Вопрос о методологии долгосрочного развития международных отношений является одним из вечных вопросов политической науки. Можно ли в принципе прогнозировать развитие макросициальных социальных систем, разновидностью которой является система международных отношений? Если можно, то как это делать и каков предельный горизонт прогнозирования?
Все признают сложность международных отношений как объекта прогнозирования. Данная система описывается как стохастическая, состоящая из множества волевых, взаимосвязанных и взаимозависимых акторов, действующих на различных уровнях, без достаточной информации о себе и своих конкурентах в условиях дефицита времени. В результате предсказать, как будет вести себя каждый конкретный элемент системы международных отношений или что станет с самой системой, довольно сложно. С другой стороны, масштабность задачи не означает невозможности ее выполнения, тем более, что строить реалистичные прогнозы развития международных отношений требует императив выживания в качестве субъекта последних.
Попытки описать теорию, методологию и логику, а главное – методы долгосрочного прогнозирования международных отношений и военно-политической обстановки (ВПО) предпринимались не раз, но без видимого успеха, который может заключаться только в подтвержденном результате такого прогноза. Но как раз практически подтвержденных результатов долгосрочных прогнозов было мало, что не означает бесполезности этих усилий. Как справедливо замечает академик РАН А. Кокошин, «… сбывшиеся прогнозы – это большая редкость в общественно-научных исследованиях» [1. С. 9]. К ним относятся, например, прогнозы характера Первой мировой войны Ф. Энгельса и крупного военного российского теоретика А. А. Свечина. Конкретность результата в долгосрочном прогнозе может быть оценена как вероятность появления или продолжения того или иного сценария развития МО.
Самая большая трудность в анализе и прогнозе развития современной международной обстановки – это поиск и выбор теории и конкретных методов, которые могли бы обеспечить исследование огромного числа факторов, формирующих международную обстановку. С одной стороны, ясно, что даже в абсолютно конкретной стратегической обстановки реализуются те или иные объективные факторы и тенденции, заложенные изначально в развитии международных отношений и ВПО, а с другой –, множество переменных и появление новых факторов ведут к созданию и развитию совершенно уникальной стратегической обстановки [2. С. 560]. Стратегическая обстановка, военные конфликты и войны всегда будут развиваться по неожиданным сценариям, которые невозможно спрогнозировать с достаточной точностью. Так, никто в России в декабре 2013 г. не прогнозировал стремительного изменения международных отношений и ВПО в Европе, а тем более того, что в феврале 2014 г. уже сложится абсолютно уникальная стратегическая обстановка на Украине [2. С. 13 – 15]. Настолько уникальная, что «заморозится» в форме военного конфликта более, чем на 15 месяцев.
Первый и наиболее распространенный подход к решению этой задачи – представить международные отношении в виде абстрактной модели, подчиненной во многом умозрительным законам и правилам, которые мыслятся как непреложные, вечные и универсальные. В силу наличия таких законов и правил развитие этой абстрактной модели становится прогнозируемым даже на долгосрочный период. Таким подходом пользуются практически все рационалистические теории. Достоинство этого подхода - придание прогнозированию наукообразия, которое повышает доверие к прогнозам и сценариям. Наличие цифр и графиков в прогнозе повышает его конкурентные преимущества. Недостаток такого подхода в том, что сценарии, полученные с его помощью, верны только для абстрактной рационалистической модели международных отношений, но не для реальной ситуации.
Другой подход к решению проблемы прогнозирования международных отношений связан с выявлением основных факторов, которые могут оказывать влияние на их развитие как системы. Такими факторами могут быть демография, распространение ОМУ, экономический рост или кризис, изменение климата, истощение или, напротив, обнаружение энергетических ресурсов, циклы технологических инноваций, структура распределения материальных ресурсов, политическая культура международных отношений, распространение демократии и т.д.. Каждый исследователь выделяет свой набор факторов, который, с его точки зрения, определят развитие международных отношений.
