1
В начале Советского Союза была мечта – о новом, справедливом, человечном мире, имя которому – коммунизм. Советский Союз образовался в 1922 г. в результате борьбы за эту мечту и ее первой победы – революции рабочих и крестьян в октябре 1917 г. Тогда же появилось крылатое выражение «Кремлевский мечтатель», так называлась глава в книге Г. Уэллса «Россия во мгле» [7] о его встрече с В. И. Лениным. Несколько десятилетий эта мечта оставалась мечтой, целью и идеалом созидателей нового мира, советских людей, неподдельный энтузиазм и душевный подъём которых воплотился в известных строчках «Марша энтузиастов» из кинофильма «Светлый путь»:
«В буднях великих строек,
В весёлом грохоте, в огнях и звонах
Здравствуй, страна героев,
Страна мечтателей, страна учёных!
…
К станку ли ты склоняешься,
В скалу ли ты врубаешься —
Мечта прекрасная, ещё не ясная,
Уже зовёт тебя вперёд.
…
И звезды наши алые
Сверкают небывалые
Над всеми странами, над океанами
Осуществлённою мечтой».
Слова «Марша», ставшего гениальным гимном эпохи, были написаны Д. Актиль, а музыка И. Дунаевским, который услышал ее в гудении работающих станков во время посещения одного из заводов [6].
В конце 1950-х эта мечта еще была жива, хотя тональность и музыки, и строк припева другой песни – «Надо мечтать», была уже несколько иной:
«Мечтать!
Надо мечтать
Детям орлиного племени!
Есть воля и смелость у нас, чтобы стать
Героями нашего времени!» [2].
Название песни, вероятно, было выбрано автором текста, поэтом-песенником, фронтовиком Н. Н. Добронравовым, не случайно. Во всяком случае, слова «Надо мечтать!», взятые из работы В. И. Ленина «Что делать?», приводятся обычно как призыв всегда ставить перед собой большие, высокие цели, а вся цитата актуальна и символична в контексте того, что произошло с КПСС: «Надо мечтать!» Написал я эти слова и испугался. Мне представлялось, что сижу я на «объединительном съезде», против меня сидят редакторы и сотрудники «Рабочего дела». И вот встает товарищ Мартынов и грозно обращается ко мне: «А позвольте вас спросить, имеет ли еще автономная редакция право мечтать без предварительного опроса комитетов партии? А за ним встает товарищ Кричевский и (…) еще более грозно продолжает: «Я иду дальше. Я спрашиваю, имеет ли вообще право мечтать марксист, если он не забывает, что по Марксу человечество всегда ставит себе осуществимые задачи и что тактика есть процесс роста задач, растущих вместе с партией?» [4, с. 171-172].
Таким же символом последующих десятилетий, смысловой квинтэссенцией происходящего, стала обыденная фраза «Мечтать не вредно». Официальные лозунги еще звали в светлое будущее, но в коммунизм уже никто не верил и о нем не мечтал. Правда, все еще верили, точнее, были убеждены, что в конце XX века СССР будет еще сильнее, еще лучше и краше! Но разрушение СССР уже происходило, его демонтаж уже начался.
2
В рассмотрении и обсуждении демонтажа СССР, его долголетней, незаметной и неосознаваемой, внешне тихой до самых последних месяцев существования эволюции, исходным пункт принципиально важен: должен прозвучать - в ленинской, большевистской терминологии, - голос «масс», а в терминологии великой русской художественной литературы, ей предшествовавшей, - голос «маленького человека», голос «единицы» (по Маяковскому), точнее, «единиц», из которых «массы» и состоят. В конце концов, целью РСДРП и марксизма изначально было именно всеобщее освобождение человека, его самопреобразование из «маленького человека», из человека частного, в человека как такового, в человека истинного, человечного и всеобщего.
В основном «маленький человек» не делает научных докладов, не пишет книги и публицистические статьи, и даже воспоминания. Он делится с близкими ему людьми или с незнакомцем в плацкартном вагоне поезда тем, что наболело. Делится потому, что ему как живой душе нужно сопереживание другой живой души. Именно таким образом он рассказывает о том, свидетелем чего он был.
