Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23659
|
Официальные извинения
970
98613
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
237
80116
Фашизм и правый радикализм в исторической ретроспективе 217
45984
Как показала история, военное поражение Германии в 1945 г., капитуляция в 1943 г. ее главного союзника в Европе фашистской Италии отнюдь не привели к уходу с исторической сцены тех мировоззренческих и идеологических феноменов, которые были порождены этими государствами: нацизма, фашизма и правого радикализма, и которые оставили заметный след в новейшей истории, особенно в межвоенный период. Исследование происхождения, эволюции, влияния и последствий праворадикальных идеологий, политических и общественных организации и государств, авторитарных и тоталитарных режимов стало одним из главных трендов в мировой историографии XX столетия. Историческая память и, увы, зачастую конкретная политическая реальность продолжают удерживать эту проблематику в фокусе внимания представителей различных гуманитарных направлений: историков, политологов, социологов, философов, до настоящего времени. «Чума XX века» спокойно перевалила границу XXI столетия и отнюдь не собирается «уходить в историю». На протяжении десятилетий мировая общественно-политическая и гуманитарная мысль выработали различные точки зрения на феномен правого радикализма. Характерной чертой исследования данной проблематики стала интернационализация научных связей, что позволило исследователям дать более объемную и полную картину истории правого радикализма. Предпринятую попытку редакционной коллегии научного журнала «Берегиня. 777. Сова» показать феномен фашизма и правого радикализма в Европе и Америки в контексте истории и современности следуют рассматривать как очередной шаг в интернационализации исследований и как новый обобщающий труд в отечественной историографии фашизма и правого радикализма. В связи с этим редакционный проект «Фашизм и правый радикализм в Европе и Америке: история и современность» продолжает традиции создания компаративистских трудов в отечественной гуманитарной мысли данной проблемы [20; 35]. Выход номеров журнала и выбор проблематики обусловлен важными датами в истории Европы и мира: «1 сентября 2014 г. исполнилось 75 лет с момента начала Второй мировой войны. 9 мая 2015 г. весь мир отпраздновал 70-летний юбилей Великой Победы СССР и других стран антигитлеровской коалиции над гитлеровской Германией и ее союзниками» [11. С. 8] Редколлегия объединила в издании интернациональный авторский коллектив, представленный исследователями фашизма и правого радикализма из России, Германии, Италии, США, Испании, Португалии, Польши, Болгарии, Австралии, стран Латинской Америки и др. Издание вышло под общей редакцией известного отечественного специалиста в области изучения фашизма и правого радикализма доктора исторических наук, профессора А. А. Галкина и кандидата исторических наук А. А. Богдашкина. Заместитель ответственных редакторов – крупный российский латиноамериканист, доктор исторических наук, профессор МГИМО Л. С. Окунева. Необходимо также отметить новизну проекта для отечественной историографии. В частности, впервые были проанализированы не только общетеоретические проблемы сущности фашизма, дана характеристика его классическим вариантам, но и рассмотрены «периферийные варианты» фашизма, которые получили недостаточное освещение в отечественной исторической и политической науке. Хотя фашизм и правый радикализм изначально имели европейские корни и происхождение, «влияние реакционных фашистских и фашизоидных движений стало ощущаться далеко за пределами европейского континента» [11. C. 9]. По мнению редколлегии издания, неопределенность и четкая не верифицируемость феномена фашизма и правого радикализма также отразилась в историографии: «пока ученому сообществу так и не удалось прийти к согласию в понимании фашизма» [11. C. 9]. Серьезную конкуренцию теории фашизма также составляет концепция «тоталитаризма». Редакционная коллегия, берясь за выше обозначенную проблематику, предлагает вернуться к классическому понятию «фашизма», аргументируя свою позицию возросшим исследовательским интересом собственно к феномену фашизма. Понимая всю сложность проблемы разработки общей теории фашизма и правого радикализма, редакторы журнала не ставили перед собой задачу структурировать представленный материал в рамках какой-либо единой методологической и эвристической концепции. «Цель настоящей публикации ознакомить читателей с исследовательскими подходами российских и зарубежных авторов, представляющих разнообразные направления исторической и политической мысли» [11. C. 9–10]. Стремление авторов проекта не