Вот так, рассудительно и по-деловому, экономико-политический еженедельник «Бизнес Уик», являющийся печатным органом американского финансового капитала с 1929 г., оценил «некоторые моменты, которые США приветствовали», исходя из итогов самой страшной рукотворной бойни, которую когда-либо знало человечество. Мы не ставим перед собой задачу раскрыть причины развязывания Второй мировой войны, не станем указывать на мотивы тех, кто был заинтересован (скрытно и явно) в ее начале, опускаем двойную дипломатию правящих кругов и национальных элит стран Запада в предвоенный, военный и послевоенный периоды времени, не рассматриваем экономические связи мирового капитала с германским нацизмом, итальянским фашизмом, испанским франкизмом и японским милитаризмом. Все это хорошо известно сейчас, спустя 75 лет после Великой победы над «отребьем человечества», возомнившим себя «сверхлюдьми».
И, все же, в соответствии с известным латинским выражением «ищи кому выгодно» («Is fecit cui prodest»), нельзя не отметить в истории ХХ в. тот момент, когда крупнейшая заокеанская (по отношению к «старушке Европе») капиталистическая страна – США - окончательно встали во главе мировой империалистической системы и вот уже более 70 лет доминируют во всем мире путем осуществления глобальной экономической, идеологической и, при необходимости, военной экспансии в разных частях планеты. Современные США стали глобальной монополией, образовавшейся за счет сращивания государства и крупного бизнеса, разрешающей перманентно возникающие внутренние противоречия за счет внешней экспансии, в т. ч. «экспансии стандартов», посредством которой Соединенные Штаты установили свои правила на международных рынках, и именно американские правовые нормы и традиции приобрели международный, глобальный характер, что сделало их «… не только наиболее сильным участником глобальной конкуренции, но и ²играющим судьей²» [2. С. 165].
Американская экономическая конъюнктура в предвоенный период
Конец 1920-х гг. характеризовался в жизни США «экономическим процветанием» («просперити»), основанным на спекулятивном подъеме промышленного производства. На выборах 1928 г. президентом был избран республиканец Г. Гувер, тесно связанный с банковской и промышленной олигархией США. Гувер, ассоциировавшийся общественным мнением с экономическим бумом 1920-х гг., выступал под лозунгами закрепления и продления «просперити». Он демагогически утверждал, что промышленный подъем продолжится, и каждому американцу будет постоянно обеспечена «курица в горшке».
Американские экономисты наперебой твердили о прочной стабилизации экономики, о возможности капитализма без кризисов. В середине 1929 г. специальный комитет при президенте Гувере опубликовал объемистую двухтомную работу «Новейшие изменения в экономике Соединенных Штатов (Recent Economic Changes in the United States)» [10], в которой всячески расписывалось «американское процветание» и подчеркивалась его устойчивость. Американское «просперити» особенно выделялось на фоне всеобщего кризиса капитализма, охватившего капиталистические страны после Первой мировой войны. Это послужило причиной для широкого распространения убеждений об «особых путях развития американского капитализма». Идеологи мирового капитализма и вожди социал-демократии того времени провозгласили США образцом «здорового», свободного от кризисов капиталистического развития.
Однако за кажущимся внешним благополучием скрывались и накапливались глубокие внутренние противоречия. Частичный и непрочный характер этой стабилизации капитализма находил свое выражение в следующих основных чертах:
- лихорадочной смене конъюнктуры,
- крайней неравномерности развития,
- противоречии между производительной способностью экономики и фактическим размером производства в США,
- исключительной по своей величине хронической безработице.
Еще весной 1929 г. не кто иной, как И. В. Сталин, рассуждая о «стабилизации капитализма», об «особых судьбах американского капитализма», указал на неизбежность в близком будущем нового кризиса, который захватит и США: «Многим кажется теперь, что общий кризис мирового капитализма не коснется Америки. Это конечно неверно… Кризис мирового капитализма развивается усиленным темпом, и он не может не коснуться американского капитализма. Три миллиона безработных, имеющихся теперь в Америке, – это первая ласточка, говорящая о том, что кризис назревает и в Америке» [7. С. 16].
