Политика Японии в Тихоокеанской Азии и интересы России
72
 24390
В начале второго десятилетия XXI века ситуация в области безопас-
ности в Тихоокеанской Азии становится все более непредсказуемой
и сложной. Она развивается на фоне смены ролей ключевых регио-
нальных акторов и наращивания их военной мощи. В условиях усиления
неопределенности в регионе интересы России заключаются сегодня в со-
здании политической и экономической инфраструктуры для обеспечения
политики «разворота на Восток». Ставя задачи диверсификации связей и
выстраивания стратегически перспективных отношений на Тихоокеанском
пространстве, Россия заинтересована в налаживании широкого взаимо-
действия с крупнейшими региональными державами, среди которых важ-
ное место занимает Япония. При этом следует иметь в виду, что в японском
внешнеполитическом мышлении и планировании в последние годы про-
исходят значительные изменения. Их учет и анализ необходимы для фор-
мирования сбалансированной повестки двустороннего сотрудничества.
Становление нового стратегического курса
Во времена «холодной войны» в стратегическом мышлении Японии
доминировал подход, основанный на так называемой доктрине Есида.
Согласно ей при сохранении широкого запрета на ведение военных
действий задача обеспечения безопасности страны возлагалась на со-
юзника — США взамен предоставления и обслуживания американских
военных баз на японской территории. Это позволило сконцентриро-
вать все усилия на экономическом восстановлении1. После окончания
«холодной войны» Япония постепенно дистанцировалась от этой пара-
дигмы, проводя курс на «нормализацию», основными направлениями
которой в последние годы стали укрепление обороноспособности, при-
нятие больших обязательств в рамках японо-американского альянса, ак-
тивизация международной деятельности.Одним из примеров реализации политики «нормализации» служит
постепенное снятие ограничений на зарубежную деятельность сил са-
мообороны (ССО) Японии. В начале XXI века ССО оказывали невоен-
ную помощь в операции по поддержанию мира в Ираке (2003—2008),
а также участвовали в тыловом обеспечении контингентов антитерро-
ристической коалиции в Афганистане (2001—2010). Кроме того, с 2011
года Япония направляет ССО в состав международной миротворческой
миссии ООН в Южном Судане. С 2009-го ССО ведут борьбу с пиратством
у берегов Сомали, обеспечивая сопровождение торговых судов. Для под-
держки этой деятельности в Джибути в 2011 году была открыта первая
после Второй мировой войны японская военная база за рубежом.
В нормативно-правовой области для повышения эффективности
управления ССО в 2007 году статус оборонного ведомства, носившего
с 1954 года название Управления национальной обороны, был повышен
до министерского. Это позволило ему напрямую участвовать в распре-
делении бюджетных заявок, а также обеспечило военному руководству
более самостоятельную позицию в правительстве.
Ключевым документом, закрепившим изменения стратегического
мышления Японии в начале второго десятилетия XXI века, стали выпу-
щенные правительством Демократической партии «Основные направ-
ления национальной обороны на период с 2011 года». Документ озна-
меновал окончательный отказ от подхода времен «холодной войны»,
призывавшего готовиться к обороне против полномасштабного втор-
жения Советского Союза. Вместо этого акцент ныне сделан на угрозах,
находящихся в так называемой серой зоне, которые невозможно с оп-
ределенностью классифицировать как вооруженное нападение. Вводи-
лось понятие «динамическая оборона», отвечающее задачам обеспече-
ния без опасности в таких ситуациях, как, например, террористическая
атака, присутствие в территориальных водах неидентифицируемого
судна, нападение на отдаленные острова и др.2
Смена правительства в декабре 2012 года и приход к власти возглав-
ляемой Синдзо Абэ Либерально-демократической партии не привели
к существенным изменениям стратегического курса. Можно выделить
три ключевых приоритета оборонной политики, обозначившихся за
первые два года пребывания Абэ на посту премьера, дополнивших меры
его предшественников. Во-первых, это увеличение военных расходов.
