О страхе народа
Во все времена народ терпел фараонов, тиранов, королей-деспотов. Искренне верил в их «небожительство». Радовался их «величию», которое ассоциировалось с храмами, дворцами, акведуками и проч. Но прежде всего народ боялся. Боялся божьей кары; боялся царской немилости; боялся потерять то немногое (от крохи хлеба до жалкой лачуги), что у него было.
Страх во всех его ипостасях был и остается, особенно теперь, когда большинству людей есть, что терять, главной движущей силой народного смирения, молчания, примирения с действительностью, нежелания (а не только непонимания необходимости) бороться.
Только абсолютное меньшинство во все времена могло преодолеть этот животный инстинкт на пути к собственному освобождению. Но так как большинство боялось и принимало «правила игры», освобождение в глобальном масштабе так и не состоялось. Между тем, если бы подавляющее большинство людей не боялось, то, во-первых, состоялась перманентная эмансипация человечества, а во-вторых, в рамках социальной борьбы удалось бы избежать значительных жертв (ибо при громадном численном перевесе народа реакция не решается и попросту не может пойти на массовые репрессии).
Об ошибках в освещении истории и идеологии
Квинтэссенция правильного отношения к историческим событиям и деятелям выражена в речи Фиделя Кастро, посвященной столетию В.И. Ленина. «При изучении как нашей, так и всеобщей истории нам много и прежде всего говорили о великих завоевателях, …описывая их подвиги и победы. Когда же человечество найдет способ наиболее разумной… оценки событий своей истории, все эти фигуры померкнут рядом с образом человека, который был стойким борцом … ради освобождения человечества.
Когда, повторяю, будет найден более совершенный критерия для оценки исторических личностей, то Ленин вместе с Марксом будут возвышаться среди тех людей, идеи, ум и действия которых имели чрезвычайное значение в истории человечества».[3. C.170].
В советской же историографии не всегда четко акцентировалось, что главный критерий оценки исторического деятеля – его отношение и деятельность применительно к народным массам: стремление к социальному прогрессу. Весь остальной прогресс (технический, военный, культурный и проч.), конечно, может, в том числе, относительно, быть во благо народа, но он вторичен. В теории это признавалось, но на практике не всегда выдерживалось. В результате часто военная, внешнеполитическая деятельность лидеров признавалась главенствующей для их исторической оценки
Из-за непоследовательности в применении материалистической диалектики вытекает вторая ошибка советской исторической науки: представление противников как сугубо отрицательных персонажей. Между тем они могли обладать массой достоинств: прекрасные семьянины, великолепные военачальники, искренние, честные, мужественные люди.
Поэтому затем, когда советские люди познакомились с их биографиями, ряд личных качеств и действий этих лиц стал вызывать симпатию. Главный же критерий оценки личности должен быть иной. Дело не в том, что противник плохой или хороший человек, воин, писатель и т.п., а в чьих интересах, во имя чего его доброта и жестокость, честность и предательство, храбрость и самопожертвование, ум и воля. Если же рассматривать эти качества изолированно от основополагающих вопросов, получается постмодернистская картинка с «множественностью и относительностью истин».
Об интересах народа в империалистических войнах
Когда марксисты говорят, что народу война не нужна, это верно в конечном итоге, стратегически. Ведь поражение своего государства - это крах прежде всего для народных масс. Победа «своих» империалистов несет укрепление режима, усиление эксплуатации, но одновременно (и раньше, и сейчас тем более) часть захваченного переходит к трудящимся. А значит, может происходить определенное улучшение положения народа страны-победительницы. Классический пример – уровень жизни большинства населения стран «золотого миллиарда», достигнутый за счет эксплуатации (как экономической, так и с помощью силы) других стран.
Одна из уловок империалистических войн заключается в том, что одна из воюющих сторон выступает в виде жертвы. Но нередко ее политика (национализм, притеснение нацменьшинств и др.) на деле является той же захватнической по сути (пусть и в пределах своей страны), являясь как удобным поводом, так и объективной основой для внешней агрессии в свой адрес. С другой стороны, «справедливая», «освободительная» война против такого государства на деле, конечно, включает в себя не только прогрессивный аспект, но и одновременно, в первую очередь, служит экспансионистским целям страны-«жертвы».
