Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23833
|
Официальные извинения
970
99053
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
238
80456
Экономические основы деятельности повстанческих группировок (на примере западноафриканских гражданских войн рубежа ХХ-ХХI вв.) 0
1613
Многие исследователи считают истинной причиной гражданских конфликтов в Африке экономические интересы. В отечественных дискуссиях их значимость признается, хотя, как отмечалось по поводу конфликта в Кот-д’Ивуаре, «в силу социокультурного многообразия населения страны он может ошибочно трактоваться как межэтнический» [1, 228]. Однако механизм реализации исходного экономического мотива на уровне повстанческих группировок нуждается в более подробном рассмотрении, причем с позиций не только краткосрочного интереса, но и долговременного самофинансирования боевых действий. Данное направление анализа шире представлено зарубежными исследователями, которым более доступны первичные материалы и полевые исследования по данной тематике. Именно экономические аспекты деятельности военизированных группировок в рамках гражданских войн в Западной Африке изучаются как наиболее значимые с позиций школы У.Рино, введшего понятие «экономики полевых командиров» (warlord economy) [26, 99]. Трансграничный характер хозяйственной деятельности нерегулярных вооруженных формирований в рамках этих конфликтов наиболее подробно изучался Дж.Хейзен через призму «систем поддержки» - хозяйственных связей между вооруженной группировкой и внешним региональным посредником, обеспечивающим покупку и транзит добываемых или получаемых группировкой ресурсов, поставляемых на мировой рынок, в обмен на финансирование и необходимые группировкам товары, включая оружие [15, 178]. Эти механизмы обеспечивали поддержку повстанцев, хотя носили нестабильный характер и могли меняться в результате внешнего давления и политических перемен в странах-посредниках. В настоящей статье рассмотрены финансирование и экономическая организация Национального патриотического фронта Либерии (НПФЛ), Объединенного революционного фронта (ОРФ) в Сьерра-Леоне и «Новых сил» (НС) в Кот-д’Ивуаре. Поскольку этим крупным нерегулярным военизированным структурам удавалось вести многолетние гражданские войны, важно понять, насколько высокой была их экономическая самостоятельность и насколько они зависели от меняющейся системы поддержки, а также как они взаимодействовали с партнерами на мировом рынке вне этой системы поддержки для материального и финансового обеспечения своих военных и политических действий.
Внешние и внутренние источники для начального финансирования повстанческих движений
Наряду с силовыми методами организации власти на захваченных территориях, Чарльз Тейлор и подконтрольные ему структуры ввели существенные новшества в организацию финансирования повстанческой деятельности. Обладая изначально ограниченными людскими ресурсами, лидер НПФЛ смог наладить долгосрочные отношения с внешними партнерами, заинтересованными в свержении правившего режима Доу. На основе этих контактов в дальнейшем выросла широкая система поддержки, включавшая, помимо дружественных государств региона и крупных мировых держав, международные компании и региональные диаспоры. Этапу сформированной экономической структуры предшествовало первоначальное финансирование, понимание источников которого важно для выяснения генезиса повстанческого движения и интересов его спонсоров. Самым важным звеном в военных приготовлениях повстанческой группировки были ливийские тренировочные лагеря, но основой будущего финансового аппарата НПФЛ стали связи Тейлора в соседнем Кот-д’Ивуаре, где на протяжении десятилетий американо-либерийскими и ливанскими торговыми семьями из Либерии создавались разветвленные коммерческие сети. Способность Тейлора заручиться доверием влиятельных выходцев из свергнутого в 1980 г. президентом Доу режима помогла найти покупателей для либерийских товаров и обеспечить крупный источник поступлений иностранной валюты для финансирования военной кампании [39, 121]. Президент Кот-д'Ивуара Ф.Уфуэ-Буаньи, будучи сторонником французских интересов в регионе и противником Доу, был заинтересован в успехе операций Чарльза Тейлора. К концу 1988 г. в Кот-д’Ивуаре начала формироваться сеть финансирования предстоящего восстания Тейлора. В городе Данане на западе страны, недалеко от либерийской границы, значительное присутствие либерийцев среди коренного населения создавало благоприятные условия для деятельности НПФЛ [12, 28]. В Сан-Педро, наиболее крупном порту Кот-д’Ивуара недалеко от границы, лидер Фронта установил контакты с бизнесменами-экспатами, которые контролировали значительную часть проходящей через этот порт торговли и необходимой инфраструктуры, при этом многие из них были заинтересованы в свержении Доу [39, 121]. Наиболее крупным центром либерийской диаспоры, в первую очередь политических изгнанников, противостоящих режиму Доу, были США. Либерийские эмигранты в США ради координации своих политических усилий создали во второй половине 1980-х гг. единую дискуссионную и организационную площадку. Эта группа получила название