Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
22880
|
Официальные извинения
962
96414
|
Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности
231
77745
ФЕНОМЕН СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ. Статья вторая 21
19946
Социальная субстанция1 состоит из общества и живущих в нем людей. Отдельного рассмотрения требует феномен общественных отношений. Эти отношения – суть опосредующее звено во взаимоотношениях общества и человека и к тому же – узловой пункт в понимании того, что представляет собой социальная реальность как таковая. Не существуя отдельно от общества и человека, общественные отношения, тем не менее являются ключом к пониманию и того, и другого. Во всяком случае, общественные отношения (точнее – их система) составляют их общую сущность. Получается, что общество и человек практически совпадают в своем качестве тождества различных форм социальной реальности.С учетом этих различий, можно утверждать, что они, тем не менее, являются единственными в своем роде аналогами друг друга. Как уже отмечалось выше, других аналогов у них нет, тогда как они сами представляют собой alterego друг друга. Налицо противоречивое соотношение, в котором каждая отдельная человеческая личность воспроизводит общественное целое, но лишь в одном из бесчисленного множества возможных вариантов, обусловленных богатством и сложностью общественных отношений. При этом, общественное целое в полной мере представлено каждой отдельной личностью.Особо следует подчеркнуть тот факт, что духовное содержание личностного начала целиком и полностью общественно и ни в коей мере не подвержено природно-биологической детерминации, и не задано ни физиологически, ни генетически, как об этом говорят и пишут сторонники все еще сохраняющей сторонников органической теории. Человеческое лицо – это всегда «лицо» общества и наоборот (если, конечно, не сводить личностные черты к цвету кожи, волос, разрезу глаз, форме губ, лба, конфигурации головы и другим отличительным чертам человеческого тела в его физическом смысле). Достаточно того, что уровень сложности природно-биологической организации этого тела, в первую очередь рук и головы, позволяют человеку стать тем, кого по праву можно назвать «Homosapiens» и кто способен включиться в социальный процесс, совершить «второе рождение» – переход из природной в социальную реальность. Переход этот должен иметь, однако, природные предпосылки, которых нет ни у одного животного, но которые присутствуют лишь у ребенка, рожденного человеком. Добавим к этому, что весь социальный мир, обитателем которого становится человек, и, стало быть, социальная реальность как таковая, складываются благодаря процедуре двойного рождения.Более того, за пределами этой процедуры, например, дети, рожденные человеком, но воспитанные животными, людьми не становятся. А биологические функции, выполняемые при этом человеческим организмом, сами по себе социальными, человеческими функциями не являются. Они становятся таковыми лишь под прямым воздействием на организм ребенка (часто принудительным, а точнее – «мягко-принудительным», в чем, собственно, и состоит воспитательный процесс) социального фактора, со стороны других людей, за которыми де-факто стоит все общество. Эта особенность отличает даже самые «простые» процедуры, например, прямохождение, ношение одежды, не говоря уже о более сложных, таких, как владение языком, умение трудиться, усвоение норм человеческого поведения и др.Существует бесчисленное множество признаков, отличающих поведение и жизнь человека от поведения и жизни кошки или собаки, даже если их существование протекает рядом с хозяином, сочетается с ним в неравном партнерстве. Если жизнь животного протекает под контролем и управлением человека, то жизнь последнего, не говоря уже об обществе, то есть социальной реальности в целом, остается для животного совершенно недоступной и непонятной. И не существует средств, с помощью которых животное могло бы преодолеть пропасть, отделяющую его от человека.В своем качествефеномена, социальнаяреальность существует и развивается совершенно иначе, чем реальность природная. Непонимание этого факта мешает дальнейшему научному освоению мира. Ближайшая к человеку живая природа существует и развивается на основе передаваемых по наследству генетических программ, зашифрованных в ДНК и РНК, т.е. биологически. Напротив, уровень, достигнутый в развитии общества, передается от поколения к поколению посредством социального наследования, к которому генотипы и фенотипы, онтогенез и филогенез никакого отношения не имеют. При этом, в некоторых социальных структурах культура человечества специально «зашифровывается», чтобы потом быть переданной «по наследству»; речь идет о языке, знании, литературе и искусстве, технике и технологии (техносфере), а также стереотипах поведения людей и всей инфраструктуре социального бытия человека.Общество тождественно равно социальной реальности, но, как и во всяком тождестве, здесь существуют и определенные различия. Ранее уже отмечалось, что за пределами общества аналогов социальной реальности не существует. Зато такой аналог есть в недрах самого общества: им является личность. Не будем углубляться в решение проблем различия, сходства и соотношения понятий «личность», «человек» и «индивид»; ниже они будут использоваться как синонимичные. В данном случае важен тот факт, что в любом случае этими понятиями обозначается антипод общества, состоящий в то же время в тождественной взаимосвязи с ним как его элементарная единица.