Меняем «бусы» на нефть
1
 15235
О модернизации России и ее «инновационном развитии» политиче-ское руководство страны заговорило после известной политиче-ской рокировки. При прежнем президенте России Д. Медведеве быласоздана специальная комиссия по модернизации, ориентирами деятельно-сти которой стали пять приоритетных направлений: внедрение новейшихмедицинских, энергетических и информационных технологий, развитиекосмических и телекоммуникационных систем, радикальное повышениеэнергоэффективности. Несмотря на то, что в нашумевшей статье «Россия,вперед!» бывший президент использовал термин «модернизация» в болеешироком значении, включив в его состав «модернизацию российской де-мократии» и «формирование новой (умной) экономики», нелицеприятныеполиткомментаторы сразу же определили, что модернизация интерпрети-руется Кремлем главным образом в технологическом ключе.Более того. По мнению некоторых (когда-то влиятельных) аналитиков про-возглашенная политика модернизации в действительности есть не что иное,как «прогрессизм» — инструментальный ответ на геополитические вызовыбез четко обозначенной цели, позволяющей власти инициировать полити-ку «чрезвычайщины» и позиционировать себя в качестве «инновационной».«Этой власти, — констатирует Глеб Павловский, — “все по плечу”. В прошломлюбая экстремальная задача решалась силами команды, собиравшейся adhoc, — и последняя из таких команд управляет Россией. Естественно, она уве-рена, что любая будущая задача может быть решена таким же способом. Еслибы оказалось, что судьба России зависит не от инноваций, а, скажем, от полетана Юпитер, — власть организовала бы полет на этот чертов Юпитер»1.В конце 2012 года в одном интервью Павловский высказался в том жеключе, заявив, что у президента и его окружения нет «стратегии, нет куль-туры мышления о сложных вещах»2. К сожалению, вынужден согласить-ГРАНИН Юрий Дмитриевич — ведущий научный сотрудник Института философии РАН, заведующийкафедрой истории и философии науки Академии медиаиндустрии, доктор философских наук.1 Павловский Г. Инновационная власть пытается соблазнить экономику // Русский журнал.2010. № 46—47. С. 2.2 Павловский Г. Больше всего Путин, по-моему, опасается стать лишним // Новая газета.24.10.2012 (www.novayagazeta.ru/politics/55076.html).Ключевые слова: экономика, реформы, модернизация, наука, техника, образование, промышлен-ность, инновации, постиндустриализм.190ЮРИЙ ГРАНИНся с этими оценками — с той лишь поправкой, что культуры мышления осложных вещах нет и у тех, кто формирует проекты для властных структур.Последние находятся под обаянием унаследованных теоретических клише,опирающихся на парадигму одновекторного «линейного прогресса», с ха-рактерным для нее использованием традиционного понятийного аппара-та и устремленностью в «общее будущее» — идеальное состояние, которогобудто бы достигли «цивилизованные страны». Помимо неизбежных упро-щений, блокирующих доступ исследователей к российским реалиям, эта те-оретическая оптика чревата синдромом постоянного реформаторства, ос-нованного на стремлении насильственного уподобления России странам«идеального Запада», опыт которых надо заимствовать.Но «догнать и перегнать» Запад не получается. В том числе и потому, чтонаш курс на «модернизацию», как я попытаюсь показать, во многом имеетимитационный характер, специфика которого, помимо нежелания Крем-ля проводить системную модернизацию, заключается в некритическомиспользовании и насильственном насаждении западных моделей органи-зации образования и науки при полном игнорировании мнения специа-листов и общественности. Начать целесообразно с обсуждения концепциймодернизации и их критики, результаты которой позволили существеннымобразом переосмыслить процесс мировой динамики XVII—XX столетий.Прежде всего обратим внимание на общеупотребимое значение тер-мина «модерн» (то есть современность) — эпоха в развитии капитализма,начало которой датируется Новым временем. Именно тогда, полагали ос-новоположники теории модернизации Р. Арон, У. Ростоу, Ш. Эйзенштадти др., первоначально локализованная в странах Западной Европы а затемраспространившаяся по всему миру сформировалась modernity (современ-ность) — наилучшая («капиталистическая») хозяйственная система и одно-временно передовой тип общественного (экономического, социального иполитического) развития и тип общества, выступающие для государств инародов иной цивилизационной принадлежности в качестве модели и об-разца существования.