В результате трансформации мировой политической системы, начавшейся после распада СССР, наблюдается усиливается влияние международных акторов на этноконфессиональную обстановку на территории суверенных государств путем оказания как «явной», так и «опосредованной (тайной, невидимой)» поддержки. «Явная» часть состоит в публичных высказываниях о поддержке прав и свобод отдельных национальностей, в особенности при применении в отношении них системных мер государствами, на территории которых они проживают. «Опосредованная» поддержка состоит в осуществлении гуманитарных и иных программ помощи деятельности отдельных этнических и (или) религиозных объединений (групп). Возросший интерес к защите интересов этноконфессиональных групп приводит к увеличению уровня конфликтности и к региональной нестабильности, что усиливается соперничеством за ресурсы, влияние и идеологическое лидерство [19. C. 391].
Примером подобного манипуляционного воздействия являются уйгуры, проживающие в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) Китая. Являясь тюркским народом со своими традициями и обычаями, они интегрированы в политическую и образовательную системы КНР. Оказание Пекином любых форм воздействия на население уйгуров вызывает различную реакцию со стороны внешних акторов: одни относятся к мерам Китая в СУАР положительно (как большинство арабских мусульманских стран) [23], другие – нейтрально (например, Россия, считающая этот вопрос составной частью внутренней суверенной политики КНР), третьи используют эту тему для формирования деструктивной повестки дня, направленной против Пекина (ряд западных держав, а также зачастую Турция).
При этом уйгуры являются крайне «удобным» инструментом для осуществления внешнего воздействия на внутриполитическую ситуацию в КНР. Западные акторы традиционно используют в информационном пространстве тезис, согласно которому Китай проводит в этом районе политику, нарушающую права национальных меньшинств. Подобные действия осуществляются все чаще, что приводит к увеличению протестной активности за пределами Поднебесной.
Тюркский вопрос в политике Турции
Турецкая Республика во внешнеполитическом контуре последовательно распространяет идеологемы неоосманизма, пантюркизма и умеренного политического ислама по-турецки [1. C. 116]. Неоосманизм проявляется через имперские амбиции Турции и соотносится с желанием ее руководства восстановить величие, характерное для периода Османской империи, и расширить влияние на государства, которые в т.ч. ранее входили в ее состав. С помощью идеологии пантюркизма руководство Турции проводит политику вовлечения тюркских народов и пространств, на которых они проживают, в орбиту своего влияния по этнической, языковой и религиозной общности.
Политический ислам по-турецки связан с реализацией политики, основанной на возврате к основным ценностям ислама, а также с установлением безоговорочного лидерства Турции среди государств исламского мира. Одной из характерных черт турецкой идеологии является рациональное сочетание ислама и светского порядка [3. C.74]. Официальная Анкара активно встраивает собственные идеологемы в идеологические концепты других государств, в т.ч. через экономическую, политическую, религиозную, культурно-образовательную сферы, все больше вовлекая в свое пространство влияния тюркские народы и государства и создавая там протурецкое лобби.
В рамках политики туркоцентричной интеграции Анкара формирует и развивает подконтрольные ей региональные структуры, способные оказать влияние на тюрков. Под предлогом предоставления гуманитарной, финансовой помощи с применением в том числе инструментов «мягкой силы» Турция универсализирует жизненный уклад тюрков с позиции туркоцентричности, постепенно заменяя понятие «тюрки» на «турки». Благодаря воздействию «мягкой силы» объект может начать искать способы интеграции своей культуры с другой. Так, азербайджанцы под влиянием турецкой «мягкой силы» все больше начинают считать себя турками [15.C.19].