Ассоциации за конституционную демократию в Либерии (АКДЛ), и в нее вошли многие крупные оппозиционные политики, включая Амоса Сойера, Тома Воэвию (тогдашнего главу Союза либерийских ассоциаций Америки) и Эллен Джонсон-Сирлиф (ставшей активной участницей либерийской диаспоры после побега из страны в 1986 г., а в 2005 г. избранной президентом Либерии). Их цель состояла в том, чтобы способствовать переменам в Либерии путем оказания давления на Доу, чьи репрессии усиливались. Они обращались с петициями в Конгресс США и активно выступали в прессе, проводили демонстрации перед посольством Либерии в Вашингтоне [18, 169]. Тем не менее, данные действия не приносили лидерам диаспоры ожидаемых результатов. Продолжение сотрудничества администрации Рейгана с режимом Доу полностью нивелировало усилия либерийской оппозиции по организации международного давления на Доу, попытки которого предпринимались после неоднозначных выборов 1985 г. В 1988-1989 гг. лидеры либерийской оппозиции в изгнании собирались в американской столице, чтобы выработать стратегию дальнейших действий по смене режима в своей стране [18, 179]. Невозможность устранения режима С.Доу путем его делигитимации на международной арене привела к росту популярности идеи о его насильственном свержении путем организованного вооруженного восстания. Данное предложение было инициировано Чарльзом Тейлором (не входившим в АКДЛ, однако в 1970-е гг. активно участвовавшим в делах либерийской диаспоры во время учебы в США) и открыто воспринято Томом Воэвию, в дальнейшем ставшим одним из руководителей НПФЛ (в том числе в должности министра обороны в альтернативном правительстве Тейлора до 1994 г.) [31; 38]. Несмотря на позднейшую критику лидеров АКДЛ в адрес Тейлора, Воэвию оказался не единственным сторонником насильственного свержения Доу и плана НПФЛ. Дальнейшая деятельность Эллен Джонсон-Сирлиф (наряду с показаниями Ч.Тейлора) дает основания полагать, что в дискуссии по поводу целесообразности силовых методов отстранения Доу от власти она оказалась в числе умеренных сторонников таковых. Ее разочарование в мирных методах борьбы с режимом Доу привело к встрече с Ч.Тейлором при посредничестве Тома Воэвию, бывшего близким другом обоих, в Париже в 1989 г., накануне восстания. Согласно Тейлору, в ходе этой встречи бывшая министр в правительстве У.Толберта согласилась предоставить финансирование для вооруженного мятежа НПФЛ ради свержения Доу, получив подтверждение о подготовке организации в ливийских тренировочных лагерях [18, 172; 31]. В дальнейшем именно Э.Джонсон-Сирлиф занималась сбором средств АКДЛ в пользу Фронта. В своих мемуарах, а также в показаниях, данных Комиссии правды и примирения, она признавала свою роль в финансировании НПФЛ на начальном этапе его деятельности. В частности, Э.Джонсон-Сирлиф не отрицала факт предоставления Тейлору 10 000 долл. по линии АКДЛ [18, 173]. По ее словам, после рождественского вторжения 1989 г. государственный департамент США попросил ее и АКДЛ связаться с Тейлором и призвать его к сдержанности в отношении мирного населения, для достижения чего группа решила предоставить повстанцам небольшую сумму денег для покупки продовольствия и предметов первой необходимости (данная структура в лице заместителя госсекретаря по африканским вопросам Г.Кохена действительно использовала АКДЛ в качестве канала связи с Тейлором и была готова поддержать его приход к власти в случае отсутствия серьёзных нарушений прав человека) [18, 173; 5, 144]. Однако цифра оказанной Джонсон-Сирлиф и АКДЛ помощи была в дальнейшем поставлена под сомнение двумя другими участниками парижской встречи, Тейлором и Воэвию. Согласно “консервативной оценке”, данной последним, в самом начале вторжения Фронта на территорию Либерии будущая президент собрала для Тейлора 25 тыс. долл., но минимальный размер общей помощи АКДЛ, предоставленной НПФЛ в результате усилий Джонсон-Сирлиф, составил, согласно Воэвию, не менее 500 тыс. долл., хотя часть из этой суммы могла быть разворована посредниками [40]. Тейлор в своих показаниях Специальному суду также настаивал на том, что именно предоставленные через Джонсон-Сирлиф средства стали основным финансовым источником военных успехов первой половины 1990 г. [31] Сохранились письма, направлявшиеся казначеем АКДЛ Гарри Гривсом спонсорам организации в апреле 1990 г. с целью сбора средств в поддержку «скорейшего отстранения от власти старшего сержанта Доу» [4]. Кроме того, в мае 1990 г. Джонсон-Сирлиф лично встречалась с Тейлором на занятой его силами либерийской территории. Согласно ее мемуарам, ее целью было выяснить положение дел на местах, и увиденное ее не удовлетворило [18, 174-175]. Однако тот же Воэвию утверждает, что ее целью на тот момент была личная передача НПФЛ дополнительных финансовых средств, учитывая ненадежность ранее задействованных каналов [40]. Таким образом, на начальном этапе восстания НПФЛ ключевым элементом его успешности стало создание разветвленной финансовой и логистической сети в Кот-д’Ивуаре под контролем дружественного политического режима, а также приток финансирования со стороны гражданских институтов либерийской