Становление нового мирового порядка, начавшееся на рубеже прошлого и нынешнего веков, несет в себе кардинальные изменения самой сути международных отношений. В ряде случаев первоначально это приводит к непониманию национальными элитами зарождающихся законов глобальной политики и ряду ошибочных решений. Наблюдая за тем, как отмирают старые порядки, Вашингтон в начале ХХI в. предпринимал попытки восстановить свое слабеющее лидерство в мире, которые оставили серьезный отпечаток на методах внешней политики США. Кое-что поменялось и на латиноамериканском направлении. С первых лет текущего столетия Белый дом опробовал в отношении региона как жесткую консервативную стратегию (Джордж Буш-мл.), так и мягкие либеральные методы (Барак Обама).
Дональд Трамп, сменивший в 2017 г. Б. Обаму, предложил несколько необычную для США внешнеполитическую стратегию. Ее принципы, отдаленно напоминающие доктрину Рейгана, базируются на сравнительно новом понимании мировой политики – геоэкономическом. В рамках этого подхода такие геополитические категории, как «друг» и «враг», постепенно становятся анахроничными. Им на смену приходят эмоционально нейтральные понятия «партнер» и «конкурент». Первую скрипку начинает играть сухая прагматика, все крепче усваивается деловая психология и бизнес-лексикон. Теоретически это должно было снизить напряженность в отношениях США со странами, чьи политико-идеологические установки отличаются от американских, но на деле все пошло иначе. В латиноамериканской доктрине Д. Трампа «врагом номер один» стала Куба, а за ней и все ее ближайшие союзники.
Главная цель
Хотя курс на примирение, взятый Б. Обамой, неплохо укладывался в рамки геоэкономического подхода, Д. Трамп стал резко ухудшать отношения с Гаваной.
Ранее он никогда не проявлял особой враждебности в отношении Кубы. Задолго до своего избрания в президенты он придерживался в этом вопросе делового и непредвзятого подхода. В 1998 г. из его личных средств было потрачено около 68 тыс. долл. на исследование возможностей ведения бизнеса на Кубе [17]. Это было нарушением американского законодательства, и для соблюдения буквы закона расходы были оформлены как благотворительность [21]. Для опытного предпринимателя, каковым являлся Трамп, было бы странно вести дела с режимом, которому он не доверяет[1].
Гавана не была в числе его личных внешнеполитических приоритетов (вполне возможно, что не входит в него и сейчас). Трампа давно беспокоили отношения с Китаем, ЕС, Россией, Ираном, Мексикой, Венесуэлой, Сирией и КНДР. Значительное внимание он уделял связям с ОПЕК, вопросам нелегальной иммиграции. В его книге «Былое величие Америки», опубликованной в 2011 г., Остров Свободы упоминается лишь пару раз, и то косвенно [6. С. 111-113]. С другой стороны, каких-либо симпатий к кубинскому правительству он, конечно, также не испытывал. Размышляя о «внушающей доверие доктрине внешней политики», будущий президент отмечал, что США должны, кроме прочего, «всегда сохранять верность друзьям и подозрительность в отношении врагов» [6. С. 108]. А для любого американского консерватора Куба неизменно оставалась недругом.
Став президентом, Трамп несколько месяцев не поднимал вопрос отношений с Островом Свободы, будто не замечая его существования. После нелегкой победы на выборах он был в долгу у очень влиятельного американо-кубинского лобби в США, в частности, у сенатора Марко Рубио и конгрессмена Марио Диас-Баларта, сыгравших важную роль в успехе его кампании и враждебно настроенных в отношении действующей власти Кубы. Очевидно, новые друзья Белого дома ждали ответных услуг. 16 июня 2017 г. Трамп в торжественной речи в г. Майами заявил, что намерен отменить политику Обамы в отношении Кубы. Во вступлении он назвал кубино-американскую диаспору «замечательной общиной», Рубио, оставившего предвыборную гонку в пользу него – «сильным соперником», «настоящим другом» и «отличным парнем». Всяческих похвал от главы государства удостоился и Диас-Баларт. Кроме того, президент поддержал представителей внутренней оппозиции Кубы – Берту Солер и Хосе Даниэля Феррера [28].