Среди самых крупных турецких структур оказания воздействия можно выделить Организацию тюркских государств, Парламентскую ассамблею тюркоязычных стран (ТюркПА), ТЮРКСОЙ, Турецкое агентство по сотрудничеству и координации (TИKA), а также различные фонды, например, Фонд им. Юнуса Эмре. Организация тюркских государств также имеет собственный фонд, который спонсируют не только Турция, но и другие государства постсоветского пространства. При всем многообразии и широком спектре деятельности как в экономической, культурно-образовательной и иных областях, данные организации действуют преимущественно в рамках политики размывания и замещения культуры и истории других народов. В будущем подобная лоббистская деятельность грозит привести к доминированию турецких стандартов и ценностей на пространстве тюркских народов. Конечной целью политики Турции является создание единого «тюркского мира» как подсистемы международных отношений или даже единого государства [18. C. 64].
Сейчас Анкара особенно заинтересована в усилении своего влияния не только на тюркоязычные государства и тюркские народы постсоветского пространства, но также и на идейно-ценностное поле Китая. Об имперских амбициях Турции, включающих в том числе стремление к объединению тюрков, неоднократно заявляли представители власти и лидеры общественного мнения. Так, глава Партии национального движения Турции Девлет Бахчели подарил турецкому президенту карту «тюркского мира», на которой подконтрольными туркам в идейно-ценностной сфере представлены отдельные регионы России, а также Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая [32].
Уйгурские тюрки являются для Анкары удобной целью для продвижения политики пантюркизма на территории КНР, а также в государствах, граничащих с СУАР. Примечательно, что первая уйгурская организация (Национальный конгресс Восточного Туркестана) была создана в 1992 г. и находилась в Турции [4. C. 26]. Позднее она преобразовалась во Всемирный Уйгурский Конгресс со штаб-квартирой в Мюнхене и Вирджинии.
«Дискурсивная сила» Китая в вопросе Синьцзяна
КНР активно проводит национальную политику, нацеленную на противодействие навязыванию внешних ценностей. Данный вектор вписывается в реализуемую Пекином «дискурсивную силу» [9. C. 42], направленную на проведение им наступательной политики в международной среде. Это связано с оформившейся после прихода Си Цзиньпина на пост главы КНР в 2013 г. новой стратегией «выхода вовне», подразумевающей активное вовлечение в международные процессы и заменившей собой стратегию «сокрытия возможностей и пребывания в тени».
Руководство Китая делает акцент на стратегическом планировании в рамках продвижения дискурса в области идеологии и публичной дипломатии в целях построения новой политической модели Китая [35. C. 63]. В качестве главных глобальных инициатив руководство КНР выделяет «Один пояс, один путь» и «Сообщество единой судьбы человечества», олицетворяющих открытость страны наряду с «мирным подъемом» [37. C. 10]. Китай стремится оформить новую мировую систему дискурсивными нарративами с китайской спецификой. Некоторые китайские идеи и ценности (например, «сообщество единой судьбы человечества») легли в основу международных документов в рамках ООН.
Через инфраструктурный проект «Один пояс, один путь» Китай формирует свое лобби в государствах, где развивает бизнес-проекты, подкрепляемые финансированием и внедрением новых технологий [16. C. 329]. Расширение присутствия в странах, связанных данным проектом, может повлечь за собой увеличение морского присутствия Китая, и, как следствие, усиление его влияния с дальнейшим созданием китаецентричного порядка [17. С. 575-576].
Идея «Сообщества единой судьбы человечества» выражается через принципы взаимного уважения и равноправных отношений, взаимовыгодного сотрудничества и совместного развития, а также реализации устойчивой безопасности, которая достигается в рамках сотрудничества и вовлеченности разных цивилизаций в диалог в рамках межцивилизационного обмена [30. С. 415-416]. Председатель КНР поддерживает идею глобального управления, основанного на совместных консультациях, совместном строительстве и пользовании благами [31. С.709].
В последнее время высказывания в духе «дискурсивной силы» все чаще стали упоминаться в программных выступлениях представителей власти Китая, а также в официальных партийных и государственных документах. В докладе председателя КНР Си Цзиньпина в рамках прошедшего в октябре 2022 г. XX Всекитайского съезда КПК отмечается формирование и ускорение построения международной «дискурсивной силы» посредством повышения эффективности международного общения, распространения истории КНР, истинного «голоса Китая», а также китайской цивилизации [43].
