Греция и Россия развивали свои отношения на протяжении многих веков, и всегда во главу угла ставилось совместное историческое и духовное прошлое. Сегодня взаимная симпатия между народами подтверждается тем, что, по данным Исследовательского центра «Пью» за 2019 г. [6], 58% греков относится к России положительно. Это один из самых высоких в Европе показатель. Однако в политических кругах и Греции, и России преобладает мнение, что с точки зрения геополитики в греко-российских отношениях в постсоветский период преобладают ожидания, а не прагматичный учет интересов сторон. В некоторых ситуациях возникали завышенные ожидания относительно возможностей углубления отношений Греции с Россией, недавним примером чего может служить попытка вовлечь российскую сторону в переговоры с кредиторами в 2015 г. В то время некоторые правительственные чиновники рассматривали финансовую помощь России как противовес давлению европейцев [12].
Период 1991—1995 гг.
В течение первого постсоветского периода Греция и Россия поддерживали дружеские отношения благодаря прозападной ориентации российской внешней политики. Из-за резкого снижения российской мощи и ухудшения международного положения страны греко-российские отношения не были в центре внимания внешней политики обеих стран.
Москва была сосредоточена в основном на внутриполитической ситуации и не претендовала на активную роль в вопросах, волнующих Грецию, а визиты Козырева и Черномырдина (а затем и Ельцина) подтвердили дружественные отношения между двумя государствами. Во время визита президента России было подписано соглашение о партнерстве и сотрудничестве.
Точкой сближения сторон было общее желание сохранить территориальный статус-кво на Балканах (Греция по очевидным причинам, связанным с ее безопасностью, а Россия — из-за чеченского конфликта и страха перед дисбалансом сил в регионе в пользу Запада). В то же время Афины рассматривали Россию как потенциального союзника для уравновешивания возможной турецкой агрессии, хотя Москва была слабой и не желала играть такую роль [3. С. 6].
Двусторонние отношения несколько ухудшились после решения России признать Бывшую Югославскую Республику Македонию под ее конституционным названием «Македония» в 1994 г. Этот выбор был сделан в рамках прозападного сдвига во внешней политике России, который привел ее к сближению с Западом по ключевым позициям.
Период 1996—2000 гг.
Существенная диверсификация российской внешней политики в 1996—2000 гг характеризуется стремлением повысить свою роль, особенно на постсоветском пространстве. Москва пыталась выступить противовесом политике Турции, учитывая ее желание играть ведущую роль в российском «ближнем зарубежье».
Той же логикой можно объяснить сближение России с Кипром, ее готовность поддержать Кипр в ООН в отношении урегулирования кипрского вопроса и решение помочь уменьшить дисбаланс сил в пользу Кипра (к примеру, продажей системы С-300). Этот шаг также можно рассматривать как отвлекающий маневр Москвы в контексте расширения НАТО на восток.
Во второй половине 1990-х годов Греция и Россия сблизились с целью сбалансировать силу Анкары. Это сближение произошло в период обострения российско-западных отношений. Греко-российский подход также был связан с необходимостью поддержания стабильности на Балканах, где ни одна из сторон, учитывая кризис в Косово, не желала нового изменения границ. Они также были против роста албанского национализма: Греция — по соображениям национальной безопасности и из-за распространения идеи «Великой Албании», которая угрожала территориальной целостности Греции, а Россия потому, что албанский фактор являлся средством расширения западного влияния в регионе.
Период 2000—2008 гг.
Период Симитиса
Хороший уровень греко-российских отношений сохранялся в течение первого президентского срока В. В. Путина, поскольку российский президент изначально сделал шаг в сторону Запада из-за необходимости восстановления российской экономики после банкротства 1998 г. и террористической атаки 11 сентября 2001 г. Прозападная смена российского руководства, безусловно, помогла сохранить хороший уровень греко-российских отношений.
Так, в июле 2001 г. премьер Симитис посетил Москву. Его визит свидетельствовал о сближении сторон в вопросе неизменности границ на Балканах, а также о необходимости дальнейшего укрепления отношений между ЕС и Россией [3. С. 9]. Таким образом, Греция смогла выступить посредником между ЕС и Россией. Ключевыми факторами была хорошая позиция Греции в ЕС и отношения с Россией, что позволило Греции сыграть посредническую роль в сближении двух сторон. С учетом перспективы начала председательства Греции в ЕС в 2003 г. в 2002-м был создан совместный греко-российский комитет для выработки и продвижения позиций для дальнейшего сотрудничества ЕС и России.
