Большинство тех, кто оценивает место и роль Эвальда Васильевича Ильенкова (1924 – 1979) в советской философии, называет его либо наиболее выдающимся, либо одним из наиболее выдающихся философов в СССР. По мнению С. Н. Мареева, Ильенков «принадлежал к немногочисленной плеяде выдающихся философов-марксистов, которые творчески развивали революционную науку, несмотря на сложившийся в СССР шестьдесят лет назад режим… наименьшего благоприятствования» [11, С. 57]. Согласно В. М. Межуеву, «он последний… оригинальный мыслитель в …истории марксистской философии на русской почве (первым, возможно, был Г. В. Плеханов). Им завершается философская школа русского марксизма, которую не надо отождествлять с псевдомарксистской философской партийной ортодоксией, закончившей свои дни уже после смерти Ильенкова» [16].
Главным вкладом Ильенкова в философию считается переоткрытие и развитие материалистической философии К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, в первую очередь марксистской диалектики. Книгу Ильенкова «Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса» [1] «по её значению для… марксистской диалектики, по глубине затронутых в ней тем можно сравнить с «Наукой логики» Гегеля». Поэтому значение философии Ильенкова, «его творческой деятельности для отечественной философской, точнее, марксистской мысли (если понимать марксизм как высший синтез всего предыдущего развития человеческого мышления) сложно переоценить – это было ясно ещё при жизни Ильенкова» [9].
Но о вкладе Ильенкова в понимание социализма вообще и советского «реального социализма» в частности написано в последнюю очередь. Одной из двух статьей, посвященной этому вкладу, является небольшая статья Р. С. Осина, члена Идеологической комиссии ЦК РКРП-КПСС [18], а единственной книгой - сборник статей, многие из которых скорее представляют концепции их авторов, чем рассмотрение вклада Ильенкова [13]. В монографии С. Н. Мареева о Лукаче, Выготском и Ильенкове в главе о последнем нет даже отдельного параграфа, в котором этот вклад бы рассматривался [14]. Нет соответствующей главы или хотя бы параграфа и в биографической книге об Ильенкове того же автора [12].
Связано это не с тем, что Ильенков меньше размышлял о природе и эволюции советского социализма, чем о чем-то другом, и не с тем, что он не написал такой же книги о социализме, какую он написал о диалектической логиге [1], или столько же статей, сколько об идеальном [2-6]. Ильенков понимал природу и основные тенденции эволюции советского «реального социализма» или «развитого социализма» лучше многих других советских философов. По С.Н. Марееву, он «в понимании теоретических и практических проблем социализма был на десять голов выше признанных советских теоретиков типа академика П.Н. Федосеева» [15, С. 503].
Трагедия Ильенкова как философа и как личности, как настоящего советского человека была обусловлена тем, что он предвидел и, по сути, предсказал трагедию советского социализма.
Воздействие Ильенкова на советскую философию и советское общество
Идеи Ильенкова влияли не только на советскую философию, но и на интеллигенцию в целом и, тем самым, на все общество. Прежде всего, воздействовал сам факт того, что в советском обществе действует такой философ, как Ильенков, а также факт наличия советской философии, в принципе отличающейся от официальной.
Как вспоминал Вадим Михайлович Межуев (1933-2019), доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН, «в послевоенной советской философии 50–60–х гг. Э. В. Ильенков — самое крупное и, пожалуй, наиболее популярное имя. На большинство из нас, учившихся в те годы на философском факультете МГУ и начинавших самостоятельную профессиональную жизнь, он оказал решающее влияние, во многом предопределившее выбор нами … позиции и места в … философском сообществе. От него отталкивались и те, кто называл себя потом «иль — енковцами», и те, кто в споре с ним искал иные пути своего философского развития… Сейчас трудно объяснить…ошеломляющий эффект, которым сопровождались уже первые выступления Ильенкова в печати и на публичных лекциях. Он сразу же стал общепризнанным лидером философской «оттепели» (здесь и далее в цитатах выделено мной, МБК). Именно ему мое поколение обязано осознанным разрывом с догматикой и схоластикой официальной философии, процветавшей в образовании и пропаганде и сложившейся еще в годы сталинизма. Помимо новизны своего подхода к пониманию предмета и задач философии, Эвальд Васильевич увлекал молодежь способностью мыслить независимо и интеллектуально насыщенно, логически доказательно и эстетически выразительно, оставаясь при этом в традиции марксистской философии. Последнее… особенно воздействовало на наши умы» [16].