С 2013 финансового года сокращение оборонного бюджета, наблюдав-
шееся в течение 11 лет, было остановлено (см. табл.).
Таблица
Оборонные расходы Японии в 2010—2015 финансовых годах (млрд иен)
Финансовый год
(начинается 1 апреля) 2010 2011 2012 2013 2014 2015 (запрос)
Общие расходы 4683 4663 4645 4680 4784 4980
Прирост (процент) –0,4 –0,4 –0,4 0,8 2,2 4
Источник: Министерство обороны Японии. — www.mod.go.jp/e/d_budgetПОЛИТИКА ЯПОНИИ В ТИХООКЕАНСКОЙ АЗИИ И ИНТЕРЕСЫ РОССИИ
Рост затрат по большей части обеспечивают мероприятия по укрепле-
нию обороны отдаленных островов Японского архипелага. Среди них —
увеличение числа служащих и создание дополнительных подразделе-
ний, наращивание количества учений, а также принятие на во оружение
для этих целей дополнительных единиц боевой техники — беспилотных
самолетов, патрульных вертолетов, подводных лодок и пр.
Вторым приоритетом правительства Либерально-демократической
партии стало усиление оборонных институтов. В декабре 2013 года
создан новый Совет национальной безопасности (СНБ) — консульта-
тивный и координационный орган при кабинете министров, призван-
ный усилить его роль в принятии решений, повысить их качество и
оперативность. Одним из первых распоряжений СНБ стал пересмотр
порядка экспорта вооружений, фактически запрещенного с 1967 года.
Это обстоятельство тормозило развитие военно-промышленного ком-
плекса, а также препятствовало увеличению взаимодействия в рамках
японо-американского альянса. Согласно новым смягченным принци-
пам экспорт вооружений из Японии возможен, если он соответствует
задачам национальной безопасности, укреплению мира и развитию
международного сотрудничества3. Данная формулировка развязывает
руки экспортерам, однако в ближайшей перспективе потенциальными
получателями японских вооружений и технологий будут США, а также
избранные партнеры в АТР: Индия, Австралия, Филиппины и, возможно,
Южная Корея.
Наконец, третьим приоритетом стала дальнейшая переориентация
оборонной политики с упором на противодействие нетрадиционным
угрозам безопасности. Правительство Либерально-демократической
партии приняло новые «Основные направления национальной оборо-
ны на период с 2014 года». В них были поставлены задачи создать «ди-
намичные силы обороны»; повысить возможности сбора разведданных,
наблюдения, рекогносцировки; не допустить атаки на отдаленные ост-
рова; усилить защиту от ракетного нападения; эффективно реагировать
на угрозы в области космической, кибербезопасности; активно участ-
вовать в международном сотрудничестве по поддержанию мира и ста-
бильности4.
Анализ решений правительства Либерально-демократической партии
в оборонной сфере позволяет сделать вывод о продолжении политики
«нормализации», которая рассматривается правящей элитой как естест-
венный способ адаптации к изменяющимся международным условиям.
Полноценным нововведением в этот курс, сделанным Абэ, можно счи-
тать пересмотр права Японии участвовать в коллективной самообороне,
де-факто находящегося под конституционным запретом.Премьер-министр является сторонником пересмотра Конституции,
положения которой, по его мнению, накладывают ограничения, не со-
ответствующие новым задачам обеспечения безопасности. В период
своего первого премьерского срока (2006—2007) он заявил о намере-
нии «завершить конституционную реформу, пока находится у власти».
Несмотря на то, что тогда Абэ не удалось достичь задуманного, в 2007
году парламент принял законопроект, устанавливающий правила про-
ведения референдума о поправках к Конституции.
