Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23833
|
Официальные извинения
970
99053
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
238
80455
Эволюция политической экономии социализма: роль сталинского учения о товарном производстве при социализме 0
278
Введение Вопрос о товарном производстве при социализме дискутировался на протяжении всей истории СССР. Рубежом стала всесоюзная экономическая дискуссия 1951 года, которая явилась наиболее масштабной площадкой обсуждения проблемных вопросов политической экономии социализма. На ней высказывались самые разнообразные точки зрения: от тех, что товарное производство имманентно присуще социализму, что социализм якобы сам является разновидностью товарного производства до полного непризнания товарного производства [17. C. 80-99]. И. В. Сталин не принимал участия в дискуссии, но по итогам выступил с замечаниями, которые в 1952 году были изданы отдельной брошюрой “Экономические проблемы социализма в СССР”.
Что такое товарное производство? Товар – продукт, произведенный для продажи, а не потребления, отсюда ключевая цель товаропроизводителя - получение денег за товар. Но, чтобы он был нужен и мог продаваться, он должен обладать свойствами, которые делают его полезным (потребительной стоимостью). Сам же производитель товара должен быть не просто юридическим частным собственником, но свободным и экономически обособленным производителем [16. С.43, 94]. В «Анти-дюринге» Энгельс, раскрывая категорию товара, выделял следующие его черты: 1) представляет собой общественно-полезный продукт; 2) произведен частным лицом за частный счет; 3) будучи продуктом частного труда, он является одновременно, как бы без ведома производителя и независимо от его воли, продуктом общественного труда, притом определенного количества этого труда, устанавливаемого общественным путем, посредством обмена; 4) это количество выражается не в самом труде, не в таком-то числе рабочих часов, а в каком-нибудь другом товаре [26. С. 319]. Одним из ключевых признаков, отличающих товар от продукта, Энгельс считал то, что товар произведен «частным лицом за частный счет» (обособленным товаропроизводителем). Товарное производство предполагает наличие обособленных частных производителей. Различные формы собственности, как и переход продукта труда от одного собственника к другому, есть лишь правовое выражение экономической обособленности товаропроизводителей.
Товарное производство и социализм Но как обстоит дело при социализме? С одной стороны, если социализм предполагает обобществление средств производства, уничтожение частной собственности на средства производства, организацию социалистического хозяйства по принципу «единой фабрики», то места товарному производству нет и быть не может. Даже если мы имеем товарно-денежные формы, политэкономическая сущность этих явлений будет иной, на что еще в 1931 году обращал внимание экономист, а в будущем председатель Госплана СССР Н.А.Вознесенский [6. С. 84]. На место обособленных частных производителей, производящих на неизвестный рынок, неизвестному покупателю товары, мы имеем общество как единого производителя, плановую экономику, в которой общество через советское государство определяет, как, сколько и кому производить. С другой стороны, как быть с наличием двух форм общественной социалистической собственности и личных подсобных хозяйств колхозников? Является ли их продукция товарной? Сталин с этого и начинает, приводя известную цитату Энгельса из «Анти-дюринга»: "раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продуктов над производителями". В ходе анализа этого высказывания Энгельса Сталин признает правильность его положения в целом [23. С. 10-11]. Действительно, общественная собственность на средства производства устраняет товарное производство. Но, согласившись в коренном аспекте, далее Сталин пишет о нюансах: обо всех или только основных средствах производства идет речь, и если обо всех, то речь идет о наиболее развитых капиталистических странах, где концентрация производства развилась настолько сильно, что пролетарской власти достаточно просто национализировать то, что уже самим капиталом на деле обобществлено. Однако в России дела обстояли иначе. Россия была среднеразвитой капиталистической страной, в которой обобществление производства не было доведено до конца, оставался широкий класс мелких собственников в деревне, а местами и вовсе существовали феодальные и даже патриархальные отношения. В этих условиях социалистической революции приходилось параллельно с собственно социалистическими задачами решать задачи, которые в других странах уже решил капитализм. Это создавало специфику становления социализма в СССР и реализации экономических законов в нем. В ходе коллективизации советской власти пришлось пойти на уступки, введя, в частности, артельную форму коллективных хозяйств. Колхозы были хоть и формой социалистической собственности, но это была групповая форма социалистической собственности, существовавшая обособленно от государственной (общенародной собственности). Здесь и проявлялась сложность того, как в теоретической форме отразить и социалистический характер советской экономики, и элементы той переходности, которая досталась советскому социализму в наследство от отсталости Российской империи. Формула Энгельса была правильной в целом, правильной с точки зрения стран развитых, где обобществление достигло высокой степени, но она нуждалась в дополнении для стран, в которых социализм не застал высоких форм обобществления. Казалось бы, самое простое - объявить двойственный характер социалистической собственности и вытекающее из него товарное производство рудиментами переходного периода, но это не вписывалось в пропагандистские заявления о построении социалистического общества.
