Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23818
|
Официальные извинения
970
99037
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
238
80419
Устойчивому развитию нет разумной альтернативы 26
18457
Ответом на вызов общество решает вставшую перед ним задачу, чем переводит себя в более высокое и более совершенное с точки зрения усложнения структуры состояние. Арнольд Тойнби
Драматическое ухудшение международной обстановки придало особый смысл событию, которое прошло почти незамеченным российскими средствами массовой информации: 25 сентября 2015 года Саммит представителей всех государств-членов ООН одобрил программу целей устойчивого развития на предстоящие годы, чтобы ответить на новые, судьбоносные для человечества вызовы. Понятие «устойчивое развитие», вошедшее в употребление, принято у нас за неимением более точного семантического эквивалента английского термина sustainabledevelopment; оно не вполне адекватно смыслу оригинала, акцент в котором делается на допустимом, приемлемом, жизнеспособном развитии. Но, так или иначе, именно в означенный период стало вполне очевидным: антропогенное воздействие на природную среду (складывающееся как производное численности населения, потребления на душу населения и побочного ущерба от материального производства) нарастает по экспоненте. Любые экспоненциальные процессы предельны. Неограниченный рост в ограниченной и невоспроизводимой среде невозможен. Воздействие человека на внешнюю природу превысило тот порог, за которым нарушается естественный механизм ее саморегуляции и самовосстановления. Человечество оказалось в ситуации, которую образно характеризуют как «синдром динозавра» [15. P. 141]. Появилась необходимость переосмыслить, переопределить задачи общественного развития. Альтернатива была сформулирована так: это «такое развитие, которое учитывает потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности» [3. С. 11, 50]. Другими словами, речь идет о таком развитии общества, которое не подрывает природные (биосферные) условия существования человечества. Социальное развитие получило тем самым новую, более широкую трактовку, включив проблематику отношений в системе «человек-природа». Переосмысление понятия «развитие» привело к более четкому различению «роста» как преимущественно количественных изменений и «развития» – как изменений качественных. Более полное раскрытие идея устойчивого развития получила в основном документе 2-й Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992) «Повестка дня на XXI век». Документ этот в свое время подвергся критике с разных сторон, и критике во многом справедливой. В частности, за одностороннее упование на рынок, на либерализацию торговли (дань неолиберализму), за то, что решение экологических проблем связывалось преимущественно с использованием «традиционных» экономических и технологических рецептов. В дальнейшем концепция устойчивого развития проделала значительную эволюцию. Так, уже в докладе Независимой комиссии по народонаселению и качеству жизни («Забота о будущем», 1996) в понятие устойчивости были введены важные определения критериев устойчивого качества жизни, устойчивого потребления и устойчивого производства. Вопрос о месте и роли рынка является ключевым с точки зрения возможности новой парадигмы развития. Адепты неолиберализма немало потрудились над мифологизацией роли рыночных институтов. В общественное сознание настойчиво внедрялся стереотип «свободного рынка», представление о том, что свободная конкуренция наилучшим образом служит благу всех и каждого, что законодателем рынка является «его величество потребитель», получающий максимальную «свободу выбора», а экономический рост сам собою ведет к повышению жизненного стандарта и т.п. Действительность оказалась иной. Доминирующая роль институтов рынка все больше вступала в противоречие с задачами общественного развития. И понятно почему: у рыночных стимулов ограниченный горизонт, они не ориентируют на инвестиции в будущее – в здоровье и образование граждан, в сбережение природных ресурсов и защиту окружающей среды. Показатели рыночного успеха не дают адекватного отражения все более значимых новых измерений качества жизни, они скорее вводят в заблуждение там, где речь должна идти об общем благе граждан в долгосрочной перспективе. Экономику можно считать устойчивой (в смысле sustainability) при условии минимизации расходования не возобновляемых природных ресурсов, их замещения возобновляемыми и восстановления последних до уровня, необходимого для биосферной устойчивости. Стихийное функционирование рынков не отвечает этому условию, оно не способно дать сознательный расчет экологических и иных побочных издержек экономического роста. Речь идет о ценностных установках, которые могут быть внесены лишь извне рыночной системы. Подчинить функционирование рыночной экономики критериям устойчивого развития, «приручить» рыночные силы – в этом одна из главных проблем современности. Говорить о глобальном экологическом кризисе – не значит обвинять человечество в «злонамеренности», как это делают некоторые. Речь идет о том, что на определенной стадии социально-экономического развития совокупные результаты хозяйственной деятельности множества людей приводят к непредвиденным последствиям, которых никто в отдельности не желал. Логическим выводом отсюда является