Приведу, как и насколько могу, одно их таких субъективных свидетельств. Но уверен, что если бы была возможность собрать определенное число таких свидетельств советских людей, «маленьких» и «больших», даже при всех очевидных претензиях к таким свидетельствам, в итоге сложилась бы как мозаика достаточно полная и – при ее правильном анализе – истинная картина происшедшего. Как если бы некий следователь или группа следователей довела до фактологического и логического конца дело по демонтажу СССР.
В 1960 гг. в комсомольские работники и в партию уже шли, прежде всего, карьеристы. Одна из главных причин, - чтобы занять определенные должности, человек должен был быть членом партии. В политике КПСС это и многое другое многим людям, причем не только беспартийным, в т.ч. школьникам, но и партийным, было непонятно. В частности, почему и зачем проводятся «закрытые» партсобрания, и почему проводятся они по принципу «одобрямс»: за заготовленное заранее или уже принятое на партийном верху решение предлагается проголосовать, и все за редким исключением в редких случаях почти механически поднимают руки «за» и потом его лишь исполняют, почти и, тем более, по сути, не обсуждая. Как эти решения готовились и принимались, как действовал партийный механизм «наверху» - в райкомах, горкомах, обкомах, в ЦК КПСС – «низам» было неведомо. Но уже было представление о том, что есть «они», те, кто «наверху», и есть «мы», все остальные.
Дискуссии, тем более горячие, тем более теоретические – были в далеком прошлом, и о них мало кто вспоминал даже в частных разговорах. Но о том, чем в свое время обернулись эти дискуссии тем, кто в них участвовал, отстаивая свое понимание внесенных в повестку дня вопросов, помнили хорошо, и чем сомнения и возражения, «неправильное понимание», «неверное обобщение» или «необоснованная» критика может обернуться сейчас, тоже понимали. Не часто, но иногда те, кто сказал «лишнее», за сказанное имели малоприятную беседу в кабинете у начальства или в другом кабинете, а то и более серьезные неприятности вплоть до «волчьего билета» и уголовного срока – в зависимости от того, что было сказано.
При этом в партии было много хороших людей. Они честно, на совесть исполняли свою работу как главные врачи, главные инженеры, директора и прочие специалисты, занимавшие т.н. номеклатурные должности, и эти должности не занимавшие – рабочие, колхозники, ученые и библиотекари, учителя и воспитатели.
В целом КПСС и все советское общество представляло собой амальгаму – сплав хорошего и негодного. «Диссиденты» упирали на негодное, а их оппоненты и здравый смысл – на хорошее. Этот сплав не был симметричным и статичным, т.к. в нем соединялось противоположное и противостоявшее одно другому. Но он представлял собой основное противоречие советской действительности, наглядной иллюстрацией которого являлся спор на остановке двух мужчин где-то в середине 1960-х. Суть этого спора заключалась в том, что один доказывал: «Но мы же советские, мы должны сказать то, что сказать должны». А другой ему возражал: «Сам знаешь, что говорить нельзя. Зачем нам высовываться?». Именно это противоречие должно было быть разрешено, притом еще на XX съезде КПСС, и в итоге оно было разрешено, но намного позже и в пользу проходимцев.
3
Потому началом демонтажа СССР и был XX съезд. Не в смысле современных сталинистов, или, наоборот, троцкистов, а в том смысле, что съезд не стал исходной точкой восстановления ленинского характера партии и ленинской политики, в первую очередь, ленинского отношения к рабочему классу, к народу, к «массам» и к «маленькому человеку». На съезде не был дан марксистский анализ проделанного партией и обществом пути и тех результатов, с которыми партия и советское общество оказались в 1956 г, в т.ч. т.н. «сталинских репрессий» и их последствий - явных и неявных.