политической диаспоры, в первую очередь АКДЛ. Неформальные контакты с этими игроками до начала гражданской войны в Либерии, а также на ее ранней стадии позволили Тейлору, наряду с предпринимаемыми им политическими шагами, обеспечить военный успех 1990 г. Затем НПФЛ утратил поддержку данного источника, однако он был замещен созданной Тейлором финансовой инфраструктурой, а также готовностью сотрудничать со стороны буркинийского и ивуарского режимов. Гражданская война в Либерии положила начало формированию общей западноафриканской зоны нестабильности, и все последующие конфликты в этом регионе финансировались в рамках уже налаженной Тейлором логистики. Так, поскольку восстание ОРФ в 1991-2002 гг. на территории Сьерра-Леоне происходило преимущественно в результате поддержки и при активном содействии НПФЛ, данной организации не пришлось самостоятельно выстраивать систему начального финансирования. ОРФ получал свое вознаграждение от участия в либерийском конфликте и контроля над частью территории Либерии в интересах Тейлора. Группировки, частично взявшие под контроль запад Кот-д’Ивуара в ноябре 2002 г., также обладали давними связями с НПФЛ и опирались на его помощь [17, 16]. Однако организаторы восстания в Кот-д’Ивуаре в сентябре 2002 г. отличились большей самостоятельностью, поэтому в преддверии активных действий независимо от либерийского лидера предприняли меры по обеспечению наличных средств на необходимые расходы. 27 августа 2002 г. в абиджанском отделении Западноафриканского центрального банка произошло ограбление на сумму 3 млн. долл., после чего похитители скрылись в Буркина-Фасо [38]. Согласно ивуарским правительственным источникам, в том числе ранее близким к НС, средства от этого ограбления были потрачены на закупку оружия для попытки переворота в Абиджане 19 сентября 2002 г., а также восстания в североивуарских городах [6]. Еще одним крупным источником наличных средств для восставших уже после получения контроля над севером страны стало ограбление отделения Западноафриканского центрального банка в Буаке, где хранились не только ивуарские, но и иностранные резервные средства. Ограбление началось 24 сентября 2003 г. и продолжалось в течение недели, завершившись хищением суммы от 24 до 30 млн. евро и гибелью 23 человек [19]. Согласно данным наблюдателей ООН, похищенные средства стали объектом конфликта между различными подразделениями «Новых сил», а объем хищений заставил Банк ускорить эмиссию банкнот нового образца, чтобы минимизировать потери [34]. Это, наряду с диаспоральной поддержкой оппозиции, стало наиболее значимым источником финансирования для закупки «Новыми силами» оружия и покрытия других расходов до того, как была налажена более устойчивая система хозяйственного регулирования на подконтрольных территориях. Внутренним ресурсом для получения средств на военные нужды повстанцев стало и ограбление населения, в том числе беженцев, через систему блокпостов, перекрывавших дороги и ключевые тропы. На локальном уровне подобные поборы являлись основным, если не единственным источником существования для солдат и низовых полевых командиров, что подтверждается как либерийскими, так и сьерра-леонскими и ивуарскими примерами [9, 97; 32, 227]. Захват гуманитарных грузов, направлявшихся извне в зону конфликтов, также имел большую значимость и стал еще одним внутренним источником начального финансирования для западноафриканских повстанческих движений. В Либерии во время пиков военных действий: до и после операции «Октопус» (1992-1993 гг.), в период боев за Гбарнгу в декабре 1994 г. и в апреле-мае 1996 г. - гуманитарные организации потеряли 27 грузовиков и 74 автомобиля, также за два последних периода было украдено 500 автомобилей, а гуманитарные организации понесли потери примерно на 25 млн. долл. [9, 99]. Совокупные объемы стоимости конфискованных гуманитарных материалов в условиях продолжающейся войны были весьма стабильными и позволяли рассчитывать на минимальное поддержание повстанцев, особенно важное на начальном этапе для финансирования военных возможностей. Не менее значимым источником изначальных доходов повстанцев стала распродажа капитальных активов, недоступных для иного использования при захвате территорий. Первая крупная сделка НПФЛ была направлена на разбор заброшенного железорудного рудника Бонг, который когда-то принадлежал немецкому капиталу. Тейлор организовал демонтаж и перепродажу за границу оборудования из заброшенной шахты, заработав при этом иностранную валюту, с помощью которой он затем фактически обеспечил свои будущие валютные операции через финансовую структуру «банк Бонга» [39, 184]. По мнению У.Рено, первичное финансирование от продажи оборудования шахт в графстве Бонг в 1990 г., составило ядро стартового капитала НПФЛ, обеспечившее финансовую базу для дальнейшего наступления группировки [22, 179]. Как добавляет Ф.