1
Швеция и Норвегия - наиболее влиятельные страны Северной Европы, бывшие главы государств из которой уже десятилетие (с 2009 г.) занимают пост генерального секретаря НАТО (2009-2014 гг. – датчанин А. фог Расмуссен, с 2014 г. – норвежец Й. Столтенберг). Срок полномочий последнего истекал осенью 2018 г., но был продлен как минимум до 30 сентября 2022 г. [5]. Он станет вторым по продолжительности (8 лет, после Й. Лунса - 13 лет) своей работы главой НАТО.
До 2009 г. выходцы из Северной Европы ни разу не занимали этой должности – НАТО возглавляли представители западно- и южноевропейских стран-участниц. «Скандинавская эра» пришлась на крайне важный период развития НАТО – разворот практически на 1800.
С начала 1990-х гг., по окончании «первых изданий» «холодной войны»[1], усилия НАТО были перенаправлены со сдерживания «угрозы» с Востока в лице СССР и его союзников по ОВД на конфликтное (кризисное) реагирование вне зоны ответственности Альянса. Географически это означало сосредоточение усилий многонациональных группировок стран-участниц Альянса в нестабильных государствах Азии и Африки и прилегающих акваториях. Это требовало перестройки вооружённых сил: уменьшения преобладавшей дотоле компоненты сил общего назначения, представленных «тяжёлыми», т.е. густо насыщенными тяжёлой бронетехникой и артиллерией частями в пользу наращивания «лёгких» войск или сил кризисного реагирования.
Их главные отличительные черты - большой парк транспортной (наземной, воздушной, морской) техники, позволявшей сразу (а не по частям) перебрасывать весь личный состав на значительные расстояния, а также индивидуальный комплект систем спутниковой навигации и связи у каждого военнослужащего.
С точки зрения позитивных целей перенаправление усилий с обеспечения территориальной обороны (т.е. вдоль периметра зоны ответственности НАТО) на деятельность вовне позволяло обеспечить легальное (решения НАТО или ЕС) и легитимное (на основании резолюций Совета Безопасности ООН) военное присутствие, обычно носящее долгосрочный характер, на глобальном уровне. Тем самым создавались благоприятные условия также для общеполитического и экономического, т.е. стратегического проникновения в различные регионы Азии и Африки, что сопровождалось увеличением влияния государств-членов НАТО.
К негативным целям следует отнести возможность борьбы с угрозами нестабильности (в первую очередь, неконтролируемой миграцией, международным терроризмом и контрабандой, прежде всего оружия и наркотиков) на дальних от стран НАТО рубежах.
Это переориентирование было сопряжено с перестройкой вооружённых сил и структуры военных расходов. Прежде всего, оно влияло на политику как малых и средних государств НАТО, так и крупных, ещё не приобретших реальный суверенитет (вновь объединившаяся Германия). Их вооружённые силы, в отличие от западных держав (США, Англии и Франции), почти не использовались вне зоны ответственности НАТО в годы «первых изданий» «холодной войны».
Швеция, позиционируя себя с 1814 г. в качестве нейтрального, в том числе внеблокового, государства, в годы «первых изданий» «холодной войны» играла несопоставимую со своей скромной ресурсной базой роль в сфере миротворчества.
Официальный Стокгольм задействовал крупные контингенты «голубых касок» из числа национальных вооружённых сил, тесно сочетая это с использованием политико-дипломатического и экономического инструментария, для урегулирования столкновений в зоне арабо-израильского конфликта и особенно в Демократической Республики Конго (ДРК) (в первой половине 1960-х гг.) и на Кипре (в середине – второй половине 1970-х гг.) [15. P. 75-302].
