Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23663
|
Официальные извинения
970
98781
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
237
80149
Кризис позднего капитализма и грядущий посткапитализм 0
152
Введение XX век оставил человечеству богатое теоретическое и практическое наследие первых ранних форм коммунистической трансформации капиталистической формации. Сегодня оно крайне востребовано в силу острого кризиса глобального капитализма и начавшегося нового общемирового движения по пути постепенного преодоления все более регрессивных рыночных отношений. Производительные силы в большинстве капиталистических стран намного лучше созрели для качественного перехода к новому общественному строю, чем 100 лет назад. Ему мешают сегодня отсутствие революционных антикапиталистических партий, а также низкая политическая активность угнетенных классов, в силу отсутствия политической субъектности больших трудовых классов и социальных групп, размельченных и борющихся между собой за мелкие социально-экономические уступки и льготы от государства, вместо того, чтобы совместно бороться против базовых форм отчуждения со стороны класса капиталистов.
Прогрессорство неолиберальной модели капитализма отменяется Еще 30 лет назад перспективы человечества, покончившего с «вредными» социальными экспериментами в виде советского коммунизма, выглядели радужно. «На всем мировом пространстве произошла впечатляющая победа западноцентричного капитализма в его неолиберальной идеологии. В стадиально-формационном отношении все прочие общественные альтернативы (особенно мировой «государственный социализм») были успешно побеждены капитализмом в его изначальной западной модели» [2, С.134]. Точку зрения победителей «холодной войны» открыто выразил Фукуяма: мир отныне будет «вечно» проживать в капиталистической модели, совершенствуясь лишь технологично. Однако триумфальное наступление либерально-демократического «скучного конца истории» по Фукуяме [37, P.15-16] в виде рыночной и политико-правовой унификации мира во главе с ЧША в 90-е гг. XX века оказалось недолгим, хотя огромные достижения в технологиях, средствах связи (цифровой революции), быта и социального комфорта безусловны. Вот только обещанного процветания для всех так и не наступило, и отчаявшиеся периферийные страны Азии и Африки стали все чаще бросать вызов западному гегемону. Еще одним неприятным моментом для Запада было то, что Китай, Россия и даже Индия быстро нарастили свои силы, все более становясь самостоятельными и самоуверенными державами. Наконец и сам западный мир, вступив в неолиберальную фазу корпоративного капитализма с гипертрофированной финансиализацией [33, P.33], утратил энергию роста, превращаясь в мир финансовых спекуляций, рантье, жизни в кредит. «Обозначился и поворот к новой модели экономического роста: Америка решительно прощалась со своей производственной базой и тянула к «спекулятивному кейнсианству» [20, С.33]. Расплата для «креативной» модели неолиберального капитализма оказалась быстрой, жесткой и неожиданной для всех ее адептов от Вашингтона до Москвы. Невиданный по масштабам с 1929 г. мировой кризис капитализма (2007-2009) подвел жирную черту под ранее невиданной глобальной экспансией во уже многом паразитического финансово-спекулятивного капитализма с центром в США. Американоцентричный однополярный мир затрещал по всем разломам. Китай доказал успешность нелиберальных моделей развития. Но смена господствующего тренда более либеральной капиталистической модели на авторитарную выглядит крайне сомнительной и не является привлекательной для многих стран. А главное, не означает отказ ни от капитализма, ни от его пороков. Последствия кризиса мало кого отрезвили, если не считать критических публикаций и нескольких символичных антикапиталистических движений (например, «Захвати Уолл-стрит» в 2011 году). Зато с капиталистического Запада продолжали брать пример, считая, что «золотой век» человечества в виде бесконечного потребления товаров и услуг уже наступил, и ему не будут мешать новые экономические кризисы. Однако после этого кризиса рост мировой экономики заметно замедлился, особенно в развитых капиталистических странах. Технократические мечты сторонников постиндустриального общества при капитализме последней трети XX века (от Д. Белла до Э. Тоффлера), оказались нереализованными. В разы выросло социальное расслоение в западных обществах (особенно по сравнению с 60-ми годами). «Если в начале 1980-х западный мир был убежден в том, что создает процветающее общество», то теперь вера в свои силы «уступила место неуверенности, страху и безысходности» [34]. По словам Ноама Хомски, «неравенство современного периода беспрецедентно» [28, С.213]. Даже спустя десятилетие после кризиса доходы американских домохозяйств находились на уровне 50-х годов XX века [26, С. 395].
