Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
24217
|
Официальные извинения
971
99559
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
239
80840
«Восточный вопрос» XIX века: «Российский вопрос», «украинский вопрос», «европейский вопрос» 0
33
Историческое развитие — иерархия временных систем, имеющих свои объективные законы. Исторический отрезок, измеряемый десятилетиями и столетиями, может представлять собой единое целое, имеющее системный характер. Чтобы понять происходящее и будущее, иногда полезно заглянуть в прошлое. Поскольку с середины 80-х годов (так называемой «перестройки») мы имеем единую временную систему, где основные события носят взаимосвязанный характер, СВО также следует рассматривать как логическое следствие предыдущих событий в рамках этой системы. «Точкой невозврата» стала пассивная реакция российского руководства на вступление прибалтийских республик в НАТО. После этого на Западе поняли, что в Восточной Европе им можно делать все что угодно, — и переключили основное внимание на Украину, которая является более чем естественной зоной геополитического влияния и интересов России. В основе СВО и предшествующего периода лежит целый ряд феноменов прошлого. Базовый архетип этих явлений и основные объективные законы обычно сохраняют стабильность, что позволяет на примере прошлого лучше понять суть современных политических процессов. Теоретические пролегоменыВ случае СВО мы имеем исторический феномен, который можно назвать «ва-банк». Государственный (политический) деятель, идя ва-банк, публично объявляет свои цели, которые должны быть достигнуты, и должен идти вперед до их достижения. Любая остановка на полпути может грозит катастрофой. В мировой истории в рамках данного феномена поставленные задачи обычно решались военным путем, хотя в Новое время могли использоваться и дипломатические методы (в XVIII – XIX вв. это было характерно для Великобритании. Ва-банк используется для достижения и внутренних целей в ходе реформ). Первым, кто пошел ва-банк, был Саргон Древний, который в условиях объединительных процессов в Нижней Месопотамии во второй половине III тыс. до н. э. создал первую в истории империю – Аккадскую державу. Для поздней древности классическим примером служит поход Александра Македонского, поклявшегося отомстить за нанесенные грекам обиды, Ахеменидской державы, а позже — переход Юлием Цезарем Рубикона в его конфликте с сенатом (аристократической партией). В российской истории ва-банк пошел Петр I, начав Северную войну. При реализации поставленных задач нужно правильно определить цель. Выход за ее пределы в конечном итоге приводит к возврату. Если мы посмотрим на схему похода Александра Македонского, то увидим огромную петлю, которую можно назвать исторической. Пребывание Александра в течении нескольких лет в Средней Азии и тем более изнурительный поход в Индию ничего общего не имели с интересами Македонии. Его отец планировал ограничиться только Восточным Средиземноморьем [50], что впоследствии и произошло в рамках эллинистических государств. Начиная Северную войну, Петр I ставил целью присоединение к России Ингерманландии (нынешней Ленинградской области). По условиям Ништадтского мира в состав России вошли еще Эстляндия и Лифляндия. В 1918-м, а затем в 1991 г. прибалтийские республики стали независимыми: историческая петля проявила себя через два столетия. Территории, приобретенные «сверх плана», обычно носят характер «инородного тела». В основе удачно завершенного действия ва-банк обычно стояли лица выдающихся организаторских способностей во главе плеяды помощников. Начало действий, связанных с реализацией поставленных целей, означало отказ от пути назад. Недаром слово «Рубикон» стало нарицательным. При этом имела место мобилизация всех ресурсов. Особенно это было характерно для Северной войны. Другая закономерность – то, что в рамках действия ва-банк союзники обычно не столько помогают, сколько мешают. Так, союзником Петра был саксонский курфюрст (он же польский король) Август Сильный, который со своим войском в военных действиях против Швеции играл роль «пятого колеса». Характерно, что в октябре 1709 г. Петр в Торуне подарил Августу шпагу, уже подаренную ему им несколько лет назад. Но «благодарный союзник» не нашел ей лучшего применения, чем использовать ее для подарка Карлу XII во время пресмыкательства перед шведским королем в Альтранштедте (после разгрома шведами саксонской армии). Под Полтавой русские захватили эту шпагу вместе с другими личными вещами шведского короля [34. С. 252]. Подобный союзник оказался у фашистской Германии в лице Муссолини. Напав осенью 1940 г. на Грецию, Италия получила решительный отпор и была вынуждена просить помощи у Германии, вторжение которой в Грецию и Югославию отодвинуло операцию «Барбаросса». Итальянцы же втянули немцев в войну в Северной Африке. Гитлер, напав 1 сентября на Польшу, пошел ва-банк. Полный разгром (которого Гитлер сам не ожидал) французских и английских войск стал «упором», после которого надо было «переварить» достигнутые успехи. Военные операции на Балканах и в Северной Африке носили уже авантюрный характер. Что касается войны с Советским Союзом, то здесь мы имеем «историческую петлю» мирового масштаба. Во время реализации основных целей ва-банк должен быть исключен «второй фронт». Гитлер в этом отношении проигнорировал многократные призывы Бисмарка и печальный опыт Первой мировой войны. Из отечественной истории следует вспомнить авантюрный Прутский поход Петра I, который чуть было не закончился катастрофой.
