Тема аристократизма не разработана в русской социально-философской традиции, хотя была намечена еще у Пушкина; она ярко блеснула лишь в героической «Философии неравенства» Н. Бердяева. Это закономерно, ибо христианский дух нашей философии не позволяет мыслить о людях в таком ракурсе, деля их на более или менее «достойных». Но на самом деле это тема фундаментальна для русской культуры, которая всегда была основана на императиве преображения человека, то есть его восхождения от низших уровней бытия к высшим.
Возрождение аристократического духа в русском народе - главное условие его самосохранения и устойчивости российской государственности. При этом речь идет, естественно, не об абсурдном в современных условиях восстановлении сословного социально-политического строя, но об аристократизме как типе мировоззрения и отношения к жизни, которые могут формироваться у людей независимо от их положения в обществе. Это явление можно называть народным аристократизмом, поскольку оно существует, возрождается и, по сути, является главным качественным человеческим ресурсом современной России. В постсоветском обществе сформировалась устойчивая деструктивная тенденция, при которой так называемая «элита» формируется (за редкими исключениями) из людей с качествами, прямо противоположными аристократическим. А эти качества, в свою очередь, чаще всего встречаются среди людей, вытолкнутых в так называемые «социальные низы». Это общая тенденция посттрадиционного общества, не являющаяся чем-то специфическим для России. Но России повезло иметь в лице В.В. Путина правителя, который восстановил многие черты традиционной русской власти, основанной на аристократических началах. Речь не о его личных качествах, но об образе правления, направленном на восстановление реального суверенитета России как государства и служении идее русского национального возрождения.
Президент России сформировался благодаря сохранению в советское время многих элементов старой русской офицерской этики, шире – этики русского «служилого сословия». В 1990-2000-е годы оно подвергалось не только разложению, но фактически геноциду, но сумело сохраниться. Боле того, его этика героического служения России не за награду, а по совести, как оказалось, глубоко укоренена в народной массе и активно возрождается именно в периоды исторических испытаний. Автор наблюдал процесс такого «взывообразного» возрождения русского героизма и аристократического служения великой Родине в Луганске в годы народно-освободительной войны Донбасса против украинского неонацизма.
2
Уже более двух веков русофобская пропаганда пытается внушить миф о якобы «вековом угнетении» русских и их «рабском характере». Из крепостного права, при котором мужик работал не более 15-20 дней в году на барина, а все остальное время был свободен, как птица – из такого мифического «русского рабства» создана целая мистерия лжи. Откуда же тогда у этих якобы «рабов» было такое невероятное свободолюбие, без которого невозможно было выстоять против трех самых страшных в мировой истории иноземных нашествий – татарского, наполеоновского и гитлеровского? Уже один этот элементарный вопрос превращает в прах любую русофобскую ложь о русском национальном характере. Множество свидетельств самых авторитетных авторов свидетельствуют именно о свободном и, по сути, глубоко аристократическом характере русского человека.
А.С. Пушкин в заметках «Мысли на дороге» передает свой разговор с англичанином, в котором тот говорит о русском мужике: «Переимчивость их всем известна; проворство и ловкость удивительны… Я. Справедливо. Но свобода? Неужто вы русского крестьянина почитаете свободным? Он. Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения с вами? Есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи?» [7. С. 393].
А характер русского мужика просто и емко объяснил известный исследователь русской деревни XIX века А.Н. Энгельгардт: «Бросив землю, он как будто теряет все, делается лакеем! В таких обчиновничавшихся мужиках, которых зовут “человек”, вы уже не увидите того сознания собственного достоинства, какое видите в мужике хозяине, земледельце. Посмотрите на настоящего мужика-земледельца. Какое открытое, честное, полное сознания собственного достоинства лицо! Сравните его с мерсикающим ножкой лакеем! Мужик, если он “ни царю, ни пану не виноват”, ничего не боится. Мужик, будь он даже беден, но если только держится земли – удивительная в ней, матушке-кормилице, сила, – совершенно презирает и попавшего на линию и разбогатевшего на службе у барина» [9. С. 378]. Вполне очевидно, что вот такой и экономически, и нравственно самодостаточный характер мужика, вопреки его «низкому социальному статусу», был столь же аристократичным, как и у его барина, а иногда (особенно в критических ситуациях) даже превосходящий последнего в этом отношении.