Заняв пост главы правительства во второй раз, Абэ продолжил доби-
ваться внесения изменений в Основной закон, выбрав путь расширения
толкования отдельных его положений. Проведенные Абэ кадровые пе-
рестановки, в частности смена главы законодательного бюро кабине-
та министров на сторонника изменения интерпретации Конституции,
призваны ослабить нажим японской бюрократии, традиционно вы-
ступающей против любых нововведений. Итогом усилий Абэ на этом
направлении стало решение кабинета министров от 1 июля 2014 года
«о разработке целостного оборонного законодательства для обеспече-
ния безопасности Японии и ее народа». Согласно ему право на коллек-
тивную самооборону может быть признано, если оно применяется для
ответа на фундаментальные угрозы существованию страны и благопо-
лучию ее населения5.
Тем не менее конкретные границы применения новой интерпретации
остаются предметом споров. Высказываются опасения, что слишком
гибкая и расширительная трактовка права на коллективную самообо-
рону может быть использована для вовлечения в войны и конфликты,
которые и население, и большинство политиков в Японии считают чу-
жими. Поэтому вопрос о том, на что японские военные должны иметь
право, до сих пор остается неопределенным и спорным.
Основные направления тихоокеанской политики Абэ:
американский приоритет
Политические элиты Японии и США не подвергают сомнению японо-
американский военно-политический альянс как центральный элемент
политики в области безопасности и обеспечения территориальной це-
лостности японского государства. В последние годы увеличивается число
задач и сфер деятельности альянса, включая противоракетную оборону,
обмен разведывательной информацией, международные миротворче-
ские операции и т. д. Продолжается перераспределение ответственности
в рамках альянса и принятие Японией на себя больших обязательств.
В то же время в отношениях между союзниками возникают новые
нюансы, способные осложнить их взаимодействие. В частности, в по-
следнее время появились различия в трактовке угроз безопасности, тре-
бующих американского военного участия. Например, сегодня Японию беспокоит возможность односторонних действий Китая, включая угро-
зу его вооруженного присутствия в районе спорных островов Сэнкаку /
Дяоюйдао.
Рост военно-морской активности КНР в Восточно-Китайском море вос-
принимается как угроза безопасности, для снятия которой Япония стре-
мится заручиться поддержкой американских союзников. В апреле 2014
года президент США Б. Обама впервые официально заявил, что на острова
Сэнкаку распространяется действие договора безопасности, согласно ко-
торому США обязуются обеспечивать оборону Японии в случае внешней
агрессии6. Однако, осуждая односторонние шаги КНР, США одновремен-
но подчеркивают, что конфликт должен быть решен самими сторонами и
обязательно в мирной форме. Поэтому полной уверенно сти в том, что в
случае демонстративных действий со стороны Китая в этом районе США
решатся на применение вооруженной силы, у Японии, по-видимому, нет.
Кроме того, периодическую напряженность в двусторонних связях
вызывает ситуация вокруг перемещения военных баз на острове Окина-
ва. Подписанный в 2006 году «Японо-американский план перемещения
войск США» определил порядок сокращения численности и передисло-
кации американских контингентов, в частности с авиабазы «Футэмма»
на новый объект, который должен быть построен на Окинаве7. Однако
население префектуры во главе с избранным в декабре 2014 года губер-
натором Т. Онага оказывает сопротивление планам правительства, тре-
буя переместить авиабазу «Футэмма» за пределы острова. Вероятно, про-
блемы на Окинаве, где американские военные объекты располагаются
в густонаселенных районах, останутся в среднесрочной перспективе
фактором, осложняющим японо-американские отношения.
«Ценностная дипломатия»
В течение многих десятилетий во время «холодной войны» американ-
ская система международных отношений в Тихоокеанской Азии строи-
лась на основе модели так называемой «втулки и спиц колеса» (hub and
spokes system), в которой американский «центр» через усиление взаимо-
действия с союзниками обеспечивал сдерживание противников. После
окончания «холодной войны» была поставлена задача по построению
более прочных «боковых» альянсов, где Японии, возможно, будет отво-
диться роль центра координации и повышения боевых возможностей
для стран-союзников и партнеров.Одной из форм укрепления военно-политического взаимодействия
с Тихоокеанской Азией стала так называемая ценностная дипломатия.
