Диалектика и проектность гражданских войн в пространственно-временной матрице
0
 3099
- … за что люди на смерть идут ? - За что ? … Ясно за что – за жизнь ! … х/ф «Чапаев», Ленфильм (1934). Почти 80 лет исторического времени и коренные перемены в формационной сущности социального пространства нашего Отечества, вызвавшие отрицание собственного коммунистического проекта, замененного на «подстраивание» к неокапиталистическому, отделяют современников от приведенного выше простого по форме диалога, взятого из знаменитого советского фильма и в целом раскрывающего диалектику гражданской войны. «Жизнь» и «смерть», «мир» и «война», «пространство» и «время» – диалектические категории, отражающие, наряду с основными категориями диалектики (сущность, явление, единичность, случайность, необходимость, свобода и др.), закономерные связи и отношения реальности. Так, диалектическое познание пространства-времени, несомненно, оказывает влияние на то, как, в каком направлении и с какой мерой системности / комплексности развиваются теории и концепции в сфере общественных наук. Философский и общетеоретический смысл научных категорий «пространство» и «время» и их диалектического единства на сегодняшний день можно считать доказанным, по крайней мере, с позиции материалистического мировоззрения, преодолевшего редукционистский взгляд на сущность и взаимосвязь указанных категорий, свойственный метафизическим подходам [1]. Вместе с тем, за три столетия существования науки доминирующее значение имели временные категории и темпоральность (tempora – временные особенности) как специфическая взаимосвязь моментов времени, через призму которых понималась сущность и динамика естественных (физических) и общественных (в т. ч. социально-политических, экономических, этноконфессиональных и иных) процессов, изменений (эволюционных и революционных), самого бытия как течения времени. «Пространственный поворот» в эволюции теории познания и практического мышления: от ньютоновских представлений о пространстве как инертном вместилище объектов и явлений, где по У. Тоблеру «… все имеет отношение ко всему, но ближние вещи влияют сильнее, чем отдаленные» [31. Р. 278], через восприятие релятивных (относительных) характеристик пространства, определяющих социальное поведение / взаимодействие людей [38], к концепции «производства» пространства самим социумом и реляционности (отражении в себе) пространства (Lefebvre, 1991 [34]; Harvey, 1990 [32]), внес существенные изменения в использование «…понятия пространства в материалистических проектах …и расширение использования пространственных метафор в социальной, литературной и культурной теории» [28. С. 19]. Все исторические явления, включая войны и конфликты, познаваемые как с позиции их уникальности, так и, напротив, с позиции универсальности, возникают, развиваются и угасают в рамках исторического процесса, происходящего в пространственно-временных рамках. Диалектическая классовая сущность гражданских войн, глубоко понятая К. Марксом и Ф. Энгельсом [19][1] и развитая в трудах их гениального последователя В. И. Ленина[2], безусловно, остается научно-методологической базой для современного познания исторического процесса [13]. Более того, эволюция диалектического познания общественно-исторического процесса, неизбежно включающего гражданские войны в качестве неотъемлемого элемента формационной системы (от рабовладельческой до капиталистической и перехода от последней к социализму), может и должна иметь развитие в рамках проектной парадигмы, в которой «…осознание этого общественной наукой проявилось в важнейшем методологическом переходе, проведенном В. В. Крыловым [14] и его учеником А. И. Фурсовым [26; 27], от введенного В. И. Лениным (в сугубо практических, а отнюдь не теоретических целях) разделения факторов общественного развития на объективные и субъективные к разделению их же на системные, связанные с объективными ресурсами и ограничениями социальных систем и образующих их крупных структур, и субъектные, связанные со стремлениями этих систем и структур (во многом также вполне объективными)» [6. С. 6]. При этом упомянутые авторы подчеркивают важность несведения субъектного свойства к субъективному. Роль «субъекта как творца истории» (по А. И. Фурсову) особенно рельефно проявляется в периоды многочисленных и разнообразных по форме социальных конфликтов, а тем более такого «обострения классовой борьбы» (по В. И. Ленину), как гражданские войны. Поэтому субъекто-системное познание, не просто расширяющее и дополняющее, а качественно обогащающее общепринятое (ставшее