Осенью 1929 г., в первый же год президентства Гувера, в США начался жестокий биржевой кризис, захвативший затем все хозяйство страны и ставший началом очередного мирового кризиса капиталистической экономики. Впервые кризис начался в США, а не в Англии. Заняв место первой страны капитализма, ранее принадлежавшее Англии, они вместе с тем получили также и «привилегию» быть страной, с которой начинаются экономические кризисы. Кризис, как и предсказывал Сталин, с особой силой поразил именно США.
Нельзя не отметить, что даже в годы наивысшего подъема 1920-х гг. американская промышленность использовала не больше, чем на 80% своей производственной мощности, а в отдельных отраслях гораздо меньше (например, в 1928 г. в текстильной – только 40%), не менее 10 % всего числа рабочих в указанный период обычно оставалось не занятыми. В годы кризиса общий объем промышленной продукции сократился почти в 2 раза (в 1932 г. он составил 53,8 % от уровня 1929 г.). Особенно сильно упало производство в тяжелой промышленности (в черной металлургии до 26 %, в автомобилестроении до 28 % от уровня 1929 г.) [9]. Более чем в 2 раза сократился объем железнодорожных перевозок, экспорт и импорт упали до 30 % докризисного уровня (по стоимости). Последствия этого хозяйственного краха были особенно ужасны для американцев потому, что он последовал сразу с максимально высокой точки подъема конъюнктуры и продолжался целых 3,5 года.
Кризис вызвал огромный рост безработицы, которую не удавалось ликвидировать и в период «просперити». В разгар кризиса число безработных достигало 16 - 17 млн чел. Он сопровождался массовыми банкротствами: сотнями лопались банки, торговые и промышленные фирмы, в т. ч. и самые солидные.. Суммарная заработная плата рабочих промышленности и транспорта упала до 40% докризисной [9]. Простые американцы стремительно нищали. Газета «Нью-Йорк Таймс (The New York Times)» в 1932 г. характеризовала ситуацию так: «Изобилие: слишком много пшеницы, хлопка, нефти, стали, угля, меди, автомобилей, одежды. Избыток всех предметов первой необходимости и роскоши. «Золотой век» с очередями за куском хлеба. Перепроизводство, при котором умирает с голоду больше людей, чем при любой засухе. Изобилие, которое заставляет нас морить массы людей голодом, как в осажденном городе» [8. Р. 315].
Национальное богатство США концентрировалось в руках крупнейших монополистов. Это привело к росту политической активности трудящихся масс. В годы кризиса в США поднялось массовое протестное движение. Особенный размах приняло движение безработных, организовавших ряд «голодных походов» с требованием пособий и работы. Ветераны Первой мировой войны организованно направились со всех концов страны к Вашингтону и расположились лагерем, так что их пришлось разгонять вооруженной силой. В штатах Северо-Западного Центра при распродаже с аукциона имущества задолжавших фермеров соседи сходились с оружием в руках и прогоняли судебного пристава. В городах Юга хлопководы демонстративно жгли на площадях свой обесцененный из-за кризиса хлопок. Это были невиданные для США явления. Вся страна пришла в движение. Казалось, что рушится вся система - и экономическая, и политическая.
Кризис причинил США огромные убытки. По подсчетам американских экономистов, он обошелся в 260 млрд долл. Раз и навсегда была разрушена легенда об особых путях развития США и о возможности вечного «просперити». С того времени проблема устранения кризисов сделалась одной из основных проблем политики США - как внутренней, так и внешней. Ни одна партия, ни один политический деятель не мог привлечь к себе голосов избирателей, если их «платформа» не содержала обещаний устранить кризисы и описания методов такого устранения.
Президентские выборы 1932 г. закончились полнейшим провалом республиканцев и их кандидата Гувера, оскандалившегося со своим «просперити»; к власти пришел Ф. Рузвельт, провозгласивший «новый курс» («New Deal») и обещавший преодолеть кризис при помощи «регулирования» хозяйства. На него как на «спасителя» возлагали свои надежды многие пришедшие в отчаяние капиталисты. Но мероприятия Рузвельта не могли оказать и не оказали существенного влияния на ход кризиса [2. С. 169]. Зато государственное регулирование, разработанное Дж. М. Кейнсом, хотя и включало в себя элементы планирования, способствовало дальнейшему росту могущества крупнейших монополий и вытеснению «аутсайдеров».
