США и конституционный переворот 1993 года в России
644
 114072
На Западе… слишком многие до сих пор испытывают угрызения сове-
сти и, пребывая в молчании, ждут не дождутся, когда время сначала за-
тушует, а затем и полностью изгладит из памяти ельцинское десятиле-
тие, лишь бы им не предъявили счет за многочисленные льстивые речи
и манипуляцию данными. Опасаются неприятных последствий.
А. Рубби«Мы поддерживаем демократию и реформы,
и Ельцин — лидер движения реформ»
(Брифинг в Белом доме 21.03.1993)
Прошедший юбилей Конституции РФ дает повод взглянуть на некото-
рые не всегда известные современникам обстоятельства принятия Ос-
новного закона страны и на предшествующие ему события осени 1993
года. Стенограммы выступлений американских законодателей, публика-
ции в ведущих заокеанских СМИ того времени и вышедшие за по следние
годы мемуары политических деятелей США позволяют составить более
полную и объективную картину об отношении «вашингтонского обко-
ма» к ключевому событию конституционного процесса 1993 года: госу-
дарственному перевороту и расстрелу российского парламента.Представляется весьма символичным, что президент РФ Б. Н. Ельцин
предпринял первую открытую попытку государственного переворота
ровно через два месяца после инаугурации и вступления в должность
Билла Клинтона — 20 марта 1993 года. Появление Ельцина на россий-
ском телевидении (также ретранслированное на американском канале
CNN) с указом об «особом порядке управления страной» (ОПУС), предпо-
лагавшим роспуск Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ,
спичрайтер президента Клинтона Джордж Стефанопулос (1993—1996)
называет в своих мемуарах «первым реальным кризисом» для новой
американской администрации. Срочно вызванные Клинтоном в Оваль-
ный кабинет Белого дома советник президента по национальной без-
опасности Энтони Лэйк и его заместитель Сэнди Бергер, госсекретарь
США Уоррен Кристофер, посол по особым поручениям и специальный
советник госсекретаря по связям с бывшими республиками СССР (впо-
следстии заместитель госсекретаря и основной архитектор отношений
с Россией) Строуб Тэлботт и спичрайтер Стефанопулос столкнулись
с необходимостью впервые сформулировать официальную позицию
руководства США в отношении драматически разворачивавшегося кон-
фликта между ветвями власти в России.
Перед Клинтоном и его командой стояла дилемма, от решения ко-
торой во многом зависело дальнейшее развитие не только российско-
американских отношений, но и сугубо внутренних событий в России.
Возобладала следующая точка зрения: «может быть, Ельцин действовал
вне рамок новой конституции (Стефанопулос ошибается: до принятия
“новой” конституции в России оставалось еще девять месяцев. — А. Д.),
но казалось, что он делает это во имя демократических реформ». При-
ятель Клинтона по стажировке в Оксфорде в 1969—1970 годах Строуб
Тэлботт (впоследствии корреспондент и глава вашингтонского отделе-
ния журнала «Тайм», получивший известность благодаря переводу ме-
муаров Н. С. Хрущева), «настоял» на том, что «Ельцин был единственной
лошадью реформаторских сил» в России.
Результатом совещания стала следующая уродливая формула, офи-
циально озвученная Стефанопулосом на брифинге 21 марта 1993
года: «Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин — лидер
движения реформ»2. Иными словами, нет бога, кроме «движения ре-
форм», и Ельцин — пророк его. Тем самым администрация США пол-
ностью солидаризировалась с Ельциным и дала ему санкцию на го-
сударственный переворот. Не получилось в марте — получится через
полгода.«Противостояние в Москве: США поддерживают
действия российского лидера по преодолению кризиса»
(«Нью-Йорк таймс». 22.09.1993)
Переворот 1993 года и расстрел Верховного Совета РФ широко ос-
вещались американскими СМИ. В период с 22 сентября по 5 октября
только в газете «Нью-Йорк таймс» вышло порядка полусотни статей и
материалов объемом от 600 до 2500 слов каждый. Примерно столько же
публикаций было посвящено событиям в России во всех других веду-
щих печатных СМИ. Так, если 22 сентября газета американских деловых
кругов «Уолл-стрит джорнэл» напечатала всего одну статью о происходя-
щем в Москве, то на следующий день их было уже шесть.
