В современном кризисе отношений Запада и России, весьма схожего с «классической» «холодной войной», вопросы военно-политического позиционирования условно нейтральной Швеции приобретают особое прочтение.
В 1999 – середине 2000-х гг. НАТО распространилась на Восточную Европу, начав развёртывать там свою инфраструктуру (аэродромы, склады, узлы связи, штабы, центры подготовки резервистов) и войсковые части (особенно после Варшавского саммита блока (2016) [26]). На этом фоне наличие «буфера» из Швеции и Финляндии, не интегрированных в Альянс, на протяжённом (1 272 км) северо-западном фланге границ РФ избавляет Россию от затрат финансовых и людских ресурсов для ответного наращивания военного присутствия на своей территории для сдерживания НАТО. Это особенно важно в свете фокусирования внимания Кремля на внутренних проблемах. В этой связи показательна та чувствительность, с которой руководство РФ – в первую очередь, в лице президента В.В. Путина [3] и министра иностранных дел С.В. Лаврова [2] – воспринимают информацию о возможном присоединении королевства к Альянсу.
С начала украинских событий зона Балтийского моря стала одной из лидирующих по числу военных инцидентов (особенно в воздушном пространстве) с участием вооружённых сил стран-участниц НАТО и России [16]. К удовлетворению всех сторон, эти проблемы не ведут к напряжённости (и тем более к применению силы). Главная причина – наличие у сторон, в том числе Швеции, культуры сдержанного восприятия небольших военно-политических инцидентов и купирования их последствий, выработанной ещё в период «классической» «холодной войны».
Значим и факт невозможности оказания массированной военной помощи странам Балтии со стороны их партнёров по НАТО без использования воздушного пространства Швеции и Финляндии в случае резкого возрастания напряжённости между Западом и Россией [12. P. 3].
Параллельно наблюдается интенсификация не только экономических, но военно-политических шагов ведущих мировых игроков в акватории Северного Ледовитого океана (СЛО), притом не только из числа арктических стран (Россия, Норвегия, Дания, США, Канада). На этом фоне значима позиция Швеции, учитывая её существенный потенциал, в том числе приспособленные для действий в субарктических условиях вооружённые силы. Показательно проведение в северных ленах королевства военно-тренировочных мероприятий в рамках учений «Trident Juncture 18» (основной район – север Норвегии и прилегающие акватории) с участием до 40 тысяч (!) военнослужащих [6]. Это позволяет странам-участницам НАТО отработать построение эшелонированной обороны в условиях Крайнего Севера на Скандинавском полуострове. Это сокращает разрыв в военных возможностях РФ и Запада, который был создан наращиванием группировки войск Северного (Арктического) командования и созданием сети автономных баз вдоль российского побережья СЛО [4. С. 11-12].
Растет роль Швеции на региональном – претензии на место ведущей страны Северной Европы – и глобальном уровнях. Несмотря на небольшое население (свыше 25 млн.чел., из них около 10 млн. в Швеции), североевропейские страны обладают существенным внешнеполитическим и экономическим, в том числе промышленным, потенциалом. Это особенно важно на фоне реиндустриализации экономик мира (примером служит возвращение производственных мощностей в США при администрации Д. Трампа) и растущей взаимозависимости Глобального Севера и Юга. Последний не может без помощи первого добиться стабилизации в конфликтогенных государствах (в частности, Афганистане и Мали), а Север всё более чувствителен к угрозам с их территории, – в частности, миграции и международному терроризму.
* * *
Хотя официальный Стокгольм после окончания наполеоновских войн (с 1815 г.) позиционировал свою внешнюю политику как сугубо нейтральную, но на деле в ходе крупнейших военных конфликтов Швеция неоднократно стремилась к развитию глубоких политико-военных связей с центрально- и западноевропейскими странами. Так, в период Крымской войны (1853-1856) королевство заключило с британо-франко-сардинской коалицией «Ноябрьский трактат» (1855), готовясь присоединиться к боевым действиям против России, чему помешало лишь их завершение. В годы Второй мировой войны Швеция не только выделила добровольческий корпус для поддержки Финляндии в ходе её войны с СССР (1939-1940), но и предоставляла свою территорию для перевозок личного состава и военной техники вермахта, снабжая Третий рейх железной рудой [8]. Формула «нейтралитет +» в пользу формировавшегося Евро-Атлантического сообщества характеризует и шведскую внешнюю политику в период «классической» «холодной войны».
