Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23848
|
Официальные извинения
970
99096
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
238
80488
САМОУПРАВЛЕНИЕ И КОЛЛЕКТИВНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ: ПАНАЦЕЯ ИЛИ ВЕЛИКАЯ ИЛЛЮЗИЯ? Часть 2. История, мотивация и аргументация 208
54034
3. Опыт коллективного самоуправления в зарубежных странах
3.1. Опыт коллективного самоуправления в развитых капиталистических странах 3.1.1. Производственные кооперативы Наиболее старой формой коллективного самоуправления являлись кооперативы. В сфере обмена они возникли уже в начале XIXвека, но в основном речь шла о потребительских кооперативах, которые не затрагивали главную для экономики и общества и наиболее трудную для организации сферу производства. Отметим, что об опасности ограничить кооперативное движение лишь уровнем потребительской кооперации писал еще К. Маркс в обращении к IКонгрессу Первого Интернационала: «Рекомендуем рабочим браться предпочтительнее за кооперативное производство нежели за кооперативную торговлю. Последняя затрагивает только поверхность современного экономического строя, первая подрывает его основы» [3. С. 10]. Однако долгое время успехи движения производственной (в отличие от потребительской) кооперации были весьма незначительными, поскольку образование производственных кооперативов требует более значительного первоначального капитала, на что обращал внимание уже М. И. Туган-Барановский в своей выдающейся книге «Социальные основы кооперации». Лишь после Второй мировой войны в некоторых западноевропейских странах произошел рост числа производственных кооперативов и числа занятых в них [3. С. 16-17]. Однако и тогда эта форма коллективного самоуправления оказалась весьма неустойчивой. Так, во Франции между 1884 и 1960 гг. было основано 2250 кооперативов работников. Из них только 520 (или 23%) продолжали действовать в 1960 г. Примерно такой же (менее 20%) процент выживаемости производственных кооперативов с 1913 г. прослеживается в Великобритании [3. С. 17]. Наибольшие масштабы производственная кооперация приобрела в Италии. Так, в 1973 г. в Италии насчитывалось 6572 производственных кооперативов против 36 в Англии [3. C. 46]. К тому же производственные кооперативы ограничивались небольшим числом работников, вследствие чего их влияние на экономику оказалось незначительным. Так, в Великобритании, например, среднее число работников кооператива в 1973 г. достигало 100 человек, примерно столько же, сколько в 1913 г. [3. С. 17]. Казалось, что производственные кооперативы являются неэффективной формой рабочего самоуправления и не имеют перспектив. Тем не менее, начиная c середины 1970-х гг. произошел взлет и в области производственной кооперации. Наиболее впечатляющий рост был отмечен в Великобритании. Там в середине 1970-х было основано Движение за общую собственность в промышленности (ICOM). Оно организовало специальное Агентство кооперативного развития, которое содействовало образованию новых кооперативов. В результате деятельности нового движения число производственных кооперативов в Великобритании выросло с середины 1970-х до 1988 гг. с 80 до 1600, или в 40 раз! [3. С. 45-46]. В Италии оно увеличилось с 6572 в 1973 г. до примерно 20 тысяч в 1981 г. В отдельных отраслях кооперативы давали 8 – 10% промышленной продукции. Во Франции число производственных кооперативов выросло с 556 в 1978 г. до 1269 в 1983 г. – почти в 2,3 раза всего лишь за 5 лет. В целом по странам Европейского Экономического Сообщества с 1970 по 1981 гг. число производственных кооперативов выросло в 2,5 раза, а количество рабочих мест в них – со 197 до 469 тыс. [3. С. 46]. Объясняя причины столь бурного развития производственной кооперации в кризисные 1970-е годы в развитых капиталистических странах, в отличие от кризиса 1930-х г., когда такого роста не наблюдалось, А. И. Колганов отмечает, что изменился сам наемный работник. Научно-техническая революция и возросшее благосостояние повлекли за собой повышение уровня специальной и общеобразовательной подготовки, рост уровня общей и экономической культуры. Вместе с тем изменилось и осознание работниками своей социальной роли. В сущности, речь идет и о общих условиях успешного коллективного самоуправления. Произошли крупные изменения и в специализации производственных кооперативов. На смену старым кооперативным предприятиям, основанным, главным образом, на технической базе квалифицированного ремесла и неизбежно гибнущим в эпоху массового индустриального производства, пришли новые отрасли, использующие вполне современные технологии: полиграфия, конструкторские разработки, написание компьютерных программ, туристический и юридический сервис, транспортные услуги, – таков далеко не полный перечень сфер деятельности, в которые активно устремились кооперативы [3. C. 48]. Характерно, что речь идет преимущественно о сфере услуг, ее сегментах, не только требующих высокой квалификации, но и отличающихся относительно невысокой капиталоемкостью, начинать работу в которых сравнительно легко. "Новая волна" производственных кооперативов пользовалась широкой финансовой, организационной и консультационной поддержкой со стороны уже упомянутого Агентства кооперативного развития, муниципалитетов и профсоюзов [3. С. 48 – 49]. Подводя итоги новой волны производственной кооперации, А. И. Колганов делает вывод, что «производственная демократия является одним из факторов устойчивости и конкурентоспособности современных производственных кооперативов» [3. С. 52]. При этом он ссылается на многочисленные работы западных экономистов. Последние показывают не только более высокую производительность труда в этих кооперативах по сравнению с аналогичными частными предприятиями, но и, вопреки целому ряду теоретических утверждений, их положительное влияние на занятость, объем капитальных вложений и выживаемость предприятий. Особенно благоприятно они влияют на отношения между управляющими и рядовыми работниками, а также на степень дифференциации в оплате труда [3. С. 52 – 54]. Однако даже на пике кооперативного движения удельный вес кооперативов в общей занятости в производстве товаров и услуг в Западной Европе оставался ничтожным, составляя менее 1%. Производственные кооперативы являлись, как правило, мелкими предприятиями, очень редко предприятиями средними и никогда не достигали уровня крупных.
