Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
22812
|
Официальные извинения
957
96178
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
231
77610
Россия и Европа: опорные точки для ведения диалога 923
183605
Современные отношения России и Европы характеризуются затяжным кризисом, связанным с изменением позиционирования России в мировом пространстве. Выстраиваемое на протяжении нескольких десятилетий «стратегическое партнерство» сменилось замораживанием отношений как реакцией на события 2014-2015 гг., в которых Россия непривычно для западного мира оказалась в эпицентре как игрок, отстаивающий свои геополитические интересы. Россия за долгие годы внешнеполитического молчания взяла курс на коренное изменение своих места и роли в мировом пространстве с целью избавиться от неформального статуса «догоняющей периферии» Запада [21]. Вместе с тем одномоментное ослабление международных механизмов сотрудничества России и ЕС является одним из наиболее серьезных последствий внешнеполитических событий последних лет. Многие годы совместной, пусть и не всегда последовательной работы по выстраиванию партнерских отношений, укреплению экономических связей, культурного взаимодействия сменились ситуацией взаимного непонимания. Как следствие, непонимание усиливает страхи сторон в отношении друг друга, повышает роль психологических, иррациональных мотивов в оценке потенциальных опасностей и угроз в контексте многовековых отношений, наполненных как открытыми военными конфликтами, так и скрытыми дипломатическими интригами [30]. Современную ситуацию обострения подозрительности и отчуждения России и Европы нельзя назвать новой или непрогнозируемой, отношения между сторонами на протяжении последних десятилетий развивались с разной степенью интенсивности и нередко находились в состоянии стагнации. Локомотивом развития партнерских отношений между Россией и ЕС на протяжении многих лет была экономика. Периоды стагнации обуславливались внешнеполитическими противоречиями между Москвой и Брюсселем, различиями в понимании пределов продвижения партнерами своих геополитических интересов. На текущий момент внешнеполитические противоречия привели к необходимости форматирования отношений с учетом вызовов, угрожающих усилением конфронтации. В качестве вызов следует принять во внимание ряд фундаментальных факторов, определяющих траекторию развития партнерства России и Европы и являющихся источником сложившегося взаимного непонимания. Среди них: идеологический фактор, являющийся причиной и источником обид и подозрительности сторон; фактор ЕС как единого европейского проекта, фиксирующий его внутриорганизационные дисфункции, усложняющие формирование эффективных экономических и политических связей с Россией; фактор «Восточного партнерства», приведший к деградации отношений России и ЕС и к украинскому кризису; фактор США и НАТО, ослабляющий внешнеполитическую самостоятельность ЕС и подталкивающий к конфронтации с Москвой.
Идеологический фактор Кризис непонимания между Россией и Европой возникает как результат действия субъективных факторов, которые на современном этапе отношений приобрели серьезную значимость. В качестве важнейшего субъективного фактора следует обратить внимание на продолжающийся процесс формирования Россией политической идентичности после распада СССР и утраты страной позиции глобальной сверхдержавы. Эти события сопровождались крахом коммунистической идеологии и погружением политической элиты и всего российского общества в идеологический вакуум, серьезно затруднивший политическое самоопределение и выбор модели национального развития. Европа, движимая идеями постоянной экспансии, предложила России свою модель политико-экономического развития, основанную на либеральных ценностях, будучи уверенной в ее привлекательности на примере других стран. Эта идеологическая модель, вступив в противоречие с патерналистскими ценностями, воспроизводимыми многие века, породила состояние аномии российского общества, а также непрекращающуюся до сих пор дискуссию о ценностной несовместимости России и Запада. Парадигма противостояния России и Запада оформилась еще в XIX в. после наполеоновских войн и имеет, по мнению Ю. Левады, все признаки социального мифа [10]. В современной интерпретации он стал основой для популярного геополитического аргумента «Россия – осажденная крепость», акцентирующего идею необходимости защищаться от внешних врагов, покушающихся на территорию и богатые природные ресурсы страны. Подобная позиция России в отношении Европы и западного мира в целом не лишена, прежде всего, аффективных оснований [4]. Враждебные эмоции в отношении Европы внушались поколениям советских граждан в довоенный и послевоенный период. Крушение СССР не купировало конфронтационных стереотипов большинства населения России. Оно даже в период наивысшей популярности европейских ценностей и образа жизни резко высказывалось в опросах общественного мнения о роли западных стран во внутри- и внешнеполитической жизни России. По данным опроса Левада-Центра в 2016 г., 62% опрошенных плохо относятся к Европейскому Союзу и полагают, что большинство развитых стран сейчас относятся к России как к конкуренту (42%), врагу (30%), но не как к партнеру (15%) или другу (5%) [13]. Справедливости ради надо отметить, что это не совсем верно: в «старых» европейских странах (Германия, Франция, Италия) существует устойчивое, позитивно настроенное к России сообщество, составляющее до четверти населения [26]. Присущие русской политической