В реалиях постбиполярного миропорядка Швеция, как и часть других нейтральных государств Европы (Финляндия и Австрия), стала искать путей сближения с Евро-Атлантическим сообществом. 13 октября 1994 г. состоялся референдум по вопросу о вступлении Швеции в ЕС. Хотя в пользу этого решения выступали все ключевые политические партии королевства (в том числе правящие социал-демократы), «за» высказались лишь 52,3% голосовавших при весьма высокой явке на референдуме (83%) [24]. Эти данные показывали, что шведский электорат весьма восприимчив к вопросу изменения нейтрального статуса страны и с трудом согласился даже на «мягкий» вариант перемен (ЕС), не говоря уже о «жёстком» (НАТО).
Однако положительный исход референдума означал, что Швеция стала условно нейтральной страной, учитывая обязательства при вступлении в Европейский союз.
ЕС, ещё при своём учреждении (1992) продекларировав общую заинтересованность в создании единого внешнеполитического, в том числе оборонного, потенциала, де-факто приступил к достижению этой задачи лишь с 1997-1999 гг.
Стремясь внести свой вклад в формирование политического ландшафта после событий в Югославии, Швеция выделила свои контингенты в состав миротворческих миссий под эгидой НАТО в Боснии и Герцеговине (1995) и Косово (1999) [10]. Параллельно происходила институциализация сотрудничества с НАТО. В 1994 г. королевство присоединилось к программе Альянса «Партнёрство ради мира», а в 1997 г. вступило в Совет евро-атлантического партнёрства [18]. В развитие этого курса Швеция стала оказывать активную поддержку усилиям стран-участниц НАТО по стабилизации обстановки в Афганистане (2001), направив миротворческий контингент в северные провинции этой страны [18].
В 2000-е – начале 2010-х гг. королевство, начав активно использовать свои вооружённые силы под эгидой вновь созданного Корпуса сил быстрого реагирования ЕС, не пошло, тем не менее, на дальнейшее углубление сотрудничества с НАТО (особенно институциализированного). Де-факто шведский истеблишмент продемонстрировал неготовность переходить «красную черту» в вопросе отмены нейтрального статуса страны.
Соответственно, модель членства королевства в институтах Евро-Атлантического сообщества оказалась половинчатой, ограничившись лишь пребыванием в ЕС. Интересно, что такой же формулой, но с иным содержанием (членство только в НАТО) характеризуется участие в деятельности структур Запада Норвегии – ближайшего соседа и партнёра Швеции в Северной Европе.
Стокгольм проявляет осторожность в реализации многих направлений интеграции внутри Евросоюза. Речь идёт не только о финансовых (Швеция не отказалась от кроны в пользу евро), но и военно-политических вопросах. Так, в ноябре 2017 г. Швеция, как и подавляющее (23 из 27) государств-членов ЕС, поддержала запуск платформы PESCO (англ. Permanent Structured Cooperation) – механизма углубления военно-политического и военно-технического (в т.ч. технологического) сотрудничества. При этом, однако, она не приняла участие в создании ни одного из его 17-ти комитетов [17].
Если аналогичная позиция Польши обусловлена стремлением уйти от реального вовлечения в стратегические проекты ЕС, которые могут вступать в конкуренцию с НАТО, то позиция Швеции вызвана стремлением избежать дальнейшего «размывания» условно нейтрального статуса. В частности, это невыгодно оборонным предприятиям Швеции, которые при развитии интеграции внутри ЕС в области производства вооружений и военной техники (с лидирующим участием Германии и Франции) могут потерять свои позиции – в том числе, внутри страны.
Одновременно Швеция (совместно с Польшей) выступила инициатором программы «Восточное партнёрство» (2009), ключевым инструментом которой являлось заключение соглашений об ассоциации со странами постсоветского пространства. Именно отказ президента Украины В. Януковича подписывать данный документ на Вильнюсском саммите «Восточного партнёрства» (ноябрь 2013) стал отправной точкой украинских событий [14. P. 77-81]. При этом Швеция, равно как и её партнёры по Евро-Атлантическому сообществу, бездоказательно возлагали вину за ситуацию на Украине исключительно на РФ, подчёркивая опасность «российской угрозы» – в том числе для самого королевства.