И.В.Сталин о товарном производстве в СССР И.В.Сталин в этих условиях не стал рушить общепринятые пропагандистские штампы, но от теоретической формулировки проблемы не ушел, хотя решил эту теоретическую проблему весьма спорно. Сталин объявил товарное производство нетождественным капиталистическому производству, при этом подчеркнув, что последнее является высшей формой товарного производства [23. С. 14-15]. Раз товарное производство не тождественно капиталистическому производству, то оно не всегда превращается в капиталистическое производство. К условиям, при которых товарное производство становится капиталистическим, относятся частная собственность на средства производства и превращение рабочей силы в товар. Если указанных условий не существует, а существует, наоборот, общественная собственность на средства производства, отсутствует система наемного труда, а рабочая сила перестала быть товаром, то, как считал Сталин, и товарное производство к капитализму не приведет. Далее Сталин показывает, что товарное производство старше капиталистического и на известных исторических этапах обслуживало разные способы производства, и это не приводило к капитализму [23. С. 15]. Он показывал, что наличие товарного производства не обязательно автоматически приводит к капитализму, и тем самым как бы «бил» по левацким «забеганиям вперед», по настроениям, не учитывающим объективное сохранение товарного производства в СССР. Хотя этот тезис не бесспорен, поскольку появление капитализма как раз связано с развитием товарного производства и с превращением в товар рабочей силы. Иными словами, история показала, что развитие товарного производства приводит к капитализму, пусть и в отдаленной перспективе. С другой стороны, Сталин точно формулирует политику в отношении товарного производства со стороны советского государства: ограничение товарного производства, строгие рамки для него с перспективой его преодоления. Эта формулировка фиксирует реальное положение дел, которое состоит в объективном сохранении товарного производства в СССР, и ориентирует практику на постепенное его преодоление.
К вопросу о границах товарного производства в советском обществе Сталин писал: «у нас существуют две основные формы социалистического производства: государственная – общенародная, и колхозная, которую нельзя назвать общенародной.... Государство может распоряжаться лишь продукцией государственных предприятий, тогда как колхозной продукцией, как своей собственностью, распоряжаются лишь колхозы. Но колхозы не хотят отчуждать своих продуктов иначе как в виде товаров, в обмен на которые они хотят получить нужные им товары... Поэтому товарное производство и товарооборот являются у нас… такой же необходимостью, какой они были… лет тридцать тому назад, когда Ленин провозгласил необходимость всемерного разворота товарооборота. Конечно, когда вместо двух основных производственных секторов, государственного и колхозного, появится один всеобъемлющий производственный сектор с правом распоряжения всей потребительской продукцией страны, товарное обращение с его "денежным хозяйством" исчезнет, как ненужный элемент... Но пока этого нет, пока остаются два основных производственных сектора, товарное производство и товарное обращение должны остаться в силе, как необходимый и весьма полезный элемент в системе нашего народного хозяйства». [23. С. 16]. У Сталина речь идет не просто о формальном раздвоении социалистической собственности на общенародную (государственную) и колхозно-кооперативную, а именно о двух формах социалистического производства. «Сталин настойчиво обращает внимание на то, что две формы собственности существуют именно потому, что сохраняются “две основные формы производства”» [24. С. 315]. Но на этот аспект мало кто обращал внимание. Политэкономы постсталинского периода либо впадали в формализм и выводили товарное производство из двух форм социалистической собственности, либо пытались показать, будто сам социализм является разновидностью товарного производства. Сталин видел основу сохранения товарного производства в наличии двух форм социалистического производства, результатом чего являлось наличие двух форм социалистической собственности: общенародной (государственной) и колхозно-кооперативной. Пока между этими двумя секторами социалистического хозяйства сохраняется обмен, он носит товарную форму, потому что колхозы распоряжаются собственностью на свою продукцию. Колхозная собственность остается собственностью социалистической и не может приравниваться к капиталистической, поскольку здесь исключена эксплуатация человека человеком, а сами колхозы, согласно договорам, выполняют обязательные поставки государству. Но излишки колхозы продают на колхозном рынке, кроме того, выполняя поставки государству, колхозы реализуют это в обмен на продукцию госпредприятий. Также не стоит забывать про существование личных подсобных хозяйств. Сталин видит путь в постепенном преодолении такого положения вещей через сближение колхозно-кооперативной и общенародной собственности, постепенном переходе от товарного обмена к прямому продуктообмену. Данная трактовка Сталиным причин сохранения товарного производства в целом верна, но нуждается в уточнении. Во-первых, можно спорить насколько продуктообмен соответствовал задаче построения коммунизма: «пока существует обмен, говорить о коммунизме не приходится» [18. С. 139]. Во-вторых, выведение товарного производства из наличия двух форм социалистического производства, формальным выражением чего является наличие двух форм социалистической собственности, действительно дает методологию, позволяющую провести грань товарного производства и его ограниченный характер в советском обществе, а также указать путь для преодоления товарно-денежных отношений. С точки зрения И.В.Сталина, такой путь состоит в полном и реальном обобществлении всего производства (как в промышленности, так и в сельском хозяйстве). Но данная методология опирается на юридическую форму более глубоких отношений, а именно сохраняющуюся обособленность производителей. Наличие двух форм социалистического производства и сохранение двух форм социалистической собственности отражает не до конца преодоленную экономическую обособленность, но не всегда автоматически ей соответствуют. Ведь не всякий обмен по форме будет товарным обменом по существу. Говоря о советском обществе времен начала 1950-х годов, вряд ли можно считать обязательные плановые поставки колхозами продуктов государству по фиксированным ценам товарным обменом. Хотя формальный переход продукции от одного собственника к другому имеется, но нет экономической обособленности – ключевого признака товарного производства. Колхозы действуют в планово установленном социалистическом государством русле, а не как свободные товаропроизводители. Напротив, если мы представим, что юридически принадлежащие государству предприятия производят и продают продукцию по собственным ценам на неизвестный рынок, в самостоятельно установленном количестве, как в капиталистическом обществе, то, несмотря на формально юридическое сохранение продукта у государства, на деле мы имеем обособленных товаропроизводителей. В случае советского общества начала 1950-х годов можно считать таковым продажу продуктов колхозников и излишков колхозов на колхозном рынке. В более поздние времена точка зрения Сталина на причины сохранения товарного производства была подвергнута критике. Многие сворачивали «вправо», то есть в сторону обоснования увековечивания товарно-денежных отношений, в сторону выведения товарного производства из сущности социализма. Однако были работы, в которых содержалась критика, заслуживающая нашего внимания и сейчас. Так, советский экономист Н.