Первая же статья в «Нью-Йорк таймс», вышедшая 22 сентября 1993
года, «Противостояние в Москве: США поддерживают действия россий-
ского лидера по преодолению кризиса»4, содержит деталь, не совпада-
ющую с сформулированной впоследствии (и в частности, отраженной
в мемуарах Строуба Тэлботта5) официальной картиной событий. По
сообщению репортера газеты Элейн Сциолино, ссылающейся на за-
явление тогдашнего государственного секретаря США Уоррена Крис-
тофера, об указе № 1400 в Белом доме узнали не из новостей, а «за час
до» ельцинского выступления по телевидению 21 сентября 1993 года.
Жители России еще были в полном неведении относительно того, что
они услышат с телеэкранов в 20.00, а российский МИД уже услужли-
во сообщил эту информацию послу США в Москве Томасу Пикерингу,
а также послам Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады
и Японии (послы других держав, в том числе стран СНГ, такой чести
не удостоились).
Сразу после 17-минутного телефонного разговора с Ельциным, состо-
явшегося через 20 минут после ельцинского выступления по телевиде-
нию, Клинтон сделал официальное заявление о том, что он «полностью»
поддерживает президента России. Более точно заявление Клинтона зву-
чало следующим образом: «При демократии [сами] люди должны при-
нимать окончательные решения по вопросам, находящимся в центре
политических и социальных дебатов. Президент Ельцин сделал свой
выбор, и я его поддерживаю полностью»6. Первое предложение явно не
состыковывалось со вторым. В 1990 году «[сами] люди» избрали верхов-
ную законодательную ветвь власти, распускать которую президент был
не вправе. Единоличное решение Ельцина о разгоне Верховного Совета
и Съезда народных депутатов и о назначении новых парламентских вы-
боров, «полностью» поддержанное Клинтоном, не имело ничего общего
с демократией.Позиция Клинтона явно контрастировала cо значительно более взве-
шенной и уважительной политикой по отношению к России (и СССР)
его предшественника — президента Джорджа Буша-ст. На протяжении
всего своего президентства Дж. Буш и его советник по национальной
без опасности Брент Скоукрофт придерживались политики невмеша-
тельства, не давая себя втянуть в «парад суверенитетов» и нарастаю-
щий конфликт между Горбачевым и Ельциным (естественно, на стороне
Ельцина), несмотря на все усилия тогдашнего министра обороны Дика
Чейни и руководства ЦРУ7. Достаточно сказать, что Дж. Буш только на
второй день осудил ГКЧП8.
Апеллирование Клинтона к апрельскому (1993 года) референдуму
«да-да-нет-да», якобы давшему Ельцину «моральное право» распус-
кать парламент9, также не выдерживает критики. Во-первых, соглас-
но решению Конституционного суда РФ (а не по решению «легисла-
туры», как пишет Эрлангер10) результаты референдума сами по себе
не давали оснований для фактического проведения досрочных вы-
боров. Во-вторых, если американское руководство является горячим
сторонником такой формы народного волеизъявления, как референ-
дум, отчего же оно отказалось признать еще более внушительные ре-
зультаты прошедшего в октябре 2004 года в Беларуси референдума,
санкционировавшего выдвижение столь нелюбимого Вашингтоном
А. Лукашенко на третий срок? Наконец, разве не поддержали США
Ельцина еще во время его первой попытки распустить парламент и
ввести «особый порядок управления в стране» в марте 1993 года, за
месяц до референдума?
