Истоки и причины мусульманской иммиграции в Европе
ХХ век ознаменовался беспрецедентным всплеском миграционных потоков в Западной Европе. Мусульманская иммиграция в Европе – явление не новое и своими истоками восходит еще к 711 г., когда мусульмане завоевали большую часть Северного Средиземноморья, основав халифаты и эмираты, главным образом на Пиренейском полуострове [20. P.304]. Опуская исторические подробности, отметим, что в ХХ веке мусульманская иммиграция трансформируется в особый феномен, затрагивающий не только политические и экономические, но прежде всего социокультурную, национальную жизнь Европы. «То, что происходит начиная со второй половины XX в., является процессом глобального отката белой расы с тех позиций, которые она столь долго удерживала» [1. C.18].
В период после Второй мировой войны европейские страны в попытке восстановить разрушенную экономику обратились к своим бывшим колониям, чтобы компенсировать недостаток рабочей силы. Конечно, не все трудовые мигранты в 1950-е гг. были мусульманами, но, учитывая, что непосредственный пояс, окружающий Европу, состоит из мусульманских стран Северной Африки и Ближнего Востока, неудивительно, что большинство иностранной рабочей силы в Европе составляли мигранты- мусульмане. Сотни тысяч жителей Северной Африки иммигрировали во Францию. Индонезийцы отправились в Голландию, а выходцы из Индии, Пакистана, а позднее и Бангладеш прибыли в Великобританию. Германия стала местом прибытия иммигрантов из Турции: хотя Турция не была ничьей колонией, она являлась союзницей Германии в Первой мировой войне.
Иммиграционный наплыв был вызван не только желанием европейских стран привлечь рабочую силу, но и стремлением самих мигрантов улучшить свое экономическое положение. Они покинули свои страны в 1950 - 1960 гг. в поисках социальных преимуществ, более высокой зарплаты. Подавляющее большинство мигрантов были молодые люди, которые не собирались постоянно обосновываться в Европе, а намеревались накопить достаточно средств и вернуться в свои страны. Большинство были неквалицированными рабочими, зачастую выполнявшими грязную и физически тяжелую работу, которая не привлекала европейцев.
Культурные и этнические различия между иммигрантами и основным европейским обществом привели к тому, что общественно-политические силы стали выражать обеспокоенность по поводу такой иммиграции. Впоследствии акцент недовольства сместился на мусульман, которые, как считалось, утверждали свою особую общинную социальную идентичность, которая не вписывалась в социокультурные рамки европейского жизнеустройства.
С начала 1980-х годов все больше мусульман устремилось в Европу в поисках убежища по политическим и гуманитарным причинам. С начала ХХ века войны западных держав в Ираке и в Афганистане сделали эти страны значительными источниками мусульманской миграции в Европу.
Следующий иммиграционный наплыв, который можно определить как кризис, начался примерно с 2011 года. Его причинами стали войны в Сирии и Ливии. Растущая неспособность их и соседних государств справиться с потоками беженцев привела к образованию новых маршрутов массовой иммиграции через Балканы и Восточную Европу в страны, которые казались наиболее привлекательными для беженцев: Великобританию, Францию, Германию, Швецию, Бельгию, Данию и Нидерланды.
В первое десятилетие ХХI века вопрос о мусульманской иммиграции в Европе стал одним из главных предметов социокультурных и политических обсуждений на международном, национальном и европейском уровнях.
Этнокультурная сегрегация. Параллельные общины
Наряду с ростом иммигрантских сообществ в Европе (а также в Австралии, США и Канаде) с 1960 гг. можно наблюдать ожидания принимающей стороны отказа иммигрантов от своих обычаев и традиций в процессе ассимиляции. Приверженность мигрантов своим национальным традициям и ценностям, которые не укладывались в рамки жизненного уклада и социокультурных традиций местного населения, вызывала недоумение, возмущение, а порой открытую враждебность. В ряде стран в результате неприятия политики ассимиляции стали формироваться движения этнических меньшинств, иммигрантские организации. Таким образом, в некоторых из принимающих стран создавалась ситуация вынужденного сосуществования чуждых демогрaфических ареалов с совершенно разными ценностными ориентациями.