положение, известное как «теорема Эрроу»: коллективный выбор не сводится к сумме индивидуальных предпочтений, а значит, требует самоограничения – навязанного или добровольного («невозможно сведение индивидуальных функций полезности группы независимых и равноправных лиц в общую функцию полезности этой группы») [13. С. 130]. Осознание этого в обществе – долгий и трудный путь. Потому что здесь затрагиваются глубинные основы человеческой психологии, вековые традиции и привычки, частные интересы – будь то личные, групповые или национальные. В новых условиях на место культивируемой богатыми странами Запада озабоченности непрерывным ростом потребления, в чем-то далеко выходящего за пределы необходимых и разумных жизненных потребностей, должна прийти этика самоограничения, этика умеренности, достаточности и ответственности. Исследователи констатируют некоторые признаки формирования новой ценностной парадигмы, новой культуры потребления, но поворот такого масштаба сам по себе не произойдет. Устойчивое развитие – это направляемое развитие. Направляемое не столько директивно, сколько обусловленными императивом устойчивости правилами, правовыми нормами, действующими в качестве элементов саморегулирования, самоуправления – подобно тому, как регулируется современное дорожное движение, требующее от его участников соблюдения правил вождения и указаний дорожных знаков, без чего дорожное движение было бы невозможно. * * * Неудивительно, что у концепции устойчивого развития оказалась сложная судьба. Получив сначала широкое признание в мире и одобрение ООН, она вскоре стала терять привлекательность в глазах сильных мира сего, увлекшихся перспективами рыночной глобализации, которые открыла информационно-коммуникационная революция. На Западе многие усмотрели в принципе устойчивого развития угрозу достигнутым там высоким потребительским стандартам, в развивающихся странах – препятствие для экономического роста и преодоления бедности. Формальное признание принципа устойчивого развития сопровождалось выхолащиванием этой идеи, подменой ее требованием «устойчивого роста». Явное и неявное сопротивление исходило с разных сторон – от политиков, озабоченных текущими задачами дня или ближайшими выборами; от консервативных кругов, убежденных в способности «свободного рынка» решить все проблемы; от тех, кто усмотрел в концепции устойчивого развития угрозу свободе личности, «социалистическую» опасность; от некоторых ученых, превратно трактующих устойчивое развитие как «насаждение устойчивости», способное якобы подавить естественное развитие, и уверенных в том, что законы биосферной эволюции сами по себе гарантируют социальный прогресс, и т.п. Есть и те, кому кажется, что роль антропогенного фактора преувеличивается, что нет пока достаточных доказательств серьезности угрозы, и поэтому с принятием предлагаемых мер не следует торопиться. Но надо понимать: речь идет об инерционных процессах, последствия которых в полной мере скажутся через десятилетия. И когда появятся предполагаемые «окончательные» данные (на самом деле они уже есть!), то слишком поздно будет что-то предпринимать. Поэтому в любом случае сохраняет свое значение принцип предосторожности. Он требует исходить из вероятности худшего варианта. В ситуации неопределенности «алармизм», в котором часто упрекают защитников окружающей среды, предпочтительней самоуспокоенности. Можно встретить еще одно возражение: концепция устойчивого развития будто бы не оправдала себя, она «не работает». Возражение несостоятельное. Речь идет о долгосрочной цели, решаемой лишь в вековом масштабе. Силы сопротивления велики, и потребуются настойчивые, целеустремленные усилия нескольких поколений, чтобы достичь желаемого результата. Показательно: когда вместо отрицаемого принципа устойчивого развития предлагают «начать разработку новой концепции», то оказывается, что под «новым» имеются в виду все те же требования, что входят в понятие устойчивого развития [11. С. 12]. Работает или не работает концепция устойчивого развития? Ответ на этот вопрос не может быть однозначным. На разных уровнях ситуация выглядит по-разному. На глобальном уровне есть важные соглашения, но они соблюдаются не всегда и не всеми государствами, часто оставаясь лишь декларациями о намерениях. На национальном уровне принимаются те или иные меры для защиты окружающей среды, но большинство правительств оказалось не готово полностью принять выводы, вытекающие из принципа устойчивого развития. Есть еще средний уровень – муниципальные власти, отраслевые структуры, корпорации, осуществляющие свои локальные экологические проекты. Наконец, есть уровень community – местные общины, группы энтузиастов, неправительственные организации, деятельность которых менее заметна, но очень важна. Все это – свидетельства того, что практические результаты возможны и концепция может работать. * * * В России концепция устойчивого развития встретила неоднозначное отношение. У кого-то она вызвала подозрения в том, что служит прежде всего интересам Запада и противоречит российским национальным интересам. Под флагом заботы о сохранении окружающей среды, заявляли критики, России пытаются навязать обязательства, которые ограничат ее экономическое развитие. Или даже хотят добиться сокращения в несколько раз российского населения. Некоторые комментаторы, подхватывая