США и конституционный переворот 1993 года в России
644
114235
На Западе… слишком многие до сих пор испытывают угрызения сове- сти и, пребывая в молчании, ждут не дождутся, когда время сначала за- тушует, а затем и полностью изгладит из памяти ельцинское десятиле- тие, лишь бы им не предъявили счет за многочисленные льстивые речи и манипуляцию данными. Опасаются неприятных последствий. А. Рубби«Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин — лидер движения реформ» (Брифинг в Белом доме 21.03.1993) Прошедший юбилей Конституции РФ дает повод взглянуть на некото- рые не всегда известные современникам обстоятельства принятия Ос- новного закона страны и на предшествующие ему события осени 1993 года. Стенограммы выступлений американских законодателей, публика- ции в ведущих заокеанских СМИ того времени и вышедшие за по следние годы мемуары политических деятелей США позволяют составить более полную и объективную картину об отношении «вашингтонского обко- ма» к ключевому событию конституционного процесса 1993 года: госу- дарственному перевороту и расстрелу российского парламента.Представляется весьма символичным, что президент РФ Б. Н. Ельцин предпринял первую открытую попытку государственного переворота ровно через два месяца после инаугурации и вступления в должность Билла Клинтона — 20 марта 1993 года. Появление Ельцина на россий- ском телевидении (также ретранслированное на американском канале CNN) с указом об «особом порядке управления страной» (ОПУС), предпо- лагавшим роспуск Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, спичрайтер президента Клинтона Джордж Стефанопулос (1993—1996) называет в своих мемуарах «первым реальным кризисом» для новой американской администрации. Срочно вызванные Клинтоном в Оваль- ный кабинет Белого дома советник президента по национальной без- опасности Энтони Лэйк и его заместитель Сэнди Бергер, госсекретарь США Уоррен Кристофер, посол по особым поручениям и специальный советник госсекретаря по связям с бывшими республиками СССР (впо- следстии заместитель госсекретаря и основной архитектор отношений с Россией) Строуб Тэлботт и спичрайтер Стефанопулос столкнулись с необходимостью впервые сформулировать официальную позицию руководства США в отношении драматически разворачивавшегося кон- фликта между ветвями власти в России. Перед Клинтоном и его командой стояла дилемма, от решения ко- торой во многом зависело дальнейшее развитие не только российско- американских отношений, но и сугубо внутренних событий в России. Возобладала следующая точка зрения: «может быть, Ельцин действовал вне рамок новой конституции (Стефанопулос ошибается: до принятия “новой” конституции в России оставалось еще девять месяцев. — А. Д.), но казалось, что он делает это во имя демократических реформ». При- ятель Клинтона по стажировке в Оксфорде в 1969—1970 годах Строуб Тэлботт (впоследствии корреспондент и глава вашингтонского отделе- ния журнала «Тайм», получивший известность благодаря переводу ме- муаров Н. С. Хрущева), «настоял» на том, что «Ельцин был единственной лошадью реформаторских сил» в России. Результатом совещания стала следующая уродливая формула, офи- циально озвученная Стефанопулосом на брифинге 21 марта 1993 года: «Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин — лидер движения реформ»2. Иными словами, нет бога, кроме «движения ре- форм», и Ельцин — пророк его. Тем самым администрация США пол- ностью солидаризировалась с Ельциным и дала ему санкцию на го- сударственный переворот. Не получилось в марте — получится через полгода.«Противостояние в Москве: США поддерживают действия российского лидера по преодолению кризиса» («Нью-Йорк таймс». 