Столкновение различных ценностей, религиозное отчуждение, нежелание смириться с политикой ассимиляции вели к социальной изоляции между мусульманами и местным европейским населением, которая, в свою очередь, стала одной из главных причин этнокультурной и этно-религиозной сегрегации и, соответственно, возникновения параллельных общин, основанных на религиозной и этнической ориентации. Другой не менее важной причиной их создания служит психологически естественное стремление мусульман окружить себя «своими», жить в атмосфере социокультурного комфорта и оградить себя от проявлений враждебности со стороны основной массы населения.
Термин «параллельное общество» ввел в обиход в 1996 году немецкий социолог Вильгельм Хайтмайер, изложивший в газетной статье результаты своего исследования жизнеустройства молодых турок в Германии [17]. Этот термин он использовал в негативном смысле, в качестве предупреждения о том, что, если оставить все как есть, то некоторые религиозные и политически активные группы среди турецкой молодежи могут создать непредсказуемые социальные структуры, совершенно отделенные от мажоритарного населения.
Существование параллельных обществ в рамках одной страны - далеко не невинное и вовсе не безобидное явление. Именно эту мысль подчеркивал Хайтмайер. Параллельно существует то, что не должно пересекаться в силу противоречивости, несовместимости. Однако параллели не пересекаются только в геометрическом пространстве. В жизни несовместимые ценности пересекаются, и тогда происходит трагедия.
Несмотря на довольно точное описание феномена сегрегации, понятие «параллельное общество» на время было предано забвению. О нем снова вспомнили в 2004 году в связи с убийством нидерландского режиссёра Тео Ван Гога. Преступник, 26-летний уроженец Марокко, имеющий голландское гражданство, перерезал ему горло и прикрепил к одежде жертвы пятистраничное обвинение в адрес западного социума [10]. Т. В. Гог, потомок брата известного голландского художника Винсента Ван Гога, был известен своей критикой ислама, чем раздражал мусульман [10, 13]
В начале нулевых в Великобритании была создана Группа по Проверке Сплоченности Общества, занимавшаяся исследованием причин расовых беспорядков в северных городах Англии в 2001 году. Результаты исследования были опубликованы в специальном докладе . Его авторы, высказывая обеспокоенность по поводу высокой степени сегрегации целых районов, населенных иммигрантами, ввели термин «параллельные жизни». «… Команда была особенно поражена глубокой поляризацией наших городов… Физическое разделение усугубляется многими другими аспектами нашей повседневной жизни. Отдельные образовательные системы и мероприятия, общественные и добровольные организации, трудоустройство, места культового назначения, язык, социокультурные сети свидетельствуют о том, что многие сообщества ведут параллельные жизни» [11. P.9 ].
Разделение на основе вероисповедания и социальной культуры означает то, что между группами людей нет и в принципе быть не может общих ценностей. Экономическая выгода способна соединить людей на время для решения практических целей. Но никакая экономика не в состоянии обеспечить идейной основы сплочения, чтобы люди жили не как толпа, а как народ, общность которого основана на единых духовных ценностях и культурных традициях.
Параллельные общины создают особые демографические пространства, этнокультурные кланы, которые трансформируют целые районы в совершенно иную социокультурную территорию, где расположены мечети, магазины, предлагающие исключительно предметы исламского культа. В этих районах царит атмосфера исламской культуры, которая абсолютна чужда европейской цивилизации, основанной на христианстве. С точки зрения мусульман такие параллельные общины помогают им сохранить свою культурную идентичность, религию, национальные традиции, а также защитить себя от дискриминации. С позиций местного населения такие этнокультурные кланы символизируют инаковость и отчужденность.
Любая отчужденность рано или поздно может легко трансформироваться во враждебность. Справедливости ради, следует отметить, что мало кто потерпит длительное присутствие чужого у себя дома. Гостям рады, когда их приглашают. Иммигрантов зачастую не приглашают, но они ведут себя как настоящие хозяева. Этнокультурные сегрегации создают проблему социальной отчужденности, прежде всего, для местного европейского населения. Проблема обостряется тем, что европейцы в большинстве своем в наши дни антирелигиозны.
Присутствие огромного числа мусульман в Европе, культура которой изначально выкристаллизовывалась в духовной атмосфере христианских ценностях, вызывает не только активные дебаты, но откровенный страх и ненависть. Европейские политики и социологи высказывают опасения того, что наплыв мусульман-иммигрантов, активное насаждение ислама в Европе грозит разрушением европейской культуры [12]
Мусульмане в свою очередь убеждены, что большинство европейцев демонстрируют явно неуважительное отношение к исламу, проявляя пренебрежение и снобизм по отношению к его последователям. В Европе сложилась патовая ситуация, когда каждая сторона оказывается по-своему права.