С весны 1933 г. кризис постепенно слабел, но переходил не в новый хозяйственный подъем, а в депрессию особого рода. Рост промышленного производства шел медленно и прерывался неоднократными срывами. Некоторое оживление летом 1933 г., когда во многом из-за девальвации доллара промышленное производство восстановилось до 80% от среднего за 1929 год, сменилось той же осенью падением до 60%. Весь 1934 г. производство колебалось в пределах 60-70%, и лишь во второй половине 1935 г. достигло 78% и продолжало медленно повышаться. В 1937 г. физический объем промышленного производства (но не стоимость продукции) достигло среднего уровня 1929 г. (составив 102,7% от него). Но даже в 1937 г. в США насчитывалось около 9 млн. безработных [8; 9]. Не успев оправиться от ударов кризиса 1929-1933 гг., США уже в конце 1937 г. оказались в тисках нового экономического кризиса: в 1938 промышленное производство упало по сравнению с 1937 г. на 21,2 %. Вновь стала увеличиваться армия безработных, число которых в середине 1938 г. перевалило за 13 млн. [9].
Данные американской статистики однозначно свидетельствуют, что развитие нового кризиса было сорвано подготовкой ко Второй мировой войне и вызванным этой подготовкой ростом американского экспорта, в благодаря которому физический объем продукции начал вновь восстанавливаться и в 1939 г. достиг 99,2% от уровня 1937 г.
«Когда двое дерутся, третий радуется»
(«Duobus certantibus tertius gaudet»)
Начало Второй мировой войны в 1939 г., еще задолго до вступления в нее США, вызвало новое значительное оживление хозяйственной жизни страны и быстрый подъем производства, т. к. США стали вооружаться во все больших размерах. С конца же 1941 г., когда японское нападение на Пирл-Харбор непосредственно включило США в войну, работа на военные нужды, свои собственные и союзных держав, погнала промышленную конъюнктуру все выше и выше. Программа выпуска военной продукции для собственных вооруженных сил и для вывоза за границу в порядке экспорта и ленд-лиза была настолько велика, что имевшихся производственных мощностей в большинстве отраслей промышленности (особенно тяжелой) оказалось недостаточно, несмотря на большой резерв неиспользуемых мощностей, которые в ряде отраслей (например, в черной металлургии) достигали 50% и более [8].
Американскому капиталу, по всей видимости, пришлась «по нутру» всемирная бойня, где гибли простые смертные, а т. н. «элита» имела постоянную выгоду: финансово-промышленные олигархи – стабильный доход за счет исполнения военных заказов, а политики, обслуживающие их интересы, – социальную стабильность в стране, обеспеченную бескризисным состоянием экономики, ориентированной на внешний рынок. Сюда же следует добавить неуемные аппетиты крупного американского бизнеса, разгоревшиеся в связи с новой геополитической конфигурацией и внешнеторговой рыночной конъюнктурой, складывающимися по результатам международных соглашений в период войны.
За время войны на строительство новых промышленных предприятий в США было затрачено свыше 23 млрд долл., причем до 80 %всех капиталовложений взяло на себя федеральное правительство. Строили с превышением текущих потребностей, «про запас», с учетом подготовки к «третьей» войне – с победителем во Второй мировой. Особенно велика была доля правительственных вложений в строительство новых промышленных объектов в отраслях, которые не могут легко перестроиться на выпуск гражданской продукции. Так, в строительстве новых предприятий по производству артиллерийского снаряжения правительству принадлежало 99% всех новых вложений, в авиационной промышленности и в судостроении - до 90%, в производстве синтетического каучука - 94%, в цветной металлургии - 76%, в черной металлургии - 58%; в то же время в станкостроении вложения правительства составляли лишь 43% всех новых инвестиций, а в пищевой промышленности только 6% [8; 9].
В результате в руках правительства США оказалось свыше 1/5 основного капитала обрабатывающей промышленности страны, а в ряде отраслей почти вся наличная производственная мощность (например, в производстве синтетического каучука, некоторых видов вооружений и боеприпасов). Но почти все предприятия, построенные на деньги правительства США, эксплуатировались частными фирмами (в основном, крупнейшими монополистическими компаниями), в карманы которых и шли все прибыли от их эксплуатации, и после окончания войны эти предприятия были или законсервированы, или же во славу «принципа» частной капиталистической собственности за бесценок проданы или сданы в аренду монополиям.
