Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23668
|
Официальные извинения
970
98812
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
237
80169
Марксизм как предмет интеллектуального дискурса 475
14607
1. Начнем с одной цитаты и предложим читателю угадать: кто и когда это сказал: “Марксизм в широких кругах буржуазной интеллигенции вышел из моды. Притом, говоря о марксизме, можно быть принятым, упаси боже, за диалектического материалиста. Лучше избегать этого скомпрометированного слова. Чем заменить его? Конечно, “наукой”, даже “Наукой” с прописной буквы, а наука, как известно, основана на “критике” и “экспериментах”. Это звучит солидно, без узости, без сектантства, по-профессорски. С этой формулой можно выступить в любом демократическом салоне» [26. С. 117-118]. Эти слова написаны Л. Д. Троцким в конце 1930-х гг. Он адресовал их лидерам американских коммунистов, вдруг застеснявшимся теоретических вопросов марксизма. Удивительно, как актуально это высказывание для нашего времени. Сегодня карьерный обществовед у нас открещивается сейчас от марксизма, впадает в какую угодно мировоззренческую прострацию, лишь бы дистанцироваться от марксизма. Иначе обстояло дело в царской России. С. Н. Булгаков, который в конце жизни стал настоятелем русской церкви в Париже, писал об «обаянии русского марксизма (которого никогда не забудет раз его испытавший)»: «После томительного удушья 80-х годов марксизм явился источником бодрости и деятельного оптимизма, боевым кличем молодой России, как бы общественным бродилом… Кто однажды прошел школу марксизма, тот не может, да и не должен никогда забывать его уроков» [5. С. 4, 14]. А вот что заявлял Н. А. Бердяев в 1940 г.: «Маркса я считал гениальным человеком и считаю и сейчас… Марксизм обозначил совершенно новую формацию, он был кризисом русской интеллигенции. В конце 90-х годов образовалось марксистское течение, которое стояло на гораздо более высоком культурном уровне, чем другие… Я стал критическим марксистом… В марксизме меня более всего пленил историософический размах, широта мировых перспектив… Марксизм конца 90-х годов был несомненно процессом европеизации русской интеллигенции, приобщением ее к западным течениям, выходом на большой простор» [3. С. 118]. Этот выход на «большой простор» характерен для русского мышления. Мы любим широкие обобщения и перспективы. Еще Герцен как-то заметил: «Помещичья распущенность, признаться сказать, нам по душе; в ней есть своя ширь, которую мы не находим в мещанской жизни Запада» [9. С. 154]. Просторы России приучили нас к этой самой российской шире. Поэтому нам ближе марксизм и его обобщения, а не мещанский «экономикс» с его копанием в мелочах. Сегодня объявлять себя марксистом считается как бы неприличным в приближенных к власти (или стремящихся туда) политических и академических кругах. Его пытаются обругать или оболгать (что проще), замолчать и забыть. Но, вопреки всем стараниям, ничего не получается. Марксизм живет и развивается во всем мире, в том числе и в России. Надо различать «марксизм-ленинизм» и собственно марксизм. «Марксизм-ленинизм» - искусственная идеологическая конструкция, созданная в сталинский период для камуфлирования по сути буржуазных или полубуржуазных отношений советского общества. Марксизм же в точном и узком его понимании есть комплекс текстов и высказываний самого Карла Маркса. Даже некоторые положения Ф. Энгельса, а тем более К. Каутского и других ближайших наследников марксизма порой трудно отнести к аутентичному марксизму. Конечно, в широком смысле под ним можно понимать разнообразный комплекс идей и положений многих интеллектуалов, работающих в марксистской парадигме. Например, неомарксизм, фрейдомарксизм, аналитический марксизм и т.