Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
23659
|
Официальные извинения
970
98613
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
237
80116
Народное единство в пространстве и времени 0
576
В истории некоторых стран существуют события, когда последовательное, поэтапное развитие прерывается трагическим и, как обычно представляется современникам, немыслимым образом. А будущее становится заложником слишком многих непредсказуемых факторов. Общества, прошедшие через подобные катаклизмы, надолго остаются поляризованными в своем отношении к пережитому прошлому. Даже последующие политические и экономические успехи способны лишь частично смягчить трещину, которая возобновляется всегда, как только социально-экономические или исторические обстоятельства становятся менее благоприятными, а поколение политиков, сделавших ставку на национальное объединение и преодоление «травмы памяти», уступает место новой генерации, исповедующей другие идеалы и ценности. Одним из характерных примеров подобного исторического разлома является Чили, а «точкой бифуркации» – государственный переворот, совершенный генералом Аугусто Пиночетом 11 сентября 1973 года. В результате переворота было смещено лево-коалиционное правительство Народного единства (1970-1973) и установлен один из самых жестоких и длительных в Латинской Америке военных режимов правоавторитарного толка (1973-1990). Краткий период реализации социалистического проекта развития – «революции с хлебом и вином» - закончился политической катастрофой и смертью президента-социалиста Сальвадора Альенде, застрелившегося при штурме президентского дворца Ла Монеда. В последние минуты жизни С. Альенде успел обратиться к соотечественникам по радио с прощальной речью, в которой говорил о своем отказе покинуть президентский пост и уверенности в восстановлении исторической справедливости. Понимая неизбежность огромных жертв в случае открытого гражданского конфликта, он не призывал своих сторонников к вооруженному сопротивлению и до конца сохранил верность принципам ненасилия в политике. Вместе со свержением правительства Народного единства и гибелью президента закончился стабильный демократический период в истории страны, и начался период 17-летнего правления А. Пиночета, сопровождавшийся разрывом демократической традиции и жесточайшими политическими репрессиями. Спустя 50 лет причины и последствия этих трагических событий возвращают к необходимости анализа итогов и методов деятельности Народного единства, к общей оценке его исторической роли, включая долгосрочное воздействие на сторонников и противников. Особое влияние на сочувствующих левому движению и его идеалам много десятилетий оказывает личность самого президента С. Альенде, ставшего символом мужества и самопожертвования. В период с 1970 по 1990 гг. были заложены две важнейшие альтернативы, в пределах которых развивается и дискутирует чилийское общество, мучительно выбирая между идеалами социальной справедливости (и их высокой экономической ценой) и экономической эффективностью, сопряженной с тяжелыми социальными издержками и воспоминаниями о пиночетовском режиме. История Чили второй половины XX в. прочно связала в массовом общественном сознании ценности первого пути – с деятельностью президента С. Альенде и возглавляемого им правительства. А результаты второго – с авторитарной системой, покончившей с социалистическим проектом и осуществившей комплекс рыночных реформ в условиях жесткого ограничения политической свободы. Многогранный опыт Народного единства во всей его противоречивой сложности актуализирует комплекс проблем, тесно связанных с современной политикой. Как высокие идеалы социального проекта могли закончиться тяжелыми уроками неолиберальной модернизации, авторитаризмом, репрессиями, эмиграцией практически 10% (около 1 млн. чел.) населения страны? Почему умеренные и левоцентристские политические силы, первоначально сочувствовавшие социалистам, подобно Христианско-демократической партии, во главе с ее лидером, экс-президентом страны Эдуардо Фреем (1964-1970 гг.), оказались на стороне их противников и даже поддержали военных? Насколько и в какие времена приемлемы в политике идейный радикализм и этический компромисс, и каковы могут быть последствия того и другого для будущих поколений?