Разве не было выражено отношение правящей элиты США к первой
попытке конституционного переворота в России в заголовке передо-
вицы в «Нью-Йорк таймс» от 22 марта 1993-го: «На баррикады с г-ном
Ельциным»?11 Как пошутил советник президента по национальной без-
опасности Энтони Лейк, сравнивая сентябрьский кризис в России с мар-
товским, это был «“День сурка” только хуже».Cам Билл Клинтон пишет в своих мемуарах, что наблюдал речь
Ельцина о введении ОПУС по одному из телевизоров, установленных
в Овальном кабинете Белого дома. По другому в это же время транс-
лировалась игра в баскетбол между университетскими командами из
Нью-Йорка и Арканзаса, родного штата Клинтона. «В обоих случаях, —
пишет экс-президент, — были команды, за которые я болел»13. Очень
образное сравнение…
Реформы Ельцина являются «инвестицией в
национальную безопасность США»
(госсекретарь США Уоррен Кристофер. 22.09.1993)
22 сентября президент США и «другие официальные представители
Белого дома» обратились к европейским лидерам с призывом сделать
аналогичные заявления в поддержку Ельцина. Клинтон лично связался
с канцлером ФРГ Гельмутом Колем, чтобы пересказать ему содержание
разговора с президентом РФ.
По словам Клинтона, он «почти со вздохом облегчения» воспринял
обещание Ельцина провести в декабре новые «свободные и справед-
ливые» выборы «во имя демократии» и «обеспечить этой осенью мир,
стабильность и открытый политический процесс». Отказываясь при-
знавать издание указа № 1400 антиконституционным переворотом,
Клинтон заявил, что, напротив, действия Ельцина «подчеркивают
сложность процесса реформ, которые он проводит», и сами вызваны
«конституционным кризисом, который достиг критической остроты и
парализовал политический процесс» в России. Ельцин в глазах Клин-
тона и членов его администрации представал «лучшей надеждой на
демократию» в России, «своего рода российским Шарлем де Голлем,
прибегающим к авторитарным полномочиям для спасения страны из
хаоса».
Клинтону вторили его коллеги по партии. Лидер демократов в сена-
те, избранный в ноябре 2008-го вице-президентом США, Джозеф Бай-
ден со всей ковбойской прямолинейностью назвал президента России
«единственной лошадью, на которой [нам] можно ехать»14. Опытный
юрист-практик, выпускник престижной Стэнфордской школы права
госсекретарь США Уоррен Кристофер на встрече с представителями
американских СМИ со словами «я не намерен вдаваться в дискуссию
о конституционных и правовых вопросах России» отказался отве-
чать на вопрос «Выходят ли действия г-на Ельцина за пределы его
властных полномочий?». Однако предельно откровенно заявил, что
реформы Ельцина являются «инвестицией в национальную безопас-
ность Соединенных Штатов (курсив мой. — А. Д.)». В этом все дело!
А если мы сопоставим заявление Кристофера со словами общавшегося с репортером «Нью-Йорк таймс» на условиях анонимности 21 сен-
тября высокопоставленного лица администрации США (может быть,
Тэлботта?) о том, что в ходе телефонного разговора Ельцин дважды
заверил Клинтона в своих намерениях «ускорить темп реформ», то
становится еще более очевидным, что президенту России «вашинг-
тонским обкомом» был фактиче ски предоставлен карт-бланш. Указ
№ 1400 стал крупной «инвестицией в национальную безопасность
Соединенных Штатов».
В целом слово «инвестиция» в политическом лексиконе президента
Клинтона и его администрации было одним из наиболее часто упо-
требляемых. Еще накануне его первой встречи с Ельциным на саммите
в Ванкувере в апреле 1993-го Клинтон в своей речи «Стратегический
альянс с российскими реформами» (именно с «реформами», а не с Рос-
сией»!) использовал слово «инвестиции» 20 раз. Какие именно «инвес-
тиции»? Президент предельно откровенно заявил, что необходимость
щедрой финансовой поддержки «реформаторов» в России вызвана не
тем, что США — «благотворительная организация, но потому что это
мудрая инвестиция… Несмотря на то, что наши усилия будут предпо-
лагать новые расходы, мы сможем сорвать значительно большие диви-
денды за нашу безопасность и наше процветание… Реформы в России
важны для нас, поскольку они являются одним из ключей для инвести-
рования в наше собственное будущее… Мы должны сконцентрировать-
ся на тех инвестициях в Россию, которые укрепляют нашу соб ственную
безопасность». Закончил Клинтон свою речь словами: «Возможность,
которая предоставлена нашей нации сегодня, является ответом на сме-
лый вызов российских реформ — как выражение нашей собственной
ценности, как инвестиции в собственную без опасность и процвета-
ние, [и] в качестве демонстрации наших целей в новом мире (курсив
мой. — А. Д.)» 15.