Дихотомия «мы» и «они». Проблема социальной отчужденности
Проникновение в страну носителей иной религии, чуждых культурных традиций, желающих обосноваться в ней на постоянной основе, но при этом не имеющих намерения социокультурной ассимиляции, создает для принимающей страны взрывоопасную ситуацию. Главная опасность связана с риском разрушения национальных, культурных традиций народа. Любой народ, живущий в определённой стране, объединяет не только геополитическое пространство, но прежде всего принадлежность к духовной культуре.
Появление «других» не как исключение, а в качестве перманентного состояния, когда этот «другой», «чужой» присутствует на постоянной основе, не может не вызывать опасений, перерастающих в страх. Боязнь инородного – это нормальный защитный механизм не только на психологическом уровне индивида, но и в общенациональном масштабе. История неоднократно свидетельствовала, что этот национальный страх в отношении «чужих» оправдан, поскольку он вызван боязнью потерять себя, свою самобытность и уникальность. Миграционная экспансия несет в себе не только чужеродные культурные элементы, но трансгрессивную силу преодоления дихотомии «мы» – «они», «свои» - «чужие». Эта дихотомия есть одно из условий сохранения целостности нации как цивилизационного организма. В его основе лежат особые духовно-культурные ценности, которые служат идейной основой уважения к своей стране и чувства патриотизма.
Элементы чужеродной культуры, как правило, являются фактором риска утраты стабильности для граждан принимающей страны. Чувство уверенности и стабильности может существовать там, где имеется большинство «своих», а не «чужих». Наличие «чужих» неизбежно вызывает чувство отчужденности, ведь «чужой» – это неизвестность, а значит, непредсказуемость и, возможно, опасность.
Проблема социальной отчужденности сегодня напрямую связана в Западной Европе с бесконтрольным внедрением «других» в социокультурную жизнь принимающих стран. Если раньше отчужденность была проблемой иммигрантов, то теперь эта проблема стала напрямую затрагивать граждан принимающей страны. В контексте иммиграционной проблемы отчуждение можно определить как неприятие инаковости, «чужого», вызывающее чувство оторванности от «своего» социума, которое постепенно перестает быть полностью «своим». Если иммигрант может решить проблему отчужденности, возвратившись в «свой» привычный социум, то для коренного населения принимающей страны отчужденность превращается в нарастающую нестабильность, неуверенность, что подрывает чувство национальной и культурной идентичности.
Миграционные потоки в связи с европейской интеграцией в 1990-е годы ХХ века обострили проблему «другого» и еще больше стимулировали интерес к вопросу о собственной идентичности и национального образа. До второй половины ХХ века «другой» в Европе воспринимался как некий образ, с которым можно сравнивать себя как, например, француза, англичанина или немца. Этот некто «другой» означал диспозицию, разделяющую внутреннее и внешнее, когда происходит сознательное разделение на «мы» и «они». Когда европеец иммигрировал из одной европейской страны в другую, то по своей сути он не был «абсолютно чужим», «инородным» и по прошествии времени по мере привыкания начинал восприниматься как немного «иной», но все же почти, хотя и не до конца, «свой».
Совсем иначе обстоит дело с иммигрантами из мусульманских стран. Мигрант, который всячески подчеркивает свою инаковость с помощью внешней, обрядовой стороны, игнорированием традиций принимающей страны, остается «чужим». А это уже не только социальная проблема, но и антропологическая, поскольку обозначение границ «свой» - «чужой» происходит в самом сознании человека. Эта дихотомия есть одна из составляющих национальной идентичности. Ее формирование и сохранение предполагает механизм противопоставления: «мы» – «вы» или «мы» – «они», что отмечалось еще в трудах В. Ф. Поршнева [7].
В настоящее время в Европе наблюдаются две тенденции: с одной стороны, глобальная интеграция, в том числе и этнокультурная, а с другой – стремление к сохранению национальной идентичности. Ярким примером тому является Брексит, который был продиктован прежде всего стремлением англичан сохранить свою идентичность и свой национальный образ. Именно Англия, а не Великобритания в целом, решительно выбрала выход из ЕС. Примечательно, что перед референдумом многие с гордостью демонстрировали Георгиевский крест – символ Англии, а не Британии.