Важное значение для понимания рассматриваемых явлений играет правильное понимания категории «цивилизация», связанное с понятием «ойкумена». Последнюю следует рассматривать как особую систему, имеющую свои внутренние законы, как освоенное человеком географическое пространство, как единство социальных и природных явлений. В основе ойкумены лежат потоки цивилизационной информации [23. С. 124]. Цивилизацию можно представить в виде базиса и надстройки. Базис — ойкумена. Если базис обычно остается исторически неизменным, то надстройка может меняться, иногда радикально. Для примера возьмем Японию. Исторически природные факторы оказывали огромное влияние на менталитет японцев. До революции Мэйдзи надстройка соответствовала базису. В процессе радикальных реформ второй половины XIX в. сформировалась надстройка, близкая к западной. Если до окончания Второй мировой войны базис оказывал определенное влияние на надстройку, то сейчас это касается в основном культурной сферы. В то же время в Китае исторический базис играет существенную роль. Так, чтобы понять суть китайского проекта «Экономический пояс Шелкового пути», нужно углубиться в историю страны на две с половиной тысячи лет [19]. В настоящее время высшее политическое руководство Китая в своих высказываниях постоянно ссылается на древних философов [3. С. 8-14]. В Европе цивилизационный базис к настоящему времени деградировал. Его отдельные составляющие в бытовой сфере могут проявлять себя в сельской местности, например в Бретани и на Корсике. Но в Китае историческая память измеряется тысячелетиями, во Франции начинается с Революции, в России – с XIII века. «Восточный вопрос» XIX векаС 20-х годов XIX в. наибольшую остроту во внешнеполитических отношениях европейских стран принимает так называемый «восточный вопрос» (особенно в отношениях России и Великобритании). Османскую империю называли «больным человеком» и допускали ее развал вследствие внутренних причин [11. С. 141]. Любые попытки России решить свои геополитические задачи за счет турецких владений без согласия европейских стран вели к столкновению с объединенной Европой [14. С. 65]. При Екатерине в период обеих русско-турецких войн страны Западной Европы не могли оказывать какого-либо влияния на них. В Русско-турецкой войне 1787 – 1791 годов Австрия даже была союзником России и участвовала в военных действиях. В 1820-е годы первопричиной восточного кризиса стало восстание в Греции в 1821 г., которое с перерывами продолжалось до 1829 г. Предельная жестокость, с которой турки пытались подавить его, вызвало возмущение даже у английской общественности. В итоге Англия и Франция решили применить силу, к ним присоединилась Россия. Была сформирована англо-франко-русская эскадра, которая 8 октября 1827 г. в Наваринской бухте уничтожила турецко-египетский флот. Фактически Россия пошла на поводу у Западной Европы. Греческое восстание не затрагивало российские интересы (разве что греки были православными). Да и затем греческая элита не отличалась симпатией к России. Поражение турецкого флота вызвало ярость у турецкого султана Махмуда II, который объявил священную войну, прежде всего против России. Николай I получил свободу рук по отношению к Турции. Поскольку Франция искала сближения с Россией, англичане могли только сожалеть, что далеко зашли в сотрудничестве с Россией [12. С. 77]. Летом 1829 года русская армия под командованием И.И. Дибича стремительным броском совершила переход через Балканские горы и вышла к Адрианополю (предместью Стамбула). Турция была вынуждена заключить Адрианопольский мир, по которому к России отходило Черноморское побережье. Если сюда добавить выгодный Туркманчайский договор с Персией, то получается, что Россия устанавливала полный контроль над Кавказом. С учетом предыдущих приобретений в русско-турецких войнах можно было говорить о достижении «упора». Некоторые российские историки считают, что надо было поднять российский флаг над Босфором [14. С. 73]. Упрекают Николая за нерешительность. Однако установление контроля над миллионным Стамбулом создало бы массу проблем и вызвало яростное противодействие со стороны западных государств. Турция – другая цивилизация, другая ойкумена. Более чем умеренный Адрианопольский мир вызвал неоднозначную реакцию в Западной Европе. Англичане считали себя обманутыми. России не могли простить не просто победу, а победу без участия западных стран, лишенных возможности диктовать султану свои условия [29. С. 12]. Адрианопольский мир улучшил отношения между Турцией и Россией. Решающую роль сыграла военная помощь султану в его конфликте с полунезависимым хедивом Египта Мухаммедом Али, сын которого разгромил турецкую армию и был в нескольких переходах от Стамбула. 26 июня 1833 г. был заключен Ункяр-Искелесийский договор о мире, дружбе и союзнических отношениях между Турцией и Россией. Однако: «Сколько волка не корми, все равно в лес смотрит». Во второй Турецко-египетской войне 1839 – 1841 гг., вопреки договору, Турция не призвала Россию к улаживанию конфликта, после чего российский МИД был вынужден дезавуировать существующее с Турцией соглашение. Были заключены Лондонские конвенции 1840, 1841 гг., которые позволили участвовать в контроле над турецкими делами всем основным западноевропейским странам и заставили Европу следовать «английской указке». Англия перехватила инициативу в турецких делах [29. С. 17]. После достижения «упора» России нужно было поумерить свой пыл в «восточном вопросе» и больше времени уделять внутренним делам. Но самолюбивый Николай I словно «закусил удила». 1 июля 1844 г. он прибыл в Лондон, где провел переговоры с английским премьер-министром Робертом Пилем — в основном о возможном разделе «османского наследства». Английские министры в соответствии с законами политической системы ничего так и не пообещали. Тем не менее Николай отплыл на родину в превосходном настроении, думая, что выполнил свою миссию. Но, когда корабль императора скрылся за горизонтом, к отправке была готова британская шхуна с несколькими сотнями пудов пороха на борту для горцев Кавказа, воевавших против русской армии. Война между великими державами была предопределена в тот момент, когда английский премьер клялся российскому императору в верности [11. С. 142]. Так же и СВО была предопределена, когда Меркель и Оланд пожали руку Путину после подписания Минских соглашений. Николай пытался внушить доверие к себе с целью достижения прочного соглашения. Он искренне считал англичан партнерами и верил, что джентльменского соглашения будет достаточно [11. С. 141]. Как не вспомнить здесь М.