СПЕЦИФИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
Отличительная черта политической системы Туркменистана — жесткая вертикаль управления, включающая единоначалие верховного руководителя и монопольный контроль власти над ресурсами [14. С. 122-128].
Определяющим для внутренней и внешней политики остается принцип персонализации власти. Первый президент Сапармурат Ниязов, занимавший этот пост с 1990-го по 2006 г., известен как Туркменбаши («Отец нации»). Его преемник и второй президент Туркменистана (2007-2022 гг.), Гурбангулы Бердымухамедов наделен несколькими титулами, закрепленными нормативными актами: «Генерал армии», Аркадаг («покровитель», «опора»), «Почетный старейшина народа», «Национальный лидер туркменского народа». Но в феврале 2022 г. он решил уступить пост президента новому руководителю, после чего был осуществлен верхушечный и мирный трансфер власти — передача ее сыну Г. Бердымухамедова, Сердару. 14 февраля 2022 г. он был выдвинут кандидатом в президенты на внеочередном съезде правящей Демократической партии Туркменистана, являющейся преемницей Коммунистической партии Туркменской ССР. Бердымухамедов-младший предсказуемо победил в первом же туре состоявшихся 12 марта выборов, став официально с 19 марта 2022 г. третьим президентом Туркменистана.
Сам бывший глава государства, начавший именовать своего преемника-сына как «Аркадаг Сердар» (или «Аркадаглы Сердар»), инициировал преобразование двухпалатного парламента (Милли Генгеш) в однопалатный с превращением его верхней палаты в самостоятельный орган — Народный совет (Халк Маслахаты) с расширенными полномочиями. Конституционный закон о создании этой новой государственной структуры во главе с Гурбангулы Бердымухамедовым указывал, что его решения обязательны к исполнению всеми ветвями власти, в том числе и главой государства. [18]. Таким образом, Г. Бердымухамедов, уступив президентский пост своему сыну, сохранил рычаги влияния на госуправление.
Характеризуя политическую систему Туркменистана как «персоналистскую», где существенную роль играет личность руководителя, сотрудник Карлова университета в Праге (Чехия) Слободан Горак обращает внимание на то, что и внешняя политика Туркменистана «исходит из главенствующей в стране системы политического управления, которую можно отнести к разряду авторитарных режимов с сильной ролью личности (персоналистская автократия)» [3. С. 154].
Взаимодействие Туркменистана с внешним миром обрело такую специфическую направленность, какой не обладает ни одно другое государство Средней Азии. Речь идет о доктрине «постоянного и позитивного нейтралитета», которая закреплена в качестве правовой нормы в Конституции Туркменистана. «Декларация о внешнеполитическом курсе Туркменистана в XXI веке», принятая 27 декабря 1999 г. Народным советом, являвшимся тогда высшим представительным органом республики, утвердила нейтралитет «неизменным основополагающим принципом внешней политики Туркменистана и ее содержанием, фундаментом, на котором он намерен строить свои отношения со всеми государствами и международными организациями в следующем столетии» [4].
12 декабря 1995 г. 50-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла резолюцию А/50/80 «Постоянный нейтралитет Туркменистана», в которой содержался призыв к государствам — членам ООН «признавать и поддерживать провозглашенный Туркменистаном статус постоянного нейтралитета, …уважая также его независимость, суверенитет и территориальную целостность» [13]. Государствам, избравшим нейтральный статус, ООН обычно рекомендует не участвовать в военных союзах, блоках и пактах, не вмешиваться в вооруженные конфликты, занимать избирательный подход к членству в международных организациях, отказываться от предоставления своей территории под иностранные военные базы [21]. Туркменистан в основном следует этим предписаниям, внося коррективы в свою внешнюю политику, когда это отвечает его интересам.
Принятая в 2009 г. «Военная доктрина Туркменистана» носила оборонительный характер и предполагала, по словам Г. Бердымухамедова, «неприсоединение государства к военным союзам и блокам, неразмещение на своей территории иностранных военных баз, неприобретение, непроизводство, нераспространение и непрохождение через его границы ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения» [19]. Следовательно, своим нейтральным статусом Туркменистан изначально исключал себя из участия в международных организациях или же программах, занимающихся вопросами поддержания безопасности. Но сотрудничество со структурами ООН стало одним из важных направлений его внешней политики.
