Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23833
|
Официальные извинения
970
99053
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
238
80454
ВОЙНА ПРАВАМИ ЧЕЛОВЕКА 25
18656
Введение Начиная со второй половины XX столетия, права человека активно используются как инструмент политического давления и торга [29; 49. P. 1–20][1], и по этой причине постепенно превращаются в фиктивный абсолют (по крайней мере, в международном измерении [13. P. 87 – 98]). Со временем в орбиту прав человека заинтересованные круги пытаются поместить практически все (в особенности, коммерчески выгодные) сферы жизни: от права на интернет до права на туризм [47. P. 194–204], что, в совокупности с претензией на безапелляционную универсальность, приводит к необратимой девальвации фундаментальной основы правозащитной доктрины. Избирательная, но постоянная критика нарушений прав человека (в действительности – намеренное создание репутационных рисков) в прессе и на телеканалах не только служит серьезным раздражителем для «авторитарного» правительства или могущественной корпорации, но также имеет свойство аккумулироваться и создавать долговременный общепринято-негативный образ страны или компании в представлении людей, международных организаций и государств. При этом «все, что сообщается в медиа, может быть ими же опровергнуто без ущерба для них самих. В результате рисуемый в них мир существует всегда как бы в условном залоге. Поэтому в нем возможно все, вплоть до воскрешения из мертвых, в нем все обратимо» (курсив в оригинале) [8. С. 193]. Судебная практика подтверждает, что привлечь к ответственности журналиста или владельца медиа-ресурса за публичное распространение ложной или открыто клеветнической информации (или проведение диффамационной кампании) крайне сложно. В любом случае, даже привлечение виновного лица к ответственности и запоздалое опровержение не смогут исправить причиненный вред и нейтрализовать социо-струкутурные резонансы от информационной атаки. Медиатизация политики выражается и в том, что признанные журналисты, колумнисты и редакторы часто сотрудничают с властями для выработки общего знаменателя на информационном фронте[2] в целях продвижения интересов своей страны или против недружественного государства. Причем, такой симбиоз имеет место не только в странах «транзитной демократии», но и в государствах «евро-атлантического клуба», где сложно провести грань между независимым изданием и проправительственным информагентством. Все это является частью государственной политики и входит в арсенал войны правами человека [68] для успешного проведения наступательных или защитных действий на международной арене.
Дискурс прав человека как неконвенциональное оружие В дискурсивных войнах излюбленной мишенью остается тема нарушений прав человека, неизменным приемом – бинарная схематизация событий и предсказуемые коннотации в комментариях. Именно здесь двойные стандарты работы средств массовой информации проявляются наиболее отчетливо. Конечно, западным демократиям сложно обвинять друг друга в нарушениях прав человека – не потому что в этих странах права и свободы не нарушают, а потому что им нет нужды конфликтовать по такому малозначительному поводу. Для обвинений существует очень удобная и практически беззащитная цель – государства, обладающие значительными запасами полезных ископаемых или, что даже более опасно с точки зрения западных правительств – страны, обладающие политической волей и не желающие мириться с положением бесправного доминиона на периферии западного клуба. Против таких стран работает отлаженная пропагандистская машина [28. P. 204–227] (от CNN и Die Welt до Freedom House и Human Rights Watch). Этот кластер дезинформации превращает незначительный инцидент в трагедию мирового масштаба (законное применение силы для пресечения массовых беспорядков), а локальный конфликт – в глобальную «проблему» (например, статус Тибета в КНР), тем самым направляя умы миллионов людей и формируя ложную реальность. Впоследствии слова журналистов отливаются в пули, новостная псевдореальность «репортажей с места событий» конвертируется в бомбардировки, а вкупе с докладами и лоббированием правозащитных НПО [50. P. 208–227] целенаправленные дискурсивные атаки приводят к разрушению целых государств (Югославия, Ирак, Ливия [61]). Там, где слишком дорого или опасно использовать метод военных интервенций, применяются инструменты финансово-экономического подавления – ВТО, МВФ [17. P. 45–72] и Всемирный Банк (жертвами которых стали страны Латинской Америки, экваториальной Африки и бывшего социалистического блока) или международные санкции (при том, что экономические санкции нарушают международное право, посягают на суверенитет государств и негативно отражаются на правах человека [4. §34]). Если же нарушения прав человека происходят в самой «цитадели демократии», будь это США или Британия, а также со стороны этих стран в отношении других субъектов международного права [22], то этому или не придается