акцентировать внимание на выявлении типически-сходных черт фашизма оправдано, ибо явление это неоднозначное, и оно не поддается однозначной дефиниции. Даже на примере законченно-классических форм фашизма в его итальянском и германском вариантах можно найти множество существенных отличий [7. C. 299]. Выявление авторами различных черт фашизма и правого радикализма, установка дать как можно более полную картину его предпосылок, эволюции и последствий позволили им рассмотреть различные аспекты фашизма от мировоззренческих до проявления его национальной специфики, политических и государственных форм. Издание открывают статьи, посвященные анализу теоретико-методологических и концептуальных представлений о фашизме и правом радикализме. Старейшина отечественных германистов, авторитетный исследователь фашизма и правого радикализма А. А. Галкин отмечает, что с момента возникновения феномена фашизма «анализ и оценка названного явления стали одной из первоочередных задач политической науки, истории и ряду других гуманитарных исследований» [15. C. 12]. Автор выделяет три концептуальных подхода к исследованию фашизма, которые можно кратко охарактеризовать как социально-политический, тоталитарный и психологический. А. А. Галкин придерживается собственной авторской концепции, которую он начал разрабатывать более двадцати лет назад [14]. «Согласно этой гипотезе, фашизм представляет собой иррациональную, неадекватную реакцию разнородных массовых групп населения на острейшие кризисные процессы, разрушающие устоявшиеся экономические, социальные, политические и духовные структуры, свойственную, при определенных обстоятельствах, обществам современного типа» [14. C. 14]. Следует отметить высокий эвристический потенциал такого авторского подхода, который позволяет ему не только выявить характерные черты фашизма, но и перебросить концептуальный мостик между историей и современностью. Известный американский исследователь фашизма Джефф Эли рассматривает основные современные западные интерпретации германского фашизма, в частности, большое место в статье отведено анализу концепции модернизации в ее применении к изучению новейшей истории Германии. На интерпретацию истории первой половины XX в., особенно германской, после 1945 г. наложили отпечаток «много значимых субъективных оценок эпохи» [38. C. 27]. Полемизируя с приверженцами теории модернизации, Эли отвергает идею «модернизационной отсталости» Германии и объясняет происхождение нацизма как результат не «глубинной патологии отсталости» [38. C. 29], а поражения в войне, революционных потрясений и послевоенного кризиса. Автор критикует концепцию фашизма, развитую в трудах сторонников классической теории модернизации. По мнению Эли, более основательный потенциал для изучения фашизма дает концепция «реакционного модерна», которая выявляет его модернистские черты и делает феномен современным, порожденным исторической динамикой XX столетия. А. А. Богдашкин обратился к рассмотрению ретроспективного опыта отечественной историографии установления фашистских диктатур в странах Западной Европы. Несмотря на имеющейся опыт отечественной историографии фашизма [13], автору удалось создать целостную и оригинальную картину отечественной историографии западноевропейского фашизма. Критически рассматривая опыт советской марксистской историографии фашизма, автор, тем не менее, призывает «бережно относиться к накопленному десятилетиями опыту отечественной историографии» [6. C. 64]. Португальский исследователь Антониу Кошта Пинту рассматривает фашизм и правый радикализм в Европе межвоенного периода в широком контексте их проявления. В основе его подхода к изучаемым феноменам лежит концепция корпоративизма как политического и социального явления, как новой формы организации представительства разнообразных, зачастую противоречивших друг другу политических интересов, выраженной, в противовес принципам либеральной демократии, в авторитарном государстве. «Различные варианты корпоративизма стимулировали деятельность консервативных, праворадикальных и фашистских партий» констатирует автор [30. C. 70–71]. Статьи американского политолога К. Мудде и германского политолога К. фон Байме посвящены оценке современного состояния правого экстремизма, радикализма и популизма на Западе. Авторы объясняют их возрождение в западной демократии сложными процессами эволюции ее принципов в последней трети XX и начале XXI вв. По словам К. фон Байме, «некоторые критики общественного развития уже предположили, что современные конституционные системы стали жертвами своих успехов, что грозит им гибелью» [1. C. 108]. Вступление западного общества в постиндустриальную и постмодернистскую эпоху вызвало к