3.1.2. Программа ESOP Намного более широкие возможности вовлечения рядовых работников в управление и собственность открылись благодаря изобретению в США программы ESOP – Employee Stock Ownership Plan (план рабочей акционерной собственности). Программа позволила использовать уже существующие акционерные общества производственного профиля вместо создания новых за счет средств членов кооперативов. Для такого их преобразования требовалась общая заинтересованность прежних собственников и коллектива предприятия. Чаще всего прежние собственники вынуждались к таким преобразованиям сложными экономическими условиями, нередко близкими к банкротству, особенно в период экономических кризисов. Для вовлечения работников в число собственников требовался льготный режим приобретения собственности и, как правильно отмечает А. И. Колганов, намного более высокий, чем ранее, образовательный и профессиональный уровень, опыт коллективных действий [3. С. 71]. Здесь следует отметить, что кризисные явления должны были быть умеренными по масштабам: иначе у работников не было бы желания приобретать предприятия в полную или частичную собственность. Но такими и являлись экономические кризисы в США и других западных странах после Второй мировой войны. Основоположником идеи ESOP Л. Келсо была разработана удачная и достаточно сложная схема создания таких предприятий [2], учитывающая интересы и реальные возможности всех участников (что не исключает возможности использования других схем). По этой схеме работниками через траст должны были приобретаться только новые выпуски акций [2. С. 114, 116], что при обычных условиях оставляет большую часть пакета в руках прежних собственников и гарантирует их преобладание в органах управления преобразованных компаний. Лишь при многократных новых выпусках акций работники способны стать доминирующими собственниками, на что требуется значительный период времени. С другой стороны, работники в рамках этой схемы подвергаются минимальному риску, поскольку выплаты ссуд на приобретение в траст новых выпусков акций производятся из средств компании. Компания же заинтересована в предоставляемых государством (или штатами) многочисленных налоговых льготах и, главное, в стабильности состава персонала (работники, покидающие компанию до выхода на пенсию, лишаются прав на акции) и большей заинтересованности работников в ее эффективности и возможности влиять на принятие некоторых экономических решений. Правда, последняя возможность ограничена лишь принятием решений о ликвидации или слияния предприятия [3. С. 74]. Для работников самым привлекательным в этой схеме является возможность при выходе на пенсию получить немалый пакет акций с высокой рыночной стоимостью. Возможно, больше всего в этой схеме рискует кредитор траста. Cледовательно, механически рассматривать все работающие по этой схеме предприятия коллективные, как это делается многими энтузиастами коллективной собственности, было бы очень сильным преувеличением: их можно считать таковыми, лишь если доля работников в собственности превышает 50%. Но таких пока меньшинство, хотя быстро растет не только их число, но и удельный вес. Многочисленные данные, приводимые сторонниками коллективной собственности, показывают: предприятия, работающие по схеме ESOP, чаще всего более успешны, чем аналогичные частные предприятия. «В 1981 году был проведен опрос 1400 фирм, применяющих ESOP. Обследование показало рост производительности труда в период с 1975 по 1979 годы, в то время как на фирмах этих же отраслей, но с традиционными формами собственности она падала. Обследование выявило также, что на трети предприятий, применяющих планы ESOP более трех лет, сократилась текучесть кадров и повысилось качество работы. Более половины фирм отметили улучшение трудовой морали работников и повышение их заинтересованности в успехе компании. Исследование 98 компаний, проведенное сенатом США показало, что прибыльность в фирмах с планами ESOP в среднем на 50 процентов выше, чем в фирмах того же профиля, но не применяющих эти подходы» [8. С. 264]. При этом предприятия, полностью переданные в собственность работников, в высокотехнологичных отраслях работают более эффективно, чем те, которые принадлежат работникам лишь частично. Так, по данным анализа проведенного Национальным центром собственности работников, капитал первых растет в 2-4 раза быстрее, чем вторых [1. С. 149]. Вместе с тем более осторожные исследователи (возможно, тоже не совсем объективные) ставят под сомнение обоснованность этих утверждений. Увеличение числа предприятий, работающих по схеме ESOP и занятых на них говорит, скорее, в пользу оценки сторонников коллективного предпринимательства. Тем не менее вопрос требует дальнейшего исследования. Иногда при банкротстве компаний работники теряли и свои пенсионные накопления. Это происходило даже с такими крупными американскими компаниями, как «Энрон», «Полароид» и «Юнайтед Стейтс Эйрлайнс», которые являлись ESOP -компаниями.
3.1.3. Федерация Мондрагон Наиболее полно идея коллективного самоуправления воплотилась в деятельности группы Мондрагон в Испании. По своему юридическому статусу предприятия этой группы, как и вся группа в целом, являются кооперативами. Однако в силу ее масштабов и уникальности я счел необходимым рассмотреть ее пример отдельно. Характер деятельности группы и длительность ее существования позволяет утверждать, что при определенных обстоятельствах и кооперативы могут являться крупными предприятиями. По-видимому, успех группы определяется, помимо достоинств кооперативной формы собственности, целой совокупностью благоприятных объективных и субъективных обстоятельств. К объективным обстоятельствам относятся расположение в Стране Басков c ее сочетанием революционных традиций, производственного кооперативного движения, сильных религиозных чувств населения и высокой ремесленной культуры [3. С. 110]. К субъективным факторам относится выдающиеся моральные, интеллектуальные и организационные качества основателя группы "красного священика" Хосе-Мария Арисмендиарриета (1915 – 1976). После амнистии военнопленных республиканцев он получил приход в маленьком городке Мондрагон в Стране Басков. Здесь он столкнулся с острейшими социальными проблемами франкистской Испании, повсеместно проявлявшимися после окончания Гражданской войны: огромной безработицей, «неграмотностью значительной части населения, а отсюда и невозможностью получить квалификацию и овладеть профессией, на которую имеется спрос» [3. С. 111].Х.-М. Арисмендиарриета начал с развития человеческого фактора – повышения квалификации. После неудачной попытки заручиться содействием властей в создании технического училища он обратился за помощью к населению города и получил финансовую поддержку примерно от 600 человек, что позволило ему в 1943 г. открыть техническое училище, ставшее впоследствии первым кооперативом группы. 