Причины и масштабы системного кризиса позднего капитализма Оказавшись на ограниченное историческое время победителями «красного пугала» - СССР, либеральные адепты мирового рынка вновь стали писать о якобы внеисторичности и даже вечности рынка, якобы его (рынка) имманентном соответствии якобы эгоистичной природе самого человека[1]. Некоторые из них и сегодня указывают на то, что любое государство само по себе является «угрозой свободе и человеческому достоинству» [9, С. 123-128]. Отсюда государства должно быть как можно меньше, а рынка больше. Такая логика мышления отнюдь не нова и, разумеется, воспроизводится социальной средой. Социально-экономическая среда, уровень развития технологий, культура и политическая практика оказывают прямое влияние на то, какой будет стандартизированная социумом личность. Будет она тотально растворенной в своей коллективной корпорации (как в Средневековье), или идейно заряженной с коллективным принципом служением Родине (как во времена СССР), или с индивидуальным принципом себялюбивого служения своему «Я», как сегодня при капитализме. Все детерминирует конкретная историко-социальная практика. А она всегда меняется. А. Бузгалин и А. Колганов справедливо отмечают, что «более 90% своей истории даже в классовом обществе экономика была по преимуществу не рыночной» [6, С. 279]. И сама рыночная система стала господствующей и охватила все сферы производства совсем недавно. «Только в середине ХХ века (в Китае, России - только в конце ХХ века)» [6, С. 278]. Мировой опыт свидетельствует: капитализм по своей природе антидемократичен, эгоистичен, направлен на прибыль любой ценой и поэтому нуждается в укрощении обществом и государством. А государство, как считается, обязано учитывать интересы большинства своих граждан. Хотя в любом классовом обществе это не так, эпоха острых классовых битв, рост гражданского правосознания и «восстание масс» заставили капитал считаться с обычными гражданами. Именно во многом успешная советская антикапиталистическая альтернатива и классовая борьба трудящихся в западных странах так повлияли на реформирование западного капитализма после Второй мировой войны, что привели к появлению «социального государства» в рамках капитализма. Именно тогда, с 1945 по 1975 гг., по мнению Тома Пикетти, и был «золотой век» западного капитализма с его усиленным экономическим ростом, сокращением социального неравенства и гармоничной стабилизацией [35, P. 352-353]. И все потому, что лишь радикализация социального давления масс на власть имущих с внешним фактором в виде СССР вынудили развивать практики социального государства в пределах капитала [6, С. 316]. Как только разрушительная перестройка в СССР уничтожила альтернативный мировому капитализму «красный» общественный проект, капитализм стал ускоренно сворачивать все социальные уступки трудящимся в рамках «социального государства». Последнее затрещало по всем швам. На Западе и находящемся под их экономическим и политическим влиянием миром вновь возобладали идеи «вечности» и непобедимости рынка и буржуазных предпринимательских свобод, даже ценой потери социальных завоеваний. Как отметил Дж. Стиглиц, «после краха Советского Союза права корпораций стали приоритетными по сравнению с базовыми правами граждан…» [20, С. 340], а в самих США было создано «государство корпоративного благосостояния» …» [20, С. 245]. Если быстро становящийся капитализм в XIX в. играл революционно-положительную роль, на что справедливо указывали в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс (1848 г.), то новый, неолиберальный капитализм качественно изменился в худшую сторону даже по сравнению с послевоенным государственно-монополистическим капитализмом. Произошло это, когда капитализм стал уже мировой и монопольно исключительной общественной структурой, а неолиберальный тип позднего капитализма затормозил научно-технический и социо-гуманитарный прогресс «золотого века капитализма, «вызвав к жизни регрессивную трансформацию производственных отношений» [17, С.247]. Совсем недавно в мировой истории рыночные отношения стали тотально господствовать во всех сферах, включая культуро, искусство и мораль. Тотальный рынок объективно приводит к деградации всего самого высокого и ранее для него неподкупного, так как рынок всегда ориентируется на большинство, на самый примитивный массовый вкус. И так происходит повсеместно. Не важно, как ты образован