Гердес, эта сделка стала главным элементом трансформации НПФЛ из слабо организованной силы в наиболее влиятельную вооруженную группировку [9, 98]. Альтернативным способом капитализации повстанцами только что полученного контроля над крупными горнодобывающими и сельскохозяйственными объектами стало разрешение концессионерам продолжать свою работу в обмен на спонсирование военных операций. Так, фирма Firestone была замечена (согласно материалам Суда) в организации сделки с Тейлором, в рамках которой ему было предоставлено коммуникационное оборудование, включая спутниковые телефоны, и база, с которой он начал операцию "Октопус" по нападению на Монровию в 1992 г. В обмен Тейлор способствовал дальнейшему доступу Firestone к их крупным владениям в стране [25, 100]. В целом на начальном этапе гражданских войн повстанческие силы опирались на поддержку дружественных внешних региональных сил, финансирование от диаспоры и доходы от нелегальной деятельности при различном соотношении данных факторов. Подобное накопление средств способствовало военным успехам в условиях слабости правительственных сил и отсутствия преждевременного внешнего вмешательства, но не носило устойчивого характера. Объем награбленных товаров быстро иссякал, они изнашивались, прибыли были лишь временными и неустойчивыми. Все эти источники начального финансирования (помощь диаспор, поддержка дружественных держав, ограбление населения, включая беженцев, через систему блокпостов, ограбление банков, захват гуманитарных грузов, распродажа капитальных активов) не могли воспроизводиться на постоянной основе и обычно иссякали в силу различных причин (прекращения поддержки диаспоры, ограничения возможности крупных банковских ограблений и т.д.). Однако полученный в результате их использования контроль над территориями и ресурсами позволял начать извлечение доходов на более долгосрочной основе при наличии внешних контрагентов, готовых сотрудничать с повстанцами. И тогда стали задействоваться именно те экономические инструменты, которые могли обеспечить непрерывное пополнение ресурсов и составили ядро военной экономики, сложившейся в западноафриканской зоне нестабильности.
Трансграничные сети как основа коммерческой деятельности и поставок вооружений Ключевой особенностью западноафриканских повстанческих движений в годы гражданских войн рубежа ХХ-ХХI вв. стала экономическая система, которую они выстроили на захваченных землях, задействуя доступные природные и людские ресурсы. Она основывалась прежде всего на контроле над значительными территориями, где были сосредоточены легко извлекаемые и относительно легко конвертируемые природные богатства (в первую очередь, аллювиальные алмазы в Сьерра-Леоне, каучук, железная руда и ценные породы древесины в Либерии). Добыча и переправка этих ископаемых через границу в дружественные региональные государства для дальнейшей перепродажи (часто в обход международных ограничений), приобретение на эти средства оружия и товаров первой необходимости и доставка их обратно на подконтрольную территорию в условиях активных боевых действий, вмешательства внешних сил и нестабильной организационной структуры были достаточно непростой задачей. Поэтому реализация этих целей требовала разветвленной инфраструктуры внутри соответствующих стран и за их пределами, чтобы обеспечивать бесперебойное финансирование боевых действий и противостоять внешнему давлению. К числу немногих исследований, где подробно изучены инфраструктурные связи повстанческих формирований, относится работа Дж. Хейзен «Чего хотят повстанцы: ресурсы и сети поддержки в военное время» 2013 г., в которой эта инфраструктура получила название «систем поддержки» [5, 6-7]. Наиболее крупная система, организованная буркинийскими и ивуарскими (до 2000 г.) властями при опосредованном участии Франции и Ливии, обеспечивала деятельность НПФЛ до и после прихода Тейлора к власти в 1997 г., операции ОРФ и их союзников внутри Сьерра-Леоне, а также североивуарских повстанцев в 2002-2011 гг. Основой экономической системы на только что завоеванных территориях еще до выстраивания сложной инфраструктуры добычи полезных ископаемых и иных природных ресурсов стали доходы от торговли, а также всевозможные налоги и поборы с подконтрольного населения, стабильно получаемые без применения прямого насилия [2, 59]. В частности, контролировавшие север Кот-д’Ивуара «Новые силы» в более поздние годы своего существования для регулярного финансирования опирались на налог с торговли, которым облагалось все население севера страны и доходы от которого поступали в созданную повстанцами структуру “La Centrale”. Дж. Спейт выделяет основные источники финансирования «Новых сил»: 1) налогообложение товаров, провозимых через систему блокпостов; 2) бюджетные поступления (налоги от всех главных компаний, ведущих бизнес на севере; 3) сборы за коммерческие услуги (в т. ч., водо- и электроснабжение); 4) собственность и налогообложение топливных станций на всем севере Кот-'Ивуара [32, 228]. Согласно докладу экспертов ООН 2008 г., ежедневные налоговые сборы на пограничном пункте составляли от 1 до 8 млн франков КФА, а в целом до 2008 г. сборы, полученные этими квази-финансовыми организациями, составили 300-400 млрд франков КФА [35, 29-30][1]. Характерной особенностью взимания налогов на территориях, занятых НПФЛ, было регулярное налогообложение гуманитарных грузов. В 1994 г. в НПФЛ была