традиционным) системное мировоззрение, применительно к пространственно-временному анализу феномена гражданских войн в мировой истории, позволяет проектировать исследуемый феномен в его сущностно-прогностистическом, творческом и практическом значении. Поскольку именно субъект исторического процесса отличается наибольшей «привязкой» (соответствием) к конкретно-историческому пространству-времени, в диалектике гражданских войн данный субъект (общественный класс, социальная группа) в качестве инициатора некоего проекта, подкрепленного вооруженной борьбой за свои права, располагается «в центре» процесса познания сущности исследуемого феномена. Цель настоящего исследования заключается в постановке общих вопросов диалектического познания гражданских войн посредством их исследования в рамках пространственно-временной матрицы исторического процесса с применением проектного подхода. Из опыта современного исследования феномена гражданских войн в пространстве-времени Рассуждая о феномене гражданских войн, актуальном, начиная со времен республиканского Рима и древних китайских царств и заканчивая современностью, профессор истории Гарвардского университета Д. Эрмитедж отметил, что конфликты, называемые гражданскими войнами, велись на всех континентах на протяжении веков, а для современности они представляются наиболее характерными формами конфликта; он определил гражданскую войну как наиболее жестокий непредсказуемый и не всегда имеющий логическое завершение конфликт внутри страны [30]. Представитель гарвардской исторической традиции не всегда усматривает, рассуждая с позиции формальной логики, субъектно-системный характер упомянутого исторического явления, имеющего вполне научно познаваемые в пространственно-временной динамике (эволюционном развитии) факторы, обуславливающие как начало, так и окончание гражданских войн, а также субъекты, «творящие» этот конфликт. Не ускользнула проблема пространственно-временного оценивания гражданских войн и от других западных (в частности, англо-американских) исследователей, в работах которых концептуальные и эмпирические сложности определения сущности и генезиса гражданских войн – как в мир-системе [35], так и в ойкумене российского [36] или европейского [37] социума – сведены к противопоставлению гражданского мира и войны в политическом и социокультурном пространстве. Хотя рассуждения Э. Траверсо о первой половине ХХ в. в Европе как о 30-летней «европейской гражданской войне» логичны и поучительны, т. к. раскрывают транснациональный характер гражданских войн (по крайней мере, прошедшего столетия), обличая субъектно-системный характер проектов под названием «итальянский фашизм» и «германский нацизм» как идеологию и практику не объединения общества на национальной основе, а его разъединения посредством абсолютизации диктаторских форм в политике и экономике. Некоторые российские исследователи, рассматривающие феномен гражданских войн с национально-государственной и структурно-факторной точек зрения, также склонны развивать концепт гражданской войны в мировой и российской истории в качестве вооруженного конфликта, настолько обладающего уникальностью места и времени, что любое его определение, систематизация и обобщение могут быть только условными [9; 24]. Отмеченная условность характерна и для многообразной теоретической и эмпирической типологизации гражданских войн [3]. Упомянутые специалисты, как и их иностранные коллеги, придерживаются формально логической адекватности и соразмерности суждения о сущности гражданских войн посредством выявления лишь типа связи того или иного исторического субъекта, участвующего в конкретном вооруженном конфликте, с характером его общности. Тем не менее, с позиций формальной логики сформулировано важное умозаключение: «Поиск неких вневременных и внепространственных алгоритмов объясняет лишь частности, пусть и субстанционального характера. В результате получаются приключения гипотез: ищем определенные основания возможных ответов, но они порождают новые вопросы, а, следовательно, новые гипотезы …» [9]. Вышеперечисленные подходы нуждаются в поправке несущей логической конструкции: интересы – конфликт – вооруженная борьба – победа (или ее иллюзия) / поражение, поскольку в таком виде она не может полноценно (субъектно-системно) описать исторический процесс. Слабость формально-логических подходов к осмыслению феномена гражданской войны состоит в том, что они зачастую лишены диалектической логики, не обладают, пользуясь категорией Э. В. Ильенкова, «диалектически расчлененным целым», в котором субъекты, признаки, факторы