д. [1; 11; 32; 33; 34]. Но «марксизм-ленинизм» - особый случай: не результат естественного развития классического марксизма, а механическая легитимация с помощью марксистской фразеологии социальных отношений авторитарного общества. И. Сталин написал: «Марксизм, как наука, не может стоять на одном месте, - он развивается и совершенствуется… Марксизм не признает неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов» [23. с. 55]. Этими словами он перечеркнул научность марксистского мировоззрения, ибо для науки характерны именно неизменность выводов и формул и обязательность их для всех периодов, если сохраняются определенные условия. В противном случае марксизмом можно объявлять любые фантазии руководителя. Те, кто не различает классический марксизм и «марксизм-ленинизм», попадают впросак. Об этом хорошо сказал И. Валлерстайн: «Избавляясь от марксизма-ленинизма, они думали, что избавляются от самого Маркса. Но это не так-то просто. Выпроводишь Маркса в дверь, а он грозится пролезть в окно. Ибо Маркс не исчерпал своего политического значения и своего интеллектуального потенциала (как раз наоборот)» [6. С. 210]. Россия и российские интеллектуалы сильно отстают от европейского освоения и развития марксизма. Странно поэтому слышать высказываемое иной раз мнение, что именно в СССР марксизм нашел свое полное воплощение и получил мощное развитие, что именно в нашей стране марксизм сохранился и расцвел. Так могут думать и говорить несчастные люди, которые не только лишены представления о современном состоянии мировой общественной мысли, но даже плохо знают сам марксизм. К сожалению, из-за идеологической закрытости СССР мы оказались в изоляции от мировой социальной мысли, отстали от других в преодолении догматизма и актуализации творческого потенциала марксизма. Но российские уроки в освоении марксизма поучительны, и их надо знать и помнить. Сегодня в России создалась благоприятная обстановка для действительного развития действительного марксизма. Ведь в советский период власти, прикрываясь марксистской фразеологией, к действительному марксизму относились подозрительно, превратив то, что они выхватили из марксизма, в догматы своеобразной религии. Сегодня власти относятся к марксизму просто враждебно. Конечно, на костер за марксистские взгляды пока не посылают, но надо проявлять мужество и настойчивость (кроме ума и таланта, чего достаточно при обычных условиях) для отстаивания и, главное, развития марксизма. Еще в начале ХХ в. К. Каутский писал по подобному поводу: “Искать и распространять научное познание, не отвечающее интересам господствующих классов, значит объявить войну последним. Это предполагает не только высокую степень развития интеллекта, но также способность к борьбе и жажду борьбы, независимость от господствующих классов и прежде всего сильную нравственную эмоцию…” [6. С. 139]. Для действительного марксизма нужны не тепличные условия его догматизирования, а свежий воздух критики, дискуссий, идеологической борьбы.
2. Для такой борьбы обстановка в сегодняшней России подходящая. Если бы только не диктат нового российского капитала и материальная нужда, которая не позволяет многим ученым спокойно и уверенно трудиться, создавая марксистские работы и, главное, их публиковать. Трибуна для исследовательского марксизма резко сузилась. В академических институтах такие исследования почти запрещены, в вузах это приходится делать едва ли не подпольно, почти не осталось журналов. Можно насчитать 5-7 серьезных журналов, которые готовы отдавать свои страницы для публикации марксистских работ. Среди них назовем «Альтернативы», «Свободная мысль», «Общество и экономика». Даже «Вопросы экономики» в 2004 (№ 5, 6) и 2005 (№ 1) гг. опубликовали дискуссию о марксизме, состоявшуюся в Институте экономики РАН, застрельщиками которой выступили когда-то Е. Гайдар и В. Мау [8]. Марксизм оказал и оказывает огромное влияние на современный мир вне зависимости от того, догадывается ли об этом тот или иной человек. Материалистическое понимание истории, то есть осознание того, что материальные нужды и потребности людей первичны и определяют поведение человека (за некоторым, конечно, исключением), прочно внедрено в наши головы не только школой, но и каждодневной хозяйственной и даже бытовой практикой. Поэтому, и не только поэтому, марксизм в России пользуется уважением. Поэтому и не понимают у нас людей, которые, с одной стороны, отвергают марксизм и раскрывают объятия идеализму, а с другой впихивают в Россию рынок в самой дикой его форме, то есть реализуют самый вульгарный материализм. Так в чем же современная польза марксизма, его, так сказать, прелесть? Французский писатель русского происхождения Виктор Серж еще в конце 