Утилитаризм и монетаризм свойственны обществу потребления. Вокруг пользы в материальном (обладание ресурсами) и знаковом (подчеркивание статуса в глазах других людей) смыслах консолидируются другие ориентиры. Польза, коммерческая выгода абсолютизируются в различных сферах жизнедеятельности человека, и через призму утилитарности оцениваются любые объекты внимания – даже те, которые изначально не призваны отвечать критериям утилитаризма. Не является исключением и наука (далее фундаментальная наука и фундаментальные исследования обозначаются аббревиатурами ФН и ФИ, а прикладная наука и прикладные исследования – ПН и ПИ).
В последнее время от науки требуется давать конкретный и быстрый результат. Это неудивительно для общества потребления, где вместо ценностей приоритет отдается цене, где акцент с истины смещается на коммерческую выгоду, где наблюдается профицит монетаризма и дефицит стимулов для постановки вопросов о духовности, добре и зле, истине. Для общества потребления, в ценностном пространстве которого завышен градус утилитаризма, характерно убеждение, что наука призвана в больше «работать», чем изучать.
Общество, проникнутое идеологией потреблением и, соответственно, склонностью к выкраиванию выгоды, в ФИ видит объект, который не приносит утилитарной пользы. «Практика исследования ценна лишь в силу своей меновой стоимости на рынке» [10, с. 275]. Меновая стоимость становится императивом почти любой деятельности, в том числе научно-исследовательской. Коммерциализация (в том числе науки) объективно повышает востребованность прикладного знания и падение ценности истины как таковой. От научных результатов требуется выгода, и они превращаются в рыночный товар, а ученый – в маркетолога и рекламиста, обязанного уметь его продавать.
Общество потребления предъявляет к науке меркантильные требования, формируя сферу «заказной науки», которая служит целям производства и потребления «здесь и сейчас». Бизнес заинтересован в технологиях, приводящих к уже запланированному практическому результату, в прикладных разработках, которая позволит реализовать коммерческие цели.
2
Наука, если говорить про ФН, в качестве цели ставит не усовершенствование чего-либо, а поиск истины, открытие законов бытия, перевод неизвестного в статус известного. Изначально источником научного знания выступал не политический, коммерческий или иной заказ, а стремление разгадать некую тайну «для себя».
Принцип истинности (предметная направленность) актуален прежде всего для ФН. Он сопряжен с ответами на основные вопросы бытия, которыми человек начал задаваться еще на заре своего развития, с получением истинных знаний о человеке и окружающей его реальности, с ответом на метавопросы «что?» и «почему?» («know what» и «know why»). ФН направлена на осмысление мира, на построение объективной картины реальности, на выяснение, как, по каким законам и закономерностям он сконструирован. Она представляет собой спектр исследований, направленных на получение нового знания о мире (природе, человеке, обществе) и определяемых не внешними (политическими, финансовыми и т.д.) акторами, не интересами заказчиков, а собственными задачами.
Принцип полезности в первую очередь характерен для прикладных разработок; с ним связан интерес именно экономической выгоде, а не к поиску истины. Доминантой является эффективность. Интерес проявляется именно к той истине, которая применима на практике. Принцип полезности – ориентир для использования знаний для изменения предметов и процессов в нужном (полезном) для человека плане, ориентир для ответа на метавопрос «как?» или «как я могу использовать фундаментальные знания на практике?»
Вместо изучения действительности речь идет о ее преобразовании, о борьбе с сопротивлением реальности. Если ФН ориентирована на открытия, то ПН – на изобретения. Целенаправленное конструирование мира (деятельностный компонент) здесь преобладает над изучением (познавательный компонент). ФН раскрывает законы существования бытия. ПН, опираясь на раскрытые наукой законы, создает новое бытие. Знание представляется не в «голом» (внепрактичном) виде, а в виде составленных проектов деятельности.
Если полученное новое знание не решает стоящей практической задачи, оно не воспринимается в позитивного результата. Под истиной понимается эффективность знания. Неэффективность для достижения политических или коммерческих целей лишает его ценности.