Эта точка зрения, интерпретирующая историю человечества XVII—XXстолетий с позиций европоцентризма, была господствующей вплоть доначала 1970-х годов. Ее основной постулат — все общества проходят эво-люционные стадии роста на пути от примитивной, статичной и функци-онально неразделенной «традиционности» к «современности». А та в своюочередь характеризуется господством капиталистического уклада хозяй-ства, подчеркнутой персональностью, преобладанием инноваций надтрадициями, инновационной динамичностью, рациональным научнымуправлением, неуклонным материальным ростом, новым типом государ-ственности (суверенное правовое демократическое государство), диффе-ренциацией на функциональные сферы экономики, политики и культуры.Тем самым всемирно-исторический процесс интерпретировался в виденекоего линейного прогресса с эксплицитно заданной и, как позже выяс-нилось, идеологически окрашенной целью: предполагалось, что все страныдолжны стремиться достичь высшего уровня современности, воплощениемкоторого объявлялись США.Однако интеллектуалы этих стран (из Азии, Африки, но прежде всего —из Латинской Америки), труды которых образовали направление «постко-191МЕНЯЕМ «БУСЫ» НА НЕФТЬлониальных» исследований, подвергли сомнению положение большинстватеорий модернизации о том, что «неразвитые» страны обязательно долж-ны повторить путь, который уже прошли нынешние развитые государства.Многие латиноамериканские страны обрели независимость еще в нача-ле—середине XIX века и с тех пор неоднократно предпринимали попыткимодернизации. Однако им так и не удалось сколько-нибудь приблизиться кэкономикам стран Запада и США. Причины такого положения дел были глу-боко проанализированы в неомарксистских концепциях «периферийногокапитализма» Р. Пребиша, «зависимого развития» (депендетизма) П. Бэрана,С. Фуртадо, Ф. Кардозу, концепции «развития недоразвития» А. Г. Франка и«неэквивалентного обмена» А. Эммануэля. Их лейтмотивом стала идея ес-тественноисторического развития социальных форм жизни, при котором«культура имеет значение» для развития капитализма в странах разной ци-вилизационной принадлежности.В 1970-е годы эту мысль подхватили последователи Ф. Броделя — ос-новоположник мир-системного подхода И. Валлерстайн и его коллеги(А. Бергезен, Ф. Борншир, К. Чейз-Дан, С. Амин, А. Франк и др.), занявшиесяиз учением истории становления глобальной системы капитализма. Важноиметь в виду, что мир-системная теория предложила новую методологиюизучения социальной реальности, отличную не только от господствовав-ших в западной социологии того времени концепций модернизации, но иот структурного функционализма Т. Парсонса. Прежде всего, Валлерстайнизменил представление о фундаментальных объектах исследования. Он от-казывается от понятия «общество» и заменяет его концептом «историческаясистема», подчеркивая тем самым непрерывную динамику общественныхпроцессов, их «жизненную» природу.Исторические системы как фундаментальные объекты исследованияВаллерстайн разделяет на две группы: «мини-системы» и «мир-системы»(или миросистемы). По мысли социолога, анализу подлежат только мир-системы (world-system) — «крупные и устойчивые во времени единицы».Мир-система для социолога — «это не просто мировая система, а система,которая сама есть мир и которая фактически почти всегда была меньше,чем весь мир»3. Он делит мир-системы на мир-империи — обширные поли-тические структуры (например, Египет эпохи фараонов, Римская империяили Китай династии Хань) и мир-экономики — неравномерные цепи струк-тур, основанные на торговле и производстве.Таким образом, созданный Валлерстайном мир-системный анализ ос-новывается на новой научной картине социального мира, вводит новыйфундаментальный объект исследования — «исторические системы», меня-ет философские основания социоэкономического исследования. Онтоло-гические основания его теории представляются сеткой категорий: «мир-система», «мир-экономика», «мир-империя», «время-пространство», «времябольшой длительности», «ядро», «периферия», «вековые тренды», «геоисто-рия», «геокультура» и т. д.Подчеркивая значимость этого обстоятельства, следует иметь в виду ев-ропоцентричный характер мировой динамики Валлерстайна, которая пло-хо согласовывалась с историческими данными, на что обратили внимание3 Валлерстайн И. Миросистемный анализ: введение. М., 2006. С. 211.192ЮРИЙ ГРАНИНпоследователи «линии Броделя» в мир-системном анализе А. Г. Франк иБ. Джиллс. Они выступили против идеи Валлерстайна о зарождении капита-лизма в Европе и неизменном разделении мира на «центр», «периферию» и«полупериферию». Критикуя европоцентризм Валлерстайна, они доказыва-ли, что смещение мировых центров с Востока на Запад произошло в период1250—1450-х годов, охватывающий первый «вековой тренд» Броделя. По ихмнению, новая европейская капиталистическая система возникла на пери-ферии существующей восточной системы. Эту точку зрения сейчас разделя-ют многие современные сторонники мир-системного подхода, которые наоснове большого конкретно-исторического материала относят существова-ние восточной мир-системы в средние века и даже в эпоху бронзового века.