или культурно развит, важно сколько «ты стоишь» на рынке, что тождественно твоему успеху в жизни. Отсюда: неуспешный индивид — значит заведомо презираемый в обществе. Вот почему для формирования успешного рыночного сознания детям, начиная со школы, прививают его азы - искусство уметь продавать свои способности с выгодой для себя! При такой системе, все упрощающей и примитивизирующей всю тысячелетнюю иерархию человеческих ценностей, общественных идеалов, неизбежно мельчает все: и политика, и экономика, и наука, и образование. То же происходит с искусством и талантами, что идут в услужение капиталу и деньгам. Господствующий рыночно-медийный шаблон даже в развитых капиталистических странах сужает и ограничивает человеческие свободы, сводя их к «свободе» выбирать навязанные тотальным рынком и его сетями вещи, образ жизни отчужденного от власти, от собственности, от результатов своего труда. «В сетях» вездесущего модного образа жизни, стяжания, сдобренного высокопарной медийной риторикой о человеке как «венце» истории, люди живут в иллюзии свободы, а не в ее реальном исполнении. Буржуазная демократия, что всегда была управляемой «фабрикой мнений», ныне атакует разум и вместо просвещения создает выгодные ей бравурные иллюзии [5]. Наблюдается тотальное господство чувственно-вещно-развлекательных устремлений и удовольствий. Капитализм живуч в том числе и потому, что легко прощает индивиду все его слабости, соблазны и искусы, все моральные отклонения и уродства [22, С. 122]. Немалый урон претерпели социально-гуманитарные науки. «Удары» по ним нанесли размытые и темные по смыслу методы и принципы философии постмодерна, а также количественные наукометрические рейтинги научного цитирования, заменяющие собой научное объяснение. Лавинообразный поток информации привел к острому дефициту понимания происходящего. Некогда просвещенная масса человечества значительно упростилась и в чем-то даже деградировала в сравнении с рационально-научным XX веком. Примитивизация мышления наблюдается не только у «низов», но и «верхов» современного капиталистического общества. Вездесущая буржуазно-демократическая популистская манипуляция в СМИ и культуре бумерангом бьет в обратную сторону – неизбежно упрощает сознание и самих капиталистических «верхов». Даже в элитарных университетах учат не столько целостному и критическому мышлению, сколько уметь продавать себя на рынке и в политике. В результате формируется когорта мировых «политиков», во всем овеществленных рынком капиталистического постмодерна, - то ли кукловодов, то ли марионеток капитала (а чаще всего и тех и других – в одном лице). Впрочем, пока понижение интеллектуального и морально-волевого состояния политико-коммерческой элиты не привело ее к утрате власти. Скорее наоборот. По сравнению с 60-70-ми годами ХХ века вполне реальная буржуазная демократия трансформировалась в сторону элитократии и корпоратократии. Во-первых, в силу неолиберального реванша капитала, размывания индустриального ядра рабочего класса (из-за переноса производств в Азию). Во-вторых, в силу политического и идейного банкротства прокоммунистических и социал-демократических партий после исчезновения СССР. Сохранившееся демократические процедуры выборов с их шумной демократической риторикой лишь прикрывают реальное отсутствие демократии. Зато новые постмодернистские элиты цепко держат под своим контролем разобщенные и атомизированные трудящиеся массы. Новое расслоение общества, лишение людей чувства политической и моральной ответственности, одиночество, — вот что несет сегодня капитализм [32, P. 87], который «совершенно несовместим с демократией» [28, С.142]. И уж совсем далеки даже от классово узкой буржуазной демократии авторитарные режимы капиталистических стран полупериферии и периферии [11, С,242-252, 15, С. 165-184]. Зато по всему миру людей убеждают, что рыночным механизмам нет альтернативы. Якобы только рынок способен покончить с бедностью [7, С. 100-103]. А в действительности Китай покончил с многомиллионной нищетой отнюдь не чисто рыночными средствами, а умело соединив государственный план с частным рынком под жестким контролем компартии. Но более чем наполовину капиталистический Китай (с цифровым контролем и огромным неравенством) все равно не является альтернативным демократическим примером мировым центрам капиталистического рынка. Но даже и в развитых капиталистических странах не все ладно с достижением материального благополучия и символического успеха для большинства населения. Еще хуже обстоят дела с неравенством и бедностью в странах капиталистической полупериферии (Россия) и периферии (Киргизия, Таджикистан и большинство стран Азии и Африки т.