Далее делается прогноз развития выбранных факторов, и результаты экстраполируются на всю систему международных отношений. Иными словами, развитие международных отношений связывается и объясняется через различные факторы. Достоинством такого подхода является ограниченная редукция международных отношений. Избежать редукции к одному или нескольким факторам невозможно, но это не полная редукция, которая наблюдается при первом подходе. Кроме того, благодаря частичной редукции повышается точность прогноза. Прогнозировать развитие одного или нескольких факторов проще, чем прогнозировать развитие международных отношений в их совокупности. Недостаток подхода в том, что выбор факторов носит субъективный, умозрительный характер и приводит пусть даже к частичной, но все же к редукции международных отношений.
Третий подход связан с использованием потенциала различных уровней в международных отношениях. Может показаться, что прогнозировать развитие отношений на микроуровне проще, чем на макро уровне. Это допущение мнимое. Сложность социальных систем сохраняется и на микроуровне. Трюк заключается в том, чтобы редуцирование системы совершить на микроуровне, а результаты этой редукции распространить на макроуровень, но не силой мысли, а с помощью вычислительных возможностей компьютеров. В данном случае задействуется такое свойство системы, как эмерджентность. Просчитать эмерджентный эффект на системном уровне (макроуровне) без компьютера невозможно, так как отношения между уровнями в системе носят не причинно-следственный, а конституирующий характер. Недостаток данного подхода - редукция системы на микро уровне.
Можно выделить, конечно, и интуитивный подход. Политика остается сферой возможного, а не должного и скорее искусством, чем ремеслом. Поэтому опытный политик, скорее всего, обладает достаточной интуицией, чтобы предложить вероятный сценарий и дать убедительный прогноз. При этом вероятность реализации интуитивного сценария вряд ли будет ниже, чем у сценария наукообразного.
В качестве общего подхода к прогнозированию развития международных отношений можно выделить сценарный подход, который заключается в разработке множества сценариев с оценкой вероятности каждого из них. В стратегических прогнозах избегают выделения какого-то наиболее вероятного конкретного сценария, - прежде всего, потому, что если возможных сценариев может быть несколько десятков, вероятных – несколько, то конкретный вариант сценария будет все-таки только один как и сегодня, в реальности, реализуется единственный сценарий. И именно его-то и надо угадать, спрогнозировать или запланировать.
Учитывая невысокую вероятность реализации прогноза международных отношений, сделанного с помощью любого из вышеперечисленного подходов, возникает вопрос о функциональности самого института прогнозирования в сфере международных отношений. Можно выделить две положительные функции: 1) развитие науки о международных отношениях и 2) поддержка внешнеполитического планирования. Даже если точно спрогнозировать международные отношения невозможно, внешнеполитический план у государства все же должен быть.
В настоящей статье предлагается подход, который сочетает в себе и уровневую модель, и интуитивную, и факторную, и в каком-то смысле даже сциентискую.
Логико-теоретическая модель развития международных отношений в упрощенном виде представляется следующим образом[2]:
МО – международная обстановка
СО – стратегическая обстановка
ВПО – военно-политическая обстановка
ЛЧЦ – локальная человеческая цивилизация
Представленная выше модель для прогнозирования международных отношений характеризуется многоуровневостью и иерархичностью. Будущий сценарий развития МО предопределяется развитием и взаимоотношениями между ЛЧЦ и формируемыми ими союзами и коалициями, а конкретный (наиболее вероятный) вариант того или иного сценария развития МО и вытекающий из него вариант сценария ВПО является следствием таких взаимоотношений. Это первое и главное исходное теоретическое положение анализа и стратегического прогноза развития МО.
Другое теоретическое положение относится к структуре международной обстановки, а также факторам и тенденциям, влияющим на ее развитие. Рассматриваются три основные группы объективных факторов и тенденций, влияющих на формирование (в т.ч. вероятность) сценария МО:
– группа глобальных, мировых тенденций – экономических, информационных, биологических, экологических, финансовых и т.д., чье влияние сказывается на всех сторонах формирования МО и ВПО;
– группа традиционных факторов – субъектов МО – государств и наций, но, прежде всего, локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ);
– группа относительно новых факторов – негосударственных и межгосударственных акторов, участвующих в формировании и развитии МО:
а) международные организации и институты, коалиции, союзы и пр.;
б) негосударственные акторы – общественные организации, партии, сетевые сообщества и др.
