Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
22823
|
Официальные извинения
962
96226
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
231
77630
СОЦИАЛИЗМ КАК БОРЬБА С НУЖДОЙ: ВОЗМОЖНА ЛИ «ПРОГРАММА-МИНИМУМ»? 25
12471
Введение
Образ «царства свободы» дан К. Марксом в третьем томе «Капитала»: «Царство свободы начинается …лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью. Следовательно, …оно лежит по ту сторону сферы …материального производства. Как первобытный человек, чтобы удовлетворять свои потребности, …должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный человек, во всех общественных формах и при всех возможных способах производства. С развитием человека расширяется это царство естественной необходимости, потому что расширяются его потребности. Но в то же время расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения. Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители, рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того чтобы он господствовал над ними как слепая сила; совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе. Сокращение рабочего дня – основное условие» [11]. Гораздо сложнее ответить на вопрос, каким образом к такому «царству» прийти. По понятным причинам Маркс не оставил инструкций по трансформации капитализма в посткапитализм (коммунизм). Тем не менее из его слов ясно, что путь к «царству свободы» лежит через своеобразное «завоевание» «царства необходимости». «Коллективный человек», «ассоциированные производители» начинают «рационально регулировать» свой «обмен веществ» с природой, то есть ставят его «под свой общий контроль». Но что такое «рационально регулировать» и ставить «под общий контроль»? Можно выделить, как минимум, два противоположных ответа. Согласно первому, рациональная регуляция и «завоевание» «царства необходимости» – это дело больших централизованных политических объединений (в идеале слитых в общемировой Союз). Поставить «под общий контроль» означает, что больше ни одна социальная сила не является внешне-враждебной для отдельных людей. Человечество оказывается объединенным, нацеленным на борьбу с природной стихией, непредвиденными последствиями своей деятельности и покорение ранее неизвестных пространств. Это единство, разумеется, подразумевает как можно большую демократичность. Преодоление «слепой» власти нужды и внешней целесообразности подразумевает также уничтожение эксплуатации, любых форм организованного насилия и т.п. Централизованное в итоге оказывается не столько бюрократическо-полицейским, сколько сфокусированно-всеобщим – результатом прямого выражения воли всего человечества. Конечно, такое централистское понимание процесса «завоевания» «царства необходимости» очень быстро было опошлено. Централизм стал ассоциироваться с тенденцией к построению тоталитарного общества. Сталинская версия «завоевания» «царства необходимости» превратилась в назидательное и силовое «вытаскивание» отсталого, еще недавно отошедшего от феодализма общества в некое новое «прогрессивное» состояние. Сам же СССР превратился в бюрократического монстра, который вместо борьбы с отчуждением стал скорее генератором новых форм «необходимости». На фоне того, во что постепенно превращался централизм в СССР, на Западе бурно развивались различного рода анархистские идеи (и соответствующие общественные движения: автономы, сквоттеры, эколокалисты, антиглобалисты и т.п.) и, главное, появлялись анти-централистские трактовки воззрений самого Маркса. С точки зрения анти-централизма (или анархо-локализма[1]), «ассоциированные производители» – это просто объединившиеся свободные творческие деятели. Они, разумеется, «рационально регулируют обмен веществ с природой», но «под общий контроль» этот процесс ставится исключительно с их же точки зрения – они сами по себе автономные личности, которые вольны самостоятельно выбирать цели своей деятельности и благодаря этому самовыражаться. Более того, сама по себе идея «завоевания» «царства необходимости» в западной (и постсоветской отечественной) левой мысли начала терять свою остроту и злободневность. Все более распространенным становилось представление о том, что «царство необходимости» само по себе приходит в упадок по мере роста капиталистической экономики и автоматизации производства. По крайней мере, его уже не нужно завоевывать и покорять, скорее надо просто позволить ему «исчезнуть», ибо все минимально необходимое для жизни современная экономика производит в достаточном количестве для всех. И сегодня, казалось бы, на фоне достижений науки и техники левый централизм оказывается ослабленным. Левый дискурс все чаще акцентирует внимание на самоорганизации, а преодоление нужды и внешней целесообразности связывается с достижением состояния, когда каждый будет свободен от необходимости продавать свою рабочую силу. И раз человечество овладевает все более и более могущественными производительными силами, способностью автоматизировать процессы производства материальных благ, то кажется, что от посткапитализма человечество отделяет всего один шаг – удовлетворение основных (минимальных, «необходимых», базовых и т.п.) потребностей. Тем не менее централистская идея «завоевания» «царства необходимости» не менее актуальна, чем во времена Маркса. И, хотя сегодня и идет речь о перспективе невиданного материального изобилия и благополучия, бороться за удовлетворение базовых потребностей сможет только посткапиталистическое общество, имеющее сильные централизованные институты ускорения научно-технического прогресса и равного распределения благ, порождаемых этим прогрессом.
