Введение
Кризисы систем международных отношений не уникальны. История показывает, что любая устоявшаяся система проходит через периоды нестабильности и трансформации. Так, Вестфальская система, установленная в 1648 г., претерпела значительные изменения после наполеоновских войн, что обусловило необходимость создания новой архитектуры международных отношений, зафиксированной на Венском конгрессе 1815 года.
Версальско-вашингтонская система, сформировавшаяся по итогам Первой мировой войны, оказалась нестабильной и вскоре уступила место биполярному порядку периода «холодной» войны, который впоследствии трансформировался в более сложную и менее структурированную постбиполярную конфигурацию.
Однако современные изменения носят качественно иной характер, поскольку они не привели к устойчивому институциональному оформлению новой полицентричности. Концепция баланса сил, классически интерпретируемая в рамках политического реализма — в частности, в работах Ганса Моргентау [31] и Кеннета Уолтца [21] — предполагает, что наличие нескольких центров силы способствует выработке механизмов взаимного сдерживания и стабильности. Тем не менее, как отмечает Александр Вендт в контексте конструктивистской теории международных отношений, современная международная система характеризуется неупорядоченной полицентричностью, в рамках которой международные институты теряют способность к эффективному регулированию поведения государств [38].
В этой связи заслуживает внимания теория мир-системного анализа Иммануила Валлерстайна, которая рассматривала современный мировой порядок как исторически сформировавшуюся иерархическую систему центров, полупериферии и периферии [5]. Согласно данному подходу, наблюдаемый спад глобального влияния традиционного центра (в первую очередь Запада) и перераспределение экономической мощи в сторону стран Глобального Юга свидетельствуют о сдвиге в системе. Такие процессы, по Валлерстайну, неизбежно сопровождаются кризисами, поскольку существующие механизмы управления и распределения ресурсов оказываются неадекватными новой конфигурации мировой экономики.
В то же время продолжаются дискуссии о том, является ли наблюдаемое системное напряжение результатом спонтанной трансформации международного порядка или следствием целенаправленной политики отдельных акторов, стремящихся переопределить архитектуру глобального управления в своих интересах.
Концепция «управляемого хаоса», часто ассоциируемая с политикой США и Великобритании, предполагает, что дестабилизация ключевых регионов позволяет перераспределять ресурсы, ослаблять конкурентов и сохранять контроль над потоками капитала и технологий. Примеры такой стратегии можно наблюдать в «цветных революциях» в Восточной Европе, «арабской весне», а также в перманентной нестабильности на Ближнем Востоке.
Параллельно с этим происходит перераспределение мирового ВВП и трансформация глобальной капиталистической системы. Согласно данным Международного валютного фонда (МВФ), доля стран G7 в мировом ВВП сократилась с 65% в 2000 г. до 44% в 2023-м [3], а по прогнозу того же МВФ в 2028 г. она уменьшится до 41% [29]. Однако экономическая мощь — это не только объем ВВП, но и способность контролировать финансовые механизмы, технологические цепочки и системы международных расчетов. США сохраняют ключевые рычаги глобального экономического влияния, включая контроль над финансовой системой через SWIFT, доминирование доллара (59% мировых резервов на 2023 г.) [23], технологическое превосходство в таких областях, как полупроводники, искусственный интеллект и биотехнологии, а также использование санкционной политики как инструмента геоэкономического давления. Несмотря на развитие альтернативных финансовых систем, таких как китайская CIPS (альтернатива SWIFT) или цифровой юань, они пока не обладают сопоставимой институциональной устойчивостью [16].
Рост экономического влияния Глобального Юга не означает его свободы. Долговая зависимость, социальное неравенство и технологическая зависимость от США и Китая остаются его главными слабостями. Несмотря на рост, Юг остается уязвимым перед глобальными кризисами. Запад не даст ему развиваться без ограничений. Он будет всеми силами разделять страны Юга, чтобы не допустить появления мощных альянсов.
