Введение
В современном (экономическом) мире общепринятым является убеждение, что все страны для скорейшего роста своего благосостояния должны следовать принципам свободной торговли, открытости рынков, беспрепятственному передвижению товаров и капитала[1]. На чём оно основано? На искренней уверенности в непогрешимости моделей международной торговли, которые с начала ХХ века показывали, что свободная торговля ведёт к абсолютной оптимизации использования глобальных ресурсов и, за счёт этого, увеличения производства и потребления.
Настоящая статья преследует следующие цели. Сначала мы объясним читателю, в чём заключались эти модели, как они эволюционировали и почему в тех условиях, в которых они создавались, они действительно приводили ко всеобщему экономическому росту. Мы приведём аргументы, что предположения, на основании которых были построены эти модели, совершенно неприменимы к современному миру, в котором экономическое развитие определяется наличием высоких технологий. И, далее, мы покажем, что при более реалистичных и актуальных предположениях эти же самые модели приводят к противоположному результату для развивающихся стран: к увеличению, а не к сокращению их отставания от технологически развитых стран и к исчезновению наиболее передовых отраслей промышленности в развивающихся странах.
Стандартная модель международной торговли
Рикардо в Зазеркалье: невероятные приключения теории сравнительных преимуществ в развивающихся странах
Обучение студентов на курсе международной экономики начинается с принципа сравнительных преимуществ Рикардо.
Представим себе, говорят студентам, что в мире есть две страны, каждая из них имеет по 500 рабочих, которые могут быть трудоустроены как в одной отрасли, так и в другой, и каждая из этих стран производит два товара. Например, как в следующей таблице:
Таблица 1. Производство двух видов продукции в двух странах в условиях автаркии.
Продукция | Рабочих в США | Производство в США | Рабочих в России | Производство в России | Производство в мире |
Стулья | 200 | 100.000 | 200 | 80.000 | 180.000 |
Ноутбуки | 300 | 60.000 | 300 | 18.000 | 78.000 |
Теперь представим себе, что Россия и США, вместо того, чтобы каждой производить оба продукта, специализировались бы только на одном, а другой покупали взамен у торгового партнёра. США могли бы перенаправить 200 рабочих из мебельной отрасли в электронику, увеличив таким образом производство компьютеров до 100.000 в год, а Россия – перенаправить 300 рабочих из электроники в мебельную промышленность, увеличив производство стульев до 200.000 в год:
Таблица 2. В условиях свободной торговли каждая из стран специализируется на одном виде продукции.
Продукция | Рабочих в США | Производство в США | Рабочих в России | Производство в России | Производство в мире |
Стулья | 0 | 0 | 500 | 200.000 | 200.000 |
Ноутбуки | 500 | 100.000 | 0 | 0 | 100.000 |
Видите, говорят студентам, можно просто оптимизировать имеющиеся ресурсы и увеличить благосостояние всего мира! Зарубите это себе на носу, и не вздумайте никогда подвергать сомнению, что свободная торговля – единственно возможное мироустройство на нашей планете!
Однако у студента, не поверженного благоговейным страхом перед профессором, должен возникнуть вопрос. Ведь стул-то стоит порядка 100 долларов, а ноутбук – порядка 1000. Что будет со свободной торговлей, если мы подставим в эти две таблицы долларовые цены наших двух товаров?
До свободной торговли:
Таблица 3. Производство продукции в двух странах в условиях автаркии в долларовом эквиваленте.
Продукция | Рабочих в США | Производство в США | Рабочих в России | Производство в России |
Стулья | 200 | $10.000.000 | 200 | $8.000.000 |
Ноутбуки | 300 | $60.000.000 | 300 | $18.000.000 |
Всего | 500 | $70.000.000 | 500 | $26.000.000 |
После специализации, при свободной торговле:
Таблица 4. Страна, специализирующаяся на производстве примитивной продукции, проигрывает в результате либерализации торговли с более развитым партнёром.