Признанием заслуг Туркменистана в деле мирного разрешения споров стало открытие 10 декабря 2007 г. в Ашхабаде Регионального центра ООН по превентивной дипломатии в Центральной Азии [8]. А в рамках учрежденного в 1993 г. пятью среднеазиатскими странами Международного фонда спасения Арала (МФСА), где одним из партнеров является ООН, Туркменистан участвует в решении проблемы управления общими водными ресурсами в регионе.
По инициативе Туркменистана Генеральная Ассамблея ООН приняла 3 февраля 2017 г. Резолюцию о провозглашении Международным днем нейтралитета 12 декабря — дату утверждения этой международной организацией постоянного нейтрального статуса Туркменистана [2]. А в 2020 г. Туркменистан организовал в ООН Группу друзей нейтралитета «для содействия регулярному диалогу на международном уровне, в частности в рамках Организации Объединенных Наций, по вопросам практического использования миротворческого потенциала стран, выстраивающих свою политику на принципах нейтралитета» [11]. Группа, к которой присоединилось 26 стран, включая Россию, проводит регулярные встречи, на которых вырабатываются основные положения политико-дипломатической платформы, служащей делу продвижения принципов нейтралитета в международных отношениях.
На фоне активного взаимодействия Туркменистана с ООН и ее партнерскими организациями обращает на себя внимание уклонение ссылающегося на свой нейтральный статус Туркменистана от сотрудничества с действующими на постсоветском пространстве многосторонними региональными и международными структурами — Содружеством Независимых Государств (СНГ), Организацией Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС), Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС).
Если с ОДКБ и ЕАЭС у Туркменистана практически нет контактов, а его присутствие в СНГ понижено с 2005 г. до уровня ассоциированного членства, то с ШОС республика поддерживает диалог. В его рамках Туркменистан затрагивает такие волнующие его проблемы, как диверсификация поставок энергоносителей, формирование транспортно-транзитных коридоров, разработка технологий, связанных с изменением климата. На этих вопросах было, в частности, сфокусировано выступление президента С. Бердымухамедова, представленного в качестве почетного гостя на 23-м заседании Совета глав-государств-членов ШОС, проходившего 4 июля 2023 г. под председательством Индии в онлайн-формате [17].
В целом политика нейтралитета помогает официальному Ашхабаду эффективно ограждать свою политическую систему от нежелательных внешних воздействий, не давать вмешиваться во внутренние дела республики региональным и глобальным игрокам, способным, по мнению властей Туркменистана, внести сумятицу в утвердившийся в республике порядок. Тем не менее под влиянием реалий и исходя из потребностей своей экономики Туркменистан вынужден отходить от строгого изоляционизма, который долгое время доминировал в его внешней политике после принятия нейтрального статуса.
Изменился и тип нейтралитета, который был свойствен Туркменистану в 1990-е годы и знаменовал собой тогда политическую практику «постоянного нейтралитета», базирующегося исключительно на международном праве и на официальном признании международного сообщества (в данном случае Генеральной Ассамблеей ООН). По мнению американского политолога Ф. Старра, внешняя политика Туркменистана может быть охарактеризована как «вовлеченный нейтралитет» (engaged neutrality) [23. Р. 7]. Он предполагает большее участие государства в процессах региональной интеграции, использование новых форматов для ведения переговоров и встреч на высшем уровне, расширение областей сотрудничества с международными организациями. Имеются также признаки большей открытости миру Туркменистана, который склоняется к диверсификации внешнеполитических контактов.
СФЕРЫ СОТРУДНИЧЕСТВА С РОССИЕЙ И КИТАЕМ
Россия остается приоритетным партнером Туркменистана, который активно взаимодействует с ней в рамках СНГ, «каспийской пятерки», диалогового механизма «ЦА 5 + Россия», других многосторонних структур и форматов. Именно в Россию Сердар Бердымухамедов совершил в июне 2022 г. свой первый официальный визит в качестве главы государства.