культуре ценности и ориентации, несмотря на многолетние призывы сторонников западного пути развития стать частью Европы, войти в состав европейской цивилизации, забыть об ошибках прошлого и безоговорочно принять ценности победившей либеральной идеологии, сдержали безоглядное движение страны по пути культурной вестернизации. Уже в конце 1990-х гг. стало очевидно, что россияне «рассматривают свою страну в качестве особого политического и национально-культурного образования, занимающего промежуточное положение между Западом и Востоком» [17]. На сегодняшний день Россия прошла сложный путь формирования политической и экономической структуры государства, российское общество выходит из состояния аномии, порожденной разочарованием людей в своей западной идеологической «неформатности». По оценке А. Цыганкова, с 2012 г. президент В. Путин сформулировал новое видение России как «государства-цивилизации» со своими интересами и ценностями в целях компенсировать слабости кооперативной, западно-ориентированной стратегии, получения стратегических преимуществ от усиления позиций незападных политических игроков [32]. Разочарование европейского политического истеблишмента в перспективах развития России по западной траектории усиливается многолетними фобиями, порожденными еще архитекторами «холодной войны». Демонстрируя готовность к сотрудничеству и выстраиванию стратегического партнерства, европейские политики придерживаются мнения о том, что Россия несет ответственность за раскол Европы, который до сих пор не удается преодолеть, сохраняет имперские амбиции и движется по пути строительства государственного капитализма, усиления роли бюрократии, а не представительных начал демократии, не борется с криминализацией экономики и коррупцией. Руководствуясь приматом политических ценностей, Европа не видит в России адепта демократии и, как следствие, своего полноправного партнера, что делает возможным ее экспансию на восточном направлении без учета интересов Москвы. Идеологические противоречия превращают стороны в конкурентов и обостряют у россиян и политической элиты страны многовековой синдром «осажденной крепости». Таким образом, желание Европы переформатировать российскую экономику, политику и социум под свои представления о политическом, экономическом и социальном идеалах, при этом удерживая ее на расстоянии и отводя ей периферийные позиции «укрощенного» участника мирового процесса, взаимодействуя в формате «диалога ценностей», а не «диалога интересов», умножается на психологические особенности российского общества, очень чувствительного в отношении даже самых слабых сигналов враждебности, отчужденности, пренебрежения со стороны Европы. Это приводит в итоге к негативному перелому в восприятии Россией и Европой друг друга, усилению консервативных тенденций в России и позиций политиков, выступающих за изоляцию России, в Европе. В западном мире укрепляется образ России как страны, активно сдерживающей, противостоящей демократизации для сохранения авторитарной политической системы [27]. Обоюдные разочарования и обманутые ожидания не в последнюю очередь связаны с позицией новой российской политической элиты, на плечи которой лег весь груз ответственности за проведение политических и экономических реформ. Ее система ценностей, степень консолидации, волевые качества определяют повестку дня национального развития. В 1990-е гг. на смену советской номенклатуре пришла новая политическая элита, ориентированная на включение России в мировые политические и экономические процессы при тотальном дефиците ресурсов и отсутствии управленческого потенциала для продвижения по либерально-демократическом пути, предложенному Европой. Особенностями первой постсоветской элиты стали, во-первых, ее открытость Западу и готовность некритически и на любых условиях принять все виды помощи, в том числе и идеологической; во-вторых, высокий уровень ее фрагментации, вызванный отсутствием единства ценностей и предопределивший отсутствие на протяжении длительного времени консенсуса элит, необходимого для модернизации страны. По оценке Б. И. Макаренко, постсоветская элита в России испытывала страх утраты личной безопасности, передела властно-собственнических отношений, что побуждало ее к поиску консенсуса лишь в кризисных ситуациях на непродолжительный срок и при невысоком уровне доверия друг к другу [12]. В-третьих, постсоветская элита не принимала в расчет особенности политической культуры российского общества, не предпринимала попыток сгладить аномию, что сформировало ценностный раскол между элитами и рядовыми гражданами. В 2000-е гг., когда состав политической элиты существенным образом изменился, руководством страны акцентировалась необходимость интеграции с Европой, в дискурсе отсутствовала антизападная риторика, предпринимались попытки продвижения позиции России на основе развития сотрудничества. Однако в этот период противоречия со всей очевидностью проявились после череды «цветных революций» на постсоветском пространстве. Россия продемонстрировала, что полна решимости создать сильное государство, консолидированное, независимое и равноправное в международных отношениях на основе специфических культурно-исторических, этнических, системообразующих традиций и ценностей, чтобы самостоятельно определять внутреннее развитие страны [24]. Россия с середины 2000-х гг. уверенно преодолевает элитарный инфантилизм 1990-х гг. и готова формулировать и отстаивать национальные интересы как самостоятельный актор мировой политики.