В период греческого председательства удалось создать новую платформу партнерства с расширением соглашения о партнерстве и сотрудничестве 1997 года и принятием концепции четырех экономических пространств, которые до сих пор составляют основу отношений Брюсселя и Москвы [2. С. 232]. Очевидно, что хороший уровень европейско-российских отношений помог улучшить и греко-российские.
Актуализировалось обсуждение вопроса о строительстве нефтепровода Бургас — Александруполис. Помимо важного значения для двух сторон, он служил основой для укрепления евроатлантического энергетического сотрудничества, что давало возможность вести переговоры по созданию новых программ транспортировки углеводородов из России в страны ЕС.
В декабре 2001 года президент Путин посетил Афины, где впервые поднял вопрос об участии российских компаний в либерализации греческой экономики в рамках программы модернизации тогдашнего правительства. Были заложены основы участия Греции в обеспечении российских интересов в транспортировке углеводородов, помимо нефтепровода Бургас — Александруполис. Был также поднят вопрос об участии российских компаний в газораспределительных сетях [3. С. 10].
Период Караманлиса
Во времена правления К. Караманлиса наблюдалось дальнейшее улучшение отношений Греции с Москвой. Улучшение российско-турецких отношений, особенно в энергетическом и экономическом секторах, привело Грецию к осознанию того, что она не могут оставаться вне игры. Кроме того, она признала необходимость уравновешивать последствия американских политических решений, которые часто не соответствовали интересам страны (например, в части признания Македонии под ее конституционным названием).
Новые перспективы отношений между двумя государствами начали формироваться после визита Караманлиса в Москву в декабре 2004 г. Сотрудничество предусматривало участие Греции в строительстве газопровода «Южный поток» для снабжения европейского рынка, чтобы обойти уже тогда проблемную для Москвы Украину. Президент Путин даже упомянул, что Греция является «ближайшим стратегическим союзником в ЕС» [3. С. 12]. Следует отметить, что российско-греческий подход вызвал недоверие в ЕС: некоторые аналитики считают Грецию, как и Кипр, «московским троянским конем» [5. С. 2].
План строительства нефтепровода Бургас — Александруполис в 2006 г. получил дальнейшее развитие после трехстороннего греко-болгаро-российского саммита в Афинах. Строительство планировалось начать в 2008 г. Помимо укрепления греко-российских отношений, целью участия Греции в российских планах по транспортировке углеводородов было снижение риска усиления зависимости страны от Турции, так как все западные альтернативные маршруты передачи российской энергии в Европу проходили либо через Турцию, либо через Грецию, либо через другие балканские государства, полностью минуя Грецию (дело «Набукко»).
Участие Греции в планах Запада улучшало ее геополитическое положение в качестве транзитной страны и обеспечивало желаемое изменение структуры поставщиков энергоносителей, чтобы не зависеть почти исключительно от России. Но это увеличивало ее зависимость от Турции, поскольку трубопроводы, связывающие Центральную Азию или Кавказ с Европой в обход России, обязательно проходят через Турцию. В любом случае Греция находилась в проигрышном положении, если трубопроводы проходили через территорию Турции, а не через Грецию («Набукко»). Турция находилась в сравнительно выигрышной позиции и могла бы стать энергетическим центром без возможности сбалансирования с греческой стороны.
Напротив, в случае участия Афин в российских энергетических проектах, которые частью были разработаны с целью обойти Турцию, чтобы не увеличивать зависимость Москвы от потенциального конкурента, Греция находилась бы в относительно выгодном положении как по сравнению с Турцией, так и в целом. По мере прокладывания энергетических маршрутов по территории государства увеличивалась его геополитическая значимость. И переопределение роли Украины в этих процессах повысило общую безопасность поставок в ЕС с учетом российско-украинских энергетических кризисов. Таким образом, подобные планы шли на пользу не только Греции, но и ЕС, - усиливая, однако, зависимость Греции от России.
«Южный поток», по крайней мере в его первоначальном виде, а также нефтепровод Бургас — Александруполис учитывали интересы всех сторон. Кроме того, Греция выразила надежду на то, что строительство трубопроводов с участием других соседних государств расширит возможности сотрудничества с ними и создаст позитивную основу для разрешения существующих споров.