На глобальном уровне дискурс может влиять на информацию, которая является значимой для людей, и таким образом, соответствовать их ментальным моделям [25. С.119]. Китайские теоретики понимают «дискурсивную силу» как возможность реорганизации мирового порядка, когда первенство дискурса в Китае равносильно господству в мире [10].
Особенно наглядно усиление китайского дискурса можно проследить в рамках противостояния Китая с Западом, пытающимся спекулировать на внутренней политике КНР (например, уйгуры в СУАР, Гонконг, обвинение в распространении коронавируса и пр.). Некоторые американские исследователи считают, что Китай все более успешно применяет в своей внешней политике подобную силу [36. С. 411-412].
Что касается «голоса Китая» в отношении уйгуров в СУАР и «идейного» воздействия на их национальное самосознание, то Пекин призывает к «строительству социалистического Синьцзяна с китайской спецификой в новую эпоху». Так, председатель КНР Си Цзиньпин заявляет о намерении добиваться общности китайской нации с целью «укрепления великого сплочения всех национальностей» [24]. Это соотносится со стремлением КНР реализовать «китайскую мечту» [14. С. 136]. В частности, государственная политика по усилению гармонизации межнациональных отношений с уйгурами охватывает практически все сферы жизни, что отражено в Белых книгах КНР по СУАР, а именно «Исторические свидетельства национального равенства, единства и развития в Синьцзяне», «Политика и практика обеспечения свободы вероисповедания в Китае», «Охрана прав на труд и занятость в Синьцзяне», «Уважение и защита прав всех этнических групп в Синьцзяне» [5, 20, 21]. В соответствии с положениями последней Белой книги, опубликованной в 2021 г., в Синьцзяне гарантируется защита традиционной культуры всех этнических групп и многообразие устной речи и письменного языка, а также сохранение культурной и религиозной самобытности Синьцзяна.
Китайские дипломаты обеспокоены турецкой инициативой по увеличению влияния Организации тюркских государств на тюркоязычные народы. В ходе переговоров с министром иностранных дел Турции Мевлютом Чавушоглу заведующий Канцелярией Комиссии ЦК КПК по иностранным делам Ван И заявил о взаимном уважении суверенитета двух стран и понимании этнических проблем. Что было истолковано как возможный признак беспокойства по поводу турецкого влияния в Синьцзян-Уйгурском автономном районе [34].
В СУАР в целях эффективного предотвращения нарушений свобод и прав граждан Синьцзяна проводятся меры по борьбе с экстремизмом (в рамках правового поля), ведется активная пропаганда верховенства закона, поддержки образования, а также эффективной защиты личной свободы и прав граждан [8]. Кроме того, Китай отслеживает дестабилизирующие тенденции внутри Синьцзяна и при необходимости проводит масштабные антитеррористические учения [13], а также применяет силовые контрмеры для нейтрализации террористов и религиозных экстремистов. По мнению руководства КНР, в СУАР с 1990 г. существует уйгурский сепаратизм, который соотносится с идеей о «трех силах зла» (сепаратизм, религиозный экстремизм и международный терроризм), с которыми борется китайское государство. В 2018 г. Пекин признал наличие в Синьцзяне «центров профессионального обучения и повышения квалификации», на территории которых находятся «попавшие под влияние идей терроризма и экстремизма лица», обучающиеся китайскому языку (письменному и устному), повышению грамотности, праву КНР, а также осваивающие программы профессионального квалификационного образования [7].