Фактор Европейского Союза Несовместимость политических ценностей дополняется различиями в организационной природе стратегических партнеров. Россия представляет собой централизованное государство на основе президентской вертикали власти. ЕС является типичной сетевой структурой, в которой отсутствует единый актор, определяющий повестку дня и осуществляющий координацию иерархической структуры. По сути, ЕС – это «сеть национальных и наднациональных регуляторных учреждений, объединенными общими ценностями, а также общими стилями формулирования политики» [31]. За десятилетия развития ЕС состоялся как наднациональная организация, объединяющая 28 государств (в июне 2016 г. граждане Великобритании на референдуме проголосовали за выход из ЕС, однако в настоящее время формально страна еще остается членом Союза), но испытывающая ряд серьезных интеграционных проблем, осложняющих в том числе и выстраивание стратегического партнерства с Россией. Прежде всего, среди стран-членов до сих пор отсутствует единство в вопросе о природе евроинтеграции: какой мотив является ключевым – экономический или политический. В политическом плане преодолеть разнородность стран-членов до сих пор не удается, «углубление» ЕС осложняется его расширением. После распада СССР перед ЕС открылись новые возможности по расширению своих границ и зоны политического влияния. С 2004 г. по 2013 г. в состав ЕС вошли 13 стран, это «мегарасширение привнесло в ЕС невиданную ранее пестроту и неоднородность» [15]. Дж. Скотт обращает внимание на усилившуюся угрозу раскола ЕС по линиям «запад-восток» и «север-юг», а также необходимость разработки политики взаимодействия с европейскими государствами, не являющимися участниками ЕС [28]. Фактическое удвоение ЕС обострило противоречия внутри наднациональной организации, так как уровень социально-экономического развития новых участников был и остается ниже аналогичного уровня развития стран, составляющих «ядро» ЕС. Кроме того, странам, освободившимся от разной степени советского доминирования, сложно смириться с необходимостью передать часть вновь обретенных политических полномочий на наднациональный уровень. Во внешнеполитическом пространстве ЕC позиционируется как самостоятельный игрок наравне с другими государствами. По мнению экспертов, индивидуальное участие отдельных стран-членов в международных делах представляет собой нежизнеспособную альтернативу участию ЕС как региональной организации. Франция, Великобритания и Германия, несмотря на свои великодержавные амбиции, - державы среднего уровня, которые не являются единоличными региональными лидерами [14]. Вместе с тем, мнения европейских политиков сильно расходятся в вопросе позиционирования ЕС на мировой арене, что затрудняет, в частности, выстраивание отношений с Россией. С одной стороны, страны-члены заинтересованы в позиционировании ЕС вовне как коллективного представительства Европы, с другой – желают развивать двухсторонние контакты по различным стратегическим направлениям, находящимся в компетенции государств-членов. Ситуация осложняется тем, что страны-члены отличаются друг от друга по политическому влиянию, определяемому их ресурсными возможностями, поэтому внутри ЕС как сети существует немало институциональных и неформальных объединений стран, продвигающих свои узкогрупповые интересы внутри и за счет наднациональной организации. Так, в силу объективных причин многие стратегические вопросы в ЕС решаются «большой четверкой» (Франция, Германия, Великобритания, Италия). В отношениях с Россией в ЕC всегда преобладали двухсторонние отношения с отдельными странами-членами по различным направлениям взаимодействия (инвестиции, внешнеэкономические проекты в высокотехнологических и инновационных секторах). В современных условиях на смену двухсторонним отношениям пришел ЕС как коллективный международный актор, поддержавший политику США по установлению режима экономических санкций в 2014-2015гг. Однако и в вопросе продления санкций в отношении России дает о себе знать разнородность ЕС. Хотя, по словам Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф. Могерини, «Европейский союз был, есть и будет единым...» [23], после наложения санкций даже традиционно антироссийски настроенные страны разделились на активных сторонников санкций вне зависимости от наносимого им самим ущерба (Польша, Болгария, Румыния, страны Балтии) и скептиков, высказывающих опасения, что санкции вредят торгово-экономическим интересам и обостряют международную политическую обстановку (Словения, Венгрия и Словакия) [20]. Нет сомнения в том, что в Брюсселе прекрасно понимают, что без участия России как равноправного актора невозможно решать многие серьезные проблемы (например, борьба с терроризмом), что Россия в силу своего уникального геополитического положения к Европе гораздо ближе, чем США, что Россия обладает авторитетом и влиянием в ряде стран и регионов и может выступать посредником в их диалоге с Европой и решении актуальных задач безопасности. Современная ситуация доказывает, что ЕС как коллективный актор воспринимает Россию как периферию, актуализируя свои разочарования, связанные с ее отказом от европейской экономической и политической модели национального развития. Однако на уровне двухсторонних отношений, сквозь призму конкретных интересов, ЕС не отказывается от сближения и готов искать пути выработки совместной повестки дня. Примером тому служит попытка урегулирования кризиса на юго-востоке Украины при посредничестве Франции и Германии.