После начала украинских событий стартовал новый этап в сближении Альянса и Швеции. 4-5 сентября 2014 г. Уэльский саммит НАТО принял решения о наращивании совокупного военного потенциала стран-участниц (в первую очередь, об увеличении военных расходов до 2% от ВВП к 2024 г.) и самого блока (увеличение сил быстрого реагирования с 15 до 30 тыс.) [25]. Третьим важнейшим решением стало подписание между Альянсом и пятью государствами-партнёрами – в том числе Швецией (и Финляндией) – меморандумов о взаимопонимании [20]. Документ этого типа создавал правовую основу для углубления военно-политического сотрудничества, включая совместные учения. Демонстрацией перехода сотрудничества на новый уровень стало учреждение Посольства Швеции при НАТО [20].
Педалируя озабоченность «российской угрозой», Стокгольм подписанием меморандума с НАТО вплотную подошёл к «красной линии» изменения своего военно-политического статуса. Но, несмотря не только на сохранение конфронтации Запада и России, но даже на наращивание практических всех её параметров (в т.ч. военно-политических), Швеция не пошла на отказ от условного нейтралитета.
Королевство не стремится в принципе переходить «красной черты», но желает убедить ведущих мировых игроков – в первую очередь, РФ – в потенциальной возможности этого, чтобы укрепить своё положение, сохраняя максимально широкое пространство для маневрирования.
Подтверждением служит характер сотрудничества Швеции и блока в середине – второй половине 2010-х гг. Оно практически не охватывает военно-технические вопросы (особенно технологические обмены), отражая опасения шведских промышленников уступить давлению профильных компаний США. Ряд видов оборонной продукции королевства – в первую очередь, подводные лодки (типов «Södermanland» и «Gotland»), истребители-бомбардировщики «Grippen» – по своим тактико-техническим характеристикам являются одними из лучших в мире. Значительная часть парка тяжёлой техники всех родов войск Швеции укомплектована образцами собственного производства.
Формула сотрудничества Швеции и НАТО в военно-тренировочной области включает:
1) масштабные комбинированные учения параллельно с аналогичными значимыми мероприятиями РФ у своих западных границ (и в Беларуси);
2) активная кооперация по линии ВМС, учитывая относительную слабость (по сравнению с армией и ВВС) этого рода войск Швеции;
3) наращивание взаимодействия в субарктической зоне.
Ключевой иллюстрацией первой составляющей стали учения «Avrora 17» в сентябре 2017 г. – наиболее масштабные для королевства со времени «классической» «холодной войны»: в них приняли участие до 19 тысяч военнослужащих (включая резервистов). Из стран-участниц НАТО наиболее значительные контингенты были выделены США (1 435 солдат и офицеров) и Францией (120 военнослужащих) – в основном из состава ВВС. Учения включали наземную (в рамках которых было создано не менее 2-х сборных дивизий), военно-воздушную (на уровне авиакрыльев, в том числе сводных), военно-морскую (для чего была создана сводная эскадра) и штабную компоненты. «Avrora 17» проводились в основном в районах Стокгольма, Мальмё, Гётеборга и о. Готланд [7] – то есть в юго-западных ленах страны, которые рассматривались шведским истеблишментом как наиболее вероятные для потенциального проецирования «российской угрозы». При этом «Avrora 17» проходили параллельно с крупными учениями «Запад-2017» на территории Беларуси с участием Вооружённых Сил РФ. Главная задача учений - демонстрация возможности участия НАТО в обороне Швеции. Однако вновь, как и в ходе Уэльского саммита (2014), королевство не демонстрировало готовности переходить «красную линию» в изменении своего условно нейтрального статуса.
В рамках второй составляющей следует отметить совместные учения королевских боевых кораблей и катеров с 1-й постоянной морской и 1-й постоянной контрминной группами (1-й ПМГ и 1-й ПКМГ) Альянса – в том числе в рамках их дружественных визитов в Швецию. Частота таких военно-морских тренировок составляет от 10 до 20 в год. Необходимо особо выделить ежегодные учения BALTOPS (стали проводиться ещё в период «классической» «холодной войны») с участием практически всех стран Западной, Центральной и Северной Европы, в том числе условно нейтральных. Масштаб BALTOPS (до 50 надводных кораблей) позволяют Швеции отработать использование своих ВМС в составе крупного объединения кораблей. Важной составляющей BALTOPS с середины 2010-х гг. стали также тренировки морской пехоты (в т.ч. спецназа) с активным участием шведских и финляндских частей – в том числе по возвращению контроля над участками морского побережья. Параллельно проводятся двусторонние учения с ВМС США. Так, в ходе Archipelago Endeavour 2018 (август 2018) подразделения единственного батальона морской пехоты Швеции совместно с частями Корпуса морской пехоты США образовали общую батальонную тактическую группу, отрабатывая высадки тактических десантов и контрдиверсионные меры [23].