Значимость Туркменистана для России определяется в первую очередь его геостратегическим положением, позволяющим ему играть важную роль в прокладывании транспортно-логистических и торговых маршрутов, соединяющих Россию, Китай и постсоветскую Азию с Ираном, Индией и Пакистаном.
Одной из главных тем российско-туркменского взаимодействия остается энергетическая проблематика с учетом того, что обе страны входят в неформальное объединение «каспийская пятерка», участники которого (Азербайджан, Иран, Казахстан, Россия и Туркмения) являются производителями и экспортерами газа.
Хотя наиболее крупным инвестором Туркменистана остается Турция, а главным покупателем газа — Китай, республика наращивает в последние годы торгово-экономический оборот с Россией. При этом Туркменистан может позволить себе пренебречь угрозами санкций со стороны Запада, поскольку, в отличие от ряда других российских партнеров (Казахстана, например), Туркменистан не привязан к разрабатываемым западными корпорациями нефтяным и газовым проектам. Перспективным представляется поэтому сотрудничество Туркменистана с Россией в сфере энергетики.
Особую привлекательность Туркменистан приобретает в контексте принятого им в июле 2023 решения присоединиться к «Соглашению о Международном транспортном коридоре Север–Юг», значимость которого растет по мере закрытия для РФ логистики и торговли на европейском направлении. В рамках сотрудничества по проекту МТК «Север-Юг» Россия предложила туркменской стороне модернизировать с участием государственной компании РФ «Российские железные дороги» транспортную и железнодорожную логистику Туркменистана, увеличить перевозки по Каспию между туркменскими и российскими портами, развивать совместное судостроение.
Хотя масштабы двустороннего товарооборота между РФ и Туркменистаном скромны (1 млрд долл. в 2023 г.), российский бизнес участвует в 20 инвестпроектах в Туркменистане на сумму в 3,5 млрд долларов [7]. Помимо того, что в Туркменистане работает несколько сотен российских компаний, включая «КамАЗ», «Группу ГАЗ», «Татнефть» и др., осуществляется взаимодействие на уровне регионов, деловых кругов и институтов развития обеих стран. Серьезный вклад в наращивание торгово-экономических связей вносит созданная в 2007 г. Межправительственная Российско-Туркменская комиссия по экономическому сотрудничеству. Она, согласно межправительственным договоренностям, ставит своей целью «содействие развитию экономического сотрудничества между Российской Федерацией и Туркменистаном», «выявление его наиболее перспективных направлений и путей совершенствования взаимодействия» [16].
О налаживании стратегического партнерства Туркменистана с Россией говорят и итоги встреч, которые провел глава Правительства РФ М. Мишустин: сначала в январе 2023 г. в Москве, когда его переговоры с главой Народного совета Г. Бердымухамедовым завершились подписанием восьми важных соглашений о сотрудничестве, а затем 24 мая 2024 г. во время визита Мишустина в Ашхабад, где на высшем уровне обсуждались вопросы создания логистических маршрутов на пространстве СНГ [9].
От предложения России о присоединении к ЕАЭС в качестве страны-наблюдателя официальный Ашхабад уклонился, ссылаясь на свой нейтральный статус. Однако это не помешало ему стать наблюдателем в патронируемой Турцией Организации тюркского сотрудничества. А ведь там, в отличие от ЕАЭС, повестка дня не ограничивается торгово-экономическими проблемами — она затрагивает также сферы политики и военного взаимодействия.
С Китаем, как и с Россией, у Туркменистана в политическом плане практически нет принципиальных разногласий. И напротив, учет взаимных интересов всегда присутствует при коллективной трактовке наиболее чувствительных для этих двух стран международных проблем. Примером может служить подписанная в 2013 г. «Совместная декларация об установлении отношений стратегического партнерства между Китайской Народной Республикой и Туркменистаном». В ней обе стороны единодушно осудили «силы трех зол» (терроризм, экстремизм и сепаратизм), «включая силы “Восточного Туркестана”»[1]. Тайвань, что всегда было принципиально важным для Пекина, признавался Ашхабадом «неотъемлемой частью территории Китая», который, в свою очередь, поддержал «проводимую Туркменистаном политику постоянного позитивного нейтралитета» и выступил «против вмешательства внешних сил в любых формах, под любым предлогом во внутренние дела Туркменистана» [15].