Значительные изменения в греко-российских отношениях произошли в 2008 г. Под давлением США и Европы греческое правительство уже с 2006 г. предприняло некоторые шаги к отступлению, не продемонстрировав необходимой готовности эффективно продвигать соглашения, которые оно заключило с Россией, и потеряв таким образом драгоценное время до начала международного экономического кризиса и дальнейшего ухудшения отношений между Россией и Западом в 2008 г. Период 2006—2008 гг. был благоприятным для развития греко-российских отношений в связи с ухудшением имиджа США на международном уровне и одновременным укреплением позиций России [2. С. 234].
Мировой финансовый кризис стал решающим фактором перемен в греческой внешней политике, так как он сделал Россию менее привлекательной в качестве носителя инвестиций и стратегических проектов.
Значительное удешевление нефти снизило стимулы для строительства трубопроводов. В то же время приход к власти в Болгарии прозападного правительства Борисова создало серьезные препятствия для продвижения энергетических проектов (особенно нефтепровода Бургас — Александруполис) и изменили отношение Москвы к трубопроводу Бургас — Александруполис. Видя, что план приостановлен, Россия обратилась к Анкаре, с которой она согласилась построить нефтепровод Самсун — Шайенн в качестве альтернативы замороженному проекту. Москва, похоже, не очень хотела осуществить этот план, так как он увеличивал ее зависимость от Анкары. Сдвиг в его сторону был предпринят в основном как средство давления на Афины и Софию, чтобы изменить их позиции [11].
Об изменении греческой позиции относительно России свидетельствует заявление официального представителя МИД Джорджа Кумутсакоса о недопустимости и необоснованности любых возражений России против необходимости размещения американской ПРО в Восточной Европе. Греция была единственной страной НАТО, которая сделала такое заявление [10].
Кроме того, правительство Греции полностью отождествило свои позиции с позициями США на саммите НАТО в Бухаресте (апрель 2008 г.), заключающимися в принуждении к исключению Москвы из участия в переговорах по вопросам возможного вступления Украины и Грузии в Североатлантический договор [11]. Несогласие России с позицией министра иностранных дел Греции Доры Бакояннис, занимающей пост председателя Постоянного совета ОБСЕ, в вопросе о Южной Осетии также послужили причиной ухудшения и без того плохого климата [8].
Особо важен период Караманлиса с точки зрения кипрского и российского отношения к плану Аннана. Хотя большинство переговоров проходило в период Симитиса, их последний этап и сам референдум состоялись после выборов в Греции 7 марта 2004 г.. Москва поддержала позицию греко-киприотов, наложив вето на американо-британскую резолюцию в Совете Безопасности ООН перед референдумом, в которой предусматривалось расширение присутствия ООН на Кипре в случае одобрения плана Аннана. В частности, предполагалось заменить Вооруженные силы Организации Объединенных Наций по поддержанию мира (UNFICYP) миссией гражданско-военной координации ООН (UN CIMIC). Резолюция рассматривалась как средство предоставления гарантий греко-киприотской стороной в связи с приверженностью ООН к обеспечению безопасности нового государства. Москва, со своей стороны, утверждала, что резолюция была вынесена в последний момент и ее единственной целью являлось влияние на конечный результат, в то время как киприоты должны были сами решить, что делать, без внешнего давления [3. С. 7 ].
Российская позиция была обусловлена тремя факторами. Во-первых, основным принципом российской внешней политики в то время стало понятие государственного суверенитета. Во-вторых, ухудшение российско-западных отношений, вызванное американским вторжением в Ирак и началом «цветных революций» на постсоветском пространстве, привело Москву к поискам возможностей, препятствующих продвижению западных, прежде всего американских, интересов. Кипрская проблема была прекрасной возможностью, учитывая ее значимость. В-третьих, значение Кипра для российских интересов связано как с крепкими экономическими отношениями между двумя странами, так и со стратегическим значением Кипра для Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока в период динамического восстановления российского влияния в данном регионе.
Из-за неясной позиции правительства Греции в отношении референдума позиция России не может рассматриваться ни как позитивная, ни как негативная по отношению к позициям Греции и Кипра.
Период 2009—2014 гг.