образована отдельная структура, отвечающая за капитализацию для повстанцев ввозимой в регион гуманитарной помощи (с каждого гуманитарного груза, направлявшегося на подконтрольную Фронту территорию, удерживалось 15%, что составляло существенную часть доходов вооруженной группировки) [9, 99]. В Либерии подобная политика налогообложения товаров и грузов дополнялась использованием повстанцами преимуществ контроля над валютой. Когда в 1991 г. официальное правительство Амоса Сойера попыталось подорвать экономику Большой Либерии при помощи эмиссии новой банкноты - доллара свободы, то Тейлоровское правительство объявило их недействительными на своей территории. В итоге хождение существующих либерийских банкнот, называемых Джей-Джей, продолжилось даже в Монровии, и их курс был примерно в два раза выше, чем у новой банкноты. Это привело к монетарному кризису в зоне контроля международно признанного правительства и продемонстрировало его бессилие перед лицом контролируемой Тейлором либерийской экономики [39, 185-186]. Таким образом, Тейлор смог воспользоваться большей организованностью экономических процессов на своей территории и привлечь внешних инвесторов вопреки рыночным рискам и искам официального правительства Либерии в иностранные суды против компаний, ведущих дела с дочерними структурами НПФЛ. Возможность облагать иностранный бизнес налогами и успешная монетарная политика расширили контроль НПФЛ над экономикой страны и набор инструментов для финансирования своей деятельности. Все это позволяло повстанцам получать значительную прибыль, однако ключевым источником доходов этих организаций стал контроль над ресурсами. Основой финансирования повстанческих структур НПФЛ, ОРФ и «Новых сил» выступили доходы от присвоения природной ренты. После неудачной попытки захватить Монровию и одержать быструю победу в гражданской войне лидер НПФЛ начал использовать контроль над большей частью страны, чтобы облагать налогами сырьевой бизнес. Первоначальной экономической задачей Тейлора было получение иностранной валюты для покупки оружия. Формально НПФЛ не имел право продавать концессии от имени страны и собирать налоги с доходов зарубежных корпораций. Но на занятой Фронтом территории уже имелась финансовая структура, опирающаяся на доллар США в качестве операционной валюты, что снижало значимость различий между официальным и фактическим правительством страны. Кроме того, коммерческие провалы и отсутствие хозяйственного развития при режиме Доу привели к тому, что за время его правления в преддверии гражданской войны накопился широкий набор скрытых возможностей для бизнеса и неиспользованных ресурсов. Предприятия, которые были готовы участвовать в контрактах с Большой Либерией, руководствовались преимущественно долгосрочными коммерческими мотивами. Только французские компании преследовали более широкие экономические и политические цели поддержки своего ключевого союзника в регионе – Кот-д'Ивуара. Руководство этой страны настороженно относилось к операции ЭКОМОГ в Либерии, видя в ней нигерийские претензии на региональную гегемонию, экономическую экспансию и попытку захвата либерийских активов, что нарушало коммерческие интересы Кот-д’Ивуара [23, 180; 39, 186; 3]. Французские компании, таким образом, на первом этапе либерийской войны были заинтересованы в экономическом сотрудничестве с административными структурами Большой Либерии в противовес ЭКОМОГ. Так, французская государственная корпорация Sollac владела долей компании NIMCO, добывавшей в Либерии железную руду. В марте 1991 г. по этой концессии из страны было вывезено 70 тыс. тонн руды, а структуры НПФЛ зарабатывали на ней 80 тыс. долл. в месяц [3]. Несмотря на публичную критику, французское правительство оказывало Тейлору также дипломатическую поддержку, например, выступив в 1992 г. против санкционной инициативы ООН в отношении либерийской горнодобывающей продукции [39, 186]. Посредничество Кот-д’Ивуара способствовало развитию разветвленных международных логистических цепочек и базы поставок, обеспечивавших Большую Либерию. Согласно данным Global Witness, к коммерческим сделкам с либерийцами через Кот-д’Ивуар мог быть причастен и сын президента Франции Франсуа Миттерана, Жан-Кристоф, в то время министр французского правительства по делам Африки [33, 9]. Таким образом, официальная Франция косвенно способствовала французскому сырьевому бизнесу и импортерам продукции из Либерии, преследуя, в том числе, свои политические интересы и укрепляя экономическую и логистическую базу повстанцев. Со своей стороны, Тейлор стремился максимально использовать ресурсные возможности захваченных территорий. После взятия под контроль НПФЛ горы Нимба лидер повстанцев анонсировал проект с привлечением иностранного капитала по восстановлению шахты Екепа, способной обеспечить добычу сотен тысяч тонн наиболее качественной по мировым стандартам железной руды. Этот ресурс традиционно был основной статьей дохода либерийского бюджета, обеспечив в 1975 г. 40% ВВП страны [7, 98]. После переворота 1980 г. добыча прекратилась, и при власти С.