Государственная Дума: из прошлого в будущее
13
 12606
28 апреля 2012 года в Москве, в Доме приемов Правительства Российской Федерации, состоялся международный «круглый стол» на тему «Российская Государственная Дума: становление парламентаризма на евразийском пространстве». Участие в пленарном и секционных заседаниях приняли депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ во главе с ее Председателем Сергеем Евгеньевичем Нарышкиным, члены Совета Федерации, парламентарии и дипломаты из стран СНГ (прежде всего — Украины, России, Белоруссии, Казахстана, Армении, Таджикистана), представители федеральных органов исполнительной власти, ученые. Уже осенью 2012 года материалы «круглого стола» были подготовлены к публикации и изданы отдельной книгой, о содержании которой и пойдет речь ниже. Структурно книга подразделяется на тексты выступлений участников во время пленарного заседания и в рамках секций, которых было организовано две — «Развитие парламентаризма: история и современность» и «Повышение роли парламентов в интеграционном взаимодействии в СНГ». Во втором разделе собраны научные статьи (частично уже публиковавшиеся ранее) по проблемам, рассматривавшимся в рамках «круглого стола». Они подготовлены видными историками и правоведами М. Ш. Конрой (США), Л. Е. Лаптевой, К. А. Соловьевым, Т. Я. Хабри-евой, С. М. Шахраем, С. А. Авакьяном и др. Соответственно этой структуре целесообразно построить и весь разговор о книге. Не ставя перед собой задачу пересказа всего ее содержания, позволю себе остановиться лишь на тех вопросах, которые показались мне ключевыми для понимания особенностей рецензируемого издания два раздела, в первый из которых вошли в целом. И прежде всего, как мне кажется, необходимо обратить внимание читателя на дискуссию о роли парламентов в процессе интеграции на постсоветском пространстве, новый этап которой, кажется, начинается на наших глазах. В самом деле, после того как Владимир Владимирович Путин выдвинул инициативу создания Евразийского экономического союза, вполне естественным продолжением темы стала постановка вопроса о создании межпарламентского органа, функцией которого стало бы формирование союзного законодательства в сфере, отнесенной к компетенции союзных органов исполнительной власти. Разговор об этом был вполне уместен на «круглом столе», проходившем в год двадцатилетия создания Межпарламентской ассамблеи СНГ. Этот разговор начал Сергей Евгеньевич Нарышкин, открывший пленарное заседание: «Межпарламентские институты... успели стать полноценными участниками интеграционных процессов на евразийском пространстве, а уже достигнутый уровень сближения наших стран дает основания обсуждать возможности создания общего парламентского органа. Я предложил моим коллегам, спикерам парламентов государств—участников Единого экономического пространства, запустить новый механизм — создать рабочую группу, которая разработала бы концепцию и "дорожную карту" перехода от Межпарламентской Ассамблеи ЕврАзЭС к Евразийской межпарламентской ассамблее, а в перспективе и полноценному Евразийскому парламенту» (С. 16). В целом это значимое предложение было позитивно встречено собравшимися (см. С. 22 и далее), хотя прозвучали и другие, более осторожные мнения (см. С. 103—107 и др.). Их наличие было вполне обоснованным и отвечало общему духу конструктивного обсуждения проблемы, которая, при всей своей несомненной важности, не имеет (да и не может иметь) простых решений. Тем не менее даже в скептических по тональности выступлениях неизменно подчеркивалось, что наряду с центробежными тенденциями присутствуют и тенденции центростремительные, и есть все основания для их сохранения и развития.  Идеи, намеченные в докладе С. Е. Нарышкина, получили закономерное продолжение в специальной работе, написанной им совместно с Т. Я. Хабриевой, видным современным ученым-правоведом, директором Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ (см. «К новому парламентскому измерению постсоветской интеграции»; С. 200—213). Она посвящена анализу исторического опыта развития международного парламентаризма. В качестве первого парламента такого рода рассматривается Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ), которая послужила моделью для образования целого ряда других международных учреждений такого рода. В их числе — Консультативный парламентский союз Бенилюкса, Северный Совет скандинавских государств, Европарламент (история которого берет начало с Ассамблеи Европейского общества угля и стали — ЕОУС), Парламентская ассамблея ОБСЕ, Панафриканский парламент, Парламентская комиссия «Меркосур» и др. Появившиеся как плод исключительно европейской цивилизации, парламентские органы в дальнейшем получили распространение в разных районах мира, а в ряде случаев стали неотъемлемым атрибутом региональных межправительственных интеграционных организаций (см. С. 205—206).