Это воздействие Ильенкова началось еще со студенческих лет: «Ещё в годы учёбы на философском факультете МГУ вокруг Ильенкова собрался кружок единомышленников, понимавших диалектику … не так, как она излагалась в официальных учебниках. Идейными источниками для кружка кроме прочего служили «Философские тетради» Ленина, «Капитал», и, конечно же, Гегель. Ильенков сотоварищи изучали и работы зарубежных марксистов: к примеру, первый русский перевод книги Георга Лукача «Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества» выполнил именно Эвальд Ильенков…» [9].
Во-вторых, Ильенков самой своей деятельностью доказывал современникам, что советский философ способен разобраться в действительности, в проблемах и противоречиях становления социализма, несмотря на все объективные и субъективные сложности и видимости (симулякры – в постсоветских терминах).
В-третьих, именно отличающаяся от официального марксизма-ленинизма и де факто противостоящая ему философия Ильенкова воспринималась и жадно впитывалась его современниками, причем не только философами и студентами, как подлинно советская философия, как философия коммунистического будущего в настоящем.
Именно эту советскую, коммунистическую философию Ильенкова и всю действительно советскую коммунистическую философию других философов поколения победителей фашизма, Генриха Степановича Батищева (1932-1990), Александра Александровича Зиновьева (1922-2006), Георгия Петровича Щедровицкого (1929-1994) и других, вернувшихся живыми с Великой Отечественной Войны, их учеников, не удалось ликвидировать вместе с СССР. Философия Ильенкова и в целом подлинно советская философия стали одной из основ новейшей марксисткой философии в постсоветской России и в других странах, оказали и оказывают свое воздействия трояко.
Прежде всего, самим неустранимым фактом того, что именно в советском обществе возникла философия Ильенкова и подлинно советская философия, которые есть неоспоримое достижение советского социализма. Даже вопреки всем его недостаткам и издержкам развития, вопреки его т.н. бюрократической деформации (по Л. Д. Троцкому), вопреки его номенклатурной форме (с точки зрения некоторых постсоветских марксистов). Современникам Ильенкова, в т.ч. его сокурсникам было понятно, что он и его единомышленники и есть единственные продолжатели традиции Маркса – Ленина в советской философии, единственные марксисты среди сонма патентованных «марксистов-ленинцев» тех лет. Именно поэтому Ильенков и его единомышленники были сразу услышаны и поддержаны «низами». Так, в 1956 г. на собрании на философском факультете МГУ, когда его декан B. C. Молодцов обвинял их, в т.ч. обратился к аудитории с вопросом «Куда они нас зовут, Ильенков и Коровиков? Они зовут нас в душную сферу мышления!», в ответ из зала кто-то воскликнул: «Вас туда не затащишь!» [9].
Во-вторых, Ильенков своей деятельностью доказал неопровержимо потомкам, что советский, коммунистический философ способен разобраться в действительности, в проблемах и противоречиях становления социализма, какими бы сложными они не были.
В-третьих, благодаря и исходя из философии Ильенкова ее наследники должны разобраться в том, какие тенденции и противоречия советского социализма получили развитие в постсоветской действительности, в том числе какие коммунистические тенденции, о которых писал Ильенков в своих работах, могут и должны быть поддержаны и развиты в настоящее время, какие уроки должны быть извлечены из позитивного и негативного опыта СССР и других социалистических стран.
Ильенков о советском социализме
Ильенков излагает свое понимание противоречивых тенденций развития советского социализма в работе «Маркс и западный мир» [7]. Ключевой для советского социалистического общества с точки зрения Ильенкова являлась проблема формального и реального обобществления, которая, как писал еще Фридрих Энгельс, в том, что «государственная собственность на производительные силы не разрешает конфликта, но она содержит в себе лишь формальное средство, возможность его разрешения» [21, С. 290].