В постбиполярном миропорядке стали расти количество и спектр угроз безопасности для Евро-Атлантического сообщества от нестабильных государств, - но, как ни парадоксально покажется на первый взгляд, удельный вес Швеции в миротворческой сфере стал стремительно сокращаться. Прежде всего, это объяснялось уже отмеченной растущей активностью в данной сфере малых, средних и обладавших ограниченным суверенитетом крупных государств-членов Евро-Атлантического сообщества. Швеция же уже к концу 1990-х гг. превратилась в рядового участника миротворческой деятельности, потеряв свою «исключительность», присущую периоду «холодной войны». Эта характеристика как производная внеблокового статуса являлась значимой в формировании имиджа Швеции как «малой державы».
Для официального Стокгольма это позиционирование было исключительно важно: в результате поражения от России в Великой Северной войне 1700-1721 гг. Швеция выбыла из числа тогдашних ведущих держав, войдя в число «рядовых» государств, но демонстрируя на протяжении всего XVIII в. готовность добиться реванша. Выбор нейтрального статуса после Наполеоновских войн обеспечил длительную эру процветания и благополучия Швеции, не раз поднимая в различных формах вопрос об увеличении её роли и веса на международной арене[2].
Средством компенсации потерь политического веса по окончания «холодной войны» стало сближение Швеции с с Евро-Атлантическом сообществом. В 1995 г. Швеция вошла в состав ЕС, участвуя в развитии его военно-политического потенциала. Ее вооружённые силы активно участвовали в деятельности по миротворчеству в Боснии и Герцеговине (IFOR/SFOR, под эгидой НАТО), Косово (KFOR, также под эгидой Альянса), северных провинциях Афганистана (в составе Международных сил содействия безопасности (МССБ), подчинявшихся ООН, а затем НАТО) [8. P. 80-81]. Первым Верховным представителем в Боснии и Герцеговине, ответственным за контроль над выполнением Дейтонского соглашения (1995) стал шведский дипломат и будущий министр иностранных дел Королевства К. Бильдт. С присоединением к ЕС нейтралитет Швеции стал условным, но она не отказалась от внеблокового статуса, развивая сотрудничество с НАТО де-факто (в т.ч. передавая миротворческие контингенты в оперативное подчинение штабов профильных миссий Альянса, как это было на Балканах и в Афганистане).
Вопреки большинству малых и средних стран-участниц НАТО, Норвегия в годы «первых изданий» «холодной войны» активно использовало своих миротворцев для урегулирования арабо-израильского конфликта (в фазе середины 1950-х гг.), в ДРК (в середине 1960-х гг.) и Ливане (в 1970-е – 1990-е гг.) [16. P. 21]. Именно в Осло стартовала активная фаза урегулирования арабо-израильского конфликта (1993) [16. P. 12-33]. Норвегия приняла участие в операции «Буря в пустыне», выделив затем миротворческие контингенты для операций в Ираке, Кувейте и Сомали (UNOSOM I и UNOSOM II) – наиболее значимых векторах приложения военно-политического «коллективного» Запада в начале 1990-х гг. Она приняла самое активное участие в балканском векторе деятельности НАТО. Так, на начальных фазах операции сил KFOR в Косово в нем было развёрнуто до 1,4 тыс. военнослужащих королевских ВС [7], что является крупным контингентом по норвежским меркам.
В 2000-е гг. ключевым направлением усилий Норвегии стал Афганистан – в составе МССБ были задействованы силы, эквивалентные батальонной тактической группе. Они использовались не только в спокойных северных провинциях (где были сосредоточены контингенты Германии и Швеции), но и в далеких от умиротворения южных и юго-восточных, неся боевые потери. Всего через Афганистан в 2002-2014 гг. прошли 9 тыс. норвежских военных. Официальный Осло был активным донором (в деле предоставления помощи развитию) и разносторонне участвовал в модернизации сил безопасности, лояльных властям в Кабуле [10]. Параллельно Норвегия участвовала в широком спектре миротворческих миссий ООН в в Африке и Латинской Америке, но участие в них носило точечный характер (2-15 военных и гражданских специалистов).
