Сложившиеся особая социокультурная платформа и алгоритм культурно-цивилизационного развития России обладают устойчивостью, которая позволяет ей преодолевать глубочайшие общественно-политические кризисы и падения в условиях, в которых другие страны и даже цивилизации просто не выживают. Уже на ранней стадии образования русской социокультурной платформы, в конце первого тысячелетия её специфика обозначилась достаточно очевидно, а присущий потенциал определил выбор образца цивилизационного развития, который обеспечил формирование собственной имплантационной модели цивилизации. В данном случае речь идёт о византийском цивилизационном проекте, который стал использоваться на Руси с Х столетия и во многом обеспечил сохранность ее культурно-цивилизационных особенностей в период монгольского нашествия и европейской цивилизационной агрессии XIII-XV вв.
На своем историческом пути Россия имплантирует и использует иноцивилизационные стандарты и механизмы. На первом этапе цивилизационным донором для Руси выступала Византийская цивилизационная модель как ответвление Северо-Средиземноморской цивилизации (включающей также античную цивилизацию – Древнегреческую и Древнеримскую), что было оформлено принятием христианства в его традиционном православном толковании. На втором этапе, начиная с начальных европейских заимствований, проявлявшихся уже в период царствования Ивана Грозного, заметных при Алексее Михайловиче и полностью обнаружившихся в правление Петра Первого, Россия широко применяла в обустройстве своего социокультурного пространства нормы, методы и техники европейской цивилизации. Вариацией европейской цивилизационной модели стал коммунистический проект, который внедрялся в российское социокультурное поле в формате СССР.
Следует заметить, что на протяжении всей истории взаимоотношений Европы и России цивилизационное проникновение Запада непрестанно смешивалось с военно-политическим диктатом (или попытками его) и проявлялось как цивилизационная агрессия[1].
В истории этих взаимоотношений можно обозначить следующие виды европейской цивилизационной агрессии против Руси / России:
- тевтонская (германская) и датская агрессия XIII века,
- польская и шведская агрессия XVI-XVII ст.,
- французская агрессия начала 1812 года,
- германская агрессия 1941 года.
Самой разорительной и разрушительной (и по количеству жертв, и по масштабам материальных разрушений) из всех европейских цивилизационных агрессий была германская 1941 года.
До сих пор в общественном мнении господствует восприятие Великой Отечественной и в целом II Мировой войны как борьбы «прогрессивного человечества» против фашизма. Однако есть существенное различие между фашизмом и нацизмом (национал-социализмом), бывшими государственными идеологиями Италии и Германии - инициаторов Второй Мировой войны. Союзничество Германии и Италии в 30-х годах XX века не извиняет отождествление фашизма и нацизма. Кроме того, союзнические отношения вовсе не ведут к общности идеологий. Так, милитаристская Япония не была ни национал-социалистической, ни фашистской. Авторитарными же были в 30-х – 40-х годах ХХ в. политические режимы почти всех значимых всех государств, включая СССР, США (4 срока Ф. Рузвельта), Великобританию (У. Черчилль как надпартийный премьер-министр).
Смешение понятий фашизма и нацизма - не просто образование симулякров, которые ретушируют принципиальные отличия разнородных социальных явлений, но и сокрытие с их помощью реального цивилизационного противоборства. Отождествление национал-социализма с фашизмом не только смягчает первый и утяжедяет второй, но и, главное, выводит эти идеологии, ставшие политическими практиками Италии и Германии в первой половине ХХ века, из культурно-цивилизационного пространства Европы. А ведь вплоть до сентября 1939 года фашизм и национал-социализм приветствовались в Европе (хотя бы в формате Мюнхенского сговора от 30 сентября 1938 г.), а в агрессии против СССР в 1941 году приняли участие практически все европейские страны, кроме Великобритании и захваченной ей Исландии. Кто-то в статусе непосредственных военных союзников Германии (Италия, Румыния, Венгрия, Словакия, вишистская Франция, Испания, Финляндия, Хорватия), кто-то как покорённые территории (Чехия, Польша, Бельгия, Нидерланды), кто-то оказывал экономическую и организационную и финансовую поддержку (Болгария и формально нейтральная Швеция).