Период Папандреу характеризуется прозападным (в частности, проатлантическим) сдвигом во внешней политике Греции. В это время отношения с Россией остыли. Позиция греческой стороны была очевидна еще в предвыборный период, когда Папандреу, будучи кандидатом на должность премьер-министра, заявил в своем выступлении, что рассмотрит участие Греции в строительстве нефтепровода Бургас — Александруполис с учетом экологического бремени на районы его прохождения. Поиск поддержки Запада для преодоления приближающегося кризиса оказал влияние на внешнюю политику. Важную роль сыграло улучшение международного имиджа США после прихода к власти Обамы.
Отношения ухудшились после визита премьер-министра Греции в Москву, где он, как сообщается, искал финансовой поддержки. Отказ был вызван нежеланием России вмешиваться во внутренние дела ЕС: Москва воспринимала финансовую проблему Греции как «внутриевропейскую». Кроме того, у российского правительства было негативное отношение к новому греческому руководству из-за четко заявленного уже в предвыборный период намерения Папандреу выйти из проекта «Бургас — Александруполис» и его стремления решить проблемы Греции обращением в МВФ. Наконец, считается, что российская сторона начала терять доверие к Греции еще в период работы предыдущего правительства. По-видимому, было решено, что изменение позиции Греции было обусловлено давлением США, продемонстрировавшим пределы ее маневрирования. Ухудшение положения Греции на международном и региональном уровнях также сыграло роль, снизив потенциальные выгоды России от поддержки Греции [2. С. 243].
Премьер Самарас в основном следовал политике Папандреу, которая была направлена на решение проблемы греческого кризиса [4]. Это привело внешнюю политику Греции к полному согласию с Западом по всем вопросам, имеющим отношение к России. Греция присоединилась к выбору Запада в вопросе «арабской весны» и выразила готовность участвовать в возможной бомбардировке Сирии.
Возникло расхождение в позициях и по гораздо более критичному для российских интересов вопросу относительно Украины. Министр иностранных дел Греции выразил желание поддержать Украину во вступлении в МВФ (что должно было помешать Киеву прибегнуть к помощи России, что в итоге и произошло).
Расхождение между Грецией и Россией было очевидно и в вопросе привлечения российского капитала в связи с приватизацией, которую греческая сторона должна была осуществить на основе своего соглашения с кредиторами. Здесь важно упомянуть провал тендера на продажу DEPA, где у «Газпрома» было самое высокое ценовое предложение.
В ходе визита министра обороны Греции Димитриса Аврамопулоса в Тбилиси в октябре 2013 г. была выражена официальная поддержка вступления Грузии в НАТО.
Особое внимание следует уделить отказу России от финансового спасения Кипра в 2013 г., несмотря на важность Кипра для региона и российские экономические интересы. Прежде всего, это было вызвано нежеланием открывать новый, по сути внутиевропейский фронт против Запада (так как уже был открыт сирийский фронт). Кроме того, имело место недоверие к новому кипрскому правительству. Москва считала, что Никосия просто пытается использовать ее для улучшения позиции в переговорах со своим потенциальным кредитором, уже решив присоединиться к предложенному ЕС механизму поддержки.
Таким образом, греко-российские отношения в 2009—2014 гг. были продолжением периода 2006—2008 гг. без каких-либо существенных изменений.
Период 2015—2019 гг.
С приходом к власти в 2015 году левого правительства СИРИЗА — АНЕЛ в греко-российских отношениях начался новый этап. Ряд культурных мероприятий, таких, как перекрестный год «Греция – Россия 2016» и «Год туризма Греции и России 2017—2018», с насыщенной программой в обеих странах стал импульсом к дальнейшему укреплению связей между ними. Однако в политике наметилось некоторое охлаждение отношений. Если в 2010 году это было связано с участием Греции в ЕС и НАТО, так как во время кризиса европейские партнеры стали кредиторами Греции, что усилило зависимость от них, то события в Крыму осложнили ситуацию еще больше. И из-за общего охлаждения климата в западно-российских отношениях, и из-за санкций ЕС и США и контрмер Москвы[12].