В итоге оформился принципиальный поворот изучения истории чело-вечества как глобальной целостности совсем в другом ракурсе — ракурсепротивостоящего европоцентризму нелинейного полицентризма истори-ческого развития, связанного с периодическими смещениями «центров»мировой динамики. В работах П. Абу-Лахгод, С. Амина, Эдварда В. Саида,Б. Тернера, П. Кеннеди это направление исследований получило название«реориентализм». Некоторые идеи и результаты этих исследований спо-собствовали уточнению и развитию «модернистской парадигмы» в соци-альных исследованиях, на основе которой сформировался так называемыймодернистский подход.Как и другие, он не является внутренне единым, а представляет сложнуюсовокупность многочисленных теорий модернизации и постиндустриа-лизма, находящихся между собой в отношениях конкуренции, но объеди-ненных общим представлением о наступлении принципиально нового,постиндустриального или постмодернистского, этапа в развитии челове-чества4. Игнорируя пропагандируемую мир-системниками возможностьсмены полюсов мирового развития, они едины в негативном отношениик теориям локальных цивилизаций, предпочитая оперировать макроисто-рическими категориями, выстраивая проекции исторического развитияпо линиям «аграрное — индустриальное — постиндустриальное общества»или «досовременное состояние — эпоха (общество) модернити — эпохапостмодернити (постсовременность)». За рубежом приверженцами модер-нистского подхода являются Д. Белл, Э. Гидденс, П. Дракер, С. Крук, С. Лэш,а в России — В. Иноземцев, С. Караганов и ряд других авторов.Как представляется, картина мировой динамики будет более полной, еслимы используем ключевые идеи этих парадигм в корпусе цивилизационно-го анализа — то есть в контексте формирования, развития и конкуренциицивилизаций, наилучшей политической формой которых на протяжениимногих столетий выступали «империи», в пределах которых формиро-вались особые «мир-экономики». В этом случае становление и развитие«модернити», включая капиталистические формы хозяйствования, высту-пит как «культурное ядро» западноевропейской цивилизации с присущимтолько ей одной синтетическим (антично-христианским) видением мира,человека и его места в мире, постепенно, в ходе колониальных завоеванийраспространявшее свое влияние на весь мир.4 Более подробно о специальных различиях теорий модернизации и постиндустриализма см.Иноземцев В. Л. Перспективы постиндустриальной теории в меняющемся мире // Новая индустри-альная волна на Западе: антология. М., 1999. С. 3—66.193МЕНЯЕМ «БУСЫ» НА НЕФТЬОднако современное доминирующее положение евроатлантической ци-вилизации (выросшей из западноевропейской), прошедшей в своем развитииранне-, позднеиндустриальную и проходящей постиндустриальную стадии,нельзя объяснить лишь территориальной, военной и политиче ской экспан-сией составляющих ее колониальных империй, экономическое процветаниекоторых во многом было достигнуто за счет внешних источников. Нынеш-нее эмпирически наблюдаемое разделение мира на страны экономически иполитически доминирующего «центра», страны «полупериферии» (Индия,Китай, Россия, новые индустриальные страны — НИС) и «периферии» (госу-дарства «третьего» и «четвертого» мира) было обусловлено не только болеевысокими темпами роста Запада, обеспеченными социокультурой модерни-ти, но и ограничениями собственного развития догоняющих Запад стран.Эти ограничения имели объективный и субъективный характер. Объек-тивные ограничения были исторически заданы «стартовыми возможно-стями», инерцией институтов архаики и социокультурными особенностя-ми обществ, которым так и не удалось имплантировать модернити в телосвоих культур. Субъективные — нежеланием правящих элит и населениямногих стран осуществлять модернизацию в форме «вестернизации». Тоесть инициировать изменения в направлении тех типов социальной, эконо-мической и политической систем, которые развивались в Западной Европеи Северной Америке с XVII по XIX век, затем распространились на другиеевропейские и азиатские страны. В каждой стране «второго эшелона раз-вития» и в разные исторические периоды сочетание этих факторов имелосвой особый характер. И это обстоятельство следует учитывать, обсуждаяисторические особенности модернизации России.Анализируя их, следует иметь в виду те исторические вызовы и угро-зы, с которыми наша страна сталкивалась на протяжении многих столе-тий. Первый вызов, который испытала Россия, — природный. По мнениюВ. О. Ключевского, она не могла из-за суровости природы развивать интен-сивное хозяйствование и пошла по экстенсивному пути — расширениюземли, единственно возможному для традиционных обществ. Дальнейшиеугрозы последовали из Азии (Монголия) и с Запада (от его тогдашних фор-постов — Польши и Швеции). Анализируя этот период, А. Тойнби писал:«Временное присутствие польского гарнизона в Москве и постоянное при-сутствие шведской армии на берегах Нарвы и Невы глубоко травмировалорусских, и этот внутренний шок подтолкнул их к практическим действиям,что выразилось в процессе “вестернизации”, которую возглавил Петр Вели-кий. Эта небывалая революция раздвинула границы западного мира от вос-точных границ Польши и Швеции до границ Маньчжурской империи»5.