Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23858
|
Официальные извинения
971
99135
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
238
80516
Научно-инновационная политика в России и некоторые системные проблемы развития отечественной науки 8
5382
Экономический кризис, который давно прогнозировался специалистами в соответствии с законами циклического развития рыночной (капиталистической) экономики и получил мощный дополнительный толчок в виде последствий распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19), стал реальностью. В общественном мнении, а, отчасти, и в научных дискуссиях он отодвинул на второй план одни стратегические проблемы развития российского общества и одновременно выдвинул другие. Между тем главная задача развития отечественной экономики – проведение новой индустриализации – отнюдь не снята с повестки дня. В результате такой индустриализации должна быть создана инновационная экономика, которую одни исследователи именуют ноономикой (профессор С.Д. Бодрунов), другие – креатосферой (профессор А.В. Бузгалин). Не вдаваясь в дискуссии по поводу терминологии и содержания экономического будущего, как практически действующий политик позволю себе остановиться на некоторых проблемах развития отечественной науки, без решения которых новая экономика, как бы ее ни характеризовали, создана быть не может.
1. Научно-инновационная политика: понятие и системные проблемы Начнем с терминологии. Термин «научная политика» имеет давно и прочно устоявшийся смысл и интерпретируется общественным сознанием как «научно обоснованная политика». В интересующем нас аспекте понятие «научно-техническая политика», во-первых, не охватывает сферу политики в области гуманитарных наук, а во-вторых, указывает на влияние науки лишь в сравнительно узкой области общественной жизни – в сфере техники и отчасти производства. Ещё менее удачным представляется встречающийся в литературе термин «научно-исследовательская политика» [1], который вызывает ассоциации скорее с исследованиями в области политической науки, чем с политикой по отношению к научным исследованиям. В связи с этим для целей настоящей работы предлагается использовать понятие «научно-инновационная политика», которое: а) охватывает не только научно-технические, но и гуманитарные аспекты политики в области науки; б) включает политику стимулирования научных исследований и разработок (в т.ч. технических), а также реальное использование достижений науки, в том числе в инновациях; в) указывает на необходимость и характер использования науки для обновления всей общественной жизни, а не только техники и производства; г) в отличие от понятия «политика в области науки» включает не только комплекс мер, предпринимаемых либо программируемых субъектами политического действия по отношению к науке как социальному институту, но и воздействие всех основных направлений внутренней политики государства на уровень развития науки, внедрение её достижений и формирование научных представлений в общественном сознании. Подобно иным направлениям внутренней политики, научно-инновационная политика устанавливает по крайней мере три основные координаты политического пространства и, соответственно, три ограничителя свободы выбора:
Достижение эффективности научно-инновационной политики невозможно без решения системных проблем самой науки. О некоторых из них речь пойдет в настоящей статье. В любой области общественной жизни существуют проблемы частные и проблемы системные, без решения которых успешное управление невозможно. Системные проблемы отличаются от частных, как минимум, следующими признаками: они охватывают все или большинство элементов системы, по определению имеют межведомственный характер и не могут быть решены усилиями какого-либо одного ведомства или одной ветви власти. К системным проблемам развития современной отечественной науки могут быть отнесены, по меньшей мере, следующие: хроническое недофинансирование, нарастающая бюрократизация и необходимость ее преодоления, статус научного работника и подготовка кадров высшей квалификации. Эти проблемы возникли задолго до появления Министерства науки и высшего образования и тем более – нового правительства и нового профильного министра. Но решать их предстоит именно новому руководству исполнительной власти, - надеюсь, совместно с парламентариями, научным, образовательным и бизнес-сообществом.
2. Финансирование: объявленные задачи, реальность и последствия Стоит напомнить: до вступления в силу 1 января 2005 года Федерального закона от 22 августа 2004 года № 122-ФЗ («о монетизации») в России действовала (хотя и не исполнялась) следующая законодательно установленная норма: согласно Федеральному закону от 23 августа 1996 года N 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике», расходы на науку – не менее 4% от расходной части федерального бюджета. С учетом его размера в тот период это должно было составлять около 1% ВВП. Предполагалось, что остальную часть расходов дадут бюджеты других уровней и внебюджетные источники. Эта норма была отменена упомянутым выше Федеральным законом № 122-ФЗ с 1 января 2005 года. Неизвестно, каким было бы финансирование науки в настоящее время, если бы она сохранилась в законе. Но после ее отмены улучшения в относительных размерах расходов не произошло. В мае 2019 года состоялся Московский академический экономический форум (МАЭФ), организованный Российской академией наук и Вольным экономическим обществом и руководимый, соответственно, Президентом РАН А.М. Сергеевым и Президентом Вольного экономического общества, профессором С.Д. Бодруновым. Процитирую обращение Форума: «… три четверти участников организованного в рамках МАЭФ интерактивного опроса считают, что сложившиеся механизмы организации, управления и финансирования науки неадекватны задачам, которые она призвана решать в интересах страны» [3]. Эта позиция имеет серьёзные основания, особенно если добавить к ней недопустимо низкий уровень финансирования науки. Так, по данным Счетной палаты, общие затраты на российскую науку с 2000 по 2018 год увеличились в 13 раз, с 76,7 млрд руб. до 1028,2 млрд. руб.. Однако в части науки Указ Президента РФ от 7 мая 2012 года № 599 недофинансирован из всех источников, по данным Российской академии наук, не менее чем в полтора раза; а из федерального бюджета, по данным Комитета Государственной Думы по образованию и науке, примерно в 4,5 раза (см. таблицу 1).