Чем обусловлены отмеченные особенности действий Норвегии вне зоны ответственности НАТО? Во-первых, она традиционно ориентировалась на Швецию, вслед за ней (и часто при взаимной поддержке) участвуя в миротворческой деятельности ещё в годы «первых изданий» «холодной войны», отличаясь этим от большинства малых и средних государств НАТО. Этому способствовали и географические особенности северного фланга Альянса, «ядром» которого в географическом плане выступала именно Норвегия. В отличие от ФРГ или Турции, она не имела протяжённой сухопутной границы со странами Организации Варшавского договора. Значимой была и низкая (по сравнению с современным периодом) милитаризация Арктики. Совокупность этих факторов делала официальный Осло менее зависимым от военной поддержки (особенно постоянной) со стороны западных держав (США, Англии и Франции) по сравнению с ФРГ или Турцией.
Во-вторых, на фоне диверсификации направлений и организаций, под эгидой которых используются норвежские военные, официальный Осло демонстрирует безусловную первоочередность задач НАТО в своей внешней политике. Это подтверждает проведение не только небоевых (к числу которых относится де-юре подавляющее большинство мер по миротворчеству и поддержанию мира), но и точечных боевых акций вне зоны ответственности Альянса.
2
Описанное - лишь одна из причин назначения североевропейских представителей на пост генерального секретаря НАТО. Другая причина – необходимость доведения до конца Й. Столтенбергом (в понимании западного истеблишмента продемонстрировавшим большой управленческий талант политико-военного руководителя) первой и наиболее проблематичной фазы разворота почти на 1800 в развитии и деятельности НАТО. Он отходит от конфликтного (кризисного) регулирования как ключевой задачи, возвращаясь к обеспечению территориальной обороны, т.е. деятельности вдоль периметра восточной границы в зоне ответственности НАТО в Европе, как основному приоритету.
При этом спектр и, главное, масштаб рисков, исходящих из зон нестабильности в Азии и Африке, для европейских членов НАТО не только не уменьшился, но и возрос. Иллюстрациями стали мощные миграционный кризис в ЕС и резкая активизация на его территории сил международного терроризма в 2015-2016 гг., вызванные предшествующими успехами запрещенной в России террористической организации «Исламское государство» в Сирии и Ираке.
Параллельно резко росли усилия европейских государств (притом не только германо-французского тандема, но и Швеции) по урегулированию вооружённого конфликта в Мали, переход которого в «застарелую» фазу чреват повторением угроз, спроецированных из Сирии, но уже с африканского направления.
В этих условиях страны ЕС и НАТО не готовы ослаблять потенциал «лёгких» частей, предназначенных для использования вне зоны ответственности НАТО.
Это означает, что наращивание «тяжёлых» войск, продолжающих играть ключевую роль в обеспечении территориальной обороны, требуют существенного роста военных затрат. В НАТО идут следующие процессы:
– создание полноценной наземной компоненты сил передового развёртывания (СПР; I стратегический эшелон войск НАТО). Так, в 2014-2017 гг. в Восточной Европе на основании решений США и итогов Варшавского саммита блока (8-9 июля 2016 г.) были развёрнуты «тяжёлая» бригада армии США и 4 «тяжёлые» батальонные тактические группы (БТГ), комплектуемые контингентами западно-, центрально- и южноевропейских стран-участниц НАТО [18]. Лишь в 2017 г. две ротные тактические группы Корпуса морской пехоты США были развёрнуты на севере Норвегии (губерния Финнмарк) [1] как часть СПР НАТО. Параллельно усиливаются оперирующие в Балтийском и Средиземном морях и прилегающих акваториях военно-морские (четыре оперативные морские группы, в том числе две контрминные) и воздушные (Миссия по воздушному патрулированию пространства стран Балтии) группировки. Наблюдается также расширение штабов войск (в том числе без подчинённых войск) в Восточной Европе [11, P. 2-4];
– увеличение потенциала сил быстрого реагирования (СБР; II стратегический эшелон войск НАТО). По решению Уэльского саммита НАТО (4-5 сентября 2014 г.) их численность увеличена с 15 до 30 тыс. [17], а в феврале 2015 г. руководителями военных ведомств стран-участниц НАТО был согласован новый рост до 40 тыс. [13]. СБР комплектуются на ротационной основе (обычно на 12 месяцев) преимущественно из контингентов европейских стран-участниц Альянса в рамках 7-летнего цикла (каждый год основную нагрузку принимают 1 крупное или среднее и 2-3 малых государства) [13]. В основном силы СБР проходят боевую подготовку (в т.ч. «сколачивание», крайне важное для многонациональных группировок) либо в отдалённых от зоны ответственности НАТО странах-участницах, либо в глубине территории пограничных государств-членов (особенно Польши и Турции). Ключевая составляющая проверки боеготовности СБР - комбинированные учения, крупнейшими из которых стали Anakonda 2016 в Польше и Германии [6] и Trident Juncture 2018 в Норвегии [14].