эти абсурдные домыслы, заявляли, что требования и цели устойчивого развития служат всего лишь орудием экспансии ТНК, идеологическим прикрытием этой экспансии. Тем не менее, российские власти посчитали нужным формально отреагировать на рекомендации ООН. Президент Ельцин утвердил «Основные положения государственной стратегии Российской Федерации по окружающей среде и обеспечению устойчивого развития» (февраль 1994 года). Спустя два года была утверждена «Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» (апрель 1996 года). В развитие этих документов Министерство экономики разработало проект государственной стратегии устойчивого развития Российской Федерации (декабрь 1997 года). Проект подвергся серьезной критике со стороны видных российских ученых, указавших на его бессодержательность, и был направлен на доработку, надолго застряв в ведомственных кабинетах. Спустя еще три года Государственная Дума создала Комиссию по проблемам устойчивого развития, которая, после организованных ею парламентских слушаний, образовала Рабочую группу для доработки проекта стратегии. К этой работе были привлечены многие известные ученые Российской Академии наук и других научных учреждений. В конце 2001 года Комиссия представила разработанное ими комплексное исследование научных основ стратегии устойчивого развития России [6]. Предполагалось, что этот документ станет основой для доклада Президента В. В. Путина на саммите ООН по устойчивому развитию в Йоханнесбурге (2002). Но этого не случилось. На самом деле тема устойчивого развития в тот период вовсе не интересовала власти. Рекомендации ученых остались невостребованными. Предложение о создании Национального комитета по устойчивому развитию не встретило понимания. Причина простая: в экономической политике доминировала продиктованная рыночными установками экспортно-сырьевая направленность, что никак не коррелировало с требованиями устойчивого развития. Между тем проблемы с защитой окружающей среды приобретали в России все более острый характер. Выбросы вредных веществ в атмосферу от стационарных источников с 1999 по 2006 год возросли больше чем на 10 процентов, а от автотранспорта – больше чем на 30 процентов. К 2008 году было накоплено около 80 миллиардов тонн отходов производства и потребления, и эта цифра продолжала расти [12]. Огромных масштабов достиг сброс сточных вод в водоемы – 55,6 миллиарда кубометров в 2000 году, 45,5 миллиарда кубометров в 2010-м [10. C. 67, 68]. Миллионы россиян в крупных промышленных центрах живут в неблагополучной экологической обстановке. Тревожное положение складывалось в связи с климатическими изменениями. По данным Росгидромета, в России уровень потепления выше среднемирового; за 1907-2006 годы оно составило 1,29 градуса Цельсия– при 0,74 для всей планеты. Причем повышение приземной температуры в основном пришлось на последние 30 лет (1976 – 2006) [7]. По прогнозам, к середине XXI века увеличение среднегодовой приземной температуры на территории России может достичь 2,6 (+/– 0,7) градуса Цельсия – больше, чем на всей планете [7. С. 15]. Особая проблема для России состоит в том, что две трети ее территории приходятся на зону вечной мерзлоты. Подтаивание ее верхнего слоя угрожает северным городам, трубопроводам, теплотрассам и другим коммуникациям. Темпы потепления в высоких широтах выше, чем в среднем по стране. По прогнозам, на большей части территории Сибири и Дальнего Востока температура к концу столетия может повыситься на 4-5 градусов, а на Крайнем Севере – на 5-6 градусов. Это привело бы там к огромным выбросам метана в атмосферу и тем самым к экологической катастрофе не только регионального, но мирового масштаба. Изменение климата сопровождается более частыми и более масштабными природными катаклизмами. В 2010 году, когда страна испытала тяжелейшие последствия аномальной жары, пожаров и смога, на территории РФ было зарегистрировано в целом более 900 опасных природных явлений (шквальные ветры, ливни и наводнения, засухи и пожары), из которых 467 нанесли значительный ущерб экономике и жизнедеятельности населения. Это наибольшие значения за все предыдущие 20 лет [9. С. 65]. Все это служило достаточно серьезными аргументами за то, чтобы экологическая модернизация стала одним из главных приоритетов российской внутренней политики. Об этом много говорилось, в том числе в официальных документах, но практически делалось мало. Можно напомнить, что в период перестройки, в условиях подъема в стране экологического движения, был создан Государственный комитет по охране природы, который под разными названиями просуществовал как самостоятельный орган до мая 2000 года. Он был наделен контрольно-надзорными функциями и многое делал, но эта деятельность не вписывалась в экспортно-сырьевую направленность экономики и не отвечала интересам новых собственников, стремившихся к бесконтрольной эксплуатации природных ресурсов. В 2000 году, став Президентом, В.В.