Таким образом, при капитализме любая даже освободительная война имманентно включат в себя захватнический, агрессивный элемент. Прогрессивный же аспект таких войн служит во многом прикрытием захватнических замыслов (под «захватом» в наше время, конечно, имеется в виду не только и не столько территория, сколько ресурсы, экономическое проникновение и т.п.), затушевывает и искажает для народа истинный смысл этой политики.
Что касается национально-освободительных движений в странах «третьего мира», то при их общей относительной прогрессивности они тоже могут включать в себя серьезный реакционный элемент (движение ХАМАС в Палестине или революция 1979 г. в Иране).[1]
Логика капитализма, империализма, на что неоднократно указывал В.И. Ленин, не может не включать в себя борьбу за ресурсы, что в определенные моменты приводит к войнам. [4.C.15-16; 5.С.242; 6.С.1; 7.С.372-373]. Поэтому в большинстве случаев бессмысленно определять, кто начал войну, так как это будет напоминать выяснение, что первично - курица или яйцо. Войну начинает сам общественный строй, а ее формальное начало одной из сторон сравнимо не более чем с поводом к войне, а не с ее причинами и предпосылками.
О современной «взвешенной» трактовке истории
Нынешняя российская власть не занимается агрессивным антикоммунизмом и огульным шельмованием всего советского прошлого. Перестала ли быть эта власть, антикоммунистической, антисоциалистической, антисоветской? Естественно, нет! Более того, в нынешнее десятилетие идет наиболее активный социально-экономический демонтаж остатков и основ социализма; воинствующее наступление в политике и идеологии великодержавности, клерикализма и ксенофобии – симбиоза современного российского периферийного капитализма и идеологии феодализма. С чем же тогда связана трансформация политики в отношении советского прошлого? Отметим ряд моментов.
Первое. Решая геополитические задачи в условиях укрепления российского империализма, претендуя на большее влияние в мире, позиционируя себя в качестве великой державы, власть, вполне естественно, пропагандирует величие России. И в контексте этого величия выдвигает тезис о грандиозных свершениях в том числе советского периода. Ибо на современном этапе развития России (если отбросить пропагандистскую шелуху) хвастаться нечем; то, что построили Петр Первый или Екатерина Вторая, на сегодняшние события особого влияния не оказывают, а то, что было сделано в XX веке, имеет непосредственное влияние.
Таким образом, созидательный потенциал советского наследия становится частью имиджа «Великой России» в целом; тем более, что этот созидательный аспект действительно масштабен, многообразен и, в отличие от культурно-идеологических мифов о дореволюционном прошлом, дает и идейную и, самое главное, материальную базу для тезиса о величии страны. Заниматься самоуничижением по отношению к советскому прошлому означает полностью копировать пропаганду США, постсоветских республик и др. В условиях современных межимпериалистических противоречий с Западом это значит рубить сук, на котором сидишь.
Второе. РФ не была бы крупнейшей капиталистической державой, если не пропагандировала советские достижения в усеченном, искаженном, антикоммунистическом духе, признавая лишь отдельные достижения СССР[2] вне их исторического, социально-экономического, идейного контекста. По сути, они выводятся за рамки социализма, который и являлся несомненной основой для них.
Все это совершила «Россия», в лучшем случае, - абстрактный «Советский Союз», под которым опять-таки подразумевается Россия. Естественно, скрывается, умаляется, камуфлируется базис этих побед: отсутствие частной собственности, плановая экономика, советский патриотизм и интернационализм, коммунистические убеждения значительной части народа, начало формирования нового человека, роль коммунистической партии. (Пример - задрапированный Мавзолей В.И. Ленина в День Победы.)
В сознание людей неуклюже вдалбливается принципиально ложный постулат: Россия всегда была великой независимо от характера общественных отношений. Старательно игнорируется, «снимается», «нейтрализуется» все социалистическое, принципиально отличное от сегодняшнего. В итоге искажается смысл великих свершений советского времени, суть исторического процесса. Советская история (даже если не учитывать сохранение откровенного антикоммунизма) становится куцей, выхолощенной, амальгамированной, позитивистски бессодержательной (абстрактные факты – и все), фрагментарной; преподносится в имперском ключе. Идет активный процесс ее «рассоциалистичивания». В таком оскопленном виде она в целом безопасна и устраивает власть имущих.