выступают не случайным, субъективистским набором абстрактно-всеобщих элементов, а целостной сложной системой [10]. Для познания такого сложного субъектно-системного явления (процесса) как гражданская война, где «… каждый признак существует как момент единого целого и может быть понят только посредством восхождения от абстрактного к конкретному вследствие их внутренней взаимообусловленности в процессе развития» [23. С. 25], необходимо, на наш взгляд, обратиться к диалектике – научному методу и форме мышления. Отрадно отметить, что немалая часть западных и российских исследователей гражданских войн рассматривает указанный феномен в его диалектической амбивалентности, как индикатор и функцию более сложных исторических процессов, не изолируя, а, напротив, «универсализируя», приводя к общему историческому знаменателю остро противоречивый, конфликтный характер развития общества. Такой подход к познанию феномена гражданских войн, в целом учитывающий всестороннее и полное противоречий историческое развитие, продемонстрировал, в частности, Д. Эдельман, раскрывший кризисный характер прежней власти как исторического субъекта и попытку «пересоздать» ключевые элементы, а порой и основу суверенитета Иберийских империй начала ХIХ в. [29]. Питер Холквист в своей концепции российского «парагосударственного комплекса» (parastatal complex) методологически раскрывает гражданскую войну в России как комплексный исторический процесс, используя постулат «континиума кризиса 1914 – 1921 гг.» [33]. Вслед за ним Д. Смеле применяет диалектический метод познания для структурирования калейдоскопа событий этого периода, переводя «континиум» Холквиста в логичный нарратив, внеся тем самым важный вклад в историографию. Он показывает, «cложное сочетание накладывавшихся друг на друга войн и конфликтов в распадающемся "империуме", в котором участвовали не только... русские, но и нерусское большинство бывшей Российской империи, а также народы соседей бывшей империи…» [36. Р. 7]. Среди современных российских исследователей, вооружившихся диалектической логикой познания войн [7], либо, по крайней мере, учитывающих диалектические основы исторической сущности гражданской войны (пусть даже в критическом историографическом аспекте) [12], амбивалентность указанного феномена понимается через общефилософскую категорию пространственно-временного движения, когда «...посредством различных политических действий, в том числе через ведение гражданской войны, она [имеется ввиду некая социальная группа как субъект истории – М.В.] может изменить свое место в социальном пространстве» [2. С. 23]. Итак, даже краткий обзор научных работ, посвященных изучению в том или ином разрезе исторического феномена гражданской войны как пространственно-временной познавательной категории выявить актуальность «диалектического синтеза» социально-исторических и пространственно-временных аспектов исследования гражданских войн. В этой связи возникает резонный вопрос: что нового можно познать в феномене гражданской войны посредством ее изучения в рамках пространственно-временного континуума? Успешные попытки прослеживания генезиса, эволюции и тенденций развития представлений о соотношении линейной и нелинейной темпоральности и пространственно-временной сущности исторического процесса, предпринятые современными отечественными учеными [20; 25], позволяют выделить категорию, условно именуемую как «пространственно-временная матрица исторического процесса». (Не путать с метрикой пространства-времени, используемой в естественных науках, или с одноименными информационными матрицами!). Данная категория может стать инструментом познания концептуальных положений активной социальной практики и даже более масштабного явления – социального проекта, – в частности, феномена гражданской войны – анализируемого и оцениваемого посредством системы параметров пространства-времени (места, расстояния, взаимоположения, событийности, исторической идентичности, социальных конфликтов, классовой борьбы, экономических предпосылок и т. д.). Применительно к предмету исследования – диалектике и проектности гражданских войн в пространственно-временной матрице исторического процесса – неомарксистские концепции французского социолога и философа Анри Лефевра (Henri Lefebvre) и англо-американского географа Дэвида Харви (David Harvey) рассматривают пространство-время как динамическое образование, в рамках которого неустранимым является его социально-политическое измерение и проектирование, предполагающее непременную смену (перманентную сменяемость) социально-пространственных