Разумеется, интерпретация Тойнби реформ Петра в качестве начала вес-тернизации России приятна русскому уху, но не соответствует действи-тельности. Дело в том, что в силу почти полуторавековой самоизоляции отЕвропы (пережившей в XV—XVI веках бурный рост капитализма и эпохуРенессанса), начатые еще при Алексее Михайловиче, Федоре Алексеевичеи Софье Алексеевне — то есть в XVII веке, все попытки «европеизировать»страну были поверхностными и имели имитационный характер. Имита-ция и формализм — очень частые модернизационные ошибки, не изжитые5 Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. С.147.194ЮРИЙ ГРАНИНнами до сего дня. Власть имущие думают, что, заимствовав внешние формы,назвав на европейский лад политические учреждения, можно изменить об-щественные отношения в стране, которая модернизируется.Собственно Петр I начал именно с этого — перемены платья и бритья бо-род. Но он (и это важно) не собирался реформировать всю страну по евро-пейским лекалам, вплоть до конца жизни у него даже не было сколько-ни-будь продуманного плана действий: «Только разве в последнее десятилетиесвоей 53-летней жизни… у него начинает высказываться сознание, что онсделал кое-что новое и даже очень немало нового. Но такой взгляд явля-ется у него, так сказать, задним числом, как итог сделанного, а не как цельдеятельности»6. Относясь к Западу с трезвым недоверием, он заимствовал избагажа модернити (во многом формально) лишь одно «политическое изоб-ретение» — структуры госуправления: десять по-шведски устроенных кол-легий и сенат, в которых при его жизни процветали ожесточенные раздо-ры и казнокрадство7. Помимо них были заимствованы формы организациипромышленного производства (мануфактуры), армии, флота и что оченьважно — формы организации научной деятельности и образования — Ака-демия, а позже и университеты.Но Петр не собирался проводить социальную и политическую модерни-зацию империи. Не собирались этого делать ни Елизавета, ни Екатерина, ниАлександр I, реформа которого по проекту М. М. Сперанского была приос-тановлена запиской Н. М. Карамзина «О древней и новой России», где исто-рик выступал против механического заимствования европейского опыта,могущего подорвать самодержавие.Так что, частично заимствовав из Европы системы организации науки иобразования для дворян и части мещанства, европеизировав лишь очень уз-кий слой российского дворянства, импортировав в империю немало евро-пейских ученых, Россия, по существу, вплоть до второй половины XIX сто-летия оставалась неграмотной и псевдоевропейской страной, опиравшейсяв своем развитии не на социальные инновации, а на традиции. Собственномодернизация начинается в России с реформ Александра II, который ввелобщедоступность и внесословность начального образования, самоуправле-ние университетов и многое другое. Именно тогда, отмечают исследовате-ли, «Запад становится для России образцом развития, идея приблизиться кнему — догоняющей моделью модернизации, индустриализацией, капита-лизмом — целью, которую надо выполнить»8.Но этот период длится недолго, и Россия вновь, если пользоваться тер-минологией А. Янова, проваливается в пропасть контрреформы, «деспоти-ческую Московию» и очередное «особлячество от Европы», завершившиеся6 Ключевский В. О. Курс русской истории: сочинения в 9 т. М., 1989. Т. IV. С. 191.7 «Сенаторские совещания, — отмечает Ключевский, — порой превращались в брань; один дру-гого называл вором. Или собрались сановники у генерал-прокурора праздновать взятие Дербентав 1722 г. Обер-прокурор Сената (Скорняков-Писарев. — Ю. Г.), успевший уже дважды подраться спрокурором Юстиц-коллегии, едва не подрался с подканцлером (бароном Шафировым. — Ю. Г.),а потом оба, донося друг на друга царю и царице, извинялись — один тем, что был зело шумен (пьян),а другой тем, что был еще шумнее. …Больше того: редкий из сенаторов миновал суда или подозренияв нечистых делах, не исключая и князя Я. Долгорукова» (Там же. С. 179—180).8 Федотова В. Г. Российская история в зеркале модернизации // Вопросы философии. 2009.№ 12. С. 15.195МЕНЯЕМ «БУСЫ» НА НЕФТЬреволюциями и образованием СССР. Советский период знаменует собойиндустриальную модернизацию страны (индустриализацию) на принци-пиально новой экономической и политической основе — но опять-такипри определяющей роли государства.