Ныне, как это было и ранее на протяжении всей тысячелетней русской истоии, главным фактором возрождения аристократических начал в русском народе и формирования типа личности, активно воплощающего их в себе, является социально-историческая мобилизация – наш ответ на грозный вызов самому существованию России со стороны внешних и внутренних врагов.
3
Понятие «аристократизм» в наше время, в основном утратив свой старый сословный смысл, сохранило главный смысл – нравственный, и приобрело новый смысл – национальный и политический. В наше время, как часто говорят, стало «трудно быть русским», то есть сохранять в себе подлинно русский характер, честь и историческую память. Теперь уже сама по себе «русскость» стала признаком душевного и интеллектуального аристократизма.
Политический же смысл состоит в том, что в России для сохранения ее суверенности и самобытности народа требуется совсем иное отношение к государственной власти, чем на Западе. Если там отношение к государству уже давно основано на принципах рынка и контракта, то в России государство является самоценностью, поскольку утрата суверенности государственной власти, превращение ее в марионетку Запада,неизбежно приводит к очередной Смуте и страшному разорению.
Если в западном политическом дискурсе само понятие «аристократии» и аристократичности давно стало анахронизмом и несет негативный смысл, связанный со старым сословным обществом, то в российском политическом сознании эти понятия неизбежно переживут ренессанс. Русское отношение к государственной власти, сохраняющее в себе глубоко аристократический смысл бескорыстного служения Родине, несмотря ни на какие ее «недостатки» и несправедливости (в отличие от западного отношения взаимовыгодного контракта), всегда было, есть и будет главным человеческим и политическим ресурсом России. Только благодаря ему она и продолжает быть великой державой.
Этот фундаментальный поворот в понимании сущности аристократии сделал Н. Бердяев в ответ на страшный опыт русской катастрофы 1917 года: «в мире существует не только историческая аристократия, …в мире существует также духовная аристократия, как вечное начало, независимое от смены социальных групп и исторических эпох» [3. С. 150]. При этом «средняя масса исторической аристократии и дворянства легко изменяет своему назначению, впадает в эгоистическое самоутверждение и духовно вырождается. Те, которые особенно дорожат своими аристократическими привилегиями и противополагают их другим, менее всего бывают аристократичны по своему душевному типу» [3. С. 149]. Это парадокс и создает ложное мнение об аристократах как о людях, якобы «презирающих народ». Но такое презрение свойственно не подлинной, а вырождающейся аристократии, и оно становится одной из причин социальных революций.
Однако и ненависть к аристократии бывших «низших сословий» чаще всего (хотя здесь бывают и исключения) диктуется не чувством справедливости, а, наоборот, проявлением самых низменных чувств зависти и мести: «ненависть parvenu к дворянству – низкое чувство, понижающее уровень человека, она направлена не только на привилегии дворян, которых давно уже нет и которые безумие было бы восстанавливать, а на психические черты, которые неистребимы и наследуют вечность. Но нужно признать, что дворянство нравственно и духовно пало у нас раньше, чем было низвергнуто революцией» [3. С. 148].
И, если «новое общество», низвергнувшее старую аристократию, строится именно на низменных чувствах parvenu (что в наиболее явной форме происходило в позднем СССР и США), в нем неизбежно наступает не только нравственный упадок, но и вырождение самого человеческого типа, наступает доминирование людей с низменными и приземленными потребностями, царство посредственности, тупого прагматизма и эгоизма. Именно эти симптомы первым чутко уловил Пушкин: «С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме, в её жестоких предрассудках, в её нестерпимом тиранстве. Всё благородное, бескорыстное, всё возвышающее душу человеческую – подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort); большинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и подобострастие; талант, из уважения к равенству, принуждённый к добровольному остракизму; богач, надевающий оборванный кафтан, дабы на улице не оскорбить надменной нищеты, им втайне презираемой: такова картина Американских Штатов» [6. С. 435].