***
Почему капитализм все еще существует? Объяснений этому можно найти множество: от того, что рыночная экономика все еще эффективна в деле производства и распределения материальных благ, до того, что сама капиталистическая мир-система держится на власти мировой буржуазии, эффективно противостоять которой пока не может ни один коллективный субъект. Но более существенными видятся две фундаментальные причины, высказывавшиеся еще Марксом. Это, во-первых, нужда, которая заставляет наемных работников продавать свою рабочую силу капиталистам в обмен на зарплату, которой хватает только на минимальный набор материальных благ. И, во-вторых, это отсутствие у наемных рабтников средств производства, которые имеются у капиталистов. Только в таком случае речь идет об отчужденном труде, который является вынужденным. Человек в этом труде не реализует потенциал, не проявляет свою индивидуальность, но производит то, что ему же и противостоит: мир товаров и фетишей, действующий по своим собственным законам, которые способствуют лишь укреплению власти и могущества капиталистов. Рабочий, по Марксу, «не обладая ни капиталом, ни земельной рентой, живет исключительно только трудом, и притом односторонним, абстрактным трудом…», а потому его «политическая экономия рассматривает только как рабочего. В силу этого она может выставить положение, что рабочий, точно также как и всякая лошадь, должен получать столько, чтобы быть в состоянии работать» [12. C. 315]. Соответственно, логично, что преодоление капитализма – это, по сути, преодоление нужды. Но для Маркса не приемлем никакой минимализм в определении благ, заполучив которые, люди якобы обретут подлинную свободу. Для Маркса развитие сущностных сил человека не должно упираться ни в какие «минимумы». Соответственно, процесс преодоления нужды – это постоянная борьба со все новыми ограничениями, стоящими перед личностью. Свое отношение к социалистическому «минимализму» Маркс выразил однозначно, характеризуя грубый коммунизм: «всякая частная собственность как таковая ощущает — по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности — зависть и жажду нивелирования... Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме. У него — определенная ограниченная мера. Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее» [12. C. 341-342]. Социалистическая революция, по Марксу, предполагает дальнейшую реализацию свободы пока еще в «царстве необходимости», что, в свою очередь, подразумевает всеобщую коллективную наступательную борьбу с нуждой и внешней целесообразностью (различного рода природными ограничениями) при одновременном расширении возможностей развития личности каждого. Коллективный человек, ассоциированные производители, начинают рационально регулировать свой обмен веществ с природой и ставят его под свой общий контроль, «вместо того чтобы он господствовал над ними как слепая сила». Это типично централистская перспектива, ибо рациональная регуляция обмена веществ с природой подразумевает преодоление хаоса и разобщенности единым (демократически-сплоченным) Центром, покорение природной стихии, контроль за развитием технологий и т.п. Конечно, в то время это было далеко не единственной стратегией. Социал-демократы выбрали другой путь – достижение социализма «демократическим», парламентским путем. По этому вопросу развернулась активная полемика[2]. Социал-демократический рецепт достижения «царства свободы» подразумевал классовое примирение путем взаимных уступок. Буржуазия позволяет государству улучшать условия жизни рабочего класса в обмен на политическую лояльность пролетариата. При этом предполагалось, что общий культурный уровень пролетариата, как и сами производительные силы будут постепенно развиваться, тем самым открывая путь к минимизации отчужденного труда (ибо базовые потребности будут постепенно удовлетворяться). Впоследствии, однако, выяснилось, что к реальному «царству свободы» классовый компромисс не приводил, как бы ни повышалось благосостояние среднестатистического рабочего. Во-первых, различного рода социальные меры государства не избавляли от нужды в материальных благах и не освобождали от необходимости продавать рабочую силу, чтобы выжить. В итоге, хотя уровень материальной обеспеченности среднестатистического наемного работника в странах Запада на протяжении почти всего противостояния с СССР неуклонно рос, сама включенность его в мир товарно-денежных отношений сохранялась. Во-вторых, оказалось, что реальной политической автономии класс наемных работников так и не добился. Это вылилось в совокупность серьезных последствий, на которые укажут представители Франкфуртской школы: материальное изобилие превратилось в средство манипулирования потребностями и желаниями масс. Рабочий превратился в «одномерного человека» (Г. Маркузе), для которого «иметь» стало важнее, чем «быть» (Э. Фромм). Нужда в итоге стала обуславливаться вовсе не природной необходимостью, она стала рукотворной (навязанной), и даже (парадоксально) желанной (желание самого желания ради новых удовольствий и т.п.) Именно поэтому в трудах представителей Франкфуртской школы вновь актуализируется идея «покорения» «царства необходимости». Правда, теперь это «покорение» оказывалось, грубо говоря, ограниченным, половинчатым. Речь шла об «усмирении» ложных потребностей, о борьбе за «позитивную» свободу «быть». Теоретики пытались найти «золотую середину»: советский вариант бюрократического «покорения» их не устраивал, поэтому речь шла о сочетании централизма и децентрализма. Предлагалось более демократичное и децентрализованное общество при существовании в нем централизованных институтов «покорения» «царства необходимости». Так, Э. Фромм пишет: «необходимо научиться сочетать планирование в экономике с высокой степенью децентрализации и отказаться от “свободной рыночной экономики”» [23. С. 263]. Еще в «Здоровом обществе» он высказывался за максимальное расширение участия рабочих в управлении производством и за дробление общества на небольшие политически автономные группы по месту жительства или работы (например, по 500 человек) [22. С. 370-375]. Но такой децентралистский дискурс Фромма не исключает стремление «покорить» «царство необходимости», для чего