Оставляя в стороне достаточно хорошо известные факты того времени,заметим, что ведущая роль государства в процессе индустриализации — этоне историческая особенность царской России и СССР, а характерная чер-та всех стран второго эшелона мирового развития, попытавшихся в концеXIX — начале XX века ответить на вызов Запада и перейти к модели «до-гоняющего развития». Так же как и в России, в государствах Восточной иЮго-Восточной Европы, в Турции, Италии, Португалии, Испании, некото-рых наиболее развитых странах Латинской Америки (Аргентине, Бразилии,Уругвае, Чили) и в Японии реакция правящих кругов на внешние угрозы иобстоятельства играла куда более важную роль в модернизации этих стран,чем внутренние импульсы к социально-экономическим и политическимпреобразованиям. Иными словами, их модернизация носила неорганич-ный (экзогенный) характер и оказывалась возможной благодаря форси-рованному заимствованию готовых форм организации производства и со-циальной жизни у более развитых стран. Причем одной из стран второгоэшелона, Японии, использовавшей особенности своей цивилизационнойсамобытности, во второй половине ХХ века удалось войти в группу странпервого эшелона, а кое в чем и превзойти их.Разумеется, провозгласивший целью развития достижение социализмаи коммунизма Советский Союз эпохи Сталина разительно отличался отмногих современных ему государств догоняющего развития идеологией,тоталитарным характером власти и имперскими амбициями. Но не следуетзабывать и другое: усиление роли государства в процессе догоняющей мо-дернизации всегда сопровождалось установлением откровенно автори-тарных режимов. Так было в 1920—1930-х годах в Италии, Португалии, Ар-гентине, Японии, многих других странах, политические режимы которыхполучили название «авторитаризмов развития»9.Такие режимы обеспечивали — как экономическими, так и администра-тивными методами, — существенное увеличение доли капиталовложенийв ВВП, в том числе и за счет богатых слоев общества. Они проводили поли-тику, направленную и на технологическую модернизацию существующейпромышленности, и на создание принципиально новых для своих странотраслей хозяйства, обеспечивали условия для подготовки новой рабочейсилы, создавали национальные системы образования и научных исследо-ваний. При этом «авторитаризмы развития» использовали не только ре-прессии, осуществляя также и «принуждение к прогрессу». Они опиралисьна идеологию, обеспечивавшую общественный консенсус: общество (илипо крайней мере его наиболее активная часть) соглашалось обменять по-литические свободы на рост материального благосостояния и расширениевозможностей вертикальной социальной мобильности.Другими словами, «авторитаризм развития», с одной стороны, отбрако-вывал не способную к новой работе часть населения, а с другой — откры-9 См. подробнее: Авторитаризм развития: генезис, функции, перспективы («круглый стол») // Ми-ровая экономика и международные отношения. 2005. № 5, № 6.196ЮРИЙ ГРАНИНвал перспективы, в том числе и для выходцев из социальных низов, сделатькарьеру честным трудом, благодаря способностям и усердию. Это нагляднопроявилось в ходе ускоренных модернизаций в «новых индустриальныхстранах» (НИС) Азии, а сегодня наблюдается в Китае и Вьетнаме, где прин-цип меритократии восходит к конфуцианской традиции.Конечно, в Советском Союзе, перед лицом грядущей войны в 1930-е годыпредпринявшем масштабную ускоренную индустриализацию, «принуждениек прогрессу» осуществлялось мобилизационными, недопустимо жесткими ижестокими средствами. Но, вынося за скобки вопрос о «цене прогресса», сле-дует признать: к началу 1960-х годов (а по мнению некоторых исследовате-лей — еще ранее) СССР вошел в обойму индустриально развитых стран мира.Прежде всего благодаря государственной системе научных исследований.Уже в 1918 году было принято судьбоносное решение: не демонтироватьструктуры прежней «императорской» организационной системы науки,а укрепить ее и сделать ядром и высшей инстанцией в советской системе.Академия наук стала генератором сети научных учреждений. Согласованиевзглядов Совнаркома, Академии и — что менее известно — бывших минист-ров и промышленников царской России позволило выработать и сразу на-чать ряд больших научно-технических программ (ГОЭЛРО, геологоразвед-ки и др.). Строительство науки планировалось как система. За структурнуюединицу был принят научно-исследовательский институт (НИИ) — новаяформа учреждения. Только за 1918—1919 годы было создано 33 таких ин-ститута, ставших матрицей советской научной системы. К 1929 году числоНИИ достигло 406. В 1925 году ЦИК и Совнарком приняли постановление«О признании Российской Академии наук высшим ученым учреждениемСоветского Союза»10.Правда, замкнутый на «оборонку» индустриальный потенциал СССР но-сил однобокий характер, административно-командная экономика былакрайне неповоротливой и в среднесрочной перспективе не могла конкури-ровать с ведущими экономиками Запада. Но правда и то, что в 1960-е годыСоветский Союз имел лидирующие позиции в ключевых областях науки и,по оценкам экспертов США, обладал лучшей в мире системой образования.