Народное единство как идейно-политический проект и реальная практика В 1970 г. социалист Сальвадор Альенде Госсенс (1908-1973) был избран президентом, получив на выборах лишь относительное большинство голосов – 36,6%. От главного соперника – представителя правых Хорхе Алессандри, сторонника рыночной экономики и неолиберальной модернизации, Альенде отделяло менее 2% голосов. Судьба президентского поста в итоге решилась в Конгрессе, который при поддержке Христианско-демократической партии избрал президента-социалиста [18]. Пришедшая к власти коалиция включала шесть левых партий и организаций, среди которых самыми влиятельными были Социалистическая и Коммунистическая партии. Ультрарадикальное Левое революционное движение МИР, стоявшее на позициях нелегальной, вплоть до вооруженной, партизанской борьбы с буржуазной властью, не вошло в коалицию, но поддержало кандидатуру С. Альенде. Создание и приход к власти столь широкой коалиции, нацеленной на проведение глубоких социальных преобразований, представлялось сочувствующим левому движению крупным политическим успехом. Программа Народного единства ставила своей главной задачей построение социализма мирным путем. Размышления о возможности реализации социалистического проекта в Чили с учетом национальных особенностей страны, о сочетании социалистических и демократических ценностей, в конце 1960-х гг. «витали в воздухе», являясь непременной частью общественно-политической, университетской и научной дискуссии в кругах, разделяющих широкий спектр левых взглядов [20]. Начиная реальные социалистические преобразования, правительство С. Альенде ожидало серьезного сопротивления главным образом со стороны правоконсервативной части общества. Однако вскоре не меньшую опасность стали представлять собственные разногласия внутри коалиции и возрастающее давление союзников «слева» как в стране, так и в масштабах всего региона. Победившие радикалы в рядах самой Соцпартии, во главе с ее генеральным секретарем Карлосом Альтамирано, революционные экстремисты международного уровня, преследовавшие в чилийской ситуации свои интересы, подталкивали правительство к ускорению темпов и расширению масштабов преобразований, не считаясь с реальностью Чили. Особенно зловещую роль в этом процессе сыграли активисты МИР, готовые к проведению городской и сельской герильи, террористическим акциям, налетам на банки для создания «революционных фондов». Провокационные действия «миристов», рост их популярности среди студенческой молодежи, в рабочем движении, в левых фракциях социалистов и коммунистов оказывали усиливающееся давление на правительство. Позиция Компартии под руководством ее лидера Луиса Корвалана (судить о которой можно на основании многочисленных выступлений и документов) была более умеренной и реалистичной, нацеленной на единство всех демократических сил, на союз с широкими слоями среднего класса и даже христианской демократией. Л. Корвалан подчеркивал необходимость сохранения союза социалистов и коммунистов, которые не могут «позволить себе роскошь из-за так называемой “революционной чистоты” или узости мышления дарить противнику союзников» [9. C. 84-85]. Он считал также, что ни социалисты, ни коммунисты «в отдельности не могут претендовать на руководство судьбами страны», а его написанное 6 февраля 1973 г. «Письмо к Карлосу Альтамирано» пронизано осознанием грядущей опасности и призывами забыть о разногласиях, сплотиться вокруг президента и правительства [17. P. 127-128]. Но в итоге судьбу коалиции (и всего левого проекта того времени) решили взявшие верх революционные догматики. Президент Альенде не был сторонником ни диктатуры пролетариата, ни методов революционного насилия и ожесточенной классовой (тем более партизанской) борьбы с высокими рисками поляризации и раскола общества. Вместе с тем он считал, что бедность и другие тяжелые социальные проблемы порождены всей экономической системой современного общества, несправедливостью распределения национального богатства. Преодоление бедности, согласно его убеждениям, было возможно только в результате кардинального изменения этой системы, глубокой, но мирной трансформации общества на основе максимального усиления государственного сектора в экономике [10. C. 44]. В своей программе правительство обещало народу мирную социалистическую революцию с «хлебом и вином», в ходе которой государство, поддержанное активностью масс, станет главным проводником принципиальных экономических изменений и примет на себя всю ответственность за реализацию идеи социальной справедливости. К 1970 г. в Чили уже существовал влиятельный государственный сектор в сфере услуг, транспорта, в сельском хозяйстве, системе социального обеспечения. Государство играло значительную роль в здравоохранении, где доля частного сектора была ограниченной, и в образовании, где государственное финансирование распространялось на ряд университетов и большинство учреждений начального и среднего