Доу попытки восстановить ее не увенчались успехом. Потенциальные международные инвесторы, готовые финансировать проект в сотрудничестве с Тейлором, включали представителей США, Японии, Великобритании и ЮАР [9, 81-83]. Его преимуществом была возможность доступа к 60% всех неосвоенных запасов железной руды горы Нимба на сопредельной гвинейской территории. Их поставка на мировой рынок через гвинейские порты требовала транспортировки на 640 миль по суше, а либерийский маршрут был значительно короче и технически проще [39, 185]. Данный проект не был реализован из-за противодействия гвинейских властей, но в первые годы либерийского конфликта Тейлор использовал эту перспективу для привлечения инвесторов. Подобные проекты повышали интерес к повстанцам со стороны международного бизнеса и способствовали фактическому международному признанию Тейлора в качестве легитимного партнера. Бывшие концессионеры участвовали в консультировании нового местного оператора железной руды - либерийской горнодобывающей корпорации, открыто взаимодействующей с НПФЛ [9, 81-83]. Сотрудничество международных предприятий с лидером либерийских повстанцев во многом было обусловлено ожиданием их скорой военной победы и легализации всех достигнутых соглашений. У.Рино объясняет такое сотрудничество «временным совпадением интересов при различных целях» [22, 187]. Но цели у обеих сторон были чисто экономические, а снятие идеологических барьеров в постбиполярный период позволяло международным компаниям расширять рамки своего космополитизма. О масштабах добычи и продажи железной руды с конца 1990 г., когда повстанцами и их внешними партнерами было налажено производство, свидетельствуют следующие цифры: за первый год работы контролируемая Тейлором компания LIMINCO добыла 1 млн. тонн железной руды, реализованной за 16 млн. долл., а в 1990-1992 гг. НПФЛ ежегодно получал от 25 до 40 млн. долл. доходов от этого ресурса [9, 82-83]. Однако в дальнейшем пришлось закрыть этот сложный в условиях военных действий бизнес, поскольку Тейлору не удалось быстро прийти к власти, а в 1993 г. транзитный порт Бьюкенен был захвачен и разорен силами ЭКОМОГ. Самой привлекательной сферой деятельности, приносившей большую выгоду и НПФЛ, и ОРФ, стала разработка алмазов в сопредельной с Либерией стране. Тейлор воспользовался проникновением своих и союзных сил на территорию Сьерра-Леоне, чтобы организовать отправку добытых полезных ископаемых в Буркина-Фасо и Ливию и их конвертацию в боеприпасы, деньги и продовольствие для поддержки антиправительственного восстания. Этот цикл подробно отражен в деле Тейлора в рамках Специального суда по Сьерра-Леоне. Так, в финальном заключении по делу было указано, что в ноябре 1992 г. Ч.Тейлор предоставил ОРФ оружие и боеприпасы для захвата богатого алмазами округа Коно [30, 17]. Также Суд признал, что алмазы из Коно и Тонга обменивались на оружие и припасы из Либерии вплоть до окончания боевых действий в 2002 г. [20, 30].Таким образом, бартерные схемы обмена алмазов на оружие стали ключевым механизмом поддержки НПФЛ и ОРФ. Хотя именно эта сфера подвергалась наибольшим попыткам регулирования со стороны мирового сообщества, Тейлор не только бросил вызов международным эмбарго на поставки оружия, но и преодолел значительные материально-технические трудности в обеспечении логистики своих операций. Хотя первоначальными причинами поддержки, оказанной Тейлором группировке ОРФ, были военные связи и сотрудничество, сохранению их долгосрочного характера способствовали экономические мотивы. С начала 1990-х гг. до 2001 г. региональные схемы бартера алмазов на оружие обеспечивали основную часть валютных поступлений НПФЛ и впоследствии ОРФ. По оценкам Экспертной группы ООН, примерные годовые доходы ОРФ от добычи и продажи алмазов колебались от 25 до 125 млн. долл. (компания Де Бирс зафиксировала годовой доход ОРФ по данной статье за 1999 г. на уровне 70 млн. долл.) [27]. Хотя данные оценки объемов добычи скромны по меркам мирового рынка алмазов, их реализация стала главным и первичным источником доходов ОРФ, более чем достаточным для поддержания военных усилий Фронта [27]. При этом примерно половина стоимости экспортируемых ОРФ алмазов оставалась в руках их ключевого посредника – Ч.Тейлора: с 1997 г. по 2001 г., когда против Либерии и Сьерра-Леоне были введены жесткие ограничения ООН на экспорт алмазов, ОРФ совокупно экспортировал алмазов на сумму 175-245 млн. долл., и из них 91-129 млн. долл. было «заработано» либерийским лидером [9, 143]. Переориентация на добычу и оборот алмазов на захваченных повстанцами территориях оборачивалась сокращением основных видов деятельности и доходов населения этих мест. Сельское хозяйство, в котором до войны было занято 70% жителей Сьерра-Леоне, было полностью разрушено [24, 25]. Высвободившееся население принудительно использовалось повстанческими группировками для добычи полезных ископаемых [29]. Как отмечалось в докладе экспертов ООН, вначале повстанцы ОРФ сами занимались добычей алмазов, но затем стали привлекать принудительный труд и совершенствовать методы его присвоения. Наиболее распространенным стимулом использования принудительного труда местных старателей было разрешение сохранять определенное количество добытого материала либо возможность часть недели работать на подконтрольных ОРФ копях для себя [27, 12]. В условиях международных санкций против алмазной отрасли вторым наиболее значимым пунктом доходов от природных ресурсов в рассматриваемых государствах стал экспорт ценных пород древесины. Доходы от лесозаготовок способствовали импорту оружия западноафриканскими повстанцами с 1991 г., когда Чарльз Тейлор, еще будучи полевым командиром, начал предоставлять права на заготовку древесины и другие концессии добывающей промышленности на подконтрольной НПФЛ территории заинтересованным иностранным контрагентам [4]. По данным У.