Поэтому, если бы смена (или хотя бы перестройка по китайской модели) об-щественно-экономического строя произошла лет сорок назад, сегодня Рос-сия безусловно входила бы в число экономически развитых стран мира.Однако история не знает сослагательного наклонения: вместо «вестер-низации» и даже политики «догоняющего развития» в СССР наступил «за-стой», суть которого заключается в том, что социалистическое государствоперестало быть «государством развития». Причина этого кроется не в ха-рактере общественно-политического строя, как утверждают некоторые по-литики и ученые, а в ряде субъективных факторов, прежде всего в догматиз-ме и необразованности политического руководства страны и его клевретов.Общественно-политический строй и характер политического режима вотношении экономической модернизации амбивалентны: они могут либоспособствовать, либо препятствовать индустриальному и экономическомуразвитию. Пример современного Китая — лучшее тому подтверждение. А вовторой половине ХХ века впечатляющие образцы догоняющей индустри-10 См. Кара-Мурза С. Наука как корень России // Развитие и экономика. 2013. № 7. С. 102.197МЕНЯЕМ «БУСЫ» НА НЕФТЬальной модернизации дали военно-полицейские режимы ведущих стран Ла-тинской Америки, так же как СССР поставившие себе целью «догнать США».Особенно успешной оказалась Бразилия.Выдвигая планы превращения страны в великую державу, модернизато-ры Бразилии в военных мундирах и их единомышленники в гражданскихкостюмах активно использовали в ходе преобразований мощь государ-ственных предприятий, принимали долгосрочные программы развитияразличных отраслей и инфраструктуры. Причем смена конкретных лицу руля власти не отменяла преемственности в выполнении этих программ.Но главное — военно-бюрократический авторитаризм сделал ставку наразвитие науки и новых технологий. Чтобы стимулировать техническийпрогресс и инновации, правительство проводило политику ускореннойамортизации оборудования.Дополнительные инвестиции в инновации освобождались от налогов,частным фирмам предоставлялись также специальные субсидии и кредитыдля инновационной деятельности. Именно при военном режиме крупныефирмы стали создавать у себя научно-исследовательские и опытно-кон-стpуктоpские подразделения. Быстро увеличивалось число научных ин-ститутов и центров, которые занимались технологическими разработкамии подготовкой кадров специалистов. В стране удалось создать основы аэ-рокосмической индустрии и ядерную энергетику, разработать уникальнуютехнологию получения моторного топлива из тростника, наладить выпускотечественной электронно-вычислительной техники.Успехи в последней области особенно впечатляющи. В 1972 году приМинистерстве планирования и координации была организована Комиссияпо деятельности в области электроники (КАПРЭ). Одним из важнейших ре-зультатов ее работы стало начало производства в Бразилии на предприятии«Кобра» в 1974 году собственных ЭВМ. С 1975-го по 1986 год доля компью-теров, произведенных в стране фирмами под контролем национальногокапитала, возросла с 5 до более чем 75 процентов. C 1979 по 1984 год чис-ло фирм, занятых производством микрокомпьютеров, возросло с 2 до 33.По темпам внедрения электронной техники и информатизации Бразилияв начале 1980-х годов не уступала многим развитым странам Западной Ев-ропы, в ней было сосредоточено более половины парка компьютеров всегоконтинента. Правда, другим латиноамериканским странам не удалось дажеблизко приблизиться к уровню, достигнутому Бразилией в конце 1970-х —начале 1980-х годов в области электронно-вычислительной техники и про-граммного обеспечения11.Не удалось этого сделать ни СССР, ни современной России, которая кнастоящему времени по ряду направлений еще более отстала не только отстран-лидеров, но и от индустриально развитых государств. Многие исследо-ватели объясняют это тем, что руководство страны не собиралось и не соби-рается проводить системную модернизацию по европейским лекалам, пред-полагающую в качестве необходимой составляющей реальную демократию,политическую конкуренцию и свободный от власти чиновничества рынок.Скорее всего это соответствует действительности. В силу цивилизационных11 Подробнее см. Модернизация: зарубежный опыт и Россия / В. А. Красильщиков (рук. авт. кол.)[и др.]. М., 1994. С. 59—65.198ЮРИЙ ГРАНИНособенностей, экзогенного характера модернизации и ее регулярных сры-вов в нашей стране продолжают сохраняться элементы социальной архаики:социально-психологические архетипы общественного сознания и поведе-ния, выражающиеся в произволе чиновников, социальной практике чинов-ных «кормлений», лишении домовладельцев земли, скупке богатыми земельвместе с населяющими их людьми, ставке на силу и привилегии.