В середине текущего десятилетия в странах Латино-Карибской Америки (ЛКА) наблюдался рост числа симптомов экономической нестабильности. Ситуация кардинально отличалась от «нулевых», характеризовавшихся ускоренным ростом производства, улучшением внешнефинансовых позиций, снижением уровня бедности и ослаблением социальной напряженности.
Переломным моментом стал глобальный кризис 2008/2009 годов. Его последствия вкупе с резким удешевлением сырья в 2014 г. затормозили социально-экономическое развитие. Многие латиноамериканские страны не смогли адаптироваться к кризисным потрясениям и столкнулись с падением производства, обострением проблемы внешнего долга, ростом неустойчивости национальных валют, разбалансированием государственных финансов. Под ударом оказались и социальные достижения предшествующего десятилетия.
Свет в конце тоннеля?
После пятилетнего спада, завершившегося в 2016 г., экономика стран ЛКА возвращается на траекторию подъема. Cокращение ВВП в 2015 и 2016 годах (соответственно на 0,2% и 0,8%), сменилось в 2017 г. ростом на 1,3% [15. P.104]. В 2018 г. ожидается увеличение ВВП на 1,9%, а в 2019-м – на 2,4% [20]. Предполагаемое восстановление деловой активности в регионе связано с повышением мировых цен на сырье и с ускорением мировой экономики (ожидается до 3,7% в 2018 и 2019 годы) [20].
Однако сегодняшнему этапу развития латиноамериканских экономик свойственны более низкие темпы по сравнению с десятилетием высоких цен на природные ресурсы в «нулевые» годы. После первой, наиболее острой фазы кризиса 2008/2009 годов восстановление было более быстрым: 6,2% в 2010 г. и 4,4% в 2011 году. Прогнозируемый на 2018-2019 гг. рост в Латинской Америке не сопоставим с этими показателями и может оказаться предельно возможным для региона в его нынешнем виде.
Статистика не дает оснований говорить о явном и устойчивом улучшении экономической динамики. Так, и без того низкий объем капиталовложений в основные фонды снизился в 2017 г. в среднем по региону до 17,9% по отношению к ВВП по сравнению с 20,3% в 2008 году [15.P.106]. Вкупе со слабым восстановлением обрабатывающей промышленности и экономики в целом это ставит под сомнение возможность перехода на основе инвестиционного спроса к устойчивому росту в ближайшей перспективе.
Проблема не только в сравнительно низком уровне инвестиций, но и в недостаточно эффективном их использовании, что сказывается и на показателях производительности труда. Производительность труда в ЛКА в 1990-2017 гг. была самой низкой среди регионов развивающегося мира (за исключением Африки) и не увеличилась за этот период. В итоге доход на душу населения в среднем по Латинской Америке вырос с 20% в 1960 г. от аналогичного показателя США лишь до 24% к 2017 году. В азиатских странах с быстро развивающейся рыночной экономикой это соотношение выросло за тот же период с 11% до 58% [12. P.11]. В Мексике, являющейся одной из наиболее промышленно рахвитых региона, значение ВВП, произведенного за час рабочего времени, в 2016 г. составило 29% от уровня США по сравнению с 40% в 1991 году [22].
На фоне относительной стабилизации отдельных макроэкономических показателей сохраняется низкая покупательная способность населения. Если в предшествующие годы кризис подпитывался низкими мировыми ценами на нефть и продукты минерального происхождения, то сейчас на фоне их повышения напряженность стимулируется внутренними причинами: нарастанием диспропорций в социальной сфере и бедностью населения.