Уже сейчас очевидно, что традиционные центры силы, такие как Запад, сталкиваются с вызовами, которые создают новые центры власти. В ответ на это Запад, возглавляемый США, активно продвигает идею демократии как универсальной ценности, стремясь установить свои политические и экономические интересы через «демократические» преобразования в других странах [8]. Однако, как показывают примеры «цветных революций» на постсоветском пространстве или события «арабской весны», «демократизация» нередко оборачивалась серьезными последствиями. В результате вмешательства Запада страны часто сталкиваются с процессами гибридных конфликтов, когда политические реформы не только не приводят к стабильности, но и способствуют дестабилизации региона [13]. Например, Евромайдан 2014 г. на Украине привел к ряду социальных, политических, экономических и гуманитарных проблем. Данный «демократический эксперимент» завершился потерей суверенитета и разорением страны.
Кризис европейской безопасности и формирование новых центров
Сегодня Европа сталкивается с рядом системных проблем, подрывающих ее способность действовать как самостоятельный центр силы. Среди них — энергетическая зависимость, демографический спад, рост политического радикализма, бесконтрольная миграция, деградация институтов и утрата стратегической субъектности. Внутренние вызовы усиливаются внешним давлением: конфронтацией с Россией, сдвигом внимания США в сторону других регионов, а также кризисом доверия внутри самого Евросоюза [20]. Все более отчетливо встают вопросы: в каком направлении развивается система европейской безопасности и есть ли у нее будущее в условиях глобального передела мира? Почему Европа — некогда самостоятельный и весомый геополитический субъект — в XXI в. утрачивает способность вести диалог на равных с ведущими мировыми центрами силы, такими как Китай, США или Россия?
Ответ, по-видимому, лежит в фундаментальных основаниях европейской архитектуры безопасности, сформированной в условиях окончания «холодной войны» и сохранявшейся на протяжении нескольких десятилетий под стратегическим патронатом США. Однако эта конструкция все явственнее демонстрирует признаки системного кризиса.
Расширение НАТО и ЕС на Восток по инициативе атлантических элит стало фактором нестабильности. Вопреки заявленной цели «демократизации» и «стабилизации» постсоветского пространства оно усилило фрагментацию международной системы безопасности и способствовало нарастанию напряженности в отношениях с Россией. Структуры, созданные для экспорта «демократического порядка», оказались неспособны эффективно интегрировать периферию, — наоборот, они усилили линии раскола.
В этой связи европейская безопасность оказывается в состоянии глубокого дисбаланса. Ее институциональные структуры (прежде всего НАТО и ОБСЕ) демонстрируют потерю стратегической направленности, а политическая архитектура ЕС показывает неспособность к быстрой адаптации в условиях кризиса. Это позволяет говорить о постепенном превращении Европы из центра политического влияния в периферийный элемент.
Великобритания, понимая эту перемену, старается вернуть себе утраченные позиции. На этом фоне страна после Брексита предпринимает попытки переформатировать свою внешнюю политику. В 2021 г. она подписала с Индией дорожную карту «UK-India Comprehensive Strategic Partnership», предусматривающую инвестиции в размере 1 млрд. фунтов [37], а в 2023 г. объявила о расширении военного сотрудничества с Саудовской Аравией [34] и Катаром [36]. Очевидно, что Лондон пытается закрепиться в рамках «глобальной Британии» за пределами Европы [27].
Кризис усугубляется изменением стратегического приоритета США. Вашингтон, начиная с прихода администрации Трампа, стал последовательно выводить Европу из фокуса своей стратегии. На первый план выходит Азиатско-Тихоокеанское направление, борьба за доминирование в Арктике, контроль над Латинской Америкой, борьба за Панамский канал и Канаду, рост нестабильности на Ближнем Востоке. Успех на этих направлениях — возможность занять особое место в будущем новом миропорядке [32].