Ильенков подчеркивал: «формально-юридическое «обобществление собственности», учреждаемое политической революцией, есть всего-навсего первый (хотя и необходимо первый) шаг, есть лишь первый этап действительного «обобществления». Он создает лишь формальные – юридические и политические – условия sinequanon реального «присвоения человеком отчужденного от него богатства» [7, с. 162-163].
Поэтому по Ильенкову основная задача – действительное освоение каждым индивидом всего накопленного в рамках «частной собственности» (т.е. «отчужденного от него») богатства, которое не только и не столько совокупность «вещей» (материальных ценностей), находящихся в формальном владении, а богатство тех деятельных способностей, которые в этих вещах «овеществлены», «опредмечены», но в условиях частной собственности «отчуждены».
Превратить «частную собственность» в собственность «всего общества» – это значит превратить ее в реальную собственность каждого члена этого общества, ибо иначе «общество» рассматривается еще как нечто абстрактное, как нечто отличное от реальной совокупности всех составляющих его индивидов» [7, С. 163].
Таким образом, Ильенкову принадлежат следующие важные тезисы:
Во-первых, формальное обобществление не тождественно реальному; формальное обобществление - результат политической, а реальное – социальной революции. Следовательно, формальное обобществление - еще не полный социализм, а лишь первый, хотя и необходимый, обязательный шаг к нему. В позднем марксизме-ленинизме это тезис был забыт, хотя о нем еще помнил И. В. Сталин, по которому одна из особенностей социалистической революции в том, что «захват власти является лишь её началом, причём власть используется как рычаг для перестройки старой экономики и организации новой» [19, С. 21].
Во-вторых, Ильенков указывает на необходимость овладения каждым индивидом всем накопленным в рамках частной собственности богатством, которое не только материальное богатство, но и «богатство деятельных способностей».
В-третьих, Ильенков заключает, что покончить с частной собственностью полностью возможно, только совершив реальное обобществление, когда общественная собственности принадлежит всему обществу не опосредовано через «бюрократический механизм государства», и когда ею владеет и распоряжается не особая социальная группа, а непосредственно все трудящиеся, о чем и писал В. И. Ленин в книге «Государство и революция»: каждый должен управлять государством и принадлежащими ему средствами производства [10. С. 99-102]. Без такого «реального обобществления говорить о полной и окончательной победе нового общественного строя преждевременно» [7, С. 166].
В-четвертых, Ильенков обозначил опасность, возникающую из из слишком долгой задержки перехода от формального к реальному обобществлению, или, добавим, из подозревавшегося Ильенковым отказа от перехода от формального к реальному обобществлению. В этом случае общество рассматривается еще абстрактно и остается отличным от реальной совокупности всех составляющих его индивидов. Поэтому многие советские люди искренне считали общественную собственность «ничейной», и у них были на то, согласно Ильенкову, объективные основания. Отчуждение неизбежно сохраняется, что отражается в общественном сознании и поведении со всеми вытекающими из этого трагическими последствиями.
Поэтому Ильенков в статье «Гегель и «отчуждение» делал вывод о том, что на этапе формального обобществления, несмотря на отсутствие эксплуатации человека человеком и частной собственности на средства производства, отчуждение как феномен отделения от человека результатов его труда сохраняется, и формы регламентации общественной жизни (мораль, право, госаппарат и др.), которые являются атрибутами формального обобществления, остаются «отчужденными» формами человеческой жизнедеятельности» [7. С. 150].
Таким образом, Ильенков определил две основные тенденции развития советского социализма: коммунистическую тенденцию перерастания формального обобществления в реальное и прокапиталистическую тенденцию отказа от этого перерастания, «топтания на месте», чреватую нарастающей опасностью отката назад, к реставрации капитализма.