Не столь гармоничны китайско-туркменские экономические отношения. Они свелись к газовой сфере, превратив Туркменистан в крупного поставщика газа в Китай и поставив его в серьезную экономическую зависимость от Пекина. У Туркменистана остается мало возможностей для маневра, и ему приходиться балансировать свои солидные продажи газа в Китай с попытками частично направлять их на Запад.
Общий товарооборот между странами в 2021 г. составил 7,35 млрд долл. На экспорт из Туркменистана в Китай пришлось 6,84 млрд долл., из которых более 90% шло на поставки природного газа. Доля китайской продукции, импортируемой Туркменистаном, в общем товарообороте была существенно ниже — 0,51 млрд долларов [20]. За счет торговли газом доля КНР в экспорте Туркменистана составила почти 70%: в течение одного только 2023 г. Туркменистан поставил в Китай в общей сложности свыше 34 млрд куб. м газа и планирует увеличить этот объем до 63 млрд куб. м [6. С. 65].
Китай благодаря построенному на его кредиты и открытому в 2009 г. газопроводу «Центральная Азия — Китай» заменил в Туркмении российский «Газпром», который раньше был основным покупателем туркменского газа. Набрав у Китая огромные кредиты, в том числе на разведку и обустройство расположенного в Марыйском велаяте гигантского нефтегазового месторождения Галкыныш, Туркменистан оказался в уязвимом положении. Оно усугубляется тем, что Россия и Иран по разным причинам или вообще отменяли поставки туркменского газа, или оставляли их закупки на минимальном уровне, что сделало доходы Туркменистана от экспорта газа монопольно зависимыми от одного потребителя в лице КНР. Это побуждает Туркменистан вести поиски альтернативных партнеров в Азии и на Ближнем Востоке.
ДИВЕРСИФИКАЦИЯ РЕГИОНАЛЬНЫХ КОНТАКТОВ
Региональная политика Туркменистана претерпела в последние годы значительные изменения благодаря нормализации отношений с соседями, что позволяет Туркменистану эффективнее функционировать и в мире крупных держав.
Ашхабад значительно расширил свои контакты с Казахстаном и Азербайджаном: с Казахстаном — поскольку тот является потенциальным потребителем туркменского газа, а с Азербайджаном — как с наиболее перспективным коридором для поставок туркменского газа в Европу. Расширились и перевозки между двумя каспийскими портами — азербайджанским Аляте и туркменским Туркменбаши (бывший Красноводск).
Активизации отношений Туркменистана с центральноазиатскими странами и Азербайджаном способствует их совместное участие в проектах, запущенных в регионе Турцией. Туркменистан строит с ней межгосударственное сотрудничество по формуле, схожей с азербайджанской, положив в основу принцип «Одна нация — два государства». Важным шагом в направлении реализации этой формулы можно трактовать присоединение Туркменистана 3 октября 2022 г. в качестве наблюдателя к курируемой Турцией Организации тюркских государств, куда входят вместе с Турцией Азербайджан и четыре тюркоязычных центральноазиатских государства.
Заинтересованность Туркменистана в Турции обусловлена надеждами на поступление инвестиций и технологий, которые могут быть использованы, в частности, при разработке газовых месторождений и создании современных газоперерабатывающих мощностей. Турция же, стремящаяся стать крупнейшим газовым хабом Европы, стремится использовать туркменский газ для диверсификации импорта энергоносителей и обеспечения энергобезопасности. Предлагает Турция свою территорию и как транзит для поставок туркменского газа в Европу. Но такая задумка Турции может быть реализована только при условии достижения всеми участниками неформальной «прикаспийской пятерки» соглашения по прокладке газопровода по дну Каспия — идея, горячо поддерживаемая Азербайджаном и Казахстаном при активном лоббировании ее Евросоюзом, но блокируемая Россией, которой такой проект не выгоден.