Если в области ПН полученный результат соответствует запросам заказчика и поддается практическому воплощению для решения поставленных задач, он считается действительным результатом. Если он соответствует только принципу истинности и представляет ценность только как знание, добытое ради дальнейшего роста знания, действительным результатом он не считается. В ПИ выгода приоритетней истины. Заказчику нередко свойственно засекречивать полученные на его деньги результаты, так как они воспринимаются им как собственность. Это ведет к потере значимого признака научного знания – возможности его использования для открытия нового знания [8]. Результат в таком случае выпадает из сферы науки, и происходит серьезная когнитивная потеря.
ФН не всегда приносит прикладную экономическую пользу. Но, отказавшись от поиска истины и обратив внимание исключительно к пользе, человек потеряет великую часть своей культуры. Познавать окружающий мир, фиксировать закономерности его развития, определять свое место в мире, постигать загадочность мира и себя, избавляться от непонимания – неотъемлемые потребности человека, имеющие духовный статус и потому занимающие высокие позиции в потребностной иерархии. Б.И. Пружинин справедливо именует знание культурной ценностью, которая приобретает еще и цену, не теряя при этом статус культурной ценности [9]. Только цену приобретает не все знание. Знание, не имеющее утилитарного значения, часто теряет и свой культурный статус из-за не своей содержательной ущербности и пустоты, а снижения интереса к его поддержке из-за его «неутилитарного характера». Трудность оценки полезных результатов теоретического знания, как и отсутствие зримого утилитарного значения, не могут указывать на ненужность ФН.
3
Древнегреческим мыслителям, думается, показался бы кощунственным вопрос «в чем польза от занятий наукой?», поскольку знание – высшая ценность в принципе. Аристотель считал мудрой не ту науку, которая характеризуется пользой, а ту, которая служит познанию. В античную эпоху вынужденная, необходимая и полезная деятельность зачастую считалась рабской и недостойной внимания свободного человека. Но мы не стараемся оправдать античное отношение к пользе, а хотим сказать, что истина – высшая цель познавательной деятельности и высшая ценность, принижение значимости которой недопустимо. И, конечно, недопустимо отождествлять истину с пользой, как это было в прагматизме Д. Джеймса и в инструментализме Дж. Дьюи. Поэтому финансированием ФН нельзя пренебрегать.
Частному сектору цели ФН (учитывая ее в основном когнитивный, внеэкономический и внепрагматический характер) малоинтересны, хотя именно ФИ закладывают основу для коммерчески ориентированных прикладных разработок. В ряде случаев занимающиеся ФН ученые своей исследовательской деятельностью оказывают содействие ПН и решению важных технологических проблем. Зависимость многих современных технологий от ФН очевидна. ПН нуждается в фундаментальном базисе. У нее имеется спрос не просто на ФИ, но и на философские идеи. Осуществляемые ФН открытия дают возможность разрешать практические задачи. Иногда это проявляется на уровне побочных результатов. Новые технологии и серьезные преобразования в науке обусловлены достижениями в ФИ. Формирование инновационных практических технологий основывается на собственно исследовательской деятельности [11].
Это показывает безрассудность недоучета ФН, а также необоснованность концепции исчерпанности познания основных свойств и закономерностей природы и общества. Кроме того, развитие собственной ФН в стране - важный фактор обеспечения государственного суверенитета [3]. На ФН опирается оборонный комплекс.
4
ФН обретает истину посредством изучения действительности, а ПН изобретает истину, – нередко на основе той истины, которую обрела ФН. ПН заинтересована в построении точного и эффективного рецепта, технологии, в усовершенствовании технических средств и расширении технологических возможностей. Знание, достигаемое с помощью ФН, в ПИ имеет место не самоцели, а средства. Целью выступает эффективность этого знания, возможность его применения для извлечения выгоды. ПН также посредством решения актуальных эмпирическим задач способна сформулировать новое знание о каком-либо объекте, пусть это не является ее основной целью. Понятно, что ФН и ПН тесно переплетены.