Трагедия Ильенкова
Трагедия Ильенкова была троякая. Во-первых, он, являясь настоящим марксистом, искал истину и находил ее, был популярен, но именно этого поиска истины и этой популярности ему не могли простить официальные марксисты, в особенности в идеологическом отделе ЦК КПСС. Об этом пишут все серьезные исследователи. Приведем снова мнение В. М. Межуева: «Для разоблачения философской несостоятельности официальной идеологии и ее адептов … Ильенков сделал больше, чем кто—либо другой, и прежде всего потому, что сохранял верность марксизму. Партийные идеологи и третировали его потому больше других. Он как бы объявлял им бой на их собственной территории, оспаривал их право на эту территорию, что по тем временам было намного опаснее. В отличие от некоторых к тому времени сохранившихся в живых крупных философских имен (например, А.Ф. Лосев), сформировавшихся вне марксизма и вынужденных поэтому в целях личной безопасности мимикрировать под него, демонстрировать свою идеологическую лояльность, Ильенков атаковывал идеологическую власть в самом важном для нее пункте — в ее претензии на марксистскую непогрешимость. Он как бы говорил ей — именно в марксизме, в его философии ты ничего не смыслишь и не понимаешь. А что могло быть болезненней для нее, претендующей на монопольное владение «вечно живым» учением? …Этим объясняется удивительный парадокс в отношениях Ильенкова с властью: убежденный марксист, он был ненавидим ею, также называвшей себя марксистской, даже больше тех, кого он делал… объектом своей философской критики» [16].
Это противостояние и противоборство Ильенкова началось еще в его студенческие годы, когда он выполнил первый русский перевод книги Георга Лукача «Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества», «но текст был отправлен в архив, где «благополучно» затерялся» [9]. Публичным это противостояние стало в год XX съезда КПСС, что символично: «В 1956 году Ильенков и его студенческий приятель В. Коровиков, уже работавшие тогда на кафедре истории марксистско-ленинской философии в МГУ, были изгнаны из университета без права занимать постоянные должности в дальнейшем. Поводом …послужили тезисы, имевшие хождение в университетской среде, в которых отстаивалось …ленинское понимание диалектики – в противовес официальному. Тезисы были написаны Ильенковым и Коровиковым. Молодым философам были предъявлены обвинения в «гносеологизме» (действительно, разве можно понимать материалистическую диалектику как теорию познания!) и идеализме». Ильенкова спасло то, что его взяли на работу в сектор диалектического материализма в Институте философии, «но обвинения в «гегельянщине» ему приходилось слышать …ещё не раз». Тогда «это была борьба за программу обновления не только понимания и преподавания марксистской философии, но и за политическую программу строительства социализма» [9].
Во-вторых, Ильенков не мог писать и говорить о реальных проблемах и противоречиях, об идолах и идеалах «реального социализма» открыто и вынужден был делать это иносказательно и недоговаривать. Обращение Ильенкова к «Капиталу» К. Маркса, как и Михаила Александровича Лифшица (1905-1983), который «занимался преимущественно диалектикой искусства и историческим движением культуры в целом», и Виктора Алексеевича Вазюлина (1932-2012), который «на примере «Капитала» изучал гегельянские истоки марксизма», было понятно: «в условиях диктата мысли идеологической над мыслью научной последняя могла развиваться только в официальных пределах, а их… устанавливала печально знаменитая 4-я глава «Краткого курса ВКП (б)»… «О диалектическом и историческом материализме», принадлежащая И. В. Сталину. Поэтому «Капитал» - действительный кладезь диалектического разума, официально канонизированный, но мало кем понятый, был подходящим полем битвы с мёртвой метафизикой диамата – казалось, сам Маркс стоял здесь за плечами идущих «против течения».
Однако и авторитет Маркса оказывался недостаточно убедительным для чиновников, уполномоченных следить за идейной «чистотой» советского марксизма. Так, книга Ильенкова «Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении» была опубликована лишь после нескольких лет скитаний по бюрократическим кабинетам – но цензоры выпустили её лишь в урезанном виде. Даже название пришлось изменить – на «Диалектику абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса».
В-третьих, Ильенков не мог перейти от своей действительно коммунистической, революционной философии к такой же коммунистической, революционной практике. Он вынужден был не только говорить и писать, но тем более действовать осмотрительно, зажатый в тиски разрешенного. Как и другие советские люди, он ограничился этим допустимым, в частности, обращением в ЦК КПСС, хотя и такое обращение требовало смелости: «В …письме в ЦК партии Эвальд Васильевич ярко обрисовал положение в области марксистской философии: во-первых, казёнщина диамата вела к тому, что никто не хотел заниматься косной догматикой официоза, а, во-вторых, позитивистский уклон вёл к откровенному предательству марксистской диалектики. Один из выводов Ильенкова: «Если факультет (философский факультет МГУ – «основная кузница философских кадров» - В.К.) и далее будет формировать у студентов такие воззрения на философию, то… через 10-15 лет у нас в стране вообще не останется… занимающихся философией в ее марксовско-ленинском понимании».