Таблица 1. Объем финансирования науки от ВВП
По оценкам Комитета Госдумы по образованию и науке, федеральным законом о федеральном бюджете на 2019-2021 годы было предусмотрено следующее (см. таблицу № 2):
Таблица 2. Плановые расходы на науку их федерального бюджета
Запланированные расходы федерального бюджета на научные исследования гражданского назначения на 2019 год составляли 408,1 млрд руб., на 2020 – 442, на 2021 –452,8 млрд.руб.. Это более или менее соответствует уровню «досанкционного» 2013 года (427,9 млрд руб.) на фоне более чем двукратной девальвации рубля по отношению к основным мировым валютам [7] и росту цен. Запланированные расходы федерального бюджета на фундаментальные научные исследования на 2019 год составляли 178,9 млрд.руб. (0,17% ВВП), на 2020 – 199,1 (0,18%), на 2021 – 215,8 млрд.руб. (0,18% ВВП). Правда, 1 декабря 2016 года был издан Указ Президента РФ № 642 «О стратегии научно-технологического развития Российской Федерации», который предусматривает, что государственные расходы на науку должны составлять около 1% ВВП, а остальная часть финансирования должна производиться за счет частных вложений. Но даже в этом случае президентский указ недофинансируется в 2-2,5 раза. Возникает естественный вопрос: как можно игнорировать Указы Президента, когда, по крайней мере до весны 2020 года, бюджет буквально ломился от профицита? Эта тема стала предметом дискуссии при обсуждении на заседании Комитета Госдумы по образованию и науке проекта федерального бюджета на 2020 год[1]. На вопросы депутатов в адрес Минфина и Минобрнауки по поводу того, намерено ли правительство исполнять Указ Президента от 7 мая 2012 года № 599 в части финансирования науки, представители ведомств отвечали, что они руководствуются Указом Президента от 7 мая 2018 года № 204 и собираются доводить финансирование науки до 2% ВВП… лишь к 2035 году! Аргументы депутатов о том, что Указ № 599 не отменен и должен был быть исполнен к 2015 году, действия не имели. Прибавим к этому, что, согласно уточненному анализу профильного думского комитета, бюджетные расходы в 2020-2022 годах не только не приблизят страну к реализации Указа № 599, но, напротив, обеспечат движение в прямо противоположном направлении. С учетом изменений, внесенных в трехлетний бюджет, эти расходы составят в 2020 году 0,44% ВВП, в 2021 – 0,43%, в 2022 году – 0,42% ВВП. Если та же тенденция продолжится, к 2035 году доля расходов федерального бюджета на науку снизится менее чем до 0,3% ВВП. Вопрос о том, как можно увеличивать финансирование науки путем сокращения бюджетных расходов, выходит за пределы здравого смысла. На упомянутом выше заседании Комитета Государственной Думы по образованию и науке, пытаясь обосновать крайне низкий уровень финансирования научных исследований, представители Минфина и Минобрнауки России сетовали на то, что в настоящее время бюджетное финансирование этих исследований составляет 60-70%, тогда как за рубежом не менее половины всех вложений в науку осуществляет бизнес. И это действительно так. Как отмечает вице-президент Российской академии наук А. Хохлов, «научные центры станут эффективно заниматься прикладными исследованиями тогда, когда не государство, а предприятия захотят в них вкладывать, причем не из-под палки. Важно, чтобы у самих предприятий была соответствующая мотивация» [6]. Однако создание такой мотивации – тоже вопрос государственной политики, о чем речь пойдет ниже. Что касается компаративистского аспекта проблемы, то представление о доле расходов на науку в некоторых странах дает исследование НИУ «Высшая школа экономики» (см. таблицу № 3).