уровня. Государственной была также система социального страхования и пенсионного обеспечения. Традиционно большим влиянием пользовались профсоюзы, защищавшие права рабочих; действовала разветвленная сеть низовых социальных организаций, активность которых повысилась в 1964-1970 гг., в период президентства предшественника Альенде – христианского демократа Э. Фрея. Таким образом, к моменту прихода к власти Народного единства чилийское общество пользовалось многими плодами развитого для своего времени социального реформизма. Однако новое правительство не ставило своей целью постепенное преодоление недостатков существующей системы. Лейтмотивом его деятельности было принципиальное изменение отношений собственности. В соответствии с этой стратегией главными направлениями преобразований в 1970-1973 гг. стали кардинальное увеличение доли госсектора в ведущих отраслях экономики, национализация меднорудной промышленности (закон о национализации меди был принят в 1971 г.), ускорение темпов и расширение масштабов аграрной реформы, начатой (на принципах поэтапности) еще правительством Э. Фрея. В социальном плане предполагалось унифицировать и распространить на всех трудящихся систему государственного социального страхования и бесплатного здравоохранения, расширить сеть профсоюзов. Правительство намеревалось развивать низовые социальные организации различного профиля, стремясь к политической активизации широких слоев населения [26. P. 231]. Эти планы были направлены на существенное улучшение условий жизни большинства чилийцев и построение более справедливого общества. Революционный реформизм правительства Альенде привел к обострению глубоких социальных противоречий, что имело трагические последствия. Огосударствление экономики в 1970-1973 гг. шло с колоссальным размахом: доля государства в транспортной отрасли составила 70%, в финансовой сфере – 85%, в СМИ – 70%, в сфере услуг – 100%. Общее количество госпредприятий в промышленности увеличилось с 14% в 1965 до 40% в 1973 году [23. P. 11]. Рабочие и профсоюзы, находившиеся под влиянием левых радикалов, требовали ускорения темпов и расширения масштабов национализации. Однако без необходимых подготовительных шагов управление стремительно разраставшимся госсектором оказывалось неэффективным, влекло за собой падение производства (особенно в ключевой для страны меднорудной промышленности), рост задолженности предприятий. Важнейшее место в реализации намеченной программы занимала аграрная реформа. В течение первых шести месяцев ее проведения правительство С. Альенде экспроприировало 1,5 млн га земли - половину того, что успело прправительство Э. Фрея за все годы пребывания у власти [3. С. 138]. Быстрые темпы экспроприации, отказ от выплаты компенсаций и поддержка ультралевых крестьянских организаций (созданных МИР) спровоцировали многочисленные акции насилия и самозахваты земли, которые после 1971 г. приобрели массовый характер и оттолкнули от правительства не только крупных, но и средних земельных собственников [21. P. 139-140]. Основные принципы аграрной реформы, намеченные в годы президентства Э. Фрея – постепенность, выплата компенсаций, контроль – были нарушены, и процесс приобрел радикальный, неуправляемый характер. В итоге аграрная проблема не была решена, а непродуманность мер привела к эскалации насилия и падению эффективности сельского хозяйства [15. P. 118-119]. В социальном плане правительство предприняло ряд шагов, которые первоначально способствовали улучшению условий жизни бедных слоев и росту популярности Народного единства. Увеличилась доступность услуг образования и здравоохранения для беднейших групп населения; была повышена зарплата рабочим госпредприятий, которую правительство обязывалось индексировать; сократилась безработица; был установлен госконтроль над ценами на основные продукты питания [15. P. 124; 13. С. 255]. В то же время резкое увеличение госрасходов на социальные проекты на фоне начавшегося с 1972 г. экономического кризиса, падения мировых цен на медь, сокращения ВВП (на 5,6% в 1973 г.) привели к росту дефицита госбюджета. Финансовая помощь крупнейших американских и мировых банков Чили была прекращена; страна оказалась в ситуации экономического бойкота [15. P. 92]. Серьезной проблемой стали перебои в снабжении населения основными товарами широкого потребления, очереди и формирование незнакомого чилийцам дефицита и «черного рынка». Вместо сокращения социальных расходов правительство прибегло к денежной эмиссии, и в сентябре 1973 г. инфляция составила 605%, (по сравнению с 29% в 1969 г.), а цены на некоторые товары выросли на «черном рынке» на 750% [23. P. 7]. Экономический кризис, катастрофическая инфляция, нехватка продуктов питания привели к росту массового недовольства, многочисленным забастовкам и маршам протеста, в которых принимали участие рабочие национализированных предприятий (в том числе меднорудной промышленности), мелкие собственники (владельцы