Восстановительная стоимость наличного производственного потенциала промышленности (стоимость восстановления предприятия в том виде и с тем состоянием оборудования, в котором оно находилось в определенном году и в ценах этого года) составляла на 1940 г., по подсчетам американских экономистов, примерно 55 - 60 млрд долл. [8. Р. 477]. В результате нового строительства военного периода основной капитал обрабатывающей промышленности США увеличился примерно на 1/3.
Более полное использование старых производственных мощностей, связанное с переключением большей их части (в 1943 г. больше 50%) на выпуск военной продукции, и широкий размах нового строительства обусловили резкий скачок промышленного производства в 1940 - 1943 гг. Высшая точка этого военного подъема была достигнута в 1943 г., когда индекс физического объема продукции промышленности в целом дошел до 219, в т. ч. добывающей промышленности до 125 и обрабатывающей промышленности до 237, а производства предметов длительного пользования до 330 (во всех случаях за 100 принят уровень 1939 г.) [9].
Подобный рост производства, неразрывно связанный с повышенным искусственным военным спросом, был обусловлен громадными и весьма прибыльными правительственными заказами, общая сумма которых за время войны превысила 175 млрд.долл. Как отметил в своей известной работе, посвященной военной экономике СССР и вышедшей «по горячим следам» в 1948 г., советский экономист и государственный деятель Н. А. Вознесенский, «эти заказы, имевшие в лице правительства США гарантированный рынок, временно сдерживали противоречия между производством и потреблением» [1. С. 185].
Необходимые для этого средства правительство США получало за счет ограбления широких масс собственного населения, поскольку в военные годы доля трудящихся в национальном доходе страны резко сократилась из-за повышенных военных сверхприбылей, которые получали капиталисты, и в первую очередь крупнейшие монополистические объединения.
С 1944 г. объем производства перестал увеличиваться (индекс 1944 г. составил 216), а в ряде отраслей начал сокращаться. А с окончанием войны, когда правительственным военным заказам пришел конец, объем производства начал быстро падать (индекс 1945 г. составлял только 186, 1946 г. - 147) [9], и перед американской промышленностью встала проблема реконверсии, т. е. перехода на выпуск мирной продукции.
Наличие накопившегося за время войны отложенного, неудовлетворенного спроса и громадный рост экспорта, стимулировавшийся прекращение производства одними крупнейшими конкурентами (как Германия и Япония) и ослаблением других (как Англия и Франция), способствовали тому, что и после окончания войны объем промышленного производства некоторое время продолжал еще превышать довоенный; американские монополии совместно с федеральным правительством всячески старались закрепить это положение и превратить хозяйство западноевропейских стран в придаток экономики США (отсюда и «план Маршалла»). Но покупательная способность населения США и стран-импортеров уменьшалась, и угроза наступления нового кризиса перепроизводства становилась все более реальной и близкой.
Сокращение производства и частичная демобилизация армии вызвали новый подъем безработицы. Хроническая безработица, которая не была полностью ликвидирована и во время войны (например, в 1943 г. было 1 млн. безработных), после ее окончания начала быстро расти; к концу апреля 1946 г. в стране было уже около 5 млн. безработных; к августу 1947 г. число безработных, считая и частично безработных, перевалило за 10 млн. чел. [9].
Таким образом, Вторая мировая война с особенной силой подчеркнула ту страшную истину, что в условиях империализма в стране, являющейся лидером капиталистического мира, единственным периодом, когда трудящиеся, ищущие работу, действительно находили ее, являются годы мировых войн. Только тогда, когда десятки миллионов людей были заняты тем, что убивали друг друга, а другие десятки миллионов занимались изготовлением орудий убийства, капиталистическое общество США оказывалось в состоянии дать работу почти всем своим рабочим.
Агрессивная экспансионистская внешняя политика США
во время Второй мировой войны и послевоенный период
В ходе Второй мировой войны и в послевоенный период в международной обстановке произошли коренные изменения. В результате разгрома фашистских государств, в котором
решающую роль сыграл Советский Союз, соотношение сил между капиталистической и
социалистической системами резко изменилось в пользу социализма. Мощь Советского Союза и его международный престиж поднялись на небывалую высоту, на политической арене появился ряд стран новой демократии, идущих в ногу с СССР, борьба колониальных и полуколониальных стран с их империалистическими угнетателями обострилась до предела.