Таблица 3. Доля расходов на науку в некоторых странах (2016 год)
По этому исследованию среди 62 стран, по которым были собраны данные, Россия в 2016 году занимала 35-е место. Очевидно: если бы удалось собрать данные по большему числу стран, место России оказалось бы значительно ниже. Согласно данным Счетной палаты, по объему относительных затрат на науку (1,1% от ВВП) Россия находится на 34-м месте в мире, а по индикатору внутренних затрат на исследования и разработки в расчете на одного исследователя позиция еще хуже – 48-е место (93 тыс. долларов). На нарастающее отставание финансирования науки в России от передовых стран обратил внимание председатель бюджетного комитета Госдумы А.М. Макаров при обсуждении проекта федерального бюджета на 2020 и плановый период 2021-2022 годов. По его данным, в течение одного года отставание финансирования российской науки от США увеличилось с 26 до 33 раз; от Китая – с 12 до 16 раз. От Японии в настоящее время отставание составляет 10 раз. При этом А.М. Макаров справедливо отметил колоссальные риски подобной «экономии»: в результате применения новых технологий, основанных на научных открытиях, цена американской сланцевой нефти значительно снизилась – до 51 доллара за баррель (по отдельным скважинам - ниже 40 долларов за баррель) и дальнейшее её снижение ставит под вопрос нефтяной экспорт России – основу нашего бюджета – особенно с учётом ожидаемого удорожания добычи нефти в северных широтах и на шельфах северных морей. Тем самым отечественные вложения в геологоразведку новых запасов нефти могут оказаться бессмысленными[2]. Правда, осознание остроты ситуации не привело ни к каким практическим результатам, и во втором чтении критики недофинансирования науки, представляющие партию власти, голосовали за закон о бюджете, предусматривающий снижение доли расходов на НИОКР от ВВП. В печати публикуются данные, по которым с учетом пересчёта по паритету покупательной способности по общему объёму государственных расходов на науку Российская Федерация входит в первую пятёрку государств мира[3]. Однако президент РАН академик А.М. Сергеев, выступая на пленарном заседании Госдумы 11 сентября 2019 г. («правительственный час» с Министром науки и высшего образования М.М. Котюковым), справедливо подчёркивал, что пересчет по паритету покупательной способности в данном случае некорректен: научное оборудование Россия закупает за валюту по мировым ценам; приглашенным зарубежным ученым зарплата выплачивается также на уровне передовых стран и т.п.. Корректным является сопоставление расходов на науку по рыночному курсу. Кстати, когда принимали федеральный закон № 253 от 27.09.2013 о т.н. реорганизации Российской Академии наук, нас уверяли, что она работала недостаточно эффективно. Берусь утверждать противоположное: по соотношению «затраты – результаты» это была самая эффективная научная организация в мире. В области науки мы занимали второе место после США и при этом тратили (в долларовом выражении) неизмеримо меньше денег. Счетная палата сформулировала и направила в адрес правительства следующие рекомендации:
На взгляд автора, ключевыми рекомендациями в данном случае должны быть: 1) радикальное увеличение финансирования науки из федерального бюджета – не менее чем до 1% от ВВП в течение не более чем трех лет; 2) введение системы стимулов (в т.ч. налоговых) для развития высокотехнологичного производства во всех секторах экономики. Стоит напомнить: чем более страна нуждается в экономическом прорыве, тем расходы на образование и науку должны быть выше. Наука и новые технологии – ключ к модернизации страны через ее новую индустриализацию.
3. Дебюрократизация как механизм торможения научного поиска Как минимум, в последние семь лет в российской науке стремительно нарастает бюрократизация, причем особенно ускорился этот процесс после вступления в силу федерального закона от 27.09.2013 № 253 "О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации". По остроте эта проблема сопоставима с недофинансированием.Специальные обобщающие исследования на эту тему автору не известны. Однако академик В.А. Черешнев – в то время Председатель Комитета Государственной Думы VI созыва по науке – еще в 2016 году утверждал, что после т.н. реорганизации РАН бумагооборот в научных организациях увеличился на два порядка. Разумеется, это оценочное суждение, а не точный расчёт, но суть процесса оно вполне отражает. Значительный вклад в общее дело бюрократизации науки внес также федеральный закон от 29.12.2012 № 273 «Об образовании в Российской Федерации». Превратив аспирантуру в третью ступень высшего образования, он заставил научные организации проходить государственную аккредитацию по соответствующим укрупненным группам специальностей и тем самым оформлять неимоверное количество различного рода документации. Как известно, регламентация образовательной деятельности в российском законодательстве к реальному качеству образования отношения не имеет, но зато требует весьма специфических навыков оформления документов. Справедливости ради стоит заметить, что вина за это нередко лежит на самом образовательном сообществе, представители которого разрабатывают образовательные стандарты и, по формуле «хотели, как лучше», вписывают в условия реализации образовательных программ параметры, порой доходящие до абсурда. Одно из проявлений бюрократического подхода к науке (как, впрочем, и к образованию, здравоохранению) – т.н. оптимизация научных организаций. Напомню: общее количество школ в России за постсоветский период сократилось, по официальным данным, с 69,7 тысяч до 42 тысяч, в т.ч. сельских – с 48,6 до 24,1. Число больниц в стране с 1990 г. по 2010 г. сократилось вдвое, поликлиник – на 30% при увеличении числа врачей на 8%. В т.