A 21 сентября 1993-го все тот же анонимный источник сделал еще
одно исключительно любопытное признание, фактически являющееся
ответом на вопрос, знала ли администрация США о готовящемся кон-
ституционном перевороте в России. По его словам, еще 13 сентября,
то есть за восемь дней до обнародования Ельциным пресловутого ука-
за № 1400, находившийся в Вашингтоне при подписании израильско-
палестин ского мирного соглашения «дорогой Андрей» Козырев отозвал
в сторону своего американского визави госсекретаря Уоррена Кристо-
фера и предупредил его о «драматических событиях», которые «скоро»
должны были произойти. «Ясно», что «Козырев старался дать госсекрета-
рю сигнал», писала «Нью-Йорк таймс».
«Уолл-стрит джорнэл» сделал важное уточнение: Козырев не только
информировал американцев о планах президента РФ, но и призвал правительство США оказать ему необходимую поддержку16. Доверительное
сообщение Козырева было, несомненно, доведено до Клинтона, и санк-
ция была получена.
Приведенные заявления представителей Белого дома документально
подтверждают заключение ряда наблюдателей, в том числе автора этих
строк, о том, что Ельцин и его окружение часто (или даже, как правило)
информировали администрацию Клинтона о подготовке наиболее важ-
ных внутриполитических событий и решений в Москве. Происходило
это по крайней мере до перевыборов Ельцина на второй президентский
срок и до осложнения отношений между РФ и США из-за агрессии НАТО
на Балканах.
Дмитрий Саймс (Симис) делает еще более сильное заявление. По его
словам, «без особых размышлений» администрация Клинтона начала
давать «мгновенные советы, часто больше похожие на откровенное дав-
ление на правительство Ельцина, относительно того, как Россия должна
проводить экономические реформы, — и даже в отношении того, какие
именно люди подойдут для этой работы». «Духовный отец реформато-
ров» Тэлботт играл при этом роль «проконсула Строуба», как называли
его в российском МИД17.
Отставка Коржакова, Барсукова и Сосковца в июне 1996-го, напри-
мер, не была спонтанным и неожиданным шагом непредсказуемого
президента РФ. Согласно Тэлботту, «Ельцин снял Коржакова после на-
мека, сделанного им (Ельциным. — А. Д.) в ходе телефонного разговора
с Клинтоном за месяц до события»18. Не соответствует действительно-
сти и официальная версия о том, что в январе 1994 года Егор Гайдар и
Борис Федоров «подали в отставку» — такая информация содержится,
например, в справочнике «Федеральная элита. Кто есть кто в полити-
ке и экономике» (М.: Центр политической информации, 1999). О своем
намерении уволить этих реформаторов «в розовых штанишках» Ельцин
сообщил Клинтону еще «накануне». Несмотря на попытку зам. министра
финансов и ближайшего подельника «молодых реформаторов» в амери-
канской администрации Ларри Саммерса (впоследствии министра фи-
нансов и президента Гарвардского университета, со скандалом изгнан-
ного из стен этого уважаемого заведения)19 через Тэлботта «передать Клинтону, чтобы он немедленно надавил на Ельцина оставить Гайдара и
Федорова на их должностях»20, президент США не стал размениваться на
такой, как он считал, «второстепенный кадровый вопрос», и «реформа-
торы» вылетели из правительства.