22.09.1993) Переворот 1993 года и расстрел Верховного Совета РФ широко ос- вещались американскими СМИ. В период с 22 сентября по 5 октября только в газете «Нью-Йорк таймс» вышло порядка полусотни статей и материалов объемом от 600 до 2500 слов каждый. Примерно столько же публикаций было посвящено событиям в России во всех других веду- щих печатных СМИ. Так, если 22 сентября газета американских деловых кругов «Уолл-стрит джорнэл» напечатала всего одну статью о происходя- щем в Москве, то на следующий день их было уже шесть. Первая же статья в «Нью-Йорк таймс», вышедшая 22 сентября 1993 года, «Противостояние в Москве: США поддерживают действия россий- ского лидера по преодолению кризиса»4, содержит деталь, не совпада- ющую с сформулированной впоследствии (и в частности, отраженной в мемуарах Строуба Тэлботта5) официальной картиной событий. По сообщению репортера газеты Элейн Сциолино, ссылающейся на за- явление тогдашнего государственного секретаря США Уоррена Крис- тофера, об указе № 1400 в Белом доме узнали не из новостей, а «за час до» ельцинского выступления по телевидению 21 сентября 1993 года. Жители России еще были в полном неведении относительно того, что они услышат с телеэкранов в 20.00, а российский МИД уже услужли- во сообщил эту информацию послу США в Москве Томасу Пикерингу, а также послам Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады и Японии (послы других держав, в том числе стран СНГ, такой чести не удостоились). Сразу после 17-минутного телефонного разговора с Ельциным, состо- явшегося через 20 минут после ельцинского выступления по телевиде- нию, Клинтон сделал официальное заявление о том, что он «полностью» поддерживает президента России. Более точно заявление Клинтона зву- чало следующим образом: «При демократии [сами] люди должны при- нимать окончательные решения по вопросам, находящимся в центре политических и социальных дебатов. Президент Ельцин сделал свой выбор, и я его поддерживаю полностью»6. Первое предложение явно не состыковывалось со вторым. В 1990 году «[сами] люди» избрали верхов- ную законодательную ветвь власти, распускать которую президент был не вправе. Единоличное решение Ельцина о разгоне Верховного Совета и Съезда народных депутатов и о назначении новых парламентских вы- боров, «полностью» поддержанное Клинтоном, не имело ничего общего с демократией.Позиция Клинтона явно контрастировала cо значительно более взве- шенной и уважительной политикой по отношению к России (и СССР) его предшественника — президента Джорджа Буша-ст. На протяжении всего своего президентства Дж. Буш и его советник по национальной без опасности Брент Скоукрофт придерживались политики невмеша- тельства, не давая себя втянуть в «парад суверенитетов» и нарастаю- щий конфликт между Горбачевым и Ельциным (естественно, на стороне Ельцина), несмотря на все усилия тогдашнего министра обороны Дика Чейни и руководства ЦРУ7. Достаточно сказать, что Дж. Буш только на второй день осудил ГКЧП8. Апеллирование Клинтона к апрельскому (1993 года) референдуму «да-да-нет-да», якобы давшему Ельцину «моральное право» распус- кать парламент9, также не выдерживает критики. Во-первых, соглас- но решению Конституционного суда РФ (а не по решению «легисла- туры», как пишет Эрлангер10) результаты референдума сами по себе не давали оснований для фактического проведения досрочных вы- боров. Во-вторых, если американское руководство является горячим сторонником такой формы народного волеизъявления, как референ- дум, отчего же оно отказалось признать еще более внушительные ре- зультаты прошедшего в октябре 2004 года в Беларуси референдума, санкционировавшего выдвижение столь нелюбимого Вашингтоном А. Лукашенко на третий срок? Наконец, разве не поддержали США Ельцина еще во время его первой попытки распустить парламент и ввести «особый порядок управления в стране» в марте 1993 года, за месяц до референдума? Разве не было выражено отношение правящей элиты США к первой попытке конституционного переворота в России в заголовке передо- вицы в «Нью-Йорк таймс» от 22 марта 1993-го: «На баррикады с г-ном Ельциным»?11 Как пошутил советник президента по национальной без- опасности