одного психоанализа и коллективного осознания социальной патологии явно не хватает. Фромм предлагает создать Верховный совет по делам культуры, в который входили бы выдающиеся представители духовной и творческой элиты нации. «Одной из важнейших функций Верховного совета по культуре должен быть сбор и распространение информации, которая будет отвечать потребностям всего населения и, в частности, служить основой для обсуждения среди групп непосредственно взаимодействующих между собой людей в рамках “демократии причастных”» [23. С. 298-299]. Фромм также указывает на необходимость создания Контрольной комиссии, которая «будет выдавать разрешение на практическое использование научных открытий» [23. С. 300]. Г. Маркузе и вовсе предлагает централистскую версию общества, в котором прямая демократия сочетается с планированием и централизованной властью: необходим централизованный контроль, который бы создавал «предпосылки для осмысленного самоопределения» [13. С. 325]. При этом как Фромм, так и Маркузе прибегают к «минималистскому» дискурсу, говоря о мерах, которые должны поспособствовать избавлению от нужды в материальных благах. Фромм говорит, что «система социального обеспечения должна быть расширена до универсальных гарантий существования» [22]. Маркузе утверждает, что необходимо «рассчитать минимум труда, с помощью которого возможно было бы удовлетворение жизненных потребностей всех членов общества – при условии, что наличные ресурсы будут использоваться для этой цели без ограничения иными интересами и без помех накоплению капитала, необходимого для развития соответствующего общества» [13. С. 301]. Все это не удивительно, ведь философская интуиция (в чем-то пересекающаяся с христианством и буддизмом) того же Фромма основывалась на том, что человеку для счастья и личностного развития не нужно большого количества материальных благ. Поэтому Фромм говорит о «сокращении производства до уровня “здорового и разумного потребления”» [23. С. 267]. Кроме того, человек – смертное существо и с этим просто нужно смириться: «есть только один способ, – как учат Будда, Иисус, стоики и Майстер Экхарт – действительно преодолеть страх смерти, – это не цепляться за жизнь, не относиться к жизни как к собственности» [23. С. 195]. Такой социалистический минимализм вряд ли оправдает себя, ибо далеко не все готовы признавать смерть и связанную с ее приближением нужду неизбежной участью человека, с которой нужно просто смириться. Но в трудах представителей Франкфурдской школы централизм (и условный «социалистический максимализм» в вопросах определения способов преодоления нужды) не преодолевается полностью: утверждается, что только сплоченное общество способно на обуздание собственных безмерных потребностей, на самоконтроль и самоограничение. Тем не менее концепции представителей Франкфуртской школы так и не были воплощены в жизнь. Движения левых в 1960-е и последующие десятилетия представляли собой попытки сразу «прыгнуть» в «царство свободы» контркультурным способом: изменить шкалу ценностей, образ жизни, жить как бы «вне» капитализма, творчески и креативно, в гармонии с природой (минимализм в потреблении [40]), духовно, отстраненно от погони за богатством. При этом капиталистическое общество развивалось дальше, а распад СССР поспособствовал маргинализации централистской идеи «завоевания» «царства необходимости». Вместо этого множились анархистские и локалистские концепции, представлявшие посткапиталистическое общество как множества сетевым образом взаимодействующих сообществ. Идею «завоевания» «царства необходимости» потеснила идея его вполне естественного самоуничтожения (растворения, вытеснения, исчезновения и т.п.). Для такой интеллектуальной трансформации имелись основания. Если Э. Фромм и Г. Маркузе изучали еще общество преимущественно индустриальное, то последовавшие за ними левые теоретики уже имели дело с обществом, в котором все большая часть населения переходила из сферы физического труда в сферу услуг и интеллектуальной деятельности. «Одномерный человек» – преимущественно представитель рабочего класса, занятый отупляющим и монотонным трудом. Он являлся идеальной мишенью для «промывки мозгов», ибо труд его (скажем, на конвейере) скорее способствовал деградации, нежели развитию личности. Становление информационного общества изменило ситуацию. Конечно, большая часть людей, перекочевавших в сферу услуг, просто сменили одну рутинную работу на другую. Но вместе с тем экономика становилась все более зависимой от труда интеллектуального. Возросла экономическая роль ученых, изобретателей, инженеров, учителей и всех тех, кто непосредственно влиял на развитие «человеческого капитала». Возникла специфическая ситуация «самоотрицания» капитализма: когда прибыльность глобальных корпораций попала в прямую зависимость от «человеческого капитала». Это означало, что технические инновации, дававшие буржуазии возможность быстро модернизировать производство и создавать новейшие сложные в технологическом плане продукты, порождались расширяющейся прослойкой «креативного класса». Он все еще был классом наемных работников. Но их труд все меньше «отуплял» и все больше способствовал общему культурному развитию. Р. Флорида, к примеру, выделает следующие ценности «креативного класса»: индивидуализм, самостоятельность, стремление к самовыражению, разнообразие и открытость, нацеленность на личностное саморазвитие [21. С. 55-58]. В итоге, казалось бы, все шло к тому, что капитализм сам способствовал развитию посткапиталистического сознания и посткапиталистических общественных отношений. Сравнивая работников эпохи фордизма и постфордизма, А. Горц отмечает, что последние «должны привносить в производственный процесс весь свой культурный багаж, приобретенный в играх, занятиях командными видами спорта и музыкой, соревнованиях, дискуссиях, театральной и прочей самодеятельности и т.