Введение
В современном мире в условиях сокращения жизнеобеспечивающих ресурсов резко обострились и геополитические противоречия, и противоречия т. н. позднего капитализма [4]. «Имеет место непрерывное, жесткое противоборство между различными акторами… в самых различных сферах и самыми различными средствами. Наиболее точное наименование подобных процессов… – это мировойна или нечеткие противоборства». [7, с. 53].
Для их ведения т используются разные ресурсы, в условиях всеобщей цифровизации и компьютеризации особенно активно – информационные.
Широко распространены злонаправленные манипулятивные технологии. Злонаправленность стала устойчивой коннотацией самого понятия «манипуляция». Однако является ли такая коннотация неизбежной, вытекает ли злонамеренность из самой сути понятия «манипуляция», и может ли манипуляция рассматриваться как благо?
Обсуждение и результаты
В современной отечественной литературе мейнстрим в трактовке понятия «манипуляция» проложила и составляет работа С. Г. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием» [6]. Большинство современных отечественных исследователей ссылаются на ее конструкты.
Свои рассуждения о феномене манипуляции Кара-Мурза начинает с обсуждения развала СССР в 1991 г. Почему и как произошла эта геополитическая катастрофа?
«…Некая влиятельная и организованная часть человечества… каким-то образом добилась, чтобы наше общество в целом, почти 300 млн человек, не считая «союзников», активно действовало по программе, приносящей огромные выгоды этой группе и огромный урон нам самим» [6].
Это и есть, утверждает Кара-Мурза, классический пример манипуляции. Из анализа этого события Кара-Мурза выводит все сущностные признаки (свойства) манипуляции:
- наличие двух субъектов, один из которых – субъект манипуляции или манипулятор, другой – объект манипуляции или манипулируемый (жертва);
- манипулятор целенаправленно организует и осуществляет коммуникацию с манипулируемым, передавая последнему специальным образом сконструированную манипулятором информацию;
- по итогам такой коммуникации манипулируемый принимает решение двигаться по поведенческой траектории, которую старался вменить манипулируемому манипулятор, преследуя свои корыстные цели;
- в результате движения по вменённой со стороны манипулятора поведенческой траектории манипулируемый приходит к состоянию «выгодному» манипулятору, но «невыгодному» манипулируемому. Манипулятор приносит манипулируемому «зло»;
- манипулятор всегда прибегает к обману манипулируемого, манипулятор всегда вводит манипулируемого в заблуждение;
- манипулируемый «не замечает» обмана, манипулятор не позволяет этого сделать манипулируемому, что говорит об особой умелости манипулятора, ловко вводящего манипулируемого в заблуждение относительно выгод принимаемого манипулируемым под воздействием манипулятора поведенческого решения.
Эксплицировав таким образом сущностные свойства «манипуляции сознанием», Кара-Мурза даёт итоговое определение: «Манипуляция - способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении», в направлении «заведомо противоречащем главным ценностям и интересам [этих людей]» [6].
Именно это понимание манипуляции стало определяющим для всех последующих серьёзных отечественных научных работ по проблеме манипуляции.
Так В. Макишвили в 2017 г. пишет: «Манипуляция – это психологическое воздействие, которое вызывает заданный отклик у человека помимо его воли. Манипуляция обходит сознательный контроль и действует на нас скрыто, изнутри, как будто это наше желание или решение» [9, с. 6]. «Настоящими манипуляциями считаются только злонамеренные действия, когда манипулятор причиняет зло другому человеку целенаправленно» [9, с. 7].
А. А. Гостев: «Под психоманипуляцией мы будем понимать не замечаемое человеком психологическое и духовно-нравственное воздействие, программирующее внутренний мир личности задаваемыми мнениями, социальными представлениями, мировоззренческими смыслами и т.п.… В результате искажения социального восприятия люди начинают жить в виртуальной реальности, способной даже заставить человека действовать против собственных и национальных интересов» [3, с. 75].
И далее Гостев пишет: «В работах С. Кара-Мурзы мы находим ряд других определений и пояснений анализируемого понятия… В частности, психоманипуляции – это тайно производимое психическое воздействие в ущерб лицам, на которых оно направлено» [3, с. 76].