Иллюстрацией третьей компоненты, значимость которой продолжит расти в обозримой перспективе, являются запланированные учения «Trident 2018», о которых речь шла выше.
Таким образом, в военно-тренировочной сфере Швеция проводит линию на наращивание сотрудничества с НАТО, но без вступления в него. Необходимо подчеркнуть, что подавляющее большинство учений шведских вооружённых сил (особенно наземных) являлись или национальными или проходили с участием лишь финляндских войск.
Рост военных расходов в странах НАТО, намеченный ещё Уэльский саммитом (2014) и в полной мере начавший реализовываться после Варшавского саммита (2016), стал важным фактором стимулирования и постепенного увеличения оборонных затрат Шведского королевства (см. Таблицу 1), не принявшего, однако, галопирующего характера.
Таблица 1.
Расходы Швеции на оборону (млн. крон) в 2007-2016 гг. [15]
Год | 2007г. | 2008г. | 2009 г. | 2010 г. | 2011 г. |
Расходы | 43 183 | 39 710 | 38 751 | 42 423 | 41 070 |
Год | 2012 | 2013 г. | 2014 г. | 2015 г. | 2016 г. |
Расходы | 42 301 | 42 528 | 44 976 | 45 438 | 45 569 |
На фоне украинских событий шведское правительство приняло решение об увеличении военных расходов до 50 млрд крон к 2020 г., или почти в 1,2 раза. Основной прирост ассигнований будет приходиться на наращивание мощи войск, предназначенных для территориальной обороны. Не будут сокращены расходы (порядка 1,5 млрд крон) на использование войск за пределами Евро-Атлантического сообщества [22]. Это показывает приверженность Швеции двусоставной модели строительства вооружённых сил, которая сложилась ещё в годы «классической» «холодной войны».
* * *
Значимые показатели эволюции военно-политического статуса Швеции - направленность строительства национальных вооружённых сил и динамика их использования за пределами Евро-Атлантического сообщества.
В годы «классической» «холодной войны» первоочередной задачей шведских войск являлось обеспечение территориальной обороны. Упор в военном строительстве (как и в большинстве средних и крупных по размеру государств-членов ОВД и НАТО) делался на подготовку и поддержание численности технических родов войск (танковые, инженерные, связи, ВВС, ВМС) на уровне, близком к штатному. Большинство мотопехотных подразделений и частей были кадрированными и должны были при угрозе масштабного конфликта пополняться резервистами и силами национальной гвардии.
Параллельно вооружённые силы королевства принимали участие в деятельности по миротворчеству и поддержанию мира под эгидой ООН (в 1960-1965 гг. в Демократической Республике Конго и в 1964-1993 гг. на Кипре). Для этих задач привлекались специально выделенные части и подразделения (в основном из состава армии и ВВС). С точки зрения масштаба и активности участия в мерах по миротворчеству и поддержанию мира Швеция в то время оказалась в одном ряду с державами НАТО (США, Великобританией, Францией) и существенно опережала такие европейские страны-участницы блока, как Нидерланды, Бельгию и особенно ФРГ. При этом королевство не только обладало нейтральным статусом, но и не было расположено в зоне сухопутного соприкосновения Североатлантического Альянса и Организации Варшавского Договора.
В реалиях постбиполярного миропорядка Швеция в целом сохраняла двусоставную модель вооружённых сил, проводя масштабные сокращения численности личного состава на действительной службе и особенно резервистов. К 2018 г. эти показатели составляли соответственно 21 875 и 22 тыс. военнослужащих [21] – примерно в 6 и 30 (!) раз меньше, чем в годы «классической» «холодной войны». Наивысшей точкой развития данной тенденции стало принятие решения шведского правительства о временном обнулении призыва на действительную службу (2010) [22].
В условиях свёртывания противостояния времен «классической» «холодной войны» (и вступления королевства в ЕС) редукция войск была вызвана сведением к минимуму угрозы территориальной безопасности и целостности страны, как ее понимал национальный истеблишмент. Соответственно, наиболее быстро сокращалась численность сухопутных войск (и национальной гвардии). В 2016 г. доля сухопутных войск в численности вооружённых сил составляла 30%, ВВС – 18%, ВМС – 15% [22]. 27% приходилось на органы управления, вспомогательные службы, а также силы противодействия кибер- и информационным угрозам.