Стремление Туркменистана преодолеть свою изоляцию путем прокладки новых транспортных маршрутов в различных направлениях заставило его удвоить экспорт газа в Иран и расширить отношения с арабскими странами Персидского залива. В рамках своей долгосрочной цели — экспортировать газ в Пакистан и Индию по Трансафганскому газопроводу (ТАПИ), названному так в честь четырех стран, через которые он пройдет, — Туркменистан, Афганистан, Пакистан и Индия, Туркменистан пытается преобразовать свои связи с Афганистаном.
Хотя вопросы повышения безопасности афгано-туркменской границы сохраняют актуальность ввиду угрозы проникновения из Афганистана диверсионно-террористических групп религиозно-экстремистской направленности, Туркменистан делает многое для нормализации отношений с временным правительством, возглавляемым «Талибаном»[2]. Благодаря такому взаимодействию Туркменистан надеется открыть двери для крупных проектов энергетической инфраструктуры — ТАПИ в первую очередь. Пока, однако, большая часть этих проектов далека от реализации по причине как отсутствия безопасности в Афганистане и Пакистане, так и нехватки финансирования.
Мечта получить доступ к Индии и рынкам Азии, которые отчаянно нуждаются в энергоносителях для поддержания своего быстрого экономического роста, побуждают Туркменистан активизировать контакты с Индией.
В апреле 2022 г. ее президент Рама Натха Ковинда прибыл в Туркменистан с первым в истории взаимоотношений двух стран государственным визитом. Индийский лидер обсудил со своим туркменским коллегой афганскую проблематику, выявив общие подходы в рамках широкого регионального консенсуса по вопросам, касающимся урегулирования ситуации в Афганистане. Оказались в центре внимания вопросы энергетики и логистики, в связи с чем стороны подчеркнули важность Международного транспортного коридора «Север — Юг». Была также достигнута договоренность о дальнейшем расширении сотрудничества в рамках формата Индия — Центральная Азия.
Стремится Туркменистан развивать связи и с Японией, которая рассматривается им как важный источник инвестиций и информации в научно-технической сфере. Япония поддерживает этот интерес, поскольку Туркменистан привлекает ее как потенциальный поставщик остро дефицитного для нее природного газа. Известно о нескольких построенных в Туркменистане японскими компаниями предприятиях, которые связаны в основном с переработкой природного газа и производством минеральных удобрений. Оказала Япония помощь и в строительстве газотурбинной станции в Лебапском велаяте на востоке Туркменистана.
Об активизации контактов с японской стороной свидетельствуют встречи на высшем уровне. В июле 2021 г. С. Бердымухамедов возглавил делегацию Туркменистана, прибывшую в Токио для участия в XXXII летних Олимпийских играх. Президент Туркменистана провел 23 июля встречу с императором Нарухито, а 24 июля — с тогдашним премьер-министром Ёсихидэ Суга. Находившийся с визитом в Японии с 26 сентября по 1 ноября 2022 г. глава Народного совета Г. Бердымухамедов на встрече с руководителями ведущих японских корпораций пригласил их к участию в реализации масштабных экономических проектов в Туркменистане. Обсудил он также со спикером палаты представителей парламента Японии перспективы развития двустороннего межпарламентского диалога [5].
В своем очевидном стремлении расширить горизонты международного сотрудничества Туркменистан рассматривает также США и страны Евросоюза в качестве выгодных внешнеполитических партнеров.
ЗАПАДНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА
Их внимание давно приковано к Туркменистану — государству, занимающему четвертое место в мире по запасам газа, имеющему важное стратегическое значение ввиду сопредельности с Афганистаном и прямого выхода на Каспий, становящемуся участником крупных международных транспортных маршрутов.