1930-х гг. писал, что марксизм изменил образ мысли человека: "После Маркса никто всерьез не отрицает роль экономики в истории. Даже для противников марксизма очевидна сегодня взаимосвязь экономического, психологического, социального и морального, причем в аспектах совершенно отличных от тех, что придавались им до Маркса. То же …касается роли личности в истории, отношений личности с массами и обществом. Наконец, марксизм принес нам чувство, которое я бы назвал чувством истории; он заставил осознать, что мы живем в меняющемся мире, осветил наши возможности и пределы в борьбе, в непрерывном творении, он учит нас находить место применению воли и способностей в развитии объективных процессов" [22. С. 139]. Приведем еще одно мнение о марксизме, высказанное человеком, которого многие российские публицисты почему-то считают самым глубоким критиком марксизма. Это Карл Поппер, крупнейший современный западный философ. По его словам, “труды Маркса не пропали даром. Он на многое открыл глаза и обострил наше зрение. Возвращение к домарксистской общественной науке уже немыслимо. Все современные исследователи проблем социальной философии обязаны Марксу, даже если они этого не осознают” [21. С. 98]. Таким образом, марксизм - мощное учение, существенно продвинувшее или раздвинувшее границы человеческого миропонимания. Но это все-таки не наука в обычном смысле слова, как биология, математика, история, экономика. Марксизм не изучает какой-то отдельный раздел природы или общества, он лишь часть обществоведческой науки, которое лишь более глубоко и более полно, чем другие, объясняет природу и историю человеческого общества. Поэтому и не следует обожествлять марксизм, подходить к каждому его положению или цитате как к священной корове и расшибать лбы в поклонении его догмам. 3. Многие споры по поводу марксизма провоцируются известным противоречием, которое можно обозначить как двойственность или дуализм марксизма. С одной стороны, это строго научная концепция, которая с помощью экономического детерминизма объясняет смену стадий (или формаций) в развитии общественного строя, что можно назвать эволюционной стороной марксизма. С другой стороны, в нем заложена революционная составляющая, которая объясняет смену общественного строя через социальную революцию, где субъективный фактор приобретает решающее значение. Это можно обозначить как революционную сторону марксизма. Две противоречивые стороны марксизма не смертельны для него, но вызывают жесткую дискуссию между сторонниками марксизма и его противниками. Противоречие между эволюционной и революционной сторонами, конечно, не есть какой-то недостаток или ущербность марксизма. Просто марксизм стремится более адекватно отразить саму противоречивую действительность, что приближает его к реальной жизни, но снижая при этом его теоретическую стройность. Теория в принципе не должна быть противоречивой. Хотя, как ни странно, особого рода противоречия (скажем, диалектические) придают теоретической конструкции и особые достоинства, особую прелесть. Это подметил в свое время еще П. Б. Струве: “Марксову систему упрекают в многообразных и глубоких противоречиях. Но я думаю, что никогда еще не создавалась большая и содержательная система, которой не были бы присущи научные противоречия или, выражаясь сильнее, нелепости” [25. С. 72]. Большевики, в отличие от «легальных марксистов», это противоречие или не замечали, или старались обходить. Они делали упор на революционную сторону марксизма, которая в их глазах была главной и исчерпывающей. От того, видимо, и не было нужды замечать противоречия. Глубокую трактовку противоречия двух сторон марксизма мы находим у Н. А. Бердяева: “Марксизм есть не только учение исторического или экономического материализма о полной зависимости человека от экономики, марксизм есть также учение об избавлении, о мессианском призвании пролетариата, о грядущем совершенном обществе, в котором человек не будет уже зависеть от экономики, о мощи и победе человека над иррациональными силами природы и общества. Душа марксизма тут, а не в экономическом детерминизме” [2. С. 81]. Как видим, Бердяев, глубже понимая марксизм, все-таки упор делает на вторую сторону, что помогает ему в объяснении