большого значения или факты интерпретируются совершенно фантастическим образом («гуманитарные бомбардировки», «уничтожить деревню, чтобы спасти ее»). Постепенно склонность к дискурсивным манипуляциям негативно повлияла как на отдельных интеллектуалов [51][3], так и на всю сферу политической философии, где в настоящее время активно прорабатываются аргументы в пользу легализации рынка купли-продажи голосов во время выборов [23. P. 135 – 160; 34. P. 759–774]. Аргументы отличаются высокой степенью оригинальности. Так, Джейсон Бреннан, профессор философии университета Джорджтауна, считает, что: «Когда голосующим платят за правильный выбор, это, скорее приносит пользу другим, чем вредит им, или, по крайней мере, пострадавшим причиняют вред законно [legitimately harmed]» [23. P. 160]. В стратегической перспективе легализация платных выборов подготавливает замену демократической формы правления так называемой эпистемократией (властью знающих) [32. P. 53–69]. Разумеется, в западном мире есть независимые интеллектуалы (Ноам Хомский, Иммануил Валлерстайн, Норман Филькенштейн), журналисты (Сеймур Хирш, Роберт Фиск, Джульетто Кьеза) и НПО (American Civil Liberties Union, IP Watch, Tax Justice Network), которые не замалчивают и не искажают факты коррупции, нарушений прав человека, но место этих «оводов свободы» маргинально по сравнению с доминирующим дискурсом западных СМИ. А в этом медийном дискурсе страны делятся на две основные категории: правильные и неправильные (failed states, rogue states). «Правильные» страны могут уничтожать своих жителей десятками тысяч за идеологические разногласия (латиноамериканские диктатуры [43], Тайвань, Филиппины, Южная Корея 1950 – 1970-х годов [38. P. 64 – 293]), подавлять политические и гражданские свободы любыми методами (страны Магриба и Персидского залива), десятилетиями открыто дискриминировать этнические меньшинства (Япония), но с одним условием – они должны находиться в союзнических отношениях с «западным клубом» [55]. Эти особые отношения позволяют получать финансовую помощь от «старших партнеров» [62], покупать у них оружие, чтобы убивать своих граждан, тренировать сотрудников госбезопасности, чтобы профессионально пытать несогласных [54; 20. P. 63–86, 132–135, 184–188 et al.], импортировать западную продукцию (зачастую в ущерб своим производителям). В богатых ресурсами странах приходится за бесценок отдавать месторождения нефти и газа, внедрять западные идеологические схемы, стандарты образования и «высокие культурные ценности» общества потребления и половой разнузданности.
Инструменты и практики дискурсивной войны «за права человека» В этом процессе большую роль играют десятки тысяч неправительственных организаций. Не секрет, что реальные цели многих крупных НПО не совсем ясны, гигантский бюджет непрозрачен, а методы сбора информации незаконны. Например, всемирно известная Антидиффамационная лига (букв. «антиклеветническая») (Anti-Defamation League, ADL), основанная еще в 1913 г., располагает целым штатом платных осведомителей [48. P. 357]. В частности, расследование в Сан-Франциско выявило, что в числе информаторов АДЛ были действующие работники полиции и бывшие сотрудники ЦРУ. Показательно, что АДЛ собирала конфиденциальные данные не только об экстремистах, но и о левых организациях, а также о диаспоре арабов в США [48. P. 358–361]. Такой «правозащитный шпионаж» (как внутри страны, так и за рубежом) – тема для отдельного исследования. НПО также давно используются и для поддержки терроризма [24. P. 254–258]. СМИ являются другим важным инструментом в правозащитных войнах. «Недружественные» страны с точки зрения западных СМИ всегда и все делают плохо и в ущерб правам человека. Стабильность истолковывается как застой, укрепление обороноспособности – как агрессивный милитаризм, желание сохранить культурный стержень общества – как возмутительное варварство, стремление защитить отечественный бизнес – как вызов рыночным «свободам». Не было и нет тысяч западных статей, репортажей и документальных фильмов, освещающих средневековый авторитаризм, коррупцию и криминализированность режима королевского дома Саудов [12; 64] – важнейшего партнера США на Ближнем Востоке и крупнейшего спонсора террористических группировок. Впрочем, Королевство Саудовская Аравия поддерживает исламских экстремистов не только финансово, но также служит для них примером для подражания. 