Продукция | Рабочих в США | Производство в США | Рабочих в России | Производство в России |
Стулья | 0 | $0 | 500 | $20.000.000 |
Ноутбуки | 500 | $100.000.000 | 0 | $0 |
Всего | 500 | $100.000.000 | 500 | $20.000.000 |
Организационные выводы
Откуда вообще тогда взялся этот принцип сравнительных преимуществ, если он в такой явной форме демонстрирует все беды свободной торговли для развивающихся стран? Дело в том, что Рикардо опубликовал эту идею в 1817 году [10]. Тогда ещё практически не было высоких технологий, и любой человек в общем мог освоить любое ремесло. Вместо стульев и ноутбуков Рикардо в своём примере использовал галлон вина против головки сыра. Очевидно, сыр и вино – товары примерно одинаковой технологической сложности, и стоимость этих товаров определялась количеством затраченных на их производство человекочасов. При такой формулировке, когда ценность человекочаса практически одинакова, свободная торговля действительно работает на благо обеих стран. В нашей таблице, например, если бы мы заменили тысечедолларовые ноутбуки фуфайками, которые бы стоили те же 100 долларов, что и стулья, то и Россия, и США выигрывали бы от свободной торговли.
С другой стороны, эта модель всё ещё вводит экономистов в заблуждение и в наш век высоких технологий по следующей причине. Если уровень технологического развития двух стран одинаков, то, опять же, производительность человекочасов в одинаковых отраслях в этих странах тоже близка. Например, если бы мы в нашей таблице заменили стодолларовые стулья телевизорами по 300 долларов за штуку, выигрыш от свободной торговли получали бы обе страны. Но телевизор в таком случае был бы тоже высокотехнологичным товаром – для его производства тоже необходимы чипы, высокоточное высокопроизводительное оборудование и высокообразованная рабочая сила. Таким образом, две развитые страны тоже выигрывают от свободной торговли даже по этой простой модели двухсотлетней давности! Поэтому экономисты в развитых странах до сих пор искренне верят, что Рикардо и теперь живее всех живых.
Проблема нашей же страны, а также всех стран Восточной Европы и Латинской Америки в том, что в наш век как раз есть и высокотехнологичные и примитивные отрасли промышленности. То есть к нам неприменима ни изначальная модель Рикардо, где у обеих стран были только примитивные производства, ни тот случай, когда у каждой из двух стран сравнительное преимущество в одной из высоких технологий.
В начале 90-х Советский Союз и Восточная Европа обладали технологиями, которые были хоть и не такими эффективными, как на Западе, но в целом передовые. Поэтому в нашей рикардоподобной иллюстрации мы выбрали два товара – один высокотехнологичный, и другой – примитивный. Россия, как и США, обладает в нашей таблице, до свободной торговли, передовыми технологиями (возможность производить ноутбуки). А то, что 300 российских рабочих могли произвести меньше ноутбуков, чем их американские коллеги, отражает факт не отсутствия в России технологий вообще, а меньшей эффективности их производства. В результате США имеют в высоких технологиях сравнительное преимущество; соответственно, сравнительное преимущество России в производствах примитивных (стулья). Если Россия переходит к свободной торговле со Штатами, то единственный очевидный результат – специализация на примитивных видах деятельности (в том числе добыче сырья) и уничтожение передовых, хоть и менее эффективных, производств[2].
Модели факторов производства: почему неэффективная промышленность лучше, чем никакой промышленности вообще
Более используемая в нынешнем понимании модель – модель Хекшера-Олина.
Ее суть в том, что в современном производстве, в отличие от ХIХ века, большую часть задач выполняют станки и оборудование. Экономисты называют это капиталом. Таким образом, условно факторы производства делятся на труд (количество рабочих) и капитал (средства производства).
В нашем примере, конечно, ноутбуки собираются не вручную. Присутствуют и рабочие руки, и средства производства (капитал). Но что такое капитал? В изначальной формулировке Хекшера-Олина капитал был неким абстрактным фактором, независимым от труда. Капиталисты им владеют и получают ренту за его использование предприятиями. Но это лишь математическая абстракция, делающая более удобной трактовку решения. В действительности капитал – это созданные руками людей и поддерживаемые руками людей средства производства плюс накопленные знания и умения эти средства воспроизводить и совершенствовать. То есть капитал – это тоже люди, только занятые в научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах, в производстве средств производства, ну и, конечно, в финансировании разработок.