При всех неоспоримых различиях, в целом, по наблюдениям С. Е. Нарышкина и Т. Я Хабриевой, существующие типы международного парламентаризма могут быть сведены к двум — межпарламентских и надгосударственных учреждений. Успешным примером последних является, в частности, Европарламент, структурные принципы организации которого рассматриваются более подробно (см. С. 206—209). Авторы подчеркивают, что свой нынешний статус, принципы комплектования, международный авторитет и другие основополагающие черты Европарламент обрел далеко не сразу. Как инструмент европейской интеграции он претерпел длительную и сложную эволюцию, в целом соотносившуюся с вектором развития европейской интеграции в 1950—2000-е годы. Очевидно, что именно модель Евро-парламента видится С. Е. Нарышкину и Т. Я. Хабриевой наиболее оптимальным образцом того нового парламентского органа, который предлагается создать в процессе евразийской интеграции. В качестве его важнейших характеристик выделяются три момента. Первый: необходимость отнесения парламентской структуры к числу основных органов формирующегося Евразийского союза; этот факт необходимо четко зафиксировать в будущих учредительных актах последнего. Второй: необходимость учета возможного участия в работе означенного парламентского органа не только депутатов от государств— членов Евразийского союза, но и парламентариев бывших республик СССР и других государств Евразийского региона. Третий: необходимость четкого определения компетенции парламентского органа, особенно в таких важнейших областях, как правотворчество, утверждение бюджета и парламентский контроль (см С. 211—213). Другое значимое направление, определившее развитие дискуссии в рамках «круглого стола», было также задано С. Е. Нарышкиным, который в своем выступлении при открытии мероприятия обратил внимание собравшихся на тот факт, что «в эти дни (речь идет о 28 апреля. — П. А.-Д) мы вспоминаем события, открывшие историю не только российского, но, по сути, евразийского парламентаризма. 27 апреля 1906 года в Санкт-Петербурге начала свою работу Первая Государственная Дума. В нее избирались представители всех территорий, входивших в обширное Российское государство. Тогда народные представители — люди разных сословий, национальностей, вероисповеданий — впервые собрались вместе, чтобы участвовать в решении важнейших проблем развития государства и общества, создавать новое законодательство» (С. 12). С. Е. Нарышкин предостерег от недооценки роли Первой Государственной Думы — представления, утвердившегося в отечественной историографии начиная с советских времен и, к сожалению, подчас сохраняющегося и сегодня. На самом деле, несмотря на краткость отпущенного ей исторического времени, Первая Государственная Дума сделала достаточно много для начала утверждения принципов парламентаризма в стране, где представительная власть исторически не была известна иначе, чем в своих средневековых формах, а более двух столетий (до 1906 года) не существовала вообще. И действительно, весь опыт истории государства Российского подтверждает это наблюдение. Необходимо напомнить, что курс на постепенное «свертывание» народного представительства стал неотъемлемой частью романовской монархии уже при первых правителях этой династии. И если Михаил Федорович (1613—1645), пришедший к власти в условиях «Смутного времени», в начальный период своего правления еще не мог позволить себе отказаться от созыва Земских соборов, то к концу его царствования они стали собираться все реже. А его сын Алексей Михайлович (1645—1676) практически отказался от этого института. Последний Земский собор был созван для обсуждения вопроса о воссоединении Украины с Россией в 1653 году. Тогда же было полностью свернуто и земское самоуправление на местах. В результате были уничтожены институты, способные в будущем (как это было, в частности, в странах Западной и Центральной Европы) стать истоком гражданского общества Новейшего времени. Окончательно же власть перестала учитывать непосредственно выраженное мнение народа при царе Федоре Алексеевиче (1676—1682), в правление которого была подведена окончательная черта под историей ранних форм отечественного парламентаризма и представительной власти вообще. Торжествующий авторитаризм стал той платой, которую Россия была вынуждена принести на алтарь своего государственного величия. Огромная армия, тяжким бременем повисшая на шее у общества (по меткому выражению В. О. Ключевского, «рать заела казну»), растущий бюрократический аппарат, ширящиеся привилегии правящей верхушки — в конкретных исторических условиях конца XVII — начала ХХ века — то была неизбежная оборотная сторона выдающихся военных побед, расцвета культуры и поступательного экономического развития. Презрение к парламентаризму, желчные замечания о «парламентском кретинизме» — все это и еще многое