грузовиков), представители среднего класса. Радикальные меры и быстрые темпы преобразований, не принесшие ни экономической стабильности, ни социальной справедливости, оттолкнули от социалистического проекта широкие слои общества, на поддержку которых рассчитывало Народное единство. «Необычайно важно, чтобы трудящиеся… осознали, что… правительство является правительством народа, и потому они должны изменить свое отношение к выдвижению требований о пересмотре заработной платы, …которые нет возможности удовлетворить», - призывал С. Альенде в своей речи 4 ноября 1971 г., посвященной первой годовщине Народного единства [1. С. 214]. Тем не менее, высокие социальные ожидания населения оказались не реализованы, идеалы справедливости и обещания мирной революции обернулись глубоким экономическим кризисом. Именно массовое разочарование и недовольство, а не только вероломство военных и оппозиция правых партий предопределили трагический финал С. Альенде. Споры о причинах неудачи Народного единства продолжаются до сих пор. Сыграли свою роль как экономическая неэффективность и изначальная непродуманность преобразований, так и неблагоприятное влияние мировой экономической конъюнктуры, прежде всего падение мировых цен на медь. Просчеты экономической политики вызвали жесткую реакцию внутренних оппозиционных сил, от ультраправых до умеренно-демократических, готовых (к лету 1973 г.) пожертвовать не только правительством, но и многолетней демократической традицией, и пойти на вмешательство военных в политическую жизнь. Сыграла свою роль неспособность Народного единства адаптироваться к новой ситуации (в условиях явной угрозы военного переворота), найти приемлемый компромисс с умеренной частью оппозиции, пойти на переговоры тогда, когда это было еще возможно. Серьезное воздействие на судьбу Народного единства оказал и внешний фактор, прежде всего – позиция США, стремившихся любой ценой не допустить повторения кубинского опыта, прибегнувших к помощи ЦРУ и политике экономического и финансового бойкота Чили (о чем свидетельствуют документы, рассекреченные и проанализированные уже после 1973 года) [2]. Американские спецслужбы постоянно, особенно с начала 1960-х годов. отслеживали внутреннюю обстановку в стране, настроения в армии и обществе, в высшем военном командовании [2. С. 318-325]. Чилийские офицеры (в том числе и Пиночет) проходили особую подготовку на военных базах США в зоне Панамского канала, американские советники работали в чилийских ВС. Наличие моральной, финансовой, а при необходимости – и военной поддержки укрепляло уверенность организаторов государственного переворота в успехе [22. P. 22-23].
Исторические уроки Спор о соотношении внутренних и внешних факторов в чилийской трагедии, о ее причинах и последствиях не завершен до сих пор. При всей значимости внешних обстоятельств наиболее трагическую роль сыграл раскол внутри самих левых сил, политическая рассогласованность, отсутствие взаимопонимания и общности позиций по ключевым вопросам – о масштабах, темпах и последствиях проводимых преобразований. Именно ультралевые позиции «своих», вместе с возрастающим давлением и недовольством «снизу», со стороны политизированных беднейших слоев, требовавших ускорения темпов реформ, стали основной причиной политического коллапса и кризиса власти, общей неудачи социалистического проекта и в итоге – той драмы, которую пережила страна. К разряду важных, но не всегда отмечаемых внутренних причин можно добавить и укорененность в широких слоях чилийского общества своеобразной трудовой этики с ее традиционными принципами уважения к частной собственности, труду и заработку, экономии и предпринимательству – то есть именно к тем жизненным основам, игнорирование которых явилось жестокой ошибкой политики Народного единства. Точнее и правдивее всего о собственных трагических просчетах рассказали, уже находясь в эмиграции, чилийские коммунисты. На страницах международного журнала «Проблемы мира и социализма», издававшегося в советские годы в Праге, лидеры Компартии – Володя Тейтельбойм и Луис Корвалан – не снимая с себя личной ответственности, подвергли беспощадной критике свои иллюзии, неверную оценку ситуации, губительный сектантский радикализм ближайших соратников. Многие из этих размышлений актуальны до сих пор. «Действия блока были парализованы, руки его связаны, он вел нескончаемые, бесполезные дискуссии» [14. C. 58] – писал о Народном единстве В. Тейтельбойм в 1974 г., отмечая «отсутствие единой и последовательной стратегии и тактики». Неудачное государственное руководство, толкнувшее на сторону реакции средние слои в условиях нарастающего общественного кризиса и подготовки переворота, называл главной ошибкой правительства и Л. Корвалан [8. C. 22]. Лидеры Компартии признали, как губительно недооценивались руководством Народного единства некоторые особенности собственной страны, как глубоко укоренилась в их сознании вера в незыблемость