Такой европейский настрой против СССР сложился значительно раньше июня 1941 года, и агрессия могла бы начаться на два года ранее начала Великой Отечественной войны, если бы Советский Союз не заключил с Германией Договор о ненападении 23 августа 1939 года.
Похожая расстановка коллективной европейской агрессии против России наблюдалась и в 1812 году: «Англия заключила союз с Россией только после вторжения Наполеона. А в 1812 г. Англия начала войну с США, кроме этого, она помогала Испании, так что особой военной помощи России, кроме финансовой, да и то небольшой, от нее не было. Не стоит также забывать, что Англия вела двойную политику по отношению к России (поддержка Персии) вплоть до конца 1813 г. Швеция вступила в войну только в 1813 г. Австрия и Пруссия приняли участие в походе на Россию, выставив на помощь Франции свои корпуса общей численностью 50 тыс. человек. На сторону России они встали только после разгрома армии Наполеона в 1813 г. Так что ни о какой антифранцузской коалиции накануне Отечественной войны 1812 г. не может быть и речи… Наполеон так опасался России, что создал для отражения «русской агрессии» (что было безусловной фальшивкой и поводом для франко-европейского нападения – А.Ф.) мощную группировку, которая насчитывала около 450 тыс. человек. К этой цифре следует также прибавить еще 190 тыс. человек, которые тоже вошли на территорию России и являлись дополнительным контингентом. Итого общая численность наполеоновских войск составляла примерно 640 тыс. человек… В Данциге, ставшем главным складским пунктом, в январе 1812 г. имелся 50-дневный запас продовольствия для 400 тыс. человек и 50 тыс. лошадей. Большие запасы имелись в Варшаве. Французская армия наполовину состояла из иностранцев, в ней говорили на 12 языках. Получается, что союз народов Европы, во главе с Наполеоном, готовился отразить нашествие русских войск. А сколько же сил было у русского «агрессора»? Всего три армии, которые были сформированы только к началу 1812 г.: 1-я армия – 127 тыс. человек, 2-я – 45 тыс. человек, 3-я – 43 тыс. человек. Итого – 215 тыс. человек. Вот таково было соотношение – в 3 раза больше у Наполеона» [5].
К весне 1941 года Германия завязла в войне с Великобританией, и надежды на победу становились всё более смутными. Вырисовывалась удручающая для Германии перспектива безрезультативной войны, что вело к подрыву авторитета национал-социалистической партии, лично Гитлера и всего нацистского режима Третьего рейха, возникло дежа-вю ситуации в годы Первой Мировой войны, когда Второй рейх был измотан в результате «окопной войны». Вполне допустимо, что Гитлер, сам участник той «окопной войны», опасался повторения этого сценария к ситуации 1941 г. Тем более, что Германии к весне 1941 г. не удалось не только добиться победы над Британией, но даже и захватить её колониальные территории на Ближнем Востоке, богатые необходимой ей нефтью. В результате гитлеровская Германия стала искать выход в войне против СССР, быстрой победе в ней, получении достаточного сырья, в т.ч. нефти, и потом в завершении войны с Британией и утверждении своего доминирования в мире. Это были в основном тактические соображения, побудившие Германию напаст на СССР при поддержке основной части Европы.
Стратегические же установки Германии, как и любого другого претендента на статус геополитического центра Европейской (Евро-Атлантической) цивилизации, состояли в том, что она традиционно рассматривала Россию, на этот раз в образе СССР, не просто как объект геополитического влияния, как своего противника на международной арене, а как врага всей Европейской цивилизации. Именно извращённое толкование своих цивилизационных качеств лежало в основе нацистской доктрины о «недочеловеках» («унтерменшах»), изложенной идеологом нацизма А. Розенбергом в 1930 г. в книге «Миф двадцатого века», по которой к классу «унтерменшей» были причислены не только большевики и евреи, но и все народы восточной Европы, прежде всего русские. Примечательно, что сам термин Untermensch (с немецкого Unter – под и Mensch – человек) был заимствован А. Розенбергом у историка, расолога-евгениста, члена Ку-клукс-клана Т.Л. Стоддарта из США, который в 1922 году издал книгу «The Revolt Against Civilization: The Menace of the Under-Man» («Бунт против цивилизации: угроза подчеловека»). Для Л. Стоддарда «Under-Man» - это русский, по причине своей неполноценности принявший коммунистическую доктрину, которая стала идеологией для «масс с Востока» в их вражде с «цивилизованными нациями». Несмотря на резкий коммунистический тон, и у Стоддарда, и у Розенберга содержательно всё направлено против русских, которых они противопоставляют западной (Европейской) цивилизации.