Путин упразднил Государственный комитет России по охране окружающей среды, а также Рослесхоз, Госкомзем, Госкомитет по водному хозяйству, то есть те ведомства, которые призваны были обеспечивать вневедомственный надзор в сфере природопользования. Их функции были переданы Министерству природных ресурсов, то есть ведомству, отвечающему за хозяйственную эксплуатацию природных ресурсов (Указ № 867 от 17 мая 2000 года). Правда, позже к его названию было добавлено: «и экологии». Важным шагом вперед могло бы стать принятие в 2009 году «Климатической доктрины Российской Федерации». Это серьезный, взвешенный документ, опиравшийся на исследования Росгидромета, подтвердившие антропогенную природу наблюдаемого глобального потепления. Как подчеркивалось в докладе Росгидромета о последствиях изменений климата для России, это не только научная проблема, но и проблема политического выбора. Авторы доклада указывали на приоритетность этой проблемы в политике Российской Федерации как одного из факторов национальной безопасности. Но глобальное соглашение по климату в тот период не состоялось, и открывшийся перед Россией шанс для масштабного внедрения энергоэффективных и низкоэмиссионных технологий, для “зеленого” экономического роста и “зеленых” инвестиций не был использован. Не были использованы и открытые Киотским протоколом (ратифицированным Россией в 2004 году) выгоды, связанные с возможностью продажи квот на выбросы парниковых газов. Если на Западе, несмотря на увлечение политиков неолиберальной рыночной догмой, тема защиты окружающей среды все больше смещалась в центр публичного дискурса и публичной политики, то в России процесс развернулся в обратном направлении [14. С. 80]. Кратковременный подъем «зеленого» движения в годы перестройки сменился затем его упадком, вынужденным переходом экологических организаций в режим выживания. Среда для деятельности «зеленых» становилась все менее благоприятной. Не без участия некоторых представителей власти, крупного бизнеса и средств массовой информации деятельность экологов стали воспринимать как препятствие для экономического роста, а их самих как чуть ли не «агентов влияния» Запада. Ученым-экологам стали приписывать создание «хорошо оплаченных» заказных «страшилок» (прямо называя таковыми изменение климата, истощение озонного слоя, инфекционные пандемии), намеренное развязывание «апокалиптической истерии». Говорили об экофобии как «болезни», присущей российской интеллигенции, об «экологическом рэкете», даже об «экологическом терроризме». Намекали на огромные средства, получаемые будто бы защитниками окружающей среды. За этими инвективами явно или неявно проступал «меркантильный» мотив: «нам» экологические ограничения «невыгодны», они нам «не по карману» и т.п. Особенно показательно обострение антиэкологического синдрома в связи с феноменом глобального потепления. Первой реакцией было: если для кого-то это и угроза, то для России «шанс», поскольку открывается будто бы возможность повышения продуктивности сельского хозяйства, уменьшения энергоемкости производства и жизнеобеспечения, особенно в северных и восточных районах страны. Поэтому России всемирная борьба с глобальным потеплением не нужна. А «искусственно подогреваемое» возмущение общественности преследует своей целью «освоение средств», выделяемых на борьбу с «мнимыми проблемами» [5]. В серьезных изданиях можно было встретить и такое утверждение: устойчивое развитие и «вся эта современная экологическая идеология чаще всего лишь экологическая мифология или, хуже того, экологическая демагогия» [2]. Если бы это было только частное мнение тех или иных журналистов и публицистов! Но это не так. Оно отражало позицию определенных кругов, представляющих интересы энергетического комплекса. Их эксперты в свое время подвергли нападкам и Климатическую доктрину, утверждая, будто она грозит России «катастрофой». В разрабатываемых и реализуемых на Западе проектах использования альтернативных источников энергии стали усматривать стремление ущемить интересы российских топливных компаний, ограничить их доступ на рынки других стран. В нулевые годы, несмотря на начавшийся экономический подъем, к решению проблем экологической модернизации (на которую вновь было обращено внимание) в России так и не приступили. Процессы в этой области по-прежнему шли скорее в противоположном направлении. Что-то на разных уровнях – федеральном, региональном, местном, конечно, делалось, но этого было абсолютно недостаточно. Инвестиции в основной капитал, направляемые на охрану окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов, были крайне малы, выделялись неравномерно, а их доля по отношению к ВВП за 2000-2012 годы сократилась с 0,3 до 0,2 процента [10. С. 32, 71]. Ввод в действие мощностей по охране водных ресурсов и атмосферного воздуха от загрязнения снизился в разы. Станций для очистки сточных вод за 2005 – 2010 годы ежегодно вводилось в среднем на 0,9 миллиона кубометровводы в сутки по сравнению с 2 миллионами кубометровв 1990 году и 5,3 миллиона кубометровв 1980 году. Так же обстояло дело с системами оборотного водоснабжения – за 2005 – 2010 годы в среднем ежегодно вводились мощности на 1,4 миллиона кубометров воды в сутки против 8,4 миллиона кубометровв 1990 году и 13,1 миллиона кубометровв 1980 году. Что касается установок для улавливания и обезвреживания вредных веществ из отходящих газов, то за 2005 – 2010 годы их вводилось в среднем на 5 миллионов кубометровгаза в час, тогда как в 1990 году – на 16,4 миллиона кубометров, а в 1980-м – на 18,4 миллиона кубометров [9. С. 72]. Может быть, сокращение ввода мощностей по охране окружающей среды было оправдано снижением потребности в этом? Ухудшение состояния окружающей