ФН характеризуется поисковой направленностью и медленным устареванием полученных знаний. Прикладные же знания устаревают быстро, так как новые технологии производства некоего продукта сменяют прежние. Фундаментальное – значит базисное, и на почве этого относительно устойчивого базиса возможно производство более детальных и конкретных знаний, которые могут устаревать по мере развития технологий. Собственно, развитие технологий – это отмирание прошлых и приход новых технологических знаний. В ФИ эта динамика носит менее явный характер.
Ориентир ФН - открытие истины - состоятелен в моральном смысле, а ориентир ПН - изменение действительности - бывает откровенно антигуманным. Некоторые проекты, полезные для одного человека или группы лиц, вредны для общества. Как метко отмечает Э. Агацци, хотя каждый проект имеет право знать любую истину, открытую фундаментальной наукой, нельзя допускать право на реализацию любых проектов [1]. Проектирование требует регулирования в интересах общества.
Социальные науки укладываются в консьюмеристский дискурс как инструмент социальных технологий, но цели последних обычно деструктивны для общества. Технологические знания в области рекламы, маркетинга и политической пропаганды позволяют осуществлять манипулятивное воздействие, формировать потребности и ценностные ориентации, направлять поведение масс людей.
Полезность необходимо представлять в наиболее широком смысле, то есть не для отдельных экономических или политических элит, а для социума в целом. Не все инновации полезны. Ряд изобретений изначально крайне вредны для общества, – например, генно-модифицированная продукция. Другие, несмотря на их необходимость, остаются потенциально опасными. Часто инновации приносят страдания для большинства, но выступают экономическим и политическим благом для небольшого числа людей. Поэтому, когда говорят о пользе, целесообразно уточнять: «польза для кого имеется в виду?». Если польза приватизирована и индивидуализирована, если на одной чаше весов формируется индивидуальная (корпоративная) выгода, а на другой – вред для общества и окружающей среды, по своей масштабности превышающий эту выгоду, то польза не согласуется с пользой в широком плане, с идеей добра. Недаром еще Г. Маркузе писал, что в развитом индустриальном обществе научно-технический прогресс, развитие науки и техники приводят к еще большей эксплуатации и манипулированию массами [7].
Это не значит, что принцип полезности отличается аморальностью. На нем базируются любые технологические продвижения и прорывы в самых разных отраслях. Принцип полезности вовсе необязательно сводится к удовлетворению частных интересов за счет общественных. В СССР с его плановой экономикой, полезность, а не только истинность, являлась весомым фактором. Принцип полезности заложен в фундамент технологий, с помощью которых обустраивается весь искусственный мир человека. Однко излишняя прикладнизация науки, особенно основанная на примате рыночных идеологем, вытесняет истинность полезностью, которая далеко не всегда оборачивается действительным благом для общества и последующих поколений.
5
Еще Ж.Ф. Лиотар отметил, что знание потребляется для обретения стоимости в новом продукте [4]. Коммерциализация, прагматизация и ориентация на сиюминутную прибыль перерождают науку в хозяйственно-производственную сферу, призванную ограничиваться обслуживанием экономических и технологических нужд в основном чиновников и бизнес-структур. В ряде случаев ученые, получая специально выделенное на реализацию проекта финансирование, ставят перед собой только цель успешного осуществления проекта, без учета возможных побочных последствий от него. Коммерческая фирма стимулирует ученых к максимально эффективному достижению цели, и в их обязанности не входит оценка его возможных негативных следствий. В результате возникает риск создания массива выгодных для отдельных акторов, но вредных для общества в целом нововведений.
Знания (как и ученые) нужны человечеству не только для прагматической выгоды. Они необходимы не только для поддержания потребительской инфраструктуры, выраженной в многочисленных товарах, которые индустрия представляет в виде необходимых и без которых якобы каждый из нас теряет в своей полноценности. Так формируются потребности к постоянной замене потребителем имеющихся гаджетов на новые, которые представляются более современными и совершенными (хотя не факт, что действительно такими являются). Согласимся с мнением В.Л. Макарова, что гаджеты нужны, но превращение их в главный двигатель экономики равнозначно понижению интеллектуального уровня человечества и толканию его в тупик [5]. Необходимость знаний не ограничивается благими целями модернизации различных сфер жизни. Знания о мире самоценны, даже если не сопряжены с какими-то прагматичными разработками. Истину нельзя заменить эффективностью и пользой. Наука, как образование и медицина, не является товаром.