Индивидуальные особенности человека высвечиваются, как правило, в сравнению с «другими». Это относится и к национальной идентичности, которая имеет отношение не только к этническому происхождению, но и к ощущениям общности мировоззрения, уважения и привязанности к культурно-историческим традициям, религиозным воззрениям, духовно-нравственным ценностям, а также доверием к своему государству.
На Западе активно постулируются тезисы о мультикультурной и постнациональной идентичности. Ю. Хабермас и Ж.-М. Ферри утверждают, что национальное государство больше не в состоянии адекватно справиться с проблемами, которые возникают в условиях глобализации. Вместо признания национальной идентичности они провозглашают идею постнацинальной идентичности.
Вот, например, что пишет по этому поводу Хабермас: «Форма национальной идентичности требует от каждой нации преобразования себя в государство, если оно хочет быть независимым. Однако в исторической реальности государство с однородным национальным населением всегда было фикцией. Само национальное государство породило те движения за автономию, в которых угнетенные национальные меньшинства боролись за свои права. Подчинив меньшинство своей центральной администрации, современное государство ставит себя в оппозицию тем самым принципам, на которых зиждется самоопределение этого государства» [16. P.6]. Если продолжить мысль этого немецкого социолога, получается, что государство должно действовать в интересах меньшинства, а большинство коренного населения должно подчиниться меньшинству в ущерб своей культуре.
Между тем, первая и главная функция государства состоит в том, чтобы обеспечивать и защищать права и интересы своих граждан. Еще Платон видел первопричину образования государства в необходимости удовлетворять потребности народа. «Государство … возникает, когда каждый из нас не может удовлетворять самого себя, но нуждается еще во многом» [6. С.98 ]. Если государство будет потакать меньшинству в ущерб большинству, это будет означать, что оно не защищает интересы своих граждан.
Именно такая трагическая ситуация складывается ныне во многих странах Запада, где правительства, пытаясь примирить изначально несовместимые ценности, внедряют политику инклюзивности (включенности), мультикультурализма. Эта политика, проводившаяся на протяжении почти полувека, оказалась провальной. Попытки европейских политиков, философов, социологов, общественных деятелей, направленные на искусственную интеграцию, оказались не только безуспешными, но контрпродуктивными. Мультикультурализм подорвал не только национальную и социальную сплоченность, но, в сочетании с принудительной толерантностью, направил Европу на деструктивный путь духовной деградации и культурного декаданса [4, 21].
Религиозный фактор и социальный порядок. Картина мировидения
Для практикующих мусульман религия определяет социально-политическую и социокультурную идентичность, а это значит, что для большинства мусульман жизнеустройство светского социума во многих аспектах является неприемлемым. Истинные причины конфликтной ситуации, связанной с миграционными потоками, заключаются в разных картинах мировидения. Для представителей мировых монотеистических религий, таких, как христианство и ислам, картины мировидения формируются религиозным сознанием. Именно религия как нравственно-этическое учение является источником ценностных ориентаций, идеалов, на которых строится модель жизнеустройства человека.
Однако в любом светском европейском государстве, где доминирующей религией является христианство, как правило, работает принцип «Богу – божье, кесарю – кесарево». В исламе же такого разделения не существует. Эксплицитно сравнивая ислам и христианство, британский философ Э. Геллнер утверждает, что «…ислам - это проект социального порядка… Иудаизм и христианство также проекты социального порядка, но в меньшей степени... Христианство изначально напрямую советовало отдать кесарю кесарево… Христианство первоначально набирало силу в условиях политического отчуждения и потому не претендовало стать кесарем… Первоначальный успех ислама был настолько быстрым, что он не имел нужды что-либо отдавать кесарю» [14. P.1-2].
Для большинства мигрантов, исповедующих ислам, строгое следование законам шариата (путь, начертанный Аллахом) - это не только подчинение законам и исполнение обрядовых правил, но путь совершенствования, основанный на ценностях в соответствии с волей Аллаха. Шариат предписывает не только нормативную этику, исполнение культовых обрядов, но и постулирует правила, регулирующие мирские взаимоотношения мусульман, убеждения, определяющие отношения с представителями иных вероисповеданий. Практикующие мусульмане, следуя шариату, не проводят границы между мирским, светским и религиозным, как это принято в европейских странах.
