Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23659
|
Официальные извинения
970
98612
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
237
80116
Эпоха глобальной бифуркации: эскалация хаоса 2
3870
Это бич времени, когда безумные ведут слепых. В. Шекспир
Современный мир, потрясаемый природными, техногенными и гуманитарными катастрофами, втягивается в водоворот глобальной турбулентности. Многочисленные деструктивные флуктуации свидетельствуют о том, что в мировом социуме обостряются как локальные, так и планетарные кризисы, которые могут неожиданно трансформироваться в общепланетарную катастрофу. Эта трагическая историческая альтернатива, несмотря на извечные иллюзии людей, становится наиболее вероятной. Объективные факторы мирового кризиса усугубляются упадническими ожиданиями, которые все более и более охватывают мировое общественное сознание. На первый взгляд это все выглядит необычайно парадоксально, потому что ещё вчера капитализм демонстрировал триумфальное шествие по планете, искусно маскируя свои имманентные трудности и проблемы. Тем не менее сегодня мировой кризис имеет отчетливую тенденцию к эскалации в глобальном масштабе и продолжает свою сумбурную, хаотическую манифестацию во многих странах мира. Между тем, кроме вездесущего пиара, никаких эффективных стратегических решений и альтернатив попросту нет, хотя мириады менеджеров, маркетологов и специалистов в области информатики анализируют огромные объемы данных. Как ни странно, фабрики мысли молчат или банально комментируют то, что всем давно известно. Вопреки очевидным фактам большинство экспертов интерпретируют кризисные процессы в рамках циклических представлений, внушая массе избитую мысль о том, что всё это уже было и, следовательно, нет особых оснований для тревоги. Такое механическое использование старых идеологических схем пока дает нужный пропагандистский результат, но одновременно порождает новые риски и случайности, опасные как для властей предержащих, так и для всего мирового сообщества. Без всякого сомнения, мировой кризис проблематизирует будущее капиталистической системы, хотя ангажированные эксперты по инерции репродуцируют неоригинальную мифологию о вечности капитализма, корреспондирующего с несовершенством человеческой природы. Правительства ведущих капиталистических государств ещё совсем недавно делали шумные пиаровские заявления о конце кризиса, но сейчас все более и более осознают, что это была лишь временная, неустойчивая стабилизации мировой экономики. Несмотря на декларации об исключительности и безальтернативности капитализма, наступает новая волна социальных потрясений, и неолиберальные капиталистические мифы снова подвергаются серьезному испытанию, особенно на фоне нарастающего глобального системного кризиса. Мировой кризис грозит человечеству глобальной бифуркацией, но схемы восприятия и мышления, сформированные в эпоху локальности, не позволяют нам ясно осознать и понять новизну бифуркационной проблемы. Хотя ученые настойчиво предупреждают о грядущей катастрофе, власть имущие, в свою очередь, пытаются банализировать глобальные риски и во что бы то ни стало сохранить существующую ныне капиталистическую модель, выгодную лишь определенным доминирующим группам или доминирующему классу. Такое консервативное поползновение крайне опасно в момент, когда спонтанно нарастают риски локальных кризисов и глобальной бифуркации, а неустойчивый мировой социум становится особенно чувствительным к малым флуктуациям. Несмотря на культурное многообразие в современном мире, кризисные явления и процессы в разных странах приобретают одинаково глобальный характер и демонстрируют устойчивую тенденцию к хаотизации всего мирового социума. Без всякого анализа становится ясно, что проблема эскалации хаоса, который проявляется в качестве неотъемлемого атрибута глобального системного кризиса, весьма актуальна и требует всестороннего, существенного изучения. Вопрос о глобальном кризисе широко обсуждался в социологической литературе такими учеными, как З. Бауман, И. Валлерстайн, Э. Гидденс, С. Ю. Глазьев, Л. Е. Гринин, Э. Гэмбл, Дж. Даймонд, М. Г. Делягин, Г. Дерлугьян, М. С. Ельчанинов, К. Калхун, Р. Коллинз, А. В. Коротаев, Э. Ласло, М. Манн, И. Моррис, А. П. Назаретян, В. И. Пантин, П. А. Сорокин, Ю. Хаберманс, С. Хантингтон и др. По данному вопросу существует обширная литература, но тем не менее такой важный его аспект, как эскалация хаоса в современном социальном мире, изучен недостаточно и, естественно, нуждается в дальнейшем социологическом исследовании. Прежде всего необходимо выяснить и проанализировать причины и динамику кризиса человечества, который сопровождается эскалацией хаоса, способного неожиданно перерасти в необратимый бифуркационный процесс. В связи с этим есть веские основания утверждать, что новые научные возможности содержатся в структурно-синергетической концепции социальных изменений [6, 7]. Процессы в современном социальном мире исключительно сложны, противоречивы, динамичны, и любая попытка их социологического исследования приводит к тому, что всякий раз социальный ученый довольно быстро осознает необычайные трудности своего исследовательского проекта. Научный результат, полученный в ходе систематического исследования данной проблематики, как правило, остается в рамках философского знания или редуцируется к трюизмам обыденного опыта. В этой эпистемологической