На этом фоне Россия также борется за свое будущее. Проведение Специальной военной операции (СВО) на Украине с 2022 г. можно рассматривать как квинтэссенцию нового стратегического подхода: не реактивного, а проактивного. Целью Москвы стало не просто сдерживание расширения НАТО, но и демонстрация Западу новых условий взаимодействия, основанных на уважении интересов России в ее традиционной зоне влияния. Москва открыто бросила вызов не только конкретной военной конфигурации, но и самой логике миропорядка, основанного на односторонней гегемонии. Спецоперация стала маркером перехода к фазе открытой борьбы за изменение мира. СВО — демонстративный отказ от участия в системе, построенной без учета российских интересов, и одновременно — сигнал о готовности к силовой защите.
Реагируя на кризис безопасности и в ответ на отход США от региона, Турция активно продвигает идеи о необходимости создания новой архитектуры европейской безопасности по-турецки. Министр иностранных дел Турции Хакан Фидан подчеркнул, что Европа должна реагировать на сокращение роли США в обеспечении ее безопасности путем формирования собственного «центра силы», и отметил, что Турция готова стать частью новой европейской архитектуры безопасности в случае «распада» НАТО [28]. Президент Реджеп Тайип Эрдоган также заявил, что без участия Турции невозможно перестроить архитектуру европейской безопасности [26]. Вопрос в том, насколько это предложение Турции связано с реальной заботой о безопасности Европы, а не с желанием под прикрытием кризиса укрепить свои позиции. Ведь что может быть удобнее, чем сыграть на снижении безопасности, заполняя вакуум с собственными амбициями, и при этом навязать свои условия всему континенту, который уже не способен защитить свои интересы без внешнего контроля?
В то же время ситуация на Ближнем Востоке и в других горячих точках указывает на эрозию прежних стратегических механизмов. Китай, в свою очередь, усиливает позиции: военные расходы страны достигли 224 млрд. долл. в 2023 г. (второе место в мире после США) [10], а в регионе Южно-Китайского моря Пекин активизировал строительство военной инфраструктуры на спорных островах (например, рифе Файери-Кросс) [13]. Тайваньский вопрос также обостряется: в августе 2022 г. после визита Нэнси Пелоси в Тайбей [6] Пекин провел масштабные военные учения вокруг острова, продемонстрировав способность к блокаде [11]. На этом фоне растет риск военных инцидентов в АТР, включая индо-китайское и индо-пакистанское противостояние в Кашмире.
В ответ на перераспределение приоритетов США и их союзники инициировали создание новых форматов безопасности. В 2021 г. был учрежден альянс AUKUS (Австралия, Великобритания, США), направленный на противодействие Китаю в Индо-Тихоокеанском регионе. Ранее, в 2007 г., но с активизацией с 2017-го, заработал QUAD, включающий США, Японию, Индию и Австралию [35]. Структуры показывают, что стратегический фокус англосаксонского мира смещается из Европы в Азию. В этом контексте также видно, что Европа постепенно превращается из ядра международной политики в ее периферию, особенно на фоне неспособности выработать самостоятельную стратегию безопасности.
Все это позволяет заявить, что в ближайшие годы Европа как самостоятельный стратегический игрок будет терять свои позиции, уступая место новым центрам силы. В будущем она явно окажется перед выбором: либо попытаться заново выстроить свое геополитическое «Я», либо окончательно стать побочным продуктом глобальных трансформаций.
Ближний Восток: новый центр силы или эпицентр глобальной нестабильности?
Ближний Восток долгие годы выступает эпицентром нестабильности. В основе текущих конфликтов в регионе лежат долгосрочные исторические противоречия, политические амбиции и стремление крупных мировых игроков не только сохранить, но и расширить свое влияние.
Тянущийся с XX в. конфликт между арабами и евреями, трансформировавшийся в палестино-израильский конфликт, продолжает быть одним из центральных факторов дестабилизации региона. 7 октября 2023 г., после серии эскалаций, ситуация в Газе приняла новую, более острую форму. Операция «Потоп Аль-Аксы» стала катализатором активных боевых действий и нанесла мощный удар по перспективам мирного урегулирования [17]. В ответ на нападение ХАМАС и его активную поддержку со стороны Ирана Израиль развернул масштабную военную операцию в Газе, а впоследствии и в Ливане, что привело к значительному усилению напряженности в регионе [18].