ч. количество участковых больниц в сельской местности уменьшилось в 4,3 раза. В последующие годы «оптимизация» продолжилась. Общее количество высших учебных заведений, по данным Рособрнадзора, только с января 2014 года по январь 2018 года сократилось следующим образом: государственные вузы - на 17% (с 567 до 484); филиалы государственных вузов – в 2,1 раза (с 908 до 428); частные вузы – в 2,1 раза (с 371 до 178); филиалы частных вузов – в 5,2 раза (с 422 до 81). Ситуация с реорганизацией научных учреждений формально выглядит лучше. По данным Росстата, количество организаций, выполняющих исследования и разработки, в 1992 г. составило 4555, в 2005 – 3566, в 2016 – 4032. Однако по данным РАН количество академических научных институтов перед началом ее реорганизации составляло 901, а в настоящее время сократилось до 460, т.е. почти вдвое. Всё это время нам говорили, что реорганизации производятся исключительно на добровольных началах. Однако, во-первых, как минимум, в высшем образовании это не так: иначе в ряде городов России не было бы акций протеста с участием преподавателей и студентов. Во-вторых, даже если прямого административного принуждения не было, политика выстраивалась таким образом, что по сравнению с теми, кто согласился на реорганизацию, вузы и научные организации, желающие сохранить самостоятельность, были поражены в правах. Им не давали возможности повышать статус, ограничивали набор по нужным специальностям и т.п.. Убежден: это глубоко не верно. Поощрение и санкции должны зависеть не от «послушания», но от реальных результатов работы. В действительности за т.н. оптимизацией стоят две другие системные проблемы современной отечественной науки: недофинансирование и бюрократизация. Недофинансирование, ибо в процессе «оптимизации» обычно сокращается численность работников и количество имущества, которое нужно содержать. Бюрократизация – ибо меньшим количеством объектов чиновникам удобнее управлять, а отечественные управленческие решения, включая законодательство, сплошь и рядом принимаются по известной формуле М. Жванецкого «паровоз – для машиниста». Частный пример бюрократизации науки – применяемая в России система оценки научных публикаций. 5 апреля 2019 г. в Госдуме проходил специальный круглый стол Комитета по образованию и науке «Совершенствование системы научных публикаций в Российской Федерации». Выношу на суд образовательного и научного сообщества мои предложения, «озвученные» на круглом столе. 1. В рамках ежегодного мониторинга отказаться от измерения эффективности работы вузов объёмом затрат на науку. По элементарным принципам теории управления эффективность затрат должна измеряться результатами, но в данном случае всё делается наоборот. При такой системе Эйнштейн и Ландау явно попали бы в число неэффективных научных работников. 2. Продолжить работу по созданию и развитию отечественных баз научных публикаций. Scopus и Web of Science превратились в бизнес-проекты: за публикации вузам, научным организациям и преподавателям приходится платить, причем таксы хорошо известны. По экспертным оценкам, затраты на эти цели при остром дефиците бюджетных средств составляют до 4 млрд. долл. в год[4]. 3. Оказать государственную поддержку отечественным научным журналам. В противном случае они вынуждены публиковать статьи за деньги, что не имеет отношения к качеству публикаций. 4. Возродить систему реферирования научных статей из иностранных журналов, которая была развита в советский период. Это сэкономит время отечественных ученых и преподавателей и компенсирует не всегда хорошее знание иностранных языков специалистами старшего поколения. 5. Создать специальную рабочую группу из представителей РАН, Российской академии образования, Российского Союза ректоров и других организаций для выработки критериев оценки научной деятельности и предложить результаты для широкого обсуждения научному и образовательному сообществам. Помимо прочего, предложенная прежним руководством Минобрнауки система оценки научных публикаций не учитывает специфики социогуманитарного знания. На это в специальном решении Ученого Совета от 06.02.2020 указал Институт философии РАН. Выражая солидарность с основными положениями этого документа, хочу обратить особое внимание на два из них. Во-первых, в гуманитарных науках принципиально не верно отдавать приоритет публикациям на иностранном языке и индекса цитирования в иностранных базах данных. Основной язык социогуманитарного знания в нашей стране – русский, поскольку обсуждаются прежде всего проблемы отечественного социокультурного развития. На протяжении многих лет работы автор этих строк всегда отдавал преимущество публикациям на родном языке и, соответственно, отечественным журналам перед иностранными по той простой причине, что они предназначались прежде всего для отечественного читателя (в моем случае – и избирателя). В свою очередь, Председатель профильного Комитета Госдумы В.А. Никонов неоднократно высказывался в том духе, что наиболее высокий индекс цитирования в зарубежной прессе получают те отечественные авторы, которые, независимо от качества материала, концентрируются на критике российской политики, культуры или страны в целом. Специфика социогуманитарного знания проявляется в данном случае вполне отчётливо. Во-вторых, (цитирую решение Ученого Совета Института философии РАН от 6 февраля 2020 года): «Главным результатом научного труда ученого социогуманитарной сферы в России и в мире считаются монографические книжные публикации, коллективные труды, энциклопедические, словарные и документальные публикации, комментированные собрания сочинений классиков, издания архивных документов и т.д.. Именно по книгам во всем мире идет обучение студентов, книжная продукция считается главным аттестатом труда ученого». Солидаризируюсь и в данном случае.