В свете сказанного, переформулируем для большей ясности постановку нашего вопроса про ноутбуки немного по-другому[3]. В нашей таблице 300 человек участвовали в производстве ноутбуков в США. Допустим, часть из этих людей – например 285 человек – конструктора, инженеры, и создатели оборудования и производственных линий, а также те, которые могут предоставлять кредитование. A 15 человек – персонал, который работает на этих линиях по производству чипов и прочего и окончательной сборке. Тогда 285 человек – это американский "капитал" в электронике, а 15 человек – "рабочие". Термины "рента капитала" и "оплата труда" будут соответствовать зарплате 285 человек, которых мы назвали "капиталом", и зарплате 15 рабочих соответственно.
Допустим, в российской электронной промышленности это соотношение другое: 80 человек – инженеры, конструкторы и создатели оборудования, а 220 человек выпускают на этом оборудовании комплектующие и завершают сборку ноутбуков.
Мебельная промышленность менее капиталоёмкая и более трудоёмкая. Допустим, в России из 200 трудоустроенных в мебельной промышленности 10 человек – инженеры, создатели оборудования, и конструктора, а 190 человек – рабочие. В США, для нашего примера, возьмём другой расклад. У них мало рабочих рук, но страна богата капиталом. В мебельной промышленности у них (недостаток) 100 рабочих и (переизбыток) 100 инженеров.
Наша таблица выглядит следующим образом:
Таблица 5. Производство двух видов продукции в двух странах в условиях автаркии. Персонал выражен в количестве требуемых квалифицированных рабочих + "синих воротничков".
Продук-ция | Персонал в США | Производство в США | Персонал в России | Производство в России | Производство в мире |
Стулья | 100 + 100 | 100.000 | 10 + 190 | 80,000 | 180.000 |
Ноутбуки | 285 + 15 | 60.000 | 80 + 220 | 18,000 | 78.000 |
В эпоху Хекшера и Олина все технологии по всему миру были практически одинаковы. И одинаковая эффективность технологий в явном виде предполагается в их модели.
На примере нашей таблицы это означает, что в России в электронике 80 инженеров, а в Штатах – 285. Но в России в этой отрасли во много раз больше рабочих. Если технологии одинаковы, то это означает, что в Штатах имеется 4 производственных линии и достаточно 15 рабочих, чтобы выпускать 60.000 ноутбуков. В России линия одна, но вместо того, чтобы выпускать, соответственно, 15.000 ноутбуков, на заводе трудоустроено дополнительно большое количество (низкоквалифицированных) рабочих, однако увеличить производство они могут всего до 18.000 единиц.
Хекшер и Олин показали, что в таком случае можно перенаправить всех этих лишних рабочих (и несколько инженеров) на мебельное производство. Тогда производство ноутбуков в России сократится незначительно, а вот производство стульев возрастёт в разы! Продав эти дополнительные стулья в США, Россия смогла бы купить больше ноутбуков, чем выпадающее собственное производство. США, соответственно, может перенаправить инженеров из мебельного производства в электронику, произвести больше ноутбуков, купить больше стульев в России. В результате все в выигрыше. Высокие технологии остаются как в США, так и в России, выгода взаимна.
Но это возможно, опять же повторим, только если технологии в двух странах одинаковы, и разница только в количестве квалифицированных инженеров и производственных линий.
В нашем примере реальность выглядит так, что в России, скорее всего, есть тоже не одна, а, допустим, 4 производственных линии, просто эти линии не настолько автоматизированы, как в США, и действительно требуют все 220 рабочих, чтобы выполнять часть необходимых операций вручную. Тогда, если Россия попытается перенаправить часть персонала в мебельную промышленность, производство ноутбуков упадёт в разы. И увеличение производства стульев не компенсирует падения производства в электронике. И мы опять окажемся в такой же ситуации, как в предыдущем параграфе с моделью Рикардо – высокие технологии выживают только в США, а Россия остаётся только с примитивными производствами. С соответствующими потерями в ВВП, конечном потреблении и благосостоянии трудящихся.
Некоторые очень важные замечания
Модели с факторами производства приводят к тому же результату, что и самая простая рикардовская модель: развивающаяся страна теряет все свои высокотехнологичные отрасли и превращается в сырьевой придаток или поставщика дешёвой рабочей силы для развитых стран.