Горбачева. Оба деятеля не были политиками, не понимали и не чувствовали объективные законы существующей политической системы. Крымская война 1853 – 1856 годов стала одним из переломных моментов в истории России и показала всему миру, как против одной страны может ополчиться целая коалиция. В ней нашли преломление наиболее актуальные проблемы внешнеполитического курса России, которые значимы и в настоящее время [11. С. 141]. Формальным поводом ее начала стал спор о том, кто должен контролировать святые места в Палестине – православные или католики. Хотя в Османской империи насчитывалось лишь несколько десятков тысяч последних, еще в 1740 г. по договору с Францией большая часть святых мест должна была находиться под покровительством представителей католической церкви. Все началось с того, что Николай в поздравительном письме назвал Луи Наполеона (который провозгласил себя императором) не братом (как положено в отношениях между монархами), а другом. Тот посчитал себя оскорбленным и, чувствуя непрочность своего положения, сделал все, чтобы спровоцировать Николая начать войну Турцией. Когда в 1852 г. возник спор о святых местах, ему не придавали значения ни в Англии, ни в Европе. Он казался ничтожным событием [9. С.138]. Николай считал себя покровителем всех православных, и подобного рода игры вокруг святых мест оскорбляли его до глубины души. К началу 1850-х годов резко изменился характер европейской политической системы. Венская система политического равновесия между европейскими государствами «приказала долго жить». Священный союз России, Австрии, Пруссии уже давно деградировал. Однако Николай руководствовался еще законами и правилами первой половины XIX в., которые уже превратились в иллюзию. Он жил в придуманном им же мире, где слово монарха было законом, ине мог понять, что европейские суверены внутренне перестали быть абсолютными монархами уже в период наполеоновских войн. Николай был идеалистом в политике. После подавления Венгерского восстания российской армией он ничего взамен не потребовал. Ему было достаточно благодарности от австрийского императора Франца-Иосифа. Уже после начала войны в январе 1854 г. он встретился с британским послом и предложил ему план раздела Османской империи на очень выгодных для Англии условиях. Николай искренне пытался учесть интересы Британии [11. С. 142]. Следует отметить, что часть предлагаемых императором территорий Британия самостоятельно приобрела в последующие десятилетия — причем дипломатическим путем. Николай в своем тщеславии и непомерных амбициях вышел за пределы «упора», который был достигнут во время Русско-турецкой войны 1828 – 1829 гг. Во многом Крымская война была личным действием ва-банк императора и не отвечала интересам государства. Возврат данной «исторической петли» не только унизил страну, но имел долгоиграющие последствия, вплоть до нашего времени. Запад понял, что при определенных обстоятельствах о Россию можно «вытереть ноги». Кстати, Горбачев (и не только) по многим параметрам, характеризуемых человека как политического деятеля, был похож на Николая. «Российский вопрос»Попытки Запада поставить на повестку дня «российский вопрос» начались с истоков российской государственности. Согласно концепции автора, Российское государство начало формироваться в середине XIII в. во многом благодаря политической и военной деятельности Александра Невского. В основе этого процесса лежало отрицание всех тех принципов и институтов, на которых зиждилась Древняя Русь. В основе формирования российской государственности лежала феодальная революция [20. С. 56]. В Северо-Восточной Руси она сопровождалась регулярными репрессиями по отношению к городским общинам (как носителям старого сознания) со стороны Александра Невского и его сына Андрея, проводимым с участием татар. Несколькр веков России противостояла католическая церковь, которая посредством Ливонского ордена, а затем Речи Посполитой пыталась сделать Московское государство европейской колонией типа Малой и Белой Руси. То, что Россия смогла пережить Смутное время, говорит о ее высоком регенерационном потенциале. Просматривается аналогия с республиканским Римом, который во время Второй Пунической войны, несмотря на ряд тяжелых поражений, смог победить. Следующим испытанием России была Северная война. Противостояние Карла XII, с учетом непростых отношений с шведским риксдагом, с коалицией России, Саксонии и Дании следует рассматривать как исключительно его личное намерение идти ва-банк. Сочетание авантюризма с военным талантом позволило принудить к капитуляции сначала Данию, а затем Саксонию на основе Альтранштедтского мира, по которому саксонский курфюрст Август отказался от польской короны. После того как шведский король посадил на польский престол своего ставленника Станислава Лещинского, казалось, был достигнут максимальный «упор». Но Карл, будучи выдающимся полководцем, оказался слабым политиком. В сентябре 1707 г. он начинает Русский поход, ставший для него роковым. Данная историческая петля превратила Швецию во второразрядную державу. У Карла были обширные планы по расчленению России, уничтожению ее государственности. Российским царем должен был стать Якуб Собеский (сын покойного польского короля Яна Собеского). В пользу Швеции отторгались Псков и Новгород, а также весь Север России в целом. К вассальной Польше отходила Смоленщина и другие западнорусские территории [36]. После неудачного «покорения» Швецией России Западная Европа (в первую очередь в лице Англии) перешла к более тонкой, можно сказать, иезуитской политике. Открыв «окно» (а точнее, «форточку») в Европу, Россия формально стала частью европейской системы политического равновесия, на деле превратившись в инструмент «разборок» между ведущими европейскими державами. В этот период в Европе можно было выделить два геополитических пространства (системы): собственно европейское и восточноевропейское, куда, помимо России, входила Речь Посполитая, которая уже давно использовалась в этом качестве. Германские княжества также «пользовались» великими державами того времени. Во время Войны за испанское наследство Англия черпала отсюда многочисленных наемников [35. С. 48]. В этом отношении уместно вспомнить спасение осажденной турками Вены войском польского короля Яна Собеского, которое по численности более чем в два раза уступало турецкому. Захваченное знамя командующего турецкими войсками польский король отослал папе. В «благодарность» за это папа приписал победу императору Священной Римской империи Леопольду (оставившему население Вены на произвол судьбы), который более чем прохладно отнесся к Яну Собескому во время их встречи [15. С. 1195]. Уже в десятых годах, в период Северной войны русским войскам в Южной Прибалтике пришлось защищать интересы так называемых союзником, мало что имеющие общего с интересами России. После того, как при активном участии российских войск была зачищена от шведов Северная Германия, между союзниками начались трения, которые чуть было не перешли в открытый конфликт. Провокаторами здесь стали, как всегда, англичане [35. С. 141]. На переговорах в Утрехте в 1713 г. английская делегация вспомнила о России и потребовала от нее вернуть все завоевания Швеции, за исключением небольшой территории с Петербургом. Англичане пытались лишить Россию плодов побед в Северной войне. Российский дипломат Б.