2 января 2016 года власти КСА массово казнили 47 оппозиционеров (часть людей обезглавили, других расстреляли) – чем фактически повторили и утвердили практику ИГИЛ («Исламское государство»)[4]. Реакция ведущих американских СМИ на этот варварский акт мести и устрашения была прогнозируемой. Так в редакционной статье самой влиятельной деловой газеты США подчеркивается, что: «саудиты – наш лучший друг на Аравийском полуострове». Угроза, по мнению редакции, исходит не от саудовского ваххабизма, но от «иранского империализма» [67]. Притом, что подобного рода обвинительные «разоблачения» с нападками на РФ «под властью бывшего агента КГБ» появляются в западных и прозападных СМИ почти ежедневно, начиная с 2000 года, временами в форме тщательно спланированных пропагандистских кампаний. Тоталитарный консенсус западного истеблишмента и медиа в отношении России практически достиг уровня гляйхшальтунга[5] после катастрофы малазийского авиалайнера над Донбассом в 2014 году. В этом же году президент США Б. Обама публично сравнил Россию с лихорадкой Эбола и террористической группировкой ИГИЛ (к созданию которой его администрация приложила немало усилий, финансируя и снабжая незаконные вооруженные формирования в Сирии), что, к сожалению, не вызвало никакой официальной реакции со стороны российских властей. Поведение Д. Теффта – посла США в РФ, – также не соответствует как требованиям дипломатического протокола, так и нормам элементарной вежливости. Впрочем, даже в период максимальной открытости и предсказуемости политического руководства РФ, в западной прессе Россия называлась «конченой страной» и «Заиром с вечной мерзлотой» [60. P. 35–52; 2]. Не только пресса, но и научно-академические круги откровенно выражают свое негативное отношение к России. Так, одна из монографий о Российской империи имеет следующее название: «Империя алкоголиков». Содержание и выводы указанной книги отличается такой же предвзятостью, как и заголовок, свидетельствуя о состоянии умов западных русистов [39; 42]. К сожалению, в странах-мишенях отсутствуют не только сильная независимая аналитика [1. С. 90 – 227] и ведомства по дискурсивному противоборству, но и само осознание важности информационно-идеологической безопасности. Поэтому содержательно не отличаются Венесуэла и Россия – обе страны не умеют отражать информационно-политические атаки и могут только оправдываться, вместо того, чтобы проводить наступательные операции в глобальном медийном поле и конструировать свою реальность [3]. Последние изменения в информационной политике РФ недостаточны для того, чтобы оформиться в эффективную систему и сделать движение по укреплению информационного суверенитета страны чем-то более целостным, нежели сумма его частей. Например, недавно в Вашингтоне был открыт мемориал в честь так называемого «Голодомора», как подтверждение того, что неоднократно опровергнутая гипотеза искусственного голода на территории Украинской ССР будет усиленно использоваться американской администрацией на очередном витке историко-мемориальной войны против РФ. Надо отметить, что темп наступления в этой войне очень высок, но контратаки российских властей на этом фронте не проводятся. К сожалению, медийные атаки против РФ уже сопровождаются серьезными межгосударственными усилиями – с марта 2014 года США и ряд союзных западных стран пытаются проводить в отношении России открытую политику делегитимизации, призванную лишить РФ субъектности и суверенитета. Это утверждение основывается не на умозрительном заключении, а на факте длительного и устойчивого существования влиятельных лоббистских групп, руководствующихся ярко выраженными негативными идеями в отношении России [63]. Отдельные инструменты этой политики используются уже многие десятилетия. Например, это так называемая «Неделя порабощенных народов» – ежегодный комплекс массовых пропагандистских мероприятий в США, целью которых была институционализация «исторической вины» СССР и ряда социалистических государств, а также поддержка террористических и сепаратистских группировок на территории указанных стран. «Неделя» впервые была проведена в США в 1953 году. В 1959 году она приобрела официальный статус с принятием совместной резолюции Конгресса США, автором проекта которой был украинский неонацист Л. Добрянский, развивший идеи власовского Комитета освобождения народов России. В том же году президент США Д. Эйзенхауэр придал ей силу закона [53]. Названия упомянутых в тексте резолюции «порабощенных Россией» территорий, таких как Идель-Урал, Белая Рутения и Казакия, скопированы из гитлеровского плана «Ост». «Неделя» активно отмечается в США и после окончания Холодной Войны. В частности, 16 июля 2010 г. президент США Б. Обама, провозглашая очередную «неделю порабощенных», отметил, что цели этого закона, переписанные с программных документов Третьего рейха, еще не достигнуты [52]. Разумеется, в многолетней «холодной войне» против стран социалистического содружества американские и европейские правительства не ограничивались простым переписыванием нацистских планов. Для «крестового похода против коммунизма» западные спецслужбы массово привлекали нацистские кадры [35. P. 70, 80–82]. Десятки тысяч высокопоставленных эсэсовцев, гестаповцев, военных преступников и функционеров НСДАП смогли избежать ответственности, скрывшись от правосудия при скоординированном содействии Ватикана (доминирующей группы «клиро-фашистов» под руководством Пия XII), Международного комитета красного креста, а также властей Италии, Швейцарии, диктатур Франко, Салазара и Перрона [11; 37; 58; 26; 65. P. 219–270; 46; 57. P. 73–124].