В рамках шариата исламская мысль нацелена на регулирование не только догматических, культовых вопросов, но и на влияние и регулирование мирского поведения мусульман, на формирование определенной поведенческой модели и образа жизни. Исламская религиозная культура для мусульман - единственно правильный способ существования, отклонения от которого означают путь к гибели.
Напротив, Европа, начиная с эпохи Просвещения, уверенно идет по пути секуляризации, освобождаясь от авторитета античных мыслителей и средневековой схоластики. На смену теоцентризму приходит антропоцентризм, когда человек объявляется гением и творцом, не знающим преград в своих стремлениях к познанию миру. Эмпирические исследования и попытки понять природу со временем становились все более смелыми и все более оторванными от духовно-нравственных ориентиров, диктуемых религиозным мировоззрением. Европейская философская и научная мысль становилась все более свободной от влияния церкви, разрушалась религиозная вера в Божественный источник морали, развивался моральный скептицизм, возник настоящий каскад философских теорий морали, каждая со своей собственной методологией того, что правильно, а что неправильно. Возникший в результате этого процесса моральный плюрализм неизбежно порождает и моральный релятивизм. Для секуляризованного европейского социума картина мировидения размывается в культурном плюрализме.
Господство морального релятивизма как ценностной парадигмы на Западе во многом лишил европейцев духовно-нравственных ориентиров. Главной ценностью стала свобода самоопределения, а главным кредо – стремление к удовольствиям и материальному комфорту. Рационализм и прагматизм европейцев в наши дни заменили веру в Бога верой в научно-технический прогресс.
Мусульманам же представляется совершенно иная картина мировидения, которая во многих аспектах формируется религиозным мистицизмом.
Религиозный мистицизм
Религиозное сознание как феномен субъективного познания мира через призму Божественной реальности напрямую связано с мистическим опытом. При этом мистику следует понимать не как фантазию или выдумку, а как особую духовную составляющую. Мистицизм - неотъемлемая чертя любой религии. Сегодня политологи, социологи, философы признают необходимость изучения феномена религиозного мистицизма не только как ключа к постижению религиозного сознания, но и к глубокому познанию особенностей различных периодов истории, культуры, социально-политических явлений, военных и социальных конфликтов. Например, рост исламского экстремизма невозможно понять без учета феномена религиозного мистицизма.
Православный мистицизм существенно отличается от исламского. Не вдаваясь в теологические подробности, следует подчеркнуть, что мистицизм мусульман заключается в утверждении того, что нетварное Божественное бытие не может пребывать в тварном. Основным путем обретения совершенства является индивидуальное мистическое общение с Создателем через систему культовых обрядов. Именно она играет исключительно важную роль для мусульман. Сложная обрядовая система ислама носит синкретический характер, поскольку впитала в себя и объединила многие религиозные обрядности язычества, иудаизма, христианства и других восточных религий. В этом отношении исламская обрядность формирует не только поведенческую модель, но и мистическое понимание своего отношения к иноверцами.
По убеждению последователей ислама, любовь Творца мусульманин может снискать не только истовым искоренением порчи в самом себе, но, что еще важнее, – в иных людях и в реальном мире [8. C.67]. Культ является частью исламской идеологии, что объясняет стремление исламских экстремистов навязать Европе введение законов шариата [4. С.82]. Одним из примеров такого стремления является деятельность группы «Шариат для Бельгии». По мнению лидера этой группы, исламское сообщество будет вскоре иметь свои права в Брюсселе [15].
В отличие от ислама, в православии мистицизм связан не с культом и внешними обрядами, а с духовной жизнью. Бог есть Дух. В исламе духовность Бога отрицается. Мистический опыт православных подвижников – стяжание Божественной благодати. В противоположность исламской мистике, здесь существует мистика нисхождения, пребывания Бога в человеке.
В суфизме, сложной категории мусульманского мистицизма, целью которого есть постижение Аллаха, отсутствует обОжение человека. Напротив, в христианстве обОжение является главной целью всей жизни человека. Единение с Божественным через духовные практики аскетизма для мусульман – это не духовное преображение человеческой личности, а полное духовное уничтожение или растворение личности в созерцании Аллаха. Одним из элементов суфизма является отречение от мирского. Такая психологическая и ментальная позиция во многом объясняет неприятие светского образа жизни в Европе, поскольку он не позволяет приблизиться к Всевышнему.