Япония провозглашает общность стран, разделяющих ценности демо-
кратии, свободы, прав человека, верховенства закона и т. д., к которым,
помимо США, относятся Южная Корея, Австралия и некоторые страны
АСЕАН.
Импульс развитию военно-политических отношений с Австралией
был дан в 2007 году, когда состоялась встреча между министрами ино-
странных дел и обороны в формате «2+2». В развитие сотрудничества
в 2010 году между силами самообороны Японии и вооруженными сила-
ми Австралии было подписано соглашение о предоставлении поставок
и услуг9. Условия соглашения ограничивают взаимодействие миротвор-
ческими, гуманитарными и спасательными операциями и не вклю-
чают возможность предоставления оружия и амуниции. Тем не менее
Австралия стала второй страной после США, с которой Япония может
проводить отдельные оборонные мероприятия. Развивая стратегиче-
ское направление японо-австралийского партнерства, в 2013 году было
подписано соглашение об охране информации, призванное обеспечить
увеличение объемов сбора и обмена данными между военными ведом-
ствами и специальными службами стран.
Рост беспокойства по поводу усиления военно-морской активности
КНР стал одной из причин повышения внимания в начале 2010-х годов
к странам Юго-Восточной Азии, в особенности к тем, кто испытывает
опасения в связи с действиями Китая в акватории Южно-Китайского
моря. После возвращения на пост премьер-министра Абэ за два года
(2013—2014) посетил всю десятку членов АСЕАН. Подчеркивая общность
азиатских морских держав, разделяющих ценности свободы судоход-
ства и демократии, Абэ призывал лидеров АСЕАН поддержать политику
США по увеличению своего присутствия в регионе10.
Особое место в тихоокеанской политике Токио занимает южноко-
рейское направление. Подчеркивается значение Южной Кореи как
важного экономического партнера и военно-политического союзника
США, а также как страны, декларирующей приверженность общим цен-
ностям. Однако Японии не всегда удается купировать периодические
обострения территориального спора, а также некоторые проблемы гу-
манитарного и исторического характера, существующие в отношени-
ях соседей, и не допустить их отрицательного влияния на состояние
двусторонних связей. В результате отмечается негативная реакция на
усиление японской внешнеполитической роли со стороны Южной Ко-
реи, которая, в свою очередь, наталкивается на непонимание в самой Японии. В более общем плане ситуация усугубляется растущей само-
оценкой и националистическими настроениями, которые социологи
наблюдают у населения Северо-Восточной Азии, что заставляет поли-
тиков придерживаться более жестких позиций по проблемам междуна-
родного взаимодействия.
Для сближения союзников США еще в 1999 году инициировали трех-
сторонний диалоговый формат, включающий Японию и Южную Корею.
Главной целью провозглашались координация мер в отношении Север-
ной Кореи и углубление взаимодействия в военно-политической сфере.
Итогом японо-южнокорейского сотрудничества должно было стать со-
глашение об обмене разведывательной информацией11. Однако оно так
и не было подписано из-за усиления антияпонских настроений в южно-
корейском обществе. Впоследствии было принято решение об измене-
нии формата соглашения и включении в него США. В конце 2014 года
был подписан меморандум об обмене секретной информацией в обла-
сти обороны по ракетной и ядерной программам КНДР, установивший
механизм непрямого обмена данными между Японией и Южной Кореей
через США.
«Ценностная дипломатия» рассматривается как инструмент повыше-
ния внешнеполитической роли Японии в Тихоокеанской Азии, форми-
рования вокруг японских границ стабильной международной среды,
а также как элемент системы обеспечения безопасности, служащий до-
полнением союзу с США. При этом американский фактор играет ключе-
вую роль: развитие сотрудничества происходит, преимущественно, со
странами-союзниками и партнерами США в Азии и идет по направле-
нию создания широкой и прочной сети партнерств, объединяемых об-
щими интересами и ценностями.Китайский вызов
Рост китайского экономического и военного могущества в Азиатско-
Тихоокеанском регионе неоднозначно воспринимается политическим
истеблишментом Японии, который видит в КНР как важнейшего эконо-
мического партнера, так и потенциальный источник серьезных угроз
безопасности. Наиболее существенное противоречие в двусторонних
отношениях связано с различиями в восприятии стратегических уста-
новок и намерений друг друга, существующими у политических элит
Японии и КНР. Особенно остро воспринимается наращивание военных
возможностей одной стороной, которое оценивается противоположной
как потенциальная и даже реальная угроза.