ситуации границы теоретической социологии, претендующей на поиск истины, вполне очевидны, особенно в контексте научного исследования социальных метаморфоз, ошеломляющих социологов своим алогизмом и хаосом. Мы очень мало знаем о социальных изменениях, хотя нас постоянно потрясают непредвиденные драматические события, способные запустить цепную реакцию глобальной катастрофы. Особенно резко социальные изменения начали ускоряться в условиях глобализации, когда пространство и время стали уменьшаться благодаря научно-техническим достижениям человека. Кризис глобализации. По сути, понятие глобализации выступает имплицитным названием процесса ускорения истории, но это понятие легко включается в любую систему политических представлений, и потому оно получило широкое распространение в социальных науках. Подобная лингвистическая игра особенно широко применяется, например, в политике глобализма, осуществляемой на геополитической авансцене крупными акторами мировой политики, главным образом США. Глобализация затрагивает все наиболее важные социальные практики на локальном уровне, вынуждая людей следовать универсальной логике унификации и стандартизации, что по сути своей означает постепенное исчезновение самобытных локальных культур и суверенных государств. По мнению Э. Гидденса, «глобализация перестраивает наш образ жизни, и весьма основательно. Она надвигается с Запада, несет отпечаток политического и экономического могущества Америки и приводит к крайне неоднозначным последствиям» [2, с. 19–20]. В условиях глобализации существенно изменяется роль геокультурного пространства. В прошлом политическая власть была в значительной степени обусловлена географией, и любое государство осуществляло контроль над определенной территорией. Именно пространство порождало институты власти, которые устанавливали и охраняли границы государства. Если в силу разных причин контроль государства над территорией ослабевал, то правящий класс рисковал утратить свой легальный и легитимный статус, страну могла постичь участь колонии. На протяжении истории территория была главным объектом военной агрессии. Альфой и омегой любой войны становится территориальное завоевание, замаскированное гуманитарными абстракциями и коллективной глупостью. В наше время отношения государства и пространства существенно меняются. Под воздействием глобализации традиционные границы государства утрачивают свое прежнее, доминантное значение и становятся все более прозрачными для движения людей, капитала, информации, товаров. В результате глобализации также уменьшается значение внешней политики суверенных государств, поскольку формируется единое глобальное общество, которое нуждается в мировой внутренней политике. Уже сегодня существует объективная потребность в трансформации локальных структур государственной власти, хотя возможность мирового правительства до сих пор остается предметом публичных споров и дискуссий. Мировой кризис, с одной стороны, усиливает роль национальной идентичности, провоцируя различные манифестации национализма, с другой – стимулирует развитие универсальных институтов, ценностей и норм. В эпоху глобализации доминируют Соединенные Штаты Америки, претендующие после распада СССР на статус единственной супердержавы. Локальные войны в Сербии, Ираке, Афганистане, Сирии и Украине – это попытки достижения милитаристской монополии и, следовательно, сохранения экономического доминирования США посредством грубой военной агрессии, закамуфлированной под гуманитарные акции защиты свободы и демократии. Унификация мира по американскому образцу инсценируется как закономерный процесс развития человеческой цивилизации. После Второй мировой войны Соединенные Штаты выступали в роли глобальной геополитической силы, структурирующей социальный хаос на всем мировом пространстве, где могут временно проявиться партикулярные и этнические реакции на процесс глобализации. Мировой кризис развеял американскую мечту о США как единственной сверхдержаве, безраздельно господствующей во всем мире. Несмотря на милитаристские эскапады США, мир в начале XXI века формируется как многополюсный, в котором ось экономической истории смещается в Азию [3, с. 169–179]. Воинствующие притязания США на статус супердержавы оказались по большому счету несостоятельными, особенно в свете хаотических процессов, потрясающих экономики развитых стран и, в частности, Соединенных Штатов. Американский правящий класс открыто демонстрирует свои имперские поползновения, но бряцание оружием пугает уже не всех, а Россия неожиданно стала защищать свои геополитические интересы. Это вызвало странную и лицемерную реакцию Запада, и он явно не желает занять реалистическую позицию и непредвзято посмотреть на объективные процессы в мировой истории. Правда, у западного правящего класса ещё есть существенный аргумент: постсоциалистические страны, за исключением России и Белоруссии, следуют в фарватере внешней политики США, и более того, некоторые аутсайдеры на политической сцене готовы в приступе мазохистского самоуничижения превратить свои страны в инструмент реализации геополитических амбиций США и НАТО. Таким образом, в настоящее время перестройка мирового геополитического поля приобретает военный характер. Пока у формирующейся многополярной структуры мира еще нет четкой конфигурации, но совершенно ясно, что новый мировой порядок не будет PAX