Прежняя политика была не только продолжена, но и по-своему развита. Советы оставались декорацией, верхушка партии вне контроля партийных низов, а партия в целом вне контроля со стороны трудящихся, включая беспартийных. Бывший революционный авангард пролетариата, РСДРП(б), в результате внутрипартийной борьбы 1920-х – начала 1930-хгг. преобразовался в «партию-государство», своеобразное государство в государстве, соединявшее в себе в единое целое партию и государство, и лишь именовавшееся партией и сохранявшее ее прежнее название. Результаты этого преобразования были закреплены на XVII съезде ВКП(б) в 1934 г., после которого были репрессированы почти все члены ЦК, избранные на XVII съезде и партийный аппарат сосредоточил в своих руках все государственные функции, а завершилось оно на XVIII съезде в 1939 г. [5, с. 38].
Дальнейшая эволюция этой «партии-государства» привела к тому, что к концу 1980-х гг. КПСС состояла из: относительно небольшого руководящего органа, партийного аппарата, контролирующего всю партию и государство; назначаемой аппаратом, но более многочисленной и разнообразной номенклатуры, представители которой занимали все важные посты в советской системе; примерно 19 миллионов рядовых членов, многие из которых вступили в партию по карьерным соображениям или из конформизма [3, с. 29-30] и имели самые разные убеждения, в т.ч. и коммунистические, или не имели никаких.
Способна ли была КПСС образца 1956 г. к восстановлению самой себя в качестве РСДРП(б) действительного развития социализма в коммунизм, и каким образом в принципе, хотя бы теоретически она могла это сделать – отдельный вопрос, связанный с рассмотрением вопроса о том, чем все-таки был XX съезд [1]. Но это несоответствие КПСС ленинской РСДРП(б) и марксизму было понятно в 1960-е гг. даже школьнику, хотя, разумеется, не каждому. Свой доклад «О культе личности и его последствиях» Н. С. Хрущев сделал на закрытом заседании съезда 25 февраля 1956 г., и большинству народа он стал известен в пересказах. Содержание доклада вызывало естественные вопросы, включая то, где был сам Хрущев, и почему такое вообще стало возможным? Объяснение Хрущева никого не удовлетворяло и не могло удовлетворить, а в 1964 г. его самого «сняли» за «волюнтаризм» и прочие, как в народе говорили, выкрутасы.
Ни официальное объяснение этого снятия, ни само снятие, ни переход к консервации всего и вся в начале 1970-х гг. не прибавили ни понимания политики партии, ни утерянного доверия к ней. Неявное разделение в партии и в обществе на условных «шестидесятников» и консерваторов, в глазах некоторых выглядевших неосталинистами, сохранилось и тоже законсервировалось. Потом, в перестройку оно сыграло катастрофическую «злую шутку», т.к. борьба между теми, кто казался и воспринимался в качестве продолжателей хрущевской «оттепели», в первую очередь М. С. Горбачевым, и консерваторами, в т.ч. Е. К. Лигачевым, воспринималась как главная и правильная.
В 1970-е гг. настало своего рода безвременье, которое получило в перестройку название «период застоя», закрепившееся в учебниках истории. Время движения в коммунизм действительно остановилось, а вот внешне незаметное движение вспять уже происходило, и некоторые малопонятные или вовсе непонятные «маленькому человеку» признаки этого движения были уже налицо. Невозможно перечислить их все, но из тех самых значимых, которые - так случилось, - приходилось лицезреть, наибольшее потрясение, буквально оторопь, вызвал абсолютный цинизм, нескрываемое бесстыдство в соединении со столь же абсолютной беспардонностью т.н. комсомольских работников. Чего стоит следующая сентенция одного из инструкторов Смольнинского райкома ВЛКСМ Ленинграда: «А что директора? Что им скажем, то и будут делать».
Все ли они были такие? Наверное, не все. Но «новыми русскими», активными апологетами и владельцами частной собственности становились затем не в последнюю очередь именно они.
4
В 1985 г. даже среди беспартийных заговорили о том, что будет новый генеральный секретарь, и им будет М. С. Горбачев. Затеплились сначала совсем робкие, но по мере первого знакомства с ним все более возраставшие первоначальные надежды, порожденные, прежде всего, заявлениями об «обновленном социализме». Надежды, которые – как теперь понятно, - были напрасными и, увы, иллюзиями.