11 из первых 20 выпускников получили впоследствии заочное инженерное образование в университете г. Сарагоса. Первый производственный рабочий кооператив был создан только в 1956 г. на базе разорившегося предприятия по производству электротехнических бытовых изделий. И опять средства были собраны жителями городка. Видимо, неслучайно создание этого кооператива, названного «Ульгор» по первым буквам его основателей, совпало с периодом либерализации франкистского режима, когда уменьшились опасения перед небезупречным политическим прошлым Арисмендиарриеты. Впрочем, он не занял в кооперативе какой-либо руководящей должности, предпочтя роль советника (или выбрав ее для облегчения регистрации в 1959 г.). Члены кооператива имели счет, куда зачислялись их взносы в капитал кооператива, а также часть распределяемой между членами кооператива прибыли. В кооперативе была минимальная дифференциация в оплате труда между неквалифицированными работниками и специалистами и руководителями (максимум – 4,5 раза). Но как при столь низкой дифференциации удавалось удержать наиболее квалифицированных специалистов? Видимо, сыграли роль преданность идеям кооперативного движения. В конце 1950 – начале 1960-х гг. были созданы еще три производственных кооператива машиностроительного профиля, соединенных производственными связями. Дальнейшее расширение отдельных кооперативов и всей системы кооперативов группы зависели от возможностей внутреннего и внешнего финансирования. Для первого использовался резервный фонд отчислений от прибыли в размере от 35 до 52,6 % между 1959 и 1969 гг., между 10,8% и 29% в 1970-е г. и около 50% во время экономического спада в Испании в 1980-е гг. [3. С. 115]. Внешнее финансирование обеспечивалось важнейшим институциональным новшеством – созданием по инициативе Арисмендиарриеты в 1959 г. кооперативного банка (Народной трудовой кассы), основным источником капитала и депозитов банка первоначально являлись счета членов кооператива [3. С. 116-117]. Впоследствии он стал одним из крупнейших банков Испании. Этот банк стал не только финансовым, но и организационным и интеллектуальным центром группы. После создания кооперативного банка и с его финансовой и консультационной помощью развитие сети кооперативов группы ускорилось, и они стали более разнообразными по профилям деятельности. Cоздавались наряду с новыми промышленными сельскохозяйственные, cтроительные, потребительские кооперативы и научно-технический кооператив «Икерлан» в составе 90 исследователей. Был создан также отдельный женский кооператив по приготовлении пищи и уборке помещений. Они обслуживали преимущественно другие кооперативы группы и их членов. Между кооперативами и Народной трудовой кассой подписывались договоры об ассоциации, которые обеспечивали Народной трудовой кассе роль координатора деятельности группы [3. С. 122 – 125]. За первые почти 20 лет существования Мондрагонская группа выросла с 8 (1960 г.) до 70 (1979 г.) кооперативов, а число занятых – с 395 (1961 г.) до 15672 человек (1979 г.) [3. С.132]. Почти все эти предприятия (57) были заняты промышленной деятельностью [3]. За все это время обанкротился только один кооператив. За первые десятилетия работы значительно улучшились и финансово-экономические показатели группы. Только за 1971 – 1975 гг. добавленная стоимость на одного занятого выросла в 2,2 раза (частично, видимо, в связи со структурными сдвигами), удвоилась прибыль на капитал [3]. Показателем успехов группы явилось увеличение доли экспорта с нуля в 1960 г. до 7,9 % в 1969 г. и 12-15% в 1971 – 1975 гг. [3]. Развитие группы в этот первый период вовсе не было беспроблемным. Ее потрясла забастовка в одном из первых и крупнейших кооперативов – «Ульгар», – в июне 1974 г., начавшаяся из-за несогласия с новой системой оплаты труда. Забастовка явилась толчком к проведению в начале 1980-х гг. реформы, усилившей кооперативные и демократические тенденции в деятельности всей группы и отдельных кооперативов [3]. Второй период истории группы пришелся на время глубокого экономического кризиса в Испании и вступления страны в Общий рынок, что способствовало резкому обострению конкуренции. Но и в этот период неблагоприятной экономической конъюнктуры Группа увеличивала число кооперативов (преимущественно непромышленных) со 103 в 1983 г. до 172 в 1990 г.; выросли также занятость, обороты, экспорт. По всем экономическим показателям положение Мондрагона значительно улучшилось и стало более устойчивым (за весь период до 1983 г. было закрыто только 3 кооператива против 80% новых предприятий в США за первые 5 лет существования); уровень безработицы был существенно ниже средних показателей по Испании. Так, летом 1986 г. в группе было 6,9 % безработных против 20% в Испании и 27% в стране Басков, причем почти все безработные были вскоре трудоустроены в самой группе [3. С. 138 – 139]. Выросла доля экспорта в промышленном секторе: с 20% в 1980 г. до 28% в 1986 г. Было освоено производство новых видов продукции и новых видов деятельности. В течение всего периода предприятия Группы производили такие разнообразные, зачастую высокотехнологические и сложные изделия и услуги, как бытовые электротехнические приборы, cтанки и инструменты, cудовые дизеля и экскаваторы, промышленные роботы и гибкие производственные системы, электронные компоненты для теле- и аудиотехники и средств связи, приборы технологического контроля, персональные компьютеры, программные продукты, инженерные и управленческие услуги. Еще больше выросли показатели деятельности в сфере науки и образования, прежде всего, в интересах самой группы. В ее рамках функционирует более 100 начальных школ, руководят которыми совместно учителя и родители, и 14 технических колледжей, четверо из которых достигли университетского уровня [1. C. 172]. Это говорит о огромной роли, придаваемой в корпорации развитию человеческого капитала. В связи с ростом масштабов деятельности и усложнением структуры Группы были проведены организационные изменения: в 1985 г. на демократических началах были созданы единые руководящие органы. В 1991 г. была учреждена должность Президента Федерации. Эти реформы дали новый стимул развитию Группы, быстрое и успешное развитие которой продолжалось и в последующем. Число занятых на ее предприятиях выросло до 92 773 человек в 2008 г. (более чем в 4,5 раза по сравнению с1990 г.), оборот в 2014-м финансовом году достиг 11,875 млрд. евро против 2,5 млрд. евро в 1990 г., т.е. в 5,7 раза в текущих ценах и немногим меньше в ценах неизменных, с учетом их среднегодового роста на 1 – 2% в год. Лишь после 2008 г. в группе наметился серьезный спад, в результате глубокого кризиса испанской и мировой экономики. 