И. Куракин сообщал: «в наших разговорах с обеих сторон довольно было угроз» [35. С. 100]. Просматривается явное сходство с современным периодом. Характерно участие России в Семилетней войне, войска которой одержали несколько блестящих побед над прусской армией. Как известно, указом Елизаветы Восточная Пруссия вошла в состав Российской империи. Ее население присягнуло императрице. Правда, затем Петр III вернул ее Фридриху. Сложно представить, что было бы с бедной Россией, если бы Пруссия осталась в ее составе, — с учетом роли, которую играли в управлении государством немногочисленные прибалтийские немцы. В наибольшей степени «странности» внешней политики России проявили себя во время участия ее армий в коалиционных войнах против Наполеона. Непосредственно или косвенно Россия приняла участие во всех семи антифранцузских коалициях. Если во время коалиционных войн Наполеону обычно приходилось отвечать на агрессивные действия противников, то поход на Россию, который сам французский император называл «Второй Польской кампанией», происходил исключительно по законам игры ва-банк. Просматривались все те закономерности, о которых шла речь в начале статьи. Поход Наполеона на Россию имел форму классической исторической петли. Французский император мыслил категориями европейского геополитического пространства, европейской ойкумены. Русская армия в профессиональном отношении уступала французской. Поэтому, когда она оказывалась в Европе во время коалиционных войн против Наполеона, она терпела поражения и под Аустерлицем, и под Фридландом. В 1812 г. мы имеем противоположную ситуацию: в российской ойкумене русской армии помогал и климат, и фактор географического пространства. Наполеоновская армия во время продвижения к Москве за счет больных и отставших потеряла более трети своей численности [51]. Наполеон плохо знал римскую историю. Выход за пределы своей ойкумены при Октавиане привел к полному уничтожению трех римских легионов германскими племенами в Тевтобургском лесу. Аналогичную ошибку до этого совершил Красс (который подавил восстание Спартака), углубившись слишком далеко на территорию Парфии, что стоило ему жизни. Заграничный поход был личной инициативой Александра I, несмотря на возражения ряда высокопоставленных государственных деятелей, включая министра иностранных дел Н. Румянцева, будущего министра К. Нессельроде и фельдмаршала Кутузов [43. С. 300]. Зато во время этого похода русской армии «аплодировали» в западных столицах. Просматривается сходство с Александром Македонским: он хотел стать властелином мира (обитаемой ойкумены того времени, известной грекам), а Александр I собирался вершить судьбами европейских стран. Российский император хотел выглядеть перед Европой новым Наполеоном, преобразующим континент. Он видел Россию в качестве общехристианского центра и главного политического арбитра в Европе [42. С. 139]. Для Александра (как и для многих российских политиков в наше время) был характерен глубокий комплекс неполноценности, сформировавшийся еще в юности, вследствие деспотического отношения к нему отца. По его инициативе в сентябре 1815 г. был учрежден приснопамятный Священный союз, куда, помимо России, вошли Австрия и Пруссия. Учредительный документ назывался «Трактат братского и христианского союза». Уже само название говорило о том, что ни о каких политических принципах в его деятельности не может бить и речи. Если в советский период отношение к Заграничному походу было отрицательным, то в последующий период ряд историков уже стал утверждать, что Кутузов был его сторонником. С окончанием «холодной войны» началась «интернационализация» исторических изысканий с использованием методологических разработок западной гуманитарной науки [46. С. 133]. Интересен в этом отношении вывод Н. А. Могилевского: «Возглавив поход против Наполеона, Россия получила больше, чем территории. Она получила уважение и авторитет, а также уникальную возможность влиять на все политические процессы на континенте» [33. С. 28]. Все, о чем говорится в этой фразе, будет потом очень дорого стоить Российскому государству. Последствия Заграничного похода России придется расхлебывать не только до Крымской войны, но и до Первой мировой. России и в тот период, и в современный нужно проводить внутреннюю и внешнюю политику, которой не могли бы аплодировать не только на Западе, но и в мире вообще. К сожалению, Минским соглашениям в свое время мысленно аплодировали и в Берлине, и в Париже, и в Вашингтоне. Здесь уместно привести малоизвестный факт, который отражает глубинную суть исторического отношения Западной Европы к России. Во время Венского конгресса Англия, Австрия и Франция заключили секретный трактат о союзе против России. Каждый из трех союзников обязался выставить армию в 150 тыс. человек [44. С. 6]. Просто поразительное сходство с операцией «Немыслимое» против Советского Союза, разработанной по инициативе Черчилля в апреле 1945 г. «Российский вопрос» опять попыталась вынести на повестку дня Великобритания во время Крымской войны. Главным противником России был лорд Г. Дж. Пальмерстон, несколько раз занимавший пост премьер-министра и министра иностранных дел. Его имя в России даже стало нарицательным В 1854 году обыкновенный чиновник Василий Алферьев написал сатирическое стихотворение, которое получило невероятную популярность и разошлось в списках вплоть до самых глухих уголков страны. Вот в воинственном азарте Однако легковесное восприятие английского лорда не соответствовало действительности. Пальмерстон был выдающимся политиком, который в своей деятельности признавал только одну цель – всемерную защиту британских интересов. Здесь уместно привести два высказывания Пальмерстона, которые крупным шрифтом в рамочке должны висеть уже больше тридцати лет в кабинетах высшего политического руководства России. «У нас нет вечных союзников и постоянных врагов. Наши интересы вечны и постоянны, и наш долг следовать этим интересам». «Моя доктрина заключается в том, что мы должны полагаться только на себя, проводить свою собственную политику, преследовать свои собственные цели и действовать, исходя из своих собственных принципов. Использовать правительства других стран, насколько это возможно, но никогда не идти на поводу у них» [13. С. 104]. Согласно планам британского руководства, от России должны были быть отторгнуты Аландские острова, Финляндия, Прибалтика, Крым и Кавказ. Был момент, когда шведам предлагали Петербург. Восстанавливалось независимое Польское королевство. На Кавказе создавалось государство Черкессия под протекторатом Турции. Однако героическая оборона Севастополя сорвала эти планы. Европа по условиям Парижского мира унизила Россию, но не смогла сломить ее волю. В то же время, несмотря на победу в Русско-турецкой войне 1878 – 1879 гг., политические и имиджевые потери России оказались серьезными. Берлинский конгресс 1878 г. остался позорной страницей русской дипломатии. На нем великие западноевропейские государства, в первую очередь в лице Великобритании, указали на то место, которое должна занимать Российская империя в европейском концерте – «на подстилке в прихожей». В передовой статье «С.Петербургских ведомостей» было указано, что «уступка всегда влечет за собой требование за требованием… Европе оказалось недостаточно вывести Россию как подсудимую…» [24. С. 42]