4. Дебюрократизация науки как путь к инновациям Ж.И. Алфёров – единственный в мире Нобелевский лауреат и одновременно многолетний депутат парламента – много раз утверждал, что результативность научных исследований (во всяком случае, в области естественно-математических и технических наук) не может измеряться формально-бюрократическими показателями. Одним из главных критериев такой эффективности должно быть превращение результатов исследований в новые технологии и, соответственно, технологический уровень производства. Напомню в этой связи одну из национальных целей, заявленных в Указе Президента РФ от 7 мая 2018 г. № 204 на 2024 год: «ускорение технологического развития Российской Федерации, увеличение количества организаций, осуществляющих технологические инновации, до 50% от их общего числа». Приведу для сравнения данные Комитета Госдумы по образованию и науке: в 2016 году коэффициент изобретательской активности (число отечественных патентных заявок на изобретения, поданных в России, в расчете на 10 тыс. человек населения) составил 1,83%; доля организаций, осуществлявших технологические инновации, упала с 2005 по 2016 годы с 9,3 до 7.3%; доля инновационной продукции в общем объеме отгруженной продукции выросла за то же время с 5 до 8,5%. Как видим, принципиальных изменений за 11 лет не произошло. В целом же, по данным Г.Г. Малинецкого, вице-президента Нанотехнологического общества России и в недавнем прошлом заместителя директора Института прикладной математики (ИПМ) им. М. В. Келдыша РАН, количество инноваций, по сравнению с советским периодом, сократилось в 5-7 раз. Среди причин, помимо недофинансирования и бюрократизации науки, можно назвать следующие. 1. Очевидная деиндустриализация страны. По данным Росстата, по сравнению с советским периодом (1990 год), в 2019 году в РФ выпуск экскаваторов составил 11.9%, комбайнов – 7.3%, металлорежущих станков – 5.7%, тракторов - 1,3%. 2. Дешевая рабочая сила, что не стимулирует бизнес к внедрению современных технологий. Так, количество ежегодно устанавливаемых многофункциональных роботов в расчете на 10 тысяч работников, по данным Международной федерации робототехники (IFR), в 2017 году составляло в Южной Корее – 710, в Сингапуре – 658. в Германии – 332, в России – 4. 3. Нарастающая бюрократизация управления в целом, включая законодательство, связанная с непродуктивной моделью развития общества, при которой управление экономикой и финансами на протяжении многих лет было отдано т.н. системным либералам, а государственное строительство – т.н. силовикам. В этом смысле бюрократизация управления наукой является частным проявлением этой общей модели. Официально считается, что рост бюрократических процедур в науке призван повысить эффективность работы ученых и преподавателей. Но на деле от бюрократизации она только снижается. Спустя более чем 100 лет подтверждается мнение Макса Вебера: попытка сверхрационализации управления приводит к его иррационализации, рациональная бюрократия превращается в самодовлеющую. Иначе говоря, бумаги, отчеты и проверки убивают живую работу и творчество.
5. Кадры науки: статус и подготовка В научном сообществе любят рассказывать историю о том, как советский чиновник однажды приветствовал коллектив академического института словами: Здравствуйте, жрецы науки! На что Л. Ландау из первого ряда возразил: жрецы науки – это те, кто жрет за счет науки; а мы – научные работники... Как известно со времен М. Вебера, статус личности (общественной группы) складывается из двух составляющих: объективное (в т.ч. материальное) положение в системе общественных отношений и связанный с ним, но относительно самостоятельный престиж. В свою очередь, обе эти составляющие во многом являются производными от того, насколько решены две обозначенные выше системные проблемы науки: финансирование (недофинансирование) и характер управления (включая необходимость дебюрократизации). Если верить официальной статистике, с материальным положением научных сотрудников в России всё хорошо (см. таблицу 4).
Таблица 4. Средняя заработная плата научных сотрудников в организациях государственной и муниципальной форм собственности по субъектам Российской Федерации за январь-декабрь 2019 года [4].