д.). Современная либеральная пропаганда внушает людям, что «бедные сами виноваты в своей бедности» из-за лени. Бедным вменяется вина за их бедность из-за отсутствия у них «нужного» трудолюбия и «эффективности» [13, 27, С.102]. Но самый беглый анализ показывает, что среди бедных и малообеспеченных много трудоспособных и квалифицированных. Яркий пример - Россия. Здесь авторитарно-кланово-бюрократический капитализм [2, С.141], кроме огромного расслоения в доходах граждан и незначительного сегмента благоденствующих на сырьевом экспорте коммерсантов и чиновников, так и не привел трудящееся большинство к западным жизненным стандартам, обещанным властями еще в 90-е. Хотя Россия накопила достаточно золотовалютных средств, чтобы разом покончить с нищетой своих граждан и создать условия для существенного повышения уровня и качества жизни, политика государства иная [10]. Значит, дело не в отсутствии у бедных трудолюбия, а в отсутствии в капиталистическом обществе равных стартовых возможностей. Это прекрасно видно на примере карьеры людей из разных классов, будь то в Америке или в России. Пока же даже в богатых западных странах идет пролетаризация «белых воротничков» и уменьшение доли среднего класса [30, P.102]. Уничтожив своего великого исторического противника (советский проект), мировой капитал без мощной прогрессивной альтернативы стал быстро деградировать и демонстрировать свою реакционную сущность. Другой причиной является либо отказ, либо затушевывание классовой борьбы с капиталом в современных условиях. В итоге все человечество платит высокую цену исторического регресса за отказ от продолжения советского социалистического опыта.
Какой посткапитализм идет на смену капитализму? В условиях очевидного тупика и исчерпанности прежней модели капитализма стали появляться концепции, предлагающие более прогрессивные модели развития, могущие в разы сократить социально-экономическое неравенство и избежжать экологической катастрофы. Во время распространения коронавируса капитализм стали хоронить даже сами лидеры капиталистических стран. Сначала с его критикой отметился Макрон, а затем и В.Путин на Валдайском международном интеллектуальном форуме в октябре 2021 г. [16]. Ругать капитализм стало модным даже среди самих его бенефициаров. Но, как замечал И. Сталин, логика обстоятельств всегда сильнее логики намерений. Два года распространения коронавируса на фоне экологического кризиса, вызванного безумным потреблением, из-за неистребимой жажды наживы корпораций сильно осложнили ситуацию. Резко обострилась международная напряженность. Ко этому прибавился начавшийся в марте 2023 г. банковский кризис в «витрине» мировой экономики - США. Все вместе взятое указывает на неспособность данной модели капитализма выйти из системного тупика и вывести человечество на путь устойчивого и сбалансированного развития. Критика капитализма сегодня необъятна и включает весь политический спектр: от откровенных националистов и ретроградных консерваторов до респектабельных либеральных профессоров. Это признак того, что глобальное мироустройство скоро будет меняться. Но по какому сценарию пойдет развитие большинства стран мира? По сценарию оруэлловской олигархизации государственного и глобального управления, в формате всеобщего цифрового контроля? И, к сожалению, такие тенденции уже сегодня просматриваются, как считают отечественные исследователи [24]. А.И. Фурсов указывает, что в случае победы олигархического посткапитализма возможна радикальная антропологическая трансформация человеческого сообщества с расколом на два биологических вида: долгоживущие по 120-140 лет («верхи»), во всем самореализующиеся и пользующиеся всеми благами и достижениями цивилизации, и качественно плохо и короткоживущие «низы» [25]. По сути это вариант развития планеты Торманс, описанный еще Иваном Ефремовым в книге «Час Быка». Или же по сценарию более демократического управления и контроля над собственностью и производством, пусть даже в условиях еще неизбежно длительного социально-экономического неравенства? Второй путь явно предпочтительнее. Вопрос лишь в том, насколько обоснованными выглядят