Чтобы понять, что мы имеем сегодня и что нас ждет завтра, полезно заглянуть в прошлое
Автор обратил внимание на множество совпадений и аналогий, касающихся 30-50 годов XIX в. как в России, так и в Европе с периодом, предшествующим СВО (начиная с перестройки). С началом Крымской войны «хрустальный замок», в котором жил Николай I, оказался разрушенным. Российский император до конца своей жизни так и не смог осознать причины краха всех его надежд и начинаний. Он рассматривал свою императорскую миссию как высочайшее призвание и относился к этому с высочайшей ответственностью. Николай плохо воспринимал принципы баланса сил и европейского равновесия и всю жизнь руководствовался принципами, заложенными в идеологии Священного союза [29. С. 13]. Российский император не был политиком, который должен чувствовать и понимать законы политической системы. В отличие Меттерниха, который называл Священный союз пустым звуком и предполагал начать новую европейскую политику, основанную на принципе баланса сил и европейского равновесия [29. С. 12], Николай не чувствовал законов самого исторического процесса, думая, что в мире все зависит от воли монарха. Отсюда его крайнее неприятие революций в Европе 1830, 1848 годов. Николай пытался противостоять не просто революционным беспорядкам, но самому историческому потоку. Емкую и точную характеристику дал ему дипломат и поэт Федор Тютчев. Кстати, эти строки могут характеризовать очень многих российских государственных деятелей, начиная с периода перестройки. Не Богу ты служил и не России, Николай представлял себе технику международных отношений в форме личных контактов. Живя в мире династической мифологии, он придавал большое значение императорскому слову, был склонен путать интересы России с общими интересами Европы [29. С. 18]. Как не вспомнить здесь период перестройки и 90-е годы. Фундамент Российской империи при Николае I «попахивал гнильцой». Известному писателю и историку И. М. Карамзину приписывают следующее: когда за границей у него попросили в «двух словах» охарактеризовать ситуацию в России, он обошелся одним словом: «Воруют». И действительно, казнокрадство приобрело тотальный характер. Особенно воровство было характерно для армии. Уже во время войны в 1855 г. командир пехотной бригады выдал свою дочь замуж, дав в приданное половину того, что он будет отныне красть из сумм, отпускаемых на продовольствие солдат [41. С. 51]. В 90-е годы ситуация в российской армии была не лучше, если не хуже. Так, в 1993 г. вся Россия узнала о голодоморе в учебной части ВМФ на острове Русский. Николай знал о тотальном бытовом казнокрадстве, но система государственного управления ничего не могла с этим поделать. Для России было характерно нищенское существование целых полков, обворовываемых своими командирами, целых дивизий, обкрадываемых генералами. [41. С. 70]. Армию систематически обкрадывали, и это обстоятельство теснейшим образом было связано с общим для всех ведомств в России неслыханным разгулом хищничества, принимаемого постепенно совсем уж сказочные размеры. Особое впечатление на Николая произвело дело Политковского – директора канцелярии инвалидного фонда, похитившего 1,2 млн. рублей. На эти деньги регулярно устраивались кутежи, в которых помимо ряда высокопоставленных чиновников, участвовал Л. Дубельт – начальник III отделения (аналога советского КГБ и российского ФСБ). [41. С. 73]. Россия оказалась не готова к войне ни во внутренней, ни во внешней сферах. Британию Николай I считал своим союзником, не говоря уже об Австрии и Пруссии. Людей, которые смогли бы дать императору верный совет, рядом не оказалось [11. С. 143]. Николай был полностью чистосердечен, когда убеждал английское руководство в отсутствии антибританских намерений [9. С. 136]. Кстати, Россия от Великобритании никогда подобного рода заверений не получала. То, что Россия отставала от западноевропейских государств в техническом отношении? – факт, известный всем. Однако академик Е. В. Тарле в своей капитальной работе «Крымская война» обратил внимание на основное зло, губившее русскую армию во время этой войны, – отсутствие подготовленного и сколь-нибудь талантливого командного состава. Чем выше по чину и положению начальник, тем он часто бездарнее и вреднее [41. С. 51]. Здесь уместно привести аттестацию на генералов Южной армии в 1855 г. генерал-адъютанта А. Н. Лидерса, который писал в сентябре военному министру и императору: «Рассмотрев со вниманием сии списки, я нахожу, что в Южной армии почти нет таких генералов, которые могли командовать в военное время самостоятельными отрядами» [2. С. 8]. В самом начале войны Николаем и его генералами были совершены серьезные стратегические ошибки. Руководство страны больше внимание уделяло возможным действиям в Прибалтике, Финляндии, Польше, на границе с Австрией, чем на Юге, включая Крым. Основную роль сыграло то, что вчерашние союзники по Священному союзу, Австрия и Пруссия, заняли враждебно-нейтральную позицию. Точно так же позже, осенью 1919 г. соединения Добровольческой армии оказались разбросаны от Орла и Воронежа до Киева, — кулак превратился в пятерню. В силу характера власти, условий функционирования армии и флота в мирное время, специфики подготовки офицеров в стране не было достаточно людей, способных к принятию военно-стратегических решений и эффективному управлению войсками [2. С. 7]. Не последнюю роль в поражении русской армии сыграла плохо организованная логистика. Обычной была несвоевременная доставка припасов в армию. В выигрыше были все, кроме самой армии. Если в 1812 году плохие дороги и большие расстояния во многом помогли русской армии, то во время Крымской войны картина носила обратный характер. Имея многочисленный флот, Великобритания и Франция могли без проблем обеспечивать свои войска всем необходимым. Для чиновников было характерно стремление ограждать себя от ответственности. При этом, несмотря на наличие подрядного способа снабжения армии, довольствующие органы военного ведомства покупали