Как отмечалось выше, правила шариата определяют образ жизни, поведенческую модель, где символика обрядовой стороны, культ психологического настроя играют особую мистическую роль. Религия как способ жизни означает проецирование религиозной практики на социокультурную среду принимающей страны. Оптику своего мировидения мусульмане навязывают светскому государству, потому что где бы ни жил мусульманин, он должен строить свою внутреннюю и внешнюю жизнь в соответствии с ценностными установками, предписанными шариатом. Для европейцев это означает столкновение абсолютно непримиримых ценностных ориентаций, составляющих основу светского жизнеустройства.
Цивилизационное столкновение
Идея того, что общество не может существовать в отрыве от религии, в принципе неприемлемо для мусульманского менталитета, тогда как для современного европейца религия – это всего лишь вопрос личного выбора. В такой дихотомии мировоззренческого восприятия религиозной веры сосуществование исламской и европейской культур в одной стране становится потенциальным источником конфликтов, который можно определить как цивилизационное столкновение. Ведь ислам – это не только религия, а цивилизация.
Тезис о «столкновении цивилизаций» в начале 1990-х годов предложил американский социолог и политолог С. Хантингтон, который утверждал, что с окончанием «холодной войны» в конце 1980-х годов возникает новая парадигма международных отношений, основанная на культуре и цивилизации. Главным источником конфликтов в мире после «холодной войны», по его словам, станет культура, а основные конфликты будут происходить между нациями и группами различных цивилизаций [18. P. 22]. Наиболее значительные конфликты будут происходить по линии культурного разлома, разделяющего цивилизации [18. P.25].
Согласно Хантингтону, мир разделен на цивилизации, каждая из которых основана на различных культурах. Именно религиозно-культурный принцип будет главным триггером геополитических и социальных конфликтов. В частности, он утверждал что западные, североамериканские и западноевропейские страны, будут конфликтовать с исламской цивилизацией. Мусульманскую иммиграцию в Европе Хантингтон рассматривал как источник прошлых, настоящих и будущих конфликтов между христианством и исламом.
Цивилизация как культурно-исторический организм со своим особыми культурными традициями может сохраниться только при условии геополитической независимости. Н. Я. Данилевский считал, что одним из законов культурно-исторического развития является именно политическая независимость. Он утверждал: «Дабы цивилизация, свойственная самобытному культурно-историческому типу, могла зародиться и развиваться, необходимо, чтобы народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью» [2. C. 118].
Миграционные потоки в условиях глобализации создали условия, когда одна или даже несколько цивилизаций стали образовываться внутри другой. Миграционные сообщества внутри принимающей страны вынуждены политически и экономически подчиняться ее политике, но при этом пытаются сохранить свою культурную независимость.
«Жить в обществе и быть свободным от него нельзя». В. И. Ленин, сформулировавший это положение, был абсолютно прав. Общество – это среда, созданная людьми и опосредованная идеями и ценностными установками, которые они считают важными и необходимыми для себя. Ценностные установки современного западноевропейского социума прямо противоречат исламской цивилизации. Быть свободным для цивилизации – значит обладать независимостью. Включиться в жизнь другой страны и остаться независимой культурной цивилизацией невозможно.
Любая цивилизация предполагает свои особые духовно-культурные ценности, необходимые не только для развития, но и, прежде всего, для самосохранения. Европа, отказавшись в последние десятилетия от христианства в пользу культурного плюрализма и религиозного нейтралитета, сменила, христианские ценности на светские, которые прямо противоречат как исламским, так и православным ценностям.
С одной стороны, секуляризация когда-то сугубо христианской Европы обеспечила веротерпимость к нехристианским религиям, но, с другой стороны, бесконтрольное распространение исламской религии и мусульманских традиций, начиная со второй половины ХХ века, стало причиной культурной мутации самой Европы.
Христианство сильно влияло на культурные дискурсы европейской идентичности, особенно в условиях пересечения религиозных и культурных традиций, ценностей и норм. Трагизм современной Европы в том, что она позволила разрушить фундамент своей цивилизации – христианство. Отказ от христианства положил начало культурному упадку и духовной деградации, привел к господству примата материальности над духовностью и сделал Европу духовно бессильной противостоять экспансии ислама.