AMERICANA. Будущее мирового сообщества открыто, и возможны различные альтернативы исторического развития, однако многополюсный характер глобальной геополитической системы вполне очевиден. По существу, переход к многополярному устройству мира требует принципиально нового взгляда на всемирную историю. Речь идет в первую очередь об интеллектуальной и политической переоценке опасной фаталистической идеи неотвратимости столкновения цивилизаций [15]. Реализация хантингтоновской доктрины цивилизационных столкновений чревата войной всех против всех, причем оружием в этой войне будет оружие массового поражения. Вот почему нам нужен мир, и этот мир должен быть в виде красочного, многоцветного единства всех народов и культур, образующих сложный мультикультурный синтез человечества. Глобальный экологический кризис. Глобальное изменение климата было порождено промышленным капитализмом, национальными государствами и эгоистичными потребителями, разделяющими идеологию консьюмеризма в условиях рыночной экономики. Именно их взаимовыгодные меркантильные отношения вызывают и стимулируют глобальный экологический кризис нашего времени, поскольку он не знает национальных границ и затрагивает жизнедеятельность всего человечества [9, с. 531]. Так, эксперты ООН в очередной раз констатируют эмпирические факты, свидетельствующие о разрушительном воздействии человека на природную среду. В частности, они пишут: «Обеспечение растущего населения мира достигается отчасти за счет ухудшения состояния природной среды. Уничтожено около половины лесного покрова Земли. Быстро истощаются источники грунтовых вод, сокращение биоразнообразия уже достигло грандиозных масштабов, а в результате сжигания ископаемого топлива в воздух ежегодно выбрасывается около 30 млрд тонн двуокиси углерода» [10]. Глобальный экологический кризис нарушает такие фундаментальные законы экологии, как закон ограниченности природных ресурсов (все природные ресурсы и условия Земли конечны) и закон развития природной системы за счет окружающей её среды (изолированное саморазвитие системы невозможно [11, с. 154], что предопределяет катастрофический вариант исторического развития земной цивилизации. Можно очень долго вести научные дискуссии о грядущей планетарной катастрофе, но сегодня уже более чем очевидно, что глобальный экологический кризис является самой фундаментальной экзистенциальной угрозой всему человечеству. Согласно экологическому закону толерантности В. Шелфорда, «лимитирующим фактором процветания организма (вида) может быть как минимум, так и максимум экологического воздействия, диапазон между которыми определяет степень выносливости (толерантности) организма к данному фактору» [11, с. 161]. Следовательно, любой лимитирующий фактор, увеличивающийся или уменьшающийся в ходе глобального экологического кризиса, рано или поздно может стать фатальным для человеческого рода. Без всякого сомнения, экологическая проблематика является чрезвычайно актуальной и волнует буквально всех, но экологи бесстрастно утверждают, что международному сообществу не удалось достичь ни одной из целей по защите природных ресурсов и ограничению вредных изменений в окружающей среде [18]. Безусловно, экологическая ситуация на земном шаре беспрецедентна: глобальный экологический кризис рискует перерасти в глобальную экзистенциальную катастрофу, которая неизбежно и окончательно уничтожит человеческий род. Мы сталкиваемся с трагически парадоксальным противоречием: человечество обладает гигантским научно-техническим потенциалом, но бессильно решить хотя бы одну значительную экологическую проблему. Как пишет Н. Кейтез, «система ценностей, где индивидуальная свобода деструкции превалирует над коллективной необходимостью в конструкции и мобилизации потенциала, приводит к планетарной стихийности, и в этом хаосе знание рассеивается, становится неспособным к самоорганизации и целесообразному существованию» [8, с. 85]. Хотя экологический омницид становится реальной исторической перспективой, человечество не знает, как остановить свое ужасное движение к глобальной катастрофе, а неопределенность и хаос лишь усугубляют трудности научного анализа различных исторических альтернатив. Аналитическая интерпретация проблемы экологического кризиса, как правило, сводится к тривиальному тезису о стабилизации финансовой и экономической ситуации. Однако более всего нужен не столько экономический анализ последствий экологического кризиса и проблем, связанных с рыночной конъюнктурой, сколько научное осмысление негэнтропийной перспективы и новых гуманитарных целей человечества. Моральный кризис. Сегодня над человечеством висит дамоклов меч грядущей глобальной катастрофы, но большинство людей реагируют на эту мрачную экзистенциальную ситуацию далеко не оригинально, предпочитая аналитическим идеям и программам древнюю формулу «хлеба и зрелищ» [7, с. 222–239]. Деградация гуманистической морали, провозглашающей человека высшей ценностью, чрезвычайно опасна, так как аномальный гедонизм ориентирует человека на сиюминутные удовольствия и эгоцентрическую мораль. Приятный комфорт нравится многим, и было бы большим лицемерием отрицать этот вполне очевидный факт. Однако отсюда вовсе не следует, что мы должны пассивно и апологетически принять гедонистическую философию и тем самым обречь себя на непредвиденные беды и несчастья в будущем. Конечно, наслаждение очень нравится