припасы не по рыночной цене, а по цене, установленной подрядчиком. В Крыму войска получали 60-70% необходимого довольствия [2. С. 9]. Прошло двадцать лет, но уроки Крымской войны были слабо учтены политическим и военным руководством Российской империи в период Русско-Турецкой войны 1877 – 1878 гг. Как известно, центральным эпизодом войны стала осада Плевны. Первые два штурма окончились неудачей. При третьем штурме 30-31 августа были допущены прежние ошибки. В частности, неправильный выбор главного удара. Отсутствовала координация действий. Успех генерала Скобелева не был поддержан за счет резервов. В трудах русских военных историков был вынесен нелицеприятный приговор «талантам» высшего командования [47. С. 225 — 226]. Главной причиной неудач русского командования явилась несогласованность действий. Формально главой отряда, блокировавшего турок, являлся румынский князь Карл Гогенцоллерн (бывший поручик прусской армии), но реально руководство осуществлял генерал П. Д. Зотов. Кроме того, в дело вмешивался командующий румынскими войсками А. Чернат. К этому нужно добавить императора Александра II, военного министра Д. А. Милютина и командующего Дунайской армией великого князя Николай Николаевича. Весь этот набор высших лиц больше мешал, чем помогал вести военные действия [28. С. 63]. Здесь уместно вспомнить Г. Жукова, который при обороне Ленинграда подчинил себе не только всех военных, но и гражданские органы власти, а также, в определенной степени — партийную организацию города. По результатам военной кампании Николай Николаевич был награжден орденом Георгия 1-й степени. И это речь идет о человеке, который настойчиво предлагал снять блокаду Плевны и отвести войска за Дунай. За всю историю Георгия 1-й степени им было награждено 25 человек. В то же время высшим гражданским орденом Андрея Первозванного – более тысячи человек. Для сравнения. За блестяще проведенную операцию Юго-Западного фронта летом 1916 г. генерал А. А. Брусилов получил только Георгия 3-й степени. «Украинский вопрос»В течение всего исторического процесса на территории нынешней Украины появление элементов государственности тут же ставило «украинский вопрос». Отрицательную роль играли геополитическое положение Украины, окруженной несколькими державами восточноевропейского геополитического пространства, а также постоянная междоусобная борьба внутри элиты. Галицкая земля, расположенная на территории нынешней Западной Украины, уже к концу XI в. фактически стала независимой. Период до середины XIII в. характеризовался постоянной борьбой между князями и боярской оппозицией, обычно поддерживаемой народным вече. Летописцы обращают внимание на наглость бояр в отношениях с князями [27. С. 13]. Князья, в свою очередь, отвечали репрессиями, которые часто носили жестокий характер. Особо следует остановиться на деятельности Данилы Галицкого, который всю жизнь боролся как с внешними, так и внутренними противниками, стремясь объединить под своим главенством земли Юго-Западной Руси. С детского возраста его многократно изгоняли из Галича. Однако деградация системы, в рамках которой он действовал, а затем монголо-татарское нашествие не дали ему сформировать политическое образование, имеющее историческую перспективу. У Данилы Галицкого, в отличие от Александра Невского, не сложились отношения с Золотой Ордой. Погром, учиненный в 1259 г. золотоордынским темником Бурундаем, нанес непоправимый удар населению Галицко-Волынской Руси [27. С. 209]. Попытка найти союзников на Западе закончилась ничем. В конечном итоге в первой половине XIV в. территория княжества была разделена между Литвой, Польшей, Золотой Ордой и Венгрией. Впоследствии огромные территории Малой и Белой Руси, управлявшиеся своими князями, избравшими путь слияния с Западом, потеряли независимость за полвека. Этот выбор привел к насильственному лишению подлинно русской самоидентификации с заменой ее на псевдонациональные маркировки украинцев и белорусов, произведенной усилиями польской шляхты [31. С. 162]. Установление Литвой контроля над территориями Киевской Руси, за исключением Северо-Западных земель в XIV в., обусловило крайне низкий уровень здесь феодальной революции. Вследствие этого восточнославянские земли долго находились на общинной стадии развития. С этим связана масса архаических пережитков, доживших до позднего времени с учетом наследия, полученного этими землями от времен Руси [8. С. 298-302]. Именно этот фактор и еще целый ряд других обстоятельств обусловили специфику формирования украинского народа в XV – XVI веках. Малая Русь оказалась в окружении целого ряда цивилизаций, заметно отличавшихся друг от друга. Речь идет в первую очередь о восточноевропейской цивилизации, представленной Польшей. Великое княжество Литовское так и не смогло создать ничего своего. Россия, которая географически входила в Восточную Европу, избрала самостоятельный путь развития. В XVI в. в Европе в связи с ростом городов заметно возрастает потребность в хлебе, что обусловило появление на Украине так называемых фольварковых хозяйств, основой которых был принудительный труд. Крестьяне были обязаны бесплатно работать на полях господина. Панщина, которая в конце XV в. составляла 14 дней в году, в середине XVI в. уже составляла 3-4 дня в неделю и продолжала увеличиваться. Летом рабочий день в отдельных случаях достигал 18-19 часов [18. С. 14]. Понятно, что в таких условиях ни о каком нормальном процессе формирования украинского народа не могло быть и речи. Нечто подобное, и то в первом приближении, появляется в России только в XVIII в. В Московском государстве в этот период крепостная зависимость носила слабый характер. Владельцы поместий вели скромный образ жизни, — в то время как польская шляхта в роскоши ни в чем не хотела уступать Западной Европе. Большое влияние оказал кочевой тип сознания. Еще в период Древней Руси на юге Киевской земли располагались кочевья торков, берендеев, печенегов под общим наименованием «черные клобуки». Исключительную роль играли регулярные набеги крымских татар. Необходимо отметить, что Крымское ханство следует рассматривать как самостоятельную специализированную цивилизацию химерного типа. В одной из своих публикаций автор насчитал (до появления здесь татар) более десяти цивилизационных ойкумен, периферией которых был Крым и чьи осколки оседали на полуострове [21. С. 116].. Отдельную цивилизацию представляла собой Османская империя, которая сформировалась на базе Византии, ее структуры, многовекового административного аппарата. Поменялись только элита, что для Византии было обычным делом, и религиозная «окраска». Османы, в отличие от арабских государств, решительно порвали с кочевым типом сознания. Кочевники превратились в презираемый слой населения [21. С. 120]. Цивилизации специализированного типа неоднократно