Политика жесткой экономии в ответ на спад производства сильнее всего сказалась на беднейших слоях населения, вызывая дальнейшую социальную поляризацию. Городская безработица в регионе выросла с 8,9% в 2016 г. до 9,4% в 2017 г. (соответственно с 15,8 млн. до 22,8 млн человек). Число бедных выросло до 186 млн человек в 2016 году, доля живущих в крайней нищете - с 8,2% в 2014 г. (48 млн человек) до 10% в 2016 г. (61 млн) [15. P.11]. В Латинской Америке сохраняется один из самых высоких уровней социального неравенства в мире. 70% богатств сосредоточено в руках 10% наиболее обеспеченной части общества. В 2002-2015 гг. их доходы росли в 6 раз быстрее регионального ВВП [22]. Это позволяет говорить об ограниченных возможностях внутреннего рынка как драйвера деловой активности.
При сохраняющихся внешнеэкономических ограничениях повышение внутреннего потребительского спроса не потеряло своей актуальности в качестве приоритетной задачи, поскольку «социальные расходы - это не издержки, а экономические инвестиции» [2]. Доклад ВЭФ о глобальных рисках (The Global Risks Report 2018) рассматривает неравенство доходов как «губительную проблему» и предостерегает от чрезмерной уверенности в стабильности ввиду высокого уровня задолженности, низкого уровня сбережений и недостаточного размера пенсий [26. P. 9].
Ряд других тревожных факторов продолжает воспроизводиться, в том числе и в глобальном масштабе. Эксперты Economist Intelligence Unit (аналитическое подразделение британского журнала The Economist) указывают на огромный разрыв между мощью глобальной экономики и широтой геополитических, финансовых и операционных рисков [19. P. 2]. Речь идет и о сохраняющейся нестабильности мировых товарных и финансовых рынков. Обвал на мировых биржах в начале февраля 2018 г. был воспринят рядом аналитиков как сигнал о возможности новых потрясений, более разрушительных по сравнению с коллапсом 2008/2009 годов. Не стоит забывать, что экономические кризисы повторяются примерно раз в 10-11 лет. В последний раз мировая экономика столкнулась с серьезным вызовом в 2008 году.
Проблема стоит перед странами ЛКА и в связи с меняющейся геоэкономической картиной. Им предстоит встраиваться в новую многополярную систему и перестраивать географическую структуру своих внешнеэкономических связей. Сейчас нет признаков того, что Латинская Америка сможет быстро адаптироваться к новой реальности. В рамках существующей парадигмы развития решение этой задачи проблематично: в ней можно поддерживать макроэкономическую стабильность, но низкие темпы роста (по сравнению со среднемировыми) будут означать дальнейшее сокращение доли ЛКА в глобальном производстве. Сохранится зависимость и от внешних шоков. Наблюдаемое в мире усиление протекционизмаи возможность его перерастания в торговые войны может лишь осложнить ситуацию.
Изложенное не дает оснований для оптимизма. После пяти лет замедления роста, а в ряде стран и падения ВВП, Латинская Америка имеет сейчас самые низкие за последние полтора десятилетия показатели развития. По мнению экспертов Всемирного банка, производство в предстоящие несколько лет будет расти замедленно, особенно по сравнению с первым десятилетием нынешнего века.
Продолжается снижение доли Латинской Америки в глобальной экономике. Мировой ВВП в 2015-2017 гг. увеличился на 10,3% - до 126,6 трлн долл. (по паритету покупательной способности, ППС). Латиноамериканский ВВП вырос за то же время всего на 2,1% - с 9,4 трлн до 9,7 трлн долл., снизившись в 8,2 до 7,6% мирового. Доля региона в ВВП развивающихся стран сжалась с 14,2% в 2015 г. до 13,0% в 2017 году и, по оценкам, снизится до 12,7% в 2018-м и до 12,1% к 2020 году [20].
Основные причины вялого развития:
- неясность стратегии после окончания взрывного удорожания сырья ;
- неопределенность новых источников роста в условиях турбулентности на мировых рынках;
- политическая нестабильность, в том числе в связи с бедностью большинства населения;
- критическое отставание в сфере науки и технологий, предопределяющее неконкурентоспособность обрабатывающей промышленности региона;
- низкий уровень развития человеческого капитала;
- незаконный вывоз капитала за рубеж, что усугубляет декапитализацию и снижает возможности инвестиций в производство и социальную сферу.