п. Во всех этих видах нерабочей деятельности они развивают в себе живость ума, способность к импровизации и кооперации, столь ценимые в постфордистских фирмах» [5. С. 27]. Соответственно, сегодня левый дискурс уже практически исключает разговор о «покорении» «царства необходимости». Речь идет о вытеснении капиталистических общественных отношений посткапиталистическими. «Царство свободы» само собой возникает и развивается уже в рамках капитализма. Больше не нужны сплоченные партии, плановая экономика и прочие «громоздкие» централизованные институты, чтобы достичь свободы от нужды (как от острой, насущной, так и от «навязанной») и в целом повысить «культурный уровень масс». Человечество якобы и так благодаря автоматизации и роботизации производства становится безмерно богатым. Инвестиции в «человеческий капитал» превращаются в духовное развитие работников, занятых преимущественно интеллектуальной деятельностью. «Свободное время, – пишет В.М. Межуев, – все больше превращается в основное время производства общественного богатства, причем главным богатством становится сам человек, его индивидуальность» [15. С. 85]. Творческие личности объединяются, чтобы активно преобразовывать самих и окружающий мир. Творческая деятельность становится источником радости и удовлетворения, а абстрактный труд заменяется трудом всеобщим – созданием знаний и культурных ценностей, которые могут быть в равной степени доступными всем. В итоге левый дискурс все больше концентрируется на идее сетевой самоорганизации и творческой кооперации. «Мое видение альтернативной, радикальной, прогрессивной глобализации, – пишет Л. Скляр, – строится на сетях относительно небольших производственно-потребительских кооперативов, взаимодействующих на множестве уровней и выполняющих множество социетальных задач» [20. С. 142]. «С переменой экономического ландшафта, – отмечает П. Мейсон, – прежний путь за пределы капитализма, который представляли себе левые двадцатого века, закрыт. Но открылся другой. Совместное производство с использованием сетевых технологий для создания услуг и товаров, работающих лишь при условии их бесплатности или возможности ими делиться» [39]. «Плотность переплетения общественных отношений (массовое производство, планирование социальной организации с высокой степенью детализации), – утверждает Дж. Холлоуэй, – трудно совместить с эффективной социальной инициативностью снизу. На что указывает большинство антикапиталистических интеллектуальных сообществ последних лет, выступающих за гораздо более слабую интегрированность социальных связей, за “мир многих миров”» [35. C. 209-210]. Подобных цитат можно привести много. Левый централистский дискурс вытесняется на интеллектуальную периферию различными вариациями автономизма, анархизма и локализма. Даже марксизм становился все менее централистским. Если современные марксисты и признают значение государства как необходимого инструмента для построения посткапиталистического общества, то «царство необходимости» оно ни в коем случае не «покоряет», но, скорее, создает благоприятную атмосферу для вызревания и расширения «царства свободы». Оно еще может инвестировать в «зеленую» экономику, развивать «человеческий капитал», даже заниматься селективным планированием [3. С. 29-43], но желательно, чтобы оно как можно меньше вмешивалось в «естественный» процесс расширения «царства свободы». Б.Ю. Кагарлицкий критикует постмодернистских левых (А. Негри и др.), локализм и анархизм (автономизм и т.п.), но централизм его сводится к проблемам тактики и организации рабочего движения (и то вопрос о постоянно действующей партии трудящихся, ее иерархической организации и т.п. заменяется рассуждениями о координации и согласовании возникающих «очагов» протеста). При этом в качестве главного «врага» выступает уже не столько капитализм как система, сколько неолиберализм. Конечно, государство признается важным агентом движения к социалистическому будущему: «государство как структура, обеспечивающая демократическую координацию, остается необходимостью в любом социалистическом проекте, как бы серьезно мы ни относились к угрозе его бюрократического перерождения» [6. С. 544]. Но само по себе социалистическое государство с централизмом явно не ассоциируется: «безусловно, в повестке дня встает демилитаризация, дебюрократизация и децентрализация государства. В известном смысле даже его деполитизация» [6. С. 544]. В конце концов, мы сталкиваемся с той же риторикой о сетевых структурах: «смысл сетевых структур в том, чтобы заменить рынок в качестве стихийного регулятора и координатора человеческой хозяйственной деятельности» [6. С. 545]. При этом в качестве основного способа борьбы за расширение «царства свободы» нередко выступает обеспечение каждого необходимым минимумом материальных благ – то есть удовлетворение базовых («жизненных», минимальных и т.п.) потребностей. Часто речь идет о борьбе за «освобождающий» безусловный доход [1] – гарантированные ежемесячные пособия всем без исключения гражданам. Предполагается, что благодаря им можно добиться освобождения людей от необходимости заниматься работой, которая не приносит удовлетворенности и не способствует личностному развитию. У людей появится возможность выбирать между работой и досугом, саморазвитием, свободным творчеством. В итоге мы якобы все ближе будем подходить к состоянию «по ту сторону» «царства необходимости», описанному Марксом, когда «начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы». Возможно, все получится словно «само собой», без политических потрясений, революций, труднодостижимой сплоченности, напряжения общественных сил. Жесткий, можно даже сказать брутальный, дискурс «покорения» «царства необходимости» заменяется мягким и «политкорректным» дискурсом его «вытеснения». Как отмечают сторонники идеи безусловного дохода Ф. Ван Парийс и Р. Ван Дер Вейн, выплаты безусловного дохода не уничтожат капитализм моментально, но поспособствуют его постепенному изживанию. Они пишут, что «с ростом производительности… максимальная относительная доля гарантированного дохода… неуклонно возрастает, вплоть до того момента, когда “изобилие” достигается в более сильном смысле, то есть все фундаментальные потребности могут быть устойчиво удовлетворены без различий в оплате труда» [43]. Таким образом, в теории все, казалось бы, складывается в привлекательную картину, в которой человечество буквально стоит на пороге «постэкономической» общественной формации. Но так ли это? Собирается ли «царство необходимости» «исчезать»?
