Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года    7   23659  | Официальные извинения    970   98612  | Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности    237   80116 

Наши авторы

ЛЕОНИД ФИШМАН

ФИШМАН Леонид Гершевич – ведущий научный сотрудник Института философии и права УрО РАН (г. Екатеринбург), доктор политических наук, профессор РАН.

статьи автора

Оранжевые небеса буржуазных революций. О буржуазной генеалогии «цветных» или «оранжевых» переворотов

 533  51265

Установлен характер преемственности буржуазных и «цветных» революций. Последние описаны как идейно истощившиеся буржуазные революции эпохи конца капитализма, когда буржуа начинает мыслить как бюрократ, предпочитая не созидать, а управлять. В них из позднего буржуазно-демократического револю- ционного процесса убирается его собственно демократический и революционный элемент, чреватый непред- сказуемостью, спонтанным насилием, радикализацией требований. Революционный процесс максимально формализуется и технологизируется. Обосновано, что «цветной» переворот — это конечная стадия развития феномена буржуазной революции.

Orange heavens of bourgeois revolutions. About bourgeois genealogy of “color” or “orange” revolutions 

The article attempts to establish the nature of succession of bourgeois and “color” revolutions. The authors describe the “color” revolutions as ideologically exhausted bourgeois revolutions of the ending of the capitalism history, when the bourgeois begins to think like a bureaucrat, preferring not to create but to rule. For these revolutions, the late bourgeois-democratic revolutionary process has its own democratic and revolutionary element removed, fraught with unpredictability, spontaneous violence, and radicalization of demands. The revolutionary process becomes maximally formalized and technologized. Thus, the “color” or “orange” revolution is the final stage in the development of the phenomenon of the late bourgeois revolution in the world, where the bourgeois system, with its political and ideological design, has long ago became dominant.

Октябрь 1917-го и новая социальная революция

 400  69140

Показано, что революция 1917 г. приобретает новую актуальность с учетом переживаемых нами последствий событий 1990-х. Их результат — конфигурация социальной структуры, технологий, политических институтов и идеологического обеспечения, которая не создала доступных большинству социальных лифтов, необходимых для удовлетворения экзистенциальных потребностей человека. Поэтому идеология новой социальной революции станет видением будущего, в котором удовлетворение этих потребностей окажется возможным на основе новой индустриализации. Но эта революция не сводится к запуску старых социальных лифтов на новой технологической основе. Своей перспективой она будет иметь образ общества, в котором само понятие социального лифта утратит актуальность или будет радикально переосмыслено.

October 1917 and the new social revolution

The author proceeds from the fact that the revolution of 1917 becomes a living actuality only in the aftermath of the events we experienced the 1990s. The result was the last configuration of the social structure, technology, political institutions and ideological support, which is not set up economic and technological preconditions for the formation of the majority of the available social mobility. The presence of such social mobility is necessary to meet the existential needs of the citizens. Therefore, the ideology of the new social revolution will be the vision of a future in which these needs will be possible in the economic and technological basis of new industrialization. However, this revolution is not confined to the launch of the old social mobility based on new technology. His perspective it will have the image of a society in which the concept of social lift itself will lose its relevance or be radically rethought.

Антиэкстремистский дискурс – взбесившийся либерализм?

 70  19537

Обосновывается точка зрения, согласно которой антиэкстремистский дискурс является прямым результатом последовательного развертывания либерального дискурса. Либеральный дискурс предрасположен рассматривать себя как «норму», а всех своих оппонентов и врагов как «крайности». При отсутствии сильных оппонентов, как это произошло в России с начала 2000-х гг., эта предрасположенность породила антиэкстремистский дискурс. В дальнейшем, по мере изменений представлений о «норме», в рамках данного дискурса и сам либерализм начал восприниматься как «экстремистская идеология».

 An anti-extremism discourse – the enraged liberalism?

 The point of view according to which the anti-extremism discourse is a direct consequence of consecutive expansion of a liberal discourse locates in article. The liberal discourse is predisposed to consider itself as «norm», and all the opponents and enemies as «extremes». In the absence of strong opponents as it has occurred in Russia since the beginning of the 2000th, this predisposition has generated an anti-extremism discourse. Further, in process of changes of ideas of «norm», within this discourse liberalism has begun to be perceived as «extremist ideology».