2
Надежды Гитлера на быстрый развал советской политической системы и победоносное для Германии окончание войны возникли на основе цивилизационных характеристик, хотя непосредственно так не обозначались. Гитлер рассчитывал, что коммунистическая модель устройства советского государства вызовет отторжение у всех национальных сообществ СССР, включая русских, украинцев и белорусов, и при первом же военном нажиме Советский Союз распадётся как карточный домик, как «колосс на глиняных ногах». Со схожими установками, производящими впечатление общеевропейских, покорять Россию шли в начале XVIII в. шведские войска Карла XII[2], французская армия Наполеона Бонапарта в начале XIX в. [3] .
Однако Гитлер ошибся так же, как Карл XII и Наполеон,. Во-первых, российская социокультурная платформа, которая существовала и в формате СССР, оказалась настолько прочной, что интегрировала иноцивилизационные коммунистические заимствования. Тотальная репродукция европейской цивилизационной конструкции в форме коммунистической модели потерпела неудачу, что стало очевидным уже к концу 20-х. Выразительным внутриполитическим проявлением провала иноцивилизационного заимствования стала победа большевиков-почвенников во главе с И. Сталиным над коммунистами-космополитами в лице Л. Троцкого, Л. Каменева, Г. Зиновьева. Очень важно, что эта победа была следствием политического выбора большинства государственного руководства страны и подавляющего большинства народа СССР.
Также следует отметить ещё один фактор, связанный с цивилизационной моделью, существенно подправленной в 30-х годах большевиками-почвенниками в соответствии с социокультурными устоями страны. Речь идёт о практике социальной справедливости, которая с разной степенью успешности и в различных формах реализовывалась в СССР с октября 1917 года. Конечно же, эта практика не была полноценной и имела значительное количество изъянов – жёсткие и радикальные экспроприации, социально-экономическое закабаление, классовые привилегии и притеснения, – однако её вектор, заложенный коммунистической идеологией, находил широкую социальную поддержку. При всех репрессивных уклонах в 30-х годах власть ставила и решала задачи социальной справедливости. И этим объясняется народный подъём в борьбе против европейской агрессии во главе с нацистской Германией.
Существенно, что нацистская Германия вторглась в СССР с моделью социального обустройства, которая не являлась традиционно европейской, а была продуктом особой германской национал-социалистической идеологии и имперской мифологии («Третий рейх»). В таком толковании используемые Германией методы и способы цивилизационного обустройства были приемлемы лишь для неё самой и европейских народов (за некоторым исключением вроде поляков, сербов), но совершенно неприемлемы для большинства советского народы и, прежде всего, русского (понимая под ним собственно русских, белорусов и украинцев-югорусов). Гитлер не мог одержать победу над СССР, т.к. у него не было продуктивной и сколь-либо приемлемой для завоёванного общества модели управления захваченной территорией. А без такой модели удерживать пространство невозможно. Советское общество явно было не готово принять рабский статус, исходящий от Германии и явно более гнетущий, нежели внедряемый коммунистическими правителями, и оно встало на борьбу.