В монографии 2019 г. В. П. Черкасова в своей трактовке манипуляции тоже солидаризируется с Кара-Мурзой: «В современной повседневной жизни, считает российский ученый C. Кара-Мурза, под манипуляцией понимается программирование мнений и устремлений масс, их настроений и даже психического состояния с целью обеспечить такое их поведение, которое нужно тем, кто владеет средствами манипуляции» [14, с. 49-50].
Однако насколько корректным является принятый за основополагающий методологический подход Кара-Мурзы к трактовке манипуляции? Методологический подход Кара-Мурзы в трактовке феномена манипуляции - умозаключение путём индукции. От частного случая манипуляции (итогом которой стал развал СССР) Кара-Мурза, принимая без доказательств (постулируя), что этот случай – классический, переходит к обобщению, задавая соответствующий ряд сущностных признаков манипуляции и давая программное, претендующее на всеобщность и необходимость определение манипуляции.
Движение мысли от частного к общему есть обобщение по индукции. Но в научной методологии давно установлено, что индуктивное обобщение принципиально не может претендовать на всеобщность и необходимость. Запоминающийся пример ограниченности индуктивного обобщения (перефразируя Б. Рассела) приводил в своё время Э. В. Ильенков. Если каждое утро хозяин приходит в курятник и приносит курицам зерно, последние, рассуждая по индукции, должны сделать вывод, что и в любое последующее утро будет повторяться та же картина, но однажды хозяин появляется в курятнике не с зерном, а с топором и, тем самым, наглядно доказывает курицам, что обобщение по индукции не является всеобщим и необходимым.
В современной научной методологии считается правильным для сущностного определения понятия (в данном случае «манипуляции») использовать не столько индуктивный, сколько дедуктивный подход.
Попробуем (фактически впервые в отечественной литературе по проблематике манипуляции) применить последний. Для этого нужно изменить ракурс зрения и выводить понятие «манипуляции» не путём обобщения частных случаев, интуитивно понимаемых как пример манипуляции, но попытаться рассмотреть манипуляцию как частный случай более общего феномена -
феномена управления человеческим поведением.
Манипулятор – это управляющий субъект, а манипулируемый – управляемый.
Учтем новейшие результаты, полученные в рамках развития общей теории управления человеческим поведением [15-18].
Сегодня считается доказанным, что, принимая решение о выборе поведенческой траектории, человек всегда исходит из принципа максимизации некой функции, получившей название интегральной функции благополучия (ИФБ).
Из такого понимания вытекает общий принцип управления поведением человеческого субъекта.
Обозначим управляющего субъекта как А, а управляемого субъекта – как В. Можно утверждать, что А будет эффективно управлять поведением В (то есть инициировать у В выполнение поведенческого сценария, который желателен для А, но который до управленческого контакта А → В не был предпочитаем В), если он доведет до В информацию, в результате обработки которой В сочтет, что (эксплицитно или имплицитно) инициируемый со стороны А поведенческий сценарий является в создавшейся ситуации наиболее «выгодным» для В, где «выгодность» определяется как степень увеличения ИФБ, характерной для субъекта В.
Отсюда следует, что В (как и любой субъект в любых обстоятельствах) всегда будет двигаться по поведенческой траектории, представляющейся ему в данный момент наиболее «выгодной» из всех теоретически возможных.
Манипуляция – это вид управления человеческим поведением, когда существует асимметрия между манипулируемым и манипулятором в понимании стратегической «выгодности» поведенческой траектории, вверяемой манипулируемому (субъекту В) со стороны манипулятора (субъекта А). Движение по этой поведенческой траектории для манипулируемого очевидно «выгодно», но это касается только тактической перспективы. «Выгодность» стратегической перспективы манипулируемый просчитать не в состоянии (как правило, «по умолчанию», манипулируемый имеет презумпцию «выгодности» и стратегической перспективы соответствующей поведенческой траектории). Стратегическую выгодность для манипулируемого вверяемой последнему манипулятором поведенческой траектории видит только манипулятор. Соответственно, в условиях подобной информационной асимметрии манипулятор может направить манипулируемого по поведенческой траектории, приносящей последнему как стратегическую «выгоду» (приносящую субъекту В «благо»), так и стратегическую «не-выгоду» (приносящую субъекту В «зло»).