Но существуют ли "передача технологий", "инвестиции в развивающиеся страны", и чему равна мобильность капитала?
Повторим ещё раз. Капитал – это созданные людьми и поддерживаемые людьми средства производства плюс накопленные знания и умения эти средства воспроизводить и совершенствовать.
Допустим, директор АвтоВАЗа решает: "Российское оборудование сильно уступает импортному, я теперь могу купить самое лучшее иностранное на рынке!" Приобретая иностранное оборудование, становится ли АвтоВАЗ (Россия) владельцем капитала? Нет! Станки и оборудование созданы иностранцами, и владельцами капитала эти иностранцы и остаются. Чем владеет АвтоВАЗ? Будущими возможными прибылями, которые он надеется получить, собирая автомобили при помощи этого оборудования. АвтоВАЗ заплатит полную ренту создателям оборудования, в рассрочку или сразу, а сам будет являться только пользователем, то есть рабочей силой. Мобильность физического капитала равна нулю – если оборудование, например, корейское, то оно и остаётся корейским и приносит ренту своим корейским создателям, даже если географически оно находится в России.
Дополнительно важно подчеркнуть, что инвестиции в развивающиеся страны со стороны развитых также равны нулю. Например, допустим, “Сименс” открывает линию по отвёрточной сборке посудомоечных машин в соседней Польше. Очевидно, что никаких инвестиций в Польшу тут нет. Всё оборудование закуплено в Германии, то есть деньги за него получают немецкие создатели капитала. Эти же создатели и являются собственником капитала, немецкий “Сименс” выплачивает этим немецким собственникам ренту, а сам получает прибыль с продаж посудомоечных машин, которая стала больше за счёт использования дешёвого ручного труда польских наёмных рабочих. Терминология в отношении Польши тут со стороны Германии, очевидно, закупка дешёвой рабочей силы, а никак не "инвестиции".
Теория игр и международная торговля
Лет 25 назад один мой корейский товарищ однажды изрёк: "в Корее если покупаешь иномарку, окружающие на тебя смотрят косо". А ведь 25 лет назад корейские автомобили были хуже, чем тогдашние советские “Жигули”.
Большинство обывателей тут же возразят: "Какая вообще связь между экономикой и патриотизмом? В экономике люди думают кошельком и принимают оптимальные для себя решения. Если импорт лучше по соотношению цена-качество, то покупать российское – это вредительство"!
И правда, первое, что приходит в голову: если в сообществе каждый принимает экономически оптимальное решение, то это сообщество автоматически максимизирует своё экономическое благосостояние.
Но действительно ли это так?
Дилемма бензоколонки: о "неуместности" патриотизма в экономике
Рассмотрим следующий тривиальный пример[4].
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был некий товарищ Иванов. Работал этот товарищ Иванов на заводе, который производил телевизоры “Горизонт”. Жил в этом же царстве-государстве товарищ Петров, который работал на АвтоВАЗе. Жили они, не тужили, покупали свои же “Горизонты” и “Жигули”.
И вот в один прекрасный день в тридевятом царстве, в тридесятом государстве наступила перестройка. Теперь, начиная со следующей недели, можно покупать не только “Жигули” и “Горизонт”, но и “Мерседес” и “Самсунг”.
И думает товарищ Иванов: "Я больше никогда не буду покупать “Жигули”, а вот прямо в следующий выходной пойду к дилеру и куплю себе “Мерседес”"!
Приходит товарищ Иванов на следующий день на работу, на “Горизонт”. Встречает его начальник. И говорит: "Слушай, Иванов, плохи у нас дела. Вот давеча приходил товарищ Петров в наш фирменный магазин. И говорит: ‘Вы сначала сделайте ваш “Горизонт” дешевле и лучше импортных аналогов, тогда я может быть и подумаю об отечественном телевизоре. А пока я буду покупать только “Самсунг” или “Сони”’. Так что, Иванов, придётся мне либо тебя уволить, либо зарплату ‘задержать’ на неопределённое время. Я и сам вот тоже хотел купить “Мерседес”, так ведь и мне теперь тоже зарплату платить не будут".