В начале 2010-х годов острые разногласия вокруг островов Сэнкаку/
Дяоюйдао в Восточно-Китайском море привели к ухудшению японо-ки-
тайских отношений. Покупка в 2012 году правительством Японии ос-
тровов у частного владельца вызвала резкий протест со стороны КНР,
за которым последовала приостановка или снижение дипломатических
контактов. В частности, в течение двух лет с конца 2012 года не проис-
ходило встреч лидеров обеих стран.
Ситуация усугублялась ростом военно-морской активности и уси-
лением напряженности между сторонами в спорной зоне Восточно-
Китайского моря, приведшим к резонансному инциденту с наведени-
ем китайского боевого радара на корабли морских сил самообороны
Японии. В ноябре 2013 года КНР в одностороннем порядке объявила
о расширении опознавательной зоны противовоздушной обороны в
Восточно-Китайском море с охватом воздушного пространства над
спорными островами Сэнкаку/Дяоюйдао. Требования ко всем воздуш-
ным судам запрашивать разрешение у китайских властей при заходе
в эту зону вызвали критику Токио, который отказался признать такой
шаг Пекина.
При этом экономическая взаимозависимость двух крупнейших ази-
атских экономик продолжает измеряться сотнями миллиардов долларов
ежегодных объемов взаимной торговли и инвестиций. С 2006 года КНР
занимает первое место среди крупнейших торговых партнеров Японии,
которая, в свою очередь, является четвертым крупнейшим торговым
партнером КНР после США, ЕС и АСЕАН. В 2013 году объем двусторон-
ней торговли превысил 310 миллиардов долларов. В 2012 году объем
японских инвестиций в экономику КНР составил около 13,5 миллиарда
долларов. Между предприятиями Китая и Японии сохраняется высокий
уровень разделения труда и производственной кооперации, в особен-
ности в машиностроительной, электрической и электронной отраслях12.
Участие японских инвестиций остается решающим компонентом, необ-
ходимым для повышения технологического уровня и инновационного
потенциала китайских производств.Оживление японо-китайских связей, наметившееся в конце 2014 года,
после встречи и переговоров Синдзо Абэ и Си Цзиньпина в Пекине, от-
ражает общность долгосрочных интересов двух крупнейших азиатских
экономик. Их взаимодействие сегодня является условием как для успеш-
ного продвижения региональных интеграционных проектов, так и для
поиска согласованного решения общих проблем безопасности и разви-
тия в Тихоокеанской Азии. Однако недостаток доверия, наблюдающийся
на высшем политическом уровне, сужает поиск компромиссных реше-
ний и препятствует устойчивому развитию диалога13.
Перспективы российско-японского взаимодействия
В начале XXI века развитие российско-японских отношений имело не-
ровную динамику. После благоприятного в целом периода и дружеских
личных контактов президента В. Путина с премьер-министрами Е. Мори
и Д. Коидзуми в 2000—2006 годах дальнейшее развитие отношений по-
теряло прежний динамизм. Это было не в последнюю очередь связано с
частой сменой премьер-министров и кабинетов в Японии в 2006—2012
годах. Во время пребывания на посту президента России Д. Медведева
двусторонние политические связи в 2009—2011 годах пережили период
охлаждения. В Японии был негативно воспринят первый визит главы
РФ на остров Кунашир в 2010 году, после которого на несколько недель
из Москвы был отозван японский посол14.