Поддержка Ираном «оси сопротивления» в лице ХАМАС и Хезболлы — двух вооруженных групп, тесно связанных с Тегераном, — воспринимается Израилем как прямая угроза. В 2024 г. Израиль, стремясь уничтожить не только боевиков, но и командные структуры ХАМАСа и Хезболлы, активно атаковал не только территорию Газы. Интенсивные столкновения, включая атаки Израиля 1 апреля 2024 г. по иранскому консульству в Дамаске [24], убийство в июле 2024 г. в Тегеране главы политбюро ХАМАСа Исмаила Хании [12] и в августе того же года лидера Хезболлы Хасана Насруллы и большей части высокопоставленных лиц организации [22], а также проведенные Ираном в ответ операции «Истинное обещание» [9] и «Истинное обещание II» [4] демонстрируют, что две страны, сдерживая конфликт через посредников, пришли к точке прямого противостояния.
Ситуация на Ближнем Востоке вступила в новую, более напряженную фазу, когда Сирия вновь оказалась в условиях кризиса. Падение режима Башара Асада в конце 2024 г. стало не только важным политическим событием, но и привело к дестабилизации страны. Радикальная суннитская группировка Хайят Тахрир аш-Шам (ХТШ)[1] во главе с Ахмедом аш-Шаара заняла ключевые позиции на территории Сирии [25].
Свержение Б. Асада и разрушение его режима, поддерживаемого ранее Ираном, фактически стало «гвоздем в крышку гроба» для иранского присутствия в Сирии. Исламская Республика, потерявшая своего ключевого союзника, оказалась в уязвимой позиции, теряя позиции в регионе и ослабляя свой фронт сопротивления в борьбе с Израилем, который, наоборот, оказался в значительно более выгодном положении.
Сирия в условиях хаоса и насилия, особенно в отношении меньшинств — алавитов и христиан [19], оказалась в эпицентре борьбы за влияние между региональными державами, что открыло новые возможности для Турции и Израиля — стран, которые раньше не могли рассчитывать на такие стратегические преимущества в этом регионе. Тель-Авиву ситуация принесла как возможности, так и угрозы. Одним из положительных аспектов для Израиля стало ослабление так называемой «оси сопротивления» во главе с Ираном. Снижение влияния Тегерана на сирийской территории ослабляет возможности шиитских вооруженных формирований, таких как Хезболла, и лишает их прямого доступа к Голанским высотам. Для Израиля Голанские высоты представляют собой не только стратегический пункт для контроля над важнейшими водными ресурсами, но и ключевую позицию для наблюдения за военными формированиями соседей [33].
Турция использует сирийский конфликт как стратегический инструмент для укрепления своего влияния в регионе. Турецкая политика в Сирии, направленная на борьбу с курдскими вооруженными формированиями и сдерживание иранского присутствия, создает для нее возможность расширять влияние в северо-западной части страны, где Турция активно поддерживает вооруженные группы, такие как Свободная сирийская армия, а также контролирует несколько ключевых территорий, включая Идлиб и его окрестности [1].
Регион важен для Анкары не только в контексте борьбы с курдскими формированиями, но и как зона для расширения ее геополитического влияния, особенно в рамках создания «Османской империи 2.0». Турция не только укрепляет свои позиции на севере Сирии, но и использует территорию как плацдарм для контроля над ключевыми маршрутами, которые соединяют Турцию с Европой, а также с Ираком через сирийскую пустыню. Инструментом реализации турецких амбиций является не только военная мощь, но и поддержка радикальных суннитских группировок, которые служат барьером против растущего шиитского влияния [2]. Однако остается открытым вопрос: хватит ли у Турции сил и ресурсов для того, чтобы реализовать этот амбициозный проект в долгосрочной перспективе? Стратегическая уязвимость Турции, обусловленная ее внутренними политическими и экономическими проблемами, а также ограниченными по сравнению с США и Израилем ресурсами, ставят под сомнение ее способность поддерживать столь масштабные амбиции.