Помимо официальных каналов связи между Москвой и Вашингто-
ном, важным источником политической информации для американ-
ского госдепартамента, как свидетельствуют мемуары Строуба Тэлбот-
та, служил «крот» в кремлевской администрации — помощник Ельцина
по международным делам Д. Б. Рюриков, на дочери которого вторым
браком был женат президент Центра Никсона Д. Саймс. По словам
Тэлботта, запрятанным в набранные мелким шрифтом примечания в
конце его книги, Рюриков через свою дочь организовывал утечки ин-
формации из Кремля Саймсу, а тот «передавал ее нам», то есть в гос-
деп. «Почему нам давалась возможность заглянуть за закрытые ворота
Кремля, никогда не было вполне понятно», — неубедительно лукавит
Тэлботт21. Экстраполируя на США эту совершенно нездоровую для лю-
бой нормальной государственной машины ситуацию, когда помощник
одного президента по налаженному каналу через члена своей семьи
передает служебную информацию в правительство другой страны, хо-
чется спросить: а был бы сам Тэлботт утвержден на свою должность се-
натом, если бы, скажем, его сын Эдриан был женат на дочери генерала
КГБ? Абсурд! Но только не в «демократической» России времен «царя
Бориса».
После прочтения мемуаров Тэлботта, в которых он, в частности, за-
свечивает Рюрикова, я долго не мог найти ответа на вопрос: зачем он
это сделал? Или почему он так откровенен в признании, что долгие годы
фактически давал указания, инструктировал Козырева? Конечно, никого не
удивляет тот факт, что особую теплоту и симпатию как бывшего зам. госсек-
ретаря, так и его шефа Уоррена Кристофера вызывал именно Андрей Козырев,
называемый в мемуарах Тэлботта не иначе, как «архитектор независимости
не только России, но и ее соседей» (Р. 166), человеком, «персонифицирующим
радикальный разрыв России с ее прошлым» (Р. 160), чья отставка в конечном
итоге была вызвана тем, что «его видение страны совпадало с нашим соб-
ственным» (Р. 189). Козырев трогательно плачется в жилетку Тэлботта: «Я долго
не продержусь. Я устал быть единственным голосом, устал быть единственным
человеком в окружении Ельцина, который защищает такие позиции, которые
вы, американцы, признали бы приемлемыми» (Р. 178). Ну а поскольку Козы-
рев и не скрывает, что его взгляды на Россию и ее внешнюю политику совпа-
дают с госдеповскими, то Тэлботт позволяет себе открыто инструктировать
министра РФ. «Андрей, — сказал я, — отправляйтесь домой и примените свою
магию на своем боссе (Ельцине. — А. Д.), чтобы он и Леннарт Мери (президент
Эстонии. — А. Д.) решили эту проблему (о выводе российских войск из Эсто-
нии. — А. Д.) раз и навсегда» (Р. 128). «Дорогой Андрей» послушно берет под
козырек.Думаю, что хотя бы в какой-то мере ответ на эти вопросы заключается в
том, что американцы не любят «шестерок»22. (Да и кто их любит?) И вот уже
Тэлботт начинает подтрунивать и издеваться над Козыревым, который умо-
ляет госсекретаря США Уоррена Кристофера в апреле 1996 года в Нью-Йорке
организовать ему совместную фотосессию с Клинтоном в Овальном кабине-
те Белого дома, что, по мнению Козырева, должно было укрепить его поло-
жение в глазах Ельцина: Клинтон-де меня ценит и не даст в обиду. «По по-
ручению Криса (Кристофера. — А. Д.) я вылетел в Нью-Йорк для того, чтобы
попытаться убедить Козырева в том, что его просьба просто смехотворна», —
пишет Тэлботт. И, подразнив, предлагает сделку: «Я сказал ему, что он увидит
президента только и исключительно в том случае, если он подтвердит Крису
план, который мы подготовили». План, о котором говорит Тэлботт, — это не
что иное, как план расширения НАТО на восток, активнейшим сторонником
которого был «Стробович» (такой была кличка Тэлботта в студенческие
годы), несмотря на первоначальные возражения Пентагона и прохладное
отношение со стороны Уоррена Кристофера. Козырев «согласился, прибыл
в Вашингтон, сказал все правильные слова Крису и заработал короткую по-
ездку на лимузине на Пенсильвания-авеню, 1600 для встречи с Клинтоном»
(Р. 157).