политических институтов (политических партий и политической системы в целом). Одним из главных исторических просчетов, отмечал В. Тейтельбойм [14. C. 58], стало избыточное доверие к военным: «надежды на профессионализм вооруженных сил, их верность конституции. Считалось, что хотя бы часть их останется на стороне законного правительства, что они не выйдут за конституционные рамки (как надеялся Альенде) или совершат «кратковременную интервенцию», но быстро вернутся на «позицию арбитра» (как считали христианские демократы и сам Э. Фрей). Трагедия же 11 сентября 1973 г. заключалась том, что армия монолитно, за небольшими исключениями, поддержала военный переворот и установление военного режима, почти не встретив активного сопротивления со стороны других политических сил и широких социальных слоев (что во многом объяснялось растерянностью общества перед демонстративной жестокостью). Первые сигналы будущей опасности появились в самом начале деятельности Альенде, задолго до сентябрьских событий 1973 года. 22 октября 1970 г., накануне итогового голосования в Конгрессе по кандидатуре президента С. Альенде, был убит главнокомандующий сухопутными силами генерал Рене Шнейдер, последовательный сторонник политического нейтралитета ВС [25. P. 73]. Его убийство организовали близкие ультраправым группам военные круги, стремившиеся дестабилизировать ситуацию и не допустить прихода к власти Народного единства. В тот момент заговорщики добились обратного результата, а преемником Р. Шнейдера на посту главкома сухопутных войск стал генерал Карлос Пратс – убежденный последователь «доктрины Шнейдера», одна из самых достойных фигур в истории чилийских ВС. К.Пратс отстаивал принципы конституционного порядка и невмешательства военных в политическую жизнь. В ноябре 1972 г. C.Альенде ввел в правительство командующих тремя родами войск, стремясь заручиться их поддержкой; генерал Пратс получил важнейший пост министра обороны. Представляя масштабы надвигающейся опасности, он высказывался против политики бесконтрольной национализации, за союз с христианскими демократами [15. P. 139-141]. Эта позиция встретила резкое неприятие левых радикалов в Соцпартии, которые потребовали выхода военных из правительства. С. Альенде был вынужден принять отставку К. Пратса, считавшего себя дискредитированным в армии и обществе. На пост командующего сухопутными силами по его рекомендации в августе 1973 г. был назначен 58-летний генерал Аугусто Пиночет (1915-2006), известный своей внешней лояльностью конституционному строю и пользовавшийся личным доверием президента Альенде. Хотя в обстановке нараставшего политического кризиса возможность военного переворота стала казаться все более реальной, о чем предупреждали президента наиболее дальновидные соратники, именно Пиночет представлялся и Пратсу, и Альенде наиболее надежной фигурой для важнейшего в ВС поста главкома сухопутных войск. Через 18 дней после своего назначения А. Пиночет возглавил госпереворот, который был осуществлен как продуманная, хорошо спланированная операция при четком взаимодействии всех родов войск – армии, ВВС и флота, главкомы которых впоследствии вошли в состав военного правительства (хунты Пиночета). Итоги и опыт президентства С.Альенде, а также его личность и позиция в осуществлении преобразований, продолжают вызывать различные оценки – от увлечения революционным романтизмом со стороны убежденных сторонников до жесткой критики за волюнтаризм со стороны идейных противников, а также за недальновидность и просчеты – со стороны бывших соратников. «После переворота стало ясно: Чили нуждается в более демократическом правовом государстве, нежели то, которое было уничтожено хунтой. Такое государство должно уметь защищаться», – признавал В. Тейтельбойм [14. C. 57]. Если рассматривать политическую практику Народного единства в более широком, мировом и временном контексте, то становится очевидной ошибочность ориентации на утопические идеалы и радикализм. Стремление изменить все быстро и кардинально, неумение или нежелание считаться со сложностью общественной жизни и многогранностью самого общества, в котором сосуществуют различные социальные и политические группы, с экономическими условиями приводят к трагическим просчетам. Неудача революционных проектов активизирует ультраправые, антидемократические силы, которые стремятся утвердить жесткий порядок, восстановить нарушенные правила прошлого, но делают это, не считаясь уже ни с какими потерями. Вместе с тем самые противоположные мнения в оценке феномена Народного единства совпадают в одном: в истории мало политиков, способных, подобно Сальвадору Альенде, заплатить жизнью за свои убеждения. Поэтому, каким бы радикально-утопическим ни оказался на практике социалистический проект, конец деятельности Народного единства и длительного периода чилийской демократии был избыточно трагичен, а человеческая и политическая цена «восстановления порядка» – слишком высока.