Внутренний кризис, связанный с экономическими проблемами и массовыми протестами, значительно ослабляет Турцию. Массовые протесты, начавшиеся 19 марта 2025 г. после ареста мэра Стамбула Экрема Имамоглу, могут подорвать позиции Турции как в регионе, так и на внешнеполитической арене, заставляя страну сосредоточиться на внутренних проблемах [7].
Тем не менее, ее роль на ближневосточной арене невозможно игнорировать, особенно в контексте обеспокоенности Израиля вопросами региональной безопасности. Анкара, занимая активную позицию в сирийском конфликте и поддерживая различные оппозиционные группировки, в том числе те, чьи идеологические установки могут быть близки к радикальным, способствует формированию среды, в которой возможно усиление экстремистских элементов. Если эта тенденция сохранится, существует риск укрепления радикальных структур, что представляет собой потенциальную угрозу не только для Израиля, но и для стабильности региона в целом [15]. Также, в свою очередь, рост влияния Израиля беспокоит Иран, поскольку в основе длительной неприязни Тегерана и Тель-Авива лежат глубоко укоренившаяся в иранской внешней политике враждебность к Израилю, который воспринимается как «сионистский режим», и ряд противоречий.
Ведущий редактор по вопросам национальной безопасности в американском издании The National Interest, эксперт в области международных отношений Брэндон Дж. Вайкерт отмечает, что в связи с растущим влиянием Турции Израиль лоббирует в США идею сохранения российского присутствия в Сирии. Логика проста: в глазах Израиля Россия — прагматичный игрок, в отличие от идеологизированной и импульсивной Турции. Израиль даже готов мириться с тем, что российские базы останутся в Сирии, лишь бы они не были заменены иранскими или турецкими. Россия сохраняет военный контроль над сирийским воздушным пространством, что помогает координировать действия израильской авиации. Американский аналитик признает, что интересы США и Израиля расходятся в данном вопросе и предупреждает: опора на Россию — стратегическая ловушка, укрепляющая позиции Кремля и Тегерана [30]. Раскол в оценках — не просто тактическое расхождение, а признаки распада западного единства и симптом зарождающейся полицентричной схватки за контроль над Ближним Востоком.
Возвращение произраильского президента Д.Трампа в январе 2025 г. кардинально меняет политическую динамику на Ближнем Востоке. Трамп, как и в первый его срок, ведет активную политику вмешательства в регионе, где стремится контролировать ключевые энергетические ресурсы и важнейшие торговые маршруты, такие как Ормузский пролив и Суэцкий канал. Израиль же в данном случае является важнейшим стратегическим союзником для США. Присутствие Израиля в качестве сильного союзника США позволяет не только нейтрализовать угрозу Ирана, но и укреплять позиции США на энергетических рынках.
Трамп выразил намерение расширить Авраамские соглашения, подписанные при его посредничестве в 2020–2021 гг., для укрепления связей Израиля с арабскими странами, включая Саудовскую Аравию. Несмотря на символическую солидарность с палестинцами, арабские лидеры рассматривают улучшение отношений с Израилем как стратегическую необходимость для обеспечения собственной стабильности и противодействия Ирану, особенно его ядерной программе. Они понимают, что улучшение отношений с Израилем — это не просто необходимость, а вопрос выживания. Для Саудовской Аравии исторический конфликт с Ираном и необходимость сдерживания его влияния на Ближнем Востоке склоняют королевство к стратегическому союзу с Израилем. ОАЭ, в свою очередь, имея территориальные претензии к Ирану, особенно в отношении островов в Персидском заливе, рассматривают укрепление связей с Израилем и США как эффективный способ защиты и продвижения своих национальных интересов.
Неопределенность на Ближнем Востоке сохраняется из-за изменчивости внешнеполитических приоритетов и стратегических интересов ключевых игроков. Иран и Израиль продолжают противостояние, при этом Иран сталкивается с трудностями в установлении более тесных отношений с США, поскольку американцы не хотят позволить Ирану стать региональной державой. Внутри Ирана реформисты стремятся к диалогу с Западом, но Верховный лидер Аятолла Али Хаменеи отрицает любые переговоры с США в силу недоверия и понимания переговорной стратегии американской стороны. Будущее отношений в том числе зависит от политических изменений после неизбежного из-за возраста ухода Хаменеи, что может изменить курс Ирана и открыть путь для новых переговоров. Однако этот процесс способен повлечь за собой утрату суверенитета, вплоть до смены режима, превращая страну либо в марионетку США, либо в неустойчивое государство, следующее по сценарию, подобному Афганистану или Сирии.