6 ноября 2013 г. обанкротилось крупнейшее промышленное подразделение группы – «Фарго», что стало крупнейшей неудачей группы за весь период ее существования и поставило под сомнение предыдущие успехи. «Фарго» не смогли помочь ни Национальная касса, ни другие кооперативы. Тем не менее большинство уволенных работников предприятия было трудоустроено внутри Группы, а общий объем промышленной продукции корпорации и занятость в промышленной сфере в 2014-м финансовом году, по сравнению с 2013 г., изменился незначительно [13]. Обращают на себя внимание высокие темпы экспансии промышленной сферы группы и огромная доля экспорта в ее обороте [13], что является убедительным свидетельством ее успехов. Вместе с тем в работах о мондрагонской модели отсутствуют данные о доходах работников. Вряд ли это случайно. Скорее всего, они мало отличаются от средних по стране. Это может быть платой за большие вложения в развитее физического и человеческого капитала, общественные фонды потребления, поддержание высокой занятости. К тому же средние данные о доходах не учитывают низкую дифференциацию доходов, так что доходы рядовых работников могут значительно превышать средние по стране при несравненно большей стабильности занятости. Действительно, средняя заработная плата рядовых работников на 13% выше, чем на аналогичных местных предприятиях. Главное достоинство Мондрагонской группы состоит в том, что многие ее рядовые работники почувствовали радость соучастия в управлении, перестали быть простыми винтиками, в отличие от своих коллег на частных предприятиях. Среди сторонников социализма имеются серьезные сомнения в отношении степени «социалистичности» деятельности и способности Мондрагонской группы изменить природу общества, поскольку она встроена в капиталистическую систему. Они изложены, например, в статье известного российского социолога Галины Ракитской, изучившей опыт Группы на месте. Признавая экономические и социальные достижения Мондрагона, она писала в середине 1990-х: «Производственного демократизма в полном значении этого слова здесь нет, профсоюзов здесь нет, тогда как они нужны рабочим-собственникам не меньше, чем наемным. Конфликты, связанные с восприятием ряда порядков как несправедливых по отношению к рабочим, не выходят наружу из-за страха рабочих потерять работу. Кооперативы эксплуатируют труд наемных рабочих. Различия в размерах заработной платы рядовых работников, с одной стороны, специалистов и профессиональных менеджеров с другой, увеличиваются” [7. C. 116 – 117]. И в качестве общего вывода: «Опыт кооперативной мондрагонской корпорации, как и другие подобные опыты, лишний раз убеждает, что бороться за освобождение труда на своем предприятии можно лишь в пределах, которые отводит этому имеющаяся в данном обществе государственная власть» [7. С. 118]. Не со всеми этими упреками можно согласиться: сами члены кооператива могут защитить своих членов, а в Мондрагонской группе для этого существует специальный Совет. В целом же Мондрагонская корпорация пока является наиболее убедительным доказательством возможностей кооперативной собственности и коллективного предпринимательства в рамках капитализма, оставаясь, конечно, островком социализма внутри моря капитализма. Остается определить секреты «мондрагонского чуда» и возможности его клонирования. Несомненна роль мудрого основателя модели – Арисмендиарриеты. Он сумел верно определить организационные основы модели – роль Кооперативного банка, взаимоотношения отдельных кооперативов, основы внутренней жизни кооперативов, оценить огромное значение человеческого и интеллектуально капитала в развитии группы, найти нужных людей для руководства первыми кооперативами и банком, вдохновить жителей Мондрагона. Благодаря этому система благополучно пережила своего основателя (Арисмендиарриета умер в 1976 г.). Вместе с тем, видимо, не случайно в самой Испании мондрагонская модель не вышла за пределы Страны Басков. У этого народа счастливо сочетаются социалистические и христианские ценности. Даже тягчайшие экономические условия жизни Испании и Страны Басков 1950 – 1960-х гг. пошли на пользу Группе: для многих жителей участие в ее работе явилось единственным выходом из жизненных трудностей. Но если столь удачный опыт воспроизводится столь медленно (в том числе и в самой Испании). то дело, скорее всего, в отсутствии необходимых предпосылок и условий.
3.1.4 Общие итоги деятельности предприятий с коллективным самоуправлением в развитых капиталистических странах после Второй мировой войны Период после Второй мировой войны явился временем, когда очень старая идея коллективного самоуправления впервые в социально-экономической и политической истории капиталистического мира начала распространяться в широких масштабах. Приведенные выше наиболее важные примеры этого процесса показывают, что этот опыт оказался успешным в экономическом и социальном отношении. Правда, масштабы участия работников в различных формах был различны – от широкого в кооперативах и группах кооперативов до плана ESOP, с гораздо более скромной ролью работников. Сильно различались и географические рамки распространения коллективного самоуправления. Наиболее широко и успешно эта форма организации производства распространялась в наиболее развитых в экономическом и образовательном отношении странах капиталистического мира – США и Англии. Если рассматривать ее как разновидность социалистического хозяйствования, то этот факт легко объяснить зрелостью производственных отношений, на чем всегда настаивали Маркс и Энгельс, подчеркивая роль этой предпосылки социализма. Сколь бы сильно предприятия коллективного самоуправления ни были включены в капиталистическое хозяйство, они остаются чуждыми ему (в разной степени в отдельных формах ) по своей организации и принципам. Само существование этого сектора является признаком слабости классического капитализма, даже если само капиталистическое государство и отдельные предприниматели не от хорошей жизни содействовали его развитию. Однако cерьезная практическая опасность для капитализма может возникнуть, лишь если степень участия работников в собственности и интегрированности этого сектора (как в Мондрагонской группе) окажется достаточно велика. Пока до этого еще далеко, но важна тенденция, а она восходящая. Тем не менее в рамках капитализма возможности распространения коллективного предпринимательства ограничены как интересами большинства собственников (особенно крупных предприятий) и управляющих, не желающих лишаться своих позиций в управлении, так и государства, находящегося под сильным влиянием частного предпринимательства и либеральной идеологии. Вместе с тем отнюдь не очевидно, что коллективное предпринимательство способно справиться с управлением крупными капиталистическими объединениями и транснациональными компаниями. Даже единственный успешный пример крупного объединения предприятий (Мондрагонская Группа) по своим масштабам далек от крупнейших транснациональных компаний, да и происхождение последних отлично в принципе. Капиталистическое государство предпочитает скорее тратить сотни миллиардов долларов для спасения тонуших ТНК, чем побуждать их передавать собственность своим работникам (как это нередко делают владельцы мелких и средних предприятий в аналогичных обстоятельствах при отсутствии государственной поддержки).