По официальным данным, в 2019 году средняя зарплата научных сотрудников, в отношении которых предусмотрены мероприятия по повышению среднего уровня оплаты труда в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. № 597 «О мероприятиях по реализации государственной социальной политики», составила 94 762 руб.. В сравнении с предыдущим годом ее размер увеличился чуть более чем на 1% (в 2018 году составлял 93 717 руб.), при этом численность данной категории персонала сократилась примерно на 10%, т.е. в 10 больше, чем выросла зарплата. Однако в другом официальном издании того же Росстата, в Российском статистическом ежегоднике за 2019 год, мы находим другие данные (см. таблицу 5) [5].
Таблица 5. Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников организаций по видам экономической деятельности
Иными словами, официальные данные Росстата о средней заработной плате в науке за 2018 год отличаются почти на 18 тыс. руб.: 75 913 руб. против 93 717 руб.. Соответственно, и отношение зарплаты в науке к зарплате по экономике в целом уже не 2,4 раза, но лишь 1,7 раза. Иначе говоря, официальная статистика одновременно дает два противоположных ответа на вопрос об исполнении президентского Указа № 597 в части оплаты труда научных работников. Не случайно по поводу качества этой статистики Председатель бюджетного комитета Госдумы А.М. Макаров на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме однажды заметил: после того, как мы подчинили Росстат Минэкономразвитию, нам по плечу любые показатели! От работников науки автору не раз приходилось слышать вопрос: покажите, кто столько получает? Вот некоторые данные опроса, проведенного автором. Ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, к.э.н.: зарплата за полную ставку – 24,3 тыс. руб. + 25,2 тыс. руб. стимулирующая оплата. Итого: 49,5 тыс. руб. Кандидат биологических наук, работает на полставки в московском академическом институте: зарплата 20 тыс. рублей, при работе на полную ставку составляла бы 45 тыс. рублей. Всё это москвичи. Средняя зарплата в Москве на 1 января 2019 г. составляла почти 79 тыс. рублей. Согласно Указу Президента № 597, средняя зарплата научных работников в столице должны была бы, соответственно, составить почти 160 тыс. рублей, что приведенными примерами не подтверждается ни в какой степени. Низкий уровень оплаты труда отечественных научных работников по сравнению с их коллегами за рубежом отмечают и аудиторы Счетной палаты: « уровень заработной платы профессорско-преподавательского состава, занятого в НИОКР, в 2018 году в Германии и Чехии превышает соответствующий российский показатель в 3,3 и 1,4 раза соответственно». При этом речь идет о зарплате, пересчитанной по паритету покупательной способности. Очевидно: широко объявленное кратное повышение зарплаты отечественных работников науки – в значительной степени результат статистических «чудес». Но, даже когда это повышение действительно произошло, оно достигнуто в значительной степени за счет т.н. оптимизации, что в переводе на русский означает сокращение числа работников и увеличение их нагрузки. Так, по официальным данным, количество работников науки в РСФСР в конце советского периода составляло около 1,5 млн человек, а в 2018 г. – 887,7 тыс. человек, занятых исследованиями и разработками. По данным же РАН, количество научных сотрудников за послесоветский период сократилось в 2,7 раза. С материальным положением работника науки связана и вторая составляющая его статуса – престиж. Приведем данные опросов населения России в возрасте от 16 лет, организованных Институтом статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ в рамках Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (октябрь 2016 – январь 2017). На вопрос «Хотели бы Вы видеть научным работником своего сына, дочь?» – ответы распределились следующим образом (см. таблицу 6):
Таблица 6.