Он будто решил оживить все штампы «холодной войны». Назвав кубинское руководство «преступным режимом», Трамп обвинил страну в поставках оружия в Северную Корею, дестабилизации Венесуэлы, предоставлении убежища «убийцам и террористам», «эксплуатации и торговле людьми». Обрушившись с критикой, он заявил, что «Америка будет поддерживать кубинский народ в его борьбе за свободу» [28]. Столь патетическое выступление после непродолжительной, но все-таки выдержанной паузы произвело эффект «разорвавшейся бомбы», и мировые СМИ заговорили о том, что двусторонняя нормализация времен Обамы закончилась [15].
«Президентский меморандум по ужесточению политики США в отношении Кубы», подписанный на июньской встрече в Майами, вводил ограничения на посещение соседней страны американскими гражданами. Были запрещены одиночные поездки по линии культурно-образовательных обменов. Белый дом предписывал поддерживать стратегию санкций, «включая противодействие призывам в ООН отменить политику эмбарго». Документ гарантировал «помощь кубинскому народу» путем внедрения интернет-услуг, свободной прессы и т.д. [25]. Ряд компаний, связанных с Министерством революционных вооруженных сил и МВД Кубы, подпадали под действие новых санкций.
При этом с Кубой сохранялись дипломатические отношения и регулярное авиасообщение. Американцы кубинского происхождения по-прежнему могли неограниченное количество раз посещать своих родственников на острове и перечислять им деньги. Ряд американских компаний, успевших заключить соглашения с кубинскими предприятиями ранее, не подпадали под новые запреты. Торговые отношения с частным сектором Кубы могли быть установлены беспрепятственно, поскольку его стимулирование было объявлено одной из важных целей новой политики [28]. Вашингтон отказывался заново вводить правило «сухих и мокрых ног», подталкивавшее «тысячи кубинцев рисковать собственной жизнью» [25], преодолевая пролив, отделяющий остров от берегов Флориды.
Совершенно очевидно, на кого был рассчитан этот, пользуясь выражением кубинского министра иностранных дел Бруно Родригеса, «гротескный спектакль» Белого дома [11]. Между тем, понимая возможные разногласия с другими группами влияния, желающими поддерживать торговые отношения с Кубой (например, аграрно-фермерское лобби), президент сделал меньше, чем мог в тот момент. Кроме того, в дальнейшем это дало бы ему возможность поторговаться с его новыми партнерами. Внутриполитическая игра quid pro quo[2] кубино-американцами из Майами лишь начиналась.
Осенью 2017 г. разразился очередной отношений дипломатический скандал. На сей раз причиной стали так называемые «акустические атаки», якобы предпринятые против работников посольства США в Гаване. По официальным сообщениям госдепартамента, они привели к потере слуха, головокружению и усталости у двадцати одного сотрудника дипмиссии [40]. Большинство американских дипломатов были эвакуированы, их число было снижено до «аварийного персонала». Тогдашний госсекретарь США Рекс Тиллерсон мотивировал такое решение тем, что Куба не может обеспечить их безопасность. При этом он добавил, что стороны «продолжают и будут продолжать сотрудничество с Кубой в целях расследования атак» [23]. Очевидно, аппарат внешнеполитического ведомства все-таки был настроен позитивнее, чем Белый дом. Со своей стороны, Хосефина Видаль, возглавлявшая отдел США в Министерстве иностранных дел Кубы, заявила, что ее страна не несет ответственности за данный инцидент и добросовестно выполняет Венскую конвенцию о дипломатических сношениях 1961 г. [23].