встречались в мировой истории. Здесь уместно вспомнить племена кутиев, которые разгромили державу Саргонидов, но не смогли создать ничего нового. Кстати, так же как крымские татары, они жили за счет набегов на соседние земли. Основной особенностью цивилизаций специализированного типа является отсутствие потенциала прогрессивного развития. Можно говорить о самостоятельной украинской цивилизации специализированного типа, которая более чем заметно в этом отношении отличалась от своих соседей. Что касается реестрового казачества, появившегося в середине XVI в., то оно представляло собой замкнутую корпорацию, где внутренние интересы преобладали над внешними. Казацкая старшина была элитой не украинского народа, как пытаются представить украинские историки, а самого казачества. В 1852 г. Стефан Баторий дал казакам ряд привилегий: личную свободу, право на собственный суд, освобождение от налогов и имущественные права [32. С. 6]. Попытка создания самостоятельного государства во второй половине XVII в. (в период Хмельнитчины) потерпела полный крах. У старшинской элиты отсутствовал опыт государственного строительства [40. С. 40], ее сознание не доросло до восприятия идеи автономизма. При проведении переговоров с поляками и россиянами главной целью было сохранение и приумножение прав и привилегий [39. С. 31]. Гетманщина стала химерным сплавом модели Речи Посполитой, которую казацкая старшина приспособила для своих потребностей, и сотенно-полковой системы казацкой армии [53. С. 57]. В период Хмельнитчины сложилась крайне слабая, плохо структурированная система публичной власти, уходящая своими корнями в устройство Запорожской Сечи. В основе этой системы лежала казацкая демократия (ничего общего не имеющая с буржуазной демократией), на деле сплошь и рядом оборачивавшаяся охлократией. После смерти Б. Хмельницкого наступил период гражданской войны, который в народе прозвали «Руиной». Корпоративные интересы в это время преобладали над государственными. В полной мере проявили себя властолюбие, амбициозность, эгоизм старшины [40. С. 217]. Старшинская элита показала свою неспособность предложить народу консолидирующие цели, постоянно игнорируя его интересы и интересы самого казачества ради собственной выгоды. В этот период идея создания государственного образования уходит в сторону, начинают доминировать внутренние противоречия в борьбе за власть. Гетманы искали союза с иностранными государствами и в первую очередь — для сохранения своей власти и подавления оппозиции [52. С. 310]. В моду вошел «поливассалитет» (в терминологии украинских историков). Гетман И. Выговский в 1658 г. пребывал в номинальной зависимости от московского царя и турецкого султана и еще хотел получить покровительство со стороны Трансильвании и Швеции [49. С. 58]. Б.Хмельницкий уже после Переяслава устанавливает контакты со Швецией и делает определенные шаги в принятии протектората шведской короны [48. С. 75]. Характерен в этом отношении гетман П. Дорошенко. Присягнув царю, Дорошенко вскоре изменил ему, переметнувшись на сторону Речи Посполитой. Рассорившись с поляками, принял протекторат Порты, спровоцировав войну Турции с Польшей. В конечном итоге Дорошенко был прощен Москвой, получил приличное имение, где тихо скончался уже в царствование Петра I. Иронией судьбы он оказался предком Натальи Гончаровой, которая приходилась ему пра-пра-правнучкой. В конечном итоге и Россия, и Польша просто устали от гетманских измен. Логическим следствием этого стал раздел на Левобережную и Правобережную Украину на основе Андрусовского перемирия 1667 г., затем закрепленного Вечным миром 1686 г. Московское царство и Речь Посполитая преследовали здесь свои интересы. Украина же превратилась в обычную «разменную монету». Типичным представителем казацкой старшины был И. Мазепа. Н. Костомаров дал ему емкую и точную характеристику: «Гетман Мазепа… не был носителем никакой национальной идеи. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал – и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем был готов сделать зло, как только представлялась ему возможность получить выгоду или вывернуться из опасности» [25. С. 320]. Более точного определения украинской элиты исторически и современного истеблишмента трудно найти. После Февральской революции 1917 г. на Украине была образована Центральная рада. Из 118 ее членов не менее 100 были интеллигентами [4. С. 14]. Все основные руководители были выходцами из сельской местности с архаической основой своего сознания. Правительство состояло из журналистов, писателей, студентов, которые не имели необходимого опыта госуправления [4. С. 90]. Украинские историки, которые профессионально занимаются этим периодом, признают (правда, сквозь зубы), что Центральная рада не была подготовлена к строительству украинского государства [6. С. 73]. Для руководства Украинской народной республики (УНР) были характерны война амбиций, тотальная некомпетентность [16. С. 489]. Во время вхождения Малороссии в состав Российской империи на уровне украинского дворянства, чиновничества, купечества, мещанства сформировалась надстройка, которая мало чем отличалась от собственно российской. В то же время так называемая интеллигенция, которая имела сельские корни, придя к власти, поставила задачу создания надстройки, соответствующей базису еще времен Хмельнитчины. Характерны в этом отношении форма военных (жупаны, шаровары) и воинские звания (четовой, роевой, бунчужный). Все это закончилось кровавыми еврейскими погромами при Директории. 15 января 1919 г. руководством Директории был подписан документ о передаче Украины под протекторат Франции. Французы выставили Директории целый ряд политических и экономических требований, касающихся передачи им контроля над железными дорогами и финансами Украины, возвращения поместий их собственникам, создания смешанных франко-украинских частей (естественно, под командованием французских офицеров), оккупации всего Юга Украины [37]. Здесь просматривается поразительное сходство с периодом Хмельнитчины. Шведы пытались убедить Хмельницкого в том, что интересы Украины требуют, чтобы московский царь не простирал руки дальше, чем ему будет позволено. Шведский король собирался взять под свой контроль Войско Запорожское и строить вдоль Днепра крепости, неподконтрольные гетману, который при этом должен был отдавать ему половину налоговых сборов [53. С. 203]. После того, как Красная Армия осенью 1919 г. разгромила войска Директории, Петлюра бежал в Варшаву, где 21 апреля 1920 г. заключил договор с Пилсудским с целью ведения войны с Советской Россией. Петлюра отказывался от основной части территории к западу от Днепра. Восстанавливалась земельная собственность польских помещиков [5]. В итоге территория Украины была разделена между Советской Россией, Польшей, Румынией и Словакией. В