среды говорит против такого предположения. К концу нулевых на территории России были выявлены, как сообщило на своем сайте Минприроды, 40974 несанкционированные свалки твердых бытовых отходов на общей площади 13151 гектар! С августа 2011 года удалось ликвидировать почти 28 тысяч таких свалок. * * * Лишь в последние два-три года появились признаки того, что российские власти решили, по-видимому, вернуть в политику принципы устойчивого развития и на деле заняться вопросами экологической модернизации. Побудили к этому не в последнюю очередь все более очевидные угрожающие последствия климатических изменений, а также необходимость занять более определенную позицию на ведущихся переговорах о новом международном соглашении по климату. В декабре 2012 года при Администрации Президента РФ была образована Межведомственная группа по вопросам, связанным с изменением климата и обеспечением устойчивого развития (таково ее официальное название). Результатом обсуждений в этой группе стал ряд важных решений, касающихся участия России в международных усилиях по смягчению последствий изменений климата и адаптации к ним. В частности, в сентябре 2013 года указом Президента В.В.Путина была определена внутренняя национальная цель сокращения объема выбросов парниковых газов к 2020 году на 25 процентов относительно уровня 1990 года. Представитель Президента России по вопросам климата А. Бедрицкий (бывший глава Росгидромета), выступая в Лиме на 20-й сессии Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (декабрь 2014 года), сообщил, что Россия планирует в качестве долгосрочной цели ограничить к 2030 году выбросы парниковых газов до уровня 70–75 процентов от показателей 1990 года. Он подтвердил готовность России оказывать финансовое содействие климатическим проектам развивающихся стран и стран с переходной экономикой, в том числе в СНГ. Законодательно утверждены новые экологические стандарты. Намечены меры по стимулированию внедрения наилучших доступных технологий, необходимых для продвижения экологической модернизации. Минприроды приступило к подготовке справочников по наилучшим технологиям. На базе справочников будут подготовлены планы по модернизации 160 предприятий в 26 отраслях народного хозяйства. Речь идет о предприятиях, на которые приходится до 60 процентов загрязнений, в том числе таких, как «Норильский никель», Магнитогорский металлургический комбинат, предприятия цветной металлургии в Красноярске, водоканалы ряда городов, где необходимо создавать масштабные очистные сооружения и т.п. Увы, к реализации этих планов предполагается приступить лишь в 2019 году. Решение давно назревшей задачи перехода на современные экологические стандарты означало бы пусть и скромный, но все же шаг вперед в направлении реализации принципов устойчивого развития. Хотя Россия отстает в этом отношении от промышленно развитых стран Запада, у нее есть и определенные преимущества. В 90-е годы, вследствие упадка промышленного производства, антропогенные выбросы в атмосферу заметно сократились, а в первом десятилетии XXI века возвращение к экономическому росту было достигнуто без их заметного увеличения. Тем не менее, сохранение тенденции снижения выбросов в будущем требует дополнительных мер по стимулированию перехода к низкоуглеродной, «зеленой» экономике. Насколько успешными будут эти меры, во многом зависит, конечно, от международной обстановки и обусловленных ею экономических возможностей. * * * Разразившийся осенью 2008 года первый масштабный кризис эпохи глобализации не без оснований был воспринят в мировом сообществе как еще одно подтверждение исчерпанности того типа развития, который на протяжении десятилетий навязывался миру по неолиберальным рецептам. Истоки кризиса – в своеволии рыночных сил, в безграничных возможностях использования денежных инструментов для финансовых спекуляций, в алчности и безответственности топ-менеджеров крупнейших банковских корпораций. Необходимость реформирования, перестройки мировой экономической и финансовой системы получила широкое признание. В условиях обострения кризисных процессов мировое сообщество оказалось перед необходимостью заново сформулировать цели развития на перспективу. В 2000 году Генеральная ассамблея ООН, проходившая на уровне глав государств и правительств, определила Цели тысячелетия в области развития до 2015 года. В качестве ближайших задач намечалось к 2015 году сократить вдвое долю мирового населения, живущего в крайней бедности, и вдвое же – долю людей, страдающих от голода. Первую задачу удалось выполнить, сократилась и доля голодающих, но до ликвидации нищеты и голода еще далеко. Между тем к нерешенным старым проблемам прибавляются новые глобальные вызовы. Растущая в мире обеспокоенность складывающейся ситуацией отразилась в работе Конференции ООН по устойчивому развитию «Рио+20» (июнь 2012 года), проходившей с участием многих глав государств и правительств. В принятом Конференцией программном документе «Будущее, которого мы хотим», подчеркнута необходимость дальнейшего продвижения идеи устойчивого развития «на всех уровнях», интеграции его экономической, социальной и экологической составляющих и учета их взаимосвязи, для достижения целей устойчивого развития на всех его направлениях [1]. Конференции был представлен экспертный доклад, посвященный оценке реального богатства