жизни трансформацию во всей его структуре и кризис традиционных ценностей западной цивилизации, наполнив ее множеством противоречий: космополитизм и традиционализм, глобализация или национальное государство и т. д. Такая ситуация стала благодатной почвой для возрождения традиционализма, национализма, правого популизма, которые извлекают для себя политическую выгоду в системе так называемой постдемократии. В разделе проекта, посвященном классическим формам фашизма, - германскому национал-социализму и итальянскому фашизму, - представлены статьи как зарубежных авторов, так и известных отечественных специалистов: В. И. Дашичева, Б. Л. Хавкина, Л. Н. Бровко, З. П. Яхимович и ряда других. Их тексты отличаются разнообразием тем и авторских подходов. Тем не менее, мы можем выделить и черты общности в авторских концепциях. В работах об итальянском фашизме превалирует проблематика его происхождения, пути к власти и последствий. Доктор исторических наук, профессор З. П. Яхимович, рассматривая общие предпосылки итальянского фашизма, отмечает, что к началу Первой мировой войны Италия представляла сложный социально-экономический конгломерат, в котором тесно переплетались друг с другом передовые капиталистические формы с традиционными ценностями. Эти противоречия пролегали по всему социокультурному и географическому пространству страны [39. C. 111]. Ведущий научный сотрудник Института социологии РАН В. К. Коломиец поднял в своей статье ключевую проблему истории Италии XX столетия: фашизм в исторической памяти итальянцев [23. C. 164–172]. С этой проблемой связано, по мнению автора, современное исторической бытие и сознание Италии, в которой борются исторические мифы фашизма («антимиф» – как называет его автор) и Сопротивления. Германская тематика представлена работами обобщающего характера. Австралийский историк Эндрю Дж. Боннел проанализировал роль германской элиты в захвате нацистами власти. Он пришел к выводу о значительной роли истеблишмента Веймарской республики в нацистском «Machtergreifung». Нарастающий в годы экономического кризиса антидемократизм крупной и средней немецкой буржуазии нашел свою идейную и политическую опору в массовом антидемократическом национал-социалистическом движении. Небольшой очерк Б. Л. Хавкина посвящен общей оценке национал-социализма: его предпосылкам, структуре, идеологии, режиму Третьего рейха, причинам Второй мировой войны. Автор констатирует: «Германский национал-социализм был наиболее агрессивным и последовательным выражением теории и практики фашизма» [37. C. 192]. Доктор исторических наук, профессор В. И. Дашичев продолжает свою магистральную тему роли нацистской Германии во Второй мировой войне [17]. Автор сделал акцент на предпосылках, ходе и последствиях агрессивной внешней политики национал-социализма, выявил ее идейную, политическую и экономическую подоплеку. Особо В. И. Дашичев подчеркивает экономические факторы в развязывании Германией Второй мировой войны, которые также, по его мнению, «придавали политике германского фашизма особенно агрессивный, разбойничий характер» [18. C. 222]. Ведущий отечественный специалист по проблеме отношения национал-социализма к религии и церкви Л. Н. Бровко проанализировала место и роль протестантизма в нацистской Германии. Рассмотрев исторический опыт Немецкой Евангелической церкви в нацистской Германии, Л. Н. Бровко убедительно доказывает «несовместимость националистических, шовинистических, расовых идей с интернационалистской сущностью христианства» [8. C. 219]. К статье Л. Н. Бровко тематически примыкает статья Н. Н. Поташинской, в которой раскрываются взаимоотношения католицизма и Ватикана с национал-социализмом в свете проблемы Холокоста [32. C. 255–267]. Большой интерес представляет статья германского исследователя Армина Нольцена о «народном сообществе» в нацистской Германии, находящегося в русле дискуссии, поднятой в начале XXI в. трудами Гетца Али [40]. Нольцен рассматривает роль и функции НСДАП в структуре становления и развития нацистского режима по формированию «народного сообщества». НСДАП изначально, с момента прихода к власти стремилась привлечь к себе через свои структуры как можно большее количество населения. «Тотальная организация» немецкого общества была одной из главных партийных установок по формированию «народного сообщества». В ходе эволюции режима партия стала важнейшим связующим мостом между властью и народом, выполняющим одновременно функции социального контроля и социальной интеграции. При этом, по мнению автора, эта связь не была односторонней: « национал-социалистический режим для реализации своей политической программы опирался на сотрудничество с населением» [28. C. 205]. Небольшой