Если ситуация на Ближнем Востоке продолжит ухудшаться, это может привести к дестабилизации, которая затронет не только сам регион, но и границы России и Средней Азии. Без должных усилий для поддержания баланса и без раздела сфер влияния шанс на укрепление влияния западных держав возрастает, что может сильно изменить геополитическую картину и повлиять на всю Евразию. Важно предотвратить превращение Ближнего Востока в «пороховую бочку», не позволяя внешним игрокам воспользоваться ситуацией для расширения своего влияния.
* * *
Система международных отношений продолжает лихорадочно искать новое равновесие, разрушенное исходя из корыстных интересов доминирования во всех процессах западными архитекторами новой реальности. Поиск нового соотношения базируется не только на воле акторов, но и исходит из колебаний международно-политической среды, наполненной не элементами сотрудничества, а единицами конфликтного взаимодействия, опасно подталкивающими мир к эскалации и глобальной войне.
Высокая динамика происходящих процессов определяется моментом, в котором находится мир. «Никогда такого не было, но вот опять». В истории война и мир естественным путем сменяли друг друга, позволяя перезагружать всю систему мировой коммуникации. Наибольшая динамика мировых политических процессов наблюдалась не в периоды статической стабильности, а как раз на этапах перелома и перехода. Именно на этом историческом рубеже сегодня находится мир.
Полицентричная форма глобального устройства кажется естественным состоянием, к которому стремится человечество. Больший объем мыслей и интересов, представленных на международной арене, дает больше возможностей, но и несет существенное количество рисков, намного более существенное, чем в любом ином случае.
Более того, центры силы, определяющие будущее мира, еще далеко не определены. Очевидно, что проактивной позицией в рамках СВО Россия завоевывает свое место в будущем миропорядке. США борются за Панамский канал, Канаду и свое будущее. Американцам удается держать не только Германию под контролем, но и ослаблять весь Европейский Союз, все более погружающийся в кризис и приближающийся закат, с одной только оговоркой: закат — это процесс. В этой связи не беспочвенны и даже имеют право на существование идеи Турции о необходимости трансформации системы безопасности в Европы на основе идей Анкары. В случае усиления хаоса там Турция явно будет одним из ключевых игроков, претендующих на наведение порядка в Старом Свете.
Самым негативным сценарием развития ситуации в Европе может явиться попытка вступить в прямую конфронтацию с Россией вне зависимости от воли США. Европейские бюрократы могут оказаться настолько загнанными в угол, что у них не останется иного выхода поддержания собственного существования. Продление этого существования в таком случае будет недолгим, но обладающим определенным потенциалом для реализации, несмотря на безумие даже самого предположения об этом. Очевидно, что одним из ключевых игроков нового мира становится Китай, который на фоне тарифных ограничений со стороны США уже заявил, что готов к любым формам войны с американцами. Более того, конфликтные линии не смогут исчезнуть до тех пор, пока не сложится новая система международных отношений, и до того времени конфликтное взаимодействие США и Китая будет служить одним из ключевых факторов нестабильности.
Дефицит стратегического целеполагания тесно связан с институциональной беспомощностью управления мировым порядком. Система международных отношений потеряла управляемость, хаос и мерцающая конфликтность стали едва ли не нормами. Главная предпосылка формирования системы по-новому — воля и готовность ключевых акторов.
Пока воля отсутствует и идет перестройка системы международных отношений, конфликтность существенно не сократится. Усиливающийся эгоизм США, пусть и направленный теперь на установление мира, не меняет сути американских претензий на доминирование. А значит, новый мир будет формироваться и дальше через силу и угрозу силой, так, как в целом это было всегда в истории во времена слома эпох.