От научного прогресса зависит развитие общества. Но развитие науки определяется потребностями бизнеса и власти. Инициатива исходит от внешних для науки инстанций, которые задают ее приоритеты. Науку вынуждают заниматься определенными действиями в рамках ограничивающей свободу поискового исследования схемы «заказ – деятельность – акт приема».
Наука нужна и поддерживается как инструмент создания новых технологий, но это ограниченная сфера научной деятельности. Бизнес, желая максимально быстро максимизировать прибыль, отдает предпочтение экономической тактике вместо стратегии. Между тем вместо создания новых малозначимых продуктов и достижения сиюминутной пользы для себя как бизнес-корпорации надо отдавать приоритет формированию масштабной структуры, полезность для общества от которой будет проявляться долгое время и выведет страну на новый виток развития (вспомним советскую индустриализацию). Кажущееся сегодня слишком абстрактным в будущем может стать необходимым. Важен масштаб и всеобщность пользы.
Позиция апологетов прикладнизации, по которой фундаментальные науки являются излишеством, опровергается не только культурологическим подходом, по которому ФИ – необходимый элемент культуры, и не только гносеологическим подходом, фундированным ценностью поиска истины. Данная «кажимость» опровергается самой же логикой прикладников-утилитаристов, только стратегической логикой, а не тактической, скованной рамками сегодняшнего дня. Нередко фундаментальные разработки «вспоминаются» спустя десять, пятьдесят или сто лет. Когда происходит такое «вспоминание» прошлого и, тем более, его использование, будущее как бы расписывается в благодарности к прошлым истинам. Поэтому ряд фундаментальных разработок отвечают запросам не современности, а постсовременности.
Соответственно, организация науки должна опираться на потенциальные нужды будущего. Да, их нельзя точно предугадать. Но лучший способ это сделать – не ограничивать развитие ФН тактической логикой. Теории, на первый взгляд незначимые для практической применимости, могут иметь огромный потенциал новых технологий, - просто этот потенциал откроется в будущем.
По замечанию Е.А. Мамчур, прикладнизация фундаментального естествознания снижает интеллектуальный и духовный уровень общества, делает невостребованной главную функцию естествознания – объяснение мира. Прикладнизация замедляет развитие технологий, так как в их основе лежит ФН. Победа утилитаризма ведет к застою теоретического знания, а нарушение баланса между фундаментальной и прикладной наукой тормозит экономический рост [6]. Если бы наука развивалась только рынком, ее уровень был бы значительно ниже сегодняшнего.
За что борется капитал, то рискует утратить. Ведь на ФН опираются прикладные (технологические) разработки. Конечно, и ФН опирается на высокоразвитые технологии и обобщает их результаты, создает на их основе новые научные обобщения. Ведь ориентация на обобщение всего имеющегося знания – одно из главных качеств ФН.
Связка «познанное – сконструированное» неразрывна, так как сконструированное (соответствующее принципу полезности) формируется на основе познанного (соответствующего принципу истинности). В этой связке нельзя делать акцент на один из компонентов, противопоставлять принцип истинности и принцип полезности (правды и блага). Истина-польза, теория-практика – концептуальные единства.
Нельзя рассматривать фундаментальную науку как приложение к прикладным разработкам. Следует вспомнить Ф. Бэкона, делившего научные исследования на светоносные и плодоносные. Первые ориентированы на изучение мира, а вторые – на поиск практического применения полученных знаний в виде изобретений. Бэкон утверждал необходимость поддержки как первых, так и вторых.