***
К идее безусловного дохода в последнее время обращается все больше разделяющих те или иные левые убеждения авторов [2; 3; 14; 16; 42 и др.]. Но достаточно ли современное общество близко к освобождению от нужды, которое могло бы привести к всеобщему «разотчуждению»? Конечно, развитие науки и техники позволяет говорить о том, что даже при фиксированном денежном обеспечении (с учетом инфляции) люди будут становиться только богаче. Технологии «удешевляют» процессы производства, а новые изобретения постепенно улучшают жизнь людей, даже если ВВП остается неизменным, а то и вовсе снижается. В связи с этим появляется довольно много разных футурологических прогнозов, в которых технологический «прилив поднимет все лодки». Так, в книге «Изобилие: Будущее будет лучше, чем вы думаете» П. Диамандис и С. Котлер рисуют картину будущего, в котором развитие технологий даже в беднейших странах решит проблему голода и нужды. Для достижения данной цели могут быть выбраны самые разнообразные средства: от умных туалетов, которые производят мочевину в качестве сельскохозяйственного удобрения, столовую соль и чистую воду до повсеместно распространения роботизированных вертикальных ферм, продвинутых солнечных электростанций, мяса in Vitro и портативных медицинских лабораторий [10]. В книге «Рациональный оптимист» М. Риддли заявляет, что, несмотря на неравенство, сегодня самый бедный американец гораздо богаче, чем самые богатые люди прошлого: «если теперь, по прошествии пятидесяти лет, оглянуться назад, то окажется, что средний класс образца 1955 года с его “роскошными” машинами, комфортной жизнью и гаджетами того времени мы бы описали как людей с доходом за чертой бедности. В 1957 году Гарольд Макмиллан заявлял, что никогда прежде “так хорошо вам еще не бывало”, однако в то время среднестатистический английский рабочий зарабатывал в реальном исчислении меньше, чем рабочий этой же страны получает от государства в виде пособия по безработице на семью с тремя детьми. В наши дни 99% американцев, официально объявляющих себя “бедными”, могут пользоваться электричеством, водопроводом, канализацией и холодильником, 95% из той же категории граждан имеют телевизор, 88% – телефон, 71% – личный автомобиль, 70% – кондиционер» [18. С. 36-37]. Иными словами, если выплачивать всем безвозмездные денежные пособия, то можно рано или поздно прийти к состоянию, когда каждый будет иметь минимальный набор базовых благ без необходимости продавать свою рабочую силу (постепенное приближение ситуации, когда каждый получает «по потребностям»). Но в обрисованном сценарии есть один существенный изъян. Дело в том, капитализм существует не только из-за того, что рабочие вынуждены продавать свою рабочую силу, лишь бы не умереть с голоду. Он существует еще и постольку, поскольку сохраняется стремление людей к богатству, которое увеличивает стратегические преимущества одних относительно других. Эти преимущества могут касаться исключительно возможностей жить комфортно, вести гедонистический образ жизни, а то и вовсе наслаждаться социальным статусом или властью. На все это можно ответить, что речь идет не о самых желаемых для благополучного общества ценностях. Более того, можно допустить, что эти «потребительские» ценности как раз и преодолеваются по мере духовного развития «креативного класса» и т.п. Но богатство также в целом повышает шансы на возможность удовлетворять те самые базовые потребности в будущем (в старости). Оно попросту продлевает жизнь (создает «подушку безопасности» от нужды, которую несет за собой старость). Безусловный доход может оградить от голодной смерти, холода и ряда болезней, но чего он точно не обеспечит (по крайней мере – еще очень долго) – максимальную среднюю продолжительность жизни для всех. В развитых странах (не говоря о бедных) богатые люди живут существенно дольше бедных. В 2016 году исследователи из Гарварда установили, что в США среди людей старше 40 лет ожидаемая продолжительность жизни богатых людей на 6,5 лет больше, чем бедных [34]. В 2018 году экономисты Копенгагенского университета подтвердили, что богатые живут дольше бедных, хотя результаты оказались скромнее: разница в ожидаемой продолжительности жизни богатых и бедных датских мужчин составила 2,4 года, женщин – 2,2 года (исследование проводилось в Дании – стране с бесплатной медициной и одной из самых развитых систем социальной поддержки). Но даже при этом эксперты отметили, что разница в продолжительности жизни богатых и бедных датчан увеличивается [34]. В свою очередь, в том же году ученые Лувенского католического университета в Бельгии выяснили, что богатые мужчины в среднем живут дольше бедных на 9,1 года, а женщины — на 6,6 [38]. Причины лежат на поверхности: богатые люди могут позволить себе еду лучшего качества, дорогой отдых, личных фитнесс-тренеров, психоаналитиков, безопасные средства передвижения. Но главное – они имеют доступ к самым