К этому следует добавить коррупцию, поразившую в ряде стран высшие эшелоны власти. В связи с обвинениями в ней в конце марта 2018 г. ушел в отставку президент Перу Пабло Кучински. В начале апреля с.г. по той же причине был приговорен к тюремному заключению бывший президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва. В рейтинге восприятия коррупции Transparency International Венесуэла заняла в 2017 г. 169–е место (из 183 стран), Никарагуа -159-е, Мексика -135 –е, Эквадор – 117-е, Бразилия – 96-е, Аргентина – 85-е [24]. Выделяется такой крупный международный коррупционный скандал, как дело строительной бразильской компании Odebrecht, которая платила взятки за выгодные государственные контракты политикам и чиновникам. Разбирательства по поводу законности подобных сделок привели к замораживанию многих важных инфраструктурных проектов (нефтегазовых трубопроводов, дорог, мостов), а на переоформление заключенных контрактов или на пересмотр их условий может уйти не один год.
Низкие региональные показатели во многом вызваны снижением производства в крупнейших странах – в Бразилии, Аргентине и Мексике, на которых приходится более 70% (73,7% в 2016 г.) ВВП Латинской Америки. Дисбаланс вносит Венесуэла, находящаяся в самом глубоком в своей истории кризиса. По данным рейтинга международного агентства Блумберг «Самые несчастные экономики мира» (рассчитан по инфляции и безработице), Венесуэла заняла первое место среди 66 анализируемых стран, имеющих серьезные проблемы в хозяйственном развитии. Впервую десятку в 2017 г., кроме Венесуэлы, вошли Аргентина (3-е место) и Бразилия (9-е место)[18].
Крупнейшая в регионе бразильская экономика сократилась в 2015 г. на 3,8%, а в 2016 г. еще на 3,6%. Это самый глубокий спад с 1990 г., а его длительность максимальна с 1930-х годов. В 2017 г. восстановление было обеспечено в первую очередь за счет сельского хозяйства, рост которого составил 13%. Наихудшая ситуация сложилась в строительстве, сократившемся более чем на 5%. В промышленности зафиксирована стагнация [10]. В текущем столетии Бразилия показала самые низкие темпы роста на уровне 0,7%, их заметного повышения не ожидается. Страна переживает обострение финансовой ситуации и кризис управления. По оценкам МВФ, ВВП Бразилии увеличится на 1,5% в 2018 г. и до 2,0% к 2022 году [27. P. 247].
Кризис оставил глубокие раны в государственных финансах. Власти Бразилии не добились успехов в своевременном принятии законодательных мер для корректировки структурного фискального дисбаланса и растущего госдолга [13]. Дефицит бюджета центрального правительства составил в 2017 г. 7,8% ВВП. При этом госдолг увеличился с 2010 по 2017 гг. с 52% ВВП до 74% и к 2022 г. достигнет, как ожидается, 90% ВВП [14]. Сохраняются риски политической напряженности на фоне предстоящих в октябре 2018 г. президентских выборов.
Нынешний президент Мишел Темер не пользуется популярностью с момента смены на этом посту Дилмы Руссефф в 2016 г. после ее импичментаВ декабре 2017 г. 74% опрошенных заявили о неодобрении его деятельности на посту президента [23]. Неопределенность предстоящих президентских выборов снижает вероятность нормализации внутриполитического процесса и принятие взвешенной программы ускорения роста и урегулирования проблемы государственных финансов.
Восстановление экономики Бразилии будет определяться не только предполагаемыми корректировками макроэкономической политики, но и волатильностью мировых товарных и финансовых рынков. Заметное влияние будет оказывать и отход ФРС США от политики низких процентных ставок, и развитие экономики Китая.