Агрессия нацистской Германии против СССР имеет глубокие цивилизационные корни, равно как и состояние советского общества и его противодействие очередному европейскому нашествию. Очевидным подтверждением феномена европейской цивилизационной агрессии против России является то, что сразу же после окончания Второй Мировой войны евро-атлантическое сообщество в лице недавних союзников СССР – Великобритании и США – заявило о необходимости «оцивилизовывать Россию» и сдерживать Советский Союз. Фултонская речь У. Черчилля, произнесённая 5 марта 1946 г. в Вестминстерском колледже (США) стала отправной точкой холодной войны как противоборства Евро-Атлантического союза и СССР. Артикулировали этот процесс именно на Западе, создав в 1949 году военно-политический блок НАТО (Организацию Североатлантического договора). А уже реакцией на евро-атлантический блок, направленный против СССР и его союзников, было создание Организации Варшавского договора (Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи), состоявшееся лишь спустя шесть лет – 14 мая 1955 года.
Косвенное подтверждение антироссийской направленности Евро-Атлантической цивилизации и, соответственно, геополитики, которая выражается и реализуется доминирующим в определённую эпоху геополитическим центром цивилизации, являются заключения З. Бжезинского. Он отмечает, что США в послевоенной истории (после Второй Мировой войны) ХХ века заменяют в геополитическом пространстве бывших претендентов на геополитическое доминирование – Германию и Японию, международная политика которых в первой половине ХХ ст. носила ярко выраженный антироссийский характер: «Существует поверхностное сходство между японским положением на евразийском Дальнем Востоке и германским на евразийском Дальнем Западе. Обе страны являются основными региональными союзницами Соединенных Штатов. Действительно, американское могущество в Европе и Азии является прямым следствием тесных союзов с этими двумя странами» [1, с.208]. Важно, что Япония, особенно с середины XX в., широкомасштабно репродуцирует европейские цивилизационные стандарты в своё социокультурное пространство, прежде всего в политической и экономической областях, а также в сферах образования, науки и массовой культуры, тем самым становясь одним из элементов Евро-Атлантической цивилизационной конструкции.
3
Агрессивность европейской (сейчас Евро-Атлантической) цивилизации и геополитические притязания на господство в мире её геополитических центров, каковым сейчас являются США, объясняются особенностью её цивилизационного типа. Во всемирной истории мы можем выделить два типа цивилизаций: дисперсный и интегративный. В первых возникает множество государственных образований, некоторые из них периодически претендуют на статус доминаторов, что ведёт к череде сменяющихся геополитических центров, образуемых теми или иными государствами – например, Вавилоном, либо Ассирией в Месопотамской цивилизации, Францией, либо США в Евро-Атлантической цивилизации. А в интегративной цивилизации, такой, как китайская или российская, само государство-цивилизация становится геополитическим центром. Причины цивилизационной агрессии состоят именно в дисперсности цивилизационной системы, которая провоцирует внутрицивилизационную борьбу за обретение статуса центра доминирования тем или иным государством [4].
В древности наиболее характерным примером дисперсной цивилизации была Междуреченская (Месопотамская), а интегративной – египетская и китайская. Именно в рамках дисперсной цивилизации Междуречья присутствует постоянная борьба входящих в неё государственных образований. Эта цивилизация проявляла свои агрессивные устремления и вовне своего культурно-цивилизационного пространства. Характерным примером является ее поздний период – завоевательные походы Персидской державы и покорение в том числе Египетского царства. Древний Египет же проявил внешнюю агрессию единственный раз в XV в. до н.э. в период царствования Тутмоса III, когда были покорены средиземноморские побережья Передней Азии. Однако эти завоевания можно рассматривать как ответную реакцию на вторжение в Верхний Египет в XVIII-XVII вв. до н.э. гиксосов и других народов Междуречья, которым удалось создать династии, правившие до XVI в. до н.э.
Идентичным образом идет развитие дисперсной европейской цивилизации, в которой мы также наблюдаем сменяющиеся геополитические центры, образуемые теми или иными государствами. Если в Междуречье были Вавилон, либо Ассирия, то в Евро-Атлантической цивилизации в статусе центров геополитического доминирования или претендентов на него становились ИмперияКарла Великого, Священная Римская Империя, Испания, Швеция, Франция, Британия, Германия, США в настоящее время.
