В связи с частичным снятием санкций с Ирана и его постепенной интеграцией в мировые политические и экономические процессы, возрастает интерес к детальному исследованию энергетического комплекса исламской республики и оценке его места и роли в международных делах. Очевидно, что сегодня борьба вокруг Ирана между евроатлантическим и евразийским геополитическими центрами будет приобретать большие обороты, особенно с учетом рассмотрения Ирана в качестве если не члена, то хотя бы ключевого партнера Евразийского экономического союза, а также нескрываемого желания США противостоять “евразийской интервенции” России. Попробуем, в частности, выявить степень вовлеченности Ирана в южно-кавказские энергетические рынки с учетом интересов России, также имеющей долгосрочные планы в регионе.
* * *
Газопровод Иран-Армения, по сути, представляет собой наиболее комплексную иллюстрацию ирано-российского взаимодействия, а в некоторой степени – конкуренции за первенство на энергетическом рынке Южного Кавказа. Об этом свидетельствует вся история реализации проекта – с начала армяно-иранских переговоров по строительству газопровода в 1993 году и постепенного вовлечения в них российской стороны до приобретения его последнего участка “Газпромом” в конце 2015 года. Более того, газопровод Иран-Армения затрагивает также сферу российско-грузинских интересов, о чем будет сказано ниже.
После распада СССР Армения получала природный газ по единственному газотранспортному коридору “Север-Юг”, проходящему через территорию Грузии, что не могло служить гарантом энергетической безопасности республики. Это обстоятельство подчеркивало непосредственную энергетическую зависимость республики от своего соседа: известен ряд случаев, когда грузинская сторона, исходя из тех или иных причин, перекрывала газопровод, вследствие чего Армения оказывалась в фактической энергетической изоляции. Имели место также случаи взрывов на грузинском участке. Следовательно, наличие альтернативного источника поставки газа является необходимостью для Республики Армения. Более того, наиболее реальной угрозой для энергетической безопасности Армении следует рассматривать приобретение права собственности на грузинский участок Северного газопровода со стороны азербайджанской или турецкой компании напрямую, либо через аффилированную компанию [5]. И подобные опасения небезосновательны. В 2010 г. правительство Грузии заявило о возможном выставлении на лондонскую биржу акций участка газопровода, являющегося грузинской собственностью. В том же году участок был исключен из списка стратегически важных объектов страны. Интересно, что азербайджанская компания SOCAR, заинтересованная, наряду с ОАО “Газпром” и нефтегазовой компанией “КайМунайГаз” (Казахстан), в приобретении участка, заявила о готовности заплатить за него 0,5миллиона долларов,что однозначно превышало реальную стоимость. Отметим, что в дальнейшем процесс продажи грузинского участка газопровода был заморожен, оставшись лишь на уровне политического, весьма ангажированного заявления [3. С. 71].
Проект газопровода Иран-Армения был разработан еще в середине 90-х годов, когда, завершив вооруженную стадию карабахского конфликта, Армения столкнулась с острой необходимостью построения стабильной государственной системы, в том числе многоуровневой системы безопасности. Выйдя из энергетического кризиса, в котором страна оказалась в годы войны, и перезапустив 2-й энергоблок Армянской АЭС, власти республики приступили к выстраиванию энергодиалога с соседним Ираном. В частности, еще в 1995 г. между двумя странами было достигнуто соглашение о поставках иранского природного газа в Армению. Более того, армянские власти на самых разных уровнях заявляли о транзитном потенциале Армении, рассматривая газопровод Иран-Армения в качестве транзитного (маршрут “Иран – Армения – Грузия – Черное море – Украина – Европа”). Проект газопровода приобрел большую значимость в армянской действительности, снискав популярность в общественном сознании республики. Он превратился в своеобразный символ новой, победившей в войне Армении, строящей эффективную экономику и стабильную систему безопасности, в том числе энергетической.
Тем не менее, ввиду отсутствия инвестиций, проект был законсервирован. И лишь в 2005 г. армянская сторона и иранская газовая компания “SANIR” подписали договор о строительстве первого участка газопровода от Мегри до Каджарана (40 километров). Для реализации начальной стадии проекта Банк развития экспорта Ирана (Iran’sExportDevelopmentBank) предоставил необходимые кредиты. Однако строительство первого участка газопровода не было в состоянии обеспечить поставку необходимого объема газа на теплоэлектростанции страны. Исходя из этого, появилась необходимость строительства нового участка газопровода протяженностью 197,4 километра.