После вторичного прихода на пост премьер-министра Синдзо Абэ
попытался распространить провозглашенный курс на «активную дип-
ломатию» на российское направление. Он поставил задачу реанимиро-
вать переговоры по решению территориального спора, для чего заявил
о намерении установить «доверительные личные отношения» с прези-
дентом России. В апреле 2013 года глава японского государства посетил
Москву. По итогам встречи на высшем уровне стороны признали «не-
нормальным» отсутствие мирного договора и согласились возобновить
и ускорить консультации по его подписанию15. В июне того же года на-
чались российско-японские переговоры на уровне заместителей мини-
стров иностранных дел двух государств.
Дальнейшему оживлению японо-российских связей способствовала
встреча в формате «2+2» между министрами иностранных дел и оборо-
ны, впервые состоявшаяся в ноябре 2013 года. Данный формат исполь-
зовался с 1990-х годов в Японии как механизм альянса с США, а в начале
XXI века был распространен на взаимодействие Японии с рядом других
стран, например Австралией и Францией. Российско-японские консультации «2+2» охватили вопросы противодействия пиратству, терроризму,
международной преступности; проведения совместных военно-мор ских
учений; кибербезопасности; взаимодействия в региональных и глобаль-
ных организациях и др. Стороны подтвердили важность совместных
усилий для обеспечения стабильности в динамично изменяющейся си-
туации в Тихоокеанском регионе16.
Вместе с тем переговоры выявили различия интересов и установок
оборонной политики России и Японии. Российские министры отмеча-
ли, что укрепление японо-американского альянса не соответствует рос-
сийским приоритетам построения системы комплексной «неделимой»
региональной безопасности на внеблоковой основе. Осуществление
японской программы создания системы противоракетной обороны вы-
зывает беспокойство российских военных. Не встретили ожидавшегося
понимания со стороны официальной России и алармистские высказы-
вания государственных деятелей Японии по поводу военных усилий и
региональной политики КНР.
Тем не менее встреча в формате «2+2» имела большое значение для ук-
репления доверия между оборонными ведомствами двух стран и поиска
сфер будущего практического сотрудничества. Появилась возможность
расширить список тем межгосударственного взаимодействия, включив
в него, наряду с территориальными вопросами, обсуждение насущных
проблем безопасности в Тихоокеанской Азии.
Однако после заметного улучшения российско-японских отношений
в 2013 году последовало их не менее значительное охлаждение в 2014-м,
вызванное в первую очередь украинским кризисом. После воссоедине-
ния с Россией Крымского полуострова Япония солидаризировалась с ог-
раничительными мерами, предпринятыми странами Запада (март 2014
года). Она не признала результаты крымского референдума, поддержала
приостановку членства России в «большой восьмерке», отложила пере-
говоры по облегчению визового режима, подготовку двустороннего ин-
вестиционного соглашения, приостановила сотрудничество в военной
и космической сферах. В рамках второго раунда санкций (апрель 2014
года) Токио ввел запрет на въезд 23 российским гражданам, связанным
с событиями на Украине. В качестве третьего этапа санкций (август 2014
года) японские власти включили в список лиц, которым запрещен въезд
в Японию, 40 крымских чиновников и представителей Луганской и До-
нецкой самопровозглашенных республик (ЛНР и ДНР), а также ограни-
чили импорт товаров из Крыма. Четвертый раунд санкций (сентябрь
2014 года) ввел ограничения для пяти российских банков с госучастием
на привлечение средств в Японии, запретил экспорт японского воору-
жения в Россию. В качестве пятого этапа (декабрь 2014 года) японское
правительство расширило «черный» список лицами и организациями,
представляющими ЛНР и ДНР.Особенностью позиции Токио стала попытка увязать события вокруг
Украины с ситуацией в Восточно-Китайском море. Опасения прави-
тельства Японии по поводу усиления военно-морской активности КНР
в районе спорных островов Сэнкаку/Дяоюйдао, а также необходимость
придерживаться согласованной линии с США и другими членами «боль-
шой семерки» предопределили японский курс на осуждение действий
РФ в связи с событиями на Украине. В ходе европейского турне весной—
летом 2014 года премьер-министр Абэ заявил о «недопустимости изме-
нения статус-кво при помощи силы», что, как было подчеркнуто, отно-
сится как к Европе, так и к островам, расположенным в Азии17.