раздел редколлегия журнала отвела фашизму в иберийских странах Европы: Испании и Португалии, которые после нацистской Германии и фашистской Италии были вторым крупным очагом диктаторских и авторитарных режимов в Европе XX столетия. Иберийский вариант фашизма – диктатура Франко в Испании и «Новое государство» Салазара в Португали, – имел свою специфику. Его происхождение связанно с проблемами догоняющей модернизации, с которой столкнулись иберийские государства в первой половине XX в.,. Португальский историк Марио Ивани выделяет следующие характерные черты «иберийского фашизма»: корпоративная социально-экономическая модель (пример фашистской Италии), тесная связь с католической церковью, поддержка армии, отсутствие в политической практике режимов принципа мобилизации масс, фашистского массового движения и фашистской партии единого толка (в отличие от Германии и Италии), значительное влияние консервативной элиты [19. C. 274–276]. Эти признаки делают иберийские режимы ближе к авторитарно-консервативным диктатурам, чем к тоталитарным режимам классического фашизма. Значительное место в проекте «Фашизм и правый радикализм в Европе и Америки: история и современность» занимают исследования различных формах проявлении «периферийного фашизма» (по терминологии редколлегии) и правого радикализма в странах Европы, США и Латинской Америки. Термин «периферийный фашизм» достаточно полно отражает особенности фашистского движения в странах, в которых по разным причинам не возникла массовая база фашизма и правого радикализма. Британский историк профессор Кевин Пэссмор предлагает абстрагироваться от теоретических дефиниций понятия «фашизм», а рассматривать его как конкретное социальное явление, имеющее сходные, но не обязательные для разных стран и регионов черты [29. C. 310–312]. Последний раздел посвящен анализу фашизма и правого радикализма в Норвегии, Швеции и Финляндии. Доктор Сальваторе Гарау и российский исследователь Ю. М. Килин проанализировали движение Норвегии и Финляндии в период между двумя мировыми войнами, в то время как Е. В. Корунова оценила современные неонацистские тенденции в Швеции в свете идеологии и практики национал-социализма 1920-1930-х гг. Все названные авторы при анализе фашизма и неонацизма отталкиваются от идей национализма конца XIX в., который «на стадии активного вызревания империализма… стал постепенно утрачивать прежний прогрессивный характер, поскольку эволюционировал в сторону оправдания территориальной экспансии» [16. C. 353]. Справедливо замечание Гарау о том, что авторитарные правые силы признали новый национализм основным элементом своей системы взглядов, который фашистские движения довели до крайних форм. Ученый подкрепляет это утверждение анализом трех главных норвежских политических течений, которые в конце XIX в. преобразовали либеральный национализм, связанный со стремлением Норвегии к независимости от Швеции, в идеологическую базу норвежского варианта фашизма Квислинга. Эти движения опирались на мощную бюрократическую элиту, интеллектуалов, свободных собственников-бизнесменов и консервативную форму сельского национализма. Автор пишет, что националистические организации Норвегии 1920-х гг. «сумели внедрить и успешно культивировать ряд черт, на базе которых квислинговскому «Национальному единению» удалось выработать по-настоящему фашистскую идеологию, содержащую антипарламентаризм, противостояние демократии, приверженность авторитаризму, корпоративизм, срастание политики и армии, крайний антисоциализм и расизм» [16. C. 366]. В отличие от истоков радикализма, присущего Норвегии и другим скандинавским странам, профессор Петрозаводского университета Ю. М. Килин указывает на его относительно самостоятельный характер в Финляндии, связанный с уникальным сочетанием внутренних и внешних факторов: расколом общества на «белых» и «красных» и крайней напряженностью финско-советских отношений в 1920-1930-е гг. Также «не имел аналогов в странах Западной Европы академически-крестьянский костяк финских праворадикальных сил» [22. C. 381], насаждавший крайнюю русофобию, доходившую до расизма и идеи Великой Финляндии. «Академическое общество, профессура и студенчество, – пишет автор, – окормляли «народное движение», прививая правые идеи всему обществу» [22. C. 382]. Особое внимание Ю. М. Килин уделил лапуаскому патриотическому движению как самому мощному в истории Финляндии народному движению правого толка, создавшему программу и действовавшему в духе итальянских фашистов. К сожалению, автор оставил без комментариев вопрос о том, почему, несмотря на остроту борьбы с социализмом и демократией этого мощного движения, оно было распущено в начале 1930-х гг., и Финляндии