«Верхи» не могли управлять по-старому и не хотели жить по-старому, но хотели они, как выяснилось, вовсе не «обновленного социализма». «Низы» действительно были убеждены в необходимости подлинного обновления социализма, обновления партии и советского общества, воссоздания полноправных Советов и хотели жить в обновленном социализме. Многие пытались искренне помочь генсеку и перестройке. Но были обмануты им и его командой, а затем Б. Н. Ельциным и его окружением.
По сути политика обоих была, как позднее установили, одной и той же, и эта политика, ставшая с определенного момента политикой партии при молчаливом согласии большинства ее членов, предупреждений и протестов меньшинства, фактически была сознательной политикой реставрации капитализма, что скрывалось от «масс». «Низы» до последнего момента не подозревали о предательстве «верхов». Опубликованных фактов того, что предупреждения и протесты, в т.ч. беспартийных, игнорировались, что эта реставрационная политика проводилась целеустремленно и была системой – множество. Но, пожалуй, и одного было бы достаточно в качестве доказательства. В Ленинграде в ДК им. Ленсовета на Кировском проспекте, не с первого года перестройки, конечно, проводились встречи любопытствующих, на которых неизвестно откуда взявшиеся оракулы вещали и просто невменяемые лица с пеной у рта кричали о необходимости свободы и частной собственности. И Петроградский райком, Ленинградский горком и КГБ о них не знали?
Немногие в партии и вне ее на излете перестройки понимали, что происходит и к чему это может привести, и пытались сделать, что могли, практически в одиночку. На то, чтобы объединиться, стать известными массам и «маленькому человеку», им не хватило времени. В масштабах страны их было не видно и не слышно. Тогда пришло чувство безысходности. От того, что «колесо истории» и в правду не повернуть вспять, в т.ч. тогда, когда оно само вдруг, вроде бы ни с того, ни с сего повернулось вспять. Что не снимает ни с кого ответственности. В частности, Беловежские соглашения, как бы их не оправдывали, в том числе тем, что СССР якобы был все равно обречен, тогда, в начале декабря 1991 г. прозвучали как выстрел в спину. А ответственность в целом за демонтаж советского социализма и развал СССР лежит – по степени убывания – на верхушке КПСС, включая М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина, на всей КПСС и на всем советском народе.
Итог. Демонтаж СССР как государства закончился 8 декабря 1991 г. Демонтаж отдельных элементов, обломков этого государства в основном закончился в 1993 г. Демонтаж СССР как идеи, как «советского проекта», как первой, несовершенной модели справедливого общества продолжается до сих пор, и он не может завершиться в принципе. Более того, СССР как мечта и стремление к воссозданию разрушенного нового, советского мира, как деятельность, целью которой является новое Советское Возрождение, - жив, и, когда эта мечта станет снова мечтой масс, он вернется – несомненно, в новом виде и, вероятно, в новом составе и новых границах.
Список литературы
1. XX съезд КПСС в контексте российской истории / отв. ред. А. С. Синявский. - Москва: ИРИ РАН, 2012. - 216 c.
2. Добронравов, Н. Н. Надо мечтать [Электронный ресурс]. – Режим доступа: // https://rupoets.ru/nikolaj-dobronravov-nado-mechtat.html
3. Коэн С. «Вопрос вопросов»: почему не стало Советского Союза? / С. Коэн. – Москва: АИРО-XXI, 2011. - 215 с.
4. Ленин, В. И. Пол. собр. соч. / В. И. Ленин. — Москва: Политидат, 1963. – Т. 6. — 619 с.
5. Оников, Л. А. КПСС: анатомия распада: Взгляд изнутри аппарата ЦК / Л. А. Оников. – Москва: Республика, 1996. - 221 с.
6. Польгуева, Е. Марш энтузиастов [Электронный ресурс]. – Режим доступа: // https://sovross.ru/articles/56/1298
7. Уэллс, Г. Д. Россия во мгле / Г. Д. Уэльс. - Харьков: Гос. изд-во Украины, 1922. - X, 82 с.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