Фактор «Восточного партнерства» Ошибочно утверждать, что взаимное непонимание между Россией и ЕС проявилось лишь в 2014-2015 гг., и одномоментно вскрылись все обиды и претензии сторон друг к другу. Противостояние началось уже с первых попыток выстраивания отношений с постсоветской Россией и протекало в латентной форме в рамках не всегда простого согласования позиций по актуальным направлениям международных отношений. Оценивая эти процессы с современных позиций, можно говорить о медленной деградации российско-европейских отношений, апогеем которой стал проект «Восточного партнерства», детонировавший в кризис на Украине и приведший в итоге к конфронтации России и Европы. Россия и ЕС начали выстраивать отношения в реалиях 1990-х гг. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, подписанное в 1994 г., закрепляло общие цели и ценности сторон, принципы и институты сотрудничества, ведущие Россию и ЕС к сближению. Несмотря на идеологическую открытость России Европе в 1990-е гг., к 2000-м гг. у сторон накопились друг к другу серьезные претензии, заставившие впоследствии двигаться в более прагматическом русле. Так, отношения были осложнены конфликтами на Балканах и в Чечне. Болезненной темой стала проблема расширения НАТО, по которой ЕС четко заявлял об отсутствии планов по развитию в Европе альтернативной НАТО системы безопасности, в то время как России считала и продолжает считать расширение НАТО неприемлемым. В 1999 г. были подписаны новые документы, дополняющие уже действующее Соглашение. В процессе их согласования между Россией и ЕС четко проявились линии размежеваний. Прежде всего, стороны не согласились с приоритетными направлениями развития сотрудничества: ЕС ставил во главу угла демократизацию России, Россия – безопасность, что привело к серьезному сужению задач по дальнейшему взаимодействию. Крое того, Россия заявила о своих амбициях в пространстве СНГ, но не встретила поддержки со стороны ЕС, проигнорировавшего этот внешнеполитический вектор, что дало повод предполагать существование планов по проведению автономной политики в этом направлении, игнорируя позицию России. Россия придерживалась идеи недопущения ЕС в «пространство СНГ» и формирования им особых отношений со странами-членами [8]. Несмотря на возникшие расхождения, в начале 2000-х гг. отношения между Россией и ЕС стабилизировались, расширились повестка дня, в которую вошли вопросы борьбы с международным терроризмом, содействия российским реформам, развития отношений в области энергетики. Этот период был прерван в 2004-2005 гг., когда ЕС совершил одномоментное расширение, приняв в своей состав 10 новых членов, в нескольких постсоветских странах произошли «цветные революции» (Грузия, Украина, Киргизия), обострились российско-украинские отношения. Политики ЕС интерпретировали постоянно возникающие проблемы и препятствия на пути выстраивания отношений сотрудничества и партнерства как результат действий России, выступающей в роли конкурента и соперника ЕС. Россия обвиняла ЕС в политике «двойных стандартов», практикуемой им в целях реализации единоличной стратегии в ущерб партнерству. Давние фобии стран-членов ЕС проявились в этой ситуации в полном объеме, действия России трактовались как проявление имперских амбиций в отношении стран постсоветского пространства, заложницей которых могла оказаться Европа. Очевидно, что требовался пересмотр формулы сотрудничества. Обострение напряженности между Россией и ЕС, ставшее первым шагом к современной конфронтации, произошло в 2006-2008 гг., когда страны - члены ЕС Польша и Литва поочередно наложили вето на начало ведения переговоров о новом фундаментальном Соглашении между Россией и ЕС. Через некоторое время, в 2009 г., на саммите в Праге была принята Декларация о «Восточном партнерстве». Его целью было удержание на определенном обозримом расстоянии стран, заинтересованных в будущем во вступлении в ЕС, на основе традиционного для Евросоюза принципа кондициональности [7]. По данным Д. Офицерова-Бельского, ЕС запланировал выделить на развитие партнерства в 2010-2013 гг. Украине – 526 млн. евро, Молдавии – 366,6 млн. евро, Грузии – 239,9 млн. евро, Армении – 186,6 млн. евро, Азербайджану – 852,5 млн. евро, Белоруссии – 73,1 млн. евро [16]. В этот период произошли события, заставившие ЕС, используя формат ассоциации, двигаться в восточном направлении. Так, расширения 2004 и 2007 гг. поставили ЕС перед необходимостью урегулирования отношений со странами-соседями. Мировой экономический кризис 2008 г. и последовавшая за ним экономическая стагнация заставили Евросоюз думать о расширении рынков сбыта европейских товаров. Вооруженный конфликт в Грузии в 2008 г. при активном участии России придал уверенности европейским политиками в уместности продвижения данного проекта. Поддержка «Восточного партнерства» укрепилась на фоне газового конфликта России и Украины 2009 г. и возникшей в связи с ним угрозы транспортировки энергоносителей через территорию Белоруссии. Российское экспертное сообщество и дипломатия небезосновательно склонны видеть за официальными целями европейцев прагматический геополитический интерес. А. А. Сергунин обобщает весь спектр позиций по этому вопросу: 1) создание альтернативных путей энергоснабжения Европы, что отвечает ее стремлению избежать энергозависимости от России; 2) опасения в