Третье. 90-е годы показали: сплотить народ на основе агрессивного антикоммунизма невозможно. Потому власть идет на относительную «легитимацию» советской истории. Но эта «легитимация» проходит с указанными выше изъянами, в перонистском духе. Массы в большинстве своем воспринимают данный квазисоветизм, и многие считают Путина чуть ли не продолжателем советской истории и традиции.
Четвертое. Открытый антикоммунизм никуда не делся. (Просто он стал менее масштабным по сравнению с ельцинским периодом, более «дозированным».) Яркое тому подтверждение – фильмы «Демон революции» и «Троцкий», вышедшие к 100-летию Великого Октября. По-прежнему обливают грязью советское прошлое, преувеличивают негатив, прикладывают к нему современные тенденции российской действительности: борьбу за сферы влияния на международной арене, клановость, существенную коррумпированность и т.п. Со школьной скамьи вдалбливается в головы тезис о «неэффективности», «пагубности» плановой экономики и, тем более, - отсутствии частной собственности.
В итоге «защита» СССР властью РФ способствует дальнейшему движению вправо и больше вредит делу возрождения социализма, чем откровенно антикоммунистическая пропаганда, ибо создает иллюзию «народности» и даже «социалистичности» нынешнего режима.
Пятое. Россия, укрепив режим, действует в духе большинства буржуазных государств, где существуют относительная демократия и умеренный антикоммунизм. В стране коммунистическое движение откровенно слабо, а самая крупная левая партия полностью аффилирована с властью и насквозь оппортунистична. В этих условиях социализм на данный момент не опасен для государства, и оно может сосредоточиться на реализации своих кланово-империалистических задач и на борьбе с «западным либерализмом» (эксплуатируя для этого в том числе советское наследие).
При этом действительно коммунистические организации тщательно замалчиваются, им чинятся всевозможные препятствия в деятельности. А за попытки классовой борьбы следуют репрессии (арест членов Рот Фронта за раздачу советских листовок в День Победы, попытки запрета классового профсоюза МПРА и проч.)
К вопросу о слабости экономической политики социализма
Основоположники марксизма не раз подчеркивали, что победа коммунизма возможно только при экономическом преимуществе нового строя. «Производительность труда это, в последнем счете, самое важное, самое главное для победы нового общественного строя. Капитализм создал производительность труда, невиданную при крепостничестве. Капитализм может быть окончательно побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает новую, гораздо более высокую производительность труда» [8. C.21]. Моральный аспект крайне важен, как и преодоление отчуждения. Без этого невозможна подлинно общественная собственность, благосостояние людей. Социализм дал народу уже на ранней своей стадии более высокий уровень развития, чем тот, на котором они находились прежде.
И здесь возникает вопрос: почему социализм не дал трудящимся того относительного изобилия, что капитализм в развитых странах? Конечно, социализм как начальная стадия коммунизма, а тем более, ранний социализм советского образца изначально противоречив; нет высокого уровня «обобществления» людей, без чего социализм, коммунизм (в отличие от капитализма) не может быть экономически успешным; играет роль и жесткое противоборство со стороны мирового империализма. И даже при таких условиях – неуклонный, значительный рост благосостояния людей. (Достаточно сравнить уровень жизни советского человека в 1930-х и 1970-х годах.) Все это весомые, но неполные аргументы. Необходимо проанализировать всю экономическую политику социалистических стран в XX веке, чтобы извлечь уроки из ее изъянов.
Создать общество на одном энтузиазме и высокой идейности – утопия. Нужно стремиться к реальному разотчуждению, к становлению собственно Человека, но это имманентно включает в себя в том числе всесторонне удовлетворение его материальных потребностей. Диалектика материального и идеального вырисовывается здесь предельно четко. Перекос в любую сторону попросту неуместен. Хотя, несомненно, эта мера на практике чрезвычайна сложна и долговременна в реализации.
Классики марксизма оставили лишь общие, базовые положения касательно социально-экономических основ нового строя. Естественно, практически эту задачу странам социализма пришлось решать методом проб и ошибок. Добились многого, но главной задачи – обеспечить эконмическое преимущество над капитализмом – решить не удалось.