Во главе империалистического лагеря, ведущего ожесточенную борьбу с расширяющимся влиянием советских идей и социалистического уклада в экономике, конечно же, встал американский монополистический капитал, и это не является случайностью, ибо из всех крупных капиталистических стран только США вышли из Второй мировой войны, усилившись в военном и экономическом отношении. Американский монополистический капитал превратился в огромного спрута, высасывающего соки из множества зависящих от него стран и мечтающего захватить весь мир, превратив его в сырьевую базу и рынок сбыта для американской экономики. В осуществлении этих стремлений состояла в послевоенный период и по сей день состоит цель внешней политики правительства США.
Они вели агрессивную экспансионистскую политику и на предыдущих этапах своей истории. Достаточно указать на войну с Мексикой в 40-х гг. XIX в., войну с Испанией в 1898 г., захват в том же году Гавайских островов, неоднократную военную оккупацию Никарагуа, Гаити и других стран Центральной Америки и Вест-Индии, постоянное вмешательство во внутренние дела латиноамериканских стран. Но до Второй мировой войны американская экспансия в основном ограничивалась Западным полушарием и бассейном Тихого океана.
Во время Второй мировой войны, когда народы СССР и демократических стран вели борьбу не на жизнь, а на смерть за сохранение и укрепление мира в Европе и Азии, американское правительство во взаимодействии с национальной олигархией заботились прежде всего о том, чтобы избавить себя от конкурентов на мировых рынках и распространить свое преобладание на весь земной шар. Под видом участия в общих военных усилиях демократических стран США обзавелись сотнями военных баз, разбросанных по всему миру. В то же время правительство США всячески способствовало росту военной промышленности и вооруженных сил, имея при этом в виду не только обеспечение победы союзников во Второй мировой войне, но и подготовку к «третьей мировой войне». Поэтому большинство военных предприятий после окончания войны не было перестроено на мирное производство, а продолжало вырабатывать военную продукцию или же было законсервировано с учетом возможности возобновления их работы в будущем.
С окончанием войны борьба США за мировое господство, за подавление и удушение народной демократии, в особенности социалистического типа, во всех странах, ориентированных на сотрудничество с СССР, приняла особенно острые формы. Вероломно нарушая свои договорные обязательства, США не только не ликвидировали своих военные базы, расположенные на территории прежних союзных государств, но расширили их сеть за счет нового базирования. Общее число американских военных, военно-морских и воздушных баз за пределами США достигло 489 к 1948 г. [8. Р 498]. США возлавили силы международной реакции, поддерживая агрессивные режимы в Греции, Турции, Китае. Правительство и финансовый «олигархат» США способствовали возрождению фашизма в Германии, Японии, защитили фашистские режимы в Испании и Португалии, поддержали реакцию во Франции, Италии и во многих других странах.
Внешнеполитическая и внешнеэкономическая программы, выдвинутые правительством США в 1947 – 1948 гг. и вошедшие в историю как «Доктрина Трумэна» и «план Маршалла» (имеющий официальное название «Программа восстановления Европы»), являющиеся развитием и развернутым выражением реакционных тенденций, безраздельно господствующих в американской политике после смерти президента Рузвельта, ознаменовали новый этап американской агрессии. Для этого этапа были характерны:
- полный отказ от принципов международного сотрудничества и согласованности действий великих держав, от политики Ялты и Потсдама, от признания суверенных прав других государств;
- старание навязать свою волю народам всего мира, которые американские империалисты стремились подчинить своему экономическому и политическому господству;
- подготовка к развязыванию «третьей мировой войны» (в частности два плана операции «Немыслимое (Operation Unthinkable)», разработанные весной-летом 1945 г.);
- усиление «холодной войны» против СССР и стран народной демократии, отсчет которой ведется с «фултонской речи (Sinews of Peace)» У. Черчилля (5 марта 1946 г.), а реальное воплощение связано с созданием военно-политического блока НАТО (North Atlantic Treaty Organization) 4 апреля 1949 г.