отношении Украины как страны, обеспечивающей транзит газа странам-членам ЕС; 3) опасения, что Россия может использовать энергетическую дипломатию для давления на страны ЕС с антироссийским креном во внешней политике (Польша, страны Балтии); 4) стремление подорвать геополитическое влияние России в Восточной Европе и укрепить позиции ЕС; 5) стремление дезинтегрировать постсоветское пространство и вывести страны СНГ из-под влияния России; 6) вернуть калининградский вопрос в двустороннюю повестку дня Россия-ЕС для обсуждения на выгодных для Брюсселя условиях (включение Калининградской области в проекты по линии «Восточного партнерства») [19]. Соглашение об ассоциации не открывает Украине двери в ЕС, причиной чему является объективная экономическая слабость страны, а также нежелательность перегруппировки политических сил внутри Союза. Полноправное членство Украины в ЕС усилит позиции восточного крыла (Страны Балтии и ЦВЕ) и ослабит позиции западноевропейского крыла (Франция и Германия), чье политическое влияние уже существенно подорвал «Brexit». Кроме того, велика вероятность вступления Украины в коалицию с Польшей, которая является активным проводником американских интересов в ЕС, что ослабит геополитические позиции Союза уже в мировом масштабе и добавит нестабильности в политическую жизнь европейцев. Для России цивилизационная переориентация Украины означает разрыв экономических и политических связей и подрыв доминирующих позиций в пространстве СНГ. После распада СССР Россия стремится к восстановлению утраченных позиций на постсоветском пространстве, рассматривая его как традиционную сферу своего внешнеполитического влияния. При этом Россия не заинтересована в конфронтации с ЕС в этом пространстве, хотя включение отдельных стран в «Восточное партнерство» неизбежно ставит вопрос о соотношении интеграционных процессов СНГ и ЕС. Понятны резоны России, выступившей против продвижения «Восточного партнерства», однако интеграционные процессы в ЕС идут гораздо интенсивнее и последовательнее, чем в СНГ, где центробежные и центростремительные тенденции сменяют друг друга, что создает благоприятные условия для практически беспрепятственного расширения Европой зоны своего геополитического влияния. Очевидна разница в подходах России и ЕС по привлечению новых стран в свою геополитическую орбиту. Россия при явном дефиците ценностных и концептуальных основ интеграции в большей степени полагается на краткосрочные стратегии, сопряженные с применением жесткого давления на партнеров. Эту позицию усугубляет убежденность политической элиты страны в желании ЕС подорвать авторитет России в этом регионе, обвиняя ее в империалистических устремлениях. В свою очередь, ЕС исходит из представления, что дезинтеграционные процессы в СНГ являются условием демократизации стран этого пространства и гарантией невозможности возрождения СССР [1]. Соответственно любые попытки России выстроить модель интеграции СНГ будут трактоваться как угроза и усиливать конфронтационные установки политиков. В начавшемся в 2014 г. политическом кризисе на Украине в полной мере проявились все накопленные за годы подозрительность и недоверие России и ЕС. С начала 2000-х гг. политическое руководство Украины балансировало между своими геополитическими соседями. Подобное поведение Украины вполне понятно и объясняется уникальностью ее геополитического положения. Интеграция Украины в ЕС позволит последнему решить не только экономические, энергетические и военно-стратегические задачи, но и отодвинет Россию от европейского пространства, установив барьер для распространения антидемократических ценностей, которые она, по мнению представителей ЕС, поддерживает и транслирует в постсоветское пространство. В развитии украинского кризиса европейская дипломатия недвусмысленно продемонстрировала неготовность принимать исходящие от России инициативы по выстраиванию партнерских отношений в странах, находящихся в зоне общего интереса. Игнорируя объективный факт интенсивности и глубины связей между Россией и Украиной, ЕС не пригласил Россию в переговорный процесс по ассоциации, оставив без внимания неизбежные политические и экономические последствия подписания этого документа для Москвы. Российская дипломатия с некоторым запозданием отреагировала на процессы европейской экспансии, но попытки включиться в переговорный процесс не привели к результатам. Стремительными темпами под напором националистических сил стала ухудшаться внутриполитическая ситуация на Украине, что предопределило пророссийский выбор жителей Крыма и Севастополя, развязало гражданскую войну на юго-востоке страны. В сторону России со стороны ЕС посыпались обвинения в подрыве стабильности на Украине, аннексии Крыма, став основанием для введения санкций. Отказ ЕС обсуждать параметры будущей ассоциации с Украиной с учетом российских интересов и опасений, нежелание рассматривать перспективы гармонизации двух интеграционных пространств (ЕС и СНГ) усилил российско-европейское соперничество за зону «общего соседства». Как пишет Х. Хауккала, в некоторой степени конфликт на Украине – «прокси-конфликт» между Россией и ЕС. Это демонстративное нежелание России искать место в однополярной ЕС-ориентированной Европе, изменение стратегии на создание множества евразийских институтов (ОДКБ, ЕврАзЭс) для ослабления позиций НАТО и ЕС [29].