ЕС осуществляет контакты с Туркменистаном в рамках Диалога высокого уровня по вопросам политики и безопасности, Инициативы в сфере обеспечения безопасности границ в Центральной Азии и ряда смежных проектов (таких, как Программа содействия управлению границами в Центральной Азии и Программа по борьбе против наркотиков в Центральной Азии), реализуемых на региональном уровне [12]. Функционирует с 1999 г. в Ашхабаде Центр ОБСЕ, сфера деятельности которого охватывает безопасность границ, противодействие терроризму и торговле людьми, защиту прав человека, гендерное равенство, верховенство закона и реформы СМИ.
Европейские политики, четко улавливающие потребности туркменского руководства в диверсификации поставок энергоресурсов, подталкивают республику к более активному вхождению в альтернативные российским транспортно-логистические проекты. В частности, ЕС ведет с Туркменистаном переговоры относительно запуска Транскаспийского газопровода и привязки туркменского газа к Южному газовому коридору (вариант проекта «Набукко»), играющему центральную роль в поставках природного газа в Европу.
Вместе с тем Туркменистан едва ли может рассчитывать на масштабные европейские инвестиции в свою газовую сферу. Да и поддержка европейцами участия Туркменистана в альтернативных России газовых проектах ограничивается вербальными пожеланиями, не подкрепленными реальными финансовыми вложениями в экономику республики. Такая пассивность ЕС объясняется тем, что Европой взят курс на снижение потребления газа и на активное развитие «зеленой энергетики». Европейские покупатели уже отказались от российского газа, и они не сильно заинтересованы в закупке «голубого топлива» из нового, туркменистанского источника. В дополнение к этому в отношениях Туркменистана с ЕС, а также и с США, сохраняются проблемы, связанные с несоблюдением прав человека.
Эти права, впрочем, получили в последнее время на Западе, навязывающем всему миру свои культуру и политические порядки, весьма специфическую трактовку. Например, по итогам проведенного в Брюсселе 18 декабря 2023 г. 15-го Диалога по правам человека ЕС призвал Туркменистан «принять эффективные антидискриминационные меры в сфере защиты прав женщин, девочек, детей, ЛГБТИК+ (LGBTIQ+)[3], лиц с ограниченными возможностями и лиц, принадлежащих к религиозным группам и меньшинствам» [24]. Едва ли часть таких установок может стать приемлемой для Туркменистана, сохраняющего, как и многие другие государства, приверженность традиционным ценностям.
Выполнять свои рекомендации призывает и Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИЧ) ОБСЕ, регулярно проводящее в Центре ОБСЕ в Ашхабаде семинары на темы прав человека и верховенства закона. Но и этот европейский институт вынужден констатировать: «Независимых изданий в стране по-прежнему нет, а все существующие информационные сайты ретранслируют официальную позицию государства, избегая публикаций на неразрешенные темы» [22].
В последнее время к этой критике добавилась новая — масштабные выбросы метана из добывающей и транспортирующей газ инфраструктуры Туркменистана, что для Европы и США является серьезным вызовом их «зеленой повестке». В начале 2023 г. президент С. Бердымухамедов провел переговоры со специальным представителем президента США по вопросам климата Дж. Керри. США предложили участие своих компаний в работах по устранению выбросов метана, чтобы перевести большую часть газовой инфраструктуры Туркменистана на американские стандарты эксплуатации и иметь возможность контроля за выбросами метана. Однако в Ашхабаде опасаются, что в случае реализации этого проекта страна может лишиться части газового суверенитета, поскольку утратит монополию на информацию об объемах и движении газа по транспортирующей инфраструктуре [1].
Туркменистан, крайне заинтересованный в иностранных инвестициях, старается подправить свой имидж, в том числе и в сфере экологии. Так, министр иностранных дел республики Рашид Мередов во время своего визита в Бельгию подписал 18 марта 2024 г. с представителями ЕС Протокол к Соглашению о партнерстве и сотрудничестве (СПС). Сам проект СПС, обеспечивающий правовую основу сотрудничества Туркменистана с ЕС в различных областях, увидел свет еще в 1998 г., но Европарламент так и не ратифицировал его из-за обвинения Туркменистана в нарушении прав человека. Новые условия для утверждения СПС появились в резолюции, принятой Европейским парламентом 12 марта 2019 г. Касались они в основном реформирования Туркменистаном своей политической системы для ее приближения к западным стандартам [10].