большой группы стран (это большинство населения мира), предпринятой с целью конкретизации перспектив устойчивого развития [16]. Переплетение экономического, социального и экологического кризисов последних десятилетий, говорилось в докладе, заставляет политических деятелей, лидеров бизнеса и гражданского общества, да и широкую публику задаться вопросом: является ли доминирующая в мире модель развития устойчивой с точки зрения человеческого благополучия? Все больше сомнений вызывает нацеленность на материальное богатство и экономический рост как ключевые якобы факторы благополучия. Но это не единственные факторы, и они не должны рассматриваться как самоцель. Не менее важны социальные и экологические факторы – такие, как образование, здоровье, чистый воздух, чистая вода и, среди прочего, важные для душевного здоровья природные ландшафты. В фокусе стремления к устойчивому развитию должно быть благополучие человека – такова исходная установка доклада. При каких условиях можно его обеспечить сегодня и в будущем? Что нужно, чтобы сохранить эти условия в интересах будущих поколений? Происходит ли какое-то движение в сторону устойчивого развития, и можно ли и каким образом это установить? По мнению авторов доклада, помочь найти ответ на эти вопросы может усовершенствованная ими методика количественной оценки всего национального богатства, во всех его элементах, а также анализ тенденций их изменения на протяжении почти двух десятилетий (1990-2008 годы). В большинстве стран, которые стали объектом исследования, оцениваемый (в том числе в расчете на душу населения) природный капитал в последние десятилетия сократился – при одновременном росте ВВП! Это тревожный симптом. Зафиксированное данным исследованием «проедание ресурсов» и их оскудение подтверждает выводы о превышении хозяйственной емкости природной среды, сделанные ранее другими учеными с использованием других методов. Таким образом, есть все основания считать доминирующий в мире тип экономического развития неустойчивым (unsustainable). Авторы доклада предостерегают: то, что обещает выгоду в краткосрочном плане, может обернуться бедствием в долгосрочной перспективе. Богатым – будь то в богатых странах или в бедных – следует изменить поведение, ограничить свои материальные притязания во имя сбережения ограниченных земных ресурсов. Правительствам при планировании стратегии развития следует перейти от системы учета потока доходов (ВВП), не дающей адекватного представления о динамике общественного благосостояния, к показателям реального богатства, учитывая все его компоненты и их взаимозависимость. В своем послании «Путь к достойной жизни: повестка дня на период после 2015 года», обращенном к лидерам стран-членов ООН (декабрь 2014 года), Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун призвал их четко сформулировать цели устойчивого развития на следующие 15 лет – до 2030 года. Отвечая на этот призыв, главы государств, правительств и другие представители всех государств-членов ООН на Саммите в штаб-квартире Организации в Нью-Йорке в конце сентября 2015 года одобрили итоговый документ под названием «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года». В этом новом масштабном плане действий определены 17 целей и 169 задач, решение которых должно вывести мир на траекторию устойчивого развития, создать условия для более безопасного, более благополучного и более справедливого будущего для всех людей на планете. * * * Среди ключевых проблем, которые мировому сообществу предстоит решать в предстоящие годы – проблема смягчения последствий глобального потепления. Они уже сейчас весьма ощутимы. Ущерб от опасных природных явлений за 2002-2013 годы оценивается в размере 156 миллиардов долларов, но есть и более высокая оценка – 184 миллиарда долларов. Самое поразительное заключается в том, что эти оценки в 13-15 раз превышают аналогичные показатели за период 1970-1979 годов. По сравнению с 1970 годом количество пострадавших от природных бедствий в 2000-2009 годах увеличилось в 4,5 раза, достигнув 220 миллионов. Всего за 1970-2013 годы природные катастрофы унесли 4,5 миллиона жизней, а пострадало более 4 миллиардов человек [8]. Исследование Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) привели к выводу: при нынешних темпах роста эмиссии парниковых газов приземная температура по сравнению с доиндустриальной эпохой может повыситься к концу столетия на 3,7-4,8 градуса Цельсия или больше, что грозит человечеству еще большими бедствиями – более частыми природными катаклизмами, сокращением производства продовольствия и распространением массового голода, обострением конфликтов за доступ к ресурсам, а, следовательно, вероятностью войн за территории и ресурсы. Чтобы избежать этого, необходимо удержать рост температуры в пределах 2 градусов Цельсия или меньше. А это предполагает глубокую декарбонизацию мировой энергосистемы, решительный переход от использования ископаемого углеродного топлива к возобновляемым источникам энергии. Благодаря техническому прогрессу наращивание генерирующих мощностей возобновляемых источников энергии в последние годы заметно ускорились. Только в 2014 году их ввод увеличился в США на 37 процентов, в Китае на 68 процентов, в Европе на 72 процента. Общий годовой объем инвестиций в возобновляемые источники энергии во всем мире