удалось сохранить парламентаризм и демократию. * * * Статьи второй части исследовательского проекта посвящены проблемам становления и развития фашизма и диктаторских режимов в странах Центрально-Восточной Европы в межвоенный период. Обобщающую статью написал историк и политолог, профессор университета Суанси Роберт Биделе [4. C. 8–21]. В центре его внимания находятся факторы развития в этом регионе правого радикализма: это проблема совместимости либерализма и демократии после Первой мировой войны; роль этнической мобилизации, «национального самоопределения», и «этнократии»; внешние причины. Автор утверждает, что либерально-демократическое правление пытались внедрить в новые, недавно образованные государства ЦВЕ «в границах и по правилам не так давно установленным, следовательно – непривычным, не совсем понятным и принятым», где не было для этого готовых правовых и других форм, что зачастую приводило «к антилиберальным (чаще всего авторитарным и антидемократическим) решениям» [4. C. 10]. Большую роль в насаждении авторитаризма сыграла «этнократия» титульной нации, получившая контроль над госаппаратом и нацменьшинствами и превратившая свою власть в диктатуру и активно внедрявшая «этнические» концепции «народности», родства, происхождения [4. C. 17]. Последующие статьи о развитии фашистских и праворадикальных и профашистских сил носят конкретно-исторический характер и раскрывают их сущность в Венгрии, Болгарии, Польши, Румынии, Хорватии, Греции, Латвии и на Украине, а также судьбы народов и меньшинств в период гитлеровской оккупации Европы. Специфические черты болгарского фашизма анализируются в статье Николая Поппетрова. Она написана с точки зрения теории модернизации. Автор считает, что правый радикализм «как бы инкорпорировал в систему традиционных взглядов своеобразное модернистское начало, претендующее на инновационный подход к действительности и стремление к радикальным переменам» [31. C. 34]. Сочетая в себе антикапитализм, авторитаризм, конгломерантность, он эволюционировал в сторону подражания итальянскому фашизму. Много внимания автор уделяет описанию «привлекательных» сторон, которые позаимствовали болгарские поклонники Муссолини и Гитлера, поэтому их организации представляются вольно или невольно весьма безобидным движением, которое не сумело достичь власти. И получается, что при достижении ими власти Болгария превратилось бы в весьма процветающее авторитарное народное государство, и лишь позиция царя Бориса и его окружения воспрепятствовали этому развитию событий. Упор на выпячивание «обольстительных» (Г. Тамер) черт фашизма и нацизма порождает, на наш взгляд, опасность реабилитации фашистских (и неофашистских) движений. Автор статьи о типологии режима «санации» в Польше (1926-сентябрь 1939 гг.) профессор МГУ Г. Ф. Матвеев отмечает, что в коммунистической историографии до 1970-х гг. обе дефиниции «фашистский режим» и «режим санации» «употреблялись как тождественные». Но по мере углубления знаний «санационный» режим стал определяться как авторитарный. Автор уточняет его определение как « антидемократического режима, формировавшегося с учетом национального характера поляков и имевшегося на тот момент опыта «сильных правительств» в других странах мира» [27. C. 43]. При оформлении режима «санации», наряду с личной диктатурой Пилсудского и ее контролем над армией, сохранялись важные институты парламентаризма: легальные политические партии, в том числе оппозиционные, представительные органы с урезанными полномочиями. Анализ тоталитарных сил в Румынии в 1940-1941 гг. представлен в статье румынского доктора истории Ионуца Билиута. Румынское легионерское движение он относит к фашистскому типу. Одновременно историк называет его «синкретическим и клерикальным фашизмом», исходя из влияния на него идеологических постулатов румынской православной церкви. «Дискурс связал идеологическую сердцевину фашизма, выраженную языком теологии» [5. C. 60]. Режим усташей в Хорватии 1941 – 1945 гг. анализирует доктор истории Рори Йоменс. Он определяет режим как фашистский, поскольку в нем воплотилось сочетание таких присущих фашизму черт, как модерность, социальные трансформации и геноцид. Эти черты выразились в создании ряда социальных и экономических институтов, которые вдохновлялись фашистскими корпоративными идеями итальянцев и нацистским институтом Германского трудового фронта во главе с Р. Леем. Тем не менее, неправомерным, на наш взгляд, является безотносительное признание «модерности» усташей, в сравнении, например, с «модерностью» болгарских фашистов. Многое в идеологии и практике усташей отдавало «антимодерностью»: фашистская идеология «крови и почвы», антисемитизм, расовая