Проблемы были связаны в первую очередь с ошибками в планировании и управлении экономикой. Считалось, что, раз частная собственность ликвидирована, значит, социализм восторжествовал. То есть происходило смешивание базы для строительства социализма с самим социализмом. Не было движения к реальному обобществлению, без чего социалистическое развитие экономики (как движение к коммунизму) было невозможно.
Существовали серьезные ошибки в самом планировании: завышенные планы («пятилетку – в 4 года»), манипуляция с цифрами и подгонка показателей к нужным за пять лет, диспропорции в планировании, слабая связь показателей «сверху» с ситуацией «внизу» вследствие отсутствия демократичности планирования[3]. Наконец, просто невозможность спускать «сверху» «миллионные» показатели для гигантской, многомиллионной страны. Сыграло роль и игнорирование модернизации и интенсификациии системы планирования (отказ от ОГАС В.М. Глушкова в общесоюзном масштабе). То есть от общей, магистральной нити марксизма не было «разветвлений», продолжений в виде формирования и развития его конкретных направлений, в том числе, в экономике. Не было глубокого теоретического осмысления данной проблематики.
В той или иной степени указанные ошибки были присущи всем экономическим моделям в рамках социализма (от этатистского направления в Китае при Мао или в КНДР до консервации местного «НЭПа» и попятного движения к капитализму в Югославии, Польше, Венгрии).
В итоге, несмотря на колоссальные достижения, социализму пока не удалось создать реальную экономическую альтернативу капитализму; не с точки зрения социальной справедливости, а в плане производительности труда, эффективности экономической модели в целом.
В свое время К. Маркс разработал политэкономию капитализма, а в наше время необходима политическая экономия коммунизма. Иначе мысль о том, что, если капитализм с точки зрения экономики все еще прогрессивен и не исчерпал своего потенциала, то «мы пришли слишком рано» и ни о каком социализме речи пока быть не может [9. C.531-532; 11. С.107], оказывается актуальной, а человечество ждет не альтернатива «капитализм – коммунизм», а движение от капитализма к гибели человечества.
К проблеме аутентичности в исследовании наследия классиков
Проблема «аутентичности «прочтения» великих людей имеет колоссальное значение во всех сферах человеческой деятельности. Проблемами являются политическая, культурная и т.д. ангажированность интерпретаторов, а также неумение понять исследуемый объект тождественно его сущности.
В первом случае достаточно выявить предвзятость исследователя. Во втором (хотя определенная имманентная, латентная предвзятость даже независимо от воли автора может иметь место и здесь) все гораздо сложнее.
Для адекватной трактовки наследия великих людей необходим очень высокий уровень подготовки. Нужно не только досконально знать творчество изучаемого объекта, но и понимать «систему координат», в которой тот действовал, его ценности, окружающую обстановку; «вчувствоваться», «вживаться» в него. Владеть диалектикой, когда мысль, творчество кого-либо интерпретируется во всех проявлениях, противоречиях, взаимосвязях и в развитии.
Иначе – в лучшем случае – неизбежно формальное изложение, «адаптация» наследия (как для школьного учебника) наподобие большинства советских учебников по философии, политэкономии, научному коммунизму; в худшем – искажение наследия. Одно связано с другим: формальное изложение, упрощение есть обеднение, оскопление, а значит, искажение классиков[4].
Конечно, полного тождества с идеями классика добиться невозможно. Гений на то и гений, что повторить траекторию его исследования, его мысли, раскрыть во всех красках и тонкостях всю подноготную его творчества (а не только видимые результаты) исследователю нереально. Но двигаться по этой орбите, максимально приближаясь к раскрытию «загадки», возможно и необходимо.
Каждый человек разный. Мельчайшие детали, иные измерения и вектора развития могут ускользать от его взгляда только потому, что он видит ситуацию по-другому в силу иной эпохи, образования, ментальности, психики, личностных свойств и проч. В результате происходит подмена мыслей, чувств, мотивов выдающегося человека собственной неполной, неточной интерпретацией.
Отсюда проистекает вечная проблема для большинства исследований: творчество оригинала, предвзято или нет, деформируется сообразно с уровнем развития самого интерпретатора[5]. Оригинал для будущих поколений заменяется копией.
Развитие исторического наследия
Не цитата из классики должна подкреплять мысль исследователя, а само исследование обязано подкреплять цитату, мысли основоположников.