Доказательств самого факта нападения не существовало, хотя Трамп публично заявил о своей уверенности в причастности кубинских властей к атакам [38], и в октябре 2017 г. из США были выдворены пятнадцать кубинских дипломатов. Это решение вызвало всплеск энтузиазма у Рубио, который публично похвалил госдепартамент: «Никто не должен быть обманут режимом Кастро» [35]. Результат был крайне негативным: американское посольство утратило способность выполнять все свои функции, предлагались только самые необходимые услуги. Регулярная выдача виз была приостановлена, и кубинцы были вынуждены получать их сначала через Колумбию, а затем через Гайану [22].
Несмотря на пафос жесткой риторики, действия США 2017 г. носили фрагментарный и в некоторой степени формальный характер. Чтобы новая антикубинская политика обрела черты долгосрочной и последовательной стратегии, ее надо было концептуально обосновать. Для этого требовались, воссоздание образа врага в лице Кубы, который был подзабыт в период Обамы, и подходящий политический расклад в Латинской Америке. Последнее условие наполовину выполнено, поскольку с 2015 г. там обозначился так называемый «правый дрейф», в результате которого в Аргентине, Бразилии и ряде других ключевых стран к власти пришли правые и правоцентристские правительства, дружественно настроенные по отношению к США. Белому дому нужно было лишь правильно воспользоваться обстоятельствами, складывающимися в его пользу.
Удобной площадкой для реализации этой цели оказался VIII Саммит Америк, проходивший в столице Перу Лиме в апреле 2018 г. Хотя встреча была посвящена ситуация в Венесуэле (которую даже не пригласили), в ее ходе развернулось ожесточенное противостояние между США и Кубой. Вице-президент Пенс и министр иностранных дел Кубы Б. Родригес развернули настоящую дипломатическую баталию – с взаимными упреками, оскорблениями и обвинениями. На стороне Пенса выступил и прибывший вместе с делегацией Рубио. Американский вице-президент рассуждал о неких нарушающихся правах и свободах кубинских граждан, а также пагубном влиянии Гаваны на Каракас и в целом в масштабах региона [32]. Чтобы еще сильнее опорочить соседнюю страну, были устроены встречи с представителями организации «Кубинское гражданское общество» (Cuban Civil Society), оппозиционно настроенной в отношении правительства Кастро [10].
Кубинская сторона, в свою очередь, обвинила Вашингтон в империализме под флагом доктрины Монро. Родригес заявил об угрозе возврата времен, когда в регионе царила сила принуждения и «кровавых военных переворотов» [2], и открыто выразил поддержку союзной Венесуэле [20]. Делегация от Острова Свободы демонстративно покинула зал заседания.
Результатами саммита сенатор Рубио остался доволен. 16 апреля 2018 г. на одном из совместных с Трампом выступлений он поблагодарил президента за то, что тот является «чемпионом в деле свободы и демократии» Западного полушария [13]. Сторонники ужесточения политики в отношении Кубы торжествовали.
Весной 2018 г. в команде американского президента произошли перестановки. Р. Тиллерсон был отправлен в отставку, а место госсекретаря занял бывший глава ЦРУ Майкл Помпео, который в 2015 г. вместе с Диасом-Балартом был соавтором законопроекта «Cuban MilitaryTransparency Act», запрещающий финансирование кубинских компаний, контролируемых министерством обороны [8]. В июне 2017 г. он встречался с ветеранами бригады ЦРУ 2506, участвовавшими в 1961 г. в вооруженном вторжении на Плайя-Хирон [7]. Газета «El País» назвала его одним из главных инициаторов сокращения дипломатического представительства в Гаване [31]. Неудивительно, что Рубио назвал его выдвижение «великолепным выбором» [21], а Джеб Буш сказал, что директор разведки – человек «умный и компетентный» [12]. В то же время состоялось возвращение (как оказалось, ненадолго) давнего врага кубинского правительства Болтона на должность советника президента по национальной безопасности.