И остались наши Иванов и Петров у разбитого корыта – устроиться на оплачиваемую работу они смогли только заправлять чужие подержанные “Фольксвагены” на построенной иностранными инвесторами бензоколонке.
Итак, мы получили кажущийся парадокс. Ведь и Иванов, и Петров принимают оптимальное для себя решение, - а их суммарный "валовый внутренний продукт" явно упал!
В действительности ситуации, когда оптимальное поведение каждого человека приводит к неоптимальному результату для группы (сообщества) людей, давно известны в социальных науках. В теории игр изучен простой пример именно с двумя игроками, в котором оба игрока действуют индивидуально рационально, но получают результат, минимизирующий совместную выгоду. Этот пример получил название "дилемма заключённого". Состоит он в следующем.
Двое преступников — А и Б — попались на мелком хулиганстве. Но они также подозреваются в совершении более тяжкого преступления, доказательств чего у полиции нет. Полиция, изолировав их друг от друга, предлагает им одну и ту же сделку: если один свидетельствует против другого, а тот хранит молчание, то первый освобождается за помощь следствию, а второй получает максимальный срок лишения свободы (10 лет). Если оба свидетельствуют друг против друга одновременно, они получают минимальный срок (по 3 года). Если же оба молчат, они получат всего по полгода. Поскольку преступники изолированы друг от друга, ни один из них не знает, что сделает другой. Что произойдёт?
Игру можно представить в виде следующей таблицы:
Таблица 6. Классическая дилемма заключённого.
| Б хранит молчание | Б даёт показания |
А хранит молчание | Оба получают по полгода. | А получает 10 лет тюрьмы, Б освобождается |
А даёт показания | А освобождается,
Б получает 10 лет тюрьмы | Оба получают по 3 года тюрьмы |
Дилемма возникает, если предположить, что оба преступника стремятся минимизировать только свой срок заключения.
Представим рассуждения одного из заключённых. Если соучастник молчит, то лучше его предать и выйти на свободу (иначе — полгода тюрьмы). Если соучастник свидетельствует, то лучше тоже свидетельствовать против него, чтобы получить 3 года, а не 10 лет, тюрьмы. Стратегия «предать» строго доминирует над стратегией «молчать». Точно так же другой преступник приходит к тому же выводу.
С точки зрения группы (этих двух заключённых) лучше всего хранить молчание и получить по полгода, так как это уменьшит суммарный срок заключения. Любое другое решение, с точки зрения группы (двух заключённых), будет неоптимальным.
С нашими Ивановым и Петровым, “Жигулями” и “Горизонтами” ситуация совершенно аналогичная! Выбор покупки, и результат этого выбора для Иванова и Петрова можно представить в виде следующей таблицы:
Таблица 7. Модель российского потребителя в терминах дилеммы заключённого.
| Петров покупает Горизонт | Петров покупает Самсунг |
Иванов покупает Жигули | Иванов получает достойную зарплату. Петров получает достойную зарплату. | Иванов теряет работу. Петров получает достойную зарплату плюс имеет лучший телевизор |
Иванов покупает Мерседес | Иванов получает достойную зарплату плюс имеет лучший автомобиль. Петров теряет работу. | Иванов теряет работу, но имеет лучший автомобиль Петров теряет работу, но имеет лучший телевизор |
| | | |
Независимо от решения Петрова Иванову выгоднее купить “Мерседес”. Точно так же независимо от решения Иванова Петрову выгоднее купить “Самсунг”. Однако оба оказываются в худшей ситуации, когда каждый принимает оптимальное для себя решение!
Трагедия бензоколонки
Ну хорошо, спросит читатель, если в нашей игре всего два субъекта, то всё понятно. Но ведь в реальности в экономике миллионы потребителей, сотни тысяч предприятий, десятки отраслей.
Оказывается, дилемма заключённого обобщается на ситуацию с множеством игроков[5]. В теории игр эта задача широко известна под названием трагедии общин.
Самая простая математическая формулировка проблемы следующая.