Экспансионистский характер внешнеполитического курса США, базирующийся на последствиях прошедшей войны – положительных для себя и катастрофических для Европы – проявился, прежде всего, в том, что займы, предоставляемые на основе «плана Маршалла», должны были, по мысли авторов этого плана, обеспечить рынок сбыта для излишков американской промышленной и сельскохозяйственной продукции и, таким образом, задержать наступление нового экономического кризиса в США за счет искусственного подавления восстановительного процесса в Европе и торможения развития промышленности в отсталых странах.
Усиление концентрации американского капитала в период Второй мировой войны
Уже перед Второй мировой войной почти во всех отраслях американской промышленности основная масса продукции приходилась на долю 3-4 крупнейших монополий. Так, 4 важнейших компании контролировали 58% всей продукции пищевой промышленности, 62% всей продукции лесной, бумажной, нефтяной промышленности, 95% продукции производства резинотехнических изделий и машиностроения. Монополии господствовали не только в промышленности, но и во всех остальных отраслях хозяйства США. В руках 540 крупнейших компаний находилось до 70% всех предприятий общественного пользования, в руках 45 наиболее мощных железнодорожных компаний - 92% всего имущества железных дорог и в руках 17 крупнейших страховых компаний - 81,5% активов всех страховых обществ [9].
В результате Второй мировой войны и разорения стран Европы доля США в промышленном производстве капиталистических стран резко выросла, достигнув примерно 60% по сравнению с 48% в 1925 - 1929 гг., но главное состоит в том, что США превратились в мирового банкира, в долговой кабале у которого оказались все капиталистические страны. В связи с этим, основываясь на марксистско-ленинской теории, стало очевидно, что все основные особенности капитализма, свойственные его высшей стадии развития – империализму, в этот период времени стали выступать в США особенно четко. Факты с исключительной силой подтвердили высказанную В. И. Лениным еще в 1916 г. мысль, что в результате высоких темпов экономического развития «паразитические черты новейшего американского капитализма выступили особенно ярко» [3. С. 172]. Его паразитический характер подтвердился систематическим сокращением доли населения, занятого производительным трудом. Так, доля трудоспособного населения, занятого в сфере производства, составляла в 1870 г. 81.2%, в 1930 г. упала до 63,1%, а в 1940 г. до 55,6%. Рабочие основных отраслей обрабатывающей промышленности составляли в 1919 г. 9,8% всего населения США, в 1929 г. 7,9 %, а в 1938 г. 6,4 % [9]. Неуклонное сокращение занятых в сфере производства сопровождалось «разбуханием» торгового и посреднического аппарата (юристов, риелторов и т.п.) и резким увеличением численности финансистов.
Концентрация производства и капитала достигла в США огромных размеров уже до начала Второй мировой войны, во время которой она еще больше увеличилась. Это подтверждается данными о ходе концентрации обрабатывающей промышленности в США за время войны, приведенных в таблице 1.
Таблица 1
Концентрация обрабатывающей промышленности США за 1939 – 1944 гг.
Группы фирм по числу занятых | Общее число фирм | Общее число занятых |
в тыс. чел. | в % |
1939 г. | 1944 г. | 1939 г. | 1944 г. | 1939 г. | 1944 г. |
Всего фирм | 203 900 | 218 381 | 10 800 | 16 694 | 100 | 100 |
в том числе | от 1 до 99 | 187 477 | 197 638 | 2 787 | 3 138 | 25,8 | 18,9 |
от 100 до 499 | 14 000 | 15 938 | 2 782 | 3 225 | 25,8 | 19,3 |
от 500 до 9 999 | 2 374 | 4 461 | 3 811 | 5 248 | 35,3 | 31,4 |
свыше 10 000 | 49 | 344 | 1 420 | 5 083 | 13,1 | 30,4 |
Составлено по [5; 8; 9].
В таблице 1 единицей учета является не промышленное предприятие, а фирма. Учитываются и такие «фирмы», в которых единственными работниками являются хозяин и его семья, и мелкие мастерские, имеющие несколько наемных рабочих. В число занятых входят не только рабочие, но и весь остальной персонал, включая служащих и самого хозяина. Таким образом, американская статистика извращает действительное положение вещей, так что приведенные материалы позволяют лишь косвенно судить о степени концентрации производства. Тем не менее, за пять военных лет доля занятых наиболее сильно сократилась на малых и средних фирм, а их число незначительно возросло; при этом наиболее крупные предприятия (свыше 10 000 занятых) сконцентрировали почти втрое больше американских рабочих, а их численность выросла в 7 раз.