Но вскоре по этому пути пошел почти весь мир, в том числе и Россия. Особенность России в том, что полны упадок аристократизма в народе неизбежно заканчивается исторической катастрофой. Поэтому единственный путь возрождения России состоит в его сохранении и сознательном воспитании. Н. Бердяев, понимая это еще в самом начале катастроф ХХ века, писал: «рыцарство и дворянство не должны психологически исчезнуть из мира, они должны приобщать к царству благородства и чести, к более высокому типу широкие народные круги. Не демократизация, а аристократизация общества имеет внутреннее духовное оправдание. Зачатки аристократизма, благородства породы есть в каждом классе, и нет классов отверженных. Освободительный процесс в человеческой жизни имеет лишь один смысл – раскрытие более широких путей для обнаружения аристократических душ и для их преобладания» [3. С. 149].
Понимание сущности аристократии заключено в самом этом слове. Оно означает не просто «власть лучших», но в более исходном, глубинном смысле – власть лучшего над худшим в самом человеке. А политический смысл уже вторичен: это правление тех, кто способен властвовать над худшим в себе и поэтому может управлять и другими, опираясь на это лучшее в себе и в них самих.
Прозрением Н. Бердяева является формулировка одного из неизменных законов, определяющих судьбу народов и государств: «В истории происходит мучительный процесс все новых и новых исканий истинной аристократии. Дурное и пренебрежительное отношение к простому народу – не аристократично, это хамское свойство, свойство выскочек… Аристократия должна была бы давать простому народу от своего избытка, служить ему своим светом, своими душевными и материальными богатствами. С этим связано историческое призвание аристократии» [3. С. 149].
5
Особенность России и других стран Русского мира - проживание в них массы людей, враждебных к своей большой Родине, поскольку их «идеалом» является западная цивилизация. Точнее, сегодня идеалом стало «потребительское общество» всех стран так называемого «золотого миллиарда». Эта враждебность проявляется в распространении сначала среди интеллигенции XIX в., а позднее среди широких слоев населения системы крайне негативных взглядов на историю, государство и культуру России, основанных на невежестве и сознательной вражде. Идеология русофобии – результат работы целой индустрией «промывки мозгов», частично финансируемой из-за рубежа, но затем уже являющейся и результатом собственной инициативы людей, работающих в российских образовании и СМИ. Русофобские взгляды укоренились среди части населения и даже считаются необходимым признаком «продвинутости».
Причина распространения русофобской идеологии - не только невежество людей, позволяющее внушать им какие угодно взгляды, но, в первую очередь, особое духовное состояние народа, при котором он и не хочет знать ничего позитивного о своей Родине, поскольку его «идеал» – «потребительское общество», – хотя частично уже развито и в России, но в силу объективных причин не может (к счастью!) достичь здесь своего полного господства. Именно это обстоятельство, воспринимаемое такими людьми как якобы «вечная отсталость» России, и является главной причиной распространения русофобии и как особого психологического настроя, и как идеологической системы взглядов.
Жизнеспособность России фундаментально зависит от успеха борьбы с русофобией, с ее распространением не только среди наемных лжецов либо «честно заблуждающихся интеллектуалов», но и на уровне массового, легко манипулируемого сознания. Одни лишь просветительские усилия в этом направлении малоэффективны в силу не только общего культурного уровня (это общемировая, а не только российская тенденция), но и того нездорового духовного состояния, которое делает людей не способными ни к пониманию своей Родины, ни, как следствие этого, к подлинному патриотизму. Побороть деструктивную идеологию, какой является русофобия, можно только показав низость и примитивность лежащего в основе нее базового смысла. Придать большую силу и убедительность патриотической системе взглядов можно не только просветительством, но и более фундаментальным путем, сделав лежащий в ее основе базовый смысл ясным и отчетливым, глубоко охваченным рефлексией человека и отвечающим на его жизненные вопросы.
Низость и примитивность экзистенциального смысла русофобии состоит в гедонистически-эгоистическом отношении к жизни и соответствующем мировоззрении. Россия становится предметом ненависти именно как страна, которая не может обеспечить такому гедонисту-эгоисту максимальный комфорт, но при этом требует бескорыстной любви к Родине, на которую русофоб органически не способен. Если четко и настойчиво формулировать этот низменный и примитивный базовый смысл русофобии, то многие ставшие русофобами под дурным влиянием излечатся от этой болезни духа, так как такой смысл им тоже отвратителен. Ведь на массовом уровне русофобия - результат внушения и пропаганды, жертвы которых просто не осознают ее смысловых оснований.