Политический процесс после 1973 г. и возвращение на трудную дорогу компромиссов После 1973 г. чилийское общество прошло через много нелегких, насыщенных противоречиями этапов. В период правления А. Пиночета многообразная и сложная политическая жизнь была подавлена; деятельность всех оппозиционных сил запрещена; лидеры и активисты левых партий подвергнуты беспощадным репрессиям, посажены в тюрьмы или убиты; некоторым удалось уехать из страны. В 1978 г. был принят Закон о юридическом иммунитете военных, избавлявший их от судебного преследования за многолетние нарушения прав человека. В 1980 г. утверждена новая Конституция, закрепившая власть Пиночета до 1988 г., после которого было обещано провести референдум о продлении его полномочий и, в случае отрицательного результата, – президентские выборы. В экономике военный режим в сжатые сроки осуществил жесткие неолиберальные реформы, создавшие эффективную модель, ориентированную на опережающее развитие самых конкурентоспособных экспортных отраслей (прежде всего, меднорудной промышленности и высокотехнологичного сельского хозяйства). Неотъемлемой частью новой стратегии явилось «шоковое» оздоровление финансовой сферы и масштабная приватизация, к которой активно привлекался иностранный капитал и национальные предпринимательские кланы [12]. Это усилило концентрацию собственности и влияния в руках тесно связанной с международными структурами экономической элиты. Целенаправленная реализация данной политики, включавшая несколько этапов, поддержка ведущих отраслей экономики, активное продвижение национальных торговых брендов сделали страну одной из самых динамичных в Латинской Америке, сформировала «чилийскую экономическую модель» [23. P. 25-41]. Другой, оборотной, стороной неолиберальной модернизации стал отказ от длительной традиции поддержки беднейших слоев, приватизация всей социальной сферы (пенсионной системы, здравоохранения и образования), громадное социальное неравенство и бедность, охватившая к 1989 г. до 38,6% населения. Для широких слоев общества это был болезненный и сложный процесс, усиливший фундаментальное противоречие между экономической эффективностью и высокими политическими и социальными издержками системы. К концу 1980-х гг. все более значительные и различные общественные силы требовали перехода к демократии. В октябре 1988 г. А. Пиночет проиграл общенациональный референдум о доверии власти, и с 1990 г., после проведения (в 1989 г.) свободных президентских и парламентских выборов, в Чили стартовал переход к демократии. Этот процесс, получивший наименование «модели элитарных компромиссов» [6], был осуществлен под руководством созданной в 1988 г. широкой коалиции демократических партий – Объединения партий за демократию, или Консертасьон, стоявшей на позициях левоцентризма. Ведущими силами Консертасьон, находившейся у власти в 1990-2010 и 2014-2018 гг., были социалисты, представленные традиционной Социалистической партией и новой Партией за демократию, и христианские демократы. Пройдя глубокую идейную эволюцию, пережив изгнание и гибель сторонников, они объединились во имя правового государства и восстановления демократии. Компартия, переживавшая внутренний кризис, в 1990-е годы не вошла в ряды этого объединения и сохранила укрепившуюся после 1973 г. линию непримиримой, бескомпромиссной борьбы со всеми политическими силами, исповедующими другие принципы[1]. Важнейшей основой процесса демократизации в Чили являлось заключение политических компромиссов – как внутри самих разнородных демократических сил, так и с представителями прежнего режима, прежде всего – с самим А. Пиночетом, сохранявшим до 1998 г. ключевой в ВС пост главкома сухопутных сил. Демократическая власть обещала также соблюдать Конституцию 1980 г. (принятую авторитарным режимом), не разворачивать массовых судебных процессов против военных, виновных в нарушениях прав человека, сохранить ряд навязанных институциональных ограничений (так называемых «авторитарных анклавов»), ограничивающих избирательную систему и полномочия президента по назначению командующих родами войск [4]. Целью этих соглашений было избегание радикализма, сохранение гражданского мира с правоконсервативной частью общества и нейтрализация армии, способной на протяжении 1990-х годов «покинуть казармы», о чем неоднократно предупреждал президентов-демократов А. Пиночет. Соблюдение договоренностей позволило к началу XXI в. провести поэтапную демократизацию всей политической и общественной жизни, в 2005 г. реформировать Конституцию 1980 г. (которая приобрела демократический характер) и приступить к решению других проблем – комплексному преодолению бедности, сокращению социального неравенства, развитию важнейших областей социальной сферы (прежде всего образования и здравоохранения). Демократические правительства Чили немало сделали на пути социального реформизма: бедность, в 1990 г. составлявшая около 40% населения, к 2018 г. сократилась до 8,6% [19]. Не преодоленным остался высокий уровень социального неравенства: доля 20% наиболее преуспевающей части общества в совокупном национальном доходе страны в 2000 г. составляла 58,0%, а в 2017 г. – 52,9%. При этом 20% наиболее бедных слоев в 2000 г. владели 3,8%, а в 2017 г. – 5,2% всего национального дохода [11]. Осознание неравенства жизненных возможностей и перспектив стало одной из главных причин глубокого разочарования части общества, особенно молодежи, в достижениях демократического развития.