В. Хессин, критикуя формально-юридический подход, выводящий товарное производство из различных форм собственности, указывал на экономическую обособленность как ключевое свойство товара и вслед за Н.А. Цаголовым утверждал, что «дело не в том, имеет место переход продукта из рук одного собственника в руки другого или нет, а в том, что движение продукта от одной хозяйственной единицы к другой «начинает определять общественный процесс воспроизводства»» [25. С. 59]. В указанном подходе на место формального юридического перехода товара из одной формы собственности в другую встают реальные экономические отношения товарного общества и их роль в общественном производстве. Понимал ли это Сталин? На наш взгляд, понимал, но для популяризации и более точной формулировки задач решил обозначить источником товарного производства более понятную и наглядную раздвоенность социалистического производства, сведя ее к раздвоенности общественной собственности на колхозно-кооперативную и общенародную (государственную). Само по себе это правильно, но следовало бы более точно показать, что сама по себе раздвоенность социалистического производства есть следствие сохранявшейся экономической обособленности и что именно она, эта не преодоленная до конца экономическая обособленность, и является источником сохранения товарного производства.
Необходимость ограничения и преодоления товарного производства и вопрос о передачи МТС колхозам. Возвращаясь к особенностям товарного производства в СССР стоит отметить его жестко ограниченный характер. В стране господствовала общественная собственность на средства производства, и даже колхозы имели собственность только на свою продукцию. Средства производства (кроме личного инвентаря колхозников и единоличных крестьян) были в собственности государства, отсюда Сталин отмечал важное значение машино-тракторных станций (МТС), которые являлись не просто технической спайкой общенародного и колхозно-кооперативного секторов, но и условием сближения двух секторов общественной собственности, причем не формально-юридическим, а экономическим, так как наличие МТС исключало экономическую обособленность колхозов, делало их зависимыми от общенародного сектора и создавало условия для преодоления товарного обмена и перехода на прямой продуктообмен. Словно предвидя пагубность передачи МТС в собственность колхозам, критикуя позиции экономистов Саниной и Венжера, которые предлагали это, Сталин, подчеркивал, что подобная передача приведет к расширению товарно-денежных отношений. Он рассматривал вопрос с точки зрения становления коммунистической формации. Сталин четко давал понять, что сама по себе передача МТС в собственность колхозов являлась бы шагом назад в обобществлении средств производства. Во-первых, с точки зрения Сталина, передача МТС колхозам сделала бы их исключительными собственниками. Колхозно-кооперативная собственность и так существовала относительно обособленно от общенародной государственной, несмотря на контроль со стороны государства. Передача же МТС колхозам усилила бы их не только юридическую, но и экономическую обособленность. Во-вторых, усиление экономической обособленности колхозов приводило бы не к преодолению, а к усилению товарного производства. Теперь в сферу товарного производства попадали не только продукция колхозов и отдельных колхозников, но и масса средств производства, которыми пользуются колхозы, замедляя продвижение к коммунизму. Сталин подчеркивает основную ошибку Саниной и Венжера - непонимание ими роли товарного производства при социализме: «товарное обращение несовместимо с перспективой перехода от социализма к коммунизму» [23. С. 91-92]. Вся аргументация Сталина выстраивается с позиции необходимости преодоления товарного производства, с позиции его принципиальной несовместимости с движением к коммунистической формации. Это основной посыл всей работы «Экономические проблемы социализма в СССР», делающий ее архиважной для понимания логики политической экономии социалистического общества, несмотря на отдельные неудачные формулировки. Как показал дальнейший опыт, именно заигрывание с товарно-денежными отношениями, их теоретическое и затем практическое увековечивание привело к деградации общественной собственности, ее расщеплению, усилению частно-собственнических отношений. Ликвидация системы МТС и продажа сельхозтехники колхозам, осуществленная Н.С.Хрущевым в 1958 году, оказалась крайне вредна для сельского хозяйства. По замечанию историка Л. И. Ольштынского, «ликвидация МТС и продажа техники колхозам… ухудшила эффективность производства из-за неспособности колхозов к ее содержанию, ремонту и обновлению. Снижалась возможность государственного управления отраслью… Расширялась сфера рыночных товарно-денежных отношений на орудия и средства производства» [22. С. 136-137]. Пагубность данной реформы признают не только марксистски ориентированные исследователи, к которым относится Ольштынский, но и западные антикоммунисты. Так, в «Истории Советского государства» французский советолог Н. Верт (один из авторов небезызвестной «Черной книги коммунизма») отмечал по поводу продажи МТС колхозам, что «реформа навязала всем колхозам немедленный выкуп парка МТС, а невыгодные условия последнего поглотили финансовые ресурсы колхозов, образовавшиеся с 1954 — 1955 гг. благодаря повышению закупочных цен. Если некоторые «колхозы-миллионеры» и извлекли выгоду из этой реформы, то беднейшие колхозы, которых было подавляющее большинство, попали в критическое положение… Ликвидация МТС имела и другие отрицательные последствия, в первую очередь отъезд в города большинства техников, которые боялись потерять свой статус и оказаться приравненными к колхозникам, и вслед за этим быстрый выход из строя оборудования, оставшегося без квалифицированного обслуживания. В 1958 — 1961 гг. — впервые с конца 20-х гг. — произошло сокращение парка сельскохозяйственных машин» [5. С. 412].