Энтони Лейк, сравнивая сентябрьский кризис в России с мар- товским, это был «“День сурка” только хуже».Cам Билл Клинтон пишет в своих мемуарах, что наблюдал речь Ельцина о введении ОПУС по одному из телевизоров, установленных в Овальном кабинете Белого дома. По другому в это же время транс- лировалась игра в баскетбол между университетскими командами из Нью-Йорка и Арканзаса, родного штата Клинтона. «В обоих случаях, — пишет экс-президент, — были команды, за которые я болел»13. Очень образное сравнение… Реформы Ельцина являются «инвестицией в национальную безопасность США» (госсекретарь США Уоррен Кристофер. 22.09.1993) 22 сентября президент США и «другие официальные представители Белого дома» обратились к европейским лидерам с призывом сделать аналогичные заявления в поддержку Ельцина. Клинтон лично связался с канцлером ФРГ Гельмутом Колем, чтобы пересказать ему содержание разговора с президентом РФ. По словам Клинтона, он «почти со вздохом облегчения» воспринял обещание Ельцина провести в декабре новые «свободные и справед- ливые» выборы «во имя демократии» и «обеспечить этой осенью мир, стабильность и открытый политический процесс». Отказываясь при- знавать издание указа № 1400 антиконституционным переворотом, Клинтон заявил, что, напротив, действия Ельцина «подчеркивают сложность процесса реформ, которые он проводит», и сами вызваны «конституционным кризисом, который достиг критической остроты и парализовал политический процесс» в России. Ельцин в глазах Клин- тона и членов его администрации представал «лучшей надеждой на демократию» в России, «своего рода российским Шарлем де Голлем, прибегающим к авторитарным полномочиям для спасения страны из хаоса». Клинтону вторили его коллеги по партии. Лидер демократов в сена- те, избранный в ноябре 2008-го вице-президентом США, Джозеф Бай- ден со всей ковбойской прямолинейностью назвал президента России «единственной лошадью, на которой [нам] можно ехать»14. Опытный юрист-практик, выпускник престижной Стэнфордской школы права госсекретарь США Уоррен Кристофер на встрече с представителями американских СМИ со словами «я не намерен вдаваться в дискуссию о конституционных и правовых вопросах России» отказался отве- чать на вопрос «Выходят ли действия г-на Ельцина за пределы его властных полномочий?». Однако предельно откровенно заявил, что реформы Ельцина являются «инвестицией в национальную безопас- ность Соединенных Штатов (курсив мой. — А. Д.)». В этом все дело! А если мы сопоставим заявление Кристофера со словами общавшегося с репортером «Нью-Йорк таймс» на условиях анонимности 21 сен- тября высокопоставленного лица администрации США (может быть, Тэлботта?) о том, что в ходе телефонного разговора Ельцин дважды заверил Клинтона в своих намерениях «ускорить темп реформ», то становится еще более очевидным, что президенту России «вашинг- тонским обкомом» был фактиче ски предоставлен карт-бланш. Указ № 1400 стал крупной «инвестицией в национальную безопасность Соединенных Штатов». В целом слово «инвестиция» в политическом лексиконе президента Клинтона и его администрации было одним из наиболее часто упо- требляемых. Еще накануне его первой встречи с Ельциным на саммите в Ванкувере в апреле 1993-го Клинтон в своей речи «Стратегический альянс с российскими реформами» (именно с «реформами», а не с Рос- сией»!) использовал слово «инвестиции» 20 раз. Какие именно «инвес- тиции»? Президент предельно откровенно заявил, что необходимость щедрой финансовой поддержки «реформаторов» в России вызвана не тем, что США — «благотворительная организация, но потому что это мудрая инвестиция… Несмотря на то, что наши усилия будут предпо- лагать новые расходы, мы сможем сорвать значительно большие диви- денды за нашу безопасность и наше процветание… Реформы в России важны для нас, поскольку они являются одним из ключей для инвести- рования в наше собственное будущее… Мы должны сконцентрировать- ся