Фактор США и НАТО Выбор украинской политической элиты в пользу европейской интеграции привел к обострению ситуации внутри страны в связи с отсутствием консенсуса в обществе относительно дальнейшего развития. Этот кризис стал следствием геополитической стратегии ЕС на восточном направлении, но был усугублен США, традиционно заинтересованными в ослаблении своих геополитических конкурентов. Украина в данном случае является не столько целью для России и ЕС, конкурирующих за включение ее в свое интеграционное пространство, сколько средством, с помощью которого будет реализован проект геополитического ослабления и Европы, и России. США видят Россию своим основным конкурентом, а Европу - союзником, младшим партнером, который возьмет на себя издержки украинского кризиса. Все чаще в политическом дискурсе и в России, и в США появляется образ новой «холодной войны», эпицентр которой находится на российской границе [6; 11]. По оценкам международного пула экспертов нельзя исключить возможности военного конфликта между этими державами. Катастрофичность такого сценария определяет ядерный фактор (в распоряжении России и США в сосредоточено 75% мировой ядерной мощи) [5]. Окончание «старой» «холодной войны» США восприняли как однозначную победу западного мира и сигнал к действию по установлении монополии в формировании глобального порядка и беспрепятственному продвижению своих национальных интересов даже в ущерб интересам своих внешнеполитических партнеров, главным из которых остается Европа. Они продолжили действовать в направлении реализации неоимперской модели, идеологи которой (З. Бжезинский) писали о том, что современный мир для движения в нужном направлении нуждается в твердом управлении и даже принуждении. Как пишет Т. Шаклеина, США при разных администрациях пытались и пытаются: 1) «сформулировать новую иерархическую структуру под своим контролем, препятствуя стремлению других держав (России и Китая) на свой лад структурировать международные отношения, не отказываясь от роли гегемона и верховного «регулятора»; 2) предоставляют зонтик безопасности широкому кругу государств; 3) стараются переложить затраты по глобальному регулированию на другие страны, которые сильно зависят от финансовой, военной и политической поддержки США; 4) держат под контролем ведущие международные финансовые организации и опираются на международную роль доллара, что позволяет им оптимизировать расходы по поддержанию международного влияния; 5) готовят и влияют на элиты государств, входящих в империю» [25]. Проводимая США внешняя политика обеспечила добровольное подчинение большого числа государств с неизбежной частичной или полной утратой последними суверенитета в обмен на военно-политическую и экономическую помощь Вашингтона. Придерживаясь принципа избирательности, США обеспечивают гибкость и высокий уровень адаптивности своей внешней политики. Серьезного противовеса в этих устремлениях на своем пути США не встречают, но нельзя говорить о том, что им удается избежать публичной критики выбранной стратегии и сопротивления отдельным действиям со стороны своего главного партера по трансатлантической солидарности – ЕС. США и ЕС удерживают лидирующие позиции в международных отношениях по своей значимости в экономике и мировой политике. Партнерские отношения между Вашингтоном и Брюсселем основаны на разделяемых ими принципах демократии и рыночной экономики, общем историческом и культурном наследии, едином понимании источников глобальных мировых вызовов, трансатлантической солидарности в области обеспечения безопасности в рамках НАТО. Вместе с тем именно вопросы в рамках трансатлантической солидарности вызывают немало противоречий и непонимания между партнерами. Крайнее недовольство у европейских политиков вызывает неудержимое стремление США решать все проблемы международных отношений в одиночку и с помощью инструментов «жесткой силы», игнорируя нормы международного права, а также суверенитет государств, представляющих с точки зрения американских политиков и экспертов угрозу национальной безопасности. Следует признать, что европейцы внесли свой вклад в такое позиционирование США в мировой политике, так как в контексте обострения проблемы международного терроризма после трагических событий 11 сентября 2001 г. в США Европа с пониманием отнеслась к повышению градуса агрессии во внешней политике администрации Дж. Буша-мл., рассчитывая только на американский военно-технический потенциал в купировании этой проблемы. Это позволило США взять на себя роль единоличного гаранта международной безопасности не на региональном, а на глобальном уровне и сделать впоследствии выбор в пользу создания непродолжительных международных коалиций для решения конкретных внешнеполитических задач. Вторжение США в Ирак в 2003 г. обозначило серьезный раскол в отношениях Вашингтона и Брюсселя, продемонстрировав разницу в видении партнерами вопросов применения силы. Опыт этой операции подтвердил опасения европейцев в проведении США безосновательной военной агрессии под прикрытием борьбы с международным терроризмом. Франция и Германия выступали за активизацию переговорного процесса и решение проблемы в рамках ООН, однако их позиция была проигнорирована. Уже в 2016 г. глава независимой комиссии по расследованию причин и обстоятельств ввода британских войск в Ирак сэр Дж. Чилкот заявил о том, что вторжение в эту страну США и их союзников, в том числе и Великобритании, было основано на ошибочной разведывательной информации и экспертных оценках. Дополнительные сложности для ЕС в формулировании независимого курса в отношениях с США создают страны ЦВЕ, вошедшие в его состав в период его беспрецедентного расширения. Они с готовностью, в отличие от стран-членов, составляющих ядро ЕС, поддерживают США, видя в них и в НАТО гарантию собственной безопасности, возможности надежно оградиться от имперских амбиций России. Дискуссии о будущем НАТО идут не один год. Выдвигались радикальные идеи о том, что в новой геополитической реальности НАТО является анахронизмом, и его необходимо ликвидировать. Однако Альянс сохранился, но остался без очевидного врага, а также сохранил свои позиции проводника американских интересов в Европе. ЕС не располагает механизмами воздействия на НАТО, не обладает доступом к стратегически важной информации, что делает его не столько партнером, сколько ведомым в трансатлантическом сотрудничестве. Для усиления своих