Это предостережение Ильенкова оказалось пророческим: «К решающему моменту во второй половине 1980-х, когда страна находилась в шаге от реставрации капитализма, …не было почти никого, кто мог бы заявить марксистскую точку зрения на происходящее, – а голос немногих, продолжавших хранить верность материалистической диалектике, был …не слышен» [9].
Это противоречие между должным и возможным, его неразрешимость и стали главными причинами трагедии Ильенкова. Скорее всего, поэтому в последние годы жизни он впал в затяжную депрессию, а 21 марта 1979 года покончил жизнь самоубийством [20, 12, С. 26-27]. По утверждению близких, его решение о самоубийстве «не было спонтанным: о нём он вскользь успел обмолвиться на похоронах А. Н. Леонтьева, декана факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова и друга Эвальда. В конце жизни Ильенков чувствовал духовную опустошённость и внутреннее одиночество» [17].
Об одиночестве Ильенкова и его предчувствии (предвидении?) конца СССР писал и В. М. Межуев: «Ильенков был последним, кто всерьез и с талантом пытался вдохнуть в философию марксизма новую жизнь, повысить его конкурентоспособность в борьбе идей. Но и он… потерпел поражение. К концу жизни его влияние на молодежь начало падать, число учеников сокращаться, … он все более остро ощущал свое философское одиночество. Это… и стало его личной трагедией. …Может, Ильенков уже тогда предчувствовал неизбежный конец марксизма в стране, а значит, и крах смысла …своей жизни» [16].
Он же написал и о невозможности перейти от революционной, коммунистической теории к коммунистической практике, о вынужденном заточении, в т.ч. самозаточении в «башне из слоновой кости»: «Эвальд Васильевич предстает… как последний марксист — романтик, рыцарски отстаивающий высокие и гуманные идеалы культуры в мире, где все большую силу набирают идолы цивилизации. …Как до него русские философы не смогли сдержать напор этой цивилизации или хотя бы облагородить ее посредством христианских ценностей (в …революции, которая смела их, цивилизация предстала в своей самой грубой, варварской, языческой форме), так и Ильенкову не удалось с помощью диалектической логики предотвратить победу буржуазно—рассудочного сознания как в теории, так и на практике» [16].
Невозможность этого перехода была обусловлена трагическим развитием России: «В стране, не прошедшей до конца стадии цивилизации (или, проще, капитализма), марксизм (как и любая близкая ему по духу философия), утверждающий приоритет разума над рассудком, личного над частным, культуры над цивилизацией, … обречен: он либо вырождается в пошлую … официальную демагогию, либо замыкается в целях самозащиты в «чистом творчестве» своих отдельных честных … последователей, каким… и был Ильенков. …Такое творчество оказывается часто далеким от жизни, теряет с ней связь, обретает налет сектантства. Ильенков и производил впечатление человека «не от мира сего». Он был подвижником учения, … оказавшегося преждевременным в исторических обстоятельствах нашей страны… Я вижу в нем того, кто разошелся со своим временем, пытался слишком далеко заглянуть в будущее и потому оказался в непримиримом конфликте с настоящим» [16].
Таким образом, трагедия Ильенкова и других подлинных советских марксистов была выражением трагедии марксизма и советского социализма.
Противоречия советского социализма и их разрешение
Трагедия Ильенкова есть один из результатов неадекватного (некоммунистического, реакционного и неразумного в понятиях и терминах диалектической логики) развития и, в конечном итоге, разрешения противоречий советского социализма. В тоже время она есть историческое троякое отражение этих противоречий.
Внешне первым очевидным противоречием является противоречием между подлинным марксизмом, марксизмом Ильенкова и марксизмом Федосеева, Митина и им подобных, «парткомовским марксизмом»: между марксистским, коммунистическим разумом, и немарксистским, псевдомарксистским, фактически все еще буржуазным рассудком.