людям, которые в массе своей следуют закону максимума удовольствий и минимума страданий, но перманентная праздность существенно деформирует предвидение грядущего, когда время развлечений может внезапно обернуться трагическим катаклизмом. Причем даже в экзистенциальной ситуации человеческая масса, наверное, по инерции будет считать, что это не катастрофа, а новое экстремальное представление в стиле хоррора. Тем не менее бифуркация земной цивилизации – это вопрос времени, хотя, конечно, точная дата всемирного апокалипсиса неизвестна. Пожалуй, у человечества ещё есть время, чтобы лучше подготовиться к грядущему катаклизму, но онтологическая основа будущего волнует занятых своими обычными делами и заботами людей в очень малой степени. Футурологические вопросы интересуют главным образом ученых, но их научные абстракции слишком далеки от будничной суеты человеческой массы, слепо поклоняющейся идолу потребительства. Как утверждает З. Фрейд, толпу можно выровнять только по низшим реакциям, которые у всех людей одинаковы, тогда как их высшие реакции различны [13]. Именно в этом заключается колоссальная сила массовой культуры, эксплуатирующей низменные инстинкты, влечения и желания человека. Рационально-этическая критика массовой культуры заведомо обречена на фиаско, так как низкопробные артефакты более отвечают социально-биологической природе человека, чем абстрактные понятия, концепции, теории, и поэтому научный дискурс, концептуальные идеи этики не могут оказать значительного влияния на массовую культуру. Центральный вопрос современности – вопрос о будущем, крайне омраченный глобальными проблемами, но человек, существующий здесь и сейчас, все больше и больше развлекается посредством цифровых технологий, и потому, собственно говоря, он не очень стремится размышлять об экзистенциальных вопросах грядущего бытия. Конечно, цифровые технологии влекут за собой ряд преимуществ и благ для человека, особенно в области коммуникации. В частности, способность людей к общению получает позитивный импульс к развитию в планетарном масштабе, и человеческое общение становится поистине безграничным. Однако никогда человек не был таким одиноким и отчужденным, как в настоящее время, когда личностное общение, благодаря цифровым технологиям, замещается безликой, абстрактной коммуникацией. Индивид легко общается с множеством безымянных людей, но испытывает глубокое одиночество в бесконечном киберпространстве. Цифровые технологии, таким образом, оказывают значительное воздействие на индивидуальную и социальную жизнь человека, но антропологические и культурные их последствия весьма противоречивы. Во-первых, основой современного развития человечества служат инновации, которые являются движущей силой общего роста в целом [17]. Во-вторых, цифровые технологии разрушают долговременное мышление и планирование, обрекая людей на краткосрочные сенсорные реакции, что чревато масштабными катастрофами в стратегической перспективе. В-третьих, мировой правящий класс или правящие классы различных государств используют Интернет как информационную мегамашину, позволяющую анонимно генерировать ненависть и зло как в локальном, так и глобальном масштабе. Это очень выгодно доминирующим (древнеримское правило «разделяй и властвуй» в цифровую эпоху), но крайне вредно с морально-этической и экологической точки зрения. Как известно, поп-культура в значительной степени формирует массовое сознание человечества, и, хотя грядущая катастрофа уже манифестирует свои признаки, люди продолжают привычно подчиняться примитивным культурным стереотипам, которые подавляют духовные, нравственные силы человека, и это чревато утратой веры в идеалы и ценности экологической этики. Массовая культура препятствует формированию высокой нравственности в современном обществе, делая людей равнодушными к страданиям других, хотя, казалось бы, мы все включены в структуру человечества и каждый из нас зависит от нашей общей исторической судьбы. Моральный кризис также проявляется в том, что подавляющее большинство людей оказалось во власти беспредельного гедонизма, который служит источником и оправданием практически всех социальных девиаций. Сегодня гедонистическая мораль приобретает все более уродливый характер и, в частности, порождает множество субпассионарных человеческих существ, поглощенных низкопробными развлечениями и абсолютно безразличных к экзистенциальной драме всего человечества. Гедонистическая философия стала квинтэссенцией бытия человека, и он все больше и больше погружается в темные пучины аномалий и эксцессов чувственной культуры. Видимо, глобальный системный кризис человеческой цивилизации уже необратим. Ученые с грустью констатируют, что в настоящий момент отсутствуют оригинальные этические идеи, способные кардинально изменить мировоззрение современного человека, редуцированное к элементарной идеологии консьюмеризма и примитивной гедонистической морали. Согласно точке зрения А. Швейцера, «с середины XIX столетия мы переживаем кризис мировоззрения. Нам больше не удается прийти к концепции универсума, которая позволила бы познать смысл существования человека и человечества и, следовательно, содержала бы идеалы, вытекающие из разумного миро- и жизнеутверждения и этического желания» [16, с. 104]. Важно отметить, что проблема морального кризиса исключительно актуальна, потому что интуитивно мы понимаем, что в любом обществе