феномена “русского коммунизма”. Дуализм марксизма можно правильно понимать, только рассматривая его исторически. В обществе, менее экономически и культурно развитом, экономический детерминизм определяет почти все стороны общественного устройства и развития. В более архаических обществах экономическая доминанта проявляется сильней, превращаясь в императив выживания. Эта необходимость закрепляется в мистических или религиозных нормах как этический или моральный императив. Бессознательные ощущения экономической необходимости превращаются в якобы сознательно формируемые нравственные (точнее, мистические) нормы. По мере развития производительных сил и экономического базиса общества появляются все большие возможности для более свободного развития людей, для действительного понимания исторического процесса. В обществах более развитых социальный фактор (“социальное проектирование”, по словам того же К. Поппера) начинает играть все большую роль. И не потому, что люди вдруг смогли освободиться от материальной необходимости и стали такими умными, а потому что они теперь могут ее глубже изучить и лучше понять на основе более развитой материально-технической базы производства. И, главное, эта более развитая база предоставляет людям значительно большие возможности для удовлетворения своих потребностей. В результате общество может быть более свободным и в своем социальном выборе. Люди могут конструировать свое будущее. Наряду с научным пониманием существует и широко распространено толкование марксизма как социальной категории очень широкого охвата. Например, когда говорят о марксистском мировоззрении, то имеют в виду не только научную теорию, но и возникший на ее основе комплекс представлений об основных или даже всех сторонах жизни общества. Сюда можно отнести многие положения, содержащиеся в работах Маркса и Энгельса, а также развитые их прямыми последователями. Это учение о пролетариате, классовой борьбе, концентрации производства, средней норме прибыли, обнищании пролетариата, способе производства, отчуждении, социальной революции. В данном случае марксизм из узкой научной теории превращается в специфическое общественное явление, наподобие христианства или конфуцианства. И многие люди после Русской революции 1917 г. воспринимали и воспринимают марксизм именно как универсальное учение, способное ответить почти на все вопросы жизни. Учение, которое дает духовную основу чуть ли не бытовой жизни. Именно такое отношение к марксизму демонстрировала официальная советская пропаганда. Споры людей, которые придерживаются не только различных трактовок, различных догм, но и по-разному воспринимают марксизм, часто ведут к недоразумениям. Поэтому примем за основу, что можно говорить о марксизме и в узком смысле слова (как научной теории), и в широком (как общечеловеческом мировоззрении). Конечно, узкое и широкое понимание марксизма тесно связаны. Правильная мировоззренческая трактовка марксизма (широкое понимание) вытекает из научной трактовки. Но иногда широкое понимание марксизма может оторваться от своей основы, превратиться в самостоятельный фактор политики. В этом случае проявляется опасность выхолащивания марксизма, превращения его из серьезной научной теории в пустую оболочку волюнтаризма. 4. Напрашивается вопрос: что есть главное в марксизме? Разные исследователи и комментаторы выдвигают различные положения в качестве главных. Это характерно и для крупнейших исследователей и пропагандистов марксизма. Так, В. И. Ленин писал в статье “Исторические судьбы учения Карла Маркса” (1913): “Главное в учении Маркса, это - выяснение всемирно-исторической роли пролетариата как создателя социалистического общества” [18. С. 1]. То есть учение о классовой борьбе. Конечно, многие указывали на основное произведение Маркса «Капитал», который оказал огромное влияние на русскую интеллектуальную среду. Так, С. Н. Булгаков отмечал: «Учение о деньгах принадлежит к числу наиболее ценных и наиболее бесспорных экономических учений «Капитала» [4. С. 669]. В том же ключе высказывался Н. И. Зибер: «Теория происхождения чистого дохода или прибавочной ценности, в связи с общей теориею ценности, представляет ядро всего сочинения «Капитал», дальнейшее содержание которого