Нужно столь же четко и настойчиво формулировать базовый смысл русского патриотизма, который состоит в понимании жизни как усилия созидания, даже подвига, которые возможны только ради Родины, но отнюдь не ради своего ничтожного ego. (Ради ego, то есть личной корысти и комфорта, подвиг невозможен в принципе; но именно ради ego совершаются все подлости, предательства и прочие злодеяния).
Русская история всегда была не просто трудной, но даже страдальческой и трагической, – но именно поэтому человек, воспринимающий жизнь как подвиг, а не развлечение и погоню за комфортом, всегда чувствует ее кровно своей, и поэтому всей душой жаждет приобщиться к ней и народу, который свершил подвиг такой величественной и тяжкой истории. Но для человека с гедонистически-эгоистическим отношением к жизни, требующим от нее только комфорта и корысти, русская история всегда будет казаться страшной и непонятной; никакого подвига он в ней не увидит, потому что не способен увидеть его, – и никакими фактами его не переубедишь. Но можно остановить агрессию этого вируса слепоты.
Русофобия, маскируясь под современный либерализм (карикатуру подлинного либерализма), является следствием обвальной личностной деградации – перехода от жертвенно-героического и соборного понимания свободы, имеющего христианские основы, к эгоцентрическому, потребительско-гедонистическому пониманию, основанному на разрушении нравственного сознания как такового. Это деградация души от этоса служения и органического «жизненного мира» к анти-этосу конкуренции (тщеславия) и распадению (маргинализации) «жизненного мира», а отсюда – к всегдашней либеральной службе – унижению России.
6
Низость и примитивность базового экзистенциального смысла русофобии выражается в духовном плебействе «антисистемы», органически не способной понять выходящее за рамки ее негативного мироощущения». Приведем примеры известного русофобского информресурса vedomosti.ru.
25 июля 2017 г. на нем была опубликована статья «Почему растет число россиян, считающих себя религиозными» с явно издевательским подзаголовком «Вера в большинство»: «согласно недавнему опросу “Левада-центра”, доля считающих себя очень религиозными россиян выросла с 4% в августе 2014 г. до 9% в июне 2016 г., в какой-то мере религиозными – с 31 до 44%. Доля назвавших себя не очень религиозными, напротив, уменьшилась с 37 до 33%, а совсем нерелигиозными – сократилась вдвое, с 26 до 13%. За три года отношение к церкви радикально изменилось: если в 2014 г. большинство, 63%, считали себя атеистами или мало связанными с религией, то теперь большинство – верующие, их в сумме 53%» [1].
Либеральное «объяснение» духовному возрождению народа отличается патологической низостью: «Число россиян, считающих себя религиозными, растет, но этот рост мало связан с …приобщением к вере. Такая самооценка вызвана растущей публичной активностью конфессиональных иерархов, их вовлечением в политическую повестку» [1]. Таким «объяснением» русофобы демонстрируют всю примитивность своего мышления: они судят по себе и показывают, что это их сознание полностью формируется пропагандой. Наличие у других людей подлинных духовных мотивов воцерковления они даже не рассматривают по той простой причине, что не знают, что это такое. Этот феномен А. Ухтомский назвал «двойничеством» – приписыванием другим своих собственных низменных целей и мотивов.
Из новейших примеров того же рода можно указать на статью на том же сайте от 22 февраля 2018 года «Отношение к армии в России перевернулось», авторы которой с трудно скрываемым раздражением констатируют: «12 лет назад… 60% опрошенных фондом “Общественное мнение” (ФОМ) назвали положение в армии плохим, 24% – удовлетворительным и только 5% – хорошим. По данным последнего опроса, хорошей ситуацию в армии назвало 56%, т. е. почти такая же доля респондентов, какая 12 лет назад считала ее плохой; удовлетворительной – 27%, плохой – 7%» [2].