Пример состоявшейся обороны Несмотря на всю опасность настоящего положения для России, эта ситуация не уникальна. Схожие и даже более жесткие методы [66. P. 107 – 126] применяются отдельными ближневосточными и европейскими правительствами (а также подконтрольными НПО [59. P. 748–768], отдельными структурами ООН и экстремистскими группами) в отношении государства Израиль [25. P. 29–48]. Эти методы включают дипломатическую изоляцию, многолетние санкции, бойкот визитов и внешней торговли [15. P. 29–54], манипулирование «правозащитными расследованиями» [21. P. 279–305; 45. P. 75–89], прекращение научно-академических и культурных связей, попытки суда над официальными лицами в третьих странах. Критическое изучение израильской контр-стратегии представляется важным как для понимания реальных и будущих угроз для безопасности РФ, так и для выработки ответных мер. Учитывая то, что успешные действия российских Вооруженных сил на Ближнем Востоке и возросшая роль РФ в международной политике уже вызвали негативную реакцию стран НАТО и ряда исламских монархий, необходимым представляется трансферт наиболее эффективных приемов из опыта государства Израиль по защите своих загранучреждений. Принимая во внимание обстоятельства катастрофы российского пассажирского самолета 31 октября 2015 года над Синайским полуостровом, обязательным является изучение многолетнего опыта Израиля по обеспечению безопасности своих авиакомпаний и туристов за рубежом. Впрочем, адекватный ответ на некоторые вызовы представляется крайне затруднительным ввиду отсутствия серьезного опыта разрешения подобных ситуаций у руководства РФ и нехватки пространства для политического маневрирования. Так, 24 ноября 2015 г. в отношении России была совершена вооруженная провокация силами НАТО, когда истребитель турецких ВВС сбил российский бомбардировщик в воздушном пространстве Сирии. Момент падения самолета «случайно» сняли журналисты государственной турецкой телекомпании. После чего связанная с авторитарным режимом Р. Т. Эрдоана служебная террористическая группировка Alperen Ocakları (исламистская версия «Серых волков») убила катапультировавшегося пилота Су-24 и морского пехотинца из поисково-спасательной группы. Остается открытым вопрос о возможности, пропорциональности и последствиях ответных мер, принимая во внимание членство Турции в НАТО и крайнюю зависимость России от черноморских проливов. Возвращаясь к израильскому опыту, необходимо принимать во внимание тот факт, что государство Израиль обладает мощными механизмами противодействия, отсутствующими и невоспроизводимыми в России. Они включают международную информационно-правовую индустрию памяти о судьбе европейских евреев в годы Второй мировой войны, крупные неправительственные организации, авторитетных журналистов и профессоров, активные диаспоры. Отдельно стоит отметить израильских союзников в среде правоконсервативных христиан и военно-политическую, а также финансовую поддержку США [44; 14; 30. P. 324–347]. Немаловажно и то, что внешняя политика государства Израиль характеризуется высокой степенью гибкости и готовностью к тактическим компромиссам. Например, при необходимости израильские власти вместо операций по физическому устранению лидеров террористических групп заключают неофициальные сделки с противниками – от секретной передачи Ирану разведданных о точном местонахождении объектов иракской ядерной программы (1982 г.) до скрытного лечения террористов ИГИЛ в госпиталях ЦАХАЛа в обмен на гарантии ненападения (2014 – 2015). Что же касается академической репрезентации израильских интересов, то, напротив, она весьма поверхностна, зачастую отличается агрессивностью и не всегда соответствует критериям научной полемики [40. P. 297–312]. Учитывая военно-технологическое и научно-промышленное отставание России от стран НАТО (наиболее наглядными иллюстрациями которого являются состояние дел с беспилотной авиацией, микроэлектроникой и компьютерными технологиями), израильский опыт разумно, в первую очередь, применять в медийной и культурно-идеологической сфере, а не в изнурительной «гонке вооружений», что, конечно, не отменяет возросшее значение оборонно-промышленного комплекса страны. Ведь как верно отмечает российский историк: «отставание в перенимании новинок военной теории и практики неизбежно вело к превращению отстающего, неспособного к модернизации государства из субъекта международных отношений в объект» [6. С. 16]. В то же время уникальный советский опыт дискурсивного противоборства («активных мероприятий»[6] [19. P. 35–69; 36. No. 2, P. 101–110; 7; 56]) в современной Российской Федерации не востребован. Своего рода исключением стала фактическая приватизация бывшего Пятого («идеологического») управления КГБ СССР известным медиа-магнатом, который на несколько лет сконцентрировал специалистов этого управления (включая своего бывшего куратора) в рамках своей личной службы безопасности «МОСТ».