Имеется община из шести домохозяйств, каждое из которых выращивает по одной корове на продажу каждый год. Для шести телят корма на общем пастбище как раз достаточно, и все телята вырастают в 500-килограммовых коров. В один прекрасный год один из деревенских мужиков, мистер Смит, решает завести двух телят. На пастбище теперь всё лето пасутся семеро телят, которые к концу года вырастают в семь коров. Вот только для семи телят травы не совсем достаточно, и все коровы вместо обычных 500 килограммов весят по 450. Мистер Смит в большой выгоде – две его коровы всё равно в сумме тяжелее одной прошлогодней. Смотрят остальные мужики и думают: "заведём-ка и мы на будущий год каждый по двух телят". Но 12 телят в стаде вместо 6 изначальных приводят к чрезмерному истощению общего пастбища, и все коровы по осени показывают на весах всего по 200 кг.
Итак, c точки зрения одного отдельно взятого хозяина гораздо выгоднее завести двух телят, чем одного. При одном телёнке у этого хозяина вырастет корова весом 500 кг. При двух телятах, если остальные жители общины воздержатся от заведения более одного телёнка, у этого хозяина вырастет две коровы весом по 450 кг.
Но, когда каждый из шести домохозяйств общины заводит по два телёнка, эти телята не получают достаточно корма, и все коровы вырастают только до 200 кг. В результате каждый член общины вырастит на продажу по две коровы по 200 кг каждая вместо одной коровы весом 500 кг, как в старые добрые времена.
С точки зрения теории игр это ещё один пример того, как действия, рациональные с точки зрения индивидуальных игроков (домохозяйств), приводят к неоптимальному результату для всей общины, и, в конечном итоге, и для каждого из этих игроков в отдельности.
Рассмотрим ещё один простой и более современный пример.
Допустим, электрическая сеть города или района рассчитана на определённый максимум потребления электроэнергии. Наступает жара. Потребители, не задумываясь, выставляют кондиционеры на максимум. Электрическая сеть не выдерживает нагрузки, и все потребители остаются не только без кондиционирования, но и без холодильников и света. Таким образом, все потребители, действуя индивидуально рационально, приводят систему к неотимальному равновесию. Подобное поведение потребителей внесло вклад в энергетический кризис в Калифорнии в июне 2011 года. Такой ситуации можно было бы избежать, если бы большинство потребителей выставили кондиционеры на приемлемую, нo не на минимальную температуру.
А теперь вернёмся к нашим баранам.
В масштабах экономики один отдельно взятый потребитель или одно отдельно взятое предприятие оказывают сами по себе очень маленькое воздействие на общую экономическую ситуацию. Но, когда все экономические агенты действуют в пользу иностранных производителей, отрицательный эффект для экономики в виде потери спроса на отечественную продукцию существенно перевешивают сумму индивидуальных положительных эффектов, которые каждый из потребителей и предприятий получают в отдельности.
Рассмотрим простую иллюстрацию. Авиакомпания “Аэрофлот” решает, что эффективность импортных самолётов в какой-то суммарной мере на 10% выше эффективности отечественных, - и меняет парк на иномарки. “Аэрофлот” повысил доходы на (почти) 10%. Но практически все сотрудники авиационной промышленности страны потеряли работу и не могут летать самолётами из-за снижения своих доходов. Допустим, что авиапром – это всего 1% рабочих мест в стране. Ни авиакомпании, ни другие отрасли промышленности практически не почувствовали потерю 1% потенциальных пассажиров и потенциальных покупателей.
Далее, “Российские Железные Дороги” решили, что импортный тяговый состав на 10% эффективнее отечественного. И перевели все электровозы на “Сименс”. Российские вагоностроители потеряли работу. Допустим, опять, вагоностроители – это всего 1% рабочих мест в стране.
Мы имеем – авиаперевозки эффективнее на 10%, железнодорожные перевозки эффективнее на 10%, но теперь потеря потенциальных пассажиров по 2% и в той и в другой отрасли.
Идём далее. Автопром заменяет отечественные комплектующие на импортные – машины стали на 10% лучше. Но теперь ещё 1% трудящихся в стране – те, которые производили автокомпоненты, – лишаются работы. В результате уже 3% населения не могут ни летать на самолёте, ни ездить на поезде, ни покупать новые машины.
И так далее.