Либеральное объяснение этому факту также основано на самых низменных – сугубо корыстных – мотивах: «вооруженные силы стали островком стабильности и социальным лифтом», поэтому «рост популярности военной службы …вызван кризисом и длительной стагнацией в провинции, особенно в малых городах и деревне, а также на Северном Кавказе» [2]. Это «объяснение» демонстрирует и отсутствие логического мышления, ведь 12 лет назад «стагнация в провинции» была намного острее, чем сейчас. Поэтому радикальное изменение отношения к армии, очевидно, не связано с поиском «социальных лифтов». Армия – специфический институт, отношение к которому зависит от нравственных, а не прагматических факторов. И невозможно не сделать вывод, что у русофобов полностью атрофировано нравственное сознание, и человека они воспринимают как примитивное социальное животное, стремящееся исключительно к эгоистической выгоде. Иные мотивы им не знакомы. Это самое дно плебейского сознания, свойственного росссийским якобы «свободолюбцам» – дальше падать некуда.
Не менее характерна и статья «Бедные, но счастливые. Почему уровень счастья россиян сейчас близок к рекорду»: «реальные доходы россиян падают уже почти три года, но парадоксальным образом такое обеднение не делает их несчастными... Те же самые три года уровень счастья держится на стабильно высоком уровне, а в апреле 2017 г. и вовсе вышел на рекордные с начала измерений в 1990 г. 85% – шестеро счастливчиков против одного несчастливого. Данные ВЦИОМа в целом совпадают с данными “Евробарометра”…, согласно которым счастливыми себя в последние три года стабильно называют около 75% опрошенных россиян. Социологи объясняют большое количество счастливых тем, что для россиян счастье не в деньгах» [8]. Здесь русофобы находятся в «когнитивном ступоре» и поэтому воздерживаются от комментариев, – ведь, по их понятиям, счастье определяется материальным благополучием и прочими прихотями ego. Иные основания счастья им, похоже, неизвестны.
7
Социологи четко зафиксировали три важнейшие компонента того, что Н. Бердяев назвал аристократизацией народа – духовное возрождение, возрождение армии и ее авторитета в народе, и уровень счастья, отражающий общую пассионарность народа, не зависящую от материальных факторов. И русофобы, обычно лицемерно замечающие в России только негатив, быстро и с большой злобой заметили эти объективные признаки возрождения. Поражает стремительность этого процесса, заставляющая вспомнить знаменитые слова В. О. Ключевского, оказавшиеся пророческими: «одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьет урочный час, он соберет свои растерянные нравственные силы» [5. С. 65]. Сейчас, в начале XXI века, мы видим подтверждение этого важнейшего закона всей русской истории.
Русофобия, рассчитанная на невежество обрабатываемых ею людей, всегда была и остается грязным инструментом духовной оккупации России западной цивилизацией для эксплуатации ее ресурсов и устранения ее как геополитического конкурента. Запад всегда активно идеологически, политически и финансово поддерживает носителей «антисистемной» идеологии для внутреннего ослабления, дезориентации и разрушения народа и страны в интересах его процветания. Исток извечной русофобии Запада в том, что Россия стала первой в истории страной, которую ему не удалось сделать своей колонией.
Россия в ХХ веке трижды подвергалась агрессии и грабежу со стороны Запада: сначала организацией Гражданской войны, затем агрессией объединенной Европы во главе с Гитлером. После 1991 года Россия была разграблена и выброшена в болото стран «третьего мира», которые не могут развиваться, поскольку их экономика полностью контролируется Западом, высасывающим из них всю реальную прибыль и ресурсы через глобальную банковскую систему. Поэтому абсурдно сравнивать «благосостояние» грабителя (Запад) и ограбленных им (остальной мир). (А когда Россия стала возрождаться и выходить из «третьего мира», Запад, естественно, всячески старается этому помешать). Но даже это элементарное знание миросистемного анализа недоступно русофобам, мнящим себя «интеллектуалами». Необходимы просветительские усилия, без которых люди остаются дезориентированы собственным невежеством.
Русофобы, апеллирующие к «свободе» мнений и всего остального (что позволяет реабилитировать все виды греха и человеческой деградации, вплоть до содомии), являются носителями идеологии нового тоталитаризма и агентами его становления в странах, которые еще не полностью контролируемы Западом и пытаются развиваться самостоятельно [5]. Россия - самая неприятная и неудобная для них в этом отношении, так как ее культурный код, позволяет ей эффективно противостоять даже самой коварной духовной экспансии и обеспечивать быстрое возрождение после исторических катастроф.