«Новые левые» и «постальендизм» на современном этапе В октябре 2019 г. недовольство и эффект обманутых социальных ожиданий вылились в массовое протестное движение под лозунгами социальной справедливости, пересмотра всей экономической и социальной модели, а также скорейшей разработки новой конституции, принятие которой не ассоциировалось бы с военным режимом [7]. Правительство пошло на значительные уступки: осенью 2020 г. был проведен общенациональный плебисцит, поддержавший необходимость новой конституции, и начат конституционный процесс по разработке текста. Были даны серьезные социальные обещания, воплощать которые предстояло уже политикам новой волны, получившим свой шанс в результате масштабного кризиса. Октябрьское протестное движение выявило ряд новых тенденций: усиливающейся политической поляризации общества и растущей потребности в новом типе политического лидера, обладающего выраженной идеологической идентичностью. Умеренный и компромиссный центризм, востребованный 20 лет назад, нацеленный на поэтапную эволюцию и сохранение сложившейся модели, находился в глубоком идейном кризисе и уже не отражал предпочтений наиболее активных групп общества – в первую очередь, вступающей в жизнь молодежи. Эти явления привели к новому этапу в развитии страны [6; 7]. В декабре 2021 г. в ходе второго тура выборов президентом Чили был избран Габриэль Борич, 35-летний лидер коалиции леворадикальных сил «Одобряю достоинство» («Apruebo Dignidad»). Одержавшая победу новая коалиция стала объединением двух политических сил: Широкого фронта (Frente Amplio, FA), созданного в 2017 г. из небольших левых групп, антинеолиберальной, феминистской, экологической и правозащитной направленности, и Коммунистической партии Чили [5; 7]. За несколько лет Широкий фронт превратился в значительное явление политической жизни, участвовал в выборах различного уровня, а в союзе с коммунистами впервые одержал общенациональную победу. В биографии, программе и личности Г. Борича, бывшего студенческого лидера, выросшего из молодежного протестного движения, воплотились идеи не только масштабных перемен, комплексного обновления существующей модели развития, усиления регулирующей роли государства, реализации принципов социальной справедливости (доступности качественного образования и здравоохранения, повышения пенсий), но и атмосфера новизны, будущего, романтики общественного переустройства. Лейтмотивом всей предвыборной кампании являлась концепция прав человека, понимаемая максимально широко (как признание гендерного разнообразия, защита прав детей и подростков, преодоление социальной, этнической и других форм дискриминации) [5; 24]. Инициативы нового правительства, в состав которого вошли также некоторые социалисты, предусматривали серьезную налоговую реформу и реформу пенсионной системы с ликвидацией частных пенсионных фондов и увеличением солидарной составляющей для выплаты достойных пенсий, а также развитие возобновляемых источников энергии и инновационных технологий. Особое место занимала тема коренных народов и реализация принципов подлинной мультикультурности [24], Ключевой политической задачей оставалось завершение процесса принятия новой конституции. Избрание Г. Борича вновь актуализировало споры о наследии С. Альенде и Народного единства, о социальных идеалах и реальной политической практике, об экономических возможностях страны, о левых, правых, центристах и системе компромиссов, обеспечивающей их эффективное взаимодействие во власти и обществе. Коалиционность нового кабинета, воспринятая многими как готовность президента к заключению разумных соглашений с представителями других политических сил, профессионалами-центристами, вызвала критику со стороны ультралевых (в том числе коммунистов) и стала основанием для развития двух тенденций: реально-прагматической и радикально-утопической, противоборство которых сопровождало деятельность президента и правительства на протяжении 2022-2023 гг. Итоги первого года пребывания у власти оказались неутешительны. Общенациональный плебисцит по одобрению нового текста конституции, состоявшийся 4 сентября 2022 г., обернулся поражением команды Борича: проект, во многом олицетворявший мировоззрение «новых левых», был отвергнут 62% голосов [16]. Широкие слои общества сочли предложенный вариант конституции, ключевые статьи которого утверждали автономию индейских народов, создание однопалатного парламента (без Сената), расширение прав сексуальных меньшинств, изменение название чилийского государства на «многонациональное и межкультурное», чрезмерно радикальным и малопригодным. Налоговая реформа с повышением налогов для самых обеспеченных групп населения и горнодобывающих кампаний была отвергнута Конгрессом; законопроект о пенсионной реформе, сочетающей принципы солидарной системы и рыночные механизмы, подвергся жесткой критике со стороны различных сил (союзников Борича – за умеренность, противников – за непродуманность) и находится