Таким образом, манипуляция может быть как злонамеренной, так и благонамеренной. Точнее, возможны различные варианты:
- Манипулятор стремится направить манипулируемого по поведенческой траектории, ведущей, по мнению манипулятора, к «невыгодному» состоянию дел для манипулируемого, и, действительно, стратегия манипулятора реализуется.
- Манипулятор стремится направить манипулируемого по поведенческой траектории, ведущей, по мнению манипулятора, к «невыгодному» состоянию дел для манипулируемого, но такая стратегия манипулятора оказывается неверной, и манипулируемый оказывается в «выгодной» для себя ситуации.
- Манипулятор стремится направить манипулируемого по поведенческой траектории, ведущей, по мнению манипулятора, к «выгодному» состоянию дел для манипулируемого, и, действительно, стратегия манипулятора реализуется.
- Манипулятор стремится направить манипулируемого по поведенческой траектории, ведущей, по мнению манипулятора, к «выгодному» состоянию дел для манипулируемого, но стратегия манипулятора оказывается неверной, и манипулируемый оказывается в «невыгодной» для себя ситуации.
То есть свершившуюся манипуляцию можно оценить по двум шкалам: злонамеренность-благонамеренность с точки зрения интенции манипулятора и эффективность-неэффективность с точки зрения реализации соответствующей интенции.
В зависимости от того, как манипулятор расценивает характер стратегической перспективы поведенческой траектории, вверяемой манипулятором манипулируемому: как «зло» для манипулируемого или как «благо», правомерно различать «злонамеренную» (эффективную и не-эффективную) и «благонамеренную» (эффективную и не-эффективную) манипуляции.
Таким образом, вопреки устоявшемуся мнению о манипуляции как всегда «злонамеренной», теоретически вполне возможна и «благонамеренная» манипуляция.
Действительно, сегодня в управленческих целях широко используется не только «злонамеренная» манипуляция (различного рода «информационные войны»), но и «благонамеренная». В частности, такие управленческие практики (в модусе «благонамеренной» манипуляции) разрабатываются и достаточно широко применяются представителями нового течения в поведенческой экономике, основоположником которого считается Ричард Талер.
Именно Талер, который известен благодаря совместной работе с нобелевским лауреатом Даниелем Канеманом, считается автором «теории подталкивания (nudge)» («управляемого выбора»).
Талер с группой единомышленников особое исследовательское внимание уделяет иррациональным поведенческим действиям человека. В этом плане он проводит метафорическое различие между Людьми и Рационалами.
Традиционно в англоязычном научном дискурсе социально-гуманитарного профиля, особенно в сфере экономики и юриспруденции, господствовал подход, опирающийся на модель Рационалов как действующих акторов. Считалось, что экономические агенты, которые действуют нерационально, будут неизбежно проигрывать в конкурентной борьбе рационально действующим агентам и, тем самым, вытесняться из рыночной экономики. Свободный рынок, считалось, всё «расставляет по местам».
Талеру удалось поколебать эту догму. В реальной жизни, в том числе в реальной рыночной экономике, действуют, как убедительно показал Талер, не Рационалы, а Люди, для которых, по мнению Талера, характерны «Три ограничения»: ограниченная рациональность, ограниченная сила воли и ограниченный личный интерес [10, 11, с. 388].
Для Людей характерны многие предубеждения и ложные (с точки зрения Рационалов) установки – то, что в своё время подвергал анализу Ф. Бэкон, называя их «идолы рода». Сегодняшняя литература выделяет впечатляющий ряд таких человеческих особенностей: преувеличенная оценка ценности потери по сравнению с ценностью приобретения, что заставляет человека отказываться от перспективных сделок и проявлять неоправданную осторожность в рыночных трансакциях; склонность к категорическим выводам и обобщениям, базирующимся на явно недостаточном фактуальном основании; склонность делать то, что делают в аналогичных ситуациях другие (а не то, что диктуется как оптимальное самой ситуацией) и многие другие [1, 2, 5, 8-9, 12-13].