Но шведские вооружённые силы не прошли «точки невозврата» в деле сокращения той части военного потенциала, которая предназначена для использования вдоль границ. Так, сухопутные войска при численности в 6,2 тыс. военнослужащих (из них в состав «тяжёлых» бригад, предназначенных для территориальной обороны, входит до 90%) располагают внушительным парком тяжёлой бронетехники из 120 танков и 2 470 (!) БТР и БМП [21], причем первые германского, а вторые – шведского и финляндского производства. Слабое место - отсутствие самонаводящейся артиллерии и РСЗО [21]. С учётом возвращения призыва (2018) [22] и одновременно реализации пакета мер по повышению привлекательности контрактной службы уже в ближнесрочной перспективе в составе сухопутных войск Швеции может быть создано дополнительно 5 – 6 «тяжёлых» бригад, что как минимум втрое увеличит боевой потенциал наземных войск. Это позволит без помощи партнёров по ЕС (и тем более США) организовать при необходимости эшелонированную территориальную оборону как на юге (и в районе Стокгольма), так и в зоне границ с Финляндией и Норвегией.
Развитие армии, как и остальных родов шведских войск, характеризовалось последовательным (с начала 1990-х гг.) наращиванием войсковой компоненты, предназначенной для использования вне зоны ответственности НАТО. Так, в составе сухопутных войск примерно 10% (эквивалент одной «лёгкой» батальонной тактической группы) предназначены для выполнения этих задач.
Сбалансированы и внушительны ВВС Швеции. Их парк в 2018 г. состоял из 273 самолётов: 144 истребителей-бомбардировщиков, 71 учебно-боевой и 58 транспортных единиц [21], подавляющее большинство которых - шведского производства. Кроме того, королевство располагает 52 вертолётами, сведёнными в отдельное авиакрыло в составе ВВС [21]. Это позволяет осуществлять постоянное патрулирование воздушного пространства (с наличием сильного оперативного резерва). Кроме того, Швеция (в отличие от ряда малых и средних стран-участниц ЕС и НАТО) обладает самостоятельностью в деле логистической поддержки своих миротворческих контингентов вне зоны ответственности Евро-Атлантического сообщества. Более того, она неоднократно сама оказывала помощь в перевозках войск и грузов партнёрам по различным миссиям. Наконец, возможности учебно-боевого парка позволяют стране готовить значительное пополнение летчиков, что обеспечивает динамичное развитие ВВС.
Основные виды боевых кораблей ВМС Швеции - корветы (7 штук), патрульные суда (14 штук) и миноносцы (9 штук). Кроме того, флот располагает пятью подводными лодками [21]. Отсутствие в составе ВМС фрегатов и кораблей более крупных классов [21] ограничивает возможности Швеции присутствовать в Мировом океане. Вместе с тем, имеющаяся группировка сил и средств (вкупе с подразделениями морской пехоты) позволяет прикрыть значительную часть побережья страны, патрулируя акватории Ботнического залива и Балтийского моря.
Отмеченные возможности (особенно армии и ВВС) позволяют Швеции обеспечивать широкое в географическом плане военное присутствие на мировой арене (Таблица 2).
Таблица 2.
Использование шведских вооружённых сил за пределами Евро-Атлантического сообщества (по состоянию на сентябрь 2018 г.) [5; 13]
Район проведения операции | Миссия (международная организация), время начала участия Швеции | Характер операции | Численность задействованных военнослужащих и сотрудников Министерства обороны |
Африка |
Западная Сахара | MINURSO (ООН), с 2017 г. | Миротворчество и поддержание мира | 4 |
Мали | MINUSMA (ООН), с 2013 г. | Миротворчество и поддержание мира | 310 |
Мали | EUTM Mali (ЕС), с 2013 г. | Военно-тренировочная | 15 |
ЦАР | EUTM RCA (ЕС), с 2013 г. | Военно-тренировочная | 8 |
Южный Судан | UNMISS (ООН), с 2011 г. | Миротворчество и поддержание мира | 5 |
Сомали | EUTM Somalia (ЕС), с 2010 г. | Военно-тренировочная | 8 |
Азия |
Израиль, Египет, Ливан, Сирия | UNTSO (ООН), с 1948 г. | Мониторинг (поддержание мира) | 7 |
Ирак | В национальном качестве | Военно-тренировочная | 70 |
Афганистан | Resolute Support (НАТО), с 2015 г. (продолжение ISAF (НАТО), с 2001 г.) | Консультирование, поддержание мира | 50 |
Индия и Пакистан | UNMOGIP (ООН), с 1949 г. | Мониторинг (поддержание мира) | До 10 |
Корея | NNSC (Швеция и Швейцария) | Мониторинг (поддержание мира) | До 10 |
Европа (Балканы) |
Косово | KFOR (НАТО), с 1999 г. | Консультирование, поддержание мира | До 10 |
Итого | 12 | Все – небоевые | 600 |
Всего в миссиях за пределами Евро-Атлантического сообщества от Министерства обороны Швеции используется до 600 человек, из которых собственно военных – 400 [5], или до 2% от общей численности вооружённых сил. В 1990-е гг. эти показатели были выше, – так, только в составе ключевой в тот период для королевства миссии KFOR (в Косово) под эгидой НАТО находилось до 1 000 шведов, в т.ч. миротворческий батальон в 700 военнослужащих [10]. Это объяснялось тем, что основные зоны использования шведских войск были в Европе (то есть существенно ближе), а не в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке. Кроме того, происходит фокусирование королевства на упрочении территориальной обороны.