Российский социум бисистемен: он не только интегрирован как целостность, но и постоянно находится под враждебным воздействием извне. И его часть во все времена стремится не к внутренней интеграции со своим народом, а лишь к внешней интеграции в систему западного мира. Эта бисистемность впервые проявилась еще во времена св. Александра Невского, подвиг которого состоял не только в победах над внешними агрессорами, но и в ликвидации внутренней оппозиции прозападного боярства, стремившегося интегрировать новгородские земли в европейское сообщество в статусе полуколониальной периферии (этот статус их устраивал как иносистемную группу в русском социуме). Эта коллизия, впервые правильно разрешенная св. Александром, стала парадигмальной для всей дальнейшей российской истории.
Главная основа бытия России в истории – способность русских к нравственному подвигу и, если нужно, самопожертвованию – оказывается одновременно и самой мощной побудительной силой к великим деяниям (отсюда мощь государства и самого народного «организма»), и самым хрупким и уязвимым для внешних воздействий основанием, поскольку предполагает постоянное свободное воспроизведение этой способности к нравственному усилию, ничем не поддерживаемой, кроме совести и примера великих предков. И стоит кому-либо соблазнить русских идеей погони за земным благополучием и комфортом любой ценой, подменить подвиг и нравственное усилие компромиссами эгоистических «интересов», как вся внешняя мощь оказывается бесполезной и бессильной, и Россия начинает разрушаться нравственно и физически.
Русофобы воспроизводят западный стереотип экспансии, по-расистски воспринимая остальное население страны как «рабов», «совков» и просто «быдло», подлежащее перевоспитанию по западным образцам. В свое время точно так же «белый человек» смотрел на население своих колоний. Но такое отношение ведет к прямо противоположному результату – к возрождению русского национального самосознания. Почти у каждого сознательного русского патриота в биографии был внешний толчок – общение с радикальным русофобом, которое затем и стало стимулом к развитию русского мировоззрения. Сегодня российские СМИ сделали этот эффект рутинной технологией: приглашая на ток-шоу российских «либералов» или украинских неонацистов, они стимулируют не только взрыв негодования и патриотических чувств у миллионов зрителей, но и развитие их рационального мировоззрения со своей системой аргументов и исторических знаний.
Русская социальная модель, способная противостоять русофобии, объективно должна быть «непотребительским обществом», основанным на доминировании духовно-нравственных ценностей над материальными, с особым отношением к государству как гаранту существования народа в условиях внешней и внутренней русофобии, с необходимостью постоянных усилий по возрождению жизнеспособности народа вопреки деструктивным воздействиям целенаправленной русофобской пропаганды. Эта модель принципиально аристократична по своей сути.
Когда она разрушается, наступает очередная Смута, Россия подвергается колонизации и разграблению Западом, – либо ради самосохранения приходится идти на репрессии. Так, «опричнина» Грозного была вынужденной экстремальной мерой в условиях, когда аристократия совершала национальное предательство, противясь (в корыстных интересах) объединению страны, а иногда, как А. Курбский, и прямо переходя на сторону врага. То же самое произошло и во время Смуты, и в феврале 1917 г., и в Беловежской пуще в 1991 г. Предательство аристократией национальных и государственных интересов России можно рассматривать как негативный архетип русской истории.
8
Воссоздание подлинной аристократии, выходящей из народных масс, является позитивным архетипом, который до сих пор не позволил прерваться русской истории, хотя Россия многократно стояла на грани гибели. Но как заставить работать этот архетип снова?
Современное государство во всем мире – и на Западе, и на Востоке, и в России – является скрытым неокастовым государством-корпорацией. Внешние «демократические процедуры» созданы для профанов и не имеют отношения к реальному перераспределению власти и отбору кадров. И на Западе, и в России этот факт маскируется официальной пропагандой, внушающей населению, что оно якобы живет при «демократии» и «равенстве прав». Хорошо это или плохо, в данном случае уже не важно: раз это так, то именно в рамках этого объективно существующего механизма и нужно действовать, а не тратить силы впустую, пытаясь его заменить на «подлинную демократию», которая существовала лишь в трактатах Аристотеля и в русской крестьянской общине. Нужно перехватить механизм отбора и рекрутирования кадров у русофобской олигархии. Это уже происходит усилиями президентской «вертикали власти», но далеко не в той степени, которая необходима для возрождения России.