Заключение В 1950 году – в разгар «холодной войны» – известный нидерландский журналист сравнил доктрину прав человека с «идеологическим эквивалентом атомной бомбы» [18. P. 276]. Советский Союз, добившись паритета в атомном оружии, не смог защититься от оружия идеологического[7], что, во многом, обусловило последующую дезинтеграцию государства. Не воспользовавшись историческим шансом Реформации в сфере идеологии и партийно-государственного управления в 1950-е гг., не подготовив меры по прагматичному обновлению политического курса в 1960-е, советское руководство после десятилетий ошибочного консерватизма и смысловой инерции запоздало решилось на форсированную и непродуманную либерализацию лишь в 1980-х гг. Здесь одним из наиболее серьезных упущений советской эпохи в сфере концептуальных преобразований представляется систематическое игнорирование академическим истеблишментом теоретического комплекса идей целой плеяды отечественных и восточноевропейских философов. Особенный интерес и в наши дни вызывает творческий марксизм Э.В. Ильенкова и его методология анализа социализма [5; 9; 10; 16; 27; 33]. Если Российская Федерация также окажется не в состоянии обеспечить равенства (не говоря уже о превосходстве) в соперничестве глобальных концепций, то само существование ее государственности всегда будет находиться под вопросом. Выходом их этого положения могла бы стать разработка конкурентоспособной индустрии сознания с альтернативной западному дискурсу аксиоматикой и, что немаловажно, успешными представительскими стратегиями. Положение осложняется тем, что в настоящее время крупнейшим полюсом притяжения (и напряжения) в культурно-политической сфере – «первым среди неравных» – остается только США. Многолетнее глобальное влияние этой страны основывается не только на частоте (и угрозах) военных интервенций/переворотов, валютно-биржевых инструментах и гратифицирующем встраивании других государств во временные тактические союзы. Важнейший фактор – это беспрецедентный культурный магнетизм, умелое использование «мягкой силы» и устойчивый международный спрос (при таком же устойчивом декларативном антиамериканизме) на американские изобретения, образы будущего и нарративы той или иной степени разумности [41; 31]. Попытки утвердить новую российскую аксиоматику на церковной основе, и тем более, транслировать ее в окружающий мир в качестве суррогата национальной идеологии представляются крайне серьезной, векторной ошибкой государства. Что же касается наделения верующих лиц привилегированным статусом по смыслу федерального закона от 29 июня 2013 г. N 136-ФЗ, то есть основания полагать, что это не просто очередной эпизод девиантного нормотворчества. Принятие указанного акта свидетельствует о начале становления особого института религиозного гражданства, и, вероятно, является интегральным моментом в процессе окончательного отказа от светского характера власти и общества в России с законодательным переходом к политике репрессивного прозелитизма, включая соответствующие изменения в Конституции и официальное закрепление религиозной лояльности для госслужащих[8]. Идея о введении «паспортов паломников», закрепляющих особые льготы для путешествующих к культовым местам, может рассматриваться как начальная стадия фрагментации единого правового пространства для граждан и узаконивания статусной дискриминации в РФ. Стоит отметить, что предыдущий федеральный закон от 30 ноября 2010 г. N 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» фактически легализовал и поощрил уже сложившуюся практику церковного рейдерства в интересах некоторых околовластных бизнес-групп. Если же использовать консервативный потенциал страны в единственно возможной – секулярной редакции, то целесообразной представляется попытка создать идеологический противовес узурпированному концепту «прав человека» в виде (формулировка предельно условная) «исторических идеалов и созидательных традиций общества» с адекватным понятийно-терминологическим и методологическим аппаратом при грамотной медийной, научной и политической поддержке. Впрочем, учитывая то, что РФ долгие десятилетия не принимала участия в разработке системообразующих смысловых концептов глобального характера, оставаясь некритичным реципиентом западных идей и доктрин, подобный вариант, скорее всего, не будет реализован. Тем не менее, сложившаяся обстановка требует не запоздалого рефлексирующего сожаления, но, для начала, продуманного оздоровления внутреннего медийного поля[9] и «атаки» вовне с последующим освоением завоеванного социокультурного пространства – то есть достижения суверенного превосходства в производстве и последующей интерпретации путеводных смыслов. В противном случае пассивное созерцание нарастающих и усложняющихся проблем[10] превращается в беспомощное перелистывание каталога упущенных возможностей, который, по своей сути, является обвинительным и окончательным приговором Истории.