Швеция (как и её партнёры по ЕС) столкнулась с масштабными угрозами безопасности, исходящими от нестабильных государств Ближнего и Среднего Востока, а также Африки – в первую очередь, массовой неконтролируемой иммиграцией и активизацией международного терроризма. Миграционный кризис 2015 – 2016 гг. на территории Европейского союза и взрывы, организованные боевиками «Исламского государства»[1], в столицах стран-участниц объединения – Париже (13 ноября 2015 г.) и Брюсселе (22 марта 2016 г.) – показали уязвимость ЕС, приведя к поправению настроений избирателей. Так, в королевстве стала расти электоральная поддержка «Шведских демократов», выступающих за закрытие границ и дистанцирование от властей ЕС вплоть до выхода из объединения [19].
Соответственно, участие в стабилизации конфликтогенных стран Азии и Африки становится необходимым для обеспечения безопасности королевства. Показательно, сколь широко в географическом плане присутствие Швеции в африканских государствах севернее экватора. При этом в подавляющем большинстве случаев шведские заграничные миссии крайне незначительны (10 человек и менее). Это показывает стремление к «демонстрации флага» в максимально большом числе мест с целью сохранения позиций одной из значимых стран-миротворцев. Ещё более важно, что королевство, исторически позиционировавшее себя как государство-миротворец в Африке, не может не учитывать роста активности «филиалов» ИГ на континенте (особенно в Сахеле и Африканском роге), что может спровоцировать уже в среднесрочный перспективе ещё более масштабные миграционную и террористическую угрозы для ЕС.
Как ни парадоксально, в середине – второй половине 2010-х гг. для Швеции снизилась реальная значимость НАТО как механизма заграничного использования вооружённых сил под его эгидой. В 1990-е гг. наиболее крупные контингенты королевских войск были использованы в составе миссий IFOR/SFOR (Босния и Герцеговина) и KFOR, в 2000-е гг. – ISAF (Афганистан), действовавшими под эгидой Альянса. Сейчас шведские силы в них стали небольшими. В Ираке официальный Стокгольм развернул военно-тренировочную миссию, взаимодействуя со второй западной антитеррористической коалицией (во главе с США), но не подчиняя ей свой контингент.
Напротив, для королевства возросла значимость ЕС и ООН – именно под их эгидой развёрнута в Мали крупнейшая группировка сил (до 80 % всех военнослужащих, используемых королевством за пределами Евро-Атлантического сообщества). Таким образом, Швеция стремится к диверсификации международных структур для использования под их эгидой своих вооружённых сил, что является значимым косвенным подтверждением сохранения ею условно нейтрального статуса на перспективу.
Со времени окончания «классической» «холодной войны» географические приоритеты использования шведских вооружённых сил в целом совпадали с бундесвером. В Косово, Афганистане (северные провинции), Мали (центр, а также северные провинции) и Ираке (зона проживания курдов) войска Швеции и ФРГ не только располагались рядом, но выполняли аналогичные небоевые по своему характеру задачи (в основном по поддержанию мира и военному обучению). В этой связи справедливо говорить о возникновении двустороннего тандема в политико-военной области (с ведущей ролью ФРГ). Также показательно восприятие бундесвера в Швеции как «эталонных вооружённых сил» [12. P. 5-7] – процесс военного строительства в 1990-е гг. и особенно в первые десятилетия XXI в. во многом опирался на германский опыт (вплоть до введения должности института генерал-инспекторов в вооружённых силах по образцу ФРГ). Германия (помимо североевропейских стран) - важнейший партнёр Швеции в военно-экономическом и технологическом сотрудничестве.