теории и концепции, предлагающие сворачивание «старого капитализма» и замены его более демократичными обществами. На этом поле с недавних пор застолбили обществоведческое пространство левые концепции реформистского посткапитализма[2]. Среди них особо выделяются концепции Акселя Хоннета [29], Пола Мейсона [14], Ника Срничека [20] и Дмитрия Давыдова [8]. Все они предполагают не насильственную революцию рабочего класса и утверждение его диктатуры, а внутриформационный переход от капитализма к посткапитализму путем внутренней эволюции правящих элит и самого государства в более совершенные институты. Так, у А. Хоннета, вовсе отрицающего существование прежнего индустриального рабочего класса, сделана ставка лишь на постулирование этического императива и либеральных свобод в будущем «обновленном социализме» [29]. У Мейсона главными идеями выступают введение базового безусловного дохода как гарантии для поддержания минимального уровня жизни [14, С.360-363] и посттрудовое общество. Последнее означает отказ от прежней необходимости трудом добывать хлеб насущный, имея постоянный гарантированный доход. Мейсон в своей эгалитарной утопии предлагает добровольно разорить 1% сверхбогатого населения, чтобы освободить от эксплуатации и сделать счастливыми остальные 99% [14, С.368-370]. При этом у него нет отказа от рынка и капитализма вообще. Речь идет о перерастании капитализма в посткапитализм, где будут доминировать общественная собственность и сетевое самоуправление. В «Манифесте акселерационистской политики» Алекс Уильямс и Ник Срничек предполагают совершить ускоренный переход от капитализма к посткапитализму, используя современную информационную, финансовую и технологическую капиталистическую структуру производства и потребления. Они считают, что «материальные платформы производства, финансов, логистики и потребления можно перепрограммировать и переформатировать так, чтобы они служили уже нуждам посткапитализма, - и они будут перепрограммированы и переформатированы» [23]. С целью обеспечить полную демократию при посткапитализме они грезят о соединении «коллективно контролируемой и легитимной вертикали власти» с развитыми горизонтальными социальными формами [23]. Очевидной слабостью подобных концепций является явная утопичность: «ключевая идея, объединяющая все концепции посткапитализма…, заключается в том, что переживаемая нами …очередная технологическая революция вносит такие изменения в сущность рыночной экономики, что капитализм перестает быть самим собой» [18]. Отсюда получается, что капитализм самоликвидируется, а господствующий капиталистический класс сам собой добровольно перестанет быть таковым, самораскулачится и даст дорогу ущемленным силам и классам! Но такого в истории никогда не было и не будет. Без политической и социальной борьбы, консолидированного движения классовой оппозиции ни один старый правящий класс не уступает новым. Концептуально оригинальна концепция посткапитализма Дмитрия Давыдова [8]: в недрах капитализма формируется новый господствующий класс - персоналиат. Это люди (креативщики, блогеры и т.д.), деятельность которых хотя и коммерциализирована и формируется капитализмом, но все равно выходит за его рамки. Поскольку для них главным является не капитал, а личная известность и популярность в массах, им, обладающим властью над вниманием массы, важны уже не столько деньги, материальное богатство, сколько «производство личности». В их мире место погони за материальными благами (капитализм) занимает погоня за вниманием других людей ради самореализации [8, С.124-184]. Между собой они борются за главный ресурс - внимание и большую популярность. Свою известность эти знаменитости (от актеров до блогеров) все чаще конвертируют в политическую сферу. В результате политика все больше персонализируется, а персоны – политизируются [8, С.183]. «Посткапитализм рождается просто как нечто параллельно сосуществующее с отмирающим» капитализмом» [8, С.311]. Но главным является то, что посткапитализм все равно является антагонистической общественной формацией, где будут присутствовать все признаки классового антагонизма. И в недрах пока еще капитализма формируется новый классовый антагонизм: господствующий в сфере общественного внимания «персоналиат» во всем противостоит нетворческому, обезличенному «имперсоналиату» [8, С.214-250] - «новому пролетариату», новому классу «неудачников». А это значит, что