Литература 1. Аналитические сообщества в публичной политике. Глобальный феномен и российские практики. М.: РАПН; РОССПЭН, 2012. 2. Баталов Э. Я., Журавлева В. Ю., Хозинская К. В. «Рычащий медведь» на «диком Востоке» (Образы современной России в работах американских авторов: 1992-2007). М.: РОССПЭН, 2009. 3. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. 4. Доклад на 30-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН по вопросу о негативном воздействии односторонних принудительных мер на осуществление прав человека. 10 августа 2015 г. A/HRC/30/45 // http://search.ohchr.org/results.aspx?k=10%2F08%2F2015#k=10%2F08%2F2015#s=11; дата обращения: 29.01.2016. 5. Логос. 2009. №1. 6. Пенской В. В. Великая огнестрельная революция. M.: Яуза, Эксмо, 2010. 7. Советские активные мероприятия: Доклад об активных мероприятиях и пропаганде, 1986–87 / Гос. департамент США. Б.м., 1987. 8. Черных А. Мир современных медиа. М.: Территория будущего, 2007. 9. Э. В. Ильенков. Идеальное. Мышление. Сознание. Материалы XIV Международной научной конференции «Ильенковские чтения – 2012» (Москва, 12-13 апреля 2012 года). Части I–II. М.: Изд-во СГУ, 2012. 10. Э. Ильенков и социализм. Сборник научных статей по материалам Ильенковских Чтений – 2001. М., 2002. 11. Aarons M., Loftus J. Unholy Trinity: the Vatican, the Nazis, and the Swiss Banks. New York: St. Martin's Griffin, 1998. 12. Aburish S. K. The Rise, Corruption and Coming Fall of the House of Saud. London: Bloomsbury, 2005. 13. Ajevski M. Fragmentation in International Human Rights Law – Beyond Conflict of Laws // Nordic Journal of Human Rights. 2014. Vol. 32. No. 2. 14. Albert D. J. The Role of American Political Culture in the Development of the U.S.-Israel “Special Relationship” and the Lost Opportunities for Achieving Middle East Peace. Ph.D., Diss. Austin: University of Texas, 2008. 15. Bakan F. B., Abu-Laban Y. Palestinian Resistance and International Solidarity: the BDS Campaign // Race and Class. 2009. Vol. 51(1). 16. Bakhurst D. Consciousness and Revolution in Soviet Philosophy: from the Bolsheviks to Evald Ilyenkov. New York: Cambridge University Press, 1991. 17. Barnett M., Finnemore M. Rules for the World: International Organizations in Global Politics. Ithaca, London: Cornell University Press, 2004. 18. Baudet F. ‘The Ideological Equivalent of the Atomic Bomb’. The Netherlands, Atlanticism, and Human Rights in the Early Cold War” // Journal of Transatlantic Studies. 2011. Vol. 9. No. 4. 19. Bittman L. The KGB and Soviet Disinformation: an Insider’s View. London: Pergamon-Brassey’s, 1985. 20. Blakeley R. Repression, Human Rights, and US Training of Military Forces from the South. Ph.D. Diss. Bristol: University of Bristol, 2006. 21. Blank L. R. Finding Facts but Missing the Law: The Goldstone Report, Gaza and Lawfare // Case Western Reserve Journal of International Law. 2011. Vol. 43. 22. Blum W. Killing Hope: US Military and CIA Interventions since World War II. London: Zed Books, 2003. 23. Brennan J. The Ethics of Voting. Prinston, New Jersey: Princeton University Press, 2011. 24. Byman D. Deadly Connections: States that Sponsor Terrorism. New York: Cambridge University Press, 2007. 25. Cohen M. S., Freilich C. D. The Delegitimization of Israel: Diplomatic Warfare, Sanctions, and Lawfare // Israel Journal of Foreign Affairs. 2015. Vol. 9. No. 1. 26. Cornwell J. Hitler's Pope: the Secret History of Pius XII. New York: Penguin Books, 2008. 27. Dialectics of the Ideal: Evald Ilyenkov and Creative Soviet Marxism. Brill–Nijhoff, Leiden and Boston, 2014. 28. Dorril S. Russia Accuses Fleet Street: Journalists and MI6 during the Cold War // The International Journal of Press/Politics. 2015. Vol. 20(2). 29. Douzinas C. The End of Human Rights: Critical Legal Thought at the Turn of the Century. Oxford, Portland, Oregon: Hart Publishing, 2000. 30. Durbin S. “I am an Israeli”: Christian Zionism as American Redemption // Culture and Religion: an Interdisciplinary Journal. 2013. Vol. 14. No. 3. 31. El-Khairy O. A. American Statecraft for a Global Digital Age: Warfare, Diplomacy and Culture in a Segregated World. Ph.D. Diss. London: The London School of Economics and Political Science, 2012. 32. Estlund D. Why Not Epistocracy? // Desire, Identity and Existence: Essays in Honor of T. M. Penner. Berrima NSW: Academic Printing and Publishing, 2003. 33. Evald Ilyenkov's Philosophy Revisited. Helsinki, 2000. 34. Freiman C. Vote Markets // Australasian Journal of Philosophy. 2014. Vol. 92. No. 4. 35. Ganser D. Terrorism in Western Europe: An Approach to NATO’s Secret Stay-Behind Armies // The Whitehead Journal of Diplomacy and International Relations. 