передовым и дорогим медицинским технологиям. Сейчас эта разница еще не столь существенна. В конце концов, и богатые умирают, пусть и в среднем немного позже. У среднестатистического богатого пока еще нет гарантированных средств прожить дольше бедного. Бедный может найти способы продлить себе жизнь, – например, завести огород и выращивать экологически чистые продукты, заниматься спортом, не злоупотреблять алкоголем, не курить. Именно поэтому существует иллюзия, будто меры вроде гарантированного дохода обеспечат настоящую свободу от нужды и внешней целесообразности (приведут к «царству свободы»), а стремление к наживе и богатству постепенно «выйдет из моды». Но в будущем все может измениться принципиально: «царство необходимости» будет расширяться, а значение богатства как средства преодоления нужды – увеличиваться. Сегодня в развитых странах наблюдается тенденция к старению населения. В «ближайшие 25 лет старение населения охватит почти все регионы мира, но наиболее драматичные изменения будут наблюдаться в странах Южной и Западной Европы и Японии, где к 2040 г. удельный вес лиц пенсионного возраста, по прогнозу ООН, достигнет, соответственно, 38,8%, 34,1% и 41,2%» [7]. При этом не заметно, чтобы технологическое развитие в условиях капиталистической экономики способствовало существенному увеличению продолжительности жизни. Напротив, увеличение разрыва в уровне благосостояния между богатыми и бедными (точнее – рост относительной бедности), а также рост потребления вредной пищи и малоподвижный образ жизни ведут к серьезному ухудшению общественного здоровья в развитых странах, особенно в США. Так, в 2018 году средняя ожидаемая продолжительность жизни в США снижалась третий год подряд (в 2017 году показатель уменьшился до 78,6 года с 78,7 в 2016 году – впервые с 1915-1918 гг., когда на результаты повлияли Первая мировая война и пандемия испанского гриппа) [17]. Новые технологии позволят удешевить удовлетворение потребностей в еде, одежде или жилье (и то это весьма спорно и актуально только для развитых стран). Но «царство необходимости» не отступит, а лишь изменится. Вместо нуждающихся в крове, одежде и еде рабочих существенная часть населения будет представлять собой нуждающихся в здоровье и продлении жизни пенсионеров. А технологии будут позволять наиболее богатым жить гораздо дольше и быть гораздо здоровее бедных. И если сегодня пока не создано сверхэффективное лекарство от рака или средство радикального продления жизни, то в обозримом будущем появление чего-то подобного вполне возможно. Более того, представимо нечто вроде постоянной погони за продлением жизни. Однажды найденное средство будет быстро устаревать и сменяться новым, имеющим меньше побочных действий и позволяющее жить еще дольше. Все дольше живущие люди будут со временем накапливать «поломки», которые нужно будет чинить новыми и более дорогими средствами. А перспективы в этом смысле большие – от генной инженерии (например, технология CRISPR) до создания искусственных органов и киборгизации. Эти технологии уже сегодня активно развиваются, и первыми почувствовать себя бессмертными смогут отнюдь не бедные. Так, активно развиваются иммунные технологии лечения рака. Именно за разработку новой терапии лечения рака Дж. Эллисону из США и Т. Хондзё из Японии в 2018 году дали Нобелевскую премию [19]. Как сообщается, генная терапия (Kymriah и Yescarta), которая была одобрена в США, малодоступна из-за высокой стоимости — $475 000 и $373 000 соответственно за один прием препарата [4]. Разумеется, технологии дешевеют. То, что сегодня стоит сотни тысяч долларов, через некоторое время становится доступным и для широких масс населения. Однако те, кому ставят диагноз «рак», вряд ли смогут дожидаться удешевления технологии. Для них речь идет о конкретной нужде, речь идет о жизни и смерти, а каждая жизнь, согласно гуманизму, бесценна. Это актуально и для тех, кто молод и находится в самом расцвете сил. Если от их труда и от их способности накапливать богатство зависит, смогут ли они прожить максимально долго (с «минимальной» нуждой), то «вся старая мерзость» (К. Маркс) воскресает вновь (или вовсе не собирается «умирать»), ибо борьба за необходимые предметы попросту продолжится с еще большей жестокостью. «Царство необходимости» не просто не отступает, но осуществляет «экспансию», ибо развитие технологий делает то, что было раньше неизбежностью (смерть), преодолимым, но только через тернии (осознаваемой!) нужды и внешней целесообразности. Стремление к богатству вовсе не «выходит из моды». Продажа рабочей силы при таком раскладе также увеличивает шансы на выживаемость, ибо никакой базовый доход не обеспечит передовыми лекарствами и медицинской помощью (не говоря уже о высокотехнологичных гаджетах, следящих за состоянием здоровья, о 3-D печати органов, искусственных сердцах или вживляемых в мозг имплантах, расширяющих когнитивные способности и т.п.).