4. Опыт коллективной собственности и самоуправления в зарубежных странах социалистической ориентации и СССР Побудительные мотивы развития коллективной собственности в странах социалистической ориентации во многом совпадали с аналогичными идеями в капиталистических странах. Речь идет о стремлении создать более справедливое, демократическое и эффективное общество. По мнению сторонников коллективной собственности, этим целям препятствовала преобладающая государственная собственность на средства производства. Она являлась, по их мнению, бюрократической, сдерживала инициативу работников и предприятий, служила экономической основой авторитарного политического режима в обществе в целом и на предприятиях в частности. Имелись и существенные отличия. Экономикам стран социалистической ориентации требовалось вместо планового хозяйства перейти к рыночному хозяйству и конкуренции. С другой стороны, идеи коллективной собственности резонировали с первоначальными социалистическими идеями и социалистическими умонастроениями трудящихся, а их внедрение сталкивалось с противодействием со стороны управляющих предприятиями и работников государственного аппарата.
4.1. Опыт коллективного самоуправления в Югославии Единственным длительным и массовым опытом коллективного самоуправления в зарубежных странах социалистической ориентации является опыт Югославии. Он продолжался около 40 лет c момента принятия первых законов о трудовом самоуправлении в 1950 г. до ликвидации Югославии как единого государства в 1990 г. и последующего отказа ее странами-наследниками от этой формы собственности. Югославский опыт первоначально был восторженно принят социалистически настроенными сторонниками коллективного самоуправления как альтернатива бюрократическому и авторитарному социализму. Хозяйственные успехи Югославии в 1950 – 1960-е гг., казалось, подтверждали эти надежды. Замедление экономического развития в 1970-х гг., огромные экономические неудачи в 1980-е гг. и политический крах Югославии в 1990 г. вызвали разочарование в этом опыте. Помимо экономических неудач, разочаровывала неспособность самоуправляемых предприятий стать политической опорой социализма: он пал (кроме Сербии и Черногории) также же быстро и почти без сопротивления, как и в странах государственного социализма. Не совсем удачный югославский опыт посеял и большие сомнения в самой идее коллективного самоуправления и коллективной собственности. Между тем пришло время оценить его более объективно, тем более, что к настоящему времени появилась уже значительная научная литература по этому вопросу [14]. Более объективному изучению югославского опыта мешает непонимание отличия между его этапами: ведь результаты реформ, достигнутые на этих этапах, также различались. И вряд ли обоснованно делать выводы о результатах всей системы по средним данным. Вместе с тем на эти результаты заметно влияли структура югославской экономики, макроэкономическая политика государства и общее состояние мировой экономики, в которую Югославия активно интегрировалась с начала 1950-х гг. после разрыва с СССР. Видный специалист по истории югославской экономики Л. Эстрин выделяет четыре этапа развития системы самоуправления: 1)1952 – 1965; 2) 1966 – 1973; 3) 1973 – 1987; 4) 1988 – 1990 [15. P. 187 – 194]. На первом произошел переход от жестко плановой к регулируемой рыночной экономике и от единоличного управления предприятиями к системе рабочих советов. Тогда государство регулировало макроэкономические процессы благодаря высокому налогообложению чистого дохода (более 60%) и контролю над частью цен. В результате доля инвестиций составляла34 % ВВП – на уровне стран с плановой экономикой в период ускоренной индустриализации. Понятно, что при таком глубоком вмешательстве государства возможности самоуправления были ограничены. Хотя на югославских предприятиях права самоуправления были намного выше, чем в странах государственного социализма, они ограничивались вопросами занятости и оплаты труда; остальные вопросы решались професcиональными управленцами, а выбор директоров предприятия рабочими советами осуществлялся из предложенного им списка. Коллектив предприятия мог распоряжаться (после выплаты налогов) распределением доходов, но не активами предприятия, то есть не был реальным собственником последнего [15. P. 188 – 189]. На втором этапе с целью повышения эффективности экономики и роли самоуправления произошли о усиление либерализация экономики и расширение прав предприятий. Новации Оно выразились в уменьшении доли налогов в чистом доходе предприятий с 60 % до 40%, либерализации ценообразования и внешней торговли, значительном уменьшении доли государства в инвестициях. Важнейшими инвесторами, наряду с предприятиями, стали коммерческие банки, образованные предприятиями и местными органами власти, их доля в инвестициях выросла с 3% в начале 1960-х гг. годов до более 50% в 1970 г году. Доля государства в инвестициях снизилась с 60% в начале 1960-х годов гг. до 16% в 1970 году. Процентные ставки регулировались были установлены государством и были установлены на очень низком уровне [15. P. 189].
В 1974 г. под влиянием обострившихся в результате энергетического кризиса экономических проблем и образовавшихся диспропорций в экономике, а также опасений руководства Союза Коммунистов Югославии, провозгласившего в начале 1950-х гг. уход от непосредственного вмешательства в государственные дела, потери контроля над экономическим и общественным развитием, произошла рецентрализация экономики. Реформа 1974 г. имела две объявленные цели: обеспечить политическое руководство общественным развитием (то есть контроль со стороны Союза Коммунистов Югославии) и усиление роли самоуправления, подменяемого раннее управляющими. Для обеспечения второй цели предприятия были расщеплены на производственные единицы, названные «основные организации ассоциированного труда» на уровне цеха или аналогичных мелких единиц, которые затем на договорных началах с участием власти объединялись во все более крупные объединения. Эта идея преследовала скорее политические цели: ослабить экономически (а тем самым, и политически) коллективное самоуправление при формальном сохранении и даже расширении масштабов. Как отмечает Л. Эстрин, эта реформа «представляла собой расчетливое отступление от распределения ресурсов с помощью рынка. В новых условиях сделки между менеджментом предприятий, чиновниками местных органов власти, банкирами, часто через аппарат Cоюза Коммунистов, стали центром решений о размещении ресурсов: политическое или бюрократическое вмешательство в повседневные экономические решения стали широко распространенными» [15. P. 189].Экономическая система превратилась в систему политических сделок. От двух объявленных ценностей осталась одна: контроль над экономикой формально самоуправляемого сектора (был еще растущий частный сектор) аппаратом Союза Коммунистов и государственной бюрократии. В этой системе мало что оставалось и от рынка, и от самоуправления. Скорее всего, имея в виду и экономическую систему этого периода, один из отцов югославского социализма и системы самоуправления Эдвард Кардель незадолго до смерти в 1979 г. говорил, что «наша система страшна и ошибочна» [5. С. 422]. Одновременно происходило расширение прав республик в экономической области за счет прав центра, которое усилилось после смерти Тито в 1980 г., что резко ослабило возможности единой государственной политики. На четвертом этапе – между 1988 и 1991 гг., – фактически происходили восстановление и модернизация прежней системы самоуправления и расширение рыночных отношений за счет введения рынка капитала и труда. Закон о предприятиях, принятый в 1988 г., допускал альтернативы общественной собственности и ликвидировал систему базовых общественных единиц. Вместе с тем расширялись возможности образования частных предприятий. Поскольку Югославия уже в начале 1950-х гг. перешла на международные стандарты макроэкономической статистики, есть возможность сравнить ее макроэкономические результаты с 1961 года с альтернативными макроэкономическими оценками их динамики в других социалистических странах с преимущественно командной экономикой, а также c показателями некоторых европейских капиталистических стран. Таблица 1 Среднегодовые темпы роста ВВП в 1961 – 1990 гг. (%)
Источники: по первым семи странам: 17. P.194 – 195;по последим четырем странам: 11. С. 72. Примечание: данные за 1981 – 1990 гг. по десяти странам (кроме Югославии) относятся к периоду 1981 – 1987 гг.