другое исходит из того же источника. К сожалению, эти стереотипы оказались крайне живучими. Отсюда, в частности, презрение крайне левых к народному представительству, выраженное в знаменитых словах анархиста Железняка «Караул устал!», за которыми последовал разгон Учредительного собрания в январе 1918 года. Отсюда — и пропагандистская война в СМИ, не затухавшая на протяжении всех 1990-х годов и, объективно, направленная не столько против конкретного состава Государственной Думы, сколько против принципа парламентаризма как такового. Презрительные отзывы о Государственной Думе как о «говорильне», «сборище бездельников» и т. п., вне зависимости от изначальных целей их авторов, на деле прямо противоречили тому самому «европейскому» пути, по которому как бы стремились вести Россию ожесточенные критики высшего органа представительной власти. И лишь сегодня, когда традиция отечественного парламентаризма позволила накопить пусть и относительно небольшой (по европейским меркам), но весьма значимый опыт, мы начинаем избавляться от обоюдоострого обаяния авторитаризма, чрезмерное увлечение которым столь дорого стоило нашему обществу в разные периоды его истории. «Сегодня поражает то, как много было сделано за 72 дня работы Государственной Думы первого созыва. Говоря прямо, Государственная Дума была не только первым, но единственным в дореволюционной России политическим институтом, пусть созданным сверху под давлением мощных социальных процессов, но положившим начало реальному парламентаризму, который удалось воссоздать лишь десятилетия спустя, с принятием демократической Конституции России. Считаю, что в Год российской истории мы просто обязаны напомнить об этом и вернуть в календарь памятных дат день созыва Первой Государственной Думы как символ впервые выбранного страной демократического вектора развития» (С. 12—14). Это замечание С. Е. Нарышкина в полной мере отражает ту колоссальную роль, которую российский парламент сыграл в новейшей истории Российской Федерации. Переходя к разговору о практическом значении опыта современного российского парламента, Председатель Государственной Думы подчеркнул, что его история начинается с принятия демократической Конституции России. Особую важность, по его мнению, имеет факт непрерывной и продуктивной работы Государственной Думы РФ в сложнейших условиях 1990-х годов, несмотря на экономические кризисы, вооруженное противостояние на Северном Кавказе и другие драматические события. В этом контексте особо акцентируется роль, которую играл и играет Конституционный суд, за годы реформ превратившийся в одного из гарантов демократического курса страны. Значимой представляется роль российского парламента в процессе модернизации и нормализации общественной жизни, ее большей демократичности и открытости: «Ценности парламентаризма являются объединяющими не только для жизни конкретных государств, но и для отношений между ними, и роль парламентариев в укреплении международного сотрудничества сегодня неуклонно растет» (С. 15). В этом смысле весьма символичным представляется тот факт, что межпарламентские институты, сформировавшиеся в рамках СНГ и ЕврАзЭС, работают в том же помещении Таврического дворца, в котором ранее заседали депутаты I—IV созывов Государственной Думы. Настоящее выступает прямым продолжением и развитием того лучшего, что было в прошлом. Опыт прошлого — один из важных стимулов для развития интеграционных процессов на постсоветском пространстве, активным участником которого неизменно была и остается Государственная Дума Федерального Собрания РФ. В этом смысле вполне органично смотрится высказанное в конце выступления С. Е. Нарышкина предложение к спикерам парламентов государств—участников Единого экономического пространства о значительном углублении интеграции, а в конечном итоге — к созданию полноценного Европейского парламента (о чем уже говорилось выше). Мысли и идеи, выраженные в докладе Председателя Государственной Думы и касающиеся исторического значения ее деятельности, о месте российского опыта парламентаризма в истории всех стран СНГ были развиты в выступлениях целого ряда видных российских ученых и политиков. В их числе — известные современные историки В. В. Шелохаев и К. А. Соловьев, видные российские юристы Л. Е. Лаптева, С. А. Авакьян и др. В заключение необходимо подчеркнуть, что парламентаризм как форма организации власти еще только утверждается — как в России, так и на пространстве СНГ. Проблем, кажется, пока больше, чем достижений, но важен каждый позитивный результат. Собственно говоря, этому — проблемам и достижениям — и посвящена рецензируемая книга. И судя по ее содержанию, кажется, сделан реальный шаг в осмыслении и первого, и второго. ♦ комментарии - 13
|
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
Hey, good to find sonemoe who agrees with me. GMTA.