Отсутствие стабильности просматривается и в Аргентине, где в 2016 г. наблюдалась стагфляция: ВВП упал на 2,3%, а инфляция достигла почти 40%. Выросли нищета, неравенство, безработица. Дополнительные трудности могут создать макроэкономические корректировки, неизбежные в связи с приходом к власти президента Маурисио Макри. Неолиберальная перестройка им экономической модели Нестора и Кристины Киршнер чревата дополнительными макроэкономическими дисбалансами и социальными конфликтами. Правительство М. Макри массово увольняет госслужащих, отменило бесплатное обеспечение лекарствами пенсионеров и субсидии на оплату электричества, способствует удорожанию транспорта, газа, бензина [11].
Признаны внешние долги хедж-фондам (фондам - стервятникам), заблокирванные при К. Киршнер. Правительство М. Макри пошло на сделку с этими фондами, которые в 2001 г. после дефолта в Аргентине скупили часть ее обязательств по 20 центов за доллар и потребовали их 100-процентного погашения, грозяблокировать доступ страны на международный рынок частных капиталов. В 2016-м правительство уступило их требованиям. В итоге хедж-фонды получили в десять раз больше, чем заплатили при скупке долга [7]. Для Аргентины цена уступки оказалась высокой: внешний долг взлетел со 145,6 млрд долл. в 2014 до 190,5 млрд долл. в 2016 г., а процентные выплаты - с 19,7% от экспортных поступлений до 34,9% [25].
Без коррекции нынешнего курса Аргентина будет и дальше идти по пути наращивания долговой нагрузки, что уже неоднократно заканчивалось в ее истории дефолтом.
Борьба правительства М. Макри с инфляцией сосредоточена на сохранении высоких процентных ставок, что подавляет экономику. В обществе растет недовольсто, поскольку неолиберальные реформы, включая пенсионную, призванную снизить дефицит бюджета, ведут к перераспределению богатства от основной массы населения. По данным официальной статистики, 30% населения страны находится за чертой бедности, а у половины детей провинции Буэнос-Айрес выявлено систематическое недоедание [6].
Ближайшие перспективы Аргентины неопределенны. В условиях нестабильной макроэкономической динамики воспроизводятся те же дисбалансы, что и раньше. Правительство М.Макри пытается стимулировать восстановление экономики в долг, что недолговечно и чревато острыми долговыми проблемами в будущем.
Однако наиболее тревожна ситуация в Венесуэле, экономика которой после падения мировых цен на нефть в 2014 году быстро деградирует. Структура экономики, при которой более 90% экспорта составляет продажа углеводородов, предопределила длительный спад. ВВП Венесуэлы к 2017 г. Рухнул на 35% по сравнению с уровнем2013 г., а в расчете на душу населения – на 40%. Снижение производства сочетается с девальвацией национальной валюты и гиперинфляцией. В 2017 г. цены в Венесуэле увеличилисьна 652,7%, а в 2018-м их рост ожидается на уровне более 2 тыс. процентов [27. P. 252]. Кризис усугубляется многолетним противостоянием между правительством и оппозицией, которые возлагают вину за экономическую катастрофу друг на друга.