Но, как мне представляется, есть еще одно объяснение «засветки» Рю-
рикова в мемуарах Тэлботта. Разгадка, видимо, заключается в том, что
в своей книге Д. Саймс называет Игоря Малашенко ближайшим пособ-
ником Тэлботта в ближнем круге Ельцина и координатором активного
вмешательства администрации Клинтона в ходе президентской избира-
тельной кампании 1996 года в России (непосредственно о президент-
ских выборах в РФ 1996 года см. ниже). По сути, Тэлботт в своих мемуа-
рах сводит счеты с Саймсом за это заявление и наносит ответный удар,
обвиняя Рюрикова и самого Саймса в сливании закрытой информации
о происходящем «за закрытыми воротами Кремля» в госдеп. Подленькие
мемуары получились.
И не только в этом эпизоде. Вспоминается такой случай. На излете
своей дипломатической карьеры в конце второго президентского срока
Клинтона и, видимо, не веря в победу на президентских выборах 2000
года демократа Гора, «Стробович» объехал ведущие академические цен-
тры США в поисках места для мягкой посадки после ухода в отставку.
(В конечном итоге он сначала получил предложение создать и возглавить Центр изучения проблем глобализма при Йельском университете,
а затем занял должность президента The Brookings Institution в Вашинг-
тоне.) В феврале 2000-го Тэлботт был с помпой принят на юридическом
факультете Нью-Йоркского университета, где я в то время преподавал.
Представленный Тэлботту деканом Школы права (ныне — президентом
всего университета) Джоном Секстоном как первый за историю факуль-
тета приглашенный профессор права из России, я не мог не доставить
себе такого удовольствия и не обратить внимание заместителя госсек-
ретаря на то, что в 1990—1993 годах работал ведущим, а затем главным
специалистом Комитета по международным делам Верховного Совета
России. «Если Вы полагаете, что первый российский парламент действи-
тельно был “бандой коммунистов и фашистов”, то я из их числа». «Я ни-
когда не говорил о фашистах в Верховном Совете», — холодно произнес
Тэлботт и демонстративно отвернулся, давая всем своим видом понять
декану факультета, что его выбор русского приглашенного профессора
был не самым удачным.
Признаюсь: первое, что я сделал после выхода мемуаров Тэлботта, —
открыл страницы, посвященные Верховному Совету. И что мы видим?
Многочисленные упоминания «красных» и «коричневых» в Верховном
Совете, блокировавших в начале 1990-х ельцинские «реформы» по ре-
цептам американских советников и МВФ. Как же так, г-н Тэлботт? Что
«фашисты», что «коричневые» — разницы никакой! Даже Клинтон не
позволяет себе такого в своих мемуарах и в худшем случае называ-
ет оппонентов Ельцина (почему-то в «Думе, парламенте России») «ре-
акционными элементами» или «старыми коммунистами и прочими
реакционерами»23. (А преподавать в Нью-Йоркском университете меня,
кстати, больше не приглашали.)
«Удержание Ельциным России на прозападном
курсе» является «императивом… для наших
собственных интересов»
(из выступления в палате представителей
конгрессмена Стени Хойера. 22.09.1993)
Во второй половине дня 21 сентября Кристофер проинформировал
американских конгрессменов о событиях в Москве и призвал их «удво-
ить усилия по принятию амбициозного пакета помощи» «реформато-
рам» в России и республиках СНГ размером в 2,5 миллиарда долларов;
1,8 миллиарда из них предназначались России! «Я думаю, что причины
(такого шага. — А. Д.) еще более веские сейчас, чем они были раньше», —
заявил Кристофер24. 29 сентября палата представителей 321 голосом
против 108 приняла пакет помощи «реформаторам». Голосование в се-
нате 30 сентября, в последний день финансового года, было еще более единодушным: пакет был поддер жан 87 сенаторами против 11. Тем же
вечером финансовый закон был подписан Клинтоном. Впрочем, как пи-
шет Сциолино, у конгресса США и без слов Кристофера не было наме-
рения «наказать г-на Ельцина, приостановив предоставление американ-
ской помощи»25.