теория, обернувшаяся свирепым террором против евреев и сербов, вождизм служили явно реакционным целям. Автор сам признает: «В мае 1945 года государство усташей, – последнее и самое жестокое из сателлитов нацистов, - развалилось, и партизанские соединения вошли в почти пустой Загреб» [21. C. 73]. Лондонский историк Томас Лорман в своей статье анализирует политический режим в Словакии 1939-1945 гг.. Он получил различные определения: «клерикально-фашистский», «недофашистский», «либеральный фашизм», режим «с авторитарными и квази-фашистскими компонентами» [25. C. 77]. Лорман считает, что слабость радикальных фашистских сил проистекала как из внутренней раздробленности, так и из-за популярных мер социального и культурного характера правительства умеренного крыла СНПГ во главе с Тисо. Последний находился под влиянием христианско-социального движения, отвергал идеалы революции, стремясь примирить христианское мышление с интенсивным словацким национализмом. Вывод Лормана гласит, что словацкое государство военного времени нельзя считать полностью фашистским. В работах по праворадикальному и фашистскому движениям и режимам в Центрально-Восточном и Балканском пространстве Европы четко выделяется тенденция к смягчению оценок авторитарно-диктаторских довоенных и военных режимов этого региона. Праворадикальные и профашистские силы в этом регионе ориентировались в своих программах и действиях больше на фашистскую Италию и только в условиях войны в своей репрессивной политике, будучи сателлитами Германии, применяли жесткие нацистские методы. Следует согласиться с мнением авторов, что большинство стран испытывали тягу к национализму и к авторитарно-диктаторским методам правления в довоенный период в связи со слабостью новообразованных государств и отсутствием длительного опыта функционирования либерально-демократической системы. * * * В разделе «Фашистские и праворадикальные движения в англо-саксонском мире» представлены статьи по Великобритании, Ирландии и США. Три статьи посвящены проблемам подъема фашизма и ультраправого экстремизма в Британии и континентальной Европе. Британский историк Стивен Вудбридж предлагает характеристику фашизма в межвоенной Великобритании на примере взглядов его видных деятелей: Лиза (Имперская фашистская лига – ИФЛ) и Мосли (Британский союз фашистов – БСФ). Несмотря соперничество, оба вдохновлялись идеями итальянского фашизма и проектами корпоративного государства. При этом «симпатии Лиза к гитлеровскому национал-социалистическому движению и его расовой доктрине постоянно возрастали» [12. C. 160], в то время как Мосли «очевидно стремился не быть слишком связанным с немецкой доктриной, особенно в условиях растущей международной напряженности в Европе» [12. C. 157]. Автор пишет, что более умеренное фашистское крыло Мосли оказывало гораздо большее влияние на динамику фашизма и политическую жизнь Англии межвоенного периода. Лиз же и его движение были маловлиятельны из-за их злобного антисемитизма, однако Вудбридж на конкретных примерах показывает, что «расовый национализм» Лиза оказался востребованным после войны, вплоть до настоящего времени британскими неонацистами. Более подробно подъем ультраправых сил в Великобритании и странах континентальной Европы представлен в статье доктора политологии Джулиана Ричардса. Сравнивая британские ультраправые движения с континентальными, автор подчеркивает, что первые, в отличие от вторых, в начале ХХI в. оказались в состоянии кризиса и распада. Причину он видит во внутренней борьбе ультраправых и в том, что «британская политическая система и ее политические традиции решительно препятствуют успеху альтернативных ультраправых сил» [33. C. 174]. Профессор Найджел Копси в своей статье о британском фашизме в целом соглашается с этим мнением коллеги, но напоминает, что у «британского иммунитета» к фашизму есть ограничения и он никогда не был «полным», что кроме политического иммунитета препятствовали распространению фашизма и другие факторы: в межвоенные годы – природа социально-экономического кризиса, успешная деятельность «национального правительства», отсутствие реальной большевистской угрозы, сильной националистической традиции и др. В послевоенные годы ключевым фактором стало «идеологическое присвоение консервативной партией «иммигрантской тематики», а также «труднопреодолимая Вестминстерская избирательная система, рассчитанная на сдерживание склонных голосовать за мелкие партии» [24. C. 179]. Важную роль играют отcутствие у правых радикалов харизматического лидера и компрометирующая их связь с фашизмом и расизмом. Представляет интерес обзор развития крайне правого радикального движения в США профессора Леонарда Вайнберга. Его