2005, Winter/Spring. 36. Godson R., Shultz R. Soviet Active Measures: Distinctions and Definitions // Defense Analysis. 1985. Vol. 1. No. 2. 37. Goñi U. The Real Odessa: How Perón Brought the Nazi War Criminals to Argentina. London: Granta Books, 2003 38. Greitens S. E. Coercive Institutions and State Violence under Authoritarianism. Ph.D. Diss. Cambridge, MA: Harvard University, 2013. 39. Herlihy P. The Alcoholic Empire: Vodka & Politics in Late Imperial Russia. New York: Oxford University Press, 2002. 40. Hopkins J. Psychologically Disturbed and on the Side of the Terrorists: the Delegitimisation of Critical Intellectuals in Terrorism and Political Violence // Critical Studies on Terrorism. 2014. Vol. 7. No. 2. 41. Joffe J. Überpower: the Imperial Temptation of America. New York, London: W. W. Norton & Company, 2006. 42. Kellogg M. The Russian Roots of Nazism: White Émigrés and the Making of National Socialism, 1917 – 1945. New York: Cambridge University Press, 2005. 43. López F. The Feathers of Condor: Transnational State Terrorism, Exiles and Civilian Anticommunism in South America / PhD. Diss. Kensington: University of New South Wales, 2014. 44. MacDonald R. L. A Land without a People for a People without a Land // Civilizing Mission and American Support for Zionism, 1880s-1929. Ph.D., Diss. Bowling Green, Ohio: Bowling Green State University, 2012. 45. Makowski A. The Mavi Marmara Incident and the Modern Law of Armed Conflict at Sea // The Israel Journal of Foreign Affairs. 2013. Vol. 7. No. 2. 46. Margolian H. Unauthorized Entry: the Truth about Nazi War Criminals in Canada 1946–1956. Toronto: University of Toronto Press, 2000. 47. McCabe S., Diekmann A. The Rights to Tourism: Reflections on Social Tourism and Human Rights // Tourism Recreation Research. 2015. Vol. 40. No. 2. 48. Michael M. G. The U.S. Response to Domestic Right Wing Terrorism: A Government and NGO Partnership. Ph.D. Diss, Fall Semester. Fairfax: George Mason University, 2001. 49. Mitoma G., Bystrom K. Humanitarianism and Responsibility // Journal of Human Rights. 2013. No. 12. 50. Narkunas J. P. Human Rights and States of Emergency: Humanitarians and Governmentality // Culture, Theory and Critique. 2015. Vol. 56. No. 2. 51. Norton-Taylor R., Milne S. “Orwell Offered Writers’ Blacklist to Anti-Soviet Propaganda Unit // The Guardian. 1996. 11.07. 52. Presidential Proclamation – Captive Nations Week // https://www.whitehouse.gov/the-press-office/presidential-proclamation-captive-nations-week; дата обращения: 29.01.2016. 53. Public Law 86-90 – July, 17, 1959. Joint Resolution providing for the designation of the third week of July as “Captive Nations Week”, 73 Stat. 212, [S.J. Res. 111] // https://www.gpo.gov/fdsys/pkg/STATUTE-73/pdf/STATUTE-73-Pg212.pdf; дата обращения: 29.01.2016. 54. Rejali D. Torture and Democracy. Priceton, NJ: Princeton University Press, 2009. 55. Schmitz D. F. The United States and Right-Wing Dictatorships, 1965 – 1989. New York: Cambridge University Press, 2006. 56. Soviet Active Measures in the “Post-Cold War” Era 1988–1991. A Report Prepared at the Request of the United States House of Representatives Committee on Appropriations by the United States Information Agency, June 1992. [Washington]: the Agency, 1992. 57. Spangenburg R., Moser D. K. Wernher Von Braun: Rocket Visionary. New York: Chelsea House, NY, 2008. 58. Steinacher G. Nazis on the Run: How Hitler's Henchmen Fled Justice. New York, Oxford: Oxford University Press, 2014. 59. Steinberg G. M. “Soft Powers Play Hardball: NGOs Wage War against Israel // Israel Affairs. 2006. Vol. 12, No. 4. 60. Tayler J. Russia is Finished // Atlantic Monthly. 2001. May. 61. Tell Me Lies: Propaganda and Media Distortion in the Attack on Iraq /Ed. by D. Miller. London: Pluto Press, 2004. 62. Trisko J. N. Aiding and Abetting: Foreign Aid and State Coercion. Ph.D. Diss. Montreal: McGill University, 2013. 63. Tsygankov A. Russophobia: Anti-Russian Lobby and American Foreign Policy. New York, London: Palgrave Macmillan, 2009. 64. Unger C. House of Bush House of Saud: The Secret Relationship between the World’s Two Most Powerful Dynasties. London: Gibson Square, 2007. 65. Ventresca P. A. Soldier of Christ: the Life of Pope Pius XII. Cambridge: Belknap Press, 2013. 66. Weiner J. R. Diplomatic Immunity? Terror Attacks against Israeli Embassies and Diplomatic Representatives Abroad // Israel Journal of Foreign Affairs. 2012. Vol. 2. No. 2. 67. Who Lost the Saudis? Iran and Russia have an interest in toppling the House of Saud // The Wall Street Journal. 2016. Jan. No. 3. 68. Williams R. The Divided World: Human Rights and Its Violence. Minneapolis: University of Minnesota Press, 2010.