является не более как развитием деталей и усложнений той и другой» [13. С. 303]. Обычно считается, что наибольшее значение в теории Маркса имеют следующие два положения: учение о прибавочной стоимости и материалистическое понимание истории (экономический детерминизм). На них указывал Ф. Энгельс: “ Маркс открыл закон развития человеческой истории: что… производство непосредственных материальных средств к жизни и тем самым каждая данная ступень экономического развития народа или эпохи образуют основу, из которой развиваются государственные учреждения, правовые воззрения, искусство... Но это не все. С открытием прибавочной стоимости в эту область была сразу внесена ясность... ” [31. С. 350-351]. Но выделим мнение М. И. Туган-Барановского, который указывал на иное: “Центральной идеей марксизма, как теории современного общественного развития, следует признать учение о концентрации средств производства” [27. С. 244]. Теория концентрации производства постоянно привлекала внимание исследователей. Маркс отмечал особенности концентрации капитала, которая не тождественна с его накоплением: «Это – концентрация уже образовавшихся капиталов, уничтожение их индивидуальной самостоятельности, экспроприация капиталиста капиталистом, превращение многих мелких в небольшое количество крупных капиталов» [19. C. 640]. Были и противники такого подхода. С. Н. Булгаков, например, критикуя марксизм в самом марксизме, писал: «Прежде всего, эта критика касается теории концентрации производства в том виде, как она изложена Марксом… Маркс наблюдал этот процесс концентрации в Англии, главным образом в 30-х и 40-х годах; в других странах он такого процесса наблюдать не мог, потому что в Германии, например, его в то время почти не было» [4. C. 678]. Но сегодня теория концентрации производства получает эмпирическое подтверждение как процесс современной трансформации капитализма. Монополия не только стала фактом, но превратилась в фундаментальную основу трансформации капитализма. Это констатировали западные экономисты еще лет 50 назад (хотя В. И. Ленин писал о том же еще столетие назад). Так Дж. Гэлбрейт в середине 1960-1970-х гг. отмечал существенное возрастание роли и значения крупных корпораций: «С конца прошлого столетия гигантская корпорация становится все более характерной чертой делового мира. Ее влияние признавалось везде, кроме экономических учебников» [12. С. 40]. Доля же мелкого и среднего бизнеса падает. Создается так называемая планирующая система из крупных корпораций, которые трансформируют рыночную экономику. А сама рыночная система, по мысли Дж. Гэлбрейта, «это мир мелких фирм». За последние 30-40 лет процесс концентрации производства заметно усилился. С 1970 г. по 2014 г. доля активов крупнейших корпораций обрабатывающей промышленности США увеличилась на 40 %. На долю 847 крупнейших корпораций США, которые составляют лишь 0,33 % от общей численности предприятий, в 1970 г. приходилось менее 50 % всех активов отрасли, а в 2014 г. они уже концентрировали у себя 88,7 % всех активов [17. С. 101]. Идет интенсивный процесс концентрации и монополизации производства и ослабления конкуренции, возрастает роль государства в регулировании экономики. 5. После развала СССР в 1991 г. можно утверждать, что ХХ в. блестяще подтвердил правоту марксистской теории общественного развития, правоту материалистического объяснения истории. Социалистическое общество может сформироваться только как общемировой процесс на базе передовых в экономическом и культурном отношении стран. Это главный вывод из уроков ХХ в., который убедительно показал правоту классического марксизма. Наступивший новый век на протяжении первых своих десятилетий наверняка продолжит подтверждение материалистической линии марксизма. Пока еще экономика диктует особенности политического устройства общества. Но уже сегодня, с развитием постиндустриальных тенденций, становится ясно, что будущее общество может преодолеть экономическую детерминированность. Его можно будет сознательно формировать так, как это сочтет разумным большинство людей. То есть идеи станут формирующим общество фактором. Характерна в этой связи конструктивная позиция М. И. Туган-Барановского. В книге «Социализм как положительное