На дипломатическом уровне КНР применяет дискурсивные инструменты влияния на государства, которые пытаются исказить образ Китая на международном уровне, ссылаясь при этом на нарушения прав человека в СУАР. В официальном дискурсе Пекин не говорит исключительно об уйгурах, поскольку этот вопрос вписывается в контекст национальной политики всего Синьцзяна. Однако, если на международной арене какой-либо актор обвиняет Китай в нарушении прав уйгуров, Пекин в своей манере дискурсивной ответной риторики заявляет, что подобные обвинения являются «вмешательством во внутренние дела суверенного государства и нарушением норм международного права» [44]. Кроме того, в целях устранения дезинформации, исходящей преимущественно от западных государств, представитель СУАР выступил на прошедшей в феврале 2023 г. 52-й сессии Совета ООН по правам человека и рассказал о текущей ситуации в Синьцзяне и борьбе с терроризмом [40].
Правительство Синьцзяна также доносит свой «голос Китая» как до турецкого общества об истинном образе СУАР, так и до уйгуров, проживающих в Турции, через дипломатические представительства, расположенные на ее территории. Так, в октябре 2021 г. посольство КНР в Анкаре и правительство СУАР организовали семинар на тему «Синьцзян – прекрасное место», в котором приняли участие представители правительства, парламента, политических партий, организаций высшего образования, а также турецкие неправительственные организации и аналитические центры. По словам посла КНР в Турции Лю Шаобиня, «благодаря мероприятию дружественные члены турецкого общества могут получить истинное представление о Синьцзяне». Депутат Великого национального собрания Турции от Народно-республиканской партии Юксель Мансур Кылынч отметил китайский вклад в обеспечение общественной безопасности и стабильности, а также важность проведения семинара в целях углубления взаимопонимания между Турцией и Китаем [22].
Политика Турции в отношении уйгуров
Что касается турецкой поддержки Синьцзяна, то власти Турецкой Республики, придерживаясь тезиса территориальной целостности КНР, тем не менее проводят в открытом дипломатическом и информационном пространствах политику защиты прав и свобод уйгуров, призывая Пекин к их соблюдению. Таким образом, Анкара выступает в образе «видимого» гаранта безопасности тюрков в СУАР. Так, в 2009 г. президент Турции Р. Т. Эрдоган озвучивал намерение вынести ситуацию в Синьцзяне на рассмотрение Совета Безопасности ООН, назвав «геноцидом» столкновения между уйгурами и этническими китайцами, произошедшие в Урумчи [26]. Также Анкара исторически приветствовала миграцию уйгуров из Китая, в результате чего на турецкой территории скопилось около 50 тысяч беженцев из СУАР [39]. В феврале 2019 г. МИД Турции призвал Китай освободить «незаконно задержанных» жителей СУАР. В 2020 г. на Генеральной Ассамблее ООН Турция призвала «уважать и гарантировать культурную и религиозную самобытность тюрок-уйгуров» [41].
Особенно активно руководство Турции в публичных выступлениях обращается к исламскому фактору, сплачивающему уйгуров с другими тюркскими народами и занимающему особое место в политике Анкары.
В 2014 г. министерство иностранных дел Турции в ответ на запрет руководства КНР на соблюдение жителями Синьцзяна поста в священный месяц Рамадан (для «госслужащих, преподавателей и молодежи») [6] заявило, что данное решение вызывает сожаление, поскольку Рамадан важен для мусульман всего мира. Параллельно с этим в Турции были организованы протесты, участники которых вышли с антикитайскими лозунгами к генеральному консульству КНР в Стамбуле [11]. МИД КНР, в свою очередь, призвал сограждан, которые собираются поехать в Турцию, по возможности отказаться от поездки или сохранять осторожность [28]. Решительный шаг со стороны КНР последовал в начале марта 2019 г., когда Пекин уведомил Анкару о временном закрытии генконсульства в г. Измир в связи с турецкой критикой уйгурского вопроса [12].