отношений как эволюционным, так и революционным путями. Таким образом, гражданские войны, являясь в мировой истории универсальным вызовом, приобретают проектный характер, в рамках которого конкретно-исторический субъект участвует в изменении общества, а значит и преобразовании своего жизненного пространства, т. е. изменяется сам. Конкретно-исторический подход, раскрывающий проектный характер деятельности некой общности людей, объединенных общей социальной программой (даже не всегда до конца понятной им самим), к пространственно-временному анализу представляется чрезвычайно важным в диалектическом познании гражданских войн, поскольку позволяет понять события и действия сторон (субъектов), характерные для каждой из них в отдельности, характеризуя каждый отдельно взятый остросоциальный конфликт как неповторимую индивидуальность, так и нечто общее для подобных событий, их закономерности, раскрывающие универсальные черты и признаки изучаемого исторического феномена. В противном случае, например, к междоусобным войнам средневековых Русских земель (часто именуемых княжествами) можно относиться как к непрекращающейся гражданской войне, что является не только ложным, но и опасным идеологическим, а отнюдь не научным конструктом. Сущностное и функциональное многообразие проявления феномена гражданских войн может быть представлено в рамках пространственно-временной матрицы, успешно применяемой Д. Харви и побуждающей других специалистов «позабавиться составлением своих собственных текстов» [28. С. 23]. В любом случае она структурируется так: - «триада по вертикали»: тройное разделение абсолютного (фиксированное и измеряемое, применимое ко всем дискретным и ограниченным феноменам), релятивного (между объектами, находящимися в отношениях друг с другом) и реляционного (отраженного в себе, содержащегося в самих объектах, задающих собственные пространственные рамки) пространства-времени, обоснованных Д. Харви; - «триада по горизонтали»: на фоне тройственного сочетания материального (пространства опыта и переживания, открытого физическому контакту и ощущению), концептуализированного (репрезентация пространства, предполагающая его постижение / понимание субъектом) и пережитого (пространство репрезентации, сформированное в субъектном сознании посредством пережитых ощущений, воображения, эмоций, значений, инкорпорированное в повседневную жизнь) пространства, предложенного А. Лефевром. Матрица «три на три» состоит из ячеек, смысловое содержание которых отражает репрезентацию различных модальностей восприятия / понимания значений пространства и пространства-времени феномена гражданских войн, почерпнутых из богатейшей историографической базы эволюции цивилизованного человечества. Все указанные категории пространства Лефевра и пространства-времени Харви в рамках данной матрицы сохраняются в диалектическом напряжении и носят преимущественно проектный характер. Это означает, что диалектическое отношение между выделенными категориями, предполагающее пространственное и временное упорядочение феномена гражданских войн, опосредовано тем способом, каким пространство и время репрезентированы в конкретных «смысловых ячейках» представленной матрицы (отдельные моменты в опыте пространства-времени). В целом мы руководствуемся «марксовым» положением о том, что метод сильнее системы (сам К. Маркс является реляционным мыслителем), т. е., применительно к предмету настоящего исследования, диалектическая логика возникновения, развития и угасания гражданских войн в пространстве-времени имеет общие закономерности и подчиняется объективным законам общественно-исторического развития, а выявляемая проектность в деятельности субъекта истории способствует возрождению исторического материализма, научно раскрывающего общие принципы развития общества [13. Т. 2]. Вместе с тем, предложенная матрица и способ ее применения к познанию предмета исследования обладают ограниченными экспликативными (раскрывающими сущность явления) возможностями. Положительное значение репрезентации феномена гражданской войны в абсолютном пространстве и хронологическом времени заключается в том, что она позволяет индивидуализировать указанный исторический феномен, поскольку все элементы, расположенные внутри ячеек матрицы, восприняты диалектически, т. е. так, чтобы каждый момент концептуализировался как внутреннее отношение всех прочих. Пространственно-временная матрица гражданских войн Основываясь на представленном теоретико-методологическом базисе, историографической и исторической фактологии (не учтенной в списке литературы