Кроме этих трех групп объективных факторов, огромное значение для формирования МО в XXI веке стала играть группа факторов субъективных, связанных с национальным (цивилизационным) человеческим капиталом и его институтами, а также процессом подготовки и принятия политических решений. Эта группа факторов выделилась из группы объективных глобальных тенденций и стала играть самостоятельную, все возрастающую роль только в XXI веке, хотя и в прежней истории человечества ее было невозможно игнорировать.
В целом все группы в совокупности представляют десятки тысяч факторов, субъектов, акторов и тенденций, большинство из которых может иметь много характеристик и параметров. Так, только один из традиционных субъектов МО – государство, – например, Российская Федерация, - имеет сотни важнейших параметров и критериев, от численности населения и территории, до величины ВВП, внешнего долга и численности ВС, которые влияют на формирование существующего и будущего сценария развития МО. Как уже говорилось, традиционно используются в прогнозах в основном оценки только традиционных показателей и критериев – демографические, географические, финансовые. Поэтому вероятный сценарий развития МО неизбежно должен учитывать не только эти «физические», реалии, но и идеологические «намерения» правящей элиты по реализации этих реалий.
Для целей анализа и прогноза такое огромное число факторов и их показателей не является принципиальным затруднением. Существующие мощности вычислительной техники позволяют, например, одному из компьютеров Концерна ВКО «Алмаз-Антей» отслеживать в реальном времени состояние более 50 000 факторов, т.е. – если применить к оценке МО – тысяч факторов, формирующих МО. Проблема заключается в построении методики и алгоритма, которых до сих пор не существует. Так, судя по всему, прогноз будущей ВПО делается до сих пор на основе анализа всего лишь двух групп факторов – количества и качества вооружений и численности вооруженных сил.
Между тем анализ политики всего лишь одного субъекта МО – какого-то одного (из 200) государства – предполагает исследование не только изменения его количественных параметров (численности населения, ВВП и т.д.), но, прежде всего, его качественных характеристик: основных целей, формулируемых правящей элитой, и соответствующих стратегий. Так, даже в основу традиционного конкретного анализа политики и стратегии субъектов МО положены, как правило, два основных исследования: анализа интересов (потребностей) этого субъекта и ценностей (нации, государства) и реальных возможностей этого субъекта МО, что очень схематично можно показать на следующем логическом рисунке[5].
На самом деле для точного анализа политики (одного!) субъекта МО этого мало, ведь кроме того, на формирование политика и стратегии этого субъекта МО влияют такие группы факторов, как:
– внешние условия и влияние внешних факторов, в т.ч. внешние вызовы и угрозы;
– субъективное восприятие правящей элитой этого субъекта МО всех групп факторов – объективных интересов и ценностей, внешнего влияния, наличия возможностей и ресурсов, что в итоге выражается как в субъективном формулировании политических целей, так и соотношения «цели-средства», лежащего в основе любой стратегии.
Таким образом для точного анализа международных отношений и долгосрочного прогноза необходимо проанализировать не только «по отдельности» все группы указанных факторов, но и все эти факторы и тенденции во взаимосвязи и в динамике. Именно эта часть анализа и является наиболее сложной потому, что архитектура и структура МО быстро меняется. Для иллюстрации приведу самый простой пример развития архитектуры МО за последние 60 лет, как его видит известный японский политолог К. Исигоока [4. С. 29 – 30]. Он, в частности, рассматривает три ситуации, которые характеризуют состояние МО в XXI веке. Это означает, что для современного анализа необходимо учитывать «остаточное» влияние (экономическое, историческое, правовое и пр.) прежних состояний МО.
Очевидно, что МО радикально изменилась после 1990 г., что требует положить в основу современного анализа уже новую архитектуру МО, а прогноза – возможную будущую архитектуру. Это позволяет избежать изначально искажения в анализе, которое неизбежно из-за субъективного восприятия ВПО и СО, что, к сожалению, случается. В самом простом виде эту новую (однополярную) архитектуру можно представить следующим образом.