неравенство, несправедливость и классовая борьба при посткапитализме (между двумя антагонистическими классами) никуда не исчезают, они просто будут принимать другие формы. Комплекс социальных проблем, поднятых Давыдовым, нуждаются в серьезном анализе. Но очевидно, что мы имеем дело с очередным проектом эволюционной (мирной) трансформации капитализма, в котором прежние (старые) элиты, постепенно меняясь, объединяются с новыми (синтез элит). При этом новые элиты (персоналиат) несут в себе многие модели поведения элит сегодняшней капиталистической эпохи. Здесь не учитывается возможность радикального и насильственного перехода от капитализма к более демократичному и солидарному обществу по примеру Октября 1917 г. с полным обновлением правящих элит. А при полноценной смене капитализма, скажем, более демократичным и постиндустриальным социализмом XXI века, в новом обществе будут формироваться совсем иные, чем при капитализме, мораль, культура, образование и воспитание молодого поколения. Это хорошо продемонстрировал опыт Советского Союза. В работе Д. Давыдова, показаны еще сугубо буржуазные сегодняшние личности, а не личности возможного коммунистического завтра - индивидуалы и эгоцентрики, а не социоцентрики и альтруисты. В резко отличающемся от нынешнего капитализма посткапиталистическом/новокоммунистическом обществе, при иной системе ценностей сугубо эгоистические персоналии будут смотреться как морально девиантные люди, с которых не стоит брать пример. И новое общество найдет гуманные способы, чтобы уменьшить их влияние. О чем свидетельствуют появление посткапиталистических концепций? Во-первых, о системном кризисе капитализма уже не решаемом обычными средствами. Во-вторых, о стремлении правящих элит заговорить проблему и направить развитие общества по выгодному для себя пути. Ведь большинство посткапиталистических концепций не отменяют капитализм совсем. Одни «длят» его в новых, более привлекательных социально-экономических формах («инклюзивный капитализм», «когнитивный капитализм», «информационный капитализм», «коммуникативный капитализм» [31]), которые, по сути, мало отличаются от сегодняшних капиталистических. Другие скорее относятся к концепциям переходного периода от капитализма к послекапитализму. Но ни одна из них не описывает общество качественно нового будущего с диалектическим самоотрицанием мира сегодняшнего. В какой-то степени это оправданно тем обстоятельством, что общественно-экономические формации не сменяют друг друга последовательно. История демонстрирует многоукладность и взаимное сосуществование разнотипных хозяйственных и социокультурных укладов, конкурирующих друг с другом на протяжении длительного времени. Но всегда какой-то уклад оказывается доминирующим и задающим генеральный тон жизненным ценностям общества. И рано или поздно происходит полная трансформация общества на базе победившего способа производства. Так было когда-то с капитализмом в его борьбе с феодализмом и так, по всей видимости, будет и с новым посткапиталистическим обществом. Тем более, что, в отличие от средне-индустриального XX века, уже сложились лучшие материально-технические и социальные условия[3] для полноценного перехода к постиндустриальному социализму[4] в развитых странах [3, С.12].
На повестке: консолидация и политизация социалистического движения Социальных утопий всегда хватало. В наши дни в мире гораздо больше интеллектуальной левой продукции, чем 50 лет назад [21, С.240]. Нет особых проблем с теорией радикального социального освобождения, чего не скажешь о практике. Крах мирового проекта государственного социализма, а затем и идейный кризис марксизма, отказ от его революционной сути ослепил и дезориентировал рабочее движение. И массы, преданные прежними коммунистическими вождями, партийными активистами, потянулись за реформистами и радикалами всех мастей. Проблем добавили ложная идентификация и самоидентификация многих левых, которые лишь прикрываются левой марксистской фразой, выступая апологетами существующего социального порядка. Но выход марксизма XXI в. из нынешнего маргинального состояния - лишь вопрос времени. Дело за социальным субъектом, то есть за массовым движением трудящихся и новыми, более новаторскими формами классовой борьбы. В то же время имеется острый дефицит в способах перехода к новому обществу, определения социального субъекта качественных изменений. Появлению