Начало безраздельного господства американской финансовой олигархии
Как известно, концентрация производства и капитала приводит к сращиванию промышленного капитала с банковским и к господству финансовой олигархии в экономической и политической жизни страны [4. С. 272]. Эту теоретически доказанную еще К. Марксом парадигму полностью подтвердило послевоенное развитие США. По данным журнала Economic Outlook (июнь 1947 г.), 250 крупнейших промышленных корпораций США контролировали в указанном году около 2/3 всех активов обрабатывающей промышленности страны [8. Р. 402]. Меньше 4% наиболее крупных корпораций получала 84% всей чистой прибыли предприятий обрабатывающей промышленности. Если выделить 200 крупнейших нефинансовых корпораций США, то окажется, что в 1937 г. 2/3 общего числа их акций были сосредоточены в руках всего лишь 1% акционеров. После войны в руках 10 тыс. человек, составляющих всего 0,008 % населения США, было сосредоточено примерно 25% всех акций, имеющихся в обращении [9].
Все эти крупнейшие промышленные, транспортные, финансовые и прочие корпорации находились под контролем верхушки финансовой олигархии страны.
По данным правительственного обследования, опубликованным в 1939 г. и охватывающим 200 крупнейших промышленных и 50 банковских корпораций, в 1935 г. 8 крупнейших семейных и локальных групп финансовых магнатов контролировали корпорации с общими активами более 61 млрд. долл., что составляло 29% всех активов учтенных корпораций (таблица 2).
Таблица 2
Американские семьи и деловые группы, контролирующие экономику США в 1935 г.
Семья или группа | Общий актив, млн долл. |
Морганы | 30 210 |
Кун-Леб | 10 852 |
Рокфеллеры | 6 613 |
Меллоны | 3 338 |
Дюпоны | 2 628 |
Чикагская группа | 4 267 |
Бостонская группа | 1 719 |
Кливлендская группа | 1 403 |
Источник: [8. С. 411].
Американские экономисты и общественные деятели уже в то время хорошо представляли себе истинную картину того, кто является настоящими «хозяевами Америки». По данным, опубликованным А. Рочестер в ее книге «Правители Америки», суммарные активы всех компаний, входивших в сферу влияния Моргана, составляли в 1932 г. примерно 77,6 млрд долл. [11. Р. 151]. Для сравнения укажем, что все вложения в промышленность США за время Второй мировой войны составили 23,5 млрд долл., а национальный доход США в 1929 г. (когда он был максимальным до начала Второй мировой войны) равнялся 82,4 млрд. долларов.
За годы Второй мировой войны эти «хозяева Америки», судя по данным американских исследователей, разбогатели еще больше. В настоящей статье мы опускаем сведения об источниках происхождения их сверхдоходов. Лишь отметим, что, например, Дж. Сельдесом были приведены подробные списки корпораций, контролируемых этими восемью группировками. В 1943-1944 гг. под их контролем находилось 108 из 250 крупнейших промышленных корпораций США – 43,2 % [6. С. 288].
Не меньших размеров достигли концентрация и централизация в банковском деле. Из 730 крупнейших частных банков США, которые состояли членами Ассоциации инвестиционных банков Америки, 38 контролировали 91 % всех финансовых операций страны, в том числе 6 наиболее мощных, т. н. «большая шестерка» – 57 % этих операций. На долю остальных 692 банков приходилось всего 9 % общей суммы банковских операций. Среди «большой шестерки» особенно выделялись:
- Морган, Стэнли энд Компени, который контролировал 23 % всех финансовых операций;
- Первый Бостонский – 10 %;
- Диллон Рид энд Компени – 7,4 %;
- Кун, Леб энд Компени – 6,7 %.
За годы войны богатства магнатов американского монополистического капитала резко увеличились. Если перед войной в США были всего три промышленные корпорации с активами больше 1 млрд. долл., то за время войны к ним прибавилось еще пять компаний. В 1941 г. во всех отраслях хозяйства США насчитывалось 32 компании-миллиардера, а к 1944 г. их число увеличилось до 40 [9].