В ближайшее время ожидать изменений в Венесуэле в лучшую сторону трудно. Кумулятивное нарастание макроэкономических дисбалансов, неортодоксальная хозяйственная политика, рост инфляции и нехватка инвестиций вкупе с обострением обстановки в социальной сфере будут сохранятьвзрывоопасную социально-экономическую ситуацию. Как отмечает российский эксперт А. Борик, ситуация в Венесуэле «отличается высокой степенью непредсказуемости и рисков, которые отдаляют перспективу ослабления кризиса» [1].Негативные тенденции воспроизводятся, хотя и слабее, и в ряде других латиноамериканских стран. Даже традиционно показывавшие сравнительно высокую динамику - Чили, Колумбия, Перу и Уругвай - демонстрируют замедление роста деловой активности, снижая общерегиональные показатели. По прогнозу МВФ, экономика региона вырастет в 2018 г. на 1,2%. Последующие пять лет, как ожидается, будут характеризоваться пониженными темпами, которые лишь к 2022 г. достигнут 2,7% (3,3% в 1999-2008 гг.). Этого недостаточно с учетом стоящих перед большинством стран региона проблем в области социальной политики, диверсификации производства, повышения производительности труда. Низкий экономический рост в Латинской Америке сочетается в последние годы с уменьшением притока иностранного капитала, особенно по сравнению с «нулевыми». В последние два года по мере усложнения экономической обстановки приток внешних ресурсов во всех формах сократился до 4% ВВП по сравнению с 8% в первом десятилетии века [14].
Кроме того, приходящий в Латинскую Америку каптал все в большей степени является спекулятивным. Его волатильность заставляет вспомнить предкризисные периоды 1980-х и 1990-х годов. В условиях низкого уровня внутренних сбережений все более нестабильные потоки международного капитала повышают уязвимость стран – получателей от внешних потрясений, снижают эффективность макроэкономических инструментов. Именно такая ситуация сложилась в Латинской Америке в текущем десятилетии.
Она оказалась в числе регионов, пострадавших не только от удешевления сырья, но и от сокращения объемов и ухудшения структуры внешнего финансирования. В 2016 г. на страны ЛКА пришлось 10% глобальных потоков прямых иностранных инвестиций (ПИИ) по сравнению с 14% в среднем по региону в 2011-2014 годах. Доля региона в притоке ПИИ в развивающиеся страны (за исключением стран с транзитной экономикой) упала с 28,7% до 23,3% (30,4% в 2011 г.) [16. P. 21]. В 2017 г. приток ПИИ снизился еще на 5%.
Снижение ПИИ сочеталось с ростом доли портфельных инвестиций и сугубо спекулятивного капитала. Способствуя повышению ликвидности внутренних рынков стран-получателей, они слабо связаны с долгосрочными капиталовложениями в реальный сектор. Динамика этих потоков отличается внезапными остановками и разворотами тенденций, что усугубляет уязвимость национальных финансовых систем. В 2010-2014 гг. портфельные инвестиции и депозиты в банках региона составили 53% общего поступления иностранного капитала по сравнению с 30% в предшествующие пять лет [17. P. 20].
Приток внешних ресурсов с повышенной волатильностью - серьезный вызов в условиях неопределенности на мировых финансовых рынках. Об этом свидетельствует и исторический опыт региона. В 1980-е, 1990-е и в начале 2000-х годов Латинская Америка прошла через ряд кризисов, вызванных внезапным оттоком портфельных инвестиций. Яркий пример - мексиканский «текиловый кризис» 1994–1995 гг., когда курс песо резко упал, а темпы экономического роста рухнули после того, как приток капитала неожиданно сменился его бегством. Через несколько лет в аналогичном положении оказались Бразилия (в 1998–1999 гг.) и Аргентина (в 2001 г.) .
Ослабление внешнефинансовых позиций проявляется и в ухудшении ситуации с внешним долгом, которая традиционно остается «ахиллесовой пятой» латиноамериканских стран. К 2017 г. объем внешнего долга преодолел рубеж в 1,8 трлн долл. по сравнению с 769,0 млрд долл. в 2008 г., то есть увеличился более чем в 2 раза. Его доля в ВВП региона выросла за тот же период с 28,4% до 34,6%, а в экспорте - с 73,9% до 134,4% [15. P. 201]. Рост долговой нагрузки повысил расходы по его обслуживанию. Они выросли с 14,9% экспорта товаров и услуг в 2010 г. до 25,9% в 2016-м [25]. Ограничение политики количественного смягчения ФРС США, центральными банками ЕС и Японии будет повышать процентные ставки на мировых рынках капитала, что может вызвать цепь дефолтов в ряде стран региона. В 2018 г. ФРС может сократить объем активов примерно на 200 млрд долл. (из 4,4 трлн долл.), что для развивающихся рынков будет означать снижение ликвидности и станет эквивалентным трем минимальным повышениям процентных ставок со стороны ФРС [9]. Латиноамериканские власти подходят к этому периоду не в лучшей форме: фундаментальные показатели слабые, важность сырьевых ресурсов падает, усиливается турбулентность на мировых рынках.