на рассмотрении. Нарастало протестное, включающее акты насилия, движение индейского народа мапуче (проживающего в основном в регионе Араукания), недовольного степенью выполнения программных обещаний. Сами социальные инициативы неоднократно критиковались не только представителями бизнеса и правых партий (в частности, экс-президентом страны в 2010-2014 и 2018-2022 гг. Себастьяном Пиньерой), но также известными левоцентристами (социалистами и христианскими демократами). Подчеркивалась непродуманность и утопичность намеченных преобразований, их высокая цена в условиях низкого экономического роста, популистский характер. Эти неудачи и трудности привели к трансформации политической линии президента, пересмотру его первоначальных приоритетов, тяготению к позициям центризма. После провала конституционного проекта Г. Борич отправил в отставку министра внутренних дел и главу своей администрации – близких соратников, вызывавших наибольшую критику оппозиции за непрофессионализм и неподобающее для политиков столь высокого ранга поведение. На эти посты были назначены видные социалисты, имевшие управленческий опыт и политический вес: экс-мэр Сантьяго Каролина Тоха и экс-президент Сената Альваро Элисальде, - что усилило позиции центристов и вызвало недовольство радикально-левого крыла. Стремясь сохранить коалиционный характер кабинета, включая в его состав профессионалов-прагматиков, работавших в администрации Мишель Бачелет 2014-2018 гг., вступая в переговоры с известными политиками, представляющими другие политические силы, Г. Борич опирался на традицию соглашений и компромиссов, свойственную чилийской политической культуре. Следствием стало усиление разногласий внутри правящей коалиции, нарастающее расхождение с непримиримой идеологической линией, представленной членами Компартии и некоторыми группами Широкого фронта, и еще бóльшая радикализация их сторонников, недовольных осторожностью кабинета в продвижении ключевых реформ. Эти особенности – неприятие сложной политической реальности, непримиримость и давление ближайших союзников «слева», борьба за чистоту идеологических принципов в ущерб единству правящей коалиции и выполнению реальных задач - вызывают аналогии с ситуацией, в которой оказалось когда-то Народное единство. К числу рисков, уже встречавшихся в истории, можно отнести: разнородность коалиционного правительства; наличие бескомпромиссной линии в рядах соратников, склонных к игнорированию объективных условий, преувеличение своей популярности среди широких социальных слоев, невнимание к простому «обывателю», который в критические моменты вместо поддержки выражает недовольство правительством (при Альенде), или отказывает в продвижении ключевых проектов, подобных новой конституции - при Бориче. Драматическую роль играет также отторжение центризма (особенно Христианско-демократической партии) как партнерской силы, способной служить дополнительным стабилизирующим фактором. Взаимное недовольство христианских демократов и участников левой коалиции было характерно для 1973 г. и открыто проявляется в настоящее время, совпадая с общим процессом упадка идеологии и политической практики центризма. Наличие сходных черт актуализирует проблемы прошлого, но не означает прямых параллелей с настоящим и тем более не дает оснований делать однозначные прогнозы, в том числе – предсказывать неудачи реформ. Г. Борич, политик «новой левой» волны, обладает опытом нескольких поколений чилийцев, испытавших как тяготы военного режима, так и трудности перехода к демократическому правовому государству, являющемуся для него абсолютной ценностью. Практика полутора лет пребывания у власти показала, что протестная риторика молодежного лидера уступает место продуманным и взвешенным шагам президента, призванного уважать интересы всех чилийцев, а радикальная линия трансформируется в модель политических компромиссов – основу политической стабильности Чили. В своем последнем обращении к народу из дворца Ла Монеда, за несколько часов до смерти С. Альенде сказал: «Я верю в Чили и судьбу нашей страны… Не далек, близок тот день, когда вновь откроется широкая дорога, по которой пойдет достойный человек, чтобы строить лучшее общество» [1. С. 3]. Это общество последовательно создается в Чили на протяжении многих лет – через преодоление проблем и трудностей, переосмысление прошлого, принятие настоящего и проектирование будущего. Все эти обстоятельства дают основание полагать, что трагические уроки Народного единства не прошли даром – они стали частью всегда современного исторического наследия.
Литература 1. Альенде С. История принадлежит нам. Речи и статьи 1970-1973 гг. М.: Изд-во политической литературы, 1974. [1] В 2013 г. Компартия вошла в состав Консертасьон, которая была переименована в Новое большинство (Nueva Mayoría, NM). Коалиция распалась в 2018 г. из-за внутренних разногласий между радикально-левым и умеренным крылом.
комментарии - 0
Мой комментарий
|
Подписка
|