Если цитата служит основой для научной работы, то нередко исследование остается в рамках границ, определенных мыслями классиков. Эти мысли нередко догматизируются, а самое главное, не развиваются, не выходят на новый уровень. Автор «обслуживает» (свою работу, официальную позицию и т.п.), интерпретирует, разъясняет, пропагандирует, популяризирует великие идеи прошлого, но не двигает их вперед, не проецирует на сегодняшнюю действительность, не выходит за их историческую ограниченность. В итоге правильные идеи превращаются в схоластические декларации, псевдонаучный ритуал.
Если классическое учение верно, то будущие исследования будут подкреплять его новыми фактами и данными, уточнять, расширять, развивать новыми заключениями. То есть будущее развитие науки докажет верность выбранного пути, магистральной идеологии. Иначе говоря, классовая борьба существует не потому, что так думал и писал К. Маркс, а потому, что она объективно существовала и существует на современном историческом этапе, а также будет существовать до полного уничтожения классов.
Ссылки на классиков – лишь звено, этап в исследовании, помогающие связать научный вклад предыдущих поколений с положениями современной науки. Они могут (хотя и не всегда) служить базой, трамплином для последующих наработок, но не могут прикрывать своим авторитетом отсутствие адекватной научной теории; не могут служить абсолютным авторитетом для современной научной мысли, заменять собой осмысление действительности.
Классическое наследие ценно не безапелляционным, сакральным смыслом, а подтверждением его основных положений последующим историческим и научным развитием.
О роли религии как иллюзорной нравственности
Обращение к богу, к церкви, то есть внешняя, показная, иллюзорная «нравственность» служит для безнравственных людей индульгенцией для их неблаговидных поступков. Происходит раздвоение личности (которое часть искренне верующих просто не замечает): в земном мире можно «грешить», но «покаяние» в виде благотворительности и посещения церкви нивелирует эти грехи.
То есть религиозно-церковная мораль зачастую лишает объективную действительность, реальную жизнь настоящей нравственности, вырождаясь либо в закамуфлированную безнравственность, либо в религиозное ханжество.
Еще раз о духовных предпосылках коммунизма
В «большинстве людей нет стремления к «распрямлению», то есть максимальному освоению всего духовного, интеллектуального, культурного потенциала, который и формирует человека собственно человеком. А без перманентного развития личности коммунизм невозможен» [13. C.191-194].
Коммунизм – это не только и даже не столько нивелирование классовых противоречий, создание высочайших, свободных производительных сил. Это колоссальный скачок в сфере духовного прогресса. Перманентное разотчуждение человека. И не только в области трудовых, классовых взаимоотношений, но в сфере снятия интеллектуальных изъянов, духовных пустот, культурных предрассудков, психологических комплексов. Гармоничные, неотчужденные общественные отношения – это одна сторона такого разотчуждения. Другая его грань – ежесекундный труд каждого человека над собой. «Выдавливание» из себя раба, лицемера, эгоиста, подлеца, обывателя. А это тяжелейший труд.
При капитализме люди разобщены, ленивы и трусливы. Они готовы переезжать в другие страны в поисках работы, жить в тяжелых условиях; работать на две ставки, терпеть унижение начальства, мириться с повышением пенсионного возраста, налогов, бюрократизацией, коррупцией. Безмолвно согласны, по сути, быть «винтиками» системы, товаром в капиталистическом обществе. Играть по правилам властей, которым они одновременно и безразличны, и презренны. И все это – ради «синицы в руке» в виде преференций и подачек, которые предоставляет капитализм.
Чтобы стать хозяевами собственной судьбы, надо постоянно учиться, совершенствоваться, первоначально (как демонстрирует опыт построения социализма, достаточно длительный период) испытывать нередко даже большие лишения и трудности, чем при развитом капитализме. Нужно в целом быть в разы лучше, умнее, выше, чище, чем сейчас.
Современный капитализм, уродуя человека духовно, превращая его в подобие человека, эксплуатируя его, одновременно не требует от него такой силы интеллекта и духовности, такой работы над собой. Наоборот, идеал буржуазности – «грамотный потребитель», от которого требуются лишь узкая квалификация и лояльность (на худой конец, нейтралитет) по отношению к власти. Кроме того, капитализм предоставляет обывателям «легкую», в целом примитивную индустрию развлечений, масс-культуру, общество потребления. А в наше время большинство населения само стало непосредственной и незаменимой частью этих проектов.