Технический прогресс основан на применении ФН, которая (в том числе философия) расширяет интеллектуальный горизонт ученых-прикладников и тем создает возможность увидеть более широкие области для развития их разработок. Сведение науки к техническим приложениям сужает мысль.
6
Типично потребительские тезисы, что философия не нужна ученым, и ее следует исключить из учебных программ, неверны. Из-за присущего философии «избытка фундаментальности» ее нередко называют не-наукой. В литературе (в том числе по философии) встречаются обороты типа «философы и ученые», «философия и наука». Нет ли в них нарушение логики в стиле «три музыканта и барабанщик»? Философию обвиняют в бездоказательности, называют отвлеченным от реальности внеэмпирическим нарративом.
Однако любая наука связана с философией, которая стимулировала создание и развитие множества частно-научных идей, концепций и теорий. Философия позволяет ученому осознать место его дисциплины в системе наук, основополагающие проблемы его области знаний. С помощью философии ученый определяет исследовательские проекты и их результаты с этической точки зрения. Ведь нередко действительно первоклассные профессионалы формируют «социально вредную новизну», работая на преступников или социально безответственных бизнесменов. Философия, как и конкретная наука, участвует в формировании мировоззрения ученого, выводит его из состояния узкоспециализированного субъекта точечной области исследований. Во многом она осмысляет и даже направляет ход научного прогресса. Философия не только ищет истину в виде ответов на поставленные вопросы, но и задается вопросами, которые направляют движение научной.
ФН может не участвовать в технологическом процессе, но привлекается для решения проблем, которые могут возникнуть в ходе осуществления технологических новаций. ФИ способны быть базисом для экспертной оценки перспектив прикладных разработок, в том числе угроз и рисков, возникающих вследствие использования прикладных новаций. А недостаточное развитие ФН ведет к отсутствию качественных экспертных рекомендаций, что может повлечь ошибки вплоть до катастроф, деиндустриализации и демодернизации.
Именно ФН способна реализовывать прогностическую функцию, то есть формировать опережающее видение того, к чему может привести внедрение новых разработок. В условиях общества риска [12] это особенно актуально. В эпоху нарастания техноновизны и усложнения различных форм инфраструктуры без прогнозирования не обойтись. Чем сложнее инфраструктура, тем сильнее она сопротивляется рефлексии и прогнозированию. Следовательно, необходимо развивать не только инфраструктуру, но и средства рефлексии и способы прогнозирования.
Чем сложнее система, тем больше вероятность поломок. Для уверенности в том, что сложные системы выстроены обоснованно, необходимо привлекать ФИ. Да и в целом потенциал ФН необходим для прогнозирования и предвидения завтрашнего дня и максимально отдаленной перспективы.
Необходим анализ последствий применения инноваций, прежде всего технических, их социальная оценка. К фундаментальному вопросу «что?» и практическому «как?» добавляется социальное «зачем?» Мало определить, что нужно делать и на основе каких фундаментальных знаний. Следует еще определить, есть ли в этой инновации необходимость. Волюнтаристская позиция «все, что человек способен сделать в науке и технике, он обязан сделать» несостоятельна. Этика есть сторож техники, следящий за ее соответствием идее добра, социальной ценности.
7
Длинная цепь «ФИ – ПИ – внедрение – производство – прибыль» для бизнеса малоинтересна (особенно для спекулятивного, доля которого весьма высока). ФН не дает быстрой и очевидной прибыли и потому является далеко не самым подходящим средством заработка. Но развитие науки и образования обеспечивает прогресс во всех сферах жизни общества и человека.
Когда бизнес становится заказчиком образования, ему свойственно смотреть на образование как на средство обучения работников минимально необходимым навыкам конкретной профессиональной деятельности. Другие образовательные результаты вроде интеллектуального, нравственного, эстетического развития увеличивают стоимость подготовки, а значит, выступают издержками. Если бизнес станет основным заказчиком образования, возникнет риск упрощения последнего до узкопрофессиональных навыков с невниманием к воспитательной стороне образовательного процесса. Образование служит целям развития личности и общества в самом широком смысле. Упрощение образования до узкого обучения грозит деградацией.