нравственные ценности неминуемо затрагивают все сферы общественной жизни и все аспекты человеческого поведения. Катастрофическое влияние морального кризиса носит латентный характер, поскольку он (кризис) представляет собой имплицитный длительный процесс разложения идеалов и ценностей, составляющих идеальную основу человеческого поведения. Решающим фактором морального кризиса в современном обществе является капитализм, который обусловливает и стимулирует развитие примитивной гедонистической морали, массовой культуры и социального конформизма. Само собой разумеется, конформизм является атрибутом всякого общества, но в наше время он широко поддерживается власть имущими, массовой культурой, гедонистической моралью и процессом глобализации. Процесс унификации и стандартизации, порожденный культурной глобализацией, нивелирует яркие индивидуальности, стимулируя экспансию стереотипов, штампов и шаблонов в социокультурной жизни. Каждый индивид, существующий в атомизированном обществе, испытывает постоянное воздействие огромного Левиафана и громадной индустрии массовой культуры, функционирующей во многом благодаря моде и рекламе. Большинство индивидов вольно или невольно превращаются в конформистскую массу, и со временем их конформизм доводится почти до идеального состояния. При этом гламурный антураж и модные аксессуары цифровой эпохи внушают конформистам иллюзорное представление об их будущем, тем более что зоологический гедонизм и гипертрофированный социальный конформизм подавляют нравственные ценности, отвечающие правильной экологической стратегии. Более того, конформистские массы могут стимулировать отрицательную социальную синергию, и в точке хаоса это может обернуться неуправляемой социальной самодезорганизацией. Таким образом, социальный конформизм и гедонистическая мораль, редуцированная к физическому удовольствию как высшему благу человеческого бытия, существенно затрудняют принятие верного стратегического решения в кризисной ситуации. Во всемирной истории не раз возникали подобные трагические ситуации, когда правящие классы были не способны придумать и принять адекватную историческую стратегию. В связи с этим Дж. Даймонд пишет: «…целые сообщества и более мелкие группы людей могут принимать неверные решения с гибельными для себя последствиями из-за ряда причин: из-за неспособности предвидеть проблему, неспособности ее обнаружить, когда она возникла, неспособности даже попытаться ее решить, когда она обнаружена, а также неспособности решать ее успешно и последовательно» [4, с. 607]. Проблема морального кризиса на первый взгляд кажется малоактуальной, особенно по сравнению, например, с экономическим или политическим кризисом, но в действительности моральные ценности представляют собой инклюзивную основу любого общества. Моральный кризис выступает важной составляющей глобальной бифуркации, потому что новые идеалы и ценности являются фундаментальным фактором качественной перестройки кризисной социетальной системы. В нынешней критической ситуации, несомненно, нужны новые модели и стратегии решения глобальных проблем, прежде всего научно обоснованная гуманистическая программа общественного переустройства, поскольку стихийная стратегия исторического развития, рассчитанная на невидимую руку бога, рынка или хаоса, обрекает человечество на невиданные несчастья и страдания. Кризис мирового правящего класса. Власть имущие настойчиво и агрессивно борются за свои корпоративные интересы, верно понимая, что самое главное – завоевание и удержание политической власти, и в этом аспекте сильные мира сего, конечно, умеют бороться в поле политики, но, увы, не умеют эффективно осуществлять власть в общенациональных интересах. Как утверждает М. Манн, «усилиями неолибералов значительно увеличена мощь финансового сектора, особенно в англосаксонских странах и странах, накопивших задолженность перед иностранцами. Сильнее всего неравенство выросло, а социальное гражданство сократилось в ведущей англосаксонской стране – США… Это ускорило наступление Великой неолиберальной рецессии, а в ближайшее время, похоже, вызовет еще одну» [9, с. 523]. Конечно, тяжелые последствия мирового кризиса неминуемо затрагивают большинство людей, но политики продолжают разыгрывать свою смехотворную политическую комедию, чтобы завуалировать драматически трудные социальные вопросы, бомбардируя свой электорат затасканными неолиберальными словами, лозунгами и воззваниями. Мир катится в пропасть, но мировой правящий класс надеется, что им удастся обмануть хитроумный ход истории. Пока власть имущие более или менее контролируют поле политики и отсюда делают недальновидный вывод о вечности своего доминирующего статуса, связанного с многочисленными привилегиями. Это весьма рискованное заблуждение, которое игнорирует трагические уроки истории и мистифицирует не только массы, но и экспертов, искажая восприятие суровых реалий мирового кризиса. По мнению Э. Фромма, «…эгоизм, порождаемый системой, заставляет её лидеров ставить личный успех выше общественного долга. Никого больше не шокирует то, что ведущие политические деятели и представители деловых кругов принимают решения, которые служат их личной выгоде, но вредны и опасны для общества» [14, с. 23]. В современной информационной политике, оправдывающей верховную власть, широко используют технологии рекламы, пиара и виртуальной гиперреальности, что, несомненно, является