Сегодня очевидно, что газопровод, запущенный лишь в 2007 г., уже в совершенно иной политической, экономической и, главное, социальной атмосфере, не стал гарантом энергетической безопасности Армении и, более того, не имеет реальной возможности стать транзитным. Причиной тому прежде всего является узкий диаметр, проектная величина которого изначально достигала 1,4 м, но на стадии строительства составила всего 70 см, тем самым ограничив пропускную способность магистрали. Как уже говорилось, в 1995 г. между Ираном и Арменией было достигнуто соглашение о поставках иранского природного газа в Армению объемом 1 млрд. кубометров в год. К 2019 г. объем поставок должен был достичь 2,3 млрд. кубометров. Подобные расчеты осуществлялись с учетом диаметра величиной 1,4 м. Понятно, что при имеющейся сегодня инфраструктуре говорить о подобных объемах нет никаких оснований.
В декабре 2001 г. президент Армении Роберт Кочарян посетил Тегеран, где подписал Меморандум о строительстве газопровода Иран-Армения, а вместе с ним и Соглашение об импорте Арменией туркменского газа через территорию Ирана. В свете тегеранскиx договоренностей Москва заподозрила Ереван в желании создать магистраль по экспорту иранского и туркменского газа в Европу, вследствие чего тогдашний премьер-министр РФ М. Касьянов обвинил Р. Кочаряна в фактическом отxоде от первоначальныx договоренностей [6]. Это вызвало весьма напряженный информационный фон в российско-армянских отношениях, сопровождаемых заявлениями в СМИ в стиле “Ереван не хочет дружить с Москвой”. “Несмотря на приоритетность отношений с Россией, – писал российский эксперт Ю. В. Боровский, – Армения отнюдь не отказалась от активного взаимодействия с другими странами, в том числе в энергетической сфере. Она стала развивать сотрудничество с Европейским Союзом в рамкаx проекта ТРАСЕCА и, что самоеважное, вступила в переговоры с Ираном относительно строительства газопровода, способного снабжать газом не только Армению, но и Европу, причем не обязательно через российскую территорию”[1].
Для подобных мнений и комментариев, безусловно, имелись веские основания. Так, в марте 2004 г. министр энергетики Армении А. Мовсисян заявил на заседании правительства, что газопровод Иран-Армения будет продолжен по территории Грузии и далее по дну Черного моря пойдет на Украину, а оттуда – в страны ЕС. Официальным Ереваном, таким образом, была затронута болезненная для Москвы проблема транспортировки иранского и турецкого газа в страны ЕС в обxод России. Чтобы внести ясность в этот вопрос, президент Р. Кочарян был вынужден в очередной раз подчеркнуть, что Армения строит газопровод с Ираном лишь для удовлетворения своиx внутренниx нужд. Какой-либо иной вариант, по его словам, не обсуждался, поскольку он оказался бы для страны проблемным [8].
В феврале 2005 г. на заседании комиссии Совета Федерации заместитель председателя правления ОАО “Газпром” А. Рязанов заявил о том, что газопровод Иран-Арменияможет составить конкуренцию российско-турецкому газовому проекту “Голубой поток”. (Напомним, что “Голубой поток” принадлежит компании “BlueStreamPipelineBV” в лице СП “Газпрома” и итальянской корпорации ENI. В качестве основного конкурента “Голубого потока” рассматривался европейский проект “Nabucco”). Отметим, что Иран, имеющий контракт на поставку природного газа в Турцию в объеме 10 млрд. кубометров в год, уже построил к тому времени газопровод от Тебриза до турецкого города Эрзрум на востоке страны. Очевидно, что в рассматриваемый период в Иране было стремление поставлять газ в Анкару и окружающие ее промышленно развитые районы, для чего рассматривалась возможность строительства газопровода Сивас-Анкара. Чтобы этого не произошло, российский газ должен был появиться в Анкаре раньше иранского. Следовательно, Россия должна была реализовать проект “Голубой поток” в срок, в том числе и для того, чтобы избежать конкуренции с иранским газом на рынке Турции [4]. А. Рязанов также отметил, что транспортируемый по ирано-армянскому маршруту газ может конкурировать с газом, поставляемым “Газпромом” в Армению. Вот почему, согласно представителю ОАО “Газпром”, “участие российского холдинга в строительстве газопровода Иран-Арменияявляется необходимостью”[7].