[1] По мнению некоторых теоретиков, права человека «начали отклоняться от изначального революционного и диссидентского назначения» и «теряют свою утопическую цель», что может привести к концу всего правозащитного концепта. [2] Основным методом здесь является трансформация нейтрального по смыслу контента в мобилизующую идею. [3] Например, Джордж Оруэлл после работы в лондонской штаб-квартире ВВС отрекся от идеалов социализма, за которые воевал в Каталонии и добровольно стал тайным информатором отдела пропаганды британского МИДа. В частности, в 1949 году он отправил своему куратору донос на журналистов и писателей, которых Д. Оруэлл называл «крипто-коммунистами». В знак признательности британское правительство способствовало изданию и популяризации за рубежом его антисоветских пасквилей. [4] Решением Верховного Суда РФ от 29 декабря 2014 г. N АКПИ14-1424С международные организации «Исламское государство» и Джебхат ан-Нусра (Фронт победы) признаны террористическими; на территории Российской Федерации их деятельность запрещена. [5] Гляйхшальтунг («одинаковое включение») – термин, использовавшийся гитлеровцами для обозначения захвата контроля за общественно-политическими процессами в обществе. Является насильственным включением в систему нацистской идеологии для искоренения плюрализма и индивидуализма. Термин введен рейхсминистром юстиции Гюртнером в марте 1933 года. [6] Целенаправленное воздействие на общественное мнение, а также на действия отдельных лиц, государственных и общественных организаций скоординированными усилиями КГБ, Международного отдела ЦК КПСС, средств массовой информации и дипломатических представительств. [7] Используя вышеуказанную аналогию можно квалифицировать приход к власти М. С. Горбачева как политический эквивалент чернобыльской катастрофы. [8] Это предположение основывается на идее бывшего генерального прокурора России В. Устинова, который предлагал внедрить механизм нравственного аудита чиновников со стороны корпуса священнослужителей (в перспективе – Корпуса стражей федеральной нравственности?) [9] В частности, необходимы минимизация и маргинализация развлекательно-спортивного и религиозно-пропагандистского сегментов теле- и радиоэфира, включая сокращение числа коммерческих телеканалов и радиостанций с одновременным ужесточением условий лицензирования вещания. [10] Помимо внешних угроз, обществу и государству предстоит справиться с большим количеством внутренних вызовов, что усугубляется неолиберальной ориентацией российского руководства. Среди наиболее тревожных тенденций можно выделить зияющее отсутствие общенациональной политической элиты и даже потенциала к ее формированию, кадровый и функциональный застой в правящем (пользующемся) слое, сырьевой аутизм внешней торговли, исключительную слабость и отсталость банковской системы, надвигающийся инфраструктурный кризис, углубляющуюся неэффективность и коррумпированность федеральных и региональных властей. комментарии - 25
Drepturile omului – o capcană a Noii Ordini Mondiale. Doresc cit mai rapid independență Rusiei! когда «права человека» выдохнутся, то на смену придет новая более опасная идеология – постгуманизм например или принудительный нейронет. надо думать и об этих опасностях тоже 0. Хорошо, но мало )) как конспект ))Некоторые интересные линии обрываются едва начавшись. Например было бы интересно узнать подробнее об участии НКО в поддержке терроризма. Про нацистов сбежавших тоже. Не все полезут изучать полсотни первоисточников )) Права человека,это на столько простое понимание,как белый день.Но о каких правах человека может идти речь,если кучка бездарей и воров случайно оказывается у руля государства начинают рулить не законами,перед которыми бы были все равны,а по понятиям?Что и происходит в России.Ну как можно терпеть,когда либерал-фашистская чиновничья братва разрушила,ограбили и обворовала страну и народ,сама превратилась в зарплатных миллиардеров и продолжает обворовывать и жить потом и кровью народа?В этом даже нет элементарных прав человека,а присутствует рабовладельческий режим,который ведет народ к 17 году.Ведь тогда, на протяжении столетий,эта мразь гнобила народ,держала его в крепостном состоянии.Нынешняя чиновничья бездарная и антинародная мразь решила повторить историю. If yo#&28u17;re still on the fence: grab your favorite earphones, head down to a Best Buy and ask to plug them into a Zune then an iPod and see which one sounds better to you, and which interface makes you smile more. Then you’ll know which is right for you. Правами человека (не-покупными) должны быть приблизительно такие: Не соглашусь с огульным клеймением произведений Д. Оруэлла именем “антисоветские пасквили”. Живя и широко общаясь в США, встречал множество людей, считающих, что его роман “1984” ярко и преувеличенно, как и свойственно художественному произведению, описывает сегодняшнюю ситуацию в этой стране. номер телефона такси люберцы софосбувир и даклатасвир привезти из индии суши в атриуме в омске Перезвоните мне пожалуйста, 8 (950)008-79-33 Антон. Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (900) 657-87-80 Антон [url=https://proxyspace.seo-hunter.com/mobile-proxies]ру мобильные прокси доска[/url] [url=https://mega-remont.pro/msk-restavratsiya-vann]реставрация покрытия ванн[/url] viagraorcialis <a href=" https://tadalafilusi.com/# ">tadalafil</a> ivermectin oral solution <a href=" https://stromectolgf.online/# ">stromectol canada</a> https://stromectolgf.online/# ivermectin ebay order original cialis online <a href=" https://tadalafilusi.com/# ">viagra vs. cialis</a> [url=https://stromectolgf.online/#]ivermectin 2mg[/url] stromectol 3 mg Мой комментарий
|
Подписка
|
на территории России нужно играть в игру под названием "Россия", и по правилам - самими созданными и самими соблюдаемыми.
потому что,
любое МЕХАНИЧЕСКОЕ встраивание - чужих правил в свою игру - ведёт к проигрышам.
«права человека» или "общечеловеческие ценности" - это 100%-но ЧУЖИЕ правила, завёрнутые в яркую и привлекательную обёртку слов и формулировок.
кто подписался на них - тот нарушил - свои правила.
и кстати,
абсолютно ВСЕХ - ЯВНО желающих играть в чужие игры - государству нужно ЯВНО спонсировать - и выставлять на "другие поля", безвозвратно.
или - ТРЕБОВАТЬ соблюдения собственных правил.
а пресловутые "права человека" стоит объявить НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ до тех пор, пока в природе не будут сформулированы - "обязанности человека".
во всяком случае - на СВОЕЙ территории.