оценивают в 600 миллиардов долларов [4]. Перспективы перехода в ближайшие десятилетия к безуглеродной энергетике становятся все более реальными. Растет уверенность в том, что альтернативная энергетика, решая задачу смягчения последствий глобального потепления, открывает одновременно новые возможности экономического роста. А это и новые возможности для частного бизнеса. Многие страны Европы значительно продвинулись по пути внедрения коммерческого и общественного электротранспорта. Стоимость активов автомобильной компании «Тесла» (США), специализирующейся на производстве электромобилей, выросла за два года на 660 процентов [4]. Продвижение в этом направлении требует активной поддержки со стороны правительств. Выводы опубликованного в ноябре 2014 года очередного, пятого по счету доклада МГЭИК, подтвердившего прежние прогнозы, стали еще одним важным сигналом, побудившем политиков умножить усилия для выработки, согласования и принятия всеобъемлющего международного соглашения по климату взамен Киотского протокола, первый срок действия которого истек в декабре 2012 года. Предполагалось, что новое соглашение будет принято на Копенгагенской конференции ООН по климату в 2009 году, но она не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Переговоры натолкнулись на серьезные трудности как внутреннего, так и внешнего порядка. На последующих встречах по линии Рамочной конвенции ООН по климату удалось договориться о продлении действия Киотского протокола до 2020 года, но это паллиатив, так как сфера его действия и эффективность весьма ограничены. Было намечено принять новое глобальное соглашение на конференции в Париже в декабре 2015 года. Меры по смягчению последствий изменения климата – один из путей к реализации модели устойчивого развития. В Пятом докладе МГЭИК рассматривается широкий набор политических практик, которые могли бы ускорить этот процесс, компенсируя дисфункции рынка (marketfailure), которые его тормозят. При том понимании, что это проблема коллективных действий на основе иных, чем рыночные, ценностных установках. Выводы и рекомендации Пятого доклада получили в целом поддержку со стороны ООН, национальных правительств, международной общественности. Под влиянием угрожающих последствий климатических изменений наметились важные подвижки в позициях государств, от которых в решающей степени зависят результаты борьбы с глобальным потеплением. Президенты США и Китая в совместном заявлении после встрече в Пекине (ноябрь 2014 года) обязались предпринять новые шаги по защите климата. Барак Обама сообщил о намерении США к 2030 году сократить эмиссию парниковых газов на 26-28 процентов по сравнению с уровнем 2005 года. Си Цзиньпин объявил, что Китай планирует к 2030 году повысить долю возобновляемой и ядерной энергии в энергетическом балансе страны до 20 процентов (с 8 процентов в 2008 году). Кроме того, впервые было сказано о решении Китая добиваться к 2030 году снижения выбросов углекислого газа в атмосферу. Изменилась и позиция России: президентом Путиным подписан указ, установивший потолок выбросов к 2020 году не выше 75 процентов от уровня 1990 года. Настрой на поиск компромисса в вопросах защиты климата позволил сдвинуть переговорный процесс с мертвой точки. Важное событие произошло на конференции ООН по климату в Лиме (1-14 декабря 2014 года): впервые после 22 лет переговоров все 196 стран ООН выразили готовность определить свои обязательства по сокращению выбросов. Тем самым обозначились более обнадеживающие перспективы для Парижского саммита по климату. Современное состояние международных отношений не благоприятствует, конечно, решению вытекающих из концепции устойчивого развития конкретных задач. В то же время сложившаяся ситуация дает основания говорить о более широком и глубоком смысле этой идеи, о том, что и условия перехода к устойчивому развитию, и само его содержание связаны с преодолением крайностей глобального неравенства, более справедливым распределением богатства и доступа к ресурсам, консолидацией усилий мирового сообщества в решении наиболее острых международных проблем – таких, как вызов международного терроризма, угрозы распространения оружия массового уничтожения, этнические и межконфессиональные конфликты и т.п. Пренебрежение общечеловеческой солидарностью мстит за себя угрозами для всех. Представление о целенаправленном изменении типа социального развития может показаться неприемлемым в свете жестокого опыта «коммунистического строительства» в ХХ веке. Но тут важно различать два противоположных по своей сути подхода. Один – это максималистские утопии социальной гармонии и всеобщего счастья, ведущие к тоталитаризму. Другой подход – прагматический, подразумевающий не проецирование в будущее некой «совершенной» модели мира, а предотвращение опасных тенденций и угроз в настоящем и, следовательно, контроль самого общества над собственным развитием во избежание разрушительных последствий. Успех проекта устойчивого развития не предопределен. Никакие международные соглашения и программы, никакие правовые нормы сами по себе не изменят ситуации, если не произойдут изменения в сознании и поведении большинства людей. Будущее открыто, оно таит в себе возможность разных исходов, в том числе катастрофичных. Вопрос о перспективах устойчивого будущего человечества остается пока не решенным.