В то же время санкции Японии носили достаточно мягкий характер,
в отличие от мер, принятых США и Евросоюзом. Реальное их влияние
на экономику России можно оценить как незначительное: по позициям,
включенным в санкционный список, российско-японское взаимодей-
ствие оказалось небольшим или вовсе отсутствовало. Так, в Японии не
было обнаружено имущества и личных счетов лиц, попавших в «черный
список»; Япония не экспортирует вооружение в РФ и не импортирует
крымские товары; российские банки до сих пор не выпускали облига-
ции в Японии. Кроме того, между странами были сохранены многие
двусторонние контакты, в том числе на высоком уровне.
Таким образом, конфигурация российско-японских связей в кратко-
срочной перспективе во многом будет зависеть от того, как правитель-
ство Японии и лично премьер-министр Абэ преодолеют противоречие
между стремлением поддерживать хорошие отношения с президентом
РФ и необходимостью проявлять солидарность со странами «семерки».
С российской стороны — несмотря на то, что официальная риторика
указывает на недостаточную самостоятельность японской внешней по-
литики и ее зависимость от американской линии, — в то же время посы-
лаются сигналы о необходимости продолжать взаимодействие по широ-
кому спектру отношений18. В целом ощущается потребность «переждать»
этот неблагоприятный период для двусторонних связей, приостановив
(но не прекратив) сотрудничество по проектам, где требуется серьезная
государственная поддержка. Возобновление российско-японских пере-
говоров на уровне заместителей министров иностранных дел в феврале
2015 года фиксирует публично выражаемое руководством обеих стран
признание необходимости продолжать диалог, невзирая на неблагопри-
ятные внешние условия для его ведения.
На фоне динамичных изменений в глобальных и региональных
процессах сохраняются потребности японского политическо-
го класса к продолжению курса, направленного на «нормализацию». При сохранении миролюбивой национальной идентичности
происходит постепенный отказ от утративших свою актуальность под-
ходов к восприятию Японии как нации, чей военный потенциал должен
быть объектом сдерживания; постепенно увеличиваются военные воз-
можности страны; снимаются ограничения, наложенные на оборонную
сферу после окончания Второй мировой войны.
Кроме того, несмотря на то, что приоритет по-прежнему отдается
военно-политическому альянсу с США, усиление неопределенности
вблизи границ Японии вынуждает ее искать возможности укрепления
безопасности способами, выходящими за рамки альянса, в том числе
дополняя его другими двусторонними и многосторонними инициати-
вами. Диверсификация военно-политических контактов Японии проис-
ходит в первую очередь за счет стран, разделяющих ценности демокра-
тии, верховенства закона и прав человека.
Китай сохраняет значение главного стратегического вызова. Про-
тиворечия, связанные с различиями восприятия стратегических уста-
новок и намерений друг друга, а также разногласия по территориаль-
ным и историческим вопросам преодолеть очень сложно, что приводит
к периодическим кризисам. Однако объективная стратегическая значи-
мость сторон друг для друга актуализирует потребности двустороннего
сотрудничества для решения проблем развития. А это значит, что кри-
зисы, появляющиеся в двусторонних отношениях, не выйдут за рамки,
контролируемые правительствами обеих стран.
Состояние российско-японских связей на обозримую перспективу
продолжит определяться общими тенденциями взаимоотношений Рос-
сии и Запада. Для развития двусторонних контактов в этих условиях
первоочередной задачей является сохранение самостоятельной повест-
ки взаимодействия, включающей, помимо консультаций по террито-
риальной проблеме, поиск возможностей сотрудничества по вопросам
экономики и безопасности.комментарии - 72
|
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
<a href="https://www.candipharm.com/#
">candipharm.com</a>