На этом фоне Стокгольм не может не принимать во внимание того кризиса в отношениях между ФРГ (и в целом европейскими странами-участницами НАТО) и США, который развивается при администрации Д. Трампа, являясь в их истории самым значительным как по масштабу, так и по охвату направлений – от военно-политических до эколого-климатических. В этой связи нивелирование значимости трансатлантического партнёрства не способствует увеличению привлекательности Альянса в понимании шведского истеблишмента. Тем более, что в стране возникло возглавляемое «Шведскими демократами» движение за проведение референдума о выходе из другого института Запада – ЕС (по образцу Brexit) [19], что сдерживает и сближение с НАТО.
Со всех точек зрения (особенно с учётом возвращения к призыву и роста оборонных расходов) шведские вооружённые силы уже в ближней перспективе смогут самостоятельно обеспечивать территориальную оборону страны. Состояние сухопутных войск и ВВС позволяет сохранять на имеющемся уровне объём и географический диапазон миротворческой деятельности, важной для упрочения позиций Швеции на международной арене и обеспечения её безопасности без вступления в Альянс.
***
После окончания «классической» «холодной войны» военно-политический статус Швеции эволюционировал от полного ко всё более условно нейтральному. Уместно выделить два основных периода наиболее интенсивного развития этой тенденции. Первый – середина 1990-х – начало 2000-х гг., когда Швеция вступила в ЕС и стала тесно кооперировать с НАТО, особенно при проведении операций по миротворчеству и поддержанию мира. Второй период – это середина – вторая половина 2010-х гг., когда взаимодействие с блоком охватило и вопросы организации территориальной обороны Швеции. Параллельно в ходе двух периодов происходила и секторальная институциализация партнёрства с Альянсом. Но в своей основе стратегическая схема их взаимоотношений оставалась неизменной, выражаясь для Швеции формулой: «наращивание сотрудничества де-факто без формального вступления в НАТО».
Какие факторы могут повлиять на её изменение в средне- и особенно долгосрочной перспективе?
Во-первых, это динамика отношений королевства и Евро-Атлантического сообщества в целом с Россией, – в первую очередь, в сфере международной безопасности. Чувствительными для королевства будут являться масштабные учения и наращивание постоянного присутствия Вооружённых Сил РФ в субарктической зоне, а также Карелии, Ленинградской и Псковской областях, являющиеся симметричными мерами в ответ на аналогичные шаги Альянса. Наибольшую опасность для возникновения «точки невозврата» в процессе сближения Швеции и НАТО может стать появление новых витков резкого нарастания кризисной ситуации в отношениях РФ и Запада, особенно в случае превращения именно Балтийского региона в основную зону эскалации напряжённости.
Во-вторых, это развитие ситуации внутри самого Евро-Атлантического сообщества – в том числе продолжительность, степень полноты и последствия кризиса отношений США и их европейских партнёров по НАТО при администрации Д. Трампа. Этот процесс не затронул Норвегию, но в полной мере проявился в отношениях США с Германией и Францией – значимыми партнёрами для Швеции как на региональном (особенно на Балтике), так и глобальном уровнях. Обеспокоенность Стокгольма не может не вызывать трансформация лидерства США в гегемонию. Производными этой тенденции являются вопросы нарастания конкуренции между идущими по пути реиндустриализации США и ключевыми промышленными странами Старого Света (особенно Германией и Швецией). Кроме того, актуализируются проблемы готовности США предоставлять военную помощь партнёрам и, что более важно, определение той суммарной цены (т.е. масштаба уступок), который официальный Вашингтон запросит за эту поддержку. Данная группа факторов существенно уменьшает готовность Швеции к вступлению в НАТО.
Наконец, в-третьих, значимо сохранение той свободы внешнеполитического маневра, которую обеспечивает королевству условно (и тем более полный) нейтральный статус. В сложившейся ситуации (с учётом роста собственных возможностей вооружённых сил Швеции по обеспечению территориальной обороны) минусы от вступления в НАТО существенно перекрывают плюсы, причем не только в сегодняшних реалиях, но и на обозримую (как минимум среднесрочную) перспективу.
Литература
1. Корунова Е. В. Деятельность Комиссии по обороне в Швеции и проблема нейтралитета (1930-1935) //Вестник МГУ. Серия 8. 2006. № 2. С. 44-65.
2. Лавров: в случае вступления Швеции в НАТО Россия будет вынуждена принять ответные меры. – http://www.ntv.ru/novosti/1625342/ (дата обращения 25.08.2018).