Рино, в 1990 г. подчиненные Тейлора заработали на продаже древесины 15 млн. долл., в 1991 г. – 21,3, а в 1992 г. – 30,3 млн. долл. [24, 24] Будучи президентом в 1997-2003 гг., Тейлор продолжал использовать лесозаготовительную промышленность в качестве основного источника финансирования и материально-технического обеспечения как для торговли оружием, так и для других внебюджетных расходов, признавая нарушение эмбарго ООН на поставки оружия [20]. При этом если за период до 2000 г. (при доминировании алмазов в экспорте) объем продаж либерийской древесины за рубеж по стоимости не превышал 32 млн. долл. в год, то за 2002 г. силам Тейлора удалось продать древесины на сумму 182 млн. долл. [9, 144] Роль лесозаготовительной промышленности Либерии в финансировании режима сохранялась вплоть до введения в июле 2003 г. санкций против этой отрасли. Кроме эмбарго, ООН ввела персональные санкции против крупных международных торговцев либерийской древесиной, в том числе Гуса Кувенховена и Джозефа Вонга, бывшего президента и, соответственно, исполнительного директора "Восточной древесной компании" (“Oriental Timber Company”, ОТК), которые, по данным ООН, были «торговцами оружием в нарушение резолюции 1343 СБ ООН и поддерживали режим президента Тейлора в попытке дестабилизировать Сьерра-Леоне и получить незаконный доступ к алмазам» [21]. Несмотря на маневренность экономической системы в переключении с одной отрасли на другую по мере перекрытия каналов сбыта, в дальнейшем объемов и этих статей доходов стало недостаточно для сохранения позиций НПФЛ. Для налаживания более обширных трансграничных связей у Тейлора имелся опыт работы с организованной преступностью с начала гражданской войны. В 1992 г. по мере затягивания конфликта НПФЛ образовал сеть торговли оружием в обмен на алмазы совместно с международными брокерами в этой сфере. Согласно данным либерийской Комиссии правды и примирения, с Тейлором сотрудничали американец Роджер д'Онофрио Руджерио; Николас Оман, словенско-австралийский торговец оружием; Ибрагим Ба, сенегалец с опытом войны в Афганистане; итальянский адвокат Мишель Папа [29, 341]. Эти посредники обеспечивали поставки оружия из Болгарии, а торговля либерийской древесиной была использована ими для маскировки финансовых потоков [8, 103]. Традиционный маршрут поставок оружия в Либерию проходил через Буркина-Фасо, где Тейлор сохранял тесные связи с президентом Блэзом Компаоре. В ходе гражданской войны Муаммар Каддафи, который накопил большой арсенал советского оружия, поставлял его непосредственно Тейлору через Буркина-Фасо [16]. Распад СССР способствовал формированию черного рынка вооружений в Западной Африке [26, 89]. По данным НКО Global Witness, система основывалась, с одной стороны, на фактически неограниченном предложении оружия из стран бывшего социалистического лагеря, а с другой - на слабом регулировании воздушных перевозок в Западной Африке [13]. Торговцев, правительства и военных чиновников в транзите оружия для Тейлора объединяли общие мотивы прибыли. Произошло встраивание западноафриканских повстанческих группировок в логистические экономические цепочки мирового капитала и соседних национальных государств. К концу 1990-х гг. одним из ключевых партнеров Тейлора стал Леонид Минин, израильтянин советского происхождения. По данным НКО Global Witness, Минин начал заниматься торговлей либерийской древесиной в обмен на оружие с 1998 г., а к 2000 г. объемы его сотрудничества с режимом Тейлора увеличились настолько, он начал прямые поставки оружия в Робертс-филд. В это время страна уже находилась под эмбарго на поставки оружия (Либерия находилась под эмбарго на поставки оружия на протяжении большей части политической карьеры главы НПФЛ) [36]. Однако и в годы нахождения у власти закупку вооружений Тейлор осуществлял через теневые механизмы, созданные им еще в годы борьбы за власть, с участием международной организованной преступности. [13]. Это оружие служило внешнеполитическим целям Тейлора, будь то вооружение его собственных сил или снабжение ОРФ в Сьерра-Леоне. По данным Совета экспертов ООН, на рубеже 1999-2000 гг. Минин стал для Чарльза Тейлора крайне важным партнером с широким охватом коммерческих сделок. Он не только обеспечивал связи Чарльза Тейлора с оружейными сетями по всему миру, но и представлял его сыну Чаки возможность заработать на древесных концессиях. Чаки контролировал ценные лесные и алмазные концессии, выделенные ему отцом, но, чтобы превратить их в