Анкара в рамках идеологии «хаба» [2. С.9], по которой Турция является центром притяжения, стремится концентрировать на себе развитие торговых путей и инфраструктурных проектов. В особенности тех коммуникаций, транспорта, дорожных систем, энергетики, которые, по мнению официальной Анкары, должны проходить исключительно через территорию Турции. Идеология «хаба» возникла из-за ее особого расположения между севером и югом, Западом и Востоком. Анкара признает выгодное положение китайских инфраструктурных проектов, реализуемых Пекином, и не упускает возможность перенести геополитические амбиции из Китая в собственную страну, возможно, даже за счет Китая. Более того, китайские инвестиции в инфраструктуру и энергетику Турции усиливают влияние страны в других регионах.
Таким образом, несмотря на расхождение позиций по уйгурскому вопросу, Анкара заинтересована в сохранении конструктивных отношений с Пекином. Уже в середине 2020 г. ситуация по уйгурскому вопросу в «видимом» поле в китайско-турецких отношениях стала улучшаться. Рост потребности в китайских инвестициях [33] изменил наступательную тактику обвинений Турцией руководства КНР на более сдержанную. Турция проявляет большую заинтересованность в китайском проекте «Один пояс, один путь». При этом СУАР является ключевым районом, имеющим стратегическое расположение в качестве логистического узла в рамках укрепления инициативы «Один пояс, один путь». Анкара, участвуя в китайском инфраструктурном проекте, не упускает возможности концентрировать влияние на себе. Так, между Турцией и Китаем в декабре 2020 г. прошел первый товарный поезд по железнодорожной магистрали «Железный шёлковый путь / Средний коридор», который ряд экспертов охарактеризовали как самый удобный железнодорожный маршрут между Азией и Европой. При этом, по заявлениям министра транспорта и инфраструктуры Турции Адиль Караисмаилоглу, «Турция будет продолжать укреплять связи между Востоком и Западом и свое центральное положение в регионе» [38].
Хотя сейчас турецкое руководство и воздерживается от открытых обвинений в адрес Пекина, сохраняется риторика поддержки уйгуров в рамках выступлений отдельных представителей турецких политических партий и движений против китайских властей. Так, представитель турецкой партии Saadet («Партия добродетели»), присутствовавший в начале 2021 г. на акции протеста уйгуров, проживающих в Стамбуле, у здания китайского консульства с требованиями «сообщить о состоянии членов их семей, находящихся в Китае», обвинил Пекин в «стирании истории не только отдельных людей, но и целого народа» [42]. Анкара не упускает возможности вместе с отдельными странами Запада высказаться в адрес Пекина по поводу нарушений прав уйгуров в СУАР. Так, в ноябре 2022 г. 50 стран-участниц ООН, включая Турцию, призвали Пекин освободить уйгуров и обвинили Китай в нарушении прав человека [27].
Несмотря на роль видимого гаранта безопасности тюрков, Анкара, все больше углубляясь в идею создания под своим началом «тюркского мира», оттесняет на своей территории культурные «коды» других народов. Это касается в основном тех, кто живет в Турции уже долгое время, но все еще не признает себя турком. Так, в Стамбуле продолжается череда обысков книжных магазинов турецкой полицией с конфискацией книг на уйгурском языке. В марте 2023 г. во время очередного обыска местные жители протестовали и препятствовали действиям турецкой полиции. По словам представителей правоохранительных органов Стамбула, владельцы магазинов с книгами на уйгурском языке не имеют авторских прав на их переиздание [29].
Таким образом, стремления Анкары на «видимом» международном поле демонстрировать защиту прав тюркских народов внутри Турции оборачиваются навязыванием им полной ассимиляции с турками.
* * *
Одной из внешнеполитических идеологем Турецкой Республики на современном этапе служит пантюркизм, целью которого является полная интеграция всех тюркских народов под эгидой Турции. В рамках ее реализации Анкара проводит последовательную политику, стремясь вовлечь в орбиту своего влияния уйгуров, преимущественно проживающих в СУАР КНР. В перспективе подобный политический вектор может позволить Турции не только укрепить свое присутствие в регионе, но и вывести многие государства Средней Азии из-под влияния как России, так и КНР.