[1] ХТШ, организация признана террористической и запрещена в РФ.
Литература
1. Аватков В.А. Курдская проблема на турецком поле. Вестник МГИМО-Университета. № 2(23), 2012.
2. Аватков В.А., Сбитнева А.И. Между Западом и Незападом: Турция перед лицом геостратегического выбора. Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. № 1, 2024.
3. Азиатское наступление // https://realnoevremya.ru/articles/282109-aziatskoe-nastuplenie [Дата обращения: 25.02.2025.]
4. Анализ операции «Истинное обещание II» // IRAN.ru – https://iran.ru/news/politics/126551/Analiz_operacii_Istinnoe_obeshchanie_II [Дата обращения: 25.02.2025.].
5. Бакаев С.Д. Мир-системный анализ Иммануила Валлерстайна. Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2008.
6. Визит Нэнси Пелоси на Тайвань. Хроника событий // TASS https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/15373627 [Дата обращения: 25.02.2025.].
7. Востоковед Аватков: за протестами в Турции стоит Европа // Smotrim.ru - https://smotrim.ru/article/4413600 [Дата обращения: 25.02.2025.].
8. Ерманалиева А.Р. Идейно-ценностное влияние США и Турции на информационное пространство Казахстана. Постсоветский материк. № 4, 2024.
9. Иран атаковал Израиль ракетами: что известно // DW – https://amp.dw.com/ru/iran-atakoval-izrail-raketami-cto-izvestno/a-70381390 [Дата обращения: 25.02.2025.].
10. Китай в 2025 году увеличит военный бюджет на 7,2% // РИА «Новости» - https://ria.ru/20250305/kitay-2003112880.html [Дата обращения: 25.02.2025.].
11. Китай начал масштабные военные учения в ответ на визит Нэнси Пелоси на Тайвань // 1TV.RU - https://www.1tv.ru/news/2022-08-04/435003-kitay_nachal_masshtabnye_voennye_ucheniya_v_otvet_na_vizit_nensi_pelosi_na_tayvan [Дата обращения: 25.02.2025.].
12. КСИР: Ханию убили выстрелом снаряда боеголовкой массой около 7 кг // Anadolu Ajansı - https://www.aa.com.tr/ru/ [Дата обращения: 25.02.2025.].
13. Манойло А. В. Специфика цветных революций «Арабской весны». Известия Уральского федерального университета. Сер. 3, Общественные науки. № 3 (118), 2013.
14. На Тайване заявили о базах КНР вблизи владений острова в Южно-Китайском море // Октагон - https://octagon.media/novosti/na_tajvane_zayavili_o_bazax_knr_vblizi_vladenij_ostrova_v_yuzhno_kitajskom_more.html [Дата обращения: 25.02.2025.].
15. Надеин-Раевский В. А. Экстремизм и терроризм в современной Турции. ИМЭМО РАН. №1 (52), 2017.
16. Названы слабые стороны китайской платежной системы CIPS // АБН 24 - https://abnews.ru/2022/7/12/nazvany-slabye-storony-kitajskoj-platezhnoj-sistemy-cips [Дата обращения: 25.02.2025.].
17. Останин-Головня В.Д. Палестино-израильский конфликт после 7 октября 2023 г. и интересы «тяжеловесов» Ближнего Востока. Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. № 74 (91), 2024.
18. Почему Израиль расширяет военную операцию в секторе Газа // РБК - https://www.rbc.ru/politics/02/04/2025/67ed22409a7947e2548cf515 [Дата обращения: 25.02.2025.].
19. Признаки прошлого: за три дня в Сирии убиты тысячи мирных жителей // Известия - https://iz.ru/1851721/albert-kalashian/priznaki-proshlogo-za-tri-dnya-v-sirii-ubity-tysyachi-mirnyh-zhitelej [Дата обращения: 25.02.2025.].
20. Синдеев А.А. Проблемы общеевропейской безопасности в работах российских политологов. М.: Ин-т Европы РАН, 2021.