Еще сильнее выросли принадлежащие этим миллиардерам капиталы и получаемые ими прибыли.
Вторая мировая война привела к баснословному росту прибылей американских монополий. По официальным данным, обычно заниженным, чистая прибыль всех американских корпораций, составившая (после уплаты налогов) в 1939 г. 4,0 млрд долл., в 1943 г. увеличилась до 12,2 млрд долл. Усиленный рост прибылей продолжался и после окончания войны; в 1947 г. они составили уже 17,4 млрд долл. Львиная доля этих прибылей пришлась на долю крупнейших монополистических корпораций [9].
За время Второй мировой войны инвестиции в промышленность США, как мы уже отмечали, составили 23,5 млрд долл., из которых на долю правительства США приходилось 17,5 млрд долл. При этом правительство сдавало контракты на строительство и эксплуатацию промышленных предприятий крупнейшим корпорациям. На долю этих корпораций пришлась и основная масса военных заказов. За время с июня 1940 г. по сентябрь 1944 г. правительство США заключило контракты по военным заказам с 18 539 фирмами, на общую сумму около 175 млрд. долл., причем из этой суммы 117 млрд. долл., или 2/3 общей суммы заказов, было передано 100 крупнейшим промышленным корпорациям [9].
Во время войны увеличилась не только абсолютная масса прибылей американских капиталистов, но и норма прибыли. Чистый доход промышленных корпораций, отнесенный к их собственным капиталам, составил в 1938 г. 3%. В 1939 г., в связи с началом войны в Европе и общей военной ситуацией, чистый доход корпораций составил 7,1%; в 1940 г. - 8,9%, в 1941 г. - 12,5 %; в 1942 г. он составил 11,2 % и в 1943 г.
11,0 % от собственных капиталов корпорации [9]. Норма прибыли продолжала возрастать и после окончания войны. Так, в 1947 г. чистый доход крупнейших корпораций, отнесенный к их собственным капиталам, составлял в автомобильной промышленности 21%, в пищевой 21%, в текстильной 19%.
Заключение
Передовая страна капиталистического мира ХХ столетия стала действительно передовой по силе и глубине развития кризиса. Начавшийся в 1929 г. кризис, глубочайший и наиболее длительный в истории капитализма, в первую очередь, американского, сменившийся последующей депрессией, не только с теоретической (прежде всего, марксистско-ленинской), но и с практической позиции (что, как известно, является критерием истины) показал самонадеянную некомпетентность утверждений о «вечном процветании» США, о «прочной стабилизации», о предстоящей длительной эпохе экономического подъема в США. Именно этот кризис окончательно разрушил легенду об их исключительности, об особых путях развития американского капитализма, о том, что общий кризис капиталистической системы будто бы не распространяется на США.
Выход из циклической кризисно-депрессионной зависимости был найден во внешней экспансии США, чему в решающей степени способствовало развязывание Второй мировой войны, в ходе и по результатам которой они, потеряв минимальное количество живой силы (учитывая размах морских и сухопутных операций), захватили мировое господство в международной политике, «сколотили» американоцентричную систему транснациональной экономики, начали реальную подготовку к новой «третьей мировой» войне, чтобы извлечь из нее максимум выгод, связанных с возможно полным доминированием в мире.
Условием осуществления национальной конкурентоспособности США на международных рынках стало сращивание государства и крупного бизнеса, выразившееся в империалистической по своей сути форме – концентрации капитала и расцвете финансовой олигархии.
Все это положило началу формированию глобального монополистического рынка, вырождению реальной конкуренции, диспропорциям в мировой экономике, обусловленным властью глобальных монополий, что не могло не привести спустя 50 – 70 лет к подрыву доминирования США над миром и необходимости коренной перестройки миропорядка. Изменение американоцентричного миропорядка особенно необходимо сейчас, когда в целом уже созрели условия для формирования новой модели развития человечества, взамен традиционной, полностью исчерпавшей себя, опасной для всего мирового сообщества возможностью развязывания той самой, некогда отложенной во времени, но не сброшенной со счетов американской (теперь глобальной) элиты, «третьей мировой войны».
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