Таким образом, обосновав необходимость участия России в проекте и обеспечив для этого все необходимые политические и экономические предпосылки, ОАО “Газпром” взял под контроль строительство (с сужением диаметра в два раза), а также дальнейшую эксплуатацию газопровода. Отметим, что первый участок Мегри-Каджаран (40 километров), являющийся государственным активом Республики Армения, был приобретен “Газпромом” в конце 2015 г.
* * *
В связи с заявлением руководства ОАО “Газпром” об участии в строительстве газопровода Иран-Армения, дискуссия вокруг ирано-армянского проекта приобрела иной характер. Если раньше армянская сторона, как правило, полемизировала с российской, стараясь обосновать необходимость альтернативного маршрута поставки природного газа, не усматривая в этом никакого антироссийского контента, то теперь споры стали вестись в основном вокруг приобретения “Газпромом” активов газопровода. Российское участие в проекте по сей день рассматривается определенными силами как стремление ограничить самостоятельность Армении в экономическом и политическом смысле, а также с целью ограничить приход Ирана на энергетический рынок Южного Кавказа – традиционной сферы российского влияния.
Сегодня для России газопровод Иран-Армения – это не только инструмент укрепления позиций в Армении, но также важный компонент проводимой в регионе энергетической дипломатии. Одним из наиболее значимых процессов, связанных с функционированием газопровода Иран-Армения, является спор Грузии с ОАО «Газпром» об условиях поставки газа в Армению по Северному газопроводу. В сложившейся сложной экономической ситуации, наиболее усугубившейся в конце 2015 – начале 2016 гг., российский газовый монополист оказался перед необходимостью денежного расчета за транзит газа в Армению по территории Грузии вместо действующей на протяжении последних лет бартерной сделки, предусматривающей оплату в виде 10 процентов транзитного газа (что составляет 12 процентов потребления в Грузии) [2]. Последнее, кстати, нередко рассматривается в контексте попыток России вернуть Грузию в сферу своего влияния посредством «энергетического давления».
Квалифицировав предложение «Газпрома» как ультиматум, официальный Тбилиси выступил с заявлением, согласно которому последствия подобного решения будут очень тяжелыми: Грузия окажется в энергетическом кризисе, так как страна потеряет 2,5 миллиона кубометров газа в сутки при ежесуточном потреблении 11,5 миллиона. В связи с этим грузинской стороной было заявлено, что в случае провала переговоров Россия использует иранскую магистраль для поставок газа в соседнюю Армению. Более того, об этом было заявлено российской стороной во время самих переговоров. Отметим, что Министерство энергетики Грузии оценивает возможность поставок газа по газопроводу Иран-Армения всего в объеме 1 млрд. кубометров [2]. Последняя оценка, на наш взгляд, является вполне реалистичной. При этом годовое потребление природного газа в Армении колеблется от 1,7 до 2,2 млрд. кубометров газа. Следовательно, с целью изменения маршрута поставок России придется быть втянутой в весьма дорогостоящий инфраструктурный проект, направленный на увеличение пропускной способности газопровода. В настоящее время по газопроводу в Армению ежегодно поступает до 500 млн. кубометров природного газа, который обрабатывается на Разданской ТЭС и возвращается Ирану в виде электроэнергии по бартерной формуле 3 кВч. электроэнергии за 1 кубометр газа.
Сложно сказать, насколько Россия в сложившихся условиях, на фоне свертывания ряда масштабных проектов (например, ГЭС «Камбарата-1» и четыре ГЭС Верхне-Нарынского каскада в Киргизии), готова на большие инвестиции с целью разыгрывания геополитической карты. Бесспорно лишь то, что газопровод Иран-Армения отныне рассматривается в качестве важной «энергетической артерии» региона, и идея транзитности, изначально заложенная в проект, сегодня актуальна как никогда. Отметим, что и сама Грузия, выступающая с прагматичными прогнозами относительно пропускной способности газопровода, на фоне снятия санкций заинтересована в приобретении иранского газа, о чем свидетельствуют двусторонние официальные заявления.