Если в интегративной цивилизации, такой как китайская или российская, само государство-цивилизация становится геополитическим центром и стремится к устроенности и порядку, сдерживая деструктивные притязания региональных элит, то в дисперсной претенденты на такой статус социогенетически склонны к агрессии, как внутренней, так и внешней, чтобы обеспечить своё доминирование. Отсюда и обе мировые войны, и все другие европейские войны – это, по сути, борьба за доминирование в системе европейской цивилизации. Эти тенденции создают такие энергетические поля агрессивности, которые затягивают страны и народы около и вдали европейского цивилизационного пространства. Особенно те страны, которые репродуцируют цивилизационные технологии или имплантируют в своё социокультурное пространство цивилизационные стандарты и механизмы Европы.
Страны, которые втягиваются в европейские (гео)политические конфликты, зачастую помогают навести порядок в европейском цивилизационном доме, но никогда не становятся его соучредителями, даже оказываясь в составе победителей, а то и главных победителей. Такую роль выполняла Россия со времени своей открытой ориентации на Европу в начале XVIII в.: и во время Семилетней войны, и в период отражения нашествия Наполеона и освобождения от него Европы, и во время т.н. «Весны народов» (Европейские революции 1848-1849 гг.), и даже по результатам Второй Мировой войны. Россию затягивали во внутриевропейские конфликты либо в статусе участника без права выгодополучения, либо как объект агрессии во многом вследствие того, что она сама принимала европейский регламент, не обладая собственной самодостаточной цивилизационной конструкцией в качестве проекта практической реализации. (Османская Порта включается в европейские дела в похожих статусах тогда, когда она исчерпала свою репродуктивную от арабской цивилизации модель обустройства социума и начала поиск европейских цивилизационных стандартов для применения в своём социокультурном пространстве).
Весь исторический опыт показывает, что, даже оказываясь в числе победителей во время европейских войн, Россия не получала ничего значимого для себя и лишь жертвовала своим благополучием, в том числе для пользы проигравшей стороны. Именно потому чрезвычайно важно определиться со своей собственной цивилизационной конструкцией, чтобы на её основе строить свои отношения с Европой и миром, исходя из собственных цивилизационных интересов.
Рано или поздно вытекающая из дисперсного характера европейской цивилизации борьба за доминирование геополитических центров приведет к очередному внутриевропейскому (или, теперь, внутриевроатлантическому) кризису с вероятностью жёсткой конфронтации. Завершение выхода Британии из Евросоюза 1 февраля 2020 года вполне можно рассматривать в качестве симптома новой европейской войны. Более очевидные симптомы напряжённости в евро-атлантическом пространстве обнаруживаются осенью 2021 г., в связи с созданием США, Великобританией и Австралией альянса AUKUS, который формально образован для обеспечения безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе и сдерживания Китая, а на деле ударил по Франции. И сразу же во Франции политики и политические аналитики заговорили о необходимости выстраивания особых отношений с Россией, чтобы противодействовать англо-саксонскому сговору.
Вполне допустимо, что и этот конфликт евро-атлантическому сообществу удастся реструктурировать в поле компромиссов, включив в систему внутриевроатлантической политики механизмы сдержек и противовесов, когда Франция получит нечто, что компенсирует ей возникшую потерю от разрыва договора с Австралией на поставку подводных лодок. Однако никакой компромисс не снимет реальных противоречий, свойственных дисперсной модели Евро-Атлантической цивилизации. И в этих условиях России следует заботиться о своей собственной интегративной, в отличие от Евро-Атлантической, цивилизационной модели, а не тратить ресурсы, включаясь в иноцивилизационные процессы. Но ещё важнее утвердить в общественном сознании понимание собственной цивилизационной самости, а в практику государственного управление включить проект российской цивилизации.
4
Отсутствие встроенного в политику государства и общественное сознание проекта обустройства российского пространства с учётом исторических тенденций, социокультурных оснований и экологических (в смысле окружающей среды) особенностей создаёт серьёзные проблемы в отношениях с бывшими советскими республиками на всём постсоветском пространстве некогда единого социального организма, существовавшего в формате Российской Империи и СССР. Особенно заметно это обнаруживается на примере Украины.