– рост военных расходов до не менее 2% ВВП как обязательная планка для всех стран-участниц к 2024 г., что было утверждено на Уэльском саммите НАТО (2014) [17].
Обращает на себя внимание ряд особенностей этих тенденция. Во-первых, хронологически обратная очередность наращивания стратегических эшелонов НАТО – сначала II (СБР, с 2014 г.) и лишь затем I (СПР, в полной мере с 2016 г.). Она обусловлена инертностью «военных машин» большинства стран НАТО. Более лёгкой являлась задача приведения в повышенную готовность и передача под временное (на год) управление штабных структур блока наиболее боеспособных соединений и частей, остающихся в местах постоянного базирования. При этом в 2014/2015 гг. даже эта нагрузка легла в основном лишь на Германию, Нидерланды и Норвегию как ответственных за комплектование СБР. Уже на второй стадии был поставлен вопрос о развёртывании ротационных многонациональных группировок на территории «новых» (вступавших с 1999 г.) стран-участниц НАТО, в основном за счёт небольших контингентов, выделяемых «старыми» государствами-членами. С другой стороны, ряд стран (в первую очередь, из числа континентальных центрально- и западноевропейских стран) выступали за принцип «стратегической сдержанности» в процессе наращивания потенциала НАТО в условиях перехода отношений «коллективного» Запада и России в состояние конфронтации. Отказ от масштабного в пользу дозированного (что отнюдь не означало уменьшение итоговых показателей, но определяло более плавное движение к ним) роста возможностей НАТОа уменьшал риск неконтролируемой эскалации с РФ.
Во-вторых, в 2014-2016 гг. основные усилия были сосредоточены на восточноевропейском направлении, т.е. центре протяжённой границы зоны ответственности НАТО, в то время как флангам – прежде всего, североевропейскому – уделялось меньшее внимание. Причина - алармистские настроения истеблишмента Польши и стран Балтии, постоянно настаивавших на наращивании присутствия группировок НАТО на своей территории. Развёртывание 4 БТГ в них по решению саммита в Варшаве (2016) и стало одной из реакций на эти призывы. Дальнейший рост военного присутствия (даже ротационного, не говоря уже о появлении постоянного) Альянса в регионе станет безусловным и демонстративным нарушением Основополагающего акта Россия – НАТО (1997) – последней страницы правовых отношений, лишь выходящих из состояния «заморозки» в «слегка размороженное». В сравнении с истеблишментом стран Восточной Европы официально декларируемая обеспокоенность руководства Норвегии по поводу «российской угрозы» была существенно ниже. Этому способствовало стремление Норвегии продемонстрировать весомость своих позиций в НАТО, выражаемую в том числе в пролонгации полномочий Й. Столтенберга.
В пользу этого решения свидетельствует и рост противоречиями между членами НАТО, притом не только в латентной, но и открытой формах.
США (а за ними - их ближайшие союзники по НАТО) демонстрируют недовольство низкой долей военных расходов Германии в ВВП и ее растущими амбициями в НАТО. Если в середине 2000-х гг. эти попытки (в частности, при выдвижении Г. Шрёдером проекта реформы НАТО) не сопровождались готовностью Германии нести повышенную военную нагрузку, то сейчас ситуация качественно изменилась. Бундесвер к середине 2030-х гг. планирует в результате наращивания своего потенциала обрести способность играть роль «рамочной нации» в процессе комплектования как СБР (что рассматривается более значимой целью), так и СПР НАТО [19].