характеристику он предваряет анализом признаков термина «правые», их различий в Европе и США. Он отмечает, что «фашизм включился в совокупность правых групп, идей и личностей на более позднем этапе» [9. C. 202]. Подчеркивая дискуссионный характер значения термина «фашизм» как «родового явления» или как конкретного итальянского фашизма, сам исследователь попытался сформулировать «предварительное и приблизительное определение фашизма», выделив такие его главные черты, как антипарламентаризм, вождизм, рассуждения о «духовных ценностях», антикоммунизм и агрессивный национализм [9. C. 202]. При этом изначально антисемитизм был практически не представлен, за исключением периода 1930-х гг., времени проведения «нового курса» Рузвельта. После Второй мировой войны центральными темами радикальных правых стал антикоммунизм и сопротивление расовой интеграции, но к 1990-м годам эти темы утратили прежнее значение. Далее он анализирует программатику и деятельность наиболее известных праворадикальных групп в XXI в. В своих «финальных замечаниях» Вайнберг сравнивает политику правых в Европе и США, подчеркивая, что идея сильного государства, характерная для европейских правых, всегда была чуждой американским ультра, зачастую рассматривающим федеральное правительство как своего злейшего врага. Однако профессор не исключает в ближайшем будущем сближения европейских и американских правых как противников «глобализации» и иммиграции, которое часто находит выражение у американцев в оппозиции к ООН, а у европейцев – в негативном отношении к решениям ЕС. * * * В последнем разделе «Фашизм и диктаторские режимы в Латинской Америке» освещаются праворадикальные и фашистские движения в Бразилии, Чили, Аргентине. Попытку типологизировать фашизм 1920-1930-х гг. в Латинской Америке на основе сравнительного метода предпринял бразильский ученый, доктор истории, профессор современной истории Жоау Фабиу Бертонья. Существенной чертой фашизма он считает сочетание реакционности и модернизма. Он также допускает возможность гипотезы о революционности фашистов в связи с «народной мобилизацией», предпринятой ими [2. C. 211–212]. Автор является сторонником концептуальной модели, которая считает модерность питательной средой для появления фашизма. «Проблематику перехода к современному миру следовало бы рассматривать как структурно важную для понимания феномена фашизма», – пишет Бертонья [2. C. 222]. Автор также считает, что и «правый радикализм», в отличие от консерватизма и реакции, «выступает, по крайней мере, теоретически, за создание чего-то нового в рамках общего правого мировоззрения, разрушая либеральную демократию» [2. C. 254]. Автор убежден, что для понимания сути фашизма и структурных условий, которые способствовали его возникновению в 1920-1930-е гг., полезны концептуальные модели «теории модернизации» и «теории элит». На наш взгляд, это утверждение бесспорно, если учитывает значительную разницу конкретно-исторических условий таких стран, как Италия и Германия, где фашизм достиг власти и зрелости, используя разные сценарии. Что касается реального влияния фашистских движений на политику латиноамериканских стран, то его продвижение было блокировано традиционалистскими силами и элитами, а также церковью, опасавшимися «народной мобилизации» фашистами и правыми радикалами и стремившихся сохранить статус-кво. В других анализируется степень влияния европейского фашизма, осмысливается роль местных элит, тактика и степень «массовой мобилизации», проблема вождей. Так, бразильские авторы объясняют достаточно сильное развитие в их стране фашистского движения тем, что «бразильское государство и общество были сконструированы в соответствии с европейскими параметрами, и не удивительно, что европейские идеи получили распространение в Бразилии… кроме этого крупные общины иммигрантов из Германии, Италии, Португалии, Испании… не препятствовали распространению опыта европейского фашизма в Бразилии» [36. C. 227–241; 3. C. 253]. Прослеживая эволюцию националистических организаций в Чили, Вероника Вальдивия Ортес де Сарате делает вывод, что, «если в 30-е годы они вписывались в идеологию фашизма как мирового феномена, то, начиная с 1940-х гг., все они стали испанистами и католиками, что укрепило их политические позиции и открыло путь к налаживанию отношений с традиционными правыми, церковью и вооруженными силами» [10. C. 260]. Результатом стало, по утверждению Вальдивии, установление военной власти Пиночета в форме франкизма. Это утверждение частично противоречит ее же выводу об отходе в послевоенные годы националистических движений Чили от европейских моделей фашизма. Правому национализму в Аргентине ХХ в. посвятил свою статью доктор, профессор