Европейский выбор Украины - следствие отсутствия в общественном сознании образа будущего для России. Прежде всего, в общественном и политическом сознании Российской Федерации, которая является потенциальным узлом сборки исторической России / Русского Мира (с учётом того, что современное государство Украина – это цивилизационно отторгаемая территория Русского Мира). Этот образ будущего не может сформироваться без включения в него утерянного пространства исторической России, а, следовательно, он должен быть адресован и всем сообществам бывших советских республик, по сути, постсоветских осколков. Тогда будет и реальное предложение людям на Украине, которого они сейчас лишены.
Однако действующая государственная власть РФ не озаботилась в должной мере поиском решения данной проблемы, сосредоточившись на сугубо прикладных политических вопросах устраивания отношений даже уже не в рамках постсоветского (а, по сути, исторического российского) пространства, а его сжимающейся части, обозначенной как СНГ. Очевидно, что такая тенденция опасна не только тем, что она оставит Российскую Федерацию с одной-двумя бывшими республиками СССР, которые будут не более, чем временными союзниками, исходя из своих внутриполитических особенностей (например, для Армении – недружественное окружение, для Белоруссии – изоляция политического класса), но, главное, тем, что она ведёт к нестабильности внутри самой Федерации, которая также утрачивает ориентиры будущего развития.
Литература
1. Бжезинский З. Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы: [перевод с английского] / Збигнев Бжезинский. – М.: АСТ, 2014. – 702 с.
2. Маринин М.О. Образ России в военной пропаганде XVIII в. / М.О. Маринин // Язык. Культура. Перевод. Коммуникация: сборник научных трудов. Выпуск 2: cборник, электронное издание сетевого распространения / коллектив авторов. – М.: «КДУ», «Добросвет», 2018. // [Электронный ресурс]. URL: https://bookonlime.ru/lecture/10-obraz-rossii-v-voennoy-propagande-xviii-v-0)
3. Промыслов Н.В. Французская пропаганда о России накануне и во время войны 1812 года // Электронный научно-образовательный журнал «История». – 2013. – T. 4. – Выпуск 1(17) [Электронный ресурс]. URL: https://arxiv.gaugn.ru/s207987840000003-2-5 / (дата обращения: 30.09.2021)
4. Филатов А.С. Россия и мир. Геополитика в цивилизационном измерении / А.С. Филатов. – М: изд-во «Проспект», 2015.
5. Черняев А.А. Кто начал Отечественную войну 1812 года: правда и вымыслы / А.А. Черняев – Министерство обороны Российской Федерации. Интернет-сайт / [Электронный ресурс] Режим доступа: https://mil.ru/et/war/more.htm?id=11359130@cmsArticle
[1] Определение цивилизационного проникновения вовсе не несёт сугубо негативной коннотации, в отличии от понятия цивилизационной агрессии. Ибо последняя предполагает насильственное внедрение цивилизационных стандартов, а цивилизационное проникновение - естественное стремление определённой цивилизационной конструкции утвердить себя в природно-географических пространствах, в т.ч. благодаря эффективным технологиям – политическим, экономическим, военным, социальным.
[2] «В стане Карла XII появились перебежчики из числа иностранцев, ранее служивших при дворе Петра, которые, зная о тяжелом положении народа, допускали возможность бунтов в России. Для этого в Амстердаме были напечатаны листовки на русском языке, с воспеванием «шведских освободителей» от «московского ига». «Петру-угнетателю» противопоставлялся другой правитель, более справедливый. А шведский монарх после окончания войны обязался помочь всем, кто перейдет на сторону нового государя России» [2].
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
Браво Хантингтону! Удалось - таки навязать мыслящим людям России идею " столкновения цивилизаций".Даже ленивые обществоведы РФ считают своим долгом что-то сказануть или черкнуть на эту тему.Очень грустно!
Почитайте еще и еще раз этого хитромудрого автора! У него меньше всего о столкновении цивилизаций.Больше всего-об интересах государств.Вспомним Маркса : " История есть деятельность людей, преследующих свои интересы". Не забудем англичан с их бессмертным признанием об отсутствии у них вечных друзей и вечных врагов и наличии только вечных интересов.Сегодня особо актуальным должен быть Рене Генон с его мощной диагностикой Запада,его реальных интересах и целях,а не интеллектуально-политический провокатор Хантингтон.