Вместе с появлением «власти-собственности» (свободной конвертациивласти в деньги и собственность и обратно) эти и некоторые другие видысоциальной практики, как показывают исследователи, взаимосвязаны и не-совместимы с индустриальным характером развития РФ. «Вероятно, — заме-чает А. Шубин, — наши правители осознают, что по мере смещения страны в“третий мир” она деградирует социально. Соответственно, задача переходак модернизации может читаться как надежда переломить тенденцию дегра-дации, развернуть вектор движения страны от регресса к возвращению напуть модерного прогресса»12.Быть может. Но скорее всего наши федеральная и региональные элиты,в практиках которых все больше проступают феодальные черты, особенноопасаются потери привилегий, а руководство страны — ослабления «власт-ной вертикали», скрепляющей ассиметричную РФ. Последняя действитель-но до сих пор не застрахована от распада вследствие внутренних и внешнихвызовов. Судя по всему, именно этого больше всего боится власть, из года вгод увеличивая финансирование армии и силовых ведомств13. Поэтому в обо-зримом будущем вряд ли стоит ждать изменения курса. Россия, как и прежде,пойдет по пути догоняющего развития при авторитарной форме правления.Важно, чтобы этот авторитаризм был авторитаризмом развития, отдающимдоходы нефтегазового комплекса на индустриализацию страны, развитиеобразования и науки. Но именно этого и не происходит. Что же делать?Думается, прежде всего следует взглянуть правде в глаза и признать, чтоогромная по масштабам и сложнейшая по структуре научно-техническаясистема России, непрерывно создававшаяся на протяжении 300 лет, уже бо-лее двух десятилетий остается почти без средств развития и без социальнойподдержки. И это закономерно в обществе, которое переживает культурныйкризис, где сформированные ранее научное мировоззрение и рациональноемышление целенаправленно заменяются СМИ мифами самого разного толкаи лженаукой. Итогом стало изменение системы координат массового созна-ния, в иерархии ценностей которого наука оказалась в самом низу пирамиды.Не случайно протесты ученых против поспешной «реформы» РАН не былиподдержаны не только народом, но и вузовскими преподавателями. О поли-тических и иных «элитах» даже не хочется говорить: они утратили навыкипонимания сложной структуры и значимости социальных функций науки.Поэтому начиная с 1991 года Россия не только не приумножила свой про-мышленный ресурс, но в значительной степени его растеряла. В то время как,невзирая на кризисы, страны НИС («азиатские тигры»), Бразилия, Индия, Ки-12 А. Шубин. Модернизация и постиндустриальный барьер, или Почему у Медведева ничего неполучается // Неприкосновенный запас. 2010. № 6 (http://magazines.russ.ru/nz/2010/6/).13 В течение 2013—2015 годов совокупные расходы федерального бюджета на национальнуюоборону должны вырасти на 5,89 процента (с 1007 до 1066 миллиардов рублей), а финансированиенациональной безопасности и правоохранительных органов увеличится на 4,86 процента (с 1,59 до1,66 триллиона рублей).199МЕНЯЕМ «БУСЫ» НА НЕФТЬтай и другие продолжали неуклонно двигаться по пути догоняющего разви-тия, модернизируясь на собственной культурной основе, Россия за последниедвадцать лет пережила деиндустриализацию и еще больше отстала от них.Несмотря на то, что 2011 год был отмечен экономическим ростом в4,7 процента, этот рост оказался достигнут только за счет добывающей про-мышленности. А декларируемые Медведевым задачи (внедрение новейшихмедицинских, энергетических и информационных технологий, развитиекосмических и телекоммуникационных систем, радикальное повышениеэнергоэффективности) так и не были выполнены. В настоящее время нашастрана живет за счет экспорта сырьевых ресурсов, а не за счет производ-ства и экспорта высоких технологий и высокотехнологичной продукции.Для сравнения: в США экспорт высокотехнологичных производств и самихтехнологий составляет 95 процентов от общего объема экспорта. А поступ-ления в бюджет от прогрессивных технологий, особенно высокотехноло-гичных производств, продажи наукоемких продуктов на внутренних и вне-шних рынках, составляют около 90 процентов. И тот факт, что в обозримомбудущем страны НИС, Китай, Индия, Мексика, другие государства «второгоэшелона развития» и близко не смогут приблизиться к этому показателю,нас утешить не может.Но более всего удручает недальновидность руководства страны, кото-рое, постоянно декларируя необходимость отказа от углеводородной иглыи перехода к инновационному развитию, не имеет государственной про-граммы развития науки и даже не собирается увеличивать ее финанси-рование. Так, в относительно благополучном 2007 году расходы на науку,включая оборонную, составляли примерно 1,07 процента ВВП. Это при том,что абсолютная величина ВВП России была примерно в два с половинойраза ниже, чем в Китае, и примерно в шесть раз ниже, чем в США14. В списокразвитых стран Россия, согласно Индикаторам науки и техники, не входит,а среди крупных развивающихся стран (Китай, Индия, Мексика, Бразилия,Индонезия) она в 2007 году занимала четвертое место.