О товарном производстве “особого рода” Одним из серьезных спорных положений “Экономических проблем социализма в СССР” явились неточности в формулировках ряда важных политэкономических категорий. Сталин писал: «наше товарное производство представляет собой не обычное товарное производство, а товарное производство особого рода, товарное производство без капиталистов, которое имеет дело в основном с товарами объединенных социалистических производителей (государство, колхозы, кооперация), сфера действия которого ограничена предметами личного потребления, которое… никак не может развиться в капиталистическое производство и которому суждено обслуживать совместно с его "денежным сектором" дело развития и укрепления социалистического производства» [23. С. 17]. Изначально Сталин верно писал об ограничении товарного производства как чуждого для коммунистической перспективы. Он отмечал, что движение к коммунизму сопряжено с преодолением товарного производства. Его антитоварная позиция очевидна, но приведенная выше цитата может привести к двояким трактовкам. Конечно, товарное производство в СССР в начале 1950-х годов, было действительно особым в том смысле, что оно не сопровождалось капиталистической эксплуатацией человека человеком, что оно было без капиталистов, что оно жестко ограничено и что политика социалистического государства способствовала в дальнесрочной перспективе преодолению товарно-денежных отношений. Но этой формулировкой смазывался принципиально нетоварный характер социалистического способа производства: ведь, если бывает «товарное производство особого рода», то оно может быть и социалистическим. Сталин к такому выводу прямо не приходил и даже всячески показывал несовместимость социалистического производства с товарным в перспективе перехода к высшей фазе коммунизма, но касаемо социализма его позиции можно трактовать двояко, ведь рудиментом досоциалистического общества Сталин товарное производство также не признавал, следуя в рамках официальной пропаганды о победе социализма в СССР как низшей фазы коммунизма. В дальнейшем ряд представителей той школы в политической экономии социализма, которых называли «товарниками», зацепились за эту формулировку и протаскивали идеи товарного производства при социализме как «особого товарного производства», а социалистическое общество рассматривали как товарное.
Влияние взглядов И.В.Сталина на политическую экономию социализма в СССР На теоретических дискуссиях послесталинского времени многими политэкономами утверждался тезис о товарном характере социалистического общества. Некоторые экономисты вслед за Сталиным выводили товарное производство при социализме из раздвоенности общественной социалистической собственности на общенародную и колхозно-кооперативную. Это верно с той оговоркой, что указанные авторы рассматривали подобную раздвоенность не как специфическое свойство советского социализма, порожденное специфическими конкретно-историческими условиями, а как обязательное свойство социализма как такового. Так, в сборнике трудов ярославских политэкономов «Закон стоимости в социалистическом обществе» 1957 года авторы вроде бы правильно констатируют марксистское положение о несовместимости социализма и товарного производства: «В произведениях К. Маркса и Ф. Энгельса мы не находим обоснования и анализа товарного производства в условиях социализма. Имеются лишь их указания об устранении товарного производства и всякого товарного обмена при социализме. Но эти указания предполагают наличие в стране единой социалистической собственности, то есть …положение, когда все средства производства не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве, обобществлены в едином всенародном хозяйственном секторе» [8. С.7]. Действительно, здесь мы имеем теоретическую модель «чистого социализма». Конечно, реальный переход к социализму и коммунизму оказался намного сложнее, но от этого положение Маркса и Энгельса о принципиальной несовместимости социализма с товарным производством не устарело. Просто реальная практика оказалась сложнее и рудименты переходного периода, к которым в том числе относится и товарное производство, оказались более живучими, чем предполагалось. По этой причине часть этих рудиментов переходного периода сосуществовали с в основном построенной первой фазой социализма. Но вместо подобной констатации авторы продолжали выдавать советский конкретно-исторический опыт за универсальную формулу становления социализма как низшей фазы коммунизма, хотя и тут логика явно работает против них. Они справедливо утверждают, что «социалистическая революция …застает многочисленные слои мелких производителей… Это значит, что строительство социализма совершается при наличии нескольких общественно-экономических укладов, между которыми неизбежен товарный обмен» [8. С.7]. Исходя из этой логики, товарное производство - следствие отсталости, которая и порождает многоукладность, необходимость товарного производства и товарного обмена на переходный от капитализма к социализму период. Но как быть, когда победил социализм? Когда отсталость в прошлом, а социалистическая собственность выступает монолитной и единой? Авторы вслед за Сталиным повторяют тезис о различных формах социалистической собственности: «товарное производство необходимо не только …когда крестьянство еще не объединено в колхозы, когда оно находится в условиях мелкого раздробленного индивидуального хозяйства и лишь начинает объединяться в производственные кооперативы. Товарное производство сохраняется и после объединения крестьян в коллективные хозяйства, когда уже безраздельно господствует социалистическая система народного хозяйства и существуют две формы социалистической собственности на орудия и средства производства — государственная, всенародная форма собственности и кооперативно-колхозная» [8. С.13]. Авторы не учитывали положения В. И. Ленина о том, что продукт сельского хозяйства, идущий в обмен на продукт государственной фабрики, в политэкономическом смысле «уже не товар», «перестает быть товаром», не видят разницы между продуктом, реализуемым на колхозном рынке, и обязательными поставками государству. Не учитывали