Как видно из модели новой архитектуры МО, сложившейся после 1990 г., основную роль играют страны, представленные в западной ЛЧЦ во главе с США. Вплоть до середины второго десятилетия XXI века эта архитектура не оспаривалась публично. Война на Украине, создание БРИКС, ШОС и ЕАЭС привело однако к тому, что в 2012–2015 гг. произошло резкое «переформатирование» архитектуры МО в публично-международном пространстве. Фактически было заявлено о появлении политически и экономически альтернативных центров силы, способных претендовать на изменение сложившихся в предыдущие годы под эгидой и контролем США систем.
Естественно, новая модель и структура МО, заявленная в 2015 г., еще не стала свершившимся фактом, но и не учитывать этой очевидной тенденции в развитии МО (а, следовательно, и ВПО, и неизбежно СО, что уже было продемонстрировано в Сирии и на Украине) невозможно. Так, «на полях» заседания Генассамблеи ООН в сентябре 2015 г. уже была запланирована встреча лидеров стран-членов БРИКС, а США немедленно отреагировали на изменение МО в том же 2015 г. появлением нового варианта «Стратегии национальной безопасности» [7] и «национальной военной стратегии США» [6].
Еще сложнее представляется прогноз будущей структуры и модели МО на 2030–2040 гг. XXI в., когда новые центры силы наберут свою мощь и смогут претендовать на военно-силовое изменение международных норм и правил в свою пользу. Очень многое после 2030 г., например, будет зависеть:
– от того, насколько успешно США смогут силовыми средствами нейтрализовать изменение соотношения сил в пользу новых центров силы;
– насколько успешно смогут развиваться новые центры силы относительно западной ЛЧЦ и друг друга;
– насколько успешно будет западная ЛЧЦ и многих других факторов.
Будущая МО и ВПО (как ее составная часть) будут формироваться под влиянием противоборства ЛЧЦ, которое будет определяющим по отношению к двум другим основным группам – мировым тенденциям и негосударственным акторам потому, что ЛЧЦ во многом смогут интегрировать в свое развитие как общемировые закономерности развития, так и роль негосударственных акторов. Во многом потому, что сами ЛЧЦ являются синтезом развития как объективных факторов (субъектов государства-лидеров ЛЧЦ, цивилизационных тенденций), так и акторов – религиозных, общественных, международных и иных организаций, а также субъективных тенденций развития НЧК локальных цивилизаций и наций.
Таким образом, стратегический прогноз развития модели будущей архитектуры МО, в котором реализуется конкретный сценарий развития, лишь задает самые «общие рамки» долгосрочного прогноза, которые важны, но не несут в себе конкретного содержания. Такое конкретное содержание предоставляет прогноз развития субъектов МО – ЛЧЦ, государств и акторов, а также глобальных тенденций, которые должны рассматриваться в единой системе, во всей своей взаимосвязи, а не по отдельности. Такой прогноз предполагает, что необходимо двигаться «от частного (анализа и прогноза отдельного фактора) к общему (сумме этих факторов). В частности, необходим прогноз если не всех 200 государств, то ведущих стран мира (25–30 государств), которые будут формировать будущий облик МО, а также, безусловно, всех ЛЧЦ и основных акторов.
Но этот же конкретный прогноз развития отдельных субъектов и акторов МО должен интегрироваться в одну из теоретически обоснованных моделей развития сценариев МО. В противном случае даже наличие огромного числа систематизированных фактов и данных не обеспечит условий для прогноза конкретного варианта развития МО.
Достоинством описанного подхода к прогнозированию развития международных отношений является комплексность, иерархичность, сочетание как качественных, так и количественных методов прогнозирования. Данная модель расставляет различные группы акторов и факторов в иерархический порядок, что определяет логику и последовательность прогнозирования развития международных отношений.
Недостатком данной модели является неизбежное присутствие субъективного фактора при определении ключевых факторов развития международных отношений и характера взаимодействия между основными акторами международных отношений. Данная модель не лишена также редукционизма – неизбежного условия любого прогнозирования.
Дальнейшее развитие данной модели предполагает ее использование для выработки наиболее вероятного прогноза развития международных отношений на долгосрочную перспективу.
Литература
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
wh0cd951688 [url=http://buyviagra24h7d.us.org/]viagra[/url]