истории Национального университета в Буэнос-Айресе Даниэль Львович. В результате изменений в первой половине прошлого века в идеологии правого политического спектра появились такие понятия, как «олигархический национализм», «профашизм», «элитарный национализм». Все их можно отнести к «правому национализму». Автор выделяет такие его черты, как антилиберализм, корпоративизм, антилевые настроения и отождествление своих целей с устремлениями католической церкви. Д. Львович указывает на двоякий характер латиноамериканского национализма: с одной стороны, он опирался на традиционализм, с другой - ставил целью «народную мобилизацию», демонстрируя беспокойство относительно социальных условий жизни людей, и антикапитализм («плебейская, народная оболочка»). Это положение определило суть «Национальной революции» Х. Д. Перона [26. C. 273]. Завершает раздел статья Е. Д. Строгановой об эволюции советско-российской историографии латиноамериканского фашизма, сутью которой стало «обращение к более взвешенной оценке нетривиальных латиноамериканских лидеров… Однако эта проблематика до сих пор вызывает острые дискуссии в международной историографии» [34. C. 295]. Статьи по «периферийному фашизму» показывают, что с возрастанием степени географической удаленности от европейского «классического» фашизма, изменяется типология фашистских, прото- и профашистских движений: все более сильную роль начинают играть традиционализм, католическая церковь, традиционная элита. Тот же процесс (но в более ослабленном варианте) мы видим и на восточной и северной периферии Европы. * * * В заключение следует отметить, что изучение такой многофакторной темы, как фашизм и правый радикализм, постоянно заставляет исследователей находиться между Сциллой объективизма и Харибдой проявления его различных сторон, зачастую связанных друг с другом едва заметными нитями. Этого не избежала редакционная коллегия проекта. Дискуссионным моментом стало соединение проявления исторических форм фашизма и послевоенного правого радикализма в едином контексте. Нельзя отрицать их генетическую связь, но их синтез в рамках исследовательского итога проекта выглядит эклектичным. Даже в процентном соотношении количество публикаций, посвященных фашизму, заметно доминирует над текстами о правом радикализме. Редколлегии, наверное, было необходимо тематически ограничить проект историей фашизма межвоенного периода, тогда как послевоенный правый радикализм, несомненно, заслуживает отдельного исследования. В целом нужно отдать должное редакционной коллегии, проделавшей большую организационную работу по привлечению работ зарубежных и отечественных историков и политологов к обсуждению проблем фашизма, национализма, правого радикализма, их места и роли в истории ХХ – ХХI вв. Большинство статей опирается на новейшие исследования в этой области зарубежных и российских авторов. Вызывает уважение общее руководство этим сложным научным проектом доктора исторических наук Гостева Руслана Георгиевича.
ЛИТЕРАТУРА
комментарии - 217
НАЗНАЧЕНИЕ ЕКАТЕРИНЫ ПРИЕЗЖЕВОЙ И УТКА О ГИБЕЛИ В ДТП МАРИИ ПУТИНОЙ С МУЖЕМ That's what we've all been waiting for! Great poigsnt! You can always tell an expert! Thanks for <a href="http://pnxsqxkctnt.com">coinirbutntg.</a> Lot of smarts in that poigtns! http://koobvcdrjx.com [url=http://motzvtljms.com]motzvtljms[/url] [link=http://sxekgwc.com]sxekgwc[/link] Great common sense here. Wish I'd <a href="http://vihykhoxv.com">thhogut</a> of that. I can already tell that's gonna be super heplluf. http://rscotsyu.com [url=http://wveieyhhtt.com]wveieyhhtt[/url] [link=http://sthzoztkkt.com]sthzoztkkt[/link] wh0cd479046 [url=http://phenergan.shop/]buy phenergan[/url] [url=http://lisinopril.work/]lisinopril[/url] [url=http://medrol.reisen/]medrol[/url] [url=http://tamoxifen.tools/]tamoxifen[/url] [url=http://acyclovir.systems/]acyclovir[/url] pelkr7ez5dpxcpj1t0 5dod5bmiy48epqpvox hlfb1kd7vfmpsgrw80 i96xck64fpuba42guq заказать продвижение сайта по ключевым словам логин в скайпе SEO PRO1 kamagra 100mg chewable tablets india kamagra 100mg oral jelly suppliers indianapolis indiana маршрутное такси 941 люберцы myhep софосбувир даклатасвир Как сделать кожу на лице упругой и подтянутой в домашних условиях [url=https://kozha-lica.ru/uhod/obgorelo-na-solntse.html]белая кожа на лице обгорела на солнце что делать[/url] отзывы о нём наиболее лояльные, так как вся обработка производится в щадящем режиме: клетки кожи не испаряются и соответственно время на восстановление не требуется. доставка суши в омске сегун Последние компьютерные новости здесь [url=http://devays.ru/]devays.ru[/url] Мой комментарий
|
Подписка
|
тест на отображение текста с IP узла