Если взять реальное состояние международных контактов ЕС и США с Туркменистаном, то похоже, что ситуация с правами человека не становится препятствием для западных партнеров, готовых развивать с ним сотрудничество в политической и военной сферах. Принимается во внимание при этом роль Туркменистана как крупного газоэкспортера, а также его геополитическая значимость.
Впрочем, итоги предпринимаемых США и ЕС усилий по проникновению в энергетическую сферу Туркменистана или в его ВПК неутешительны для Запада. Политическая система Туркменистана остается в рамках стратегий многовекторности и нейтралитета закрытой для внешнего влияния.
Значительно возросшая в 2022-2024 гг. международно-политическая активность Туркменистана свидетельствует о том, что, хотя он и старается сохранить неизменными свое внутриполитическое устройство, ему все сложнее следовать тактике внешнеполитической равноудаленности, если учесть, что внутренние вызовы и риски (экономические, социальные, этнополитические) могут со временем нарастать. Нельзя исключить и того, что «коллективный Запад» вкупе с Турцией не оставит попыток вовлечь Туркменистан в сферу военно-политического взаимодействия с ним. Поэтому для Туркменистана логичнее было бы в целях поддержания внутренней стабильности и сохранения суверенитета включаться в процессы экономической интеграции, как в Средней Азии, так и в СНГ.
Оздоровлению политической и социально-экономической среды в Туркменистане может способствовать развитие его взаимодействия с дружественными странами, включающими Россию, центральноазиатских соседей, другие страны СНГ, — при минимизации контактов с теми внешними силами, которые склонны навязывать своим партнерам неравноправные экономические и политические отношения, а также чуждые их традициям нормы, стандарты, институты.
Литература
1. Айтаков С. Холодный душ по-пекински // Независимая газета. 29.10.2023.
2. Генеральная Ассамблея ООН провозгласила 12 декабря Международным днем нейтралитета // ООН. Официальный сайт. 03.03. 2017. — http://www.un.org/russian/news/text_news/story.asp?newsID=27409 (дата обращения: 16.10.2018).
3. Горак С. Особенности внешней политики персоналистских режимов (на примере Туркменистана) // Международная аналитика. 2021. Т. 12. № 2.
4. Декларация о внешнеполитическом курсе Туркменистана в XXI веке, основанном на постоянном нейтралитете, принципах миролюбия, добрососедства и демократии // Культурное наследие Туркменистана. 27.12.1999. — https://turkmeniya.narod.ru/neutrality.html (дата обращения: 16.07.2024).
5. Завершился визит туркменской делегации в Токио во главе с Гурбангулы Бердымухамедовым // Orient. 2022. 03.10. — https://orient.tm/ru/post/40161/zavershilsya-vizit-turkmenskoj-delegacii-v-tokio-vo-glave-s-gurbanguly-berdymuhamedovym (дата обращения: 16.07.2024).
6. Качелин А. Нейтралитет Туркменистана как фактор энергетической безопасности и добрососедства для России в Средней Азии // Энергетическая политика. 2023. № 5 (183).
7. Крючкова Е. Туркменский транзит // Коммерсант. 19.01.2023.
8. Малышев Д. Превентивная дипломатия ООН в Центральной Азии // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2010. № 2.
9. Мишустин «подбирает ключи» к Центральной Азии. // Ura.ru 24.05.2024. — https://ura.news/articles/1036289042 (дата обращения: 16.07.2024).
10. Нургожаев М. Делегация из Туркменистана в Брюсселе: санкционный шантаж и газовые страсти // Ритм Евразии. 31.03.2024. — https://www.ritmeurasia.ru/news--2024-03-31--delegacija-iz-turkmenistana-v-brjussele-sankcionnyj-shantazh-i-gazovye-strasti-72436 (дата обращения: 16.07.2024).