В 2015 году повторилась история 2010 года с намерением получить финансовую поддержку от России. Премьер Греции Алексис Ципрас посетил Москву, где обсуждал возможность финансовой помощи России, - и получил отказ. Одна из причин — нежелание России вмешиваться во внутренние дела ЕС, усугубляя тем самым конфликт с Западом. Впоследствии сближение Афин с Вашингтоном и Москвы с Анкарой создало атмосферу взаимного недоверия, пик которого пришелся на кризис лета 2018 года. Явное несогласие России с Преспанским соглашением (о переименовании Бывшей Югославской Республики Македония в Республику Северная Македония, открывшем ей путь в НАТО) и беспокойство по поводу событий в Восточном Средиземноморье не способствовали улучшению ситуации [12]. Свидетельством озабоченности российской стороны стало предупреждение официального представителя ее МИДа о контрмерах в случае активизации военного сотрудничества США с Кипром, которую Москва расценивала как антироссийскую.
Серьезным испытанием для двусторонних контактов стал македонский вопрос. В прессе появились обвинения России со ссылками на официальные источники в Афинах в материальных и финансовых стимулах для влияния на муниципалитеты и метрополии, в том числе продвигая свои идеи на горе Афон. Ключевыми фигурантами подобных манипуляций Афины назвали Императорское православное палестинское общество и бывшего консула России в Греции. Также появились сообщения о неудачных попытках России подкупить чиновников.
Настаивая на том, что их намерения по отношению к Москве остаются благими, в том числе после инцидента с отравлением Скрипаля, Афины постарались убедить ее, что они не согласны с тактикой высылки дипломатов, на которую переключились многие западные государства. Однако давление Запада на Грецию оставалось сильным, так как за ней давно закрепилась репутация страны, положительно относящейся к России. В то же время резкие высказывания Москвы против Преспанского соглашения, которое тогдашний премьер-министр Греции Алексис Ципрас считал свое политическим наследием, не только ставили под вопрос дальнейшее сотрудничество, но и подтверждали, что Кремль рассматривал Афины как «руку Вашингтона».
Тем не менее Россия сохранила хорошие отношения с Грецией, поскольку в предстоящие трудные годы в коммуникации с Западом ей нужны союзники среди членов ЕС и НАТО, чтобы смягчать последствия конфликтов. Греческое правительство несколько умерило градус риторики после высылки дипломатов, выступив с официальными заявлениями в пользу сближения [1]. Посещение премьер-министром Алексисом Ципрасом России в декабре 2018 года способствовало созданию положительной атмосферы. Для восстановления и укрепления отношений 2019 год был объявлен перекрестным годом культуры Греции и России.
2015—2019 годы показали ограниченность возможностей Греции во внешнеполитическом маневрировании. Ее попытка противопоставить Россию западным партнерам была обречена на неудачу, поскольку российско-греческие отношения продемонстрировали, что могут быть только дополнением к отношениям России с Европой, но не альтернативой им. Итогом стал не только подрыв доверия западных партнеров к Греции, но и кризис во взаимодействиях с Россией, так как Греция не смогла удовлетворить ожидания обеих сторон.
Досрочные парламентские выборы 2019 года в Греции привели к разгрому партии СИРИЗА и приходу к власти партии «Новая демократия». Новое правительство унаследовало испорченные греко-российские отношения и ответственность за их восстановление. Визит министра иностранных дел Греции Никоса Дендиаса в Москву в ноябре 2019 года и подписание программы консультаций Греции и России на 2020—2022 годы демонстрируют стремление греческой дипломатии начать новый, дружественный, этап в отношениях с Россией [9].
Очевидно, что во времена сближения России и США греко-российские отношения имеют потенциал развития. Во времена же российско-американского расхождения критической становится позиция ЕС: если он не зависит от США (как это в определенной степени было во время вторжени в Ирак), греко-российские отношения могут быть укреплены. Если же ЕС близок к позициям США (как в ситуации с Украиной), греко-российские взаимоотношения обостряются.
Греция должна предпринять инициативы, способствующие всеобъемлющему евро-российскому урегулированию, в качестве первого шага к общему российско-западному урегулированию. Цель евро-российского урегулирования должна состоять в том, чтобы снова превратить Москву в надежного, предсказуемого и привлекательного партнера, в отношении которого у ЕС будут сильные стимулы для поиска всеобъемлющего урегулирования. Это создаст основу улучшения греко-российских отношений.
Греция и России продемонстрировали значительную гибкость и адаптивность в ведении внешней политики в соответствии с изменениями на международном, европейском и региональном уровнях. Греко-российские отношения характеризовались прагматизмом, доказывающим, что они движутся в одном векторе на основе интересов обеих сторон, а также с учетом более широких корреляций, которые выходят за рамки двусторонних отношений. Культурная близость и общие религиозные убеждения, по-видимому, не играют важной роли, хотя нельзя недооценивать их вспомогательное значение [7. С. 87-88].