позиций ЕС необходимо инициировать процесс разграничения полномочий с США для создания возможности принимать самостоятельные решения в вопросах обеспечения безопасности. В противном случае США будут искать возможность использовать ЕС как плацдарм для продвижения силы за пределы его границ. В частности, процесс расширения НАТО сегодня является инструментом разрушения сферы влияния России в постсоветском пространстве за счет включения или угрозы включения в состав Альянса стран-участниц СНГ. Россия категорически против того, чтобы НАТО подменяло собой общеевропейскую безопасность и продвигалось к ее границам, используя для этого интеграционные проекты ЕС. В попытке радикального сближения Украины с ЕС Россия небезосновательно высказывает опасения потенциальной возможности вступления Украины в НАТО и, соответственно, не просто его расширения, а приближения вплотную к российским границам, получения доступа к районам, имеющим военно-экономическое значение. Обострение ситуации на Украине, не исчерпавшей себя традиционным сценарием «цветной революции», а вылившейся в военные действия правительственных войск против ополчения на юго-востоке, позволило США и «новым» странам-членам ЕС обвинить Россию в проведении агрессивной политики в отношении Украины и наличии угрозы экспансии с ее стороны в отношении бывших республик СССР, входящих в ЕС. В результате на саммите в Варшаве 8-9 июля 2016 г. страны-члены НАТО договорились о развертывании четырех батальонов в странах Балтии на ротационной основе, запуске системы ЕвроПРО и усилении присутствия в Черноморском регионе. Если ЕС изначально ставил целью экономическую интеграцию Украины, то США стремятся осуществить привычный для себя сценарий по смене режима в стране с дальнейшим отрывом ее от России. Расхождения между ними усилились после того, как Вашингтон после переворота в 2014 г. решил взять на себя вопрос политической координации кризиса, обостряя отношения с Россией посредством ужесточения экономических санкций и перехода к более агрессивным действиям на юго-востоке Украины. Таким образом, становится очевидным, что события на Украине - это «окно возможностей» для США предотвратить развитие партнерства России и Европы. Для США важна Европа по причине того, что они видят в интеграции с ней возможность противостоять вызовам, брошенным им в Тихоокеанском бассейне, государства которого из периферии превратились в наиболее динамично развивающееся экономическое и политическое пространство. Однако на пути интеграции США и Европы стоит Россия, российско-европейское партнерство препятствует американо-европейскому сотрудничеству в желаемом для Вашингтона направлении. В этом отношении геополитические позиции Украины и ЕС похожи: первая разрывается между Россией и Европой, последний – между США и Россией. Украинский кризис подтверждает эти предположения: в него оказались втянутыми прямо или косвенно Россия, США и ЕС, экономические санкции нанесли и продолжают наносить ущерб российской и европейской экономике, а США в этом вопросе остается в стороне, так как уровень экономической интеграции между ними и Россией существенно ниже европейского. США регулярно предлагают ЕС новые совместные проекты (например, поставки сжиженного газа), полагают зашедшими слишком далеко экономическое проникновение России в ЕС, поэтому подталкивание ЕС к конфронтации с Россией – лучший способ развернуть Европу к экономическому взаимодействию с Вашингтоном. Усиление политического кризиса на Украине обеспечит втягивание России в затяжной конфликт с Западом и создаст возможность для США вынудить Европу отступить от дальнейшего развития сотрудничества с Москвой [9].
Опорные точки для ведения диалога Современная геополитическая ситуация заставляет и Россию, и Европу размышлять не просто о перспективах сотрудничества, а о последствиях отсутствия между ними диалога и опорных точек для ведения диалога. Состояние «холодной войны» между США и СССР было весьма выгодно для Вашингтона, так как подавляло устремления Европы к усилению своих геополитических позиций и содействовало экономическому ослаблению Москвы. В этот период сформировалась идеология геополитических угроз, исходящих от СССР, был отработан арсенал методов сдерживания и обеспечения военного доминирования в регионах, представляющих внешнеполитический интерес для США. Неудивительно, что в современных условиях для решения новых геополитических задач Вашингтон пытается использовать накопленный багаж с некоторыми модификациями для борьбы с Россией, продолжая видеть в ней потенциального мирового агрессора. В случае, если Россия не сможет преодолеть противоречия с Европой, это приведет к усилению и экономического, и политического партнерства ЕС с США и, как следствие, – к изоляции России, по сути, второму изданию ситуации 1945-1991 гг. Однако современная Россия, проделав сложный путь создания нового институционального дизайна и новой экономической модели, не прошла его до конца. В условиях глобальной экономики изоляция будет наносить непоправимый ущерб стране, разрушая то, что уже было создано. Успешное развитие Европы и России возможно только при условии их интенсивного экономического сотрудничества и политической самостоятельности на внешнеполитической арене. Интенсификация экономических связей в рамках двухстороннего взаимодействия России и стран-членов ЕС снизит присущую ему рассогласованность, повысит уровень интеграции. Реализация совместных инвестиционных и высокотехнологических проектов, взаимодействие в области культуры и образования, повышение мобильности граждан будет способствовать нивелированию негативных стереотипов, конфронтационных установок в отношении друг друга, которые были сформированы в период изоляции сторон и оказались столь живучими, особенно в ситуации агрессивности внешней политики США, направленной на воспроизводство такого образа Москвы и Брюсселя в массовом общественном сознании граждан. Иначе говоря, у России и ЕС много общих направлений, которые определяют обширную повестку дня сотрудничества и партнерства и являются ключевыми для установления добрососедских отношений, если не по формуле «вместе», то «рядом». На текущий момент наиболее остро стоит проблема обеспечения безопасности. И Европе необходимо начать движение в сторону создания общеевропейского порядка, усиления своих позиций в НАТО, использования инструментов превентивной дипломатии, снижающих значение военного