на тех инвестициях в Россию, которые укрепляют нашу соб ственную безопасность». Закончил Клинтон свою речь словами: «Возможность, которая предоставлена нашей нации сегодня, является ответом на сме- лый вызов российских реформ — как выражение нашей собственной ценности, как инвестиции в собственную без опасность и процвета- ние, [и] в качестве демонстрации наших целей в новом мире (курсив мой. — А. Д.)» 15. A 21 сентября 1993-го все тот же анонимный источник сделал еще одно исключительно любопытное признание, фактически являющееся ответом на вопрос, знала ли администрация США о готовящемся кон- ституционном перевороте в России. По его словам, еще 13 сентября, то есть за восемь дней до обнародования Ельциным пресловутого ука- за № 1400, находившийся в Вашингтоне при подписании израильско- палестин ского мирного соглашения «дорогой Андрей» Козырев отозвал в сторону своего американского визави госсекретаря Уоррена Кристо- фера и предупредил его о «драматических событиях», которые «скоро» должны были произойти. «Ясно», что «Козырев старался дать госсекрета- рю сигнал», писала «Нью-Йорк таймс». «Уолл-стрит джорнэл» сделал важное уточнение: Козырев не только информировал американцев о планах президента РФ, но и призвал правительство США оказать ему необходимую поддержку16. Доверительное сообщение Козырева было, несомненно, доведено до Клинтона, и санк- ция была получена. Приведенные заявления представителей Белого дома документально подтверждают заключение ряда наблюдателей, в том числе автора этих строк, о том, что Ельцин и его окружение часто (или даже, как правило) информировали администрацию Клинтона о подготовке наиболее важ- ных внутриполитических событий и решений в Москве. Происходило это по крайней мере до перевыборов Ельцина на второй президентский срок и до осложнения отношений между РФ и США из-за агрессии НАТО на Балканах. Дмитрий Саймс (Симис) делает еще более сильное заявление. По его словам, «без особых размышлений» администрация Клинтона начала давать «мгновенные советы, часто больше похожие на откровенное дав- ление на правительство Ельцина, относительно того, как Россия должна проводить экономические реформы, — и даже в отношении того, какие именно люди подойдут для этой работы». «Духовный отец реформато- ров» Тэлботт играл при этом роль «проконсула Строуба», как называли его в российском МИД17. Отставка Коржакова, Барсукова и Сосковца в июне 1996-го, напри- мер, не была спонтанным и неожиданным шагом непредсказуемого президента РФ. Согласно Тэлботту, «Ельцин снял Коржакова после на- мека, сделанного им (Ельциным. — А. Д.) в ходе телефонного разговора с Клинтоном за месяц до события»18. Не соответствует действительно- сти и официальная версия о том, что в январе 1994 года Егор Гайдар и Борис Федоров «подали в отставку» — такая информация содержится, например, в справочнике «Федеральная элита. Кто есть кто в полити- ке и экономике» (М.: Центр политической информации, 1999). О своем намерении уволить этих реформаторов «в розовых штанишках» Ельцин сообщил Клинтону еще «накануне». Несмотря на попытку зам. министра финансов и ближайшего подельника «молодых реформаторов» в амери- канской администрации Ларри Саммерса (впоследствии министра фи- нансов и президента Гарвардского университета, со скандалом изгнан- ного из стен этого уважаемого заведения)19 через Тэлботта «передать Клинтону, чтобы он немедленно надавил на Ельцина оставить Гайдара и Федорова на их должностях»20, президент США не стал размениваться на такой, как он считал, «второстепенный кадровый вопрос», и «реформа- торы» вылетели из правительства. Помимо официальных каналов связи между Москвой и Вашингто- ном, важным источником политической информации для американ- ского госдепартамента, как свидетельствуют мемуары Строуба Тэлбот- та, служил «крот» в кремлевской администрации — помощник Ельцина по международным делам Д. Б. Рюриков, на дочери