Примечательно, что с 1 января 2019 г. на срок в 12 месяцев Германия досрочно (вместо периода 2021/2022 гг., как это планировалось по сложившейся в 2014 г. очередности) совместно с Нидерландами и Норвегией приняла на себя ключевую нагрузку в комплектовании бригады сверхповышенной боевой готовности («острия копья» СБР) [13]. Проблема борьбы Германии и США за лидерство в НАТО проявилась еще при администрации Б. Обамы.
Далеко не случайно генеральным секретарем НАТО не стала У. фон дер Ляйен, почти два срока занимавшая пост министра обороны ФРГ и продвигавшаяся А. Меркель на этот пост (она стала председателем Еврокомиссии).
Назначение британского представителя проблематично в условиях ухудшения отношений Англии с европейскими партнёрами по ЕС, которые одновременно входят в НАТО. Франции также сложно лоббировать назначение своего представителя на высший пост в НАТО с учётом возвращения в военную организацию блока лишь в 2009 г. С учётом финансовых проблем и потребности в военной поддержке для противодействия рискам в Африке главой НАТО не стал выходец из Южной Европы. Пока маловероятным является сценарий назначения генсеком блока представителя Восточной Европы (прежде всего в этом заинтересована Польша) и тем более балканских стран.
3
Продление полномочий Й. Столтенберга обусловлено и вкладом Норвегии, несмотря на её небольшую численность населения (менее 5,3 млн чел.), в деятельность НАТО.
Норвегия в полном объёме участвует в комплектовании сил быстрого реагирования НАТО в рамках своей очередности – в 2014/2015 и 2019 гг. Во втором случае норвежские подразделения образовали компоненту сил специального назначения, а также часть военно-морской компоненты бригады сверхповышенной боевой готовности СБР [10], т.е. закрыли «чувствительные позиции» в их комплектовании в целом.
Участие Норвежского королевства в комплектовании СПР слабее. С одной стороны, ее ВВС трижды (в 2005, 2007 и 2015 гг.) на срок в 6-8 месяцев использовались на ротационной основе в составе Миссии по патрулированию стран Балтии [19]. Параллельно ВМС Королевства предоставляли боевые надводные корабли в состав 1-й постоянной морской и 1-й постоянной контрминной групп Альянса (также на 6-8 месяцев). С другой стороны, Норвегия не стала выделять сухопутные части для комплектования БТГ в Балтии и Польше [13] и тем более в национальном качестве (как США) создавать пункты присутствия своих войск в Восточной Европе. Это обусловлено не только небольшой численностью, но и исключительным фокусированием Норвегии на организации территориальной обороны на своей территории с середины 2010-х гг.
Примечательно, что в годы «первых изданий» «холодной войны» в Норвегии отсутствовали как постоянное, так и ротационное военное присутствие союзников по НАТО. Это ещё раз подчеркивает ее военную самодостаточность в арктической войне. Ситуация поменялась во второй половине 2010-х гг. В силу изменения политики НАТО.
Кроме того, в середине – второй половине 2010-х гг. Россия демонстрирует растущие военные возможности: выброска оперативного военно-воздушного десанта в условиях Крайнего Севера [3], создание цепи автономных военных баз вдоль Северного морского пути, включение в состав СФ новых атомных ПЛ [4]. Усиление борьбы за право на использование ресурсов арктического шельфа (а также биоресурсов СЛО) стало одной из причин роста политико-военного внимания «коллективного» Запада к скандинавскому флангу с 2017-2018 гг.