В рамках проведения своего внешнеполитического курса Китай последовательно придерживается оборонительной риторики «дискурсивной силы». С учётом применения дипломатического инструментария и информационной работы она позволяет Пекину минимизировать реальные риски дестабилизации обстановки среди уйгуров-тюрок-мусульман на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района и снизить возможные сепаратистские настроения.
Опыт Китая по противодействию турецкому влиянию в идейно-ценностной сфере может оказаться крайне актуальным для России. Москве необходимо учитывать трудности и проблемы, с которыми столкнулся официальный Пекин во избежание повторения таковых в сфере взаимодействия с проживающими на территории России многочисленными тюркскими народами, которые также находятся под прицелом турецкого внешнеполитического курса.
Попытки Анкары сформировать «надэтническую идентичность» в виде интеграции тюркских государств и субъектов оказались неэффективны в отношении КНР. Постоянный контроль Пекина за политической системой СУАР и совершенствование национальной политики внутри страны (в том числе на уровне идей и ценностей) оставляет внешний «видимый» контур влияния единственным способом оказания какого-либо воздействия на тюркские народы на территории Китая.
Турецкая стратегия влияния на КНР через этноконфессиональный фактор частично совпадает с западной моделью, в том числе в контексте применяемых «видимых» дипломатических наступлений якобы с целью защиты прав жителей Синьцзяна. Отличие моделей заключается в степени интенсивности и осторожности по отношению к Китаю. Ввиду необходимости формирования и продвижения турецкой идеологии «хаба» высказывания Анкары в последние годы стали сдержаннее. Более аккуратная политика Анкары в отношении уйгуров связана с китайской политикой «дискурсивной силы». Обвинения в адрес Пекина и требования освободить «незаконно задержанных» уйгуров, наблюдавшиеся в публичном дискурсе Анкары до 2020 г., сменились на отдельные высказывания в поддержку прав уйгуров в целом (например, на площадке Генеральной Ассамблеи ООН). При этом протестная деятельность уйгуров в самой Турции не имеет масштаба, способного влиять на отношения между Пекином и Анкарой.
Турция не отказывается от использования уйгурского фактора в качестве инструмента влияния на КНР и сопредельные с СУАР государства. В этой связи следует ожидать, что при изменении существующих международных условий или смене баланса сил этноконфессиональный уйгурский фактор вновь может быть активно разыгран Анкарой для оказания деструктивного воздействия на КНР и усиления собственного влияния в туркоцентричном «тюркском мире».
Литература
1. Аватков В. А. Идейно-ценностный фактор во внешней политике Турции // Вестник МГИМО-Университета. 2019. №12(4).
2. Аватков В. А. Турецкая идеология «хаба» // Восточный альманах, сборник научных статей. Том Выпуск V. Дипломатическая академия Министерства иностранных дел Российской Федерации. М., 2021. № 5.
3. Аватков В. А., Дружиловский С. Б. Внешнеполитические идеологемы Турции // Обозреватель – Observer. 2013. № 6(281).
4. Бондаренко А. В. Международные аспекты борьбы против «трех зол» в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР // Известия Алтайского государственного университета, 2007. №4-2(56).
5. В Китае обнародована Белая книга о национальном равенстве и единстве в Синьцзяне. Агентство Синьхуа. – http://russian.news.cn/2015-09/24/c_134655480.htm (дата обращения: 10.03.2023).
6. Власти Китая запретили соблюдать Рамадан уйгурам в провинции Синьцзян. РИА Новости. – https://ria.ru/20140702/1014471074.html (дата обращения: 10.03.2023).
7. Власти Китая узаконили лагеря перевоспитания мусульман. Коммерсант. –https://www.kommersant.ru/doc/3766348 (дата обращения: 10.03.2023).
8. Гарантия равных прав всех этнических групп в Синьцзяне. Агентство Синьхуа. – http://www.xinhuanet.com/2021-07/14/c_1127653329.htm (дата обращения: 10.03.2023).