За весь рассматриваемый период среднегодовые темпы ВВП в Югославии были самыми высокими по сравнению с остальными семью европейскими странами с командной экономикой (кроме Албании) и тремя странами с рыночной экономикой. Ее преимущество усиливается м, что ее экономический рост, в отличие от других европейских социалистических стран, носил в этот период преимущественно интенсивный характер. Так, доля факторной производительности в росте ВВП в этот период в Югославии составил 55.5% [11. С. 147], в то время как в остальных европейских социалистических странах была примерно в два раза меньше [17. P. 187]. Можно допустить, что альтернативные оценки динамики основных фондов в европейских социалистических странах с преимущественно командной экономикой несколько преуменьшают роль факторной производительности из-за преувеличения (как по моим расчетам было в СССР) роста основным фондов, но и при этом огромная разница в пользу Югославии остается. В 1950 – первой половине 1970-х гг. доля факторной производительности в росте ВВП в Югославии была сравнима с этим показателем в развитых капиталистических странах [11. С. 152; 17. P. 187]. Очень высоким был и рост личных доходов населения. Так, личные доходы на одного занятого в общественном секторе за 1951 – 1990 гг. росли ежегодно на 4,5% [11. C. 79]. Даже в самом тяжелом 1990 г. потребление наиболее дорогостоящих продовольственных товаров и строительство квартир в Югославии на 1000 человек было больше, чем в сравнимых по уровню довоенного развития странах Восточной Европы [6. C. 670 – 671, 673]. Таким образом, Югославия, особенно в периоды существования подлинного самоуправления, по макроэкономическим показателям демонстрировала очевидные преимущества перед странами с командной экономикой. Тем более они были очевидны в отношении удовлетворенности потребительского спроса и качества продукции (о последнем говорит огромный спрос на югославские потребительские товары в СССР). Эти успехи Югославии особенно впечатляют, учитывая огромные потери в физическом и человеческом капитале, понесенные ею в период Второй мировой войны и из-за огромных военных расходов. Правда, у Югославии, в отличие от стран с командной экономикой, были (особенно с 1975 г.) и свои проблемы: высокий уровень инфляции, безработицы и внешнего долга, - однако они едва ли могут перечеркнуть успехи в темпах экономического роста и достигнутом уровне жизни занятого населения (безработица даже на пике не превышала 7,6%). Эти успехи могут быть отнесены не к самоуправлению, а к достоинствам рыночной экономики. Некоторые экономисты склонны полагать, что даже в 1960 – первой половине 1970-х гг. самоуправление было лишь красивым фасадом. Однако перечисленные Яношом Корнаи слабости системы самоуправления (безработица и инфляция) [17. P. 468 – 469], как и анализ многих специалистов, подтверждают, что при всех ограничениях система самоуправления в этот период функционировала реально. Более серьезным выглядит упрек в чрезмерной дифференциации доходов. Хотя официальные данные об этом показателе, видимо, не случайно не публиковались, есть свидетельства (которые нуждаются в проверке), что разница в доходах была огромной [16]. Если они правдивы, то роняют тень на югославскую модель самоуправления. C другой стороны, в Югославии были широко распространены инфляция, безработица, трудовая эмиграция, значительная внешняя задолженность, чего не было (или что отмечалось в меньших размерах) в других социалистических странах. Эти проблемы были вызваны больше всего ошибками в макроэкономической и структурной политике. Вывод о полном провале югославской системы строился на результатах 1980-х гг., когда для устранения огромной инфляции и внешнего долга пришлось принимать очень жесткие меры экономии, которые в 1990 году привели к стабилизации макроэкономического равновесия и созданию условий для возобновления умеренного экономического роста. Гибель Югославской Федерации была связана не столько с экономическими результатами функционирования системы самоуправления, сколько с противоречиями между республиками СФРЮ, в том числе и экономическими.
4.2. Опыт коллективного самоуправления в СССР периода перестройки Хуже всего изучен опыт коллективного самоуправления в СССР. Над изучением этого опыта, пусть и весьма скромного, не потрудились поработать советские и российские экономисты. Не заинтересовались им в должной степени и зарубежные ученые. Больше всего им занимались журналисты, но их статьи разбросаны в различных СМИ конца 1980-х гг., и требуются большие усилия для их поиска, а также оценки их объективности и компетентности (квалифицированных экономических журналистов в СССР было немного).
4.2.1. Производственные кооперативы Принятие в 1987 г. закона о кооперации открыло дорогу к созданию кооперативов, в том числе в производственной сфере. Для посленэповского СССР это было поистине революционным событием: добровольной кооперации он не знал уже почти 60 лет. Очевидно, требовалось очень значительное время (скорее всего, десятилетия) для возрождения подлинной кооперации и кооперативной культуры, хотя бы для сбора паевых взносов, особенно значительных в производственной сфере, у относительно малообеспеченного советского населения. Между тем в перестроечной лихорадке о качестве создавшейся кооперативной системы мало задумывались не только снизу, но и сверху [9. C.20–31]. В результате создававшиеся в спешке по крайне несовершенным законам кооперативы преимущественно являлись либо средством перекачки средств со счетов государственных предприятий в пользу их руководителей (80% кооперативов создавались именно при предприятиях), либо легальным прикрытием частно-предпринимательской деятельности. Подавляющее число кооперативов вне связи с государственными предприятиями создавались на средства бывших дельцов теневой экономики: ведь только они и имели свободные средства и задавали тон в этих «кооперативах». О кооперативной демократии в этих условиях не было и речи. Для подлинного кооперативного движения годы перестройки являлись, за редкими исключениями, потерянным временем. Этот факт вызывал серьезную тревогу у деятелей международного кооперативного движения. Так, председатель Международной организации рабочих кооперативов, входящих в Международный кооперативный альянс, заявил в 1991 г. по поводу советских кооперативов, что Альянс «не может оставаться в молчании там, где облик кооперации был столь грубо искажен» [3. С. 61]. Он отметил также, что многие из наших кооперативов представляют собой замаскированный частный или семейный бизнес, использующий каналы черного рынка и практикующий дикий капитализм, что ведет к созданию нового привилегированного слоя, а не к решению проблем советских рабочих. Кооперация же, по его мнению, как раз и призвана противостоять дикому капитализму [3. С. 61 – 62].