В итоге жить при капитализме большинству легче, удобнее, чем при более совершенном обществе. Ибо капитализм (вернее, его нынешняя, глобалистская стадия) в основе своей находится в ладу с большинством человеческих инстинктов, слабостей и пороков, идущих от его животного происхождения и духовной лени; консервирует, генерирует и модифицирует их, выводя на новый, созвучный нынешним реалиям уровень[6].
Коммунизм - это действительно время, когда большинство людей будет на уровне Аристотеля, Гете и Маркса [10. C.300]. Однако сначала оно должно хотя бы приблизиться к этому уровню, чтобы формировались коммунистические отношения.
Так же, как и интеллектуальные способности детерминируются не только системой образования и общественными отношениями, но и биологическими особенностями людей, человеческого рода в целом на определенном этапе развития, - так, вероятно, и духовно-нравственные качества индивидов генерируются не только обществом, но и собственной психоэмоциональной, генетической составляющей. Возможно, что и в этой сфере человеческого бытия и сознания к подъему на предельные вершины способны лишь единицы (как в сфере науки, культуры, спорта).
Конечно, даже социалистические общественные отношения заметно подняли нравственную планку общества. А дальнейшее движение от капитализма поднимет эту планку еще выше. Но только практика может определить пределы этого роста даже на самой высокой ступени развития общества.
В процессе эволюции человек приобрел доминирование социальных качеств, социальную детерминированность своей деятельности и развития. Но на сегодня он сохранил рудименты животного происхождения. А созданные им общественные отношения не позволяет выйти из предыстории на подлинно человеческую ступень развития.
Эволюция человека и человечества продолжается, и мы обязаны анализировать ее вектор и результаты. Возможно, люди еще смогут подняться существенно выше, находясь сейчас где-нибудь в середине пути от млекопитающего к Человеку, являясь пока частичным, неполным человеком. Но здесь помимо вопроса о возможности экологического коллапса и гибели Земли в результате неадекватной человеческой деятельности возникает другой вопрос.
В прошлом глобальные скачки в филогенезе, в становлении социума, в эволюции и революции общественного бытия и сознания детерминировались стремлением людей сначала к выживанию в животном мире, борьбой за существование в прямом смысле этого термина в обществе, а затем потребностью в комфорте и материальном благополучии. Добившись максимального благополучия для господствующих слоев и относительного комфорта, отсутствия абсолютной нищеты для значительной части населения, капитализм лишен серьезных стимулов для глобального общественного прогресса. (Локальный технологический и социальный прогресс в его рамках, конечно, возможен.) Сегодня капиталу мало что угрожает, а большинство людей довольствуется «хлебом и зрелищами». Стратегические же угрозы будущего ориентированный на сиюминутную прибыль строй волнуют слабо.
Большинство населения стран развитого капитализма живет сегодня сытно и комфортно. Если это – заветная цель человечества, то она достигнута. Правда, ценой интеллектуального и морального рабства, непосильного труда, «атомизации» человеческого бытия и сознания. По сути, такие люди испытывают животное счастье и радость. Действительно, собаке, кроме вкусной еды, веселой игры и ласк хозяина больше ничего не нужно. Чем отличается идеальный современный потребитель (имеющий все или многие возможности для удовлетворения своих потребностей)? Только иной едой, иными играми, иными ласками. А еще сознанием, задатки которого даны ему от рождения, но которое так и не стало собственно человеческим, зато позволяет homo sapiens подгонять и преобразовывать мир под свои потребности и желания лучше, нежели это делают его братья меньшие.
Выражаясь ленинским языком, обыватель понял счастье совершенно по-педантски. Такое «счастье» опускает, затушевывает, игнорирует, «забывает» такие основополагающие составляющие человеческой жизни, как духовное развитие, работа мысли, социальная справедливость, подлинный гуманизм, всесторонне развитие личности. А значит, человек остается высшим, но животным и, хватаясь за обрывки, иллюзию счастья, сам у себя крадет всю его полноту.
