Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
25164
|
Официальные извинения
972
104226
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
239
84099
Статья столь же важна, актуальна и интересна, сколь противоречива и вызывает множество возражений.
Прежде всего возникает впечатление, что она написана хорошо оплачиваемым кабинетным ученым «первого м ира», знакомого с другим миром лишь виртуально и ориентирующегося в тезисе о всеобщей «социальной анастезии» на опыт человека соответствующего статуса -не ведающего, что по данным ООН в мире сегодня больше рабов, чем за всю (известную нам) историю человечества - хотя бы потому, чт о население земного шара достигло своего максимума. Соответственно, стоит ли сомневаться, что тезис о «тотальной социальной анастезии» к ним не относится? Видимо автор не в курсе, что даже в первом мире существуют тысячи нищих и детей улицы, для которых страдание – представляет собой ежедневный опыт - регулярно недоедающих и голодающих, не имеющих крыши над головой и полностью лишенных бытового комфорта, который , как следует из текста, автор считает основным критерием состояния «анастезированности».
При этом автор совершенно забывает об эмоциональных, моральных, этических и других нематериальных источниках страданий, которые в современном информационном обществе «капитализма катастроф», «глобализации риска и стресса» и «всеобщей апатии» приобретают приоритетное значение. Т.е. страдание не исчезает, но все более дефизикализируется (становится менее физическим), интернализируется (уходит внутрь) и одухотворяется , т.е. смещается в нематериальную лоскость человеческого бытия в соответствии с новыми приоритетами общества постиндустриализма. Т.е. страдание не исчезает, а трансформируется, эволюционирует вместе с обществом, и отнюдь не перестает быть социальным ориентиром, а ОЧЕНЬ ЧЕТКО ОЧЕРЧИВАЯ НОВЫЕ ОБЛАСТИ РИСКА СОВРЕМЕННОГО ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО А информационного общества –психо-эмоциональные, коммуникативные, социализационные, духовные, этические и проч.
Далее, автор, в полном соответствии с западной ментальной матрицей, противопоставляет страдания удовольствию, а не радости, что соответствует святоотеческой этической традиции, в которой эти два понятия – физическое удовольствие и духовно-эмоциональная радость, четко противопоставлены. Именно эта некорректная постановка вопроса приводит к искаженным выводам. То, что страдание оставляет больший эмоциональный след в памяти человека, чем удовольствие –верно, но никак не меньшее, чем РАДОСТЬ - от творчества, от ощущения достигнутой цели, от преодоления сложных преград, общения с интересными людьми, от знакомства с произведения искусства и т.д. Мой вывод таков- проблема автора в том, что он исходит из ложной – западноцентричной - модели мира, основанной на крайне материализированной, пораженной «синдромом потреблятсва» «экономике желаний» и на этом основывает свои выводы. А это крайне ограниченная позиция.