учение» (1917) он писал, что «социалистический строй есть искусственная, придуманная форма человеческого общежития в противоположность естественным, стихийно развившимся формам общества, существующим ныне… Итак, первой характерной чертой социализма является то, что социалистическое общество есть общество, в основу которого положены определенный замысел, определенная правовая идея, в противоположность современному обществу, бессознательному комплексу общественного взаимодействия» [27. С. 261]. Современное цивилизованное общество уже давно живет в придуманной, искусственной среде. Имеется в виду техническая среда обитания человечества. Транспортные средства, водопровод и канализация, освещение и отопление, приготовление пищи, телекоммуникации и т.д. до бесконечности – все это придуманное, искусственное. Но это не значит, что это плохое. Современный человек вне этой придуманной среды просто не выживет. Эта искусственная среда – колоссальный шаг вперед, это то, что выделяет человека из природного мира, переделывает его из животного в человека. Но если человечество придумало техническую среду обитания, то почему социальная среда нашей жизни должна складываться стихийно, как придется? Нашему читателю замутили голову всякого рода праволиберальные писатели, которые считают, что спонтанное развитие под воздействием игры рыночных сил и стихий и есть наилучшая форма общественного устройства. Всё, что в обществе складывается само собой, думают эти писатели, хорошо и прекрасно. Так, например, считает Ф. Хайек: «Существует опасность, что упоение от все возрастающего могущества … подтолкнет человека к попытке подчинить своей воле не только окружающую природу, но и социальную среду. Признание непреодолимых пределов познания должно …дать изучающему общество урок смирения, который убережет его от соучастия в роковой борьбе человека за установление своего контроля над обществом – борьбе, которая не только превращает человека в тирана своих собратьев, но и …может побудить его разрушить цивилизацию, созданную отнюдь не человеческим интеллектом, а свободными индивидуальными усилиями миллионов» [29. С. 48]. Тогда напрашивается следующий вопрос. А зачем, собственно, существует социальная наука, которая бьется над проблемами улучшения общества? Все социальные мыслители свои интеллектуальные усилия тратили и продолжают тратить на усовершенствование общества, чтобы сделать его хоть немного лучше. И сегодня продолжает быть актуальным не только вопрос позитивистской науки «кто виноват?», но и нормативной науки – «что делать?». Последний вопрос для нас даже более важен, поскольку то, кто виноват в нынешнем плачевном состоянии российского общества, ясно, а вот что делать дальше – не всегда. Но будет ли это означать отказ от марксизма? Отказа в любом случае не будет. Просто узкое понимание марксизма как научной теории в постиндустриальном обществе постепенно сойдет на нет. Но значительно актуальней и реальней будет мировоззренческое понимание марксизма. Более того, само это мировоззренческое понимание будет намного богаче и сложнее, чем это можно себе представить сегодня. Таким образом, вывод, который можно сделать из уроков конца того же ХХ в. состоит в том, что сам марксизм в будущем веке претерпит определенные, а возможно, и существенные изменения. Можно представить, что он перерастет в более общую и универсальную социальную теорию. Однако это очень далекая перспектива. 6. Сегодня единственной социальной теорией, которая способна удовлетворительно объяснить общественные изменения на территории бывшего СССР, остается марксизм. К сожалению, теоретическое развитие марксистской мысли в СССР после 1920-х гг. было остановлено. До сих пор многие исследователи пользуются трактовкой марксизма начала ХХ в. Но конец века потребовал более глубокого и современного понимания марксизма. В этом смысле марксизм можно понимать как социальную теорию, объясняющую переходное состояние общества от экономической необходимости к “царству свободы”. Марксизм, например, объясняет не то, почему народнохозяйственный план лучше рынка, а как и почему рынок на определенном этапе исторического развития заменяется планом. Таким образом, наметился переход от узкой, механистической