21. Теория международных отношений : учебник для академического бакалавриата / под редакцией П. А. Цыганкова. М.: Издательство Юрайт, 2019.
22. «Хезболла» подтвердила гибель своего лидера Хасана Насраллы // РБК - https://www.rbc.ru/politics/28/09/2024/66f7ea759a79471251b06a69 [Дата обращения: 25.02.2025.].
23. Центральные банки мира сократили долю резервов в долларах США // ProFinance - https://www.profinance.ru/news/2025/04/02/cfkl-tsentralnye-banki-mira-sokratili-dolyu-rezervov-v-dollarakh-ssha.html [Дата обращения: 25.02.2025.].
24. Что известно об израильском ударе по консульству Ирана в Сирии // TAСС - https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/20415991 [Дата обращения: 25.02.2025.].
25. Что происходит в Сирии Мировые. СМИ о вариантах развития ситуации в САР после ухода Башара Асада // Expert.ru – https://expert.ru/v-mire/chto-proiskhodit-v-sirii/ [Дата обращения: 25.02.2025.].
26. European security ‘not possible’ without Türkiye: President Erdogan // Anadolu Ajansıhttps://www.aa.com.tr/en/europe/european-security-not-possible-without-turkiye-president-erdogan/3518813 [Дата обращения: 25.02.2025.].
27. Global Britain in a Competitive Age: the Integrated Review of Security, Defence, Development and Foreign Policy // GOV.UK -https://www.gov.uk/government/publications/global-britain-in-a-competitive-age-the-integrated-review-of-security-defence-development-and-foreign-policy [Дата обращения: 25.02.2025.].
28. Hakan Fidan. European security architecture cannot transform without Türkiye // The Republic of Türkiye Directorate of Communications - https://www.iletisim.gov.tr/english/dis_basinda_turkiye/detay/hakan-fidan..-european-security-architecture-cannot-transform-without-turkiye-greece [Дата обращения: 25.02.2025.].
29. IMF Sees Growth Shift Toward BRICS and Away From G-7 in New Outlook // https://www.bloomberg.com/news/articles/2024-10-23/imf-sees-growth-shift-toward-brics-away-from-g7-in-new-outlook [Дата обращения: 25.02.2025.].
30. Israel Wants Russia Back in Syria. America Shouldn’t Help // The National Interest https://nationalinterest.org/blog/buzz/israel-wants-russia-back-in-syria-america-shouldnt-help [Дата обращения: 25.02.2025.].
31. Morgenthau Hans J. Politics Among Nations. The Struggle for Power and Peace. Second Edition. NY.: Alfred A. Knopf, 1955.
32. President Trump’s America First Priorities // The White House - https://www.whitehouse.gov/briefings-statements/2025/01/president-trumps-america-first-priorities/ [Дата обращения: 25.02.2025.].
33. Q&A: Why is the Golan Heights so important? // The Conversation - https://theconversation.com/qanda-why-is-the-golan-heights-so-important-96440 [Дата обращения: 25.02.2025.].
34. Saudi Arabia, UK Deliberate Further Military Cooperation // Qatar News Agency - https://qna.org.qa/en/news-bulletins-details?id=0093-saudi-arabia,-uk-deliberate-further-military-cooperation&date=10/12/2024 [Дата обращения: 25.02.2025.].
35. The Quad, AUKUS, and India’s Dilemmas // Council on Foreign Relations - https://www.cfr.org/article/quad-aukus-and-indias-dilemmas [Дата обращения: 25.02.2025.].
36. The UK’s military co-operation with Qatar since 1971 // UKDJ https://ukdefencejournal.org.uk/the-uks-military-co-operation-with-qatar-since-1971/ [Дата обращения: 25.02.2025.].
37. UK reaffirms 2030 Roadmap commitments at high level dialogue with India // GOV.UK - https://www.gov.uk/government/news/uk-and-india-announce-ambition-to-double-trade-by-2030 [Дата обращения: 25.02.2025.].
38. Wendt A. Anarchy is what states make of it: The social construction of power politics. International Organizations. Vol. 46, № 2, 1992.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