которого вторым браком был женат президент Центра Никсона Д. Саймс. По словам Тэлботта, запрятанным в набранные мелким шрифтом примечания в конце его книги, Рюриков через свою дочь организовывал утечки ин- формации из Кремля Саймсу, а тот «передавал ее нам», то есть в гос- деп. «Почему нам давалась возможность заглянуть за закрытые ворота Кремля, никогда не было вполне понятно», — неубедительно лукавит Тэлботт21. Экстраполируя на США эту совершенно нездоровую для лю- бой нормальной государственной машины ситуацию, когда помощник одного президента по налаженному каналу через члена своей семьи передает служебную информацию в правительство другой страны, хо- чется спросить: а был бы сам Тэлботт утвержден на свою должность се- натом, если бы, скажем, его сын Эдриан был женат на дочери генерала КГБ? Абсурд! Но только не в «демократической» России времен «царя Бориса». После прочтения мемуаров Тэлботта, в которых он, в частности, за- свечивает Рюрикова, я долго не мог найти ответа на вопрос: зачем он это сделал? Или почему он так откровенен в признании, что долгие годы фактически давал указания, инструктировал Козырева? Конечно, никого не удивляет тот факт, что особую теплоту и симпатию как бывшего зам. госсек- ретаря, так и его шефа Уоррена Кристофера вызывал именно Андрей Козырев, называемый в мемуарах Тэлботта не иначе, как «архитектор независимости не только России, но и ее соседей» (Р. 166), человеком, «персонифицирующим радикальный разрыв России с ее прошлым» (Р. 160), чья отставка в конечном итоге была вызвана тем, что «его видение страны совпадало с нашим соб- ственным» (Р. 189). Козырев трогательно плачется в жилетку Тэлботта: «Я долго не продержусь. Я устал быть единственным голосом, устал быть единственным человеком в окружении Ельцина, который защищает такие позиции, которые вы, американцы, признали бы приемлемыми» (Р. 178). Ну а поскольку Козы- рев и не скрывает, что его взгляды на Россию и ее внешнюю политику совпа- дают с госдеповскими, то Тэлботт позволяет себе открыто инструктировать министра РФ. «Андрей, — сказал я, — отправляйтесь домой и примените свою магию на своем боссе (Ельцине. — А. Д.), чтобы он и Леннарт Мери (президент Эстонии. — А. Д.) решили эту проблему (о выводе российских войск из Эсто- нии. — А. Д.) раз и навсегда» (Р. 128). «Дорогой Андрей» послушно берет под козырек.Думаю, что хотя бы в какой-то мере ответ на эти вопросы заключается в том, что американцы не любят «шестерок»22. (Да и кто их любит?) И вот уже Тэлботт начинает подтрунивать и издеваться над Козыревым, который умо- ляет госсекретаря США Уоррена Кристофера в апреле 1996 года в Нью-Йорке организовать ему совместную фотосессию с Клинтоном в Овальном кабине- те Белого дома, что, по мнению Козырева, должно было укрепить его поло- жение в глазах Ельцина: Клинтон-де меня ценит и не даст в обиду. «По по- ручению Криса (Кристофера. — А. Д.) я вылетел в Нью-Йорк для того, чтобы попытаться убедить Козырева в том, что его просьба просто смехотворна», — пишет Тэлботт. И, подразнив, предлагает сделку: «Я сказал ему, что он увидит президента только и исключительно в том случае, если он подтвердит Крису план, который мы подготовили». План, о котором говорит Тэлботт, — это не что иное, как план расширения НАТО на восток, активнейшим сторонником которого был «Стробович» (такой была кличка Тэлботта в студенческие годы), несмотря на первоначальные возражения Пентагона и прохладное отношение со стороны Уоррена Кристофера. Козырев «согласился, прибыл в Вашингтон, сказал все правильные слова Крису и заработал короткую по- ездку на лимузине на Пенсильвания-авеню, 1600 для встречи с Клинтоном» (Р. 157). Но, как мне представляется, есть еще одно объяснение «засветки» Рю- рикова в мемуарах Тэлботта. Разгадка, видимо, заключается в том, что в своей книге Д. Саймс называет Игоря Малашенко ближайшим пособ- ником Тэлботта в ближнем круге Ельцина и