из-за своей обширности) и апробированной методике в переводном варианте [18; 28], автор построил пространственно-временную матрицу диалектического познания и восприятия гражданских войн как феномена исторического процесса, имеющего противоречия, присущие революционным изменениям и эволюционной динамике социального конфликта, выраженного посредством социальных проектов на протяжении длительной мировой истории (таблица). Таблица. Пространственно-временная матрица диалектики гражданских войн по А. Лефевру по Д. Харви | Материальное пространство (испытанное пространство) | Репрезентации пространства (концептуализированное / понимаемое пространство) | Пространства репрезентации (пережитое / обжитое пространство) | Абсолютное пространство и абсолютное историческое (хронологическое) время | Прямое проявление кризисных процессов, фиксируемых в пространственных границах и временных рамках (в частности, необходимость изменения отношений собственности на средства производства и использования результатов труда и капитала в условиях монополизированного сверхобогащения конкретных социальных групп / класса-гегемона или «центр-приферийного» пространственного развития), вызванных обострением социально-экономических противоречий существования общества определенного типа (формации). Революционный характер (качественный скачок) исторического процесса не только как темпорального феномена, но и как смены состояний общества посредством расширения пространственно-территориального горизонта до нового качественного восприятия (в т. ч. нелинейного свойства истории), объединяющего социокультурный, географический, экономический, политический и иные пространственные уровни. | Кульминация диалектического процесса сплоченности под воздействием власти (в политическом пространстве страны) и идеологической разделенности (в представлениях о будущем времени) общества. Концептуализированное / понимаемое (conceived) несоответствие существующей системы и структуры общества, поддерживаемых властью, представлениям о справедливости, вызывающее необходимость формирования идейно модерных механизмов общественного устройства и контроля, а также соревновательной политики и иной социальной практики в последующее время. Разрушение гражданской, этнической или религиозной идентичности, выраженное в восприятии концептуализированного пространства страны в качестве разрозненного и расчлененного как в географическом и геоэкономическом, так и в социокультурном и политическом плане. | Изменение мировоззренческого смысла и обретение нового социокультурного выражения в представлениях о «обжитом пространстве» (lived space), вызванное нарастанием кризисных явлений и последующими событиями гражданской войны. Временная динамика репрезентации переживаемых событий, характеризуемая смятением общества перед лицом ужасов гражданской войны и социальной / классовой поляризацией, тем не менее, сопряженных с мечтой о «светлом будущем». Необходимость формирования в последующем времени и «новом пространстве» иной общественно-экономической и социально-политической общности в системе модерных властно-идеологических и административно- пространственных координат. | Релятивное пространство-время | Вооруженные столкновения фронтального, локального, партизанского, террористического характера на определенной (как правило, государственной) территории в течение относительно продолжительного времени (не исключая перманентности) между противоборствующими социально-политическими и общественно-экономическими конфликтующими объектами. | Диалектическое отрицание по форме и, одновременная преемственность по содержанию основных общественных и даже государственных институтов, включая народную гвардию, милицию, армию, аппарат управления и т.д.. Сохранение концептуализированного восприятия пространственной целостности государства и общества (социума) и, вместе с тем, понимание глубины территориальной дифференциации социально-экономического развития регионов страны, отягощенной «национальным вопросом». | Ментальный антивоенный протест в общественном сознании по отношению к братоубийственной войне и диалектико-созидательный характер классово-социального конфликта в пределах очерченных сознанием «иных пространств» (counterspaces), предполагающих сглаживание темпоральных особенностей и выравнивание пространственных неоднородностей социально-экономического развития. | Реляционное пространство-время | Проявление амбивалентности гражданской войны как острейшего социального конфликта подвижных в пространстве-времени индивидуальных субъектов, обладающих «двойным сознанием», формирующим антагонистическое восприятие по типу: «враг – друг» («красные» – «белые», Юг – Север США и т.