11. Общая информация о Группе друзей нейтралитета во имя мира, безопасности и устойчивого развития // ООН: Постоянное представительство Туркменистана при ООН. — https://un.mission.gov.tm/ru/group-of-friends-of-neutrality-for-peace-security-and-sustainable-development (дата обращения: 17.06.2024).
12. Отношения между ЕС и Туркменистаном. — https://www.eeas.europa.eu/sites/default/files/otnosheniya_mezhdu_es_i_turkmenistanom_.pdf (дата обращения 17.06.2024).
13. Постоянный нейтралитет Туркменистана. Резолюция Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 12 декабря 1995 года. «» — https://docs.cntd.ru/document/901739070?ysclid=lx6ftyddfe416264199 (дата обращения: 08.06.2024).
14. Постсоветские государства на современном этапе: политическая динамика и поиск путей развития. Отв. ред. Э. Г. Соловьев. М.: ИМЭМО РАН, 2024.
15. Совместная декларация об установлении отношений стратегического партнерства между Китайской Народной Республикой и Туркменистаном // МИД КНР. 03.09.2013. — https://www.fmprc.gov.cn/rus/wjdt/gb/201405/t20140509_858220.html (дата обращения: 11.06.2024).
16. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Туркменистана о Межправительственной Российско-Туркменской комиссии по экономическому сотрудничеству // МИД РФ. Официальный сайт. 2007. — https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/international_contracts/international_contracts/2_contract/45761 (дата обращения: 10.06.2024).
17. Туркменистан предложил странам ШОС пять направлений взаимодействия // Туркменистан: Золотой век. 05.07.2023. — https://turkmenistan.gov.tm/ru/post/73793/turkmenistan-predlozhil-stranam-shos-pyat-napravlenij-vzaimodejstviya (дата обращения: 21.06.2024).
18. Указ Президента Туркменистана о Председателе Халк Маслахаты Туркменистана // Туркменистан: Золотой век. 21.01.2023. — https://tdh.gov.tm/post/34440/ukaz-prezidenta-turkmenistana-19 (дата обращения: 16.07.2024).
19. Утверждена новая военная доктрина независимого, постоянно нейтрального Туркменистана // Тurkmenistan.ru. 21.01.2009. — https://www.turkmenistan.ru/ru/node/26325 (дата обращения: 08.06.2024).
20. China — Turkmenistan: Bilateral Trade, Investment, and Future Prospects // China Briefing. 06.01.2023. — https://www.china-briefing.com/news/china-turkmenistan-bilateral-trade-investment-and-future-prospects (дата обращения: 17.06.2024).
21. International Day of Neutrality 12 December // ООН: официальный сайт. — https://www.un.org/en/observances/neutrality-day (дата обращения: 08.06.2024).
22. OSCE Seminar Promotes Best Practices to Improve Justice System in Turkmenistan // OSCE Center in Ashgabat. 29.11.2022. — https://www.osce.org/centre-in-ashgabat/532520 (дата обращения: 30.06.2024).
23. Starr S. Turkmenistan Lifts Its Head // Central Asia-Caucasus Analyst. 02.12.2022. — https://www.cacianalyst.org/resources/pdf/221202-FT-Starr-b.pdf (дата обращения: 16.07.2024).
24. Turkmenistan: 15th Human Rights Dialogue with the EU Held in Brussels // European Union Website. 18.12.2023. — https://www.eeas.europa.eu/eeas/turkmenistan-15th-human-rights-dialogue-eu-held-brussels_en (дата обращения: 17.06.2024).
[1] Речь идет о запрещенной в Китае, России и ряде других стран сепаратистской и экстремистской организации (современное название – «Исламское движение Восточного Туркестана»), выступающей - с использованием в числе прочего и террористических методов - за создание независимого уйгурского государства на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) КНР, именуемого этой организацией как Восточный Туркестан.
[2] Запрещенная в РФ террористическая организация.
[3] Эта аббревиатура включает в себя людей из произвольно расширенного коллективным Западом спектра сексуальной ориентации, а также тех, чья гендерная идентичность не соответствует, согласно новому моральному кодексу Запада, той, что записана при рождении.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