координатором активного вмешательства администрации Клинтона в ходе президентской избира- тельной кампании 1996 года в России (непосредственно о президент- ских выборах в РФ 1996 года см. ниже). По сути, Тэлботт в своих мемуа- рах сводит счеты с Саймсом за это заявление и наносит ответный удар, обвиняя Рюрикова и самого Саймса в сливании закрытой информации о происходящем «за закрытыми воротами Кремля» в госдеп. Подленькие мемуары получились. И не только в этом эпизоде. Вспоминается такой случай. На излете своей дипломатической карьеры в конце второго президентского срока Клинтона и, видимо, не веря в победу на президентских выборах 2000 года демократа Гора, «Стробович» объехал ведущие академические цен- тры США в поисках места для мягкой посадки после ухода в отставку. (В конечном итоге он сначала получил предложение создать и возглавить Центр изучения проблем глобализма при Йельском университете, а затем занял должность президента The Brookings Institution в Вашинг- тоне.) В феврале 2000-го Тэлботт был с помпой принят на юридическом факультете Нью-Йоркского университета, где я в то время преподавал. Представленный Тэлботту деканом Школы права (ныне — президентом всего университета) Джоном Секстоном как первый за историю факуль- тета приглашенный профессор права из России, я не мог не доставить себе такого удовольствия и не обратить внимание заместителя госсек- ретаря на то, что в 1990—1993 годах работал ведущим, а затем главным специалистом Комитета по международным делам Верховного Совета России. «Если Вы полагаете, что первый российский парламент действи- тельно был “бандой коммунистов и фашистов”, то я из их числа». «Я ни- когда не говорил о фашистах в Верховном Совете», — холодно произнес Тэлботт и демонстративно отвернулся, давая всем своим видом понять декану факультета, что его выбор русского приглашенного профессора был не самым удачным. Признаюсь: первое, что я сделал после выхода мемуаров Тэлботта, — открыл страницы, посвященные Верховному Совету. И что мы видим? Многочисленные упоминания «красных» и «коричневых» в Верховном Совете, блокировавших в начале 1990-х ельцинские «реформы» по ре- цептам американских советников и МВФ. Как же так, г-н Тэлботт? Что «фашисты», что «коричневые» — разницы никакой! Даже Клинтон не позволяет себе такого в своих мемуарах и в худшем случае называ- ет оппонентов Ельцина (почему-то в «Думе, парламенте России») «ре- акционными элементами» или «старыми коммунистами и прочими реакционерами»23. (А преподавать в Нью-Йоркском университете меня, кстати, больше не приглашали.) «Удержание Ельциным России на прозападном курсе» является «императивом… для наших собственных интересов» (из выступления в палате представителей конгрессмена Стени Хойера. 22.09.1993) Во второй половине дня 21 сентября Кристофер проинформировал американских конгрессменов о событиях в Москве и призвал их «удво- ить усилия по принятию амбициозного пакета помощи» «реформато- рам» в России и республиках СНГ размером в 2,5 миллиарда долларов; 1,8 миллиарда из них предназначались России! «Я думаю, что причины (такого шага. — А. Д.) еще более веские сейчас, чем они были раньше», — заявил Кристофер24. 29 сентября палата представителей 321 голосом против 108 приняла пакет помощи «реформаторам». Голосование в се- нате 30 сентября, в последний день финансового года, было еще более единодушным: пакет был поддер жан 87 сенаторами против 11. Тем же вечером финансовый закон был подписан Клинтоном. Впрочем, как пи- шет Сциолино, у конгресса США и без слов Кристофера не было наме- рения «наказать г-на Ельцина, приостановив предоставление американ- ской помощи»25. Конституционный переворот в России был горячо поддержан не только президентом США, но подавляющим большинством голосов в обеих палатах конгресса. 