Тем самым, во-вторых, это было противоречие между действительно новым советским человеком и советским народом с одной стороны, и партийно-государственной номенклатурой, а также советским «обывателем», теми, кому важно было лишь личное благополучие и успех, с другой. «…Все годы Советской власти рядом с социалистическим идеалом рос … идеал «колбасного социализма», нашедший себе даже официальное выражение в хрущевской Третьей Программе КПСС, принятой XXII партийным съездом. Эта программа … отождествила социализм с «обществом всеобщего потребления». И надо отдать должное мыслящей части общества тех лет: этот, выдаваемый за «коммунистический», идеал был подвергнут тогда же жесточайшей критике. Например, братьями Стругацкими в романах «Хищные вещи века» и «Понедельник начинается в субботу» - в образе «всестороннего потребителя», созданного убогой фантазией профессора Выбегалло, в портрете которого явно проступают хрущевские черты» [8].
Это противоречие и было основой противостояния и противоборства Ильенкова и «парткомовского» социализма в фактическом альянсе с «колбасным» социализмом: «Теперь понятно, почему власть, декларировавшая на словах свою приверженность марксизму и социализму, была столь неблагосклонной к Ильенкову. Она сама была позитивистской, «буржуазной» по своему менталитету, ориентированной на чисто внешние и абстрактные — технико-экономические и великодержавные — цели материального прогресса, но никак не на цели культуры — свободного развития и самовыражения человеческой личности… Ильенков остро чувствовал антигуманную, бездуховно—утилитарную сущность системы, ее, если угодно, механическую природу, равнодушную к каким—либо проявлениям человечности, но объяснял это не ее социалистичностью, а, наоборот, ее разрывом с социалистическими целями и идеалами, нарастающими в ней элементами «буржуазности»» [16].
Наконец, в-третьих, это было противоречие становящегося коммунистического способа производства, между его противоположностями: уходящей, товарной, т.е. капиталистической и приходящей, становящейся, бестоварной, т.е. коммунистической.
Актуальность понимания Ильенковым советского социализма
Со временем значение философии Ильенкова и его понимания противоречий становящегося социализм возрастает: «Величие Ильенкова и его школы, сохранивших во второй половине XX века своими трудами для нас марксистскую диалектику, становится ясным именно сейчас, в кризисную эпоху, когда старый «мировой порядок» находится на краю пропасти, а всё человечество – на пороге коренных перемен» [9]. Прежде всего потому, что мысль Ильенкова действительно революционна – она есть выражение того всеобщего, которое уже находит своё особенное проявление в назревающей предреволюционной мировой ситуации. А еще потому, что без теоретического осмысления ситуации невозможно действие по её изменению.
Вот почему вклад Ильенкова в понимание советского социализма так важен: он наметил пути, цели и средства разрешения противоречий советского социализма. Если обобществление еще носит формальный характер и вследствие этого сохраняется отчуждение, значит, необходимо формальное обобществление сделать фактическим, а для этого нужно каждого, т.е. всех, сделать деятельностными, а не формальными владельцами государства и всех средств производства, о чем писал Ленин в книге «Государство и революция».
Поэтому вклад Ильенкова актуален и еще более будет востребован завтра. В особенности в той действительности, которая является результатом на первый взгляд триумфального шествия капитализма по планете после разрушения СССР, частью которой является то, что происходит на Украине, в Палестине и во многих других местах по всему миру. Именно поэтому последователям Ильенкова, современным марксистам и революционерам надо сначала теоретически, а затем и практически разрешить те противоречия, которые исследовал Ильенков. Разрешить, развивая Ильенкова, находя способы разрешения этих противоречий воссоздания в новом виде и в новом качестве действительно реального социализма как первой стадии коммунизма.
Общая трагедия всех народов бывших советских социалистических республик, совместно строивших свободное от эксплуатации справедливое общество является прямым следствием преступного разрушения СССР изнутри и снаружи. Эта трагедия была бы невозможна, если бы в эволюции советского «реального социализма» победила коммунистическая тенденция. Но в этой эволюции одержали верх не идеалы коммунизма, а идолы капитализма. В том числе потому, что предостережения Ильенкова не были (и не могли быть?) вовремя услышаны и поняты. Тем более они должны быть усвоены теперь, в эпоху крайнего обострения всемирного кризиса капитализма, начавшейся стадии его затяжной агонии, которая грозит гибелью всего человечества.