авторы и того, что указанная двойственность общественной социалистической собственности является не имманентно присущей социалистическому обществу, а следствием недостаточной развитости обобществления средств производства, не до конца пройденного переходного от капитализма к социализму периода. Как итог, вместо констатации того, что опыт СССР является во многом уникальным и конкретно-историческим, а раздвоение общественной собственности на колхозно-кооперативную и общенародную (государственную) является рудиментом не до конца пройденной переходности, авторы заявляют: «жизнь полностью подтвердила необходимость товарного производства не только в переходный период от капитализма к социализму, но и в период полной победы социалистических форм хозяйства, в период перехода от социализма к коммунизму» [8. С.14-15]. Советский уникальный опыт становления социализма объявлялся универсальным, а социализм рассматривался как разновидность товарного производства. Были и другие примеры, рассматривающие товарное производство уже не как порождение двух форм собственности, а как присущее самому общенародному сектору. Так, М. В. Колганов на экономической дискуссии, прошедшей в МГУ им. М. В. Ломоносова с 20 по 23 января 1958 года, говорил: «чем же вызывается необходимость товарных отношений для государственно-социалистического хозяйства? Они обусловлены самой природой организации социалистического производства на основе общественной собственности на средства производства и организации распределения в соответствии с принципом «каждому по его труду». [11. С.43]. У Колганова товарное производство обусловлено «самой природой организации социалистического производства» и принципом «по труду». Но чтобы между рабочим и государством были именно товарные отношения, рабочий должен продавать свою рабочую силу государству. Но в условиях господства общественной собственности на средства производства рабочая сила перестает быть товаром, поскольку рабочему некому ее продавать, кроме как своему же собственному социалистическому государству. Более того, сама рабочая сила лишена товарности по существу, поскольку в условиях социализма вместо ее стихийного перетекания из одной сферы производства в другую она набирается в плановом порядке. Это выражалось в системе распределения выпускников средних и высших учебных заведений, которая ориентировалась не на прихоти “рынка труда”, а на реализацию целей и потребностей общественного развития. Рассмотрение товарного производства как имманентно присущей черты социализма высказывалось и на научном совещании о законе стоимости и его использовании в народном хозяйстве СССР, проведенном в мае 1957 года Институтом экономики АН СССР. Один из основных докладчиков и редактор сборника материалов данного совещания Я.А.Кронрод утверждал: «Анализ необходимости товарных отношений в условиях социализма показывает, что они… имманентны всему социалистическому производству и охватывают все сферы социалистической экономики… Весь общественный продукт при социализме... производится и совершает экономический оборот как товарный продукт. Из этого …следует, что социалистическое производство …представляет собой товарное производство» [9. С.149]. Кронрод выводит товарное производство на основе внешнего анализа явлений, вместо их сущности. Между тем одна и та же общественная форма может сопровождать качественно различные политэкономические явления. Товарная форма еще не означает наличия товарного производства по существу. Сторонники товарного производства как имманентно присущей черты социалистического общества не поняли или не захотели понять этой мысли. На экономической дискуссии, организованной в апреле 1961 года Академией общественных наук при ЦК КПСС, И.И. Кузьминов [7. С.48-49] также выводил товарное производство из социалистических производственных отношений внутри общенародного сектора. Более того, он считал обмен между государственными предприятиями товарным, а сами госпредприятия рассматривал как экономически обособленные. Подобный подход, во-первых, неверен теоретически, поскольку дробит общенародную собственность, выставляя ее в анархо-синдикалистском духе как собственность отдельных предприятий. Во-вторых, он неверно констатировал советскую реальность. Общенародная собственность, хоть и имела тенденции к обособлению отдельных предприятий, до поры функционировала как единая экономическая система по единому плану с фиксацией цен и пр. В-третьих, подход, исходящий из обособления отдельных предприятий, несовместим с движением к коммунизму, поскольку такое обособление в рамках общенародной собственности неизбежно ведет к росту частнособственнических тенденций, а то и возникновению частнособственнических отношений. Подобные тезисы воспроизводили многие советские учебники, что наносило намного больше вреда, поскольку учебники по политической экономии, в отличие от материалов научных дискуссий, воспитывали целые поколения советских специалистов в разных областях на фактически антимарксистских, рыночных позициях. Так, в учебном пособии «Политическая экономия. Социализм – первая фаза коммунистического способа производства» под редакцией Н. Д. Колесова объяснение существования товарного производства вытекает из экономической обособленности предприятий в рамках общенародной собственности на средства производства: «даже оставляя в стороне личные подсобные хозяйства…, социалистическое общественное производство, образующее единую кооперацию труда, …выступает как совокупность относительно самостоятельных товаропроизводителей». [19. С.127-128]. В другом учебнике политической экономии под редакцией М. И. Волкова указано: «причины существования в социалистической экономике производства товаров, товарно-денежных отношений… заключаются в особенностях отношений общественной социалистической собственности и характера труда» [20. С.123-124]. Как видно, значительная часть советских научных публикаций и учебной литературы рассматривала товарное производство как имманентное свойство социалистического общества, а не рудимент переходного от капитализма к социализму периода, что не соответствовало марксистскому пониманию вопроса.