Таким образом, произошло возвышение ультраконсервативного крыла американской политической элиты, в котором важнейшую роль играют лица кубинского происхождения и их единомышленники. Болтон назвал в ноябре 2018 г. Кубу, Венесуэлу и Никарагуа «тройкой тираний», концептуализировав главное направление латиноамериканской политики США. Как вспоминал Болтон, термин понравился Трампу [9. P. 249].
Венесуэльский маневр
После лимского противостояния в американо-кубинском конфликте наступило затишье. Между тем в самом начале 2019 г. администрация Трампа резко активизировала свое дипломатическое наступление на Венесуэлу. Для Кубы как многолетнего партнера Каракаса это могло иметь серьезные последствия. С начала ухудшения обстановки в Венесуэле товарооборот двух стран снизился с 7,3 млрд конвертируемых песо в 2014 г. до 2,2 млрд в 2016 г. [3. C. 56]. Поставки венесуэльской нефти, доходившие до 100 тыс. баррелей в сутки и обеспечивавшие около 70% энергетических нужд острова, в 2018 г. упали до 49 тыс. баррелей [1]. Разумеется, кубинцы стремились не потерять своего главного союзника.
В январе 2019 г. наступил пик кризиса в Венесуэле. Председатель Национальной ассамблеи Хуан Гуайдо объявил себя временным исполняющим обязанности президента. Несколько недель спустя американский «ястреб» Эллиотт Абрамс, участвовавший в 80-е гг. в незаконном финансировании никарагуанских «контрас», был назначен спецпредставителем США в Каракасе [18]. Вашингтон официально признал самопровозглашенную власть, в чем самое непосредственное участие принимал Болтон. Позже он посвятит этому целую главу в своей нашумевшей книге «Комната, где это происходило: мемуары Белого дома» (2020) [9].
Гавана не могла оставаться в стороне и выразила безусловную поддержку Каракасу. 6 февраля Б. Родригес назвал США «авторами переворота» в Венесуэле [30]. 13 февраля правительство Кубы официально обвинило США в попытке «устранить в лице Боливарианской и Чавистской Революции главное препятствие достижению империалистического доминирования над Нашей Америкой», отметив, что Вашингтон намеревается «создать гуманитарный предлог для начала военной агрессии против Венесуэлы» [16]. Кубинское руководство поддержало так называемый «механизм Монтевидео», инициированный Мексикой, Уругваем и Карибским сообществом (Caricom), поскольку он, как считали в Гаване, не нарушал принцип невмешательства во внутренние дела государства [16].
Хотя обострение отношений США с Венесуэлой началось еще в период правления Обамы, кризис вокруг нее «вырос» из результатов упомянутого выше Саммита в Лиме. В октябре 2017 г. делегации 12 государств (Аргентины, Бразилии, Канады, Чили, Колумбии, Коста-Рики, Гватемалы, Гондураса, Мексики, Панамы, Парагвая и Перу) назвали сомнительными итоги региональных выборов в Венесуэле, прошедших летом того же года,. Впоследствии из числа этих стран сформировалась так называемая «Группа Лимы», которая почти в полном составе (кроме Мексики) признала Гуайдо временным президентом.
Таким образом, ситуация в Латинской Америке стала противоположна существовавшей в первые полтора десятилетия XXI в., во времена так называемого «левого поворота» на континенте (1999-2015).
Это сильно осложнило региональные позиции и Кубы, и Венесуэлы. Если правительство Н. Мадуро сумеет урегулировать внутренний кризис и договориться с крупнейшими латиноамериканскими странами, это будет означать дипломатическое поражение Вашингтона и победу Гаваны. Тогда США захотят реванша, а неудовлетворенные результатами венесуэльской кампании группы неоконсерваторов потребуют от президента усилить прямое давление на Кубу.