трактовки марксизма к более глубокой и богатой его модификации: критическому марксизму. Основное направление поиска идет по линии отказа от жесткого детерминизма экономическими условиями и классовой борьбы всех проявлений человеческой истории и жизни современного общества к более глубокому пониманию и более тонкой интерпретации субъективного фактора истории, личностного творческого процесса. Так, Н. Злобин писал: "С одной стороны, развитие общества происходит в соответствии с объективными законами, действующими с естественно-исторической необходимостью, а с другой - сами эти законы возникают и проявляются не иначе как в процессе и в результате деятельности людей (которая по определению является сознательной и целеполагающей), т.к. помимо этой деятельности вообще нет общества, нет истории. Иначе говоря, если люди творят свою историю согласно объективным законам, то они, следовательно, творят и сами эти законы" [14. С. 13]. Тем самым объясняется, почему, например, деятельность Сталина и его преступления нельзя перекладывать на марксизм, ибо критический марксизм не снимает исторической ответственности с деяний отдельной личности. "Почему общечеловеческие ценности разлучают с социалистическим идеалом? - писал Л. Истягин. - Ведь это же правомерно только в рамках по-нагульновски средуцированного классового подхода. Марксизм творческий тут ни при чем" [15. С. 178]. Такое творческое понимание марксизма характерно для многих представителей современной школы критического марксизма. Но не так обстояло дело в недавнем прошлом. Одна из причин развала советской системы - то, что, как уже отмечалось, после 20-х гг. ХХ века в СССР практически не развивалась марксистская теория. Был утрачен научный подход к решению социально-экономических проблем. Поэтому сегодня приходится лишь вспоминать крупнейших марксистов прошлого. Вместе с тем марксистская мысль в России не угасла окончательно. Как раз 1990-е гг., при всей их кошмарности, показали, что отечественные ученые способны к переосмыслению догм и творческому развитию марксизма. Об этом свидетельствует ряд научных конференций, прошедших в Москве в 1998 г. в честь 180-летия со дня рождения К. Маркса. В них приняли участие как последовательные марксисты, так и засомневавшиеся в нем ученые. Так, на конференции в Институте философии РАН (23 апреля 1998 г.) академик РАН В. С. Степин говорил: «Когда мы ставим вопрос, жив ли марксизм, следует …уточнить, что мы понимаем под марксизмом. История этого учения многообразна и многолика. Его можно уподобить разросшемуся дереву, каждая ветвь которого выступает в качестве особого течения, аспекта, толкования марксистских идей и принципов…» [24. С. 16]. Официальные философы публично обращались к наследию Маркса последний раз еще при советской власти, в начале 1990 г., в рамках дискуссии клуба “Свободное слово” [20]. Потребовалось 8 лет, чтобы снять табу на проведение научных дискуссий по проблемам марксизма не в порядке частной инициативы и не в полулегальных условиях, а в стенах респектабельного академического учреждения, - которое десятки лет, вплоть до 1991 г., занималось только и исключительно “марксизмом-ленинизмом”. Даже вне зависимости от качества этих конференций, хотя многие выступления были интересными, сам факт их проведения говорит о том, что марксизм в России не умер, интерес к нему есть, а господство в медиа и в профессиональных научных журналах либеральной идеологии не убило вкус к серьезному теоретическому размышлению. Годом раньше, в июле 1997 г., Международная ассоциация “Ученые за демократию и социализм” совместно с журналом “Альтернативы” провела научную конференцию на тему “Классический марксизм: что живо и что устарело”. Конференция прошла в два этапа: сначала в Москве, затем в Санкт-Петербурге. Ее особенность состояла в консолидации усилий участников на критическом развитии марксизма. Их объединяло признание громадного значения марксизма для современности, признание марксистской методологии и импульса, который марксизм дает для своего собственного критического переосмысления. Именно последнее, т.е. критическое отношение к марксизму как к наиболее творческой и плодотворной теории, есть достойный предмет интеллектуальной борьбы.