Среди возможных маршрутов экспорта иранского природного газа можно выделить следующие:
С другой стороны, технические возможности существующей трубопроводной системы Азербайджана и Грузии (техническое состояние, пропускная возможность и пр.) не позволяют говорить о транзите серьезных объемов иранского газа на европейские рынки. Таким образом, реабилитация существующего газопровода Биленд (Иран)-Астара-Газы Магомед-Газах-Тбилиси недостаточна для экспорта иранского газа в Европу по территории Азербайджана и Грузии: рано или поздно появится необходимость строительства новой газовой магистрали, связывающей страны. Вместе с тем существуют также альтернативные проекты по поставке иранского газа на внешние рынки, например, маршрут Иран-Турция-Греция.
В свете перечисленного, пересмотр основ функционирования газопровода Иран-Армения с дальнейшим поиском средств и их вложением в инфраструктуру крайне важен как с экономической, так и геополитической точек зрения. При этом подобный пересмотр представляется весьма значимым не только для Армении, но и для России. Армения – единственная страна-член ЕАЭС, обладающая прямым сухопутным сообщением с Ираном и связанная с ним крупным инфраструктурным проектом. (Важно отметить, что ряд аналогичных армяно-иранских инфраструктурных проектов, не реализованных ввиду экономических причин, до сих пор сохраняет свою актуальность: Мегринская ГЭС, нефтепродуктопровод, нефтеперерабатывающий завод, железная дорога Иран-Армения и пр.) В свою очередь, Иран, как было отмечено выше, рассматривается ЕАЭС как ключевой партнер, а в качестве одного из главных результатов этого партнерства прогнозируется создание зоны свободной торговли.
Таким образом, обеспечивая Армении статус страны-транзитера природного газа в будущем, ЕАЭС и, в частности, Россия смогут обеспечить себе дополнительный выход на внешние энергетические рынки, что в условиях современной логистической конкуренции более чем необходимо. Иран занимает второе место в мире по разведанным месторождениям газа. Запасы природного газа оцениваются в 21 трлн. кубометров, что составляет более 14% мировых запасов. В Иране насчитывается 32 месторождения, из которых 26 – на суше, а 6 – на море. Очевидно, что интеграция Ирана в мировые экономические процессы вследствие снятия санкций повлечет за собой заинтересованность энергетических рынков в иранском газе. Следовательно, важно использовать потенциал Армении и, в частности, газового маршрута Иран-Армения в качестве важного интеграционного актора в ближайшей перспективе.
Литература
1. Боровский Ю. В. Мировая система энергоснабжения. М.: Навона, 2008.
2. «Газпром» ставит ультиматум Грузии // http://bizzone.info/government/2016/1453411125.php (дата обращения: 29.02.2016).
3. Давтян В. Энергетическая политика России на Южном Кавказе: трубопроводные войны // Россия XXI. 2015. №4.
4. Жильцов С. С., Зонн И. С., Ушков А. М. Геополитика Каспийского региона. М.: Международные отношения, 2003.
5. Концепция обеспечения энергетической безопасности Республики Армения (Решение Правительства РА №50 от 22 декабря 2011 года).
6. Независимая газета. 2005. 25.03.
7. Новое время. 2005. 12.02.
8. Р. Кочарян: Армения построит газопровод из Ирана только для удовлетворения внутренниx нужд // Интерфакс. Президентский вестник. 21.04.2004.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
Mih. Posted on De acord, in parte.E drept ca stanga romaneasca este cum o detneirsi.Icsa faptul ca stanga occidentala are mai mult staif, nu inseamna ca si este mai buna sau aduce beneficii societatii pe termen lung.Cu decenta, sau fara, cu staif, sau fara, din punct de vedere politic, stanga ramane aceeasi ideologie paguboasa si tragica pt. omenire.Tot respectul pentru decenta d-lui Diaconescu.Dar un asemenea caz va ramane, in spatiul romanesc, cel mult, exceptia care confirma regula.