Если же, напротив, венесуэльский маневр США закончится успехом, возникнет прецедент эффективного внешнего принуждения. Он будет способствовать формированию нового регионального механизма, который позволит широко оказывать решающее воздействие на внутриполитическую ситуацию в отдельных странах. Нельзя исключать того, что его «острие» рано или поздно будет направлено в сторону Гаваны. Исход данного сценария напоминает ситуацию в регионе сразу после Кубинской революции, когда почти все страны региона разорвали дипотношения с Островом Свободы.
Если связать внешнюю политику Белого дома с внутренней, представить, что Трамп своей стратегией в отношении Кубы и Венесуэлы решает вопросы внутриполитической борьбы, многое становится яснее. С самого начала своего президентства он стал сближаться с консерваторами, некоторые из которых уже были названы выше. Это та часть истеблишмента, которая всегда выступала за проведение жесткой линии во внешней политике. Некоторые ее представители уже проявили себя в командах предыдущих республиканских администраций. Трамп нуждался в них, поскольку его положение в Вашингтоне было шатким. Укрепив свое положение, эти силы содействовали сначала ужесточению антикубинской риторики, а затем интенсификации политики, направленной против правительства Н. Мадуро. И то, и другое стало «разменной монетой» в борьбе за укрепление позиций Трампа внутри США.
Для него дальнейшее ужесточение и расширение запретов на торгово-экономическое взаимодействие США и Кубы с точки зрения внутренней политики казалось нецелесообразным, поскольку могло привести к столкновению интересов. Многие компании, а также граждане кубинского происхождения (особенно молодое поколение), наоборот, желали снятия всех ограничений. Но, выступив против Венесуэлы, Трамп решил сразу несколько задач. Во-первых, он, таким образом, нанес гораздо более ощутимый удар по интересам Кубы: ухудшение ситуации в Венесуэле негативно сказывается на экономике острова. Во-вторых, выступать против правительства Н. Мадуро было удобнее, поскольку в Вашингтоне не было столь влиятельных групп, поддерживающих улучшение отношений с Каракасом, как в случае с Гаваной. Таким образом, соединились два направления внешней политики США в Латинской Америке.
В апреле 2019 г. Пенс в Хьюстоне заявил, что США намерены не только добиваться «изоляции Венесуэлы, но и предпринять решительные меры против Кубы» [29]. Он назвал кубинское руководство «настоящими империалистами» в Западном полушарии и призвал «освободить Венесуэлу от Кубы» [24]. Это интересный подход, учитывая, что до сих пор кубинцы – и далеко не только они - сами с полным основанием характеризовали США как империю. Между тем Вашингтон наложил санкции на два венесуэльских танкера, транспортировавших нефть на Кубу [24]. В ответ кубинский лидер Диас-Канель объявил это «актом вмешательства и высокомерия», а Родригес квалифицировал действия Белого дома как «пиратство» [26]. Американское руководство показало, что его действия против обеих стран непосредственно связаны друг с другом: это единая стратегия – и политически, и экономически.
Той же весной 2019 г. Трамп отказался налагать вето на третью главу «Закона Хелмса-Бертона» [26]. Этот раздел позволяет американским гражданам подавать в суд на физическое или юридическое лицо, торгующее или любым другим способом пользующееся имуществом, национализированным в результате Кубинской революции 1959 г. Это вызвало возмущение у Канады и стран Евросоюза, чьи компании широко представлены на Кубе [26]. Кроме того, переводы денег родственникам на острове были ограничены 1 тыс. долл. в квартал [26]. Довольно странное решение, если допустить, что принято оно было для того, чтобы «заполучить» Флориду на предстоящих президентских выборах 2020 г. Трамп, по мннию американского исследователя Уильяма Леогранде, «ошибся в расчетах» [37]. Каждый год американцы кубинского происхождения отправляли на Кубу более 3 млрд долл. Для многих граждан страны это очень важный источник дохода. Тем не менее маховик внутриполитических игр был запущен, и сторонникам жестких действий в отношении Гаваны удавалось протолкнуть свою инициативу, даже если порой она была не совсем выгодна самим США.