Вопрос о товарном производстве при социализме в некоторых постсоветских политэкономических концепциях В постсоветской литературе проблемам политической экономии социализма посвящено на порядок меньше работ, темы данной области вышли на периферию социально-гуманитарных исследований и в основном ведутся учеными, ассоциирующими себя с марксизмом. Среди них вопрос о соотношении социализма и товарного производства продолжает дискутироваться. Давний спор “товарников” и “антитоварников” продолжается, хотя и в несравненно меньшем масштабе, чем в советское время. Ряд из этих исследователей обосновывают сохранение товарного производства при социализме ссылками на И. В. Сталина, который, несмотря на ряд неудачных формулировок, в целом был сторонником постепенного преодоления товарного производства. Так, В.А. Бударин писал, что «у И.В. Сталина речь идет не об отмене товарного обращения, а о введении новых прогрессивных форм его использования в интересах развития кооперативного сектора народного хозяйства» [3. С.228]. В. Ф. Исайчиков относит Сталина в лагерь “товарников” [10. С.428]. Бесспорно, тот не ставил вопрос об «отмене» товарного производства с сегодня на завтра, но главный вопрос, который он пытался разрешить, был не о «прогрессивных формах» использования товарно-денежных отношений при социализме, а о формах преодоления этих отношений. Это действительно беспокоило Сталина. У Бударина же мы видим старую логику консервации товарно-денежных отношений при социализме. Интересно, что в “перестройку” некоторые политэкономы упрекали Сталина за антитоварные, “командно-административные” позиции. Так, Д. В. Валовой отмечал, что, “теоретически признавая товарное производство, на практике он ориентировал на продуктообмен между городом и деревней, свертывание товарно-денежные отношений” [4. С.74]. Другой представитель постсоветского «рыночного социализма» И. М. Братищев в статье «Экономические воззрения И.В.Сталина» дошел до вывода о том, что «выбора между «рынком» и «планом» …не существует. Можно и должно использовать практику того и другого и на основе достижения гармонии между ними найти новый механизм эффективного хозяйствования» [2. С.228]. Близко к этому по существу высказывается еще один современных экономист левого толка - Д. Б. Эпштейн: «Противоречие между товарностью и общественным характером производства разрешается при наличии власти трудящихся не уничтожением товарного производства, а его государственным регулированием в интересах всех» [27. С.71]. Сторонники такого взгляда наверняка приведут в пример страны с так называемой смешанной экономикой (капитализма с сильным госсектором и госрегулированием). Но, какой бы экономический рост не стоял за “шведским”, “южнокорейским”, “китайским” или любым другим опытом стран «смешанной» экономики, борьба рынка и плана никуда не делась, как и борьба труда и капитала. Противоречие осталось, и вопрос заключается в том, в какую сторону двигаться. Во времена В. И. Ленина новая экономическая политика, на которую любят ссылаться сторонники теории «рыночного социализма», прямо и честно была объявлена отступлением. Никому из большевиков и в голову не могло прийти рассматривать ее как особую модель социализма. В.И.Ленин прямо говорил в своем докладе на II Всероссийском съезде политпросветов 17 октября 1921 года: «Новая экономическая политика означает замену разверстки налогом, …переход к восстановлению капитализма в значительной мере… Весь вопрос - кто кого опередит? Успеют капиталисты раньше сорганизоваться, - и тогда они коммунистов прогонят... Нужно смотреть на эти вещи трезво: кто кого?» [15. С.159-161]. Как видно, подход В.И.Ленина коренным образом отличается от подхода ряда современных исследователей левого толка. На наш взгляд, никакой гармонии между планом и рынком быть не может, а может быть использование этих механизмов в интересах или социализма, или капитализма. Если мы идем к социализму и тем более коммунизму, то роль плана должна увеличиваться, а рыночная стихия уменьшаться и, в итоге, полностью устраниться. Если же роль рыночных регуляторов растет, а планомерность сдает позиции, мы имеем реставрацию капитализма. Опыт СССР и других соцстран (прежде всего, КНР) показал, что сочетание рынка и плана может рассматриваться лишь как временная переходная система, но вопрос, откуда и куда переходим, решается однозначно: или капитализм с рыночной экономикой и товарным производством, или коммунизм как бесклассовое, бестоварное и безгосударственное общество. И дело не в идеологических установках, а в законе развития капитала как общественного отношения. Капитал как самовозрастающая стоимость постоянно должен расти, осваивать новые рынки сбыта. Товарно-денежные отношения при длительном их сохранении неизбежно начнут воспроизводить капиталистические отношения. Именно поэтому при возможности использования товарно-денежных отношений на переходном периоде и товарно-денежных форм на этапе социализма важно понимать, что эти они могут быть лишь временными, задача же социалистического государства должна состоять в преодолении товарно-денежных отношений по мере укрепления социалистического (коммунистического) способа производства. Вышеприведенная цитата Сталина об «товарном производстве особого рода» говорит о недооценке опасности перерастания товарного производства в капиталистическое. Конечно, пока мы имеем господство общественной собственности на средства производства, планово организуемое народное хозяйство, товарное производство, даже если оно и сохраняется, не приводит к капитализму, - но лишь до поры до времени. Как показал опыт СССР, вопрос «кто кого?» остается открытым. Товарное