О формировании коммунистического быта и сознания
В «Заметках по диалектике» я отмечал дилемму: коммунизм могут строить люди с коммунистическим сознанием, но его априори не существует, и новое общество строят люди, сформированные капитализмом. А значит, необходимо преодоление «громадной силы привычки и косности», связанных с рудиментами старого общества [8. C.15]. В.И. Ленин неоднократно акцентировал внимание на длительности этого пути, предостерегал от крикливых фраз и голого администрирования. «Мы должны тщательно изучать ростки нового, внимательнейшим образом относиться к ним, всячески помогать их росту и «ухаживать» за этими слабыми ростками» [8. C.20].
Это написано не только о коммунистических субботниках, но и о ростках коммунистического сознания, труда и бытия в целом. Именно конкретные шаги по формированию добровольного, общественного труда, который приносит пользу не отдельному человеку, а обществу в целом, и есть формирование ростков коммунизма.
После Октябрьской революции в 1920-е и даже 1930-е годы было немало ячеек, кружков, коммун, которые самостоятельно, в свободное время изучали марксизм, трудились на субботниках, перевыполняли планы, стремились интенсифицировать производство; совершенствовали быт, занимались культурным строительством. И все это шло не «сверху», не по разнарядке, а от сознательности, убеждений, чувств людей. Эти люди были продолжателями великого подвижничества декабристов, народников, социал-демократов. Да, они оставались в меньшинстве, но опять-таки вспомним о длительности этого пути, длительности переворота в сознании. Эта работа шла зигзагообразно, методом проб и ошибок, но по-другому большое, абсолютно не изведанное дело и не делается. Естественно, оно не могло дать сразу тот эффект, который в краткосрочной перспективе давали администрирование и мобилизация масс.
Но необходимо было продолжить это движение, «ухаживать» за ним, анализировать его преимущества; выяснять, за счет чего оно привлекательно для сознательных членов общества, как распространять его опыт на более широкие массы людей, как приблизить этих людей к передовому слою, воспитать их на его примере. Наконец, как соединить коммунарское движение «снизу» с государственными советскими органами, до тех пор, пока оно полностью не заменит собой государственную Советскую власть. Нужно было пропагандировать образцовые субботники, столовые, ясли, демонстрируя народу их неоспоримые преимущества [8. C.25]. Всецело помогать подобным начинаниям и организациям.
Однако тяжелейшие условия гражданской войны, голод не позволили этого сделать на приемлемом уровне. А позднее низовое движение было сведено к «приводным ремням» партийно-государственной политики и потеряло значительную долю своей инициативности, добровольности, свободы, творчества, а значит, - коммунистичности. Абстрактное воспитание масс, при котором они не видят результатов именно коммунистического труда и бытия, как продемонстрировала дальнейшая практика, не дает должного эффекта.
И здесь мы вновь упираемся в то, что строили социализм из капиталистических «кирпичей». Мысль большинства партийного руководства так и не вышла за рамки буржуазной организации масс административно-бюрократическими методами. В итоге продвижение вперед за семьдесят лет Советской власти было огромным, но недостаточным для завершения социалистического строительства.
С 1960-х годов коммунистическое строительство могло уже зиждеться на относительно адекватной технологической базе. Но диктатура 1930-х – начала 1950-х годов сменилась окончательной «гибридизацией» социализма с несоциалистическими элементами…
Общая схема такова: при капитализме к коммунизму по своей сути, развитию, убеждениям, нравственности, образованию готово не более 1% людей. При социализме эта цифра возрастает условно до 5-10%. Но сюда уже можно прибавить людей, движущихся к коммунизму («частично коммунистичных»), имеющих все возможности стать коммунистами. То есть число настоящих членов будущего коммунистического общества неуклонно растет. А затем эти люди постепенно (очень постепенно!) «абсорбируют», «ассимилируют» других членов общества, распространяя коммунистические отношения на все общество в целом.
Но все это возможно при целенаправленной государственной поддержке; государственной политике, ставящей целью формирование именно такого общества; разработке на основе практического опыта теории самодеятельного общественного «врастания» в коммунизм.