Если раньше Белый дом проявлял осторожность, обещая не трогать предприятия, успевшие подписать соглашения с Кубой, то в июне 2019 г. были запрещены туры на круизных лайнерах и яхтах [32] (в ходе нормализации отношений между Кубой и США при Обаме ряд американских круизных компаний получили возможность заходить в порты острова). Министр финансов США С.Мнучин заявил, что в очередной раз причиной запрета явилась поддержка, оказываемая Кубой Венесуэле и Никарагуа [36]. Это стратегияБолтона в действии.
Правление Трампа показало, что конфликт США с Кубой способен регенерироваться в процессе развития. Однако есть множество оснований верить в то, что идея улучшения отношений рано или поздно возобладает в Вашингтоне. Сам факт того, что республиканец ищет пути косвенного давления на Гавану, направляя энергию своего окружения на борьбу с чавистами в Венесуэле, говорит об учете им интересоа сторонников нормализации американо-кубинских отношений. Альянс президента с антикубинским лобби и его нежелание идти на конфликт с оппонирующими группами влияния заставляет Белый дом искать альтернативные решения. В сентябре 2019 г. был уволен Болтон, что подводит к мысли о том, что жесткие методы имеют предел.
Удар по Никарагуа
США крайне жестко отреагировали на действия никарагуанских властей во время массовых демонстраций, вспыхнувших весной 2018 г. во многих городах этой страны. Они грозили дестабилизацией политической обстановки, и властям пришлось действовать решительно, включая применение силовых методов. Никарагуа стала третьей в списке стран, которые Вашингтон считает «угрозой региональной стабильности». Тогда же и появилась известная концепция Болтона.
Вся ответственность за убийства и пытки, якобы применявшиеся властями против мирного населения, была возложена лично на президента Даниэля Ортегу и вице-президента (и первой леди) Росарио Мурильо. США заявили, что будут «поддерживать никарагуанский народ» и даже членов правящего Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО), «призывающих к демократическим реформам и прекращению насилия» и выделят дополнительные 1,5 млн долл. для «поддержания свободы и демократии» в этой стране. Единственным путем к демократизации были названы «честные и прозрачные выборы».
В отношении трех чиновников высшего уровня были введены санкции в соответствии с «законом Магнитского» (ограничения на въезд в США и замораживание активов в американских банках) [34]. В интервью телеканалу «France 24» в сентябре 2018 г. Д. Ортега назвал инкриминируемое его правительству нарушение прав и свобод выдумкой американских СМИ. Он также отметил, что Вашингтон реализует враждебную и агрессивную политику в отношении его страны в течение всего последнего столетия. При этом президент еще раз подтвердил, что готов и считает правильным поддерживать двусторонний диалог, добавив, что главным условием для этого остается уважение к никарагуанской стороне и в целом к народам Латинской Америки [14].
Белый дом проигнорировал призывы Д. Ортеги сесть за стол переговоров, и 27 ноября 2018 г. специальным указом президента Трампа были введены санкции на имущество высших должностных лиц Никарагуа, замешанных, по мнению США, в коррупции и причастных к актам нарушения прав и свобод граждан. Среди тех, кого затронули эти меры, оказалась и Р. Мурильо [19]. Американским организациям и частным лицам было запрещено поддерживать деловые контакты с компаниями, связанными с никарагуанским руководством [33]. Ограничения 2018 г. были чувствительными – президентской чете пришлось передать государству активы крупнейшей нефтяной дистрибьюторской компании «Distribuidora Nicaragüense de Petróleos» (DNP), ранее принадлежавшей сыну Д. Ортеги Рафаэлю Ортеге Мурильо [27].