Конституционный переворот в России был горячо поддержан не
только президентом США, но подавляющим большинством голосов в
обеих палатах конгресса. 22 сентября 1993 года, то есть уже на следую-
щий день после издания указа № 1400, конгрессмен от штата Мэриленд
Стени Хойер, занимавший в то время четвертое по значимости поло-
жение среди конгрессменов-демократов, выступил с показательной ре-
чью в палате представителей. Признавая, что указ о роспуске россий-
ского парламента был «технически.. . незаконным», Хойер утверждал,
что Ельцин «действовал, следуя духу демократии, нарушая букву зако-
на». Однако «основная причина продолжающейся западной поддержки
Ельцина» в его противостоянии с законодательной властью, согласно
конгрессмену, заключалась даже не в якобы демократическом харак-
тере ельцинского режима, но в том, что «Ельцин является откровенно
проамериканским, прозападным, прорыночным» политиком, тогда как
Верховный Совет «обвиняет Запад в стремлении подорвать и ослабить
Россию» и «выступает против ельцинской программы приватизации».
Таким образом, резюмировал Хойер, «проведение необходимых ре-
форм» правительством Ельцина и «удержание им России на прозапад-
ном курсе» является «императивом... для наших собственных интересов
(курсив мой. — А. Д.)».
Конгрессмен-демократ от Калифорнии и один из главных русо-
фобов на Капитолийском холме Том Лантос заявил о своем желании
«пожелать удачи Борису Ельцину». Почему? Потому что «первый за
1000 лет русской истории демократически избранный президент
сейчас ведет борьбу против сил тьмы, зла и тоталитаризма, стремя-
щихся повернуть вспять часы истории»26. В тот же день, 22 сентября,
сенатор-демократ от штата Род-Айленд Клэборн Пелл приветствовал
«быструю, недвусмысленную поддержку администрацией Клинтона
действий президента Ельцина по консолидации демократических ре-
форм в России» и призвал сенат проголосовать за выделение пакета
«помощи», для того чтобы «продемонстрировать реформаторам, что
мы на их стороне».
Ельцин распустил парламент? Не страшно! Ведь у него «длинный по-
служной список приверженности демократическим принципам», как
заявил 23 сентября еще один видный конгрессмен-республиканец от
штата Нью-Йорк Джеральд Соломон. Ельцин призвал к быстрому прове-
дению выборов, а потому парламент был распущен ради «усиления, а не
ликвидации парламентской демократии в России».26 октября 1993 года все тот же конгрессмен Соломон направил офи-
циальное обращение президенту Клинтону, в котором прогнозировал,
что предстоящие выборы в России «приведут к образованию первого
действительно представительного парламента в истории России», ко-
торый «почти наверняка» будет «значительно более демократическим и
дружественным по отношению к Западу, чем только что распущенный
Верховный Совет». Далее следовал призыв объявить предстоящие выбо-
ры в России одним из «основных приоритетов внешней политики США
(курсив мой. — А. Д.)» и предоставить «как можно больше помощи демо-
кратическим кандидатам в России»27. Один из прогнозов конгрессмена
все же сбылся: в декабре 1993 года в России был-таки избран «действи-
тельно представительный парламент», но без большинства столь любез-
ных Соломонову сердцу «реформаторов».
Обстоятельства принятия пакета «помощи» Ельцину дают достаточ-
ные основания усомниться в искренности заверений высокопостав-
ленных должностных лиц США о том, что после окончания «холод-
ной войны» приоритетные цели американской внешней политики
включали «поддержку России в трансформации ее политических,
экономических и социальных институтов (курсив мой. — А. Д.)», если
только «трансформация» в данном случае не означает разложение
и разрушение. Кто мог всерьез воспринимать характеристику рос-
сийско-американских отношений (в частности, отраженную в под-
писанной 14 января 1994 года Клинтоном и Ельциным Московской
декларации) как «новую стадию зрелого стратегического партнер-
ства, основанного на равенстве, взаимной выгоде и признании наци-
ональных интересов друг друга»? В действительности в 1990-е годы
основополагающим принципом внешней политики США являлась
не поддержка России как таковой, а помощь «реформам» в России,
являющимся, по оценке Главного контрольно-финансового управле-
ния США, «критическими для целей США (курсив мой. — А. Д.)»28, не
содействие демократизации России и ее движению к правовому го-
сударству, а конкретно «помощь российским реформаторам» — что
отнюдь не одно и то же.