Трампомоника – латиноамериканский контекст
Усиление конфронтационности и агрессивного национализма с приходом к власти в США Д. Трампа в полной мере проявляется и в отношении стран Латинской Америки, по крайней мере тех из них, курс которых, по мнению Белого дома, противоречит американским интересам. Действия администрации Трампа свидетельствуют о ее способности осложнить экономическую ситуацию в Латинской Америке.
Прежде всего может значительно пострадать вторая экономика региона – мексиканская, имевшая в последние годы репутацию относительно стабильной. Свободная торговля и производственная интеграция с США поставлены под сомнение. Трамп заявил о пересмотре Североамериканского соглашения о свободной торговле(НАФТА) и о намерении обложить пошлинами мексиканские товары. Между тем на США приходится более 80% товарного экспорта Мексики. Неуверенность в будущем НАФТА уже привела к серьезной девальвации мексиканского песо, что влечет за собой пересмотр бюджетных расходов и сокращение инвестиционных программ развития, что подорвет рост и без того замедлившейся мексиканской экономики . Разумеется, никакой протекционизм не упразднит торговлю полностью, но Мексика может стать главной жертвой изоляционистской политики Вашингтона в регионе и как поставщик товаров, и как экспортер рабочей силы, и как получатель переводов со стороны работающих в США мексиканцев. Это нанесет очень серьезный удар по Мексике и потребует полной перестройки экспортного сектора, что будет крайне болезненным.
Пример Мексики мало показателен для континента, поскольку ее экономические связи с США гораздо теснее, чем с остальными странами, но Латинская Америка встревожена заявлениями Трампа в области торговли. Весь этот регион, и в первую очередь Южная Америка, продолжает зависеть от расширения международной торговли. Если конфронтационная риторика и экономическое соперничество, к которому призывает Д. Трамп, воплотятся в жизнь и сократят международную торговлю, Латинская Америка пострадает весьма серьезно.
Еще один объекта конфронтационной политики США - Куба. Администрация Д. Трампа приступила к ревизии соглашений, достигнутых с Кубой при Обаме. В конце 2014 г. было объявлено о начале работы по постепенной нормализации двусторонних связей, в июле 2015 г. были восстановлены дипломатические отношения. Впоследствии стороны подписали ряд двусторонних соглашений в области делового взаимодействия, хотя торговое эмбарго против Кубы, введенное конгрессом США, так и не было отменено. В 2016 г. Б. Обама стал первым за почти 90 лет президентом США, посетившим этот остров.
С приходом к власти Д. Трампа политика США в отношении Кубы резко изменилась. В июне 2017 г. онзаявил об отмене "ошибочной" политики своего предшественника по нормализации отношений с Гаваной. В Белом доме отметили, что США сохраняют введенное против Кубы эмбарго и выступают против призывов ООН и других международных организаций по его отмене.
По данным МИД Кубы, более чем за 50 лет санкции нанесли экономике страны ущерб в не менее 1,1 трлн долл. (5). В 1960-1980-е годы экономика Кубы «держалась на плаву» благодаря финансовой помощи со стороны СССР, объем которой достигал 3 млрд долл. ежегодно.
При Трампе начался ренессанс санкционного режима. США намерены прекратить финансирование и прямые деловые контакты американских компаний и частных лиц с кубинскими компаниями, которые связаны с кубинской армией или службами безопасности (такие компании контролируют не менее 60% ключевых секторов экономики Кубы — туризма, транспорта, связи и розничной торговли).