Очевидно: во-первых, престиж научного работника в России остаётся невысоким, ибо число тех, кто не желает видеть сына или дочь ученым существенно больше тех, кто хотел бы для своего ребенка такой профессиональной карьеры; во-вторых, в 2016 г. этот престиж, скорее, упал, ибо при сохранении доли положительных ответов на уровне 32% доля отрицательных ответов увеличилась с 47% до 60%. Аналогичных опросов в советский период не видел, однако по собственному опыту убежден: престиж научного работника и стремление работать в науке было значительно выше. Кстати, значительно выше по отношению к средней по стране и прожиточному минимуму была и зарплата вузовского доцента, не говоря о профессоре. Не удивительно, что результатом недофинансирования и т.н. оптимизации стала «утечка умов». Отметим: в качестве одной из национальных целей в Указе Президента РФ от 7 мая 2018 г. № 204 заявлено: «обеспечение привлекательности работы в Российской Федерации для российских и зарубежных ведущих ученых и молодых перспективных исследователей». Однако эксперты компании FinExpertiza, изучив данные Росстата, обнаружили, что, хотя финансирование российской науки с 2010 по 2018 год увеличилось вдвое, она теряет кадры. За этот же период число ученых в стране уменьшилось, прежде всего в естественных и технических науках, на 21 тысячу человек. По данным же экспертов РАН, количество высококвалифицированных работников науки, покинувших Россию, в 2013 г. составляло 20 тыс., а 2016 г. – 44 тыс. Что же касается послесоветского периода в целом, то, по данным Всемирного банка, в этот период Россию покинули более 200 тыс. ученых и инженеров. И еще около 1 млн. научных сотрудников за тот же период совершили т.н. внутреннюю миграцию - прекратили занятия наукой и ушли в частный сектор или на госслужбу. Как видим, и в данном случае национальные цели, сформулированные в Указе Президента, мягко говоря, далеки от реализации. Отдельная тема – подготовка научных кадров. Её острота связана, с одной стороны, со снижением статуса аспиранта, а с другой – искусственно создана федеральным законом от 29.12.2012 № 273 «Об образовании в Российской Федерации» (см. раздел 3). Помимо снижения престижности научной работы, на статусе аспиранта прямо сказывается уровень его материальной поддержки. Согласно Постановлению Правительства РФ от 17.12.2016 N 1390, расчетная аспирантская стипендия составляет в настоящее время 2921 руб. (или 27% от прожиточного минимума трудоспособного населения в среднем по РФ на 1 января 2019 года). В советский же период стипендия аспиранта составляла 1,8 от прожиточного минимума на 1988 год. И, следовательно, с тех пор в реальном содержании снизилась примерно в шесть раз. Не могу также не отметить: по мнению большинства экспертов, превращение аспирантуры (в соответствие с федеральным законом от 29.12.2012 № 273 «Об образовании в Российской Федерации») в третью ступень высшего образования со всеми вытекающими последствиями для учебного процесса и процессов регламентации образовательной деятельности резко снизило ее эффективность в качестве системы подготовки научных и научно-педагогических кадров. Потребовалось более пяти лет правоприменительной практики, чтобы это осознали и представители профильного министерства. Лишь в конце 2019 года в Госдуму был внесен законопроект, который, правда, не возвращает аспирантуре статуса послевузовского (последипломного) уровня образования, но вводит целый ряд положений, предлагающих на этом образовательном уровне сконцентрироваться именно на подготовке кадров высшей квалификации, включая отмену обязательной аккредитации. Отмечая выдающуюся роль науки в жизни сколько-нибудь просвещенного человека, М.В. Ломоносов писал: В домашних трудностях утеха И в дальних странствах не помеха. Науки пользуют везде: Среди народов и в пустыне, В градском шуму и наедине, В покое сладки и в труде. Однако и в жизни современного государства наука играет не меньшую роль, причем тем более важную, чем выше уровень развития общества в целом. Надеюсь: российские власти всех ветвей и уровней по собственному осознанию или под давлением обстоятельств научатся любить науку так, как она того заслуживает. В противном случае будущее страны и ее национальная безопасность окажутся под угрозой.
Литература 1. Востряков Л.Е. Культурная политика: концепции, понятия, модели // Сайт Института культурной политики http://www.cpolicy.ru/analytics/80.html . [Дата обращения: 5 октября 2020 года]. 2. Инвестиции в науку: на пути к экономике знаний. Предложения Российской академии наук по повышения эффективности вложения финансовых средств в развитие фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований. – М. : 2016. 3. Обращение Московского академического экономического форума (МАЭФ). https://maef.veorus.ru/about/archive/2019 (дата обращения 03.09.2019) 4. Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики РФ. [Электронный ресурс]. URL: https://www.gks.ru/storage/mediabank/itog-monitor03-19.html (Дата обращения: 09.04.2020) 5. Российский статистический ежегодник. 2019: Стат.сб./Росстат. - Р76 М., 2019. – С. 156. 6. Счетная палата назвала главные проблемы российской науки / РБК. – 2020. – 7 февраля https://www.rbc.ru/politics/07/02/2020/5e3c1bf19a7947cce149aa99 7. Тодосийчук А.В. О новых механизмах бюджетного финансирования науки // Инвестиции в России. – 2018. - № 12.