Литература 1. Будущее, которого мы хотим. Итоговый документ Конференции ООН по устойчивому развитию «Рио+20» от 22.06.2012. № A/conf.216/L.1 // URL: https://rio20.un.org/sites/rio20.un.org/files/a-conf.216-l-1_russian.pdf (дата обращения: 10.11.2015). 2. Ваганов А. Взрыв на макаронной фабрике // НГ-Наука. 22.10.2008 (URL: http://www.ng.ru/science/2008-10-22/9_vzryv.html (дата обращения: 10.11.2015). 3. Наше общее будущее. Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию. Пер. с англ. М., 1989. 4. Никифоров О. Инвестиции в климат // НГ-Энергия. 13.01.2015 (URL: http://www.ng.ru/energy/2015-01-13/11_climat.html (дата обращения: 10.11.2015)). 5. Никонов А. История отмороженных в контексте глобального потепления. М.: ЭНАС, 2007. 6. Основные положения устойчивого развития России. М., 2002 // URL: http://www.sbras.ru/win/sbras/bef/strat.html (дата обращения: 10.11.2015). 7. Оценочный доклад об изменениях климата и их последствиях в Российской Федерации. Общее резюме. М.: Росгидромет, 2008 (URL: http://climate2008.igce.ru/v2008/pdf/resume_ob.pdf (дата обращения: 10.11.2015)). 8. Порфирьев Б., Макарова Е. Экономическая оценка ущерба от природных бедствий и катастроф // Вестник Российской Академии наук. 2014. Т. 84. № 12. 9. Российский статистический ежегодник 2011. М.: Росстат РФ, 2011 (URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b11_13/Main.htm (дата обращения: 10.11.2015)). 10. Российский статистический ежегодник 2013. М.: Росстат РФ, 2013 (URL: . http://www.gks.ru/bgd/regl/b13_13/Main.htm (дата обращения: 10.11.2015)). 11. Снакин В.В. Глобальные тенденции в эволюции биосферы. // Век глобализации. 2014. № 2. 12. Стенограмма парламентских слушаний «О состоянии и проблемах правового регулирования в области обращения с отходами производства и потребления». 24.04.2008 //URL: http://council.gov.ru/activity/activities/parliamentary/29640 (дата обращения: 10.11.2015). 13. Эрроу К. Коллективный выбор и индивидуальные ценности. М.: Издательский дом ГУВШЭ, 2004. 14. Яницкий О. Н. Россия: Экологический вызов (общественное движение, наука, политика). Новосибирск: Сибирскийхронограф, 2002. 15. Laszlo E. The Choice: Evolution or Extinction? LosAngeles, 1994. 16. The InclusiveWealthReport 2012. Measuringprogresstowardssustainability.Cambridge, New York et al.: Cambridge University Press, 2012 (URL: http://www.unep.org/pdf/IWR_2012.pdf (датаобращения: 10.11.2015)). комментарии - 26
canadian online pharmacy no prescription cialis dapoxetine <a href=" https://tadalafilusi.com/# ">price of cialis 20 mg</a> ivermectin lotion for lice <a href=" https://stromectolgf.online/# ">ivermectin cost uk</a> https://stromectolgf.online/# where to buy stromectol [url=https://stromectolgf.online/#]stromectol tablet 3 mg[/url] ivermectin over the counter canada видео с звездами. онлайн займ вебмани [url=https://wm-lend.ru]wm-lend.ru[/url] скачать бесплатно прогромму работы с видео. Мой комментарий
|
Подписка
|
Проверка электродвигателей на дефекты с помощью индикатора дефектов ИДВИ-03 https://mirprom.com/public/proverka-elektrodvigateley-na-defekty-s-pomoshchyu-indikatora-defektov-idvi-03.html
Изготовим оснастку, техническую оснастку - Екатеринбург, Свердловская [url=https://mirprom.com/annoucement/izgotovim-osnastku-tehnicheskuyu-osnastku.html]https://mirprom.com/annoucement/izgotovim-osnastku-tehnicheskuyu-osnastku.html[/url]
Что можете посоветовать?
[url=https://mirprom.com/news/stroitelnaya-tehnika-oborudovanie-i-servis-cemmsural-2015.html]СТРОИТЕЛЬНАЯ ТЕХНИКА, ОБОРУДОВАНИЕ И СЕРВИС CEMMS.URAL 2015[/url]