Россия списала Кубе долгов почти на 32 млрд долл. из 35 млрд. накануне визита В. Путина в Гавану в 2014 году. и заменила в качестве поставщика нефти для Кубы Венесуэлу, которая из-за кризиса сейчас не может так же, как последние пару десятилетий, продавать Гаване нефть по заниженным ценам. Расширяется взаимодействие и в других сферах экономики. «В условиях американских санкций и для России, и для Кубы расширившееся торгово-экономическое партнерство может быть одним из путей преодоления имеющихся у каждой из стран экономических проблем» [3. С. 71].
Ужесточаются санкции США и в отношении Венесуэлы. Называя режим Н. Мадуро диктаторским, Д. Трамп не исключает военного вмешательства. Фактически речь идет о мерах по удушению экономики этой страны. Дополнительным негативным фактором являются введенные в августе 2017 г. США меры по ограничению заимствований Венесуэлы на американских финансовых рынках, запретившие покупку новых облигаций, выпускаемых властями страны, в том числе государственной нефтяной компанией (PDVSA). Санкции запрещают американским инвесторам участие в реструктуризации долга, который могут предложить власти Венесуэлы. Это делает реструктуризацию венесуэльского долга практически невозможной задачей. США наложили санкции на ряд ведущих венесуэльских чиновников, включая Н. Мадуро, и рассматривают запрет на импорт венесуэльской нефти.
Негативные последствия ограничительных мер США усиливаются их изоляционистской практикой на глобальном уровне, что препятствует достижению устойчивого и регулируемого развития мировой экономики. Особую тревогу вызывает введение пошлин на импортируемые сталь и алюминий, что может стать предпосылкой развязывания глобальной торговой войны [8]. При таком развитии сценария многие латиноамериканские страны окажутся перед угрозой дальнейшего сжатия своих позиций на глобальном рынке. Китай уже отреагировал на решение Вашингтона ввести тарифы на импорт стали и алюминия повышением в начале апреля с.г. пошлин на ряд товаров, закупаемых в США. Министерство промышленности Бразилии выразило крайнюю озабоченность планами Трампа, подчеркнув, что «Бразилия может принять ответные меры двустороннего или многостороннего характера» [21].
Политика Д. Трампа, направленная на отказ от принципов свободной торговли и на переформатирование ВТО с учетом интересов США, усилит неопределенность в мировой экономике с неизбежными негативными последствиями и для Латинской Америки. Страны региона заинтересованы в продаже своих товаров на как можно более широком и диверсифицированном рынке. Но для этого им нужны предсказуемые правила, обеспечивающие открытость рынков, чему противодействует политика Трампа.
Таким образом, говорить о преодолении Латинской Америкой последствий кризисного спада последних лет и о создании предпосылок выхода на траекторию динамичного развития преждевременно. Формально регион по итогам 2017 г. вышел из рецессии, но устойчивость деловой активности проблемна с экономической и социальной точек зрения. Возрастают и внешние вызовы. Даже частичная реализация намерений Д. Трампа подорвет возможность устойчивого и регулируемого развития глобальной экономики. В том же направлении будут действовать геополитические сдвиги, что предопределяет сохранение рисков и Латинской Америки. Все это может серьезно ослабить их попытки ускорить процесс структурной перестройки и формирование механизмов, усиливающих способность региона реагировать на новые вызовы мирового рынка. В ближайшие годы в Латинской Америке уже не повторится благоприятная ситуация «нулевых» годов. При существующих трендах ждать ускорения или даже устойчивого роста нельзя. В складывающихся условиях возможности региона по ускорению и достижению устойчивого развития остаются под вопросом.
Литература
1. Борик А. Дано ли «чавизму» пережить своего создателя. //Expert Online 2017 - http://expert.ru/2017/09/5/ (дата обращения: 15.09.2017).