Американский канал СNN именно так определил цель визита в Мос-
кву Клинтона 12—15 января 1994 года: «Продемонстрировать поддер-
жку Ельцину и реформаторам, перенесшим потрясение в результате
победы ультранационалистов и коммунистов на декабрьских выбо-
рах в парламент»29. Визит президента одного государства для поддер-
жки группы лиц в другой стране (даже когда эта группа находится у власти) утрачивает характер «государственного» визита, приобре-
тает характер сговора и является вмешательством во внутренние дела
такой страны.
В то же время если обращение министра одной страны (А. Козырева)
к экс-президенту другого государства (Р. Никсону) с просьбой о помощи
в «формулировании/определении национальных интересов России»30
еще можно рассматривать как чудачество «дорогого Андрея», то крити-
ка из уст Козырева в разговоре с тем же Никсоном в феврале 1993-го в
адрес посла России в Вашингтоне В. П. Лукина как «некомпетентного»
дипломата, не являющегося к тому же (о ужас!) «истинным другом Со-
единенных Штатов»31 (видимо, по сравнению с самим Козыревым, ныне
проживающим в штате Флорида), выходит за рамки ябедничества пред-
ставителю заморского «хозяина» и носит признаки предательства, ко-
гда западная перспектива признается «стратегически и морально» более
значимой, чем российская.
К слову о «некомпетентности» или, цитируя указ № 1400, «неудов-
летворяющем парламентским стандартам качестве работы Верховного
Совета и Съезда народных депутатов РФ». (Так по-русски не говорят:
«неудовлетворяющее стандартам… качество» — звучит словно плохой
перевод с иностранного источника.) Не будем идеализировать оппо-
нентов Ельцина в парламенте и за его пределами. Первая российская
легислатура не была совершенной ни по своей структуре, ни по своему
профессиональному составу. Хотя Съезд народных депутатов РФ был в
два раза меньше союзного (1068 депутатов в первом случае и 2250 — во
втором), во многом он сохранил черты митинга, а не эффективно рабо-
тающего механизма. Что, впрочем, само по себе еще не давало основа-
ния для его роспуска.
Качество работы парламента и его аппарата не отвечало «парламент-
ским стандартам»? Бывало и такое.. . Особенно в первый год-полтора
после выборов. Но разве не Ельцин был тогда спикером? И отвечал ли
он сам — на посту лидера законодательной, а позже исполнительной
власти в стране — соответствующим «стандартам»? Был ли более компе-
тентен? Сегодня эти вопросы представляются риторическими.Характерен эпизод первой встречи Ельцина с Никсоном в марте
1991-го, рассказанный много лет спустя Д. Саймсом. Предложив вы-
сокому гостю выпить (Никсон отказался), Ельцин огорошил его ут-
верждением о том, что у них много общего, поскольку дед Никсона
занимался бизнесом… в Екатеринбурге и мог знать деда Ельцина. «Мо-
жет быть, мы даже родственники», — радостно продолжил российский
президент. Когда Симис отвел в сторону присутствовавшего при встре-
че заместителя министра иностранных дел России Андрея Федорова и
поинтересовался источником столь странной информации Ельцина,
все, что мог ответить обескураженный зам. министра: «Убей меня, если
я знаю!»32 Но ведь кто-то же из «компетентного» окружения Ельцина
внушил ему этот бред!
В конечном итоге, разве из-за неэффективности и пресловутого
«неудовлетворяющего парламентским стандартам качества работы»
была распущена и расстреляна законодательная власть в стране —
или из-за того, что сильный и независимый парламент был последней
преградой на пути ельцинской клептократии и фундаменталистов-
ры ночников?комментарии - 644
|
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
Потом плохой Ельцин переродился и решил вместо себя назначить хорошего Путина и все окружение ему, еле живому, это позволило.