В 2017 г. США развернули на севере Норвегии – губернии Финнмарк – две ротные тактические группы, переданные в оперативное подчинение бригады «Север» королевских норвежских войск. Это не характерно для США с их традиционным стремлением к преобладающему лидерству. В 2018 г. администрация Д. Трампа приняла решение об удвоении военного присутствия в Финнмарке, причем если в отношении Румынии или Польши подобное решение сопровождалось бы требованиями увеличить военные расходы (в первую очередь, оплачивая расходы на передислокацию, развёртывание и деятельность вновь прибывших частей), то Норвегии министр обороны США выразил признательность (!) [1]. Это иллюстрирует исключительную заинтересованность Белого дома в военной кооперации с Норвегией в Арктике, помимо изменения отношения к России – из-за политических разногласий США с Канадой (из-за стремления к интернационализации Северо-Западного прохода) и Данией (поддержка сепаратистских устремлений инуитов в деле обретения независимости Гренландии), мешающим развитию военно-политической кооперации с этими странами. В этой связи Норвегия приобретает исключительное значение – в том числе, в деле обучения морских пехотинцев США действиям в Арктике.
Показателен и разворот вектора военно-тренировочной деятельности НАТО. После проведённых на территории западных воеводств Польши и восточных земель Германии учений Anakonda 2016 следующие масштабные учения прошли в сентябре 2017 г. в южных и юго-восточных ленах Швеции (Aurora 17). Они позиционировались как военно-тренировочные мероприятия королевской армии в национальном качестве, но в них участвовали контингенты США и Франции [9]. Эти учения показали растущую заинтересованность Швеции в полноценном сотрудничестве с НАТО.
Развитием этой тенденции стало участие шведских военных в крупнейших для постбиполярных реалий (50 тыс. военнослужащих) учениях НАТО Trident Juncture 2018. Проводившиеся в основном в южных губерниях Норвегии и прилегающих акваториях, они одной из главных целей (как и оба предшествующих) имели отработку переброски больших масс войск и техники (в т.ч. наземной) для наращивания группировки на скандинавском фланге НАТО. Второй по численности после США контингент для участия в Trident Juncture 2018 был предоставлен Германией, особое внимание уделившей выстраиванию комбинированной (воздушной и морской) военно-логистической цепочки с Норвегией [12]. Это вновь продемонстрировало растущее внимание к ней с учётом её важного геополитического положения и также является одной из причин пролонгации полномочий Й. Столтенберга.
* * *
В период «первых изданий» «холодной войны» Швеция благодаря своему нейтральному статусу играла более заметную военно-политическую роль по сравнению с Норвегией. В постбиполярном мире это соотношение стало меняться.
Норвегия последовательно поддерживала фокусирование «коллективного» Запада на конфликтном (кризисном) регулировании вне зоны ответственности НАТО и его смену на «сдерживание» России. При этом Норвегия демонстрировала оборонную самодостаточность. Эта линия вкупе с ростом значимости Арктики для Запада обеспечила официальному Осло привилегированное положение в НАТО, которое проявилось в продлении полномочий Й. Столтенберга, заинтересованности США в диалоге в военной сфере, смещении ключевых учений НАТО в Скандинавию.
Относительное ослабление позиций Швеции стало одной из причин более тесной ее кооперации с НАТО. Впрочем, на долгосрочную перспективу, с учётом роста угроз, исходящих от нестабильных государств Азии и Африки и в период «разрядки» отношений «коллективного» Запада с Россией, Швеция обладает возможностями наверстать упущенное, используя внеблоковый статус.
Литература
1. Мэттис поблагодарил Норвегию за готовность разместить у себя 700 морпехов США. 2018. – https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/5374440 (дата обращения 30.07.2019).
2. В НАТО заявили об участии 16 стран в ротации сил в Восточной Европе. 26.10.2016. –http://www.rbc.ru/politics/26/10/2016/581105489a7947ab15d62082 (дата обращения 30.07.2019).
3. Российские десантники проведут масштабные учения в Арктике в 2016 году. 30.11.2015. – http://ria.ru/20151130/1332498189.html(дата обращения 30.07.2019).
4. Россия развернула глубоководную дивизию в Арктике. 10.04.2018. – http://iz.ru/730342/2018-04-10/rossiia-razvernula-glubokovodnuiu-diviziiu-v-arktike (дата обращения 30.07.2019).