п.). | Борьба личностного пессимизма, отчасти утопизма и эсхатологических ожиданий – с одной стороны, и желания системного переустройства общественных отношений, предполагающих развитие социальных лифтов – с другой. Наличие «аффектного ядра», благодаря которому формируются пространственно-временные привязанности, делающие социальную жизнь более устойчивой и ценностно значимой в условиях гражданской войны. | Понимание «злого жребия», выпавшего на долю нынешнего поколения, и необходимость уберечь потомков от братоубийства посредством разрешения социальных противоречий в свою пользу, ограничиваясь при этом доминированием представлений о личном пространстве как дружественном социально близком и территориально локализованном окружении. |
Примечание: составлено автором на основе обширного исторического и историографического материала по проблематике гражданских войн. Остановимся на двух направлениях, раскрывающих проектную сущность феномена гражданских войн в мировой истории, постулируемых Д. Харви., применительно к предмету нашего исследования. Первое. «Социальные отношения могут быть измерены только посредством производимых ими эффектов» [28. С. 32]. Обострение противоречий, накопившихся в абсолютном пространстве в определенное время, объективно приводят к необходимости «материальной реконструкции» несовершенной мир-системы, что дает скачок социального напряжения. Возникает проблема организации физического пространства людей таким образом, чтобы оно произвело эмоциональный эффект, соответствующий общественным ожиданиям, касающимся того, как это пространство может быть пережито. Возникший в процессе и сконструированный в результате (по итогам) той или иной гражданской войны опыт пространства-времени, как правило, опосредуется репрезентационными формами, интерпретирующими смысл реконструкции времени и места в историческом процессе. Так, представления о времени в народном сознании в период гражданской войны в России начала ХХ в. «… включали в себя и вневременные объекты, таковыми являлись Советская власть и Советская республика, как некие универсальные образования мирового исторического процесса, постоянно присутствующие в человеческом сознании в виде определенных структурных мыслеобразных форм» [21. С. 145]. Массовое представление о пространстве в аналогичных условиях «… предполагало восприятие его не столько как географической категории, сколько как единого поля мировой социальной борьбы, где идет битва за будущее всего человечества и где строгие географические границы стерты глобальным противостоянием, всеобщей битвой за утверждение новой исторической реальности» [22. С. 152]. Второе. «Ясно, что мы не можем понять подвижную территорию, на которой формируются политические субъективности и проходят политические акции, не мысля происходящее в реляционных терминах» [28. С. 19]. Гражданские войны, познаваемые в том или ином пространственно-временном континууме, ограниченном субъективизацией и конкретизацией объектно-предметной области исследования, задают собственные пространственно-временные рамки, где как пространственные объекты (места, расстояния, взаиморасположения) и временные характеристики (линейная и нелинейная хронология) встроены в конфликтный процесс или внутренне присущи ему. Так, отрицание гражданской войны в Древнем Риме было «… сильнее, чем в греческом мире или обществах Нового и Новейшего времени. В отличие от других эпох римляне не оправдывали гражданскую войну "высшими целями" или "идеалами". Все стороны пытались показать, что нарушителем является противник, и представить свои действия как вынужденную защиту» [8. С. 45]. А вот в поиске ответа на проблему понимания феномена гражданской войны в России начала ХХ столетия в оценочных характеристиках современников тех событий исследователи определили этот феномен как закономерное явление «… российской государственности особенно для тех ее переходных этапов, когда противоречия между традиционалистским и рациональным типами сознания российского социума достигали своей кульминации» [4. С. 114]. * * * Диалектическое перемещение через измерение феномена гражданских войн в различных пространственно-временных рамках с использованием проектного исторического подхода создает инсайты, возникающие через обращение к релятивности, амбивалентности, аффективности познания данного феномена в историческом процессе. Хотя «комплексные сценарии» комбинаций, представленные в ячейках приводимой матрицы (как по вертикали, так и по горизонтали), носят скорее суггестивный (воздействующий), нежели дескриптивный (описательный) характер, они способствуют познанию пространственно-временных закономерностей диалектического развития гражданских войн. Именно восприятие указанного исторического феномена с позиции диалектической логики и проектного подхода к историческим явлениям и процессам, имеющим субъектно-системный характер, позволяет не просто созерцать и описывать, а конструировать в пространственно-временном воображении конкретно-исторические объекты социального конфликта в столь острой форме, как братоубийственная война. Пространство и время в их диалектическом понимании как форм движения не усложняют восприятие исторических событий и фактов, исследуемых историками. Диалектическое познание гражданских войн в рамках пространственно-временной матрицы единого исторического процесса позволяет выявить, проанализировать, оценить и синтезировать (субъектно-системно объяснить) множество детерминаций. В этой связи ни одно как из представленных в матрице, так и не освещенных автором в рамках данной статьи партикулярных значений не может быть познано и осмыслено в динамике пространства-времени, будучи изолированным от остальных. Именно диалектическое познание феномена гражданской войны, опирающееся на проектный исторический подход, учитывающий весь комплекс факторов сознательного развития человечества в системе пространственно-временных сочетаний, дает богатый материал и метод для всестороннего общественно-научного исследования любой воспроизводящейся во времени и пространстве общности людей. В условиях «начала конца» глобализации, когда реальностью становится «перманентный конфликт всех со всеми» [5], новое, субъектно-системное «прочтение» диалектического познания гражданских войн посредством проектного подхода к исследованию исторического процесса, объективно переводящее человека как главного субъекта – творца истории на качественно новую ступень восприятия пространства-времени, представляется обдуманной попыткой ответа на вопрос «что ждет нас ?». ЛИТЕРАТУРА Александров М.А., Попов М.В. Пространство – время // Философия и общество, 2018. № 4. DOI: 10.30884/jfio/2018.04.01 Афанасьевский В.Л. Гражданская война: к вопросу о метафизических основаниях // в сб.: Юридическая наука и практика. Альманах науч. трудов. Самарского юрид. ин-та ФСИН России. 2018. Багдасарян, В.Э. Гражданские войны в мировом историческом процессе: факторы воспроизводства конфликта // Вестник Московского гос. областного ун-та. Сер.: История и политические науки. 2018. № 5. DOI: 10.18384/2310-676X-2018-5-12-23 Гришанин П.И. Проблемы понимания феномена гражданской войны в оценочных характеристиках современников // Известия российского гос. педагогического ун-та им. А. И. Герцена. Сер.: История и археология. 2007. № 3 .
Делягин М.Г. Конец эпохи: осторожно, двери открываются! Т.1. Общая теория глобализации. Т.2. Специальная теория глобализации. М.: Книжный мир, 2019. Делягин М.Г. Проектность как новое свойство истории // Свободная мысль, 2020. № 3. Ильенков Э.В. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. М.: Политиздат, 1984. Ипполитов Г.М. Марксизм о гражданских войнах: некоторые мысли об исторических уроках гражданской войны в контексте императивов современности // Креативная экономика и социальные инновации. 2019. Вып. 9. № 1 (26).Фурсов А.И.и др. Di Conspiratione / О заговоре. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2016. - Крылов В.В. Теория формаций; Ин-т Африки РАН. М.: Вост. лит., 1997.
- Ленин В.И. Военная программа пролетарской революции. [Сентябрь 1916 г.] // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М.: Политиздат, 1969. Т. 30.
- Ленин В.И. Письмо И.Ф. Арманд. [6(19) января 1917 г.] // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М.: Политиздат, 1970. Т. 49.
- Ленин В.И. Реферат на тему «Пролетариат и война» 1(14) октября 1914 г. Газетный отчет // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М.: Политиздат, 1969. Т. 26.
Фурсов А.И. Колокола истории. М.: ИНИОН РАН, 1996.
Демченко Т.И. Диалектика и политика войны // Lex russica (Русский закон). 2016. № 5. DOI: 10.17803/1729-5920.2016.114.5.081-104 Егоров А.Б. Война без победителя: феномен гражданской войны в римском сознании // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. 2018. Вып. 18.1. Зарубин А.Г. Феномен гражданской войны // Историческое наследие Крыма. – 2003. – № 2. – Электрон. текстовые дан. Режим доступа: http://a-pesni.org/grvojna/kr/a-fenomen.php (дата обращения: 19.02.2021).