Товарная парадигма не способна развивать науку и образование. Частный интерес направлен на самого себя и не озабочен общественным благом. Государство должно щедро финансировать науку не только потому, что наука является неотъемлемой и необходимой частью культуры, но и потому, что многие ФИ имеют большой потенциал, и в будущем их результаты могут найти использование в прикладных отраслях, необходимых в том числе и для производственной сферы. Наконец, государство, национализировав науку, призвано эффективно контролировать изобретения и их внедрение. Научно-технические изобретения – не самоцель и не средство зарабатывания денег, а средство достижения общественной пользы.
Фундаментальные знания выступают основой проектно-конструкторских разработок, которые, в свою очередь, стимулируют дальнейшее обогащение знания как о реальности, так и о ее преобразовании. Вместе с тем должна осуществляться социальная экспертиза необходимости и безопасности разрабатываемых проектов для общества. Признание и обеспечение единства фундаментальных и прикладных областей науки – важнейший фактор развития общества.
Без поддержания как ФН, так и ПН, риторика о модернизации бесполезна. Без опоры на высокоразвитую науку невозможны значимые позиивные социально-экономические сдвиги. Как говорил еще Н.Г. Чернышевский, наука творит тихо и медленно, но творит все; создаваемое ею знание становится основанием всех понятий и затем всей деятельности человечества, дает направление всем его стремлениям и силу всем его способностям [2].
Такие дисциплины, как история, философия, филология могут быть бесполезными в индивидуально-прагматическом смысле, но бесценны в широком культурологическом смысле, для самореализации, самосовершенствования человека. «Бесполезное» знание призвано в дальнейшем конституировать более здоровое общество. Утилитаризация знания, его «освобождение» от обязанности интеллектуально и нравственно совершенствовать человека формирует риск утраты основополагающих ориентиров существования, что может привести к культурному, моральному, антропологическому и экологическому кризисам.
Если наука подразумевает поиск новой информации, образование – воспроизводство уже известной информации. Оба процесса необходимы для общественного развития, и каждый из них в целом (а не отдельные исследовательские проекты) должен стабильно обеспечиваться государством. Господство критерия экономической эффективности нейтрализует критерий культуроцентричности.
В мире рыночных отношений культура редуцируется самим рынком. Принцип максимизации прибыли не должен доминировать над наукой, образованием, медициной, этикой, литературой и различными формами искусства. Все эти сферы – показатели богатства общества и страны. И поэтому их потенциал требует поддержки.
Список литературы
1. Агацци Э. Почему у науки есть и этические измерения? // Вопросы философии. 2009. №10. С. 93–104.
2. Кантор В.К. Что значил разумный эгоизм Чернышевского в общинной стране? // Вопросы философии. 2014. №3. С. 95–104.
3. Кокошин А. А. Национальные интересы, реальный суверенитет и национальная безопасность // Вопросы философии. 2015. №10. С. 5–20.
4. Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна. М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 1998. 160 с.
5. Макаров В. Л. Становится ли человеческое общество стабильнее? // Вопросы философии. 2010. №8. С. 17-22.
6. Мамчур Е. А. Нужна ли науке философия? // Полигнозис. 2011. №2. С. 3-12.
7. Маркузе Г. Одномерный человек. М.: Ермак, 2003. 342 с.
8. Пружинин Б.И. Культурно-историческая эпистемология: концептуальные возможности и методологические перспективы // Вопросы философии. 2014. №12. С. 3-13.
9. Пружинин Б.И. О том, что мерить нельзя // Вопросы философии. 2014. №4. С. 75-78.
10. Ридингс Б. Университет в руинах. М.: Изд. дом Гос. ун-та – Высшей школы экономики, 2010. 304 с.
11. Федотова В.Г. Академическая и (или) постакадемическая наука? // Вопросы философии. 2014. №8. С. 44-53.
12. Beck U. From industrual Society to the Risk Society // Theory, Culture and Society. 1992. Vol. 9. №1. Pp. 97-123.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