Заключение
Несомненно, царство свободы начинается тогда, когда кончается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью. Но Маркс вовсе не утверждал, что «царство необходимости» исключает всякую свободу [36; 37]. Напротив, в «царстве необходимости» возможна свобода, если против этой необходимости ведут ожесточенную борьбу сплоченные ассоциированные производители. Они берут под свой контроль «обмен веществ с природой», чтобы он не «господствовал над ними как слепая сила». Мы проследили, как менялось понимание движения к «царству свободы» левыми философами. Эволюция левых идей конца XIX – начала XXI века – это история вытеснения идеи покорения «царства необходимости» (с нуждой нужно бороться с помощью мощных централизованных институтов управления хозяйственной деятельностью) «минималистским» дискурсом борьбы за социализм путем обеспечения всех достаточным количеством материальных благ и вообще рационального определения этих достаточных благ (когда «для счастья все необходимое» будет у каждого и т.п.). Но так ли несовременна централистская по своей сути идея «покорения» «царства необходимости»? Мы показали, что для преодоления нужды и внешней целесообразности мер вроде безусловного дохода не хватит. Напротив, тенденции развития свидетельствуют о том, что нужда не исчезнет (и тем более не исчезнет в рамках буржуазного общества!) Общество будет «стареть», а новые формы «отчуждающей» нужды - появляться. Конечно, развитие новых технологий породит новые средства продления жизни и борьбы с нуждой. Но, каким бы эгалитарным ни было общество, пока мы можем говорить лишь о перспективе отчаянной борьбы со стихией и смертью. «Минималистский» социалистический дискурс, акцентирующий внимание на поиске состояния «золотой» умеренности в потреблении, ам по себе заведомо проигрышен. Движение к настоящему «царству свободы» возможно только при централизованном общественном контроле за развитием технологий. Но это как раз подразумевает концентрацию и наращивание сил, направленных на борьбу с нуждой и смертью, централизованный надзор, развитие неотъемлемых технологий справедливого перераспределения социально значимых плодов технологий переднего края. В таком случае средства, радикально продлевающие жизнь и облегчающие муки старости, будут доступны каждому (и своевременно производиться «на всех»). Не приведет ли это к возвращению к старым проблемам СССР? Возможно, будущему обществу придется выбирать между «экзистенциальным» неравенством и возможными издержками централизма. Однако развитие коммуникационных технологий будет давать все больше возможностей для обеспечения прямой демократии, о которой граждане Советского Союза и мечтать не могли. И именно в данном контексте необходимо помнить, что централизованное не есть то же, что и тоталитарное. Похоже, «царство необходимости» можно только покорить.
Список литературы
1. Блашке Р., Дильтей М., Дрешер Й. и др. Идея освобождающего безусловного основного дохода. – http://www.psgd.info/files/publications/extern/bge_book_3.pdf (дата обращения: 05.08.2019). 2. Брегман Р. Утопия для реалистов: Как построить идеальный мир. М.: Альпина Паблишер, 2018. 3. Бузгалин А.В., Колганов А.И. Планирование в экономике XXI века: какое и для чего? // Terra Economicus. 2017. № 1. С. 29-43. 4. Голованов Г. Генная терапия рака увеличит социальное неравенство. – https://hightech.fm/2018/01/15/unequal-gene-therapy (дата обращения: 05.08.2019). 5. Горц А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: ГУ-ВШЭ, 2010. 6. Кагарлицкий Б.Ю. Политология революции. М.: Алгоритм, 2007. 7. Капица Л.М. Старение населения в индустриально развитых странах и миграционная политика (часть I) // Мировое и национальное хозяйства. – http://www.mirec.ru/upload/ckeditor/files/mirec-2016-1-kapitsa.pdf (дата обращения: 05.08.2019). 8. Каутский К. К критике теории и практики марксизма (“Антибернштейн”). М.: Едиториал УРСС, 2016. 9. Каутский К. Терроризм и коммунизм. Берлин: Т-во И. П. Ладыжникова, 1919. 228 с. 10. Котлер С., Диамандис П. Изобилие. Будущее будет лучше, чем вы думаете. М.: АСТ, 2018. 608 с. 11. Маркс К. Капитал. Т. 3. – https://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Kapital3/kapital3-48.html (дата обращения: 05.08.2019). 12. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. М.: Академический проект, 2010. С. 303-359. 13. Маркузе Г. Одномерный человек. М.: АСТ: АСТ Москва, 2009. 14. Мартьянов В.С. Наше рентное будущее: глобальные контуры общества без труда? // Социологические исследования. 2017. № 5 (397). С. 141-153. 15. Межуев В.М. Есть ли будущее у социализма? (1991) // Свободная мысль. 2011. № 7-8. С. 73-88. 16. Мейсон П. Посткапитализм: гид по нашему будущему. М.: Ад Маргинем Пресс, 2016. 17. Продолжительность жизни в США впервые продолжила снижаться третий год подряд. - https://www.interfax.ru/world/640069 (дата обращения: 05.08.2019). 18. Риддли М. Рациональный оптимист / Пер. с англ. В. Дудникова. М.: Эксмо, 2015. 19. Саркисян Д. Нобелевскую премию по медицине дали за новый метод лечения рака. Что это за терапия? Объясняет онколог Михаил Ласков. – https://meduza.io/feature/2018/10/01/nobelevskuyu-premiyu-po-meditsine-dali-za-novyy-metod-lecheniya-raka-chto-eto-za-terapiya (дата обращения: 05.08.2019). 20. Скляр Л. Конец света, конец капитализма и начально новой радикальной социологии // Социологические исследования. 