Литература
- Гловели Г.Д. Просветительское кредо А. Богданова: от тульского кружка к каприйской школе // Альтернативы. 2016. №2
- Горький М. О Ленине. // https://libcat.ru/knigi/proza/russkaya-klassicheskaya-proza/293246-maksim-gorkij-o-lenine.html)
- Кастро Ф.Октябрьская революция и кубинская революция. М.: Политиздат,1978
- Ленин В. И. Война и российская социал-демократия // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.26. М.: Политиздат,1969
- Ленин В. И. Крах II Интернационала // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.26. М.: Политиздат,1969
- Ленин В. И. Воззвание о войне // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.27. М.: Политиздат,1969
- Ленин В. И. Империализм как высшая стадия капитализм // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.27. М.: Политиздат,1969
- Ленин В. И. Великий почин // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.39. М.: Политиздат,1970
- Пятнадцатая конференция Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). 26 октября-3 ноября 1926г. Стеногр. отчет. М.-Л.,1927
10.Троцкий Л. Перманентная революция. М.:АСТ,2005
11.Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л.Д. Троцкого.1929-1932гг. М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2014
12.Че Гевара Э. Критические заметки о политэкономии (отрывок) //http://marxists.ru/publications/translations/che-notes/
13.Черняков С. Заметки по диалектике // Свободная мысль. 2018. № 3
[1] Че Гевара был в значительной мере прав, когда в 60-е годы ХХ века отмечал, что национальная буржуазия в странах «третьего мира» уже (а теперь - тем более) не играет прогрессивной роли. «Исторически это было правдой, но для сегодняшней ситуации это ложь. В странах с более продолжительным опытом политической псевдо-независимости, каким является большинство стран Латинской Америки, альянс между местной буржуазией и империалистическим капиталом укрепляется в течение долгого времени. Кубинская революция послужила реальным сигналом тревоги для местных эксплуататоров. К тому же борьба против остатков феодального строя весьма затруднена, так как союз между эксплуататорами из различных отраслей и крупными землевладельцами существует как в промышленности, так и в торговле. В Африке формирование буржуазии приобретает паразитический оттенок с самого момента начала полного включения зависимой буржуазии в монополистический капитал. Борьба против буржуазии является существенным условием освободительной борьбы, если она может привести к успешному и окончательному завершению (Индонезия — контрпример)» [12].
[2] Создание мощной промышленности, оборонного потенциала; формирование сильного государства, победа в Великой Отечественной войне, освоение космоса, борьба с западным экспансионизмом.
[3] О конкретных ошибках, недостатках и диспропорциях в советской плановой экономике на всем протяжении ее функционирования см. лекции современного исследователя А. Сафронова.
[4] В 1920-е годы известный марксист А. Богданов так описывал отличие написанного самим К. Марксом от его интерпретации К. Каутским: «все время Маркс протаскивает через какие-то границы … за пределы того, что он сам сказал». Перечитывая Маркса, «вы начнете находить что-то новое, вы скажете: «А этого я не видел, а это очень важно». Читаете в третий раз – опять что-то новое. Прочитаете Каутского (изложение им теории Маркса - С.Ч.) второй раз – тут получается то же самое, что и в первый раз» [1. C.280]. Аналогичным образом «читали» классиков марксизма В.И. Ленин, Э. Че Гевара и другие выдающиеся деятели коммунистического движения.
[5] Если же исследователь – обыватель, то и других людей он будет «измерять» под себя, о чем в свое время не без оснований замечал А.М. Горький: «Я знаю, что клевета и ложь - узаконенный метод политики мещан, обычный прием борьбы против врага. Среди великих людей мира сего едва ли найдется хоть один, которого не пытались бы измазать грязью. Это - всем известно. Кроме этого, у всех людей есть стремление не только принизить выдающегося человека до уровня понимания своего, но и попытаться свалить его под ноги себе, в ту липкую, ядовитую грязь, которую они, сотворив, наименовали "обыденной жизнью"». [2.].
[6] В данном контексте коммунизм можно сравнить с музыкой Бетховена и Чайковского, философией Аристотеля и Гегеля, а капитализм – с блатным шансоном и бульварным романом. Но большинство выбирает именно второе.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
Экономическое преимущество СССР над Западом было явным, это хорошо было видно по результатам восстановления страны после войны. Благосостояние же Запада было обеспечено повальной нищетой половины мира. Далее в дело вмешались Хрущов и Ко, оттуда и пошла гонка за показателями.
Укоряете нынешнюю власть "задрапированным Мавзолеем", а сами набросили тень на человека, которому страна во многом обязана не только достижениями того периода, но и своим существованием.