9. Денисов И. Е. Концепция «дискурсивной силы» и трансформация китайской внешней политики при Си Цзиньпине // Сравнительная политика, 2020. 11(4).
10. Денисов И. Е. Почему новый язык китайской дипломатии звучит так грубо. Журнал Профиль. – https://profile.ru/abroad/pochemu-novyj-yazyk-kitajskoj-diplomatii-zvuchit-tak-grubo-320380/ (дата обращения: 20.05.2020).
11. Казанин М. В. Китайско-турецкие отношения и уйгурский вопрос. Институт Ближнего Востока. – http://www.iimes.ru/?p=25320 (дата обращения: 10.03.2023).
12. Китай временно закрыл генконсульство в Измире на западе Турции. ТАСС. – https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/6176609 (дата обращения: 10.03.2023).
13. Китай провел масштабные учения по борьбе с терроризмом в Синьцзяне. ТАСС. – https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/3541778 (дата обращения: 10.03.2023).
14. Крушинский А. А., Ломанов А. В., Переломов Л. С. «Китайская мечта» и категории традиционной китайской мысли // Проблемы Дальнего Востока. 2015. № 5.
15. Леонова О. Г. «Мягкая сила»: инструменты и коэффициенты влияния // Обозреватель – Оbserver, 2014. №3 (290).
16. Маслов А. А. Китай 2020. Пандемия, общество и глобальные альтернативы // – М.: Рипол Классик, 2020.
17. Модель развития современного Китая: оценки, дискуссии, прогнозы / под ред. А.Д. Воскресенского. – М.: Стратегические изыскания, 2019.
18. Надеин-Раевский В. А. История пантюркизма и его современные сторонники. Часть 1. Пантюркизм: основные вехи истории // Перспективы. Электронный журнал, 2022. № 1(28).
19. Наумкин В. В. Причины возникновения и путей урегулирования этнополитических конфликтов // Вестник Российской академии наук. 2019. Т. 89. №4.
20. Полный текст Белой книги «Охрана прав на труд и занятость в Синьцзяне». Агентство Синьхуа. – http://russian.news.cn/2020-11/11/c_139508059.htm (дата обращения: 10.03.2023).
21. Полный текст Белой книги «Политика и практика обеспечения свободы вероисповедания в Китае». Агентство Синьхуа. – http://russian.news.cn/2018-05/25/c_137206040.htm (дата обращения: 10.03.2023).
22. Посольство КНР в Турции и правительство СУАР провело онлайн-семинар на тему «Синьцзян - прекрасное место». Агентство Синьхуа. – http://russian.news.cn/2021-10/24/c_1310264635.htm (дата обращения: 10.03.2023).
23. Си Цзиньпин поблагодарил ОАЭ за поддержку по проблеме Синьцзяна. ТАСС. – https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/6689562 (дата обращения: 10.03.2023).
24. Си Цзиньпин призвал к строительству социалистического Синьцзяна с китайской спецификой в новую эпоху. Агентство Синьхуа. – http://russian.news.cn/2020-09/27/c_139399621.htm (дата обращения: 10.03.2023).
25. Тён А. ван Дейк Дискурс и власть: Репрезентация доминирования в языке и коммуникации. Пер. с англ. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013.
26. Турецкий премьер сравнил беспорядки в Синьцзяне с геноцидом. РИА Новости. – https://ria.ru/20090710/176941567.html (дата обращения: 10.03.2023).
27. Турция в числе 50 стран-членов ООН призвала Китай освободить уйгуров. Агентство «Анадолу». – https://www.aa.com.tr/ru/мир/турция-в-числе-50-стран-членов-оон-призвала-китай-освободить-уйгуров-/2726332 (дата обращения: 10.03.2023).
28. Турция пытается давить на «уйгурскую проблему» Китая. Взгляд. – https://vz-ru.turbopages.org/vz.ru/s/world/2015/7/6/754627.html (дата обращения: 10.03.2023).
29. Уйгурские букинисты испытывают трудности. Голос Турции. – https://t.me/voice_of_turkey/8971 (дата обращения: 10.04.2023).