фактора, создания разветвленной сети сотрудничества. Партнерство с Россией в создании общеевропейского порядка позволит сбалансировать влияние США, повысить политическое влияние ЕС как самостоятельного геополитического игрока, тем самым гарантирует плодотворное движение к многополярности. Конечно, без решения украинского кризиса невозможен переход к иным проектам в совместной повестке дня России и Европы. А этот вопрос можно с уверенностью назвать самым болезненным, так как этот кризис проиллюстрировал, во-первых, последствия безответственного поведения национальной политической элиты, игнорировавшей на протяжении последних двадцати с лишним лет цивилизационный раскол внутри Украины; во-вторых, зафиксировал пределы европейской интеграции на восточном направлении; в-третьих, поставил вопрос о возможности состыковки двух региональных интеграционных проектов. Украина в силу своего геополитического положения оказалась зоной наложения периферийных интересов России и ЕС, у ее границ столкнулись два региональных интеграционных проекта (европейский и евразийский). Разрешению кризиса будет содействовать новая парадигма мирного взаимодействия, в основе которой должна быть заложена идея обеспечения стабильности в зоне «общего соседства». Как это не парадоксально, но высказанная в середине XX века Ш. де Голлем идея «Европа от Атлантики до Урала» на пике украинского кризиса является как никогда актуальной. Лидеры ключевых стран-членов ЕС (Франции, Германии) публично высказываются о перспективности и желательности выстраивания моста между ЕС и ЕАЭС. В этой связи решением украинского кризиса видится создание российско-европейского кондоминиума, что означает отказ обеих сторон от стратегии принуждения Украины к участию только в одном интеграционного проекте. Разработка действенной программы включения страны в пространства ЕС и ЕАЭС, с одной стороны, решит проблему сохранения Россией политического суверенитета в полном объеме и позиций ведущей державы в постсоветском пространстве, с другой – сделает ее частью европейской семьи, будет окончательно ликвидировано аффективное наследие «холодной войны», она перестанет восприниматься как враг или потенциальный агрессор. ЕС получит доступ на евразийский рынок, снимутся идеологические противоречия с Россией, усилятся позиции во взаимоотношениях с США (военно-техническая слабость обернется дипломатической и экономической мощью совместно развивающихся интеграционных пространств). Украина в свою очередь, развивая отношения как с Россией, так и с Евросоюзом, сможет не просто в кратчайшие сроки восстановить свои экономические позиции, но предотвратить раскол страны по линии «запад-восток», грозящий ее исчезновением как суверенного государства и неуправляемым хаосом вблизи границ России и ЕС. В заключении хотелось бы отметить: в современном глобальном мире большой ошибкой для России было бы в очередной раз попадаться в ловушку «европоцентризма». Да, Европа – важный сосед и партнер, но в современной мировой политике уже нельзя не учитывать фактор Китая и других развивающихся стран, в том числе стран БРИКС. Во многом благодаря этому фактору попытки воздействовать на Россию санкциями в 2014 г. так и остались «западными», а не стали глобальными, не привели к международной изоляции России. В условиях обострившегося противостояния России и Запада начала формироваться новая конфигурация мировой политики, где фактор Китая приобретает новое значение: выбор КНР в пользу многополярного мира, осуждение антироссийских санкций формируют его новый внешнеполитический курс, а отношения в треугольнике «США – КНР – Россия» генерируют значительное количество вариантов развития мировой политики [18]. В этой связи предложение со стороны Китая принять России и ЕАЭС участие в таких инициативах, как «Один пояс – один путь» может создать принципиально новые возможности (как и новые риски) для развития отношений двух стран и для формирования новых приоритетов российской политики [22]. Все это не может не влиять и на характер отношений России и ЕС, причем такое влияние может находиться в широком спектре возможностей: от углубления конкуренции и конфронтации до появления новых моделей сотрудничества, предполагающих интеграционные проекты на Евразийском пространстве с участием не только ЕАЭС и Китая, но и стран ЕС. В последнем случае сближение России и Китая могло бы принести странам Евросоюза очевидные выгоды, прежде всего за счет развития транспортно-экономических проектов на Евразийском континенте. Рациональные доводы в пользу такого варианта формирования реальной политики существуют. Однако, к сожалению, далеко не только они определяют современную политику ЕС.
Литература
комментарии - 923
tadalafil xtenda 20 mg <a href="https://tadalisxs.com/#">where to buy generic cialis online safely</a> over the counter tadalafil chloroquine side effects <a href="https://chloroquineorigin.com/#">nice bnf</a> is chloroquine over the counter hydroxcloroquine <a href="https://hydroxychloroquinex.com/#">aralen buy</a> hydroxychloroquine sulfate side effects order sildenafil from india https://pharmaceptica.com/ cheap price sildenafil 100 mg https://pharmaceptica.com/ cialis online https://cialiswithdapoxetine.com/ <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis alternative</a> cialis dosage <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis 20mg</a> cialis price https://cialiswithdapoxetine.com/ cheap cialis buy cialis usa <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis 20mg</a> cialis without a doctor prescription <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">generic cialis</a> generic cialis <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">buy cialis usa</a> cialis without a doctor prescription <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis without a doctor prescription</a> cheap cialis <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis without a doctor prescription</a> cialis generic https://cialiswithdapoxetine.com/ cialis pills <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis dosage</a> cialis dosage https://cialiswithdapoxetine.com/ cialis pills <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis tablets</a> https://cialiswithdapoxetine.com/ cialis alternative Мой комментарий
|
Подписка
|
tadalafil peptides <a href="https://elitadalafill.com/">tadalafil sublingual</a> research chemicals tadalafil