Эти противоречия капитализма и преобразования капитализма в коммунизм должны быть разрешены исчерпывающим образом, как в теории, так и на практике. Сегодня еще утопическим является один из главных лозунгов, которыми заканчивается заявление международной антивоенной и антиимпериалистической конференции Центра имени Христина Раковского 25-26 июня 2022 года: «Долой империалистический Европейский Союз, за социалистическую унификацию Европейского континента, за новый Союз Советских Социалистических Республик без олигархов, капиталистов и бюрократов, от Лиссабона до Владивостока!» [22]. Но кто знает, быть может, не в столь далеком завтра границы этого нового Союза придется расширять.
Литература
1. Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса. М.: Изд-во АН СССР, 1960.
2. Ильенков Э. В. Идеальное // Философская энциклопедия, т. 1-5. Т. 2. М: Советская энциклопеедия, 1962. С. 219–227.
3. Ильенков Э. В. Понятие “абстрактного” (“идеального”) объекта // Проблемы диалектической логики. Алма-Ата: Наука, 1968. С. 62-77.
4. Ильенков Э. В. Проблема идеального // Эвальд Васильевич Ильенков. М: РОССПЭН, 2008. С. 153-214.
5. Ильенков Э. В. Проблема идеального // Вопросы философии. 1979. № 6–7. С. 128-140, 145-158.
6. Ильенков Э. В.. Диалектика идеального // Логос. 2009. № 1. С. 6-62.
7. Ильенков Э. В. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991.
8. Ильенков и судьбы марксизма. — // http://rpr.ur.ru/politucheba/foruma/diskussii/2008/7/20/420/ (дата обращения: 10.10.2023).
9. Курочкин В. Памяти Эвальда Васильевича Ильенкова. - // http://www.kpu-kiev.org.ua/ru/нов/70-владислав-курочкин-памяти-эвальда-васильевича-ильенкова.html (дата обращения: 24.05.2019).
10. Ленин В. И. Государство и революция // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 33. М.: Издательство политической литературы, 1969. С. 1-120.
11. Мареев С. Н. Несколько слов об Ильенкове // Вестник МГУ: Философия. 1990. № 1. С. 57-63.
12. Мареев С. Н. Встреча с философом Э. Ильенковым. Изд. 2-е доп. М.: Эребус, 1997.
13. Мареев С. Н. (ред.) Э. Ильенков и социализм. Сборник научных статей по материалам Ильенковских Чтений - 2001. М.: б/и., 2002. 250 с.
14. Мареев С. Н. Из истории советской философии: Лукач - Выготский - Ильенков. – М.: Культурная революция, 2008.
15. Мареев С. Н. Э.В. Ильенков: социализм как теория и практика // Мыслить. М.: Изд-во СГУ, 2011.
16. Межуев В. М. Эвальд Ильенков и конец классической марксистской философии // http://www.plam.ru/philos/drama_sovetskoi_filosofii_yevald_vasilevich_ilenkov_kniga_dialog/p7.php) (дата обращения: 02.02.1997).
17. Рожков А. Ильенков. Документальный фильм (19 ноября 2019). // https://vk.com/wall-157079016_77 (дата обращения: 13.11.2019).
18. Осин Р. С. Э.В. Ильенков о природе советского социализма // http://www.propaganda-journal.net/print/8456.html (дата обращения: 14.04.2021)
19. Сталин И. В. Сочинения. Том 8. М.: ОГИЗ, 1948.
20. Суворов А. Средоточие боли http://www.caute.tk/ilyenkov/biog/suvorov.html (дата обращения: 12.12.2022).
21. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Издание 2-е. Т. 20. М.: Госполитиздат, 1961. С. 5-338.
22. Emergency International Anti-War Conference issues its “International Anti-Imperialist and Anti-War Declaration”. - // http://redmed.org/article/emergency-international-anti-war-conference-issues-its-international-anti-imperialist-and (дата обращения: 11.07.2022)
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