Культурная ассимиляция в Европе неприемлема для мусульманских иммигрантов
Ассимиляция мусульман в европейском социокультурном мире означает для них отказ от своих культурно-религиозных ценностей. Стиль жизни, поведение и мода - практически все атрибуты европейского образа жизни - противоречат ценностным установкам шариата. В экзистенциальной перспективе вписаться в европейскую картину мироустройства означало бы полное обессмысливание, ибо высшая цель жизни мусульман не может быть достигнута при том образе жизни, который ведут европейцы. Это главная причина, вследствие которой полностью провалилась теории «плавильного котла» и «салатницы» как разновидностей мультикультурализма на Западе.
При всей бездуховности Европа имеет свои светские ценности, которые она отстаивает как некий идеал. Но этот идеал несёт в себе разрушительное начало, что понимают многие мусульмане, включая тех, которые отрицают религиозный фанатизм и экстремизм. Такое понимание рождает неуважительное и даже презрительное отношение к безбожным европейцам, которые, которые, по убеждению значительной части последователей ислама, отказались от своей религии в пользу суетности и бренности этого мира.
Отсутствие уважения не оправдывает агрессивного поведения мигрантов по отношению к местному населению.
Проблема заключается в том, что принимающая сторона позволяет экономическим мигрантам создавать и внедрять особые культурные условия и традиции, соответствующие их религиозным убеждениям, но явно противоречащие доминирующим традициям принимающей стороны.
Об особенностях отношения к мусульманской иммиграции в России
С трудностями миграционного наплыва в XXI века столкнулась и Россия, где проблема мусульманской миграции приобретает критический характер. Это подтверждает, к величайшему сожалению, недавний чудовищный теракт в подмосковном «Крокусе», хотя за проплаченными и использованными в ходе него полуграмотными среднеазиатскими мигрантами ясно видна направляющая рука террористического бандеровского режима и его патронов на Западе. Исполнители теракта были намеренно избраны так, чтобы в результате такой «операции прикрытия» убедить мировую общественность, будто его совершили участники ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России) и отвести подозрения от Киева.
В рамках данной статьи невозможен детальный анализ иммигриационной проблемы в России. Однако следует осветить некоторые ключевые моменты.
В отношениях к мусульманской иммиграции в современной России и в Европе существуют качественные различия. Они связаны, во-первых, с религиозным сознанием и отношением к духовной и культурной жизни в самой России, а во-вторых, с внутренними социально-политическими причинами, изменившими характер мусульманской иммиграции и отношение к русским. В постсоветский период в бывших советских республиках, которые сегодня стали главным источником экономической миграции мусульман в Россию, выросло целое поколение в обстановке ментального, культурного отчуждения, идейно-политической изолированности от России, от русской культуры.
Такие понятия, как братский интернационализм, мирное сосуществование для советских людей были не абстрактными понятиями, а реальностью, идеологической тканью, пронизывавшей все социокультурное пространство Советского государства. Знание русского языка, изучение которого включалось в обязательную школьную программу в советских республиках, взаимное сотрудничество в сферах науки, искусства и культуры, исключало возможность радикальных форм социальной изолированности или неуважения к уникальным культурным традициям.
Разрушение некогда отношений с постсоветскими республиками во многом явилось результатом отсутствия адекватной политики со стороны России. Не предпринималось существенных мер, направленных на поддержание взаимоотношений в сфере культуры, искусства, образования, а не только торгово-экономических связей. Идеологическая дезориентация, в которой оказалась Россия после коллапса СССР, сыграла решающую роль в трансформации некогда близких народов в совершенно чужих, а порой и откровенно враждебных друг к другу соседей.
В попытках копировать западную модель жизнеустройства, слепой идейной устремленности на западные идеалы в течение нескольких последних десятилетий, особенно в 90-х гг., Россия упустила тех, с кем надо было бы в первую очередь налаживать и поддерживать отношения.
В наши дни в России все чаще поднимается вопрос о том, что бесконтрольная мусульманская иммиграция становится главным фактором социокультурной деградации. В многоликой картине этнокультурного разнообразия России во времена правления ельцинского режима все заметнее начинали исчезать национальная уникальность и самобытность русской культуры, но все отчетливее стали проявляться черты вестернизации верхушки и исламизации остальной части общества. Патриарх Кирилл заявлял в этой связи о реальных рисках «потери страны из–за мигрантов с иной верой». Патриарх акцентировал внимание на том, что бесконтрольный рост мусульманской иммиграции может привести к доминированию иной веры, совершенно чуждой культуры, что означало бы, что «мы потеряем страну, потеряем свою идентичность» [5]. В СВО Россия защищает свою русскую цивилизацию, идейной матрицей и цементирующим началом, которой является православное Христианство. Не будет православия, не будет и России.