период независимости Украины мы наблюдаем полное воспроизведение исторического архетипа Украины, сформировавшегося еще в XIV – XVI веках, который в полной мере проявил себя и период Руины, и во время Гражданской войны 1917 – 1920 годов. По существу, мы сейчас имеем третью Руину, как во время Гражданской войны – вторую. Во всех трех случаях появлялось государство-Руина как политическая система, не имеющая никакого потенциала развития. На Украине последние 40 лет (после начала перестройки) имеет место активизация характерного для базиса этнического сознания [22. С.119]. Как результат – рецидивы радикального национализма, обусловленные подсознательной тоской по патриархальной культуре и ее «племенным» ценностям [7. С. 48]. Для 90-х годов был характерен процесс появления рецидивов ряда архаических институтов [22]. Особенностью этнического сознания является то, что социальная действительность категоризируется с помощью базовой пары «мы — они» [1. С. 49]. Начинается поиск внутренних и внешних врагов. Естественно, что на базе подобного рода принципов что-то путное в плане государственности создать невозможно. Украина исторически не имела, не имеет и не может иметь перспектив построения нормального государства. Как уже говорилось выше, Украина является самостоятельной цивилизацией специализированного типа, кардинально в этом отношении отличающейся от российской цивилизации. Исторически имеется много примеров, когда выход за пределы своей цивилизационной ойкумены на территорию другой сопровождался серьезными проблемами [23. С. 125]. . То, что законы украинской исторической ойкумены в настоящее время полностью здесь доминируют и оказывают определяющее влияние на социальное сознание, во многом проясняет причины проблем, связанных с проведением СВО. «Европейский вопрос»В середине XIX основной причиной кризисных отношений между основными странами Европы был «восточный вопрос». В ближайшие десятилетия таковым будет уже «европейский вопрос». С учетом стремительной деградации европейской элиты в последние 20-30 лет наконец можно говорить о реальном «Закате Европы», о котором еще в первой половине XX в. писал О. Шпенглер. Автор еще хорошо помнит Шарля де Голля и Вилли Брандта. Это были настоящие политики, которые чувствовали и понимали законы политической системы и проводили внутреннюю и внешнюю политику в интересах своих государств. Что касается нынешней политической «элиты», то ее нельзя сравнивать даже с Гельмутом Колем и Герхардом Шредером. Самое печальное для Европы, что это уже диагноз. Более компетентных руководителей политических партий она уже не дождется вследствие отрицательного отбора. Нынешняя Европа напоминает Западную Римскую империю первой половины V в. н. э. Если кто-то думает, что нынешние итальянцы являются потомками гордых римлян, то он глубоко ошибается. На юге страны живут потомки выходцев с Ближнего Востока, которые массово переселялись на территорию Италии в период поздней Империи, а на севере – германских племен (в основном, лангобардов). Поразительное сходство имеет место в военной сфере. Нынешняя немецкая армия по своей обеспеченности техникой и боеспособности радикально отличается от бундесвера периода «холодной войны». В поздней Римской империи армия потеряла свою боеспособность из-за слабого руководства, частой смены императоров, демографического кризиса, нежелания населения служить [10], — всего того, что мы наблюдаем сейчас в Европе. Доминирующий отрицательный отбор в европейской политической сфере будет способствовать тому, что члены партии, обладающие качествами настоящего политика, не смогут войти в ее руководство. Можно вспомнить Флавия Аэция (единственного полководца не варварского происхождения в то время), который успешно сдерживал набеги германских племен и разгромил на Каталаунских полях непобедимого Аттилу. Однако в поздней Римской империи подобного рода качества и способности не приветствовались: в 454 г. Аэций был зарублен императором Валентианом, а на следующий год Рим был полностью разграблен вандалами. Основными субъектами раздела европейского наследства (в политико-экономической сфере) выступают США и Китай. С американским руководством все лежит на поверхности. В свое время американцы пытались реализовать проект «Большой Центральной Азии», прямо заявив, что основной их целью является отрыв центральноазиатских государств от России и Китая и перенаправление потоков нефти и газа в Южную Азию [45. С. 86]. Китай всегда действовал более тонко. 7 сентября 2013 г. мировой общественности Председателем КНР Си Цзиньпином была представлена стратегия под названием «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП). Зону своего влияния в форме ЭПШП Китай формирует не столько в соответствии с политическими и экономическими законами, сколько по законам цивилизационного пространства [19. С. 25]. Основой ойкумен, начиная с древности, была развитая инфраструктура (особенно дорожная). Здесь уместно вспомнить ту же Римскую империю, державу Ахеменидов, Китай династии Хань. Если Китай сейчас в основном вкладывает деньги в развитие инфраструктуры в своей зоне влияния (не предъявляя никаких политических или идеологических требований), то в послевоенный период не было ни одного случая, чтобы подобным образом поступали США. Сейчас основной стратегией США по снижению роли и влияния Китая в Европе является создание максимальных трудностей в функционировании путей сообщения Китая с Европой и в Южно-Китайском море, и через Россию и Белоруссию, и в Арктике. Китай возлагал большие надежды на Украину при В.Януковиче, полагая, что она может стать опорным государством на западном фланге евразийского пространства [30. С. 13-24]. Грубо вмешавшись в проводимую Россией СВО, американское руководство (правильнее сказать, американская глубинная элита) пошло ва-банк, поставив многое на карту. Помимо полного устранения какого-либо российского влияния в Европе, главной целью является Китай. Если возникает какое-либо явление, угрожающее безопасности социально-политической (экономической) системы, и на него не обращают должного внимания, оно рано или поздно проходит первую «точку невозврата», увеличиваясь в объеме, автономизируясь и структурируясь. Появляется деструктивная система, которая развивается уже по своим внутренним законам и главное – имеет заметный регенерационный потенциал. Если вначале проблему можно было решить «малой кровью», то после перехода «точки невозврата» – уже «большой». После перехода второй «точки невозврата» появившуюся угрозу нельзя устранить даже «большой кровью». Обычно это заканчивается разрушением существующей системы [20. С. 26]. Литература1. Ачкасов В. Этническая идентичность в ситуациях общественного выбора // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. № 1. комментарии - 0
Мой комментарий
|
Подписка
|