3. Путин: РФ не угрожает Швеции, но если она вступит в НАТО, Москва отреагирует на угрозу. – https://tass.ru/politika/4302587 (дата обращения 25.08.2018).
4. Трунов Ф. О. Военно-политическое противостояние Запада и РФ: арктическое измерение //Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. 2018. № 49 (65). С. 10-12.
5. Current international missions – Swedish Armed Forces. – https://www.forsvarmakten.se/en/activities/current-international-missions2/ (дата обращения 25.08.2018).
6. Exercise Trident Juncture 18 to demonstrate NATO’s ability to defend itself. – https://www.nato.int/cps/en/natohq/news_155866.htm (дата обращения 25.08.2018).
7. Facts about Aurora 17. – https://www.forsvarsmakten.se/en/activities/exercises/aurora-17/ (дата обращения 25.08.2018).
8. Gruchmann L. Schweden in Zweiten Weltkrieg //Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. 1977. Heft 4. S. 591-657.
9. Kaim M. Reforming NATO’s Partnerships //SWP-Studie. 2017, January. 23 p.
10. Kosovo (KFOR) – Swedish Armed Forces. – https://www.forsvarmakten.se/en/activities/current-international-missions2/kosovo-kfor (дата обращения 25.08.2018).
11. Lindblad E. The Future of Sweden`s partnership with NATO. Brussels, 2014. 132 p.
12. Major C., von Voss A. Nordic-Baltic Security, Germany and NATO //SWP-Studie. 2016, March. № 13. 8 p.
13. MALI (MINUSMA). – Swedish Armed Forces. – https://www.forsvarmakten.se/en/activities/current-international-missions2/mali-minusma/ (дата обращения 25.08.2018).
14. Menon R., Rumer E. Conflict in Ukraine. The Unwinding of the Post-Cold War Order. Boston, London: A Boston Review Book, The MIT Press, 2015. 169 p.
15. Military expenditure in Sweden from 2006 to 2016 (in million SEK). – https://www.statista.com/statistics/695627/militayr-spending-in-sweden (дата обращения 25.08.2018).
16. NATO chief: Military activity has increased in Baltic sea region. – https://news.err.ee/604820/nato-chief-military-activity-has-increased-in-baltic-sea-region (дата обращения – 25.08.2018).
17. Permanent Structured Cooperation (PESCO) first collaborative PESCO projects – Overview. – https://www.consilium.europa.eu/media/32079/pesco-overview-of-first-collaborative-of-projects-for-press.pdf (дата обращения 25.08.2018).
18. Relations with Sweden. – https://www.nato.int/cps/en/natohq/topics_52535.htm (дата обращения 25.08.2018).
19. Shihabi T. Schwedendemokraten: "Ein wichtiger Machfaktor in der schwedischen Politik". –
http://www.sr-mediathek.de/index.php?seite=7&id=65006 (дата обращения 25.08.2018).
20. Sweden and NATO – 23 years down the road. – https://www.nato.int/docu/review/2018/Also-in-2018/sweden-and-nato-23-years-down-the-road-defence-security/EN/index.htm (дата обращения 25.08.2018).
21. Sweden military strength. – https://www.globalfirepower.com/country-military-strength-detail.asp?country_id=sweden#land (дата обращения 25.08.2018).
22. Swedish Armed Forces – Statistics & Facts. – https://www.statista.com/topics/4256/swedish-armed-forces (дата обращения 25.08.2018).
23. Swedish marines and U.S. marines solve joint operation. – https://www.forsvarsmakten.se/en/news/2018/08/swedish-marines-and-u.s-marines-solves-joint-operation/ (дата обращения 25.08.2018).
24. Twenty years since Sweden voted to join the EU - what's changed? – https://www.theguardian.com/news/datablog/2014/nov/13/twenty-years-since-sweden-voted-to-join-the-eu-whats-changed (дата обращения 25.08.2018).
25. Wales Summit Declaration, 5 September 2014. B – http://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_112964.htm (дата обращения – 25.08.2018).
26. Warsaw Summit Communiqué, 8-9.07.2016. – http://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_133169.htm (дата обращения 1.11.2017).
27. «Welcome to Viking 18» – https://www.forsvarsmakten.se/en/news/2018/04/welcome-to-viking-18/ (дата обращения 25.08.2018).
[1] Запрещённая в России террористическая организация.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
Отдых в Степановке:
[url=https://www.stepanovka.top][/url]
https://www.stepanovka.top
Лучшие базы отдыха для Вас!