серьезной угрозой свободе человека и общества. Использование подобного инструментария чревато риском превращения общества в управляемую виртуальную толпу, которая будет послушно выполнять латентные приказы и инструкции анонимных производителей идеологических симулякров. По сути, уже сегодня человеческая масса существует в мире симулякров, которые невероятно разнообразны и красочны, что открывает бесчисленные возможности для дискредитации рационального знания и оглупления масс, дезорганизованных хаотическим множеством сюрреальных фикций, иллюзий, химер. Неустойчивое состояние общества делает практически невозможным применение рациональной логики, необходимой для непредвзятого анализа критической ситуации и исторических альтернатив, и массы вольно или невольно оказываются во власти иррационализма и абсурда. Цифровой век свидетельствует, что развитие мирового сообщества во многом связано с массовой культурой и массовым сознанием. Хотя власть имущие научились форматировать управляемые массы сообразно своим групповым интересам, спонтанные сложности и риски в области коллективного поведения сохраняются, так как их социологическое предупреждение пока практически невозможно. Несмотря на то что масса остается молчаливым большинством, мировой олигархии с каждым годом становится все труднее и труднее сохранять свои безмерные привилегии (согласно данным журнала Forbes, в 2022 году совокупное состояние 2668 миллиардеров достигло 12,7 трлн долл.) [5]. Манипулируя массой, глобальная олигархия превращает её в обскурантистскую общественную силу, направленную против идеалов Просвещения: свободы, демократии, науки, равенства и справедливости. Громадная пропагандистская машина транслирует лишь мнения, выгодные властям предержащим, а элементы рационального знания, как это ни абсурдно, используют дипломированные лакеи для более изощренного оболванивания человеческих масс. Проблема достоверности социального знания также осложняется тем, что социальные и гуманитарные науки утрачивают свой научный престиж, потому что массы теперь предпочитают социальные сети и мифологические представления, освященные универсальным авторитетом Интернета. Проблема рационального знания и экологического просвещения усугубляется ещё тем, что масса во второстепенных или абстрактных вопросах демонстрирует лояльность по отношению к правительству и массмедиа, но в важном деле, которое прямо затрагивает её жизненные интересы, она становятся невероятно эгоистичной и попросту игнорирует атаки идеологической мегамашины. Как указывает Ж. Бодрийяр, «…масса – медиум гораздо более мощный, чем все средства массовой информации, вместе взятые… следовательно, это не они её подчиняют, а она их захватывает и поглощает или, по меньшей мере, она избегает подчинённого положения» [1, с. 52]. То, что транслирует массовая культура и массмедиа, деформирует экологическое сознание людей, и поэтому гуманитарная проблематика имеет исключительно большое значение для формирования новых моральных ценностей как глубинной основы исторических альтернатив, которые могут появиться у человечества в точке бифуркации. Однако в условиях кризиса в поле политики доминируют идеологические догмы и установки, сильно затрудняющие достижение точного, достоверного знания, необходимого для глубокого понимания бифуркационного процесса. Дипломированные идеологи и пропагандисты, получив поддержку со стороны власть имущих, стали претендовать на ведущую роль в социально-гуманитарных науках, что неминуемо привело к смешению научных знаний и идеологических представлений. Более того, ПР-технологии дали новый импульс функционированию идеологии, и теперь идеологический компонент присутствует не только в сфере социального управления, но и социального познания, что чревато грубыми ошибками и заблуждениями, особенно при оценке трансформации мирового социума в период бифуркации. Ситуация осложняется не только тем, что массы подвергаются перманентной идеологической обработке, но и тем, что в информационной войне доминирует примитивная идеологическая продукция, и даже тотальное символическое насилие уже не может завуалировать деградацию поля идеологии, в котором все чаще функционируют не высокопрофессиональные эксперты, а дипломированные лакеи. По крайней мере, техники и технологии политического манипулирования показывают, что цель современной информационной войны редуцирована по сути своей к примитивному оболваниванию человеческих масс. Все это происходит в предкатастрофической ситуации, но ни национальные, ни наднациональные структуры власти не могут обеспечить формирование планетарного экологического сознания, хотя они обладают гигантскими финансовыми, информационными и интеллектуальными ресурсами. Более того, мы попросту не знаем, как будет реагировать планета Земля на многочисленные антропогенные риски, каждый из которых может вывести человеческий род за пределы его толерантности (закон Шелфорда), что будет означать его неизбежный смертельный финал. Однако мировой правящий класс, судя по всему, видит единственное решение глобальных проблем в том, чтобы ускорить темп оглупления и деградации человеческих масс. Таким образом, главное препятствие морально-экологическому варианту исторического развития человечества – капитализм, власть имущие, моральный кризис и большие человеческие массы, образующие под влиянием неолиберализма коалицию