таких идей и проектов мешают популистская манипуляция массами олигархическими верхами (в виде всеобщего «классового мира» и сотрудничества), общие потемки критического разума и мощный вектор стяжательского поведения людей, кризис левой идеи и «политической воли, которая могла бы консолидировать прогрессивную и социалистическую альтернативу» [12, С.43]. Хотя даже умеренные социалисты Уильямс и Срничек указывают на то, что отсутствие социалистической альтернативы, приведет мир к катастрофе. «Выбор суров: либо глобализированный посткапитализм, либо медленная фрагментация человечества и движение к примитивизму, вечному кризису и планетарной экологической катастрофе» [23]. Впрочем, сейчас ситуация выглядит еще хуже. Во-первых, уже не первый год как сворачивается капиталистическая глобализация [1]. Наряду с резким ростом военных расходов в капиталистических государствах повсеместно усиливается силовая тенденция (в виде связки силовиков с ТНК). «В результате политическая культура капитализма фашизируется…» [36, P. 77-78]. Это очевидный симптом в пользу начала глобальных войн и конфликтов и нового «передела» мира. Во-вторых, как и чуть более 100 лет тому назад (1914-1918 гг.), в мире разворачивается планетарный конфликт ведущих капиталистических держав за гегемонию в глобальной капиталистической мир-системе. Евроатлантическая версия мировой капиталократии во главе с США пытается отстоять свое доминирование в глобальном капиталистическом мире, а ей бросают вызов полупериферийные национал-традиционалистские модели капиталократии во главе с Россией и внешне социалистическим Китаем. Альтернативой глобальной войне может быть только полный отказ от капитализма вообще через радикальную общемировую трансформацию (желательно ненасильственную) и выход для всех стран и народов в более прогрессивный посткапиталистический/коммунистический социальный «космос». Для этого есть материально-технические и социально-культурные предпосылки, поскольку в недрах капиталистического общества давно проросли некапиталистические отношения, требующие своего выхода на свет. Уже не первое десятилетие, сквозь толщу рынка пробиваются ростки новой жизни - социалистической. По всему миру ширится сеть некоммерческих организаций, социальных движений, новых коммуникаций в интернете с проектами и планами полной альтернативы рынку и порожденной им «управляемой демократии» в интересах олигархов [3, С.11]. Нет лишь консолидированной и по-революционному организованной марксистской партии или коалиционного левого фронта. Нет и самого политически организованного движения на штурм старого мира. Но ситуация может измениться очень быстро. Ведь противоречия позднего и уже регрессирующего капитализма будут только нарастать, а значит, неизбежно вырастут масштабы и уровень классовой борьбы с капиталом со стороны класса наемных работников[5]. Зато у всех критически мыслящих людей и всех, кто неравнодушен к обездоленным на «празднике жизни»; кому тесно жить в узких рамках надзирающих сверху и сияющих там элит; кого не устраивает одномерная культура потребительства, пустая демократическая риторика и неискоренимые пороки существующей системы, - среди этих сил зреет стремление к коренному повороту мирового исторического процесса. Он заключается в кардинальной смене общественно-экономического бытия. Масштаб перемен пугает не только обывателей, но и профессиональных левых политиков. Вот почему, как указывал Макс Вебер, нужно тянуться к невозможному, чтобы сделать его возможным [7, С.168]. И для этого нужны не просто политики, а настоящие «вожди и герои» [7, С.222]. Политическая решимость и воля - первые условия для новой революционной волны. Сама логика революционного переворота остается классической и не устарела в наши дни. Сначала появляются идеи[6], воодушевляющие массы. Нужны организации и решительные лидеры их возглавляющие. Одно должно подталкивать другое. Сначала идеи, затем организации. И тут же обязательная практика масс и политическая революция, в ходе которой дозревают массы. При такой перспективе все кейнсианские паллиативы (капитализм с «социал-демократическим лицом»), посткапиталистические социал-буржуазные утопии будут смотреться как реакционные и не актуальные. «У нас нет иного будущего, кроме того, которое мы создаем себе сами, — не придумывая утопические образы, а цепляясь за опору в настоящем и преобразуя его своими действиями» [12, С.45].