производство не приведет к капитализму в условиях социализма, если вся политика социалистического государства направлена на преодоление остатков товарного производства и любых элементов товарности. Тогда товарное производство планомерно преодолевается и вначале ограничивается, а затем и вовсе прекращает свое действие. Если же товарное производство просто ограничено, но сознательно не преодолевается, а то и расширяется, то оно будет рождать предпосылки перехода к капитализму даже при господстве общественной собственности на средства производства. В этом смысле особое товарное производство без капиталистов должно не успокаивать, а рассматриваться как рудимент досоциалистических формаций, подлежащий поэтапному сознательному преодолению. Поэтому правильнее было бы говорить не о «товарном производстве особого рода», а об обычном товарном производстве, доставшемся социализму в наследство от капитализма и действующим ограниченно с перспективой полного преодоления.
Проблемные вопросы определения сферы действия товарного производства при социализме Отдельно хотелось бы сказать и о сфере действия товарного производства при социализме. Сталин считает, что действие товарного производства распространяется между двумя формами социалистической собственности, а также на предметы потребления. Насчет двух форм социалистической собственности логика понятна, хотя, как мы показывали выше, важно видеть разницу между обязательными поставками колхозами продуктов государству по установленным социалистическим государствам ценам и реализацией продуктов на колхозном рынке. В первом случае продукты нельзя считать товарами в политэкономическом смысле слова. Продажа же продукции на колхозном рынке колхозами и отдельными колхозниками товарами являются. Но вот предметы потребления могут приобретать различную форму, в зависимости от того обмениваются ли они в рамках общенародной собственности или разных собственников. И тут И. В. Сталин, на наш взгляд, сделал явное упущение, обозначив предметы потребления в социалистическом обществе как товары, не проводя разницы в условиях их реализации. По форме-то они товары, но вот по своей политэкономической сущности отнюдь не всегда. На это упущение обратил внимание философ-марксист Р.И.Косолапов. Он указывал, что один и тот же продукт труда может выступать в одном случае товаром, а в другом нет: «Сталин не провел качественной разницы между предметами потребления, оседающими в общенародном секторе экономики, возмещающими рабочую силу работников государственных предприятий и организаций, с одной стороны, и предметами потребления, оказавшимися в межсобственническом обороте – на рынке, продаваемые колхозам и колхозникам, разным гражданам, за рубеж, - с другой. В первом случае возмещение рабочей силы, переставшее быть товаром... Во втором случае речь шла о действительной торговле между самостоятельными собственниками» [12. С.359]. Данное замечание характеризует советскую экономическую жизнь по существу, которое не всегда совпадает с внешними формами. Действительно, если рабочая сила перестала быть товаром, то рабочий, приобретая продукты в государственном магазине, получает в товарно-денежной форме свою долю в распределении по труду, в противном случае рабочий должен был бы продать рабочую силу, что бы получить от государства деньги. Но тогда речь бы шла о госкапитализме, а не о социализме. В условиях же социализма (пусть и «раннего») рабочий был совладельцем общенародной собственности, а, следовательно, не может продавать свою рабочую силу. Она перестает быть товаром при социализме. Из этого следует, что продукты госпредприятий, реализующиеся работникам госсектора, товарами являются разве что по форме, но не по политэкономической сути. Р.И.Косолапов верно ставил вопрос о том, что одни и те же предметы потребления могут выступать в разных ипостасях в зависимости от классовой принадлежности покупателя и продавца: «Создается впечатление, что переход продукта из рук государства в руки индивида всегда имеет одно и тоже содержание. В действительности реализация государством предметов потребления должна анализироваться сугубо конкретно, учитывая, кем, представителем какого класса является тот или иной «покупатель», в каком секторе он трудится и трудится ли он вообще… «Продажа» государством предметов потребления рабочему является …выдачей его доли общественного продукта, пропорциональной вложенному в общее дело труду… Рабочий как совладелец общественной собственности и работник государственного предприятия получает только то, что уже потенциально принадлежит ему как члену производственного коллектива… Не беда, если продукт, приобретаемый рабочим, обладает формальной стоимостью, если он заключен в товарную оболочку. В сущности это не товар, ибо здесь нет главного, что характеризует товар – выхода за пределы данной формы собственности… Было бы грубейшей ошибкой вывод о нетоварном характере отношений распределения распространять на продажу продуктов, произведенных на государственных предприятиях, крестьянам или покупку сельскохозяйственных продуктов у крестьян государством или рабочим. Помимо той части государственных предметов потребления, которая потребляется работниками государственного сектора, остается часть, предназначаемая для удовлетворения потребностей крестьянства. Эта часть продается и становится товаром, так как выходит за рамки государственного сектора и меняет собственника» [13. С.202, 205]. Как итог, Косолапов разделил все предметы потребления переходного от капитализма к социализму периода на два типа: распределение продуктов, которые являются товарами лишь по форме (внутри госсектора) и торговлю действительными товарами вне госсектора [13. С.209]. То есть уже в рамках переходного периода не все предметы потребления являются товарами. Но как быть с социалистическим производством и обменом? Р.