2018. №6. С. 141-145. 21. Флорида Р. Креативный класс. Люди, которые создают будущее. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2016. 22. Фромм Э. Здоровое общество. М.: АСТ, 2015. 23. Фромм Э. Иметь или быть? М.: Издательство АСТ, 2017. 34. Экономисты: богатые люди живут не дольше бедных. – https://www.gazeta.ru/science/news/2018/10/30/n_12227107.shtml (дата обращения: 05.08.2019). 35. Holloway J. Crack Capitalism. New York: PlutoPress, 2010. 36. James D. The Compatibility of Freedom and Necessity in Marxˈs Idea of Communist Society // European Journal of Philosophy Vol. 25. № 2. Pp. 270-293. 37. Kandiyali J. Freedom and Necessity in Marx's Account of Communism // British Journal for the History of Philosophy. 2014. № 1. Pp. 104-123. 38. Les hommes les plus riches vivent près d’une décennie de plus que les moins favorisés, selon une étude. – https://www.lesoir.be/197160/article/2018-12-24/les-hommes-les-plus-riches-vivent-pres-dune-decennie-de-plus-que-les-moins (дата обращения: 05.08.2019). 39. Mason P. The end of capitalism has begun. – https://www.theguardian.com/books/2015/jul/17/postcapitalism-end-of-capitalism-begun (дата обращения: 05.08.2019). 40. Schumacher E.F. Small is Beautiful: Economics as if People Mattered. London: Abacus, 1973. 41. Srnicek N., Williams A. Inventing the Future. Postcapitalism and a World Without Work. New York: Verso, 2015. 42. Standing G. Basic Income: A Guide for the Open-Minded. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 2017. 43. Van der Veen R.J., Van Parijs P. A Capitalist Road to Communism // Theory and Society. 1986. Vol. 15. № 5. –https://www.ssc.wisc.edu/~wright/ERU_files/PVP-cap-road.pdf (дата обращения: 05.08.2019). [1] Здесь речь идет об условном обозначении сквозной идеи, являющейся общей для многих интеллектуальных течений. [2] Критикуя точку зрения Э. Бернштейна, по которому развитие парламентской демократии приводит к тому, что «индивидуумы и целые народы освобождают все большую долю своей жизни от влияния необходимости, проявляющейся помимо их воли или вопреки ей», К. Каутский отмечает, что «теоретически Бернштейн порвал со своими прежними теоретическими и политическими соратниками не потому, что он превзошел марксизм, но потому, что он все более и более утрачивает понимание сделанного до сих пор Марксом и его последователями» [8. С. 154]. Сам Каутский впоследствии присоединится к «ревизионистскому» крылу марксистов и в полемике с Л. Д. Троцким, по сути, будет выражать тот же настрой на «классовое примирение» и улучшение положения рабочего класса путем реформ и уступок. Как он пишет в 1919 году, «демократия внедрилась в Западной Европе и из объекта борьбы превратилась в прочную основу политической жизни. Этим путем не только были облегчены организация и воспитание пролетариата, но также было углублено его понимание экономических условий и соотношения классовых сил, в результате чего не стало места для фантастических авантюр, и одновременно была отвергнута гражданская война, как метод классовой борьбы» [9. С. 169]. комментарии - 25
Viagra Utilizzo [url=https://viacialisns.com/#]Cialis[/url] Mexico Prescriptions Hydrocodone <a href=https://viacialisns.com/#>Cialis</a> Cialis 2.5 Mg From Canada hydroxichlorine <a href="https://hydroxychloroquinex.com/#">chloroquine side effects</a> chloroquine phosphate vs plaquenil erectile incontinence https://pharmaceptica.com/ hydro chloroquine https://plaquenilx.com/# hydroxyquine medication Рекомендую Вам аккауратно перебирать СМИ источники поиска информации. Очень много правительственных и заангажированных. Рекомендую Вам тщательно перебирать СМИ источники поиска информации. Очень много правительственных и заангажированных. Рекомендую Вам тщательно перебирать СМИ источники поиска информации. Очень много правительственных и заангажированных. Рекомендую Вам аккауратно перебирать СМИ источники поиска информации. Очень много правительственных и заангажированных. Рекомендую Вам аккауратно перебирать СМИ источники поиска информации. Очень много правительственных и заангажированных. <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis with dapoxetine overnight to</a> buy cialis usa cialis dosage https://cialiswithdapoxetine.com/ https://cialiswithdapoxetine.com/ cialis pills https://cialiswithdapoxetine.com/ cialis 20 mg Вы слышали что творится с Битком? Я был в шоке как он вырос за последнее время. В последнее время не могу найти нормальную информацию чтоб получить независимое мнение по той или иной новости, в основном большая часть контролируема правительством. При этом важнейшая роль, которую они выполняют — это обеспечение хорошего обзора окружающего пространства водителем, чтобы ничего не мешало ему во время движения или маневрирования [url=https://autosteklo77.com/tonirovanie]боковое стекло [/url] Шелкография - чёрная полоса по периметру стекла, служащая для того, чтобы скрыть элементы крепления и клей, защитить их от воздействия солнечных лучей [url=https://autosteklo77.com/]Автостекла [/url] hydroxychlor side effects https://keys-chloroquinehydro.com/ overnight pharmacy 4u cialis <a href=" https://tadalafilusi.com/# ">cialis</a> Мой комментарий
|
Подписка
|
Cialis Prix Pfizer [url=https://apcialisle.com/#]Cialis[/url] Tretinac Kaufen <a href=https://apcialisle.com/#>Cialis</a> Clobetasol Website Delivered On Saturday