конформистов, обскурантов и мракобесов. В такой ситуации исторические альтернативы, инициированные экологической этикой, активной гражданской позицией экологистов и общественным экологическим движением, маловероятны. Особенности глобальной бифуркации. Предвидение будущего связано с проблемой социальных изменений. Согласно точке зрения В. Смила, «фундаментальные изменения в истории человечества вызваны, как правило, двумя причинами: либо событиями с низкой вероятностью, которые практически мгновенно меняют всё, либо длительными, постепенно развивающимися тенденциями, имеющими не менее существенные долгосрочные последствия» [12]. Несмотря на широко распространенные пессимистические оценки будущего, человечество располагает значительными экономическими, технологическими, культурными и научными ресурсами для реализации давно назревших социальных изменений, а также для решения глобальных проблем, вызванных постепенными, длительными тенденциями развития. Поэтому совершенно недостаточно просто показывать, что происходит на нашей планете, где легионы терминаторов* уничтожают среду обитания человека, не подозревая, что своим безумным антиэкологичным поведением они могут ввергнуть человечество в бездну общепланетарного катаклизма. На этом ужасном фоне попытки ученых изменить общественное сознание с помощью эколого-просветительской деятельности выглядят весьма благородно, но малоэффективно, а большая часть землян, одержимых патологическим потреблением услуг и товаров, экологической этике предпочитают гедонистическую мораль. Тем не менее в этой почти безнадежной ситуации мы должны изменить наш мир таким образом, чтобы в максимальной степени предупредить или смягчить наиболее смертоносные следствия планетарной бифуркации, которая будет радикально отличаться от прошлых катастроф. Человечество оказалось в принципиально новой, самоубийственной ситуации, но, к несчастью, большинство людей, детерминированных историческим контекстом локальной культуры, до сих пор не осознают, что мы обречены на беспрецедентный всемирно-исторический вызов планетарного масштаба. 1. Глобальное изменение климата является антропогенным процессом, обусловленным деятельностью человечества, и значительную роль в этом процессе играет антиэкологичная идеология консьюмеризма, санкционирующая разрушение природной среды. Экспансия промышленного капитализма, основанная на сжигании ископаемых видов топлива, вызывает пагубные, смертельные следствия глобального масштаба. В силу этого решить проблему планетарного экологического кризиса чрезвычайно трудно, тем более что в мировом сообществе нет согласия по поводу универсальной экологической стратегии. 2. История убедительно свидетельствует о том, что катастрофы, которые уже случились, все равно не выходили за рамки локального или регионального масштаба, несмотря на удивительное многообразие объективных обстоятельств. Всякая катастрофа, даже самая ужасная и масштабная, не была глобальной, хотя иногда и вызывала всемирно-исторические последствия, как, например, мировые войны. 3. Несмотря на трагические гуманитарные последствия катастроф в прошлом, ни одна из них не была глобальной экзистенциальной угрозой для всего человечества, поскольку в какой-то части земного шара сохранялся шанс на историческое развитие человека. Даже две мировые войны в XX в. не были абсолютной экзистенциальной угрозой для земной цивилизации, хотя их последствия были безмерно кровавы и ужасны. Глобальная экзистенциальная катастрофа, наоборот, означает неумолимую, беспощадную гибель всего человеческого рода. 4. Кровавые ужасы мировых войн не могут опровергнуть очевидный факт: война, несмотря на неисчислимы страдания людей и варварские разрушения инфраструктуры земной цивилизации, стимулирует инновационное развитие человечества. Напротив, глобальная экзистенциальная катастрофа безальтернативна, что бы там ни было, и объективно не может способствовать прогрессивному развитию человечества. 5. Все катастрофы, известные во всемирной истории, не имели макрокосмических последствий. Глобальная экзистенциальная катастрофа диаметрально противоположна, и она будет не только планетарной, но и макрокосмической, если верна гипотеза о человечестве как о единственной разумной цивилизации во Вселенной. 6. Государственная и церковная иерархии освящены религией, и это дает им возможность доминировать многие тысячелетия. Напротив, экология как социальный институт по большому счету не подкреплена символическим авторитетом, и это существенно ослабляет эффективность экологического знания и мировой экологической практики. Ученые обладают знанием, чтобы изменить экологическое состояние Земли, но им не хватает символической власти, чтобы изменить доксическую точку зрения на иерархический социальный порядок, в структуре которого экологический кризис занимает недостаточно актуальное место. По существу, экологическая проблематика не имеет безусловного приоритета ни в поле политики, ни в поле религии, хотя это частично компенсируется тем, что экология до сих пор остается сравнительно модной темой в средствах массовой коммуникации. Однако в мировом общественном мнении не удается добиться общего согласия относительно глобальной экологической катастрофы, поскольку в планетарном масштабе эта беспрецедентная проблема в основном оценивается как слишком противоречивая и не отвечающая традиционным иерархическим и локальным представлениям о неизменности онтологической основы и онтологической безопасности человечества. 