4.2.2. Союз собственников-совладельцев Шухты В советской и российской печати и экономических изданиях в качестве редкого примера исключительно успешного кооперативного предприятия в России пропагандировался Союз собственников-совладельцев Шухты, возглавляемый бывшим директором дагестанского колхоза М. А. Чартаевым. Хотя он функционировал в области сельского хозяйства, которого я старался избегать в своем анализе, все же ввиду значимости этого эксперимента остановлюсь на этом примере. Эксперимент начался в 1985 г. и, постепенно расширяясь, принял окончательные формы к 1991 г. К великому сожалению, метод Чартаева и его результаты освещались исключительно им самим и его горячими сторонниками. В отличие от западных экспериментов с коллективным предпринимательством, здесь отсутствовал серьезный анализ метода и его реальных результатов. Эксперимент оборвался в 1993 г. вскоре после смерти Чартаева. По недостаточно подробным описаниям, система Чартаева в хозяйстве Шухты [10. С. 81-87; 4. C. 88 – 93] с некоторыми особенностями (внутрихозяйственный расчет, участие в доходах пенсионерах и жителей села, определение доли администрации в доходах, арендная плата за фонды) напоминает смесь кооперативов и других форм участия работников в собственности и управлении. В связи с этим вызывают изумление приводимые в статьях Чартева и воспроизводимые его последователями фантастические данные о результатах применения модели в 1985-1993 гг. По утверждению Чартаева, за первые три года затраты снизились в четыре раза и продолжали в дальнейшем снижаться, хотя и менее быстро. Производительность труда выросла в 64 раза; относительно же характеристики роста уровня жизни он утверждает, что этот показатель был на порядок выше, чем в целом по стране (не приводя цифр), и в подтверждение этого ссылается на превышение рождаемости над смертностью и огромном объеме жилищного строительства (ввод 60 трехэтажных домов для членов кооператива за один год ) [10. С. 86]. Эти данные воспроизводятся до сих пор в работах последователей Чартаева. Правда, даже его большие почитатели, более опытные экономисты Колганов, Маляров и Рудык, постеснялись приводить эти данные и дают другие, более правдоподобные: в период с 1985 по 1993 гг. при неизменной численности работников объем производства увеличился более чем в 14 раз, производительность труда в 3 раза (вместо 64 раз по словам Чартаева!), а численность административного аппарата сократилась в 7 раз [4. С. 89]. Однако, и здесь возникает колоссальная нестыковка между отдельными показателями: при росте производительности труда в 3 раза и прежней численности работников производство должно было вырасти то же в 3 раза, либо численность работников должна была возрости в 5 раз, а не оставаться прежней. Приведенные данные говорят о том, что мы имеем дело, скорее всего, с мистификацией, на которую попалось множество российских сторонников коллективного самоуправления. Грустное впечатление оставляет то, что эта мистификация осталась неразоблаченной. Возможно, она была выгодно не только Чартаеву, но и его союзникам во властных структурах республики.
4.2.3. Другие опыты коллективного самоуправления в период перестройки О других опытах коллективного самоуправления, к сожалению, вместо работ российских экономистов, приходится рассказывать, ссылаясь на исследования американского экономиста Д. Симмонса. Он в течение 15 лет был президентом американской консультативной фирмы «Партисепейшен ассошиейсен», президентом Совета директоров Ассоциации качества и участия; за это время написал 5 книг и более 60 статей по вопросам современного менеджмента. В 1988 – 1991 гг. Д. Симмонс работал над решением проблем приватизации и совершенствования управления в России [8. С. 5], что позволило ему получить представление об этой проблеме из первых рук. Для иллюстрации больших возможностей в России самоуправленческих предприятий он приводит два примера. Первый относится в расположенной к северо-западу от Москвы, сразу за кольцевой дорогой мебельной фабрике «Вешки», которая три года подряд увеличивала объем прибыли в среднем на 40% в год и удвоила занятость. В течение трех лет было оcвоено производство новых видов продукции, построены новые жилые дома и плавательные бассейны. Между тем «раньше это было сонное предприятие, триста работников которого выпускали кухонную мебель и тревожились о том, что несут им перестройка и гласность» [8. C.10]. Если быстрый рост прибыли можно отнести к последствиям инфляции, то рост занятости в два раза и строительство жилья и плавательных бассейнов(!) являются несомненным свидетельством крупных экономических успехов. Их секрет состоял в переходе по инициативе директора сначала на аренду, а затем на самоуправление (формально лишь в конце 1992 г.) с вовлечением всех работников в принятие решений и участие в доходах. Второй пример касается уже очень крупного и значимого предприятия – одного из крупнейших в СССР станкостроительных предприятий «Красный пролетарий» со значительной долей оборонных заказов в продукции. Изменения начались после того, как оборонный заказ был сведен к нулю. Симмонс подробно описывает усилия руководства предприятия по улучшению управления им с использованием американских консультантов. В качестве успехов Симмонс указывает на производство или разработку 12 новых видов продукции, продажу в США токарных станков почти на 2 миллиона долларов [8. С.11]. Обращает на себя внимание, однако, что исследователь ничего не сообщает о самоуправлении на предприятии, так что пример явно неудачен. В предисловии к книге Д. Симмонс сообщает также о переходе на самоуправление таких крупных предприятий, как Московский вертолетный завод и Саратовский авиационный завод, не приводя никаких подробностей. К ним же он относил гостиницу «Измайлово» и фирму МНТК во главе со Станиславом Федоровым, однако сведения о результатах их деятельности Симмонсом не приводятся. В МНТК было действительно введено участие работников в доходах, но отнюдь не в управлении, которое осуществлялось Федоровым единолично. Число удачных примеров явно выглядит незначительным. Из-за недостатка места опущу анализ результатов деятельности Совета трудовых коллективов (о них говорилось в первой части настоящей статьи). Скажу только, что они были в целом негативными [12. С. 394 – 397].