В 2010-м это отставание не уменьшилось: ведь на науку гражданского на-значения государство потратило всего 159 миллиардов рублей (95,5 процен-та от уровня 2009 года). При этом финансирование РАН было урезано: онаполучила от государства лишь 31,5 миллиарда рублей, что на 3,5 миллиардаменьше, чем в предыдущем. Кстати, ведущие страны поступают ровно наобо-рот: именно в период кризиса увеличивают вложения в науку, так как увере-ны, что только она способна найти эффективные способы выхода из кризиса.Например, в дополнение к уже выделенным десяткам и сотням миллиардовдолларов президент США предложил конгрессу в 2009 году выделить еще21 миллиард долларов. Политика Б. Обамы встретила полное понимание вконгрессе. Спикер палаты представителей Н. Пелоси заявила, что слова «наука,наука, наука» должны стать «лейтмотивом Демократической платформы»15.14 Для сравнения: по данным самого полного из издающихся в мире справочников американс-ких «Индикаторов науки и техники. 2008» (Science and engineering indicators. 2008), государственнаяподдержка науки, исчисляемая в процентах по отношению к национальному ВВП, выглядела так:США (2006) — 2,57, Израиль (2005) — 4,71, Швеция (2005) — 3,86, Финляндия (2006) — 3,51, Япония(2004) — 3,18, Южная Корея (2005) — 2,99, Германия (2005) — 2,51, Франция (2005) — 2,13, Велико-британия (2004) — 1,73, Китай (2005) — 1,34.15 Цит. по: Беляева С. Спасибо за стимул! // Поиск. 06.03.2009. С. 22.200ЮРИЙ ГРАНИННо у нас, как водится, собственный российский путь. Свидетельствомтому — федеральный бюджет РФ на 2013—2015 годы, в котором финанси-рование науки и образования сократится с 605,6 до 572,6 миллиарда, чтоотражает истинную суть обещаний властей относительно модернизации.Финансирование РАН в 2013—2015 годах составит 111,2 миллиарда руб-лей. В 2013 году бюджетные ассигнования на деятельность академии соста-вили примерно 36,3 миллиарда рублей; в 2014 году планируется выделить37,4 миллиарда, в 2015-м — 37,5 миллиарда. С учетом инфляции и теперьуже реального слияния трех государственных академий в одну абсолютноесокращение финансирования очевидно.Как очевиден и имитационный характер нынешней модернизации, со-стоящий в некритическом использовании и насильственном насаждениизападных моделей организации образования и науки при полном игнори-ровании мнения специалистов и общественности. А то, что «реформа» ака-демии обойдется бюджету примерно в 70 миллиардов рублей, наших ин-новаторов совсем не смущает. Судя по всему, они всерьез рассчитывают на«Роснано» и «Сколково», куда в общей сложности в следующем году будут«закачаны» еще 250 милиардов рублей.Дело, понятно, хорошее. Непонятно, правда, зачем в Московской областинадо строить еще один наукоград, и почему эти новые проекты до сих порубыточны, а результаты видны лишь в микроскоп? Почему нельзя привлечьотечественный и зарубежный бизнес в уже существующие научные цент-ры? Любопытный ответ на этот вопрос дал бывший «теневой» куратор про-екта Вл. Сурков. На вопрос корреспондента, каковы начальные условия длявозникновения этого «инновационного чуда», Сурков ответил: «1. Дерзость,Вера и Воля». А отечественные вузы и академические институты отнес к чис-лу третьего по счету факторов. И это неудивительно, поскольку такой, какего назвал сам Сурков, «остров фантазий» будут создавать иностранцы: «Онисами скажут, что им нужно. Останется только исполнить. Нам нужна новая“Немецкая слобода”. Нам критически необходимо, чтобы сюда проникалаболее высокая культура производства, технологий и исследований — вместес живыми ее носителями»16.Ну что же — ходить за умом к варягам нам, со времен Гостомысла и Петра,не привыкать. Но рассчитывать всерьез на то, что «заграница нам поможет»,не следует. Обмен будет происходить по старой неоколониальной схеме:«меняем “бусы” на нефть». Иными словами, какие бы импортные техноло-гии мы ни покупали, они не будут «завтрашними», ибо никто не желает пло-дить собственных конкурентов. А технологии сегодняшнего дня к моментуих запуска в производство с неизбежностью будут вчерашними. Поэтомупрогрессивные, особенно высокие, технологии и создаваемые ими науко-емкие высококонкурентные товары, так же как инновационный сектор эко-номики, можно создать лишь на основе собственной науки, собственныхопытно-конструкторских разработок, собственных технологических про-ектов. Для этого наша наука и наше образование нуждаются в мощных ин-вестициях и государственной поддержке. Но, судя по всему, их-то они и неполучат. Россия продолжает идти в колее зависимого развития, постепенносползая в «третий мир» — мир
комментарии - 1
|
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
[url=http://vskamagrav.com/]kamagra australia mastrcard[/url]