Ирошников М.П., Зеленов М.В., Бранденберг Д., Пивоваров Н.Ю. Некоторые теоретические проблемы изучения истории гражданской войны и варианты их решения в 1930 – 1935 гг. // Новейшая история России. 2018. Т. 8. № 2. DOI: 10.21638/11701/spbu24.2018.214 Корнфорт М. Диалектический материализм. Пер. с англ.; общ. ред. П.Н. Федосеева. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1956.
Лефевр Α. Производство пространства. Пер. с фр. М.: Streike Press, 2015. Маркс К., Энгельс Ф. Гражданская война в Америке // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1959. Т. 15. Румянцева М.Ф. Линейная / нелинейная темпоральность в истории // в сб.: Образы времени и исторические представления: Россия – Восток – Запад. М.: Кругъ, 2010. Семенов А.А., Русанов В.С. Пространственные представления населения России в годы гражданской войны (1917 – 1920 гг.) // Евразийский Союз Ученых. 2014. Вып. VIII. Семенов А.А., Холманский В.И. Представления о времени в сознании народных масс в годы гражданской войны в России (1917 – 1920 гг.) // Евразийский Союз Ученых. 2014. Вып. VIII. Сергеев Г.С. Кризис неолиберального миропорядка сквозь призму ленинской теории империализма. К 150-летию со дня рождения В.И. Ленина // Свободная мысль, 2020. № 5. Стожко Д.К. Гражданская война как политический феномен (к 100-летию начала Гражданской войны в России) // Век глобализации. 2018. № 4. DOI: 10.30884/vglob/2018.04.12 Тлостанова М.В. Пространственно-временная матрица модерности в контексте глобализации // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 2010. № 5.
Харви Д. Пространство как ключевое слово. Пер. с англ. // ТОПОС. 2011. № 1. Adelman J. An Age of Imperial Revolutions. American Historical Review. 2008. Vol. 113. No. 2. Armitage D. Civil Wars: A History of Ideas. New York, 2017. Barnes T.J. A Paper related to everything but more related to local things. Annals of the Association of American geographers. Washington, DC, 2004. Vol. 94. No 2. Harvey D. The condition of postmodernity: An enquiry into the origins of cultural change. Cambridge, Mass.: Blackwell, 1990. Holquist Р. Making War, Forging Revolution: Russia’s Continuum of Crisis, 1914–1921. Cambridge, MA, 2002. Lefebvre H. The production of space. Oxford, OX, UK; Cambridge, Mass. Blackwell, 1991. Sambanis N. What is Civil War? Conceptual and Empirical Complexities of an Operational Definition. The Journal of Conflict Resolution. 2004. Vol. 48. No. 6. Smele J.D. The “Russian” Civil Wars, 1916–1926. Ten Years That Shook the World. Smele. Oxford, 2015. Traverso E. Fire and Blood: The European Civil War; transl. by David Fernbach. London, 2016. Tuan Y.-F. Space and place: The perspective of experience. Minneapolis – Minn. Univ. of Minnesota press, 1977.
[1] Автор позволяет себе заметить «на полях», что теоретическое наследие К. Маркса и Ф. Энгельса не всегда находит комплиментарный отклик в познании сущности гражданских войн, актуализируемого в контексте императивов современности, но, к сожалению, не опирающегося на диалектическую логику [11]. [2] В ограниченном формате статьи позволим себе сослаться лишь на некоторые высказывания В.И. Ленина по интересующей нас проблематике: «Войны вещь архипестрая, разнообразная, сложная. С общим шаблоном подходить нельзя» [16. С. 369]. «Выяснение характера войны является для марксиста необходимой предпосылкою, чтобы решить вопрос о своем к ней отношении» [17. С. 27]. «Кто признает борьбу классов, тот не может не признавать гражданских войн, которые во всяком классовом обществе представляют естественное, при известных обстоятельствах неизбежное продолжение, развитие и обострение классовой борьбы» [15. С. 133]. комментарии - 0
|
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