4.2.4. Общие итоги коллективного самоуправления в странах социалистической ориентации Результаты коллективной собственности и самоуправления в социалистических странах оказались в целом менее удачными, чем в капиталистических, хотя и и не полным провалом, как часто представляется в литературе либерального толка. Можно объяснять это чуждостью данной формы этим странам: в частности, именно на такой интерпретации настаивали Ленин в борьбе с «рабочей оппозицией» и КПСС в критике югославского пути к социализму. Но то же самое можно объяснить и отсутствием необходимой подготовки (обучения работников и т.п.) или достаточной поддержки со стороны государства. Можно напомнить и о социально-экономической и культурной отсталости стран, вставших на путь социализма. И, разумеется, коллективное самоуправление сталкивалось с сопротивлением хозяйственной и связанной с ней государственной бюрократии. Однако прошлые неудачи не означают отсутствия будущих перспектив при условии более основательной подготовки и добровольности применения.
Заключение Коллективное самоуправление и коллективная собственность являются важнейшим явлением в современном мире. Они имеют и блистательные успехи (такие, как Мондрагонская группа), и крупные неудачи. Но уже сама длительность его существования, а также несомненные успехи в разных странах и формах заставляют отнестись к нему с внимательностью и уважением. Можно считать его будущим человечества, как это делал В. Белоцерковский и делают В. М. Соколов и его единомышленники в разных странах, и утверждать, что мир еще не дозрел для него, но это обязательно произойдет из-за экономических, политических и нравственных пороков современного капитализма и в меру нравственного и профессионального совершенствования работников и прогрессивных структурных изменений в экономике. В пользу этой точки зрения говорит все большее распространение феномена самоуправляющихся предприятий в разных формах, прежде всего в наиболее развитых странах и передовых отраслях экономики после Второй мировой войны. Можно считать кооперативное движение лишь важным средством улучшения современного капитализма, а можно видеть в нем зародыш социализма XXI века. С учетом имеющегося передового опыта и конкретных условий разных стран он способен получить широкое распространение и в бывших социалистических странах. В любом случае этот феномен следует тщательно изучать, как это делается в западном мире, и здесь Россия явно отстает. Хочется надеяться, что это отставание временно.
Литература 1. Белоцерковский В. Продолжение истории: синтез капитализма и социализма. М.: ВИНИТИ, 2002. 2. Келсо Л. О., Келсо П. Х. Демократия и экономическая власть. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2000. 3. Колганов А. И. Коллективная собственность и коллективное предпринимательство. М., 1993. С. 10. 4. Колганов А., Маляров О., Рудык Э. Каков потенциал системы Чартаева? Вместо послесловия. // Альтернативы. 1996. №2. 5. Матонин Е. В. Иосип Броз Тито М.: Молодая гвардия, 2012. 6. Народное хозяйство СССР в 1990 году /Статистический ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1991. 7. Ракитская Г. Миф левых о Мондрагоне. Что мы хотели узнать в Мондрагоне // Альтернативы. 1996. №2. 8. Симмонс Д., Мэрс У. Как стать собственником. Американский опыт участия собственников в собственности и управлении. М., 1993. 9. Ханин Г. И. Экономическая история России в Новейшее время. Т. 2: Период перестройки (1988 – 1991). Новосибирск: Издательство НГТУ, 2012. 10. Чартаев М. Союз собственников-совладельцев // Альтернативы. 1996. №2. 11. Шимон-мл. Д. Экономическая история социалистической Югославии // http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2094334 (дата обращения: 03.03.2016). 12. Шубин А. В. Парадоксы перестройки. Упущеный шанс СССР. М.: Вече, 2005. 13. Annual Report 2014 // www.mondragon-corporation.com/eng/about-us/economic-and-financial-indicators/annual report/ (датаобращения: 03.04.2016). 14. Estrin S. Self-Management: Economic Theory and Yugoslav Practice. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. 15. Esttrin S. Yugoslavia: The case of self-managing market socialism // Journal of Economic Perspectives. 1991. Vol. 5. No. 4. 16. Karadjis M. Yugoslav Market socialism: from heyday to collapse // http://mihalisk.blogspot.ru/2005/08/yugoslav-market-socialism-from-heyday.html (дата обращения: 03.03.2016). 17. Kornai J. The Socialist System. The Political Economy of Communism. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1992. комментарии - 208
Полностью поддерживаю[url=http://agrolinepro.ru/selskokhozyajstvennoe-oborudovanie].[/url] wh0cd620050 [url=http://buyamitriptyline.us.org/]amitriptyline pills[/url] [url=http://celexa2016.us.com/]celexa[/url] [url=http://buycialis.us.com/]Buy Cialis[/url] [url=http://acivir.us.com/]acivir[/url] [url=http://buyviagraonline24.us.org/]buy viagra online[/url] wh0cd5541979 [url=http://buyviagraonline247.us.org/]check this out[/url] [url=http://cephalexin247.us.org/]cephalexin[/url] Не пойму, зачем такие сложности[url=http://agrolinepro.ru/pictures-of-equipment],[/url] kswtrea59cxv3pyukt u3fx91jnc1d09iu0mt p7d0v8iy89p43wx3ls wh0cd534871 [url=http://costofcialis.us.com/]cialis pharmacy sale[/url] [url=http://ciprofloxacin500mg.us.org/]ciprofloxacin 500mg[/url] [url=http://buytadalafil.us.org/]Tadalafil At Lowest Cost[/url] swp0l9i138fmn6u57s i294mk5pfjg95k2g1n 963m5d8s0n1qe0jtua 18dm5epobmm85qeokb [url=https://www.cy-pr.com/forum/f50/t96685/]Создание сетки сателлитов[/url] onlinecanadianpharmacy.com mail order pharmacies onlinecanadianpharmacy.com online pharmacy without prescription canadian drugstore reviews [url=http://gamboporn.com]http://gamboporn.com[/url] Мой комментарий
|
Подписка
|
Согласен, но частично[url=http://agrolinepro.ru].[/url]