[1] Из стенограммы заседания Комитета Государственной Думы по образованию и науке. 7 ноября 2019 года: Никонов В.А., Председатель Комитета Государственной Думы по образованию и науке: Указом президента 2012 года определено, что расходы на науку в Российской Федерации должны составить 1,77 от ВВП. … у меня вопрос к вам – почему не выполняется указ Президента Российской Федерации? Гашкина С.А., директор Департамента бюджетной политики в отраслях социальной сферы и науки Министерства финансов РФ: … это у нас в стратегии до 2035 года. Никонов В.А.: Нет, не в стратегии. 2012 год, указы президента майские никто не отменял. Гашкина С.А.: Мы достигаем к ВВП показателя с учетом внебюджета, внебюджетных источников. Никонов В.А.: Нет, вы не достигаете этих показателей. Это то, что как раз с учетом внебюджетных, это 1,1. Гашкина С.А.: В проекте этого бюджета мы заложили полную индексацию заработной платы. Плюс дополнительно вместе с Минфином на площадке правительства проработали увеличение объемов финансирования науки на 5,6 миллиарда рублей. Пока это те параметры, на которые мы совместно... Никонов В.А.: У меня вопрос: почему не выполняется указ Президента Российской Федерации? Я знаю, что вы увеличили на 5, … куда ушли эти 5 миллиардов. Почему не выполняется указ президента? Гашкина С.А.: Теперь выполняем указ 204-й. У нас есть национальный проект "Наука", и мы в рамках национального проекта достигаем к 2035 года 2% ВВП. Никонов В.А.: Извините, но Путин не отменял указ 2012 года. Он почему не выполняется? Мне просто интересно. Задаю это каждый раз, и каждый раз получаю разные ответы. [2] Макаров А.М., председатель Комитета Государственной Думы по бюджету и налогам: «…за последние десять лет Соединённые Штаты нарастили добычу нефти более чем в два раза, а у нас и у Саудовской Аравии она осталась на том же уровне, поэтому сегодня сланцевая нефть Соединённых Штатов, по существу, определяет верхнюю границу цены на нефть. Себестоимость этой нефти — 51 доллар за баррель, более того, по отдельным скважинам она опускается уже ниже 40 долларов за баррель, то есть ниже нашей цены отсечения. Мы видели на примере Саудовской Аравии, как взрывы ударили по цене на нефть, но цена продержалась, была более или менее высокой только несколько недель и потом снова опустилась. Рассчитывать на работу в условиях высокой цены на нефть не приходится». [3] Например, утверждается, что в 2015 году расходы на исследования и разработки гражданского назначения в США составили 62,7 млрд долларов; в Китае – 59,1 млрд, в Японии – 33,3 млрд, а в России – 18,5 млрд долларов [2. С. 2]. [4] При этом аудиторы Счетной палаты в качестве одного из главных недостатков российской науки называют недостаточный уровень научных публикаций: только 5% российских статей в базе данных Scopus за 2018 год было опубликовано в журналах, входящих в ТОП-10 по уровню цитируемости (в США эта доля составляет 22%, в Германии – 19%, в Китае – 17%).
комментарии - 8
Эффективное изоляция наружных стен — комфорт и экономичность в жилом домовладении! Эффективное воздухонепроницаемость внешних стен — счастье и сбережение в приватном жилище! Эффективное изоляция обшивки — комфорт и экономичность в вашем доме! Забота о жилье - это забота о приятности. Изоляция наружных поверхностей - это не только изысканный облик, но и обеспечение тепла в вашем уголке спокойствия. Специалисты, специалисты в своем деле, предлагаем вам преобразить ваше жилище в идеальное жилище. Забота о жилище - это забота о приятности. Термомодернизация фасадов - это не только изысканный облик, но и обеспечение сохранения тепла в вашем удобном уголке. Профессионалы, команда профессионалов, предлагаем вам превратить ваш дом в прекрасное место обитания. Забота о недвижимости - это забота о удобстве. Тепловая обработка фасадов - это не только изысканный облик, но и обеспечение тепла в вашем уголке уюта. Наша бригада, наша команда профессионалов, предлагаем вам превратить ваш дом в идеальный уголок для проживания. Забота о вашем доме - это забота о удобстве. Изоляция наружных поверхностей - это не только модный облик, но и обеспечение сохранения тепла в вашем уголке уюта. Наша команда, бригада мастеров, предлагаем вам сделать ваш дом в прекрасное место обитания. Мой комментарий
|
Подписка
|
Эффективное термоизоляция внешних стен — благополучие и экономия в приватном жилье!
Согласитесь, ваш загородный дом заслуживает лучшего! Теплоизоляция наружных стен – не только решение для сбережения на отопительных расходах, это вкладывание в комфорт и прочность вашего домовладения.
✨ Почему теплоизоляция с нами-мастерами?
Профессионализм: Наши мастера – профессиональные. Наша команда заботимся о каждом аспекте, чтобы обеспечить вашему домовладению идеальное утепление.
Расценки термоизоляции: Мы ценим ваш бюджетные ограничения. [url=https://stroystandart-kirov.ru/]Утепление дома цена за квадратный[/url] – начиная с 1350 руб./кв.м. Это инвестиция в ваше комфортабельное будущее!
Энергоэффективность: Забудьте о утечках тепла! Наш подход не только сохраняют тепловую энергию, но и дарят вашему коттеджу новый уровень уюта энергоэффективности.
Обустройте свой жилище теплым и уютным и привлекательным!
Подробнее на [url=https://stroystandart-kirov.ru/]https://stroystandart-kirov.ru/[/url]
Не предоставляйте без внимания свой загородный дом на волю случайности. Доверьтесь нашей бригаде и создайте уют вместе с нами!