2. Давыдов В.М. Выступление на форуме «Россия и Ибероамерика в глобализирующемся мире: история и современность» – https://www.commersant.ru/doc/3428572?from=doc-vrez (дата обращения: 15.02.2018).
3. Калашников Н.В., Николаева Л.Б. Россия – Куба на пути к стратегическому партнерству //Вопросы новой экономики. 2017. №3.
5. Куба. Внешэкономсвязи – http://polpred.com/news?cent-and=1&=82¢-2=151(дата обращения: 17.02.2018).
6.Массовые протесты в Аргентине - https://regnum.ru/news/accidents/2359048.html (дата обращения:17.01.2018)
7. Минаев С. Как развитые страны инвестируют в развивающиеся - https://www.kommersant.ru/doc/3502659 (дата обращения: 17.01.2018).
8. Металлургов оплавят на четверть -https://www.kommersant.ru/doc/3561258(дата обращения: 16.03.2018).
9. Снижение баланса ФРС - http:www/vestifinance.ru/articles/88941(дата обращения: 28.07. 2017).
10. Экономика Бразилии - https://tass.ru/economika/5005025 (дата обращения: 17.03.2018).
11. Ahorian A. La realidad hace crecer la desaprobiacion de Macri /America Latina en movimiento, 08.01.2018 (дата обращения: 10.01.2018).
12. Banco interamericano de desarrollo. La hora de crecimiento. Informe macroeconómico de América Latina y el Caribe 2018 (coordinado por E. Cavallo y A. Powell). Washigton, 2018 (дата обращения: 30.03.2018)
13. Bornhorst F., Curristine T. Brasil: сómo hacer que la regla del gasto público funcione -https://blog-dialogoafondo.imf.org/?p=8384 (дата обращения:18.12.2017).
14. Caceres C., Gonçalves C., Lindow G., Sher G. Flujos de capitales a America Latina: perspectivas y riesgos – https://blog-dialogoafondo.imf.org/?p.=8062≠more-806 (дата обращения 08.10.2017).
15. CEPAL. Balance preliminar de Amėrica Latina y el Caribe, 2017. Santiago, 2018.
16. CEPAL. La Inversión Extranjera Directa en América Latina y el Caribe. Santiago, 2016.
17. CEPAL. La Inversión Extranjera Directa en América Latina y el Caribe. Santiago, 2015.
18. Cuales son las economias “mas miserables” del mundo - https://www.infobae.com/America/mundo/15/02/2018/ (дата обращения: 5.03.2018).
19. Economist Intelligence Unit. Cause for concern? The top 10 riscs to the global economy - http://pages.eiu.com/rs/753-RIC-438/image/pdf? (дата обращения: 19.02.2018).
20.IMF. Economic Outlook Database, October 2017–http://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2017 (дата обращения: 20.02.2018).
21. Marcos Jorge defende aço brasileiro de eventual sobretaxa dos EUA-http:www.mdic.gow.br/index.php/noticias/3103(дата обращения: 28.02.2018).
22. OECD. http://www.oecd.org/about/secretary-general/perspectivas-economicas-2018.htm (дата обращения: 25.01.2018) .
23. Pesquisa Ibope revela expectativa dos brasileiros para as eleições -http://g1.globo.com/tudo-sobre/ibope (дата обращения: 15.01.2018).
24. Transparency International. The Corruption Perceptions Index 2017 -https://www.transparency.org/news/feature/corruption-perceptions-index-2017 (дата обращения: 2.04.2018).
25. World Bank. International Debt Statistics 2018 – http:// datatopics.worldbank.org/ (дата обращения: 7.02.2018).
26. World Economic Forum. The Global Riscs Report 2018. Geneva, 2018.
27. World Economic Outlook. Washington, October 2017.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
Казино покердом (POKERDOM) бонус при регистрации