22 сентября 1993 года, то есть уже на следую- щий день после издания указа № 1400, конгрессмен от штата Мэриленд Стени Хойер, занимавший в то время четвертое по значимости поло- жение среди конгрессменов-демократов, выступил с показательной ре- чью в палате представителей. Признавая, что указ о роспуске россий- ского парламента был «технически.. . незаконным», Хойер утверждал, что Ельцин «действовал, следуя духу демократии, нарушая букву зако- на». Однако «основная причина продолжающейся западной поддержки Ельцина» в его противостоянии с законодательной властью, согласно конгрессмену, заключалась даже не в якобы демократическом харак- тере ельцинского режима, но в том, что «Ельцин является откровенно проамериканским, прозападным, прорыночным» политиком, тогда как Верховный Совет «обвиняет Запад в стремлении подорвать и ослабить Россию» и «выступает против ельцинской программы приватизации». Таким образом, резюмировал Хойер, «проведение необходимых ре- форм» правительством Ельцина и «удержание им России на прозапад- ном курсе» является «императивом... для наших собственных интересов (курсив мой. — А. Д.)». Конгрессмен-демократ от Калифорнии и один из главных русо- фобов на Капитолийском холме Том Лантос заявил о своем желании «пожелать удачи Борису Ельцину». Почему? Потому что «первый за 1000 лет русской истории демократически избранный президент сейчас ведет борьбу против сил тьмы, зла и тоталитаризма, стремя- щихся повернуть вспять часы истории»26. В тот же день, 22 сентября, сенатор-демократ от штата Род-Айленд Клэборн Пелл приветствовал «быструю, недвусмысленную поддержку администрацией Клинтона действий президента Ельцина по консолидации демократических ре- форм в России» и призвал сенат проголосовать за выделение пакета «помощи», для того чтобы «продемонстрировать реформаторам, что мы на их стороне». Ельцин распустил парламент? Не страшно! Ведь у него «длинный по- служной список приверженности демократическим принципам», как заявил 23 сентября еще один видный конгрессмен-республиканец от штата Нью-Йорк Джеральд Соломон. Ельцин призвал к быстрому прове- дению выборов, а потому парламент был распущен ради «усиления, а не ликвидации парламентской демократии в России».26 октября 1993 года все тот же конгрессмен Соломон направил офи- циальное обращение президенту Клинтону, в котором прогнозировал, что предстоящие выборы в России «приведут к образованию первого действительно представительного парламента в истории России», ко- торый «почти наверняка» будет «значительно более демократическим и дружественным по отношению к Западу, чем только что распущенный Верховный Совет». Далее следовал призыв объявить предстоящие выбо- ры в России одним из «основных приоритетов внешней политики США (курсив мой. — А. Д.)» и предоставить «как можно больше помощи демо- кратическим кандидатам в России»27. Один из прогнозов конгрессмена все же сбылся: в декабре 1993 года в России был-таки избран «действи- тельно представительный парламент», но без большинства столь любез- ных Соломонову сердцу «реформаторов». Обстоятельства принятия пакета «помощи» Ельцину дают достаточ- ные основания усомниться в искренности заверений высокопостав- ленных должностных лиц США о том, что после окончания «холод- ной войны» приоритетные цели американской внешней политики включали «поддержку России в трансформации ее политических, экономических и социальных институтов (курсив мой. — А. Д.)», если только «трансформация» в данном случае не означает разложение и разрушение. Кто мог всерьез воспринимать характеристику рос- сийско-американских отношений (в частности, отраженную в под- писанной 14 января 1994 года Клинтоном и Ельциным Московской декларации) как «новую стадию зрелого стратегического партнер- ства, основанного на равенстве, взаимной выгоде и признании наци- ональных интересов друг друга»? В действительности в 1990-е годы основополагающим принципом внешней политики США являлась не поддержка России как таковой, а помощь «реформам» в России, являющимся, по оценке Главного