Как правило, соответствующие «идолы рода» (наряду с другими, выделяемыми Ф. Бэконом «идолами» - неправомерными предустановками человеческого разума, а именно «идолами пещеры», «идолами площади (или рынка)» и «идолами театра») регулярно использовались в практике «злонамеренных» манипуляций. Но Талер поставил вопрос об их использовании в благих целях, то есть в практиках «благонамеренной» манипуляции.
В частности, Талеру удалось помочь решить весьма актуальную социальную проблему, когда американские работники, действуя недостаточно рационально, никак не могли сделать максимально возможные (оптимальные) в имеющихся условиях пенсионные накопления. Он составил список причин этого явления:
«Первое препятствие – инерция» – участники программы пенсионных накоплений планируют предпринимать действия в этом направлении, но не совершают их ввиду отсутствия ощущения острой необходимости совершать их в ближайшее время. «Преодоление инерции – это проблема, которая волшебным образом решается с помощью автоматического включения в план. Тот же самый принцип нужно учитывать при разработке пенсионного плана, чтобы увеличить уровень сбережений. Если бы мы могли каким-то образом заставить людей включиться в план по повышению их уровня сбережений и сделать это как-то автоматически, то инерция работала бы на них, вместо того чтобы работать против них.
Второе препятствие – избегание убытков… Человек очень не любит терять, и тем более ему не нравится, когда его зарплата снижается.
Третий поведенческий фактор касается самоконтроля. Ключевой результат нашего исследования на эту тему показал, что человек проявляет больше самоконтроля, когда речь идет о будущем, нежели о настоящем. Даже дети из эксперимента Уолтера Мишела с зефиром не видели бы никакой проблемы, если бы сегодня им предстояло сделать выбор между одним зефиром в 2 часа дня завтра и тремя зефирами в 2:15 сегодня. И все же мы знаем, что, если дать им сделать тот же самый выбор завтра в 2 часа дня, очень немногие из них смогли бы ждать до 2:15. Все они склонны проявлять отклонение в сторону статус-кво» [11, с. 474].
Производя соответствующие институциональные манипуляции (автоматическое включение работника в план по накоплению пенсионного фонда; учёт инфляции, позволяющий работникам не чувствовать сокращения зарплаты; перенос решения о накоплении пенсионного фонда на будущее время), удалось совершить благое дело – «подтолкнуть» работников к повышению своих пенсионных сбережений.
Так в управленческий репертуар был внесён метод «благонамеренной» манипуляции или, в терминологии Талера, метод подталкивания (nudge). Он получил и в Америке, и в Великобритании широкое распространение и стал применяться в самых разных (порой весьма неожиданных) целях.
«…самый известный пример – пишет Талер – связан с международным аэропортом Схипхол в Амстердаме. У какого-то гения родилась идея, как заставить мужчин точнее целиться, когда они пользуются туалетом в аэропорту. Возле самого отверстия слива поместили изображение мухи. Руководство аэропорта сообщило, что благодаря этим мухам число «проливаний» – чудесный эвфемизм – снизилось на 80%. Мне неизвестно, на основе каких эмпирических данных сделан этот вывод, но такие мухи (и другие похожие варианты изображений) появились в туалетах многих аэропортов по всему миру. В период проведения чемпионата мира по футболу особой популярностью пользуется изображение ворот с мячом.
Для меня муха в писсуаре – отличный пример подталкивания. Это мелкая деталь, которая встраивается в окружающее нас пространство и влияет на наше поведение. Такие способы подталкивания эффективно действуют на Людей, а не на Рационалов, потому что Рационалы и так поступают правильно. В роли подталкивателей выступают предположительно малозначимые факторы, которые влияют на принимаемые нами решения так, что мы в конечном счете оказываемся в выигрыше» [11, с. 494].
Заметим, что реализацию практик управления в модусе «благонамеренной» манипуляции можно наблюдать и в нашей стране. Сюда, в частности, относится создание «выпуклых» разделительных полос или перпендикулярных дороге «выпуклых» полос разметки, которые вызывают вибрации автомобиля, заставляющие даже уже уставшего (засыпающего) водителя сфокусироваться на дорожной обстановке.