7. Хочется кому-либо или нет, но и современный мир развивается согласно теории Маркса. Когда-то А. И. Герцен написал, что у него есть страсть перечитывать великих: Гете, Шекспира, Пушкина, Вальтера Скотта и т.д. «Казалось бы, зачем читать одно и то же, когда в это время можно «украсить» свой ум произведениями гг. А., В., С? Да в том-то и дело, что это не одно и то же; в промежутки какой-то дух меняет очень много в вечно живых произведениях маэстров. Как Гамлет, Фауст прежде были шире меня, так и теперь шире, несмотря на то, что я убежден в своем расширении» [10. C. 279]. Так обстоит дело и с произведениями Маркса: какой-то дух делает их современными. Об этом писал академик Е. С. Варга: «В течение своей долгой жизни я бесчисленное множество раз тщательно изучал «Капитал». Но, перечитывая его, я вновь нахожу в нем мысли, на которые раньше недостаточно обращал внимание, значение которых недооценивал, мысли, которые и сегодня сохраняют всю свою актуальность» [7. С. 376]. Действительно, надо читать и перечитывать Маркса. И в этом нас убеждают реалии современной жизни. В частности, возросшая роль государства, которое видоизменяет рыночную экономику и расширяет само понятие экономики. Сегодняшний либерал-консерватор Р. Хиггс пишет: «Даже простое перечисление многочисленных полномочий государства займет несколько томов, потому что его влияние затрагивает все: фермы, заводы и магазины; жилища, школы и больницы; науку и технологии; и даже отдых и развлечения» [30. C. 24]. А вот какое мнение высказывает другой американский экономист, Ч. Уилэн: «Федеральное правительство ежегодно издает тысячи страниц правил, регулирующих все – от загрязнения подземных вод до проверки куриного поголовья… Я живу в историческом квартале, где на любое изменение внешнего вида наших домов, от цвета новых окон до размеров цветочного горшка, надо получать разрешение комитета по архитектуре» [28. C. 69]. В другом месте Уилэн замечает: «Министерство сельского хозяйства США …требует, чтобы каждая замороженная мясная пицца содержала по меньшей мере 10% мяса» [28. C. 309]. То есть, уже не рынок в США определяет размер цветочных горшков и качество пиццы, а государство. Надо заметить, что в СССР размер цветочных горшков государство не определяло. Итак, сегодня, когда развитые западные страны переходят к «обществу знаний», большие сферы человеческой деятельности выводятся из-под рыночного регулирования. Положение, согласно которому в сферах человеческой деятельности с преобладанием творческого труда (наука, образование, культура) рыночные механизмы перестают работать, давно и успешно разрабатывается в новой социально-экономической науке. Здесь экономика не сводится только к рынку, а охватывает широкое поле человеческой деятельности, где экономический принцип соизмерения затрат и результатов продолжает иметь значение. Затраты и результаты деятельности могут выражаться не только в деньгах, но и в экономии времени, усилий, получении большего удовольствия и благополучия, т.е. в приращении общественной полезности. Здесь можно вспомнить известное высказывание К. Маркса, что «всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени» [19. C. 117]. Если еще 40-50 лет назад эта фраза Маркса могла восприниматься как эвфемизм, то сегодня она объясняет современный процесс трансформации рыночной экономики в новое качество. …Начали мы статью цитатой Троцкого, весьма актуальной сегодня в России. А закончим другим высказыванием - П. Б. Струве: «Буржуазный мир обнаруживает некоторого рода приятную взволнованность по поводу критического устранения марксизма. Оживленно обсуждается «конец марксизма» и взвешиваются его благотворные последствия. Однако мне кажется, что здесь имеет место крупное заблуждение, и если бы я хотел дать своей статье громкое название, то озаглавил бы ее скорее «Начало марксизма», или, лучше, «Марксизм и никакого конца»» [25. С. 71]. Наверное, лучше и не скажешь.
Литература
комментарии - 475
With thanks! A good amount of tips. Awesome write ups, Thanks. Very good stuff. Many thanks. You reported it fantastically! With thanks. An abundance of postings! Useful postings. Cheers! Nicely put, Thanks! With thanks, An abundance of write ups! You said it exceptionally well. Wonderful material. Thanks a lot. Nicely put. Cheers! Tips clearly considered!. Good information. Appreciate it! This is nicely expressed. . Truly many of amazing tips. Thank you! A lot of info. Thank you, Lots of content. With thanks. Numerous tips. With thanks, Fantastic information. Мой комментарий
|
Подписка
|
Nicely put. Cheers.
[url=https://dissertationwritingtops.com/]dissertation ghostwriter[/url] buy a dissertation uk [url=https://helpwritingdissertation.com/]custom dissertation writing help[/url] dissertation assistance service