контрольно-финансового управле- ния США, «критическими для целей США (курсив мой. — А. Д.)»28, не содействие демократизации России и ее движению к правовому го- сударству, а конкретно «помощь российским реформаторам» — что отнюдь не одно и то же. Американский канал СNN именно так определил цель визита в Мос- кву Клинтона 12—15 января 1994 года: «Продемонстрировать поддер- жку Ельцину и реформаторам, перенесшим потрясение в результате победы ультранационалистов и коммунистов на декабрьских выбо- рах в парламент»29. Визит президента одного государства для поддер- жки группы лиц в другой стране (даже когда эта группа находится у власти) утрачивает характер «государственного» визита, приобре- тает характер сговора и является вмешательством во внутренние дела такой страны. В то же время если обращение министра одной страны (А. Козырева) к экс-президенту другого государства (Р. Никсону) с просьбой о помощи в «формулировании/определении национальных интересов России»30 еще можно рассматривать как чудачество «дорогого Андрея», то крити- ка из уст Козырева в разговоре с тем же Никсоном в феврале 1993-го в адрес посла России в Вашингтоне В. П. Лукина как «некомпетентного» дипломата, не являющегося к тому же (о ужас!) «истинным другом Со- единенных Штатов»31 (видимо, по сравнению с самим Козыревым, ныне проживающим в штате Флорида), выходит за рамки ябедничества пред- ставителю заморского «хозяина» и носит признаки предательства, ко- гда западная перспектива признается «стратегически и морально» более значимой, чем российская. К слову о «некомпетентности» или, цитируя указ № 1400, «неудов- летворяющем парламентским стандартам качестве работы Верховного Совета и Съезда народных депутатов РФ». (Так по-русски не говорят: «неудовлетворяющее стандартам… качество» — звучит словно плохой перевод с иностранного источника.) Не будем идеализировать оппо- нентов Ельцина в парламенте и за его пределами. Первая российская легислатура не была совершенной ни по своей структуре, ни по своему профессиональному составу. Хотя Съезд народных депутатов РФ был в два раза меньше союзного (1068 депутатов в первом случае и 2250 — во втором), во многом он сохранил черты митинга, а не эффективно рабо- тающего механизма. Что, впрочем, само по себе еще не давало основа- ния для его роспуска. Качество работы парламента и его аппарата не отвечало «парламент- ским стандартам»? Бывало и такое.. . Особенно в первый год-полтора после выборов. Но разве не Ельцин был тогда спикером? И отвечал ли он сам — на посту лидера законодательной, а позже исполнительной власти в стране — соответствующим «стандартам»? Был ли более компе- тентен? Сегодня эти вопросы представляются риторическими.Характерен эпизод первой встречи Ельцина с Никсоном в марте 1991-го, рассказанный много лет спустя Д. Саймсом. Предложив вы- сокому гостю выпить (Никсон отказался), Ельцин огорошил его ут- верждением о том, что у них много общего, поскольку дед Никсона занимался бизнесом… в Екатеринбурге и мог знать деда Ельцина. «Мо- жет быть, мы даже родственники», — радостно продолжил российский президент. Когда Симис отвел в сторону присутствовавшего при встре- че заместителя министра иностранных дел России Андрея Федорова и поинтересовался источником столь странной информации Ельцина, все, что мог ответить обескураженный зам. министра: «Убей меня, если я знаю!»32 Но ведь кто-то же из «компетентного» окружения Ельцина внушил ему этот бред! В конечном итоге, разве из-за неэффективности и пресловутого «неудовлетворяющего парламентским стандартам качества работы» была распущена и расстреляна законодательная власть в стране — или из-за того, что сильный и независимый парламент был последней преградой на пути ельцинской клептократии и фундаменталистов- ры ночников?
комментарии - 644
|
Потом плохой Ельцин переродился и решил вместо себя назначить хорошего Путина и все окружение ему, еле живому, это позволило.