Заключение
Мы не ставили себе целью дать исчерпывающий философский анализ феномена «добронамеренной» манипуляции. Наша задача заключалась в обосновании правомерности понятия «добронамеренная манипуляция» с методологической и концептуальной сторон. А также продемонстрировать социальную приемлемость и даже социальную пользу практик «добронамеренной» манипуляции в современных реалиях.
Однако вопрос о рамках применения «добронамеренной» манипуляции безусловно требует обстоятельного философского изучения.
В частности, не всегда имеется однозначное понимание того, что есть благо. Всегда ли благонамеренность манипулятора приносит реальное благо манипулируемому (тем более, что представление о благе у манипулятора и у манипулируемого могут кардинально отличаться)? Здесь нельзя забывать, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
Кроме того, возникает вопрос об этической правомерности самой манипуляции, которая по необходимости ограничивает свободу воли манипулируемого. Согласно второй редакции категорического императива Канта, этически должно относиться к человеку как к цели, но никогда как к средству. Манипулятор по определению нарушает этот категорический императив, используя психофизиологические особенности манипулируемого как средство направления последнего к определённой поведенческой цели, пусть и понимаемой (манипулятором!) как благо. Насколько этически правомерным будет (и будет ли?) такое нарушение категорического императива Канта?
Эти философские вопросы не могли разобраны в рамках настоящей статьи. Но они требуют глубокого концептуального обсуждения, которое наш авторский коллектив намерен провести в последующих публикациях.
Литература
1. Акерлоф Дж., Шиллер Р. Экономика манипуляций и обмана. М.: ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2017.
2. Геген Н. Психология манипуляции и подчинения. СПб.: Питер, 2005.
3. Гостев А. А. Глобальная психоманипуляция: психологические и духовно-нравственные аспекты. М.: ФГБУН Институт психологии РАН, 2017.
4. Джеймисон Ф. Постмодернизм, или Культурная логика позднего капитализма. Пер. Д. Кралечкина. М.: Изд-во Института Гайдара, 2019.
5. Зорин И. Игры, в которые играют… Мастерство манипуляций. СПб.: ООО Издательство «Питер», 2016.
6. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. [Электронный ресурс] // Доступ: https://www.kara-murza.ru/books/manipul/manipul_content.htm (дата обращения: 23.12.2023).
7. Ларина Е. С. Умножающие скорбь. Как выжить в эпоху элит. М.: Книжный мир, 2016.
8. Лерер Дж. Как мы принимаем решения. М.: Изд-во Астрель, 2011.
9. Макишвили В. Большая книга манипуляций. Изучаем секреты управления сознанием. М.: ООО «Издательство АСТ», 2017.
10. Саймон Г. Рациональность как процесс и продукт мышления // THESIS. 1993. Выпуск 3.
11. Талер Р. Новая поведенческая экономика. Почему люди нарушают правила традиционной экономики и как на этом заработать. М.: ООО «Издательство «Э», 2017.
12. Чалдини Р. Психология влияния. Как научиться убеждать и добиваться успеха. Пер. Епимахова О. С. М.: Издательство: Бомбора, 2019.
13. Чалдини Р., Гольдштейн Н., Мартин С. Психология убеждения. 60 доказанных способов быть убедительным. М.: ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022.
14. Черкасова В. П. Медиа-манипулирование общественным политическим сознанием: Телевидение и Интернет. М.: Издательство «Весь Мир», 2019.
15. Черников М. В., Филатов Д. А., Букреев В. А. Принципы ведения «поведенческих войн»: современный научный подход // Информационные войны. 2020. № 3 (55).
16. Черников М. В. Философия управления человеческим поведением // Проблемы социальных и гуманитарных наук. 2022. Выпуск 2 (31).
17. Черников М. В., Жучков Д. А. Феномен межличностной коммуникации: деятельностный подход // Вестник ВГУ. Серия Философия. 2022. № 2.
18. Черников М. В., Перевозчикова Л. С., Авдеенко Е. В. Понимание человека: социально-философский анализ. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2023.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