Есть ли шансы у России? Россия сегодня переживает крайне сложный период социально-экономической трансформации (но больше адаптации к войне и санкциям), вызванной драматичной СВО. Куда пойдет страна после ее окончания? Казалось бы, недавний советский опыт и постоянно растущее число респондентов, которые восхищаются Сталиным (70% в 2019 г.) [19] и советским прошлым должно сыграть в пользу будущего социалистического транзита. Но это далеко не так. Даже официальный коммунистический флагман в РФ - партия КПРФ, лишь с социалистическим лицом, но отнюдь не с интернационально-коммунистическим содержанием. По факту это партия левоконсервативная и давно сотрудничает с российской буржуазной властью. Кто сегодня задает тон в российском общественно-политическом пространстве? Державники всех мастей, евразийцы, антизападники, «особисты» (сторонники «особого пути»), имперцы и православные консерваторы. Несмотря на разношерстность этих течений, все они выступают сторонниками не социалистического, а импероподобного надклассового государства во главе с «отцом нации» - автократом, патронирующего население (подданных). На ближайшую перспективу капиталистическая Россия с имперско-милитарным дизайном вкупе с постмодернистским красным косплеем бесконечно далека от перехода к интернациональному демократическому социализму с общественной собственностью и широким низовым самоуправлением. А что будет на дальней исторической дистанции? Это во многом будет зависеть от: а) возможного расклада социально-политических сил в стране; б) но еще больше (чем в 1917 г.) будет зависеть от мировых социально-политических процессов.
Заключение Капиталистический мир сегодня разобщен по этническим, религиозным, национально-государственным границам, что множит войны и конфликты. Это мир отчужденного человечества от лучших человеческих качеств. Мир, который еще не вышел из предыстории по Марксу. Но мир подлинной человеческой истории куется уже сейчас. Зреют и наливаются «гроздья гнева», растет недовольство людей происходящим в их жизни. Межформационный переход идет, пока подспудно [3, С.11]. Но может пойти и лавинообразно, как только для этого будет благоприятствовать международная обстановка и социально-экономические и политические условия в странах, где революционный кризис созрел. Вероятнее всего, застрельщиком и авангардом нового общественного строя будет выступать глобальный креативный слой наемных работников[7], не интегрированных в капиталистические отношения. Но главное, уже освободившийся, как умственно, так и духовно от оков рыночного сознания. Ряды нового социального субъекта беспрерывно растут за счет пролетаризации интеллигенции и креативных работников. Капитал своими руками взращивает своего будущего могильщика. Колесо истории крутится в интересах будущего пролетариата умственного труда (особенно сотрудников на автоматизированных производствах) или наемного когнитария. Возможно, именно этот умственный слой наемных рабочих станет освободителям всего человечества от всеобщих форм социального отчуждения, порождаемых рынком. Но это после окончания периода мировых войн[8] и социальных катаклизмов. Межформационный переход к новому общественному строю займет немало времени (весь нынешний век и скорее всего, захватит и следующий). Слишком велики социально-экономические и культурно-образовательные различия между странами. Неизбежно длительное сосуществование/противоборство нового со старым. И тут важнейшую роль может сыграть внешний фактор - все виды интервенционизма (от силового до медийного) со стороны более успешных в плане социалистической трансформации стран. При этом успех нового общественного строя гарантирован только в мировом масштабе. Но это задачи будущего. А сегодня предстоит консолидация и борьба всех прогрессивно мыслящих людей за справедливый, солидарный и более совершенный и безопасный мир. Эта борьба потребует, вероятно, прихода новых поколений интернациональных коммунаров и социалистов, что возродят, в новых условиях и формах советский проект - продолжив его лучшие начинания.
Литература 1. Абдулов Р.А., Джабборов Д.Б., Комолов О.О., Г.А. Маслов Г.А., Степанова Т.Д. Деглобализация: Кризис неолиберализма и движение к новому миропорядку: Научный доклад. М. 2021. Научная лаборатория современной политэкономии. - 270 с.
[1] Подобные трактовки не выделяют человека из животного мира, забывая о его социально-исторической эволюции. [2] Автор термина «посткапитализм» американский экономист П. Друкер. [3] Чего не было нигде в XX в. даже в развитых капиталистических странах. [4]Только постиндустриальные технологии создают лучшие возможности для массового творческого труда и новой солидарности в рамках социализма.
[5] Сегодня впервые класс наемных работников численно доминирует во всем мире. [6] Идеи, которые не встречают поддержки у масс, стоят недорого. [7] Свою роль сыграют и гастарбайтеры. [8] Если человечество сохранится. комментарии - 0
Мой комментарий
|
Подписка
|