7. В обществе массового потребления цифровые технологии активно стимулируют развитие потребительской и гедонистической культуры. Масса непроизвольно идет по пути наименьшего сопротивления и решает дилемму экология/гедонизм в пользу удовольствия и комфорта, усугубляя деградацию планеты Земля. Равнодушна не столько природа, сколько масса, бездумно бредущая в лабиринте соблазнов потребительского общества и не понимающая, что может случайно, ненамеренно уничтожить и планету, и собственное физическое существование. В этой ситуации возможности экологической этики крайне ограниченны, а глобальные экзистенциальные риски, напротив, слишком велики и при этом стремительно нарастают, что делает сценарий гибели человечества наиболее вероятным. 8. Мировой кризис нарушает относительное единство человечества, и прежнее, сравнительно стабильное существование людей разбивается на множество кризисных эпизодов, в которых они ведут суровую, а часто просто отчаянную борьбу за социально-биологическое выживание. В этой ситуации встает бесконечно сложный вопрос об этическом аспекте общепланетарной человеческой жизни, поскольку без единой глобальной морали чрезвычайно трудно согласовать универсальную экологическую практику конфессионально различных стран и народов мира. Что бы там ни было, глобальную морально-этическую проблематику все равно придется решать, и для этого, безусловно, нужен её объективный анализ, поскольку без этических знаний человечество не способно инициировать новые этические цели, новые этические ценности, новые этические нормы, жизненно необходимые для позитивного исхода глобальной бифуркации. Итак, эскалация турбулентности в современном мире показывает, что сегодня нужны беспрецедентные интеллектуальные усилия, чтобы не только минимизировать отрицательные следствия глобального системного кризиса, но и кардинально изменить способ исторического и морально-экологического существования человека. Глобальная бифуркация – это не только упадок, тяжелое переходное состояние, даже, возможно, коллапс, но и уникальное событие, способное дать начало новым ценностям, новым общественным отношениям, новому технологическому прорыву, новой экономике, новым структурам власти, новому гуманизму, новым гуманитарным и экологическим целям человеческого бытия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального / Пер. с фр. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000. 2. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь / Пер. с англ. М.: Весь Мир, 2004. 3. Гэмбл Э. Кризис без конца? Крах западного процветания / Пер. с англ. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2018. 4. Даймонд Дж. Коллапс. Почему одни общества выживают, а другие умирают / Пер. с англ. М.: АСТ, 2008. 5. 20 богатейших людей мира – 2022. Рейтинг Forbes. 05.04.2022. URL: https://www.forbes.ru/milliardery/46102-20-bogatejsih-ludej-mira-2022-rejting-forbes (дата обращения: 23.08.2022).6. Ельчанинов М. С. Российский социум: структуры, хаос, катастрофы. В 2 т. Т. 1. М.: Русайнс, 2021. 7. Ельчанинов М. С. Российский социум: структуры, хаос, катастрофы. В 2 т. Т. 2. М.: Русайнс, 2021. 8. Кейтез Н. Философия энтропии. Негэнтропийная перспектива / Пер. с сербск. СПб.: Алетейя, 2019. 9. Манн М. Источники социальной власти. В 4 т. Т. 4. Глобализация, 1945–2011 / Пер. с англ. – 2-е изд., перераб. М.: Дело, 2018. 10. Переоснащение мирового развития. Обзор мирового экономического и социального положения, 2010 год. ООН. Нью-Йорк, 2010. С. 6. URL: http://www.un.org/ru/development/surveys/docs/wess2010.pdf (дата обращения: 29.08.2022). 11. Реймерс Н. Ф. Природопользование. М.: Мысль, 1990. 12. Смил В. Глобальные катастрофы и тренды: Следующие 50 лет / Пер. с англ. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2012. 13. Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого «Я». М.: АСТ, 2011. 14. Фромм Э. Иметь или быть? М.: АСТ, 2014. 15. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / Пер. с англ. М.: АСТ, 2003. 16. Швейцер А. Культура и этика / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1973. 17. Global Innovation Index 2017: Innovation Feeding the World. Cornell University, INSEAD и the World Intellectual Property Organization (WIPO). Geneva, 2017. URL: http://www.wipo.int/ (дата обращения: 25.08.2022). 18. Making Peace with Nature: A scientific blueprint to tackle the climate, biodiversity and pollution emergencies. P. 22. URL: https://wedocs.unep.org/ bitstream/handle/20.500.11822/34948/MPN.pdf?sequence=3 (дата обращения: 15.08.2022). комментарии - 2
бифуркация может приводить не только к новым разделениям приводящим к эскалации хаоса в различных областях разумной жизни но и играть положительную роль в прогрессе человеческого общежития. Я думая что эта версия более разумна т.к. в ней заключается прогресс человечества и он может быть бесконечным. Мой комментарий
|
Подписка
|
Тема не новая,однако актуальность её служит оправданием для бесконечного обращения к ней с углублением и расширением изучения самой проблемы. Хотя вывод автора пессимистиичен, решение проблем оглупения человечества, отравленного гедонгизмом, выбором правильного направления в бифуркации является социализм.Он имеет научную основу в отличие от религии с её приемлимой этикой, но мифическим основанием.