30. Хань Чжэнь. Система китайских ценностей: перевод с китайского / Хань Чжэнь, Чжан Вэйвэнь // Китайская академия общественных наук. – Москва: Весь Мир, 2020.
31. Шэнь Хайсюн. Си Цзиньпин и политика реформ и открытости – М.: ООО «Международная издательская компания «Шанс», 2021.
32. Эрдогану подарили карту «тюркского мира» с российской территорией. РИА Новости. – https://ria.ru/20211117/erdogan-1759551187.html (дата обращения: 10.03.2023).
33. China Buys Turkey’s Silence on Uyghur Oppression. The Diplomat. – https://thediplomat.com/2020/08/china-buys-turkeys-silence-on-uyghur-oppression/ (дата обращения: 10.03.2023).
34. China urges Turkey to respect sovereignty as Beijing’s worries over Xinjiang influence grow. South China Morning Post Publishers Ltd. https://www.scmp.com/news/china/diplomacy/article/3163230/china-urges-turkey-respect-sovereignty-beijings-worries-over (дата обращения: 10.03.2023).
35. Custer, S., Prakash, M., Solis, J., Knight, R., and J. Lin. Influencing the Narrative: How the Chinese government mobilizes students and media to burnish its image. Williamsburg, VA. AidData at William & Mary, 2019.
36. Gustafsson K. Is China's Discursive Power Increasing? The «Power of the Past» in Sino-Japanese Relations // Asian Perspective, 2014. Vol. 38. № 3.
37. Jian Zhang. China’s new foreign policy under Xi Jinping: towards ‘Peaceful Rise 2.0’? // Global Change, Peace & Security, 2015. №27 (1).
38. Press Release Regarding the Departure of the First Export Train From Turkey to China. Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs. – https://www.mfa.gov.tr/no_-314_-turkiye-den-cin-e-gidecek-ilk-ihracat-treninin-yola-cikmasi-hk.en.mfa (дата обращения: 10.03.2023).
39. Pressure on Turkey to protect Uighurs as China ratifies extradition treaty. The Guardian.– https://www.theguardian.com/world/2020/dec/29/pressure-on-turkey-to-protect-uighurs-as-china-ratifies-extradition-treaty (дата обращения: 10.03.2023).
40. Representatives from China's Xinjiang, HKSAR share own region's stories of human rights devt at UN Human Rights Council. Global Times.–https://www.globaltimes.cn/page/202303/1287511.shtml (дата обращения: 10.03.2023).
41. Turkey expresses continuing concerns over Uighurs. Anadolu Agency. – www.aa.com.tr/en/asia-pacific/turkey-expresses-continuing-concerns-over-uighurs/1998780# (дата обращения: 10.03.2023).
42. Turkey: Uighurs continue protests at Chinese consulate. Anadolu Agency. – https://www.aa.com.tr/en/asia-pacific/turkey-uighurs-continue-protests-at-chinese-consulate/2100446 (дата обращения: 10.03.2023).
43. 习近平：高举中国特色社会主义伟大旗帜 为全面建设社会主义现代化国家而团结奋斗—在中国共产党第二十次全国代表大会上的报告(Си Цзиньпин: Высоко держа великое знамя социализма с китайской спецификой и стремясь к единству и борьбе за всестороннее построение современной социалистической страны - Доклад на 20-м Национальном съезде Коммунистической партии Китая). Китайская Правительственная Сеть. – http://www.gov.cn/xinwen/2022-10/25/content_5721685.htm (дата обращения: 20.03.2023).
44. 外交部：如美方执意妄为干涉新疆事务，中方必将坚决回击 (МИД: если американская сторона намеренно вмешивается в дела Синьцзяна, китайская сторона будет решительно отвечать). Сайт Государственного совета КНР. – http://www.gov.cn/xinwen/2020-07/10/content_5525784.htm (дата обращения: 10.03.2023).
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