Необходима встречная инициатива патриотической части общества – только она может предложить государству проект отбора «государевых людей», которые станут эффективным противовесом русофобской нéруси, с 1990-х оккупировавшей госаппарат. В конечном счете все решает различие двух принципов отбора и рекрутирования кадров: «принцип Цицерона» и «принцип Цинцинната» (Люций Квинций Цинциннат – легендарный римский земледелец, назначенный в 458 г. до н.э. диктатором; послы, явившиеся к нему с известием об этом назначении, застали его в поле за плугом; одержав блистательную победу над врагами, Цинциннат вернулся с богатой добычей в Рим, где ему был присужден триумф, после чего он возвратился к своему плугу).
«Принцип Цицерона» (амбициозного оратора) – отбор «общественных активистов», по сути, карьеристов, которые в любой момент перейдут на сторону врага, если получат от него более выгодное предложение. Так, с 1960-х в СССР в партноменклатуру активно стали брать комсомольских «активистов» – горбачевское поколение – которое и уничтожило страну. До этого же туда рекрутировали «производственников», которые и не помышляли о карьере, а тем более о партийных должностях, а честно вкалывали на своем рабочем месте. В результате получили самый лучший в мире управленческий аппарат, неподкупный и невероятно работоспособный, без которого бы мы не выиграли войну.
Кроме того, Россия остро нуждается в хорошо организованном русском «интеллектуальном спецназе». Поэтому необходимо срочное создание своего сегмента в рамках системы учебных заведений, – в первую очередь, Русского университета в Москве (с сетью филиалов по стране, а затем и за рубежом) и русских гимназий, которые бы имели особый подбор кадров, способных воспитывать русское мировоззрение и давать соответствующую систему гуманитарных знаний. Русофобская «антисистема» уже давным-давно имеет свой сегмент – например, Высшую школу экономики, РГГУ и множество других вузов, целенаправленно воспитывающих русофобов и для этого финансирующихся западными фондами. Кроме обычного набора абитуриентов, в Русский университет следут специально отбирать наиболее талантливых студентов других вузов со всей страны, поскольку в условиях глубокой деградации высшего образования им часто, по сути, приходится заниматься самообразованием. Таких талантов много, но они почти незаметны в общей массе. Их нужно специально искать, собирать и делать «интеллектуальным спецназом» России.
Как показывает опыт, русофобский либерализм разрушителен не только по отношению к России: он еще более разрушителен и по отношению к своим адептам, быстро доводя их до очевидной моральной и интеллектуальной деградации и исторической импотенции. Но это обстоятельство само по себе ничего не решает. Все решает способность самих русских активно противостоять духовному плебейству.
Литература
1. Аптекарь П. Вера в большинство. Почему растет число россиян, считающих себя религиозными // – https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/ 2017/07/25/725683-vera-bolshinstvo (дата обращения: 23.02.2018)
2. Аптекарь П., Просветов И. Отношение к армии в России перевернулось. Вооруженные силы стали островком стабильности и социальным лифтом // – https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2018/02/22/751758-otnoshenie-k-armii (дата обращения: 23.02.2018).
3. Бердяев Н. Философия неравенства. М.: Институт русской цивилизации, 2012.
4. Ключевский В. О. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства // Ключевский В.О. Исторические портреты. М.: Правда, 1990. С. 63-76.
5. Пугачов В. П. Информационно-финансовый тоталитаризм: российский эксперимент по американскому сценарию // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 1999. № 4. С. 3-32.
6. Пушкин А. С. Джон Теннер // Пушкин А.С. Соч. в 10-ти томах. Т. 7. М.: Наука, 1964. С. 434-452.
7. Пушкин А. С. Мысли на дороге // Пушкин А. С. Соч.: в 10 т. М.: Худож. лит., 1960. Т. VI: Критика и публицистика. С. 391-395.
8. Рувинский В. Бедные, но счастливые. Почему уровень счастья россиян сейчас близок к рекорду // – https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2017/ 08/03/727748-bednie-schastlivie (дата обращения: 23.02.2018).
9. Энгельгардт А. Н. Из деревни: 12 писем. 1872-1887. М.: Мысль, 1987.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
[url=https://drawing-portal.com]Портал черчения[/url]