Напротив, в Европе, в полифонии этнокультурного и религиозного разнообразия вопрос о том, какая вера является доминирующей, сегодня стал бессмысленным. Кажущаяся веротерпимость европейцев – это зловещий симптом культурной мутации и духовно-нравственной деградации как следствия обмирщения христианской веры. Отказ от христианской веры в пользу культурного разнообразия и религиозного нейтралитета нанес мощный разрушительный удар по фундаментальным основам всей европейской цивилизации.
Чтобы цивилизации вписаться в чужое мировидение, необходимо отказаться от своей веры, от своих историко-культурных традиций, от своей Отчизны. Такая позиция, разумеется, неприемлема для любого уважающего себя народа.
Литература
1. Галецкий В. Ф. Современный глобализм и проблема миграции в России // https://cyberleninka.ru/article/n/sovremennyy-globalizm-i-problema-migratsii-v-rossii/viewer (дата обращения: 04.01.2024)
2. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. С.-Петербург: Азбука-Аттикус, 2020.
3. Зорин В. Ю. Миграционная обстановка в Российской Федерации: проблемы и решения //Гуманитарные науки. Вестник Финансового Университета. N 3. 2019. C. 40-50
4. Мартин-Иогансон Э. Западный мультикультурализм. Провальная идеология «плавильного котла» // Свободная Мысль. 2021.N 4.
5. Патриарх заявил о риске “потерять страну” из-за мигрантов с иной верой // https://www.rbc.ru/politics/25/10/2023/653912d79a7947f8a37d8363 (дата обращения: 21.02.2024)
6. Платон. Государство /пер. с др.-греч. М.: РИПОЛ классик, 2021
7. Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). М., 1974.
8. Яхьяев М. Я. К вопросу об экстремизме в исламе //Исламоведение. 2015. Т.6. N 2 (24).
9. Ahmed I. Muslim immigrants in Europe: The changing realities // India Quarterly. 2013. Vol. 63. N. 3. Pp. 265 – 282
10. Bell R. The Murder of Theo Van Gogh //https://www.crimelibrary.org/notorious_murders/famous/theo_van_gogh/5.html (дата обращения: 30.12.2023)
11. Community Cohesion: A Report of the Independent Review Team Chaired by Ted Cantle. Home Office // https://tedcantle.co.uk/pdf/communitycohesion%20cantlereport.pdf (дата обращения: 21.12.2023)
12. Edgiton S. Muslim migrants are destroying European culture, say Poland’s ex-PM https://www.telegraph.co.uk/world-news/2023/12/22/migrants-destroying-european-culture-poland-ex-pm/ (дата обращения: 30.12.2023).
13. Eyerman R. The Assassination of Theo van Gogh. From Social Drama to Cultural Trauma. Durham: Duke University Press, 2008
14. Gellner E. Muslim society. Cambridge: Cambridge University Press, 1983
15. Growth of Islamic fundamentalism, spread of Sharia in Europe and protection of EU citizens // https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/E-8-2017-006320_EN.html (дата обращения: 09.01.2024)
16. Habermas J. Historical consciousness and post-traditional identity: remarks on the Federal Republic’s Orientation to the West // Aca Sociologica, 1988. Vol. 31. N. 1.
17. Heitmeyer W. Für türkische Jugendliche in Deutschland spielt der Islam eine wichtige Rolle //https://www.zeit.de/1996/35/heitmey.txt.19960823.xml (дата обращения: 04.01.2024).
18. Huntington S. P. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs. 1993.
Vol. 72. No 3.
19. Johnson N. (ed.) Citizen, cohesion and solidarity. London: Smith Institute, 2008
20. Khader B. Muslims in Europe: The construction of a “problem” // Solana J. The search for Europe. Contrasting approaches. Madrid: La Fabrica, 2006. p. 303- 325
21. The failure of multiculturalism //https://kenanmalik.com/2015/02/17/the-failure-of-multiculturalism/ (дата обращения: 10.02.2024).
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