В конечном итоге мы приходим к классическому результату трагедии общин. Каждая индустрия может повысить свою производительность на несколько процентов за счёт замены отечественных комплектующих, средств производства и средств предоставления услуг на импортные. Но все вместе теряют гораздо большее, чем эти несколько процентов, число потенциальных покупателей и клиентов потому, что потерявшие работу труженики смежных отраслей не могут, в силу снижения своих доходов, покупать продукцию и услуги этих индустрий!
В заключение приведём несколько реальных примеров из российской экономической истории, когда поведение экономических агентов, в данном случае корпоративных, было очевидно выгодно с трочки зрения их конкретных предприятий, но в сумме имело отрицательный эффект в масштабах экономики страны.
Таблица 8. Как повышение эффективности отдельно взятых предприятий снижает производительность труда в целом по экономике.
Предприятие и его закупки | Повышение эффективности предприятия | Снижение производительности труда и доходов в масштабах экономики |
АвтоВАЗ закупает импортные двигатели, трансмиссии и прочие комплектующие и оборудование [1]. | Уменьшается трудоёмкость сборки, повышается надёжность автомобилей. | Только в Самарской области закрывается свыше 200 предприятий и заводов — производителей автокомпонентов [4]. |
ОАК создаёт магистральный самолёт с максимальным использованием импортных комплектующих и целиком и полностью закупает оборудование за рубежом [3]. | Снижаются риски программы, ускоряются сроки сертификации международными авиационными агентствами. | Продолжают деградировать конструкторские школы создания ключевых авиационных компонентов внутри страны, полностью отсутсвует целая индустрия производства оборудования, не создаются десятки тысяч высокопроизводительных рабочих мест в смежных отраслях, которые могли бы выпускать закупаемые за границей комплектующие. |
“Аэрофлот” закупает самолёты Boeing и Airbus. | Увеличивается "производительность труда" компании (выраженная в количестве перевезённых пассажиров при одинаковых затратах персонала и топлива). | Инженеры, конструкторы и рабочие Туполева и Ильюшина, ВАСО и Авиастара теряют работу. |
Нефтяные компании закупают буровое оборудование за рубежом. | Увеличивается производительность труда на скважинах. | Уралмаш сокращает выпуск буровых с 365 в год до 25. |
Как связаны наши выводы, полученные из теории игр, с выводами, полученными ранее из стандартной модели международной торговли.
Наши среднестатистические товарищи Иванов и Петров, работавшие на “Горизонте” и АвтоВАЗе, как это случилось в России в переходный период, смогли устроиться работать только, образно говоря, торговать китайскими пуховиками в коммерческом киоске. Это было прямым следствием принципа сравнительных преимуществ Рикардо (и более сложных моделей международной торговли). Никакие высокотехнологичные отрасли промышленности не выжили в конкуренции с иностранцами и не смогли трудоустроить наших Иванова и Петрова на высокооплачиваемую работу.
Точно так же в обобщённой модели (трагедии общин) массовое сокращение производства в высокотехнологичных отраслях вследствие замены отечественной продукции на импортную привело к массовой потере трудоустройства и квалифицированными специалистами и квалифицированными рабочими, для которых не нашлось альтернативной высокотехнологичной отрасли экономики.
Выводы
За тридцать лет постсоветских реформ Россия пережила масштабную деиндустриализацию и упрощение структуры производства [2], а большинство промышленный предприятий занимаются лишь отвёрточной сборкой продукции для внутреннего рынка из импортных комплектующих на импортном оборудовании, или же первичной переработкой сырья.
Целью этой публикации было показать, что с математической точки зрения никакого другого результата ожидать было невозможно. Все представленные нами модели не зависят от предположений о внутриполитической обстановке, каких-либо ограничениях свободы предпринимательства или отрицательного влияния несовершенства законодательной базы или её исполнения. В режиме фактической свободной торговли с более развитыми странами существование высокотехнологичной экономики невозможно даже в идеальных внутренних условиях. Единственными конкурентоспособными отраслями экономики могут быть только добыча сырья или примитивные производственные операции дешёвой низкоквалифицированной рабочей силой.
Экономическая политика, основанная на безоговорочной свободной торговле – или фактическом отсутствии ограничений на импорт высокотехнологичной продукции и оборудования – для развивающейся страны является математической ошибкой. Аргумент, что нужна конкуренция, – конечно, правильный. Однако очень важно, чтобы конкурировали равные по силам фирмы и индустрии [7, 9]. Совершенно недопустимо ожидать, что компании и заводы, которые жили в условиях плановой экономики, смогут сразу конкурировать с международными гигантами, даже на внутреннем рынке.