И.Косолапов справедливо отталкивается от роста обобществления средств производства и ликвидации экономической обособленности предприятий и от двух форм социалистического производства и социалистической собственности. Данный критерий не всегда точно отражает реальную экономическую ситуацию, но может выступать методологией разграничения товарного и нетоварного в социалистическом производстве, если мы не будем впадать в чисто юридическое понимание собственности и будем иметь в виду, что форма собственности является лишь отражением реальных производственных отношений. Исходя из этого подхода, Р. И. Косолапов выделял: - первый вид товара - товар по форме, ставший фактически нетоваром: «продукт государственного производства, распределяемый («продаваемый) рабочим и служащим государственных предприятий и учреждений». [13. С.218]. Поскольку такой товар обладал потребительной и формальной стоимостью (работники госучреждений не продавали рабочей силы государству, а выступали совладельцами общенародной собственности), то и товаром он оставался лишь по форме, но не в политэкономическом смысле; - второй вид товара - продукты государственного производства, продаваемые колхозам и колхозникам. «Переходя в руки другого собственника, то есть будучи отчуждаем за пределы государственного сектора, обретает действительную стоимость и становится товаром… Существенной особенностью государственного социалистического товара является то, что он создан не частным, как …раньше, а непосредственно общественным трудом… Товар, созданный при помощи обобществленных средств производства и находящийся вначале в коллективной собственности, приобретает черты, знаменующие начало перехода к новому виду обмена деятельностью, шаг навстречу превращения товара в нетовар» [13. С.219]. Таким образом, даже в случае перехода продукта от одной формы социалистической собственности к другой он все еще не может быть в полной мере назван товаром в политэкономическом смысле слова, хотя «товарного» в таком продукте намного больше, чем в первом случае, когда продукт вращается в рамках одной формы социалистической собственности, и мы имеем дело с исключительно товаром по форме; - третий вид товара «представляет собой сельскохозяйственные продукты, которые сбывают колхозы и колхозники государству, рабочим и служащим. В колхозе они, как и государственные товары, обладают потребительской и формальной стоимостью. В обмене получают реальную стоимость» [13. С.219]. Р. И. Косолапов не совсем точно разграничил продукты, которые колхозы поставляли государству в рамках обязательных поставок и реализуемые на колхозном рынке. Во втором случае мы имеем дело c товарами по существу, а в первом речь идет о товарах по форме, по существу же переставших быть товарами, поскольку в условиях обязательных поставок государству по заранее утвержденным ценам утрачивается экономическая обособленность колхозов, которая является основным признаком товарного производства; - четвертый вид товаров представляют продукты личного труда граждан, продаваемые на рынке. Они являются товарами в политэкономическом смысле, но не имеют решающего воздействия на развитие социалистических производственных отношений. Указанная позиция Р.И.Косолапова нашла поддержку и в среде некоторых постсоветских исследователей [21. С.50]. Указанные дополнения к сталинскому пониманию сферы действия товарного производства крайне значимы, поскольку лучше отражают непосредственно общественную сущность социалистического производства, его принципиальную несовместимость с товарным производством как производством независимых друг от друга частных производителей в рамках общественной системы разделения труда.
Заключение Мы рассмотрели политэкономические взгляды И.В.Сталина на товарное производство при социализме и их роль и влияние на политическую экономию социализма советского и постсоветского периода. Недостатки и противоречия во взглядах Сталина по этому вопросу не могут перечеркнуть главного достоинства его теоретических воззрений: понимания несовместимости развития социализма в полный коммунизм с товарным производством. Вся работа «Экономические проблемы социализма в СССР» пропитана антитоварной перспективой, задачей найти оптимальные формы для преодоления товарного производства в советском социалистическом обществе. Затем советская политическая экономия и экономическая практика во многом ушла от этого подхода, взяла на вооружение попытку вылечить социализм сперва небольшими, а затем капитальными рыночными инъекциями. Это сыграло негативную роль в судьбе советского социализма. Практика сталинского периода (несмотря на трудности и противоречия) свидетельствует о максимальном продвижении к социализму и коммунизму, которое знало советское общество за всю свою историю. Так, историк В. И. Бакланов пишет: “Сталинский период, несмотря на все его чудовищные социальные издержки, был периодом наивысшей динамики и качественного роста советской системы и вектора социализма в целом ” [1. С.25]. Это во многом стало возможным благодаря теоретической разработке Сталиным многих практических вопросов социалистического строительства, в том числе вопросов политической экономии социализма в направлении преодоления товарного производства в ходе становления коммунистического общества.
Литература 1. Бакланов В. И. О советской модели «реального социализма» // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ. №01. 2023. комментарии - 0
Мой комментарий
|
Подписка
|