В обеих странах часто складывается впечатление, что традиционных связей между ними достаточно для углубления отношений. Это часто приводит к отсутствию понимания греческих решений, противоречащих российским устремлениям [4]. Для улучшения греко-российских отношений надо, чтобы обе страны имели возможность рационально оценивать факторы, влияющие на развитие их отношений, и отказываться от представлений, которые не способствуют правильному пониманию реальности. Необходимо избегать чрезмерных ожиданий, которые впоследствии опровергаются реальностью, что оказывает пагубное влияние на плавное развитие двусторонних отношений.
- Filis, C. (2018). Orthodox myths: Greece’s pragmatic approach towards Russia | European Council on Foreign Relations. https://www.ecfr.eu/article/commentary_orthodox_myths_greeces_pragmatic_approach_towards_russia (дата обращения 21.02.2020)
- Filis, K. (2017) Greece–Russia: Seeking a Firm Orientation Between Aspirations and Reality. In: N. Litsas S., Tziampiris A. (eds) Foreign Policy Under Austerity. Palgrave Macmillan, London pp 227-259
- Grigoriadis, T., & Iordanidis, V. (2014), Greek-Russian Relations I: Foreign Policy and Diplomacy, Hellenic Foundation for European & Foreign Policy (ELIAMEP), Working Paper No. 54/2014 p. 20
- Kvashnin, Y., & Olenchenko, V. (2014). RIAC:: Current Status and Possible Ways to Improve Russian-Greek Relations. https://russiancouncil.ru/en/analytics-and-comments/analytics/current-status-and-possible-ways-to-improve-russian-greek-re/ (дата обращения 14.01.2020)
- Popescu, N. (2014), Eurasian Union: the real, the imaginary and the likely, European Union Institute for Security Studies, Chaillot Papers, No. 132 p. 48
- Russia and Putin receive low ratings globally | Pew Research Center https://www.pewresearch.org/fact-tank/2020/02/07/russia-and-putin-receive-low-ratings-globally/ (дата обращения 08.02.2020)
- Tziampiris, A. (2010), Greek Foreign Policy and Russia: Political Realignment, Civilizational Aspects, and Realism, Mediterranean Quarterly, Vol. 21, n.2. pp 78-89
- Αδάμ, Κ. (2009). «Νιετ» από Μόσχα για τους παρατηρητές | Άρθρα | Ελευθεροτυπία. http://www.enet.gr/?i=news.el.article&id=43990 (дата обращения 12.01.2020)
- Αθηναϊκό - Μακεδονικό πρακτορείο ειδήσεων. (2019). Δένδιας σε Λαβρόφ: Εναρξη νέου κεφαλαίου στις σχέσεις Ελλάδας - Ρωσίας | ΠΟΛΙΤΙΚΗ | Η ΚΑΘΗΜΕΡΙΝΗ. https://www.kathimerini.gr/1050449/article/epikairothta/politikh/dendias-se-lavrof-enar3h-neoy-kefalaioy-stis-sxeseis-elladas---rwsias (дата обращения 23.02.2020)
10.Αντωνίου, Δ. (2007). Σε λεπτή ισορροπία οι σχέσεις Αθήνας και Μόσχας | ΠΟΛΙΤΙΚΗ | Η ΚΑΘΗΜΕΡΙΝΗ. https://www.kathimerini.gr/284873/article/epikairothta/politikh/se-lepth-isorropia-oi-sxeseis-a8hnas-kai-mosxas (дата обращения 15.01.2020)
11.Φίλης, Κ. (2009), Η εγρήγορση της Ρωσίας, ο αναβαθμισμένος ρόλος της Τουρκίας και η αδράνεια της Ελλάδας, Ινστιτούτο Στρατηγικών και Αναπτυξιακών Μελετών (ΙΣΤΑΜΕ) - Αν. Παπανδρέου.
12.Φίλης, Κ. (2018). Ελληνορωσικές σχέσεις σε νέο περιβάλλον - Ειδήσεις - νέα - Το Βήμα Online. https://www.tovima.gr/printed_post/ellinorosikes-sxeseis-se-neo-perivallon/ (дата обращения 08.02.2020)
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
[url=https://stromectolgf.com/#]stromectol 3 mg tablets price[/url] stromectol