Внутри Советского Союза было бы разумным обеспечить свободные рыночные условия, например, между несколькими (или хотя бы двумя-тремя) отечественными автопроизводителями, однако было ошибкой допустить на российский рынок заведомо более сильных игроков с международного. Точно так же отечественная авиапромышленность не могла без длительной предварительной защиты и поддержки со стороны государства конкурировать с ведущими мировыми авиапроизводителями, у которых широко развита система послепродажного обслуживания продукции по всему миру. Аргумент "пусть выживет сильнейший" привел к ожидаемому результату – никакие российские высокотехнологичные производства не выжили.
Проблема российской экономики – не внутренняя. Ни верховенство закона, ни свобода предпринимательства не могут играть определяющую роль при свободной торговле с более развитыми странами в условиях, когда российская промышленность практически не имеет шанса конкурировать даже на внутреннем рынке с выстроенными десятилениями цепочками производства, продвижения, продаж и поддержки своей продукции транснациональными корпорациями. Без разумного протекционизма экономическое развитие, особенно развитие высокотехнологичных отраслей, представляется практически невозможным.
Литература
1. "АвтоВАЗ" перейдёт на импорт. Руководство предприятия поддерживает снижение пошлин на импортные автокомпоненты. http://www.rbsys.ru/print.php?page=842&option=media
2. Владимир Путин: "Нам нужна новая экономика". Ведомости, 30 января 2012 года https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2012/01/30/o_nashih_ekonomicheskih_zadachah
3. Генконструктор Иноземцев о двигателе ПД-14. ТАСС, 23 июля 2021 года. https://tass.ru/armiya-i-opk/11958939
4. Открытое письмо депутата Госдумы Председателю Правительства РФ https://svpressa.ru/economy/article/142529/ , 16 февраля 2016 года.
5. Спирин В.И.: Дилемма бензоколонки: почему неэффективная промышленность лучше, чем никакой промышленности вообще. https://mpra.ub.uni-muenchen.de/112053/
6. Спирин В.И.: Трагедия бензоколонки: почему "создание высокопроизводительных рабочих мест" снижает производительность труда в масштабах экономики. https://mpra.ub.uni-muenchen.de/112378/
7. Chang, Ha-Joon. Bad Samaritans: The Myth of Free Trade and the Secret History of Capitalism. Bloomsbury publishing, 2009. ISBN-10: 1596915986, ISBN-13: 978-1596915985.
8. Krugman Р., Maurice Obstfeld, and Marc Melitz. International Economics: Theory and Policy. 11th Edition. Pearson, 2018. Pages 336-337. ISBN-13: 978-1292214993, ISBN-10: 1292214996
9. Reinert, E. How Rich Countries Got Rich . . . and Why Poor Countries Stay Poor.
Hachette Book Group, Inc., 2019
10. Ricardo, David (1817), On the Principles of Political Economy and Taxation (1 ed.), London: John Murray, ISBN 9783487409290.
11. Spirin V. Ricardo Through the Looking Glass: Misadventures of Comparative Advantage in Developing Economies, https://mpra.ub.uni-muenchen.de/110363/1/MPRA_paper_110363.pdf
12. Spirin V. Specific Factors Model When Countries Have Different Technologies: Why Inefficient Industry is Better Than no Industry at All, https://mpra.ub.uni-muenchen.de/112937/
13. Spirin V. Factor price divergence in Heckscher-Ohlin model when countries have different technologies: a simple numerical illustration. https://mpra.ub.uni-muenchen.de/115010/
[1] Абсолютно безапелляционно этим пропитаны все учебники для студентов на курсах международной экономики, например , [8]
[2] Более формально принцип сравнительных преимуществ Рикардо в применении к развивающимся странам рассмотрен в [11]
[3] Более формально приведённые ниже модели были рассмотрены в [12, 13]
[4] Более формально эта модель в применении к российской экономике была рассмотрена в [5]
[5] Более формально эта модель в применении к российской экономике была рассмотрена в [6]
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