капитал, ему нужен был доступ на мировой рынок [10]. Данные операции продолжали приносить Тейлору прибыль и после 2001 г., когда были введены санкции ООН против либерийских и сьерралеонских алмазов, что позволяло финансово поддерживать режим до лета 2003 г. Аналогично либерийским и сьерралеонским группировкам, ивуарские повстанцы, несмотря на ограниченность природных ресурсов на захваченных ими территориях, также использовали то, что находилось под их контролем, в первую очередь, производимый на данной территории хлопок [5, 6-7]. Помимо него, важным источником доходов для ивуарских повстанцев были две крупные алмазные шахты в районах Корого и Буаке, а также добыча золота [32, 228]. Но ключевой отраслью экономики «Новых сил» было выращивание и экспорт какао-бобов в контролируемых ими частях Кот-д’Ивуара. И хотя наиболее прибыльные плантации в основном были сосредоточены на оставшемся под контролем правительства юго-западе, на севере страны за двухлетний цикл 2006-2007 гг., согласно отчету экспертов ООН, было выращено 128 тыс. тонн какао-бобов, что составило почти 4% всего мирового производства этого продукта [32, 228]. По данным НКО Global Witness, за период 2004-2007 гг. продажа какао-бобов приносила НС ежегодно около 30 млн. долл. [11, 33][2] Этих доходов, а также политической организации НС и других сопутствующих факторов оказалось достаточно для поддержания жизнеспособности повстанческих структур. Наряду с присвоением доходов от продажи природных ресурсов, наиболее устойчивым источником прибылей для режима Тейлора после избрания в 1997 г. стали отступные платежи за использование мировым торговым флотом либерийского флага и фрахта ходящих под ним судов. Управление реестром осуществлялось в основном из США, и только когда Чарльз Тейлор пришел к власти, в программу были внесены некоторые изменения, чтобы позволить Тейлору лично лучше контролировать доходы от этой статьи [18, 50]. При этом в годы правления Тейлора, несмотря на санкции США в отношении либерийской древесины и алмазов, никаких санкций в отношении морской программы не вводилось, хотя было известно, что она является одним из источников средств для закупки оружия. Реестр был одним из немногих легальных источников дохода правительства в годы правления Тейлора [18, 51]. Таким образом, наиболее крупная трансграничная сеть поддержки военизированных группировок в ходе гражданских конфликтов в Западной Африке была сосредоточена на определенных прибыльных типах экономической активности, доступной полевым командирам, и включала в себя иностранные государства, компании, частных лиц и криминальные сети. Система, во многом опиравшаяся на уже существовавшие региональные теневые экономические механизмы, благодаря Ч.Тейлору серьезно адаптировалась к изменившимся в 1990-е гг. мировым экономическим реалиям и стала выходить на ранее недоступные африканским повстанцам мировые рынки. Сложившаяся на подконтрольных группировкам территориях экономическая система опиралась на добровольное и принудительное выкачивание ресурсов из населения в виде: 1) налогов, поборов и трудовых повинностей, 2) экспорта природных ресурсов и 3) задействованных на более высоком уровне монетарных механизмов, 4) использования фрахта и иных способов обогащения. При этом «встречный» парадокс глобализации создал в результате упрощения выхода на мировые рынки возможность для повстанческих лидеров встраиваться в логистические цепочки международного капитала и реализовывать свои местные активы. Эта система оказалась достаточно устойчивой к внешнему воздействию и сохранилась даже после изгнания Тейлора в других гражданских конфликтах, что сделало данную сеть наиболее влиятельной в регионе. Механизмы хозяйственного регулирования и обеспечения финансирования, практиковавшиеся военизированными группировками в ходе гражданских войн в Западной Африке, отличались большим разнообразием. Их применение было не только связано с решением стоявших перед движениями задач, но и направлено на извлечение из конфликта финансовой выгоды в качестве самоцели. На начальном этапе развития западноафриканских конфликтов повстанческие группировки получали ресурсы для своей деятельности от дружественных государств или близких повстанческих движений, поддержки со стороны диаспоральных структур либо от криминальной активности. Однако в качестве долгосрочной модели финансирования в последовавшие годы конфликта большинство движений вовлекалось в ресурсную экономику, обменивая получаемое сырье на деньги и оружие. Наиболее крупные и успешные организации выстроили сложную систему управления, затрагивающую налоговую и монетарную политику, и использовали этот ресурс в противостоянии с правительственными силами. Функционирование данного механизма даже в случае международного давления приносило большую выгоду. Поэтому справедливо отметить, что именно коммерческие интересы оказались более значимым принципом организации западноафриканских нерегулярных формирований того периода, чем религия, этническая и региональная принадлежность, политическая идеология или иная форма объединения людей. Литература
комментарии - 0
Мой комментарий
|
Подписка
|