В дальнейшем давление со стороны Вашингтона ужесточалось. В марте 2020 г. были введены дополнительные санкции против высших должностных лиц никарагуанской полиции [5]. Вместе Вашингтон не видел в Манагуа главного внешнеполитического врага. Хотя за два года двусторонние отношения значительно ухудшились, действия США по своей жесткости не шли ни в какое сравнение с теми мерами, которые в то же самое время принимались ими на других направлениях. В отношении Манагуа не оказывалось столь же комплексное и ожесточенное давление, как против Гаваны и Каракаса. До третьей «тирании» (используя терминологию Болтона) не доходили руки. Скорее всего, это было обусловлено особенностями все той же внутренней политики США, стремлением Д. Трампа укрепить свое положение.
* * *
В начале 2020 г. мир столкнулся с COVID-19. Распространение болезни привели к практически повсеместному введению карантина. Международные гражданские авиаперелеты были остановлены, многие отрасли мировой торговли застыли. Политические элиты всех государств оказались в растерянности. Ученым еще только предстоит выявить размеры ущерба и последствиям случившегося для мировой политики.
Конечно, международные отношения не только не застопорились, но и активизировались. Тысячи кубинских врачей, к примеру, находятся в разных частях света, помогая спасать жизни людей. Несколько тысяч из них находятся в Венесуэле и Никарагуа. Но даже в столь экстремальных обстоятельствах, когда жизненно необходима международная солидарность, нашлось время для политических дрязг. После того, как в июне госсекретарь Помпео представил доклад, в котором Гавана обвинялась в торговле людьми под видом медицинских программ, кубинский МИД отверг нападки в свой адрес. «Доступ к здравоохранению является правом человека, и Куба способствует осуществлению этого права» - заявила представитель Острова Свободы в ООН Ана Сильвия Родригес [4].
С другой стороны, COVID-19 в буквальном смысле захватил международную повестку дня, отодвинув на второй план многие другие вопросы. Вероятно, когда ситуация нормализуется и взаимодействие государств вернется в привычный темп, проблемы отношений США со странами Латинской Америки возродятся с новой силой.
Остается лишь гадать, как изменится общерегиональный дискурс. Станут ли латиноамериканские элиты более сплоченными или же вопросы прав и свобод человека, поднятые на Саммите Америк в Лиме, образуют еще больший раскол между правыми и левыми правительствами? Усилит ли Вашингтон давление на правительства Гаваны, Каракаса и Манагуа или продолжит политику медленного санкционного удушения? Изменится ли внутриполитическая расстановка сил как в США, так и в странах региона? Строить прогнозы сложно.
Отличительной чертой латиноамериканской стратегии Трампа является то, что кубинское, венесуэльское и никарагуанское направления внешней политики, которые предыдущая администрация четко различала, слились воедино. Теперь Куба не является «неприкасаемой» страной региона, как это было в начале 60-х гг. прошлого века, она вовлечена в региональные процессы, и ей есть, на кого положиться. Серьезным ударом для Гаваны стал государственный переворот в Боливии в 2019 г., в результате которого президент Эво Моралес, друг Кубы, потерял власть. Зато в 2018 г. пост главы Мексики занял политик левого толка Андрес Мануэль Лопес Обрадор, а в следующем году в Аргентине вернулись к власти киршнеристы. Поэтому пока не ясно, усилила или, напротив, даже усложнила позиции США болтоновская концепция «тройки тираний».
Сам уволенный Болтон в июне 2020 г. отметил, что единственная цель Трампа в Белом доме состоит в победе на следующих выборах [39]. Его не беспокоит реальная внешнеполитическая ситуация, поэтому есть основания считать, что в случае переизбрания Трампа отношения с левыми правительствами продолжат ухудшаться. С другой стороны, эта победа может положить конец внутриполитической игре qui pro quo: Рубио и другие республиканцы станут Трампу попросту не нужны. Это тем более вероятно, если демократическая партия сможет взять под контроль обе палаты Конгресса.
Кажется, главные эпизоды международных отношений в Западном полушарии еще впереди.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
[url=https://vsdoxycyclinev.com/]where to buy doxycycline for dogs[/url]