5. Столтенберг останется генсеком НАТО на новый срок. 28.03.2019. – https://www.rbc.ru/politics/28/03/2019/5c9cecb99a7947441bf366c6 (дата обращения 30.07.2019).
6. ,,Anakonda 2016,,: starkes Signal oder unnötige Provokation? 2016. – www.bundeswehr-journal.de/anakonda-2016-starkes-signal-oder-unnoetige-provokation/ (дата обращения 30.07.2019).
7. Balkans. The Norwegian Armed Forces have played an active part in stabilizing the Balkans since 1990-s. 21.03.2016. – https://forsvaret.no/en/exercise-and-operations/operations/balkans(дата обращения 30.07.2019).
8. The Bundeswehr on Operations: Publication to Mark the 15th Anniversary of the First Parliamentary Mandate for Armed Bundeswehr Missions Abroad. – Berlin: Federal Ministry of Defense, 2009. – 120 P.
10. A good ally: Norway in Afghanistan. 10.06.2016. – https://www.cmi.no/news/1711-a-good-ally-norway-in-afghanistan(дата обращения 30.07.2019).
11. Kamp K.-H. Der NATO-Gipfel von Warschau Sieben zu erwartende Botschaften // Bundesakademie für Sicherheitspolitik. Arbeitspapier Sicherheitspolitik. 2016. № 18. 4 S.
12. NATO Air Policing. 2019. – https://ac.nato.int/page5931922/-nato-air-policing (дата обращения 30.07.2019).
13. NATO Response Force (NRF) Fact Sheet. 1.01.2019. – https://jfcbs.nato.int/page5725819/nato-pesponse-force-nrf-fact-sheet (дата обращения 30.07.2019).
15. Tullberg A. ‘We are in Congo now’. Sweden and the Trinity of Peacekeeping during the Congo Crisis 1960-1964. Lund: Lund University, 2012. 309 P.
16. Waage H. H. ‘Norwegians? Who needs Norwegians?’ Explaining the Oslo Back Channel: Norway`s Political Past in the Middle East. Oslo: Institutt for fredsforskning, 2000. 77 P.
17. Wales Summit Declaration. 4-5 September 2014. – https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_112964.htm (дата обращения 30.07.2019).
18. Warsaw Summit Communiqué. 8-9 July 2016. – https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_133169.htm (дата обращения 30.07.2019).
[1] Под «первым изданиями» «холодной войны» понимается временной отрезок 1946-1990 гг., характеризующийся противостоянием Запада (с лидерством США) и Востока (во главе с СССР) и разделяющийся на 5 основных хронологических фаз. Это 1946-1958 гг., 1959 - конец 1960-х гг., конец 1960-х – 1979 гг., 1979-1985 гг. и 1986-1990 гг. – Прим. авт.
[2] Первая попытка отхода от нейтрального статуса - заключение Шведским королевством «Ноябрьского трактата» (1855) о присоединении в ходе Крымской войны к антироссийской коалиции Франции – Англии – Сардинии и Турции. Его положения не были реализованы лишь из-за прекращения боевых действий с весны 1856 г. Затем следует отметить тесную кооперацию Швеции и Третьего рейха в конце 1930-х – 1944 гг., когда по ее территории активно перевозились его войска и военные грузы, а сама она выступало поставщиком железной руды, крайне важной для Германии. – Прим. авт.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
<a href="https://aldactonefast.com/">aldactone spironolactone</a>
[url=https://aldactonefast.com/ ]aldactone spironolactone [/url]
https://aldactonefast.com - aldactone
<a href="https://allegrax.com/">fexofenadine hydrochloride</a>
[url=https://allegrax.com/ ]side effects for fexofenadine [/url]
https://allegrax.com - fexofenadine 180 mg
<a href="https://fastcymbalta.com/">cymbalta reviews</a>
[url=https://fastcymbalta.com/ ]duloxetine side effects [/url]
https://fastcymbalta.com - side effects for cymbalta