Общественные отношения есть та основа, на которой формируется целостность, именуемая обществом. Будучи самым сложным из всех возможных и существующих образований, общество как структурно, так и функционально соотносится как со своим аналогом лишь с каждым отдельным человеком, в этом обществе живущим. Причем, это соотнесение в соответствии с дуалистической2природой социальной реальности является не только материальным, но и духовным.Духовность намного усложняет отношения общества со своим двойником и антиподом (Alterego) – личностью. Существует наивное убеждение в том, что едва ли не единственной формой духовности общества и человека является религиозность. Но это далеко не так. Духовность, сознание своего собственного бытия человеком и обществом, происходит во множестве различных форм, среди которых религия далеко не единственная. Но она – самая отчужденная среди других форм общественного сознания от социального предметно-практического мира, в котором обитает человек. В то же время, другие идеологические формы (политика, право, искусство и т.д.), более непосредственно отражающие общественное бытие, как и идеология в целом, а вслед за ней и вся социальная реальность, в отличие от природы, может быть названа осознанным общественным бытием. Иными словами, социальная реальность – это не просто бытие, наподобие природного, а осознанное бытие, связанное с выработкой коллективного общественного «Я», общественного самосознания, именуемого чаще идеологией.Идеология, как и индивидуальное человеческое «я», в силу своей субъективности, редко бывает вполне адекватной, а точнее – не бывает никогда. Так считали классики и были, наверное, правы.Пожалуй, есть смысл говорить о большей или меньшей адекватности как личностного, так и общественного «Я». Но самым искаженным из всех форм общественного сознания, по сути «перевернутым» отражением действительности, является все же религия. Она «делегирует» индивидуальное «я» человека сверхъестественному фантому, именуемому «богом», оставляя весь верующий человеческий мир в обезличенном, «рабском» состоянии.Земная основа религии состоит в отношениях господства и подчинения и тем самым – в отчуждении человека от человека (и человека от общества). Дополнительным обстоятельством, рождающим религию, служит еще и духовное отчуждение общества и личности. Высшей степени это отчуждение достигает в период рабовладения и раннего феодализма, когда человек становится собственностью другого человека. Результатом оказывается утрата личностью раба своего человеческого статуса. Лишенный, вследствие этого отчуждения собственной индивидуальности, он попадает в духовную зависимость от общественного (да и своего тоже) «Я». Религиозная идеология, управляемая при этом культовыми иллюзиями, воплощенными в «боге», делает его еще и рабом духовным.Социальная реальность в эпоху рабства приобрела чуждую самой себе форму, в рамках которой возникал драматический и противоестественный разрыв между имеющими одну и ту же сущность обществом и человеком. Рабское жизнеустройство общества явилось настолько извращенным состоянием социальной реальности, что составило угрозу самому его существованию, когда исторический прогресс не только надолго затормозился, но и повернул вспять. Вследствие этого европейское Средневековье, по оценке Ф. Энгельса, чуть ли не на тысячу лет затормозило развитие человеческой истории.Ныне рабство в его натуральном виде как состояние социальной реальности можно считать атавизмом. Более того, почти признано, что человек стоит в центре почти всех социальных теорий и программ. Однако до полной гармонии в отношениях личности и общества еще далеко. И главным препятствием этому служит господствующая концепция социального неравенства, порождающая конфликты и коллизии в отношениях личности и общества. Чуждая социальной природе, эта концепция как бы продолжает рабовладельческую эпоху и ищет для этого опору в биологической (природной) основе человека, опираясь на органическую теорию, становясь вместе с ней псевдонаучным хламом, подлежащим преодолению.В современном либерализме стремительно устаревающая идея социального неравенства пока еще остается, хотя бы и в тщательно замаскированном виде. Ее прикрытием служит, например, либеральная концепция права, обеспечивающего якобы справедливое сосуществование множества людей в современном обществе3. Между тем, право не только не устраняет, но и закрепляет зависимость человека от человека уже тем, что охраняет частную собственность на средства производства, деля всех людей на имущих и неимущих4.Отношения общества и отдельных личностей редко бывают прямыми и непосредственными. Обычно они опосредуются различными формами общности людей, начиная с семьи и завершая классами и нациями. Эти общности существенно обогащают и разнообразят социальную реальность, наполняя ее содержание своеобразными красками и оттенками. Среди таких общностей мы чаще упоминаем классы, нации и др., но редко называем (под влиянием все той же органической концепции) мужскую и женскую общности. При этом, как бы подразумевается, что это не социальные, а биологические, то есть природные образования, отношения между которыми диктуются соответствующими причинами. И здесь было бы нечего возразить, если бы речь шла о человеке как о природном существе.Однако, как уже отмечалось, будучи «дитя природы», последний еще не человек, а как человек он представляет собой «дитя» совсем других «родителей». Если можно хотя бы условно говорить о «социальной генетике» человека, то его «родителями» при «втором рождении» следует считать социальную среду, то есть ту же самую социальную реальность и главный созидающий фактор этой среды труд. Образно, но вполне серьезно и научно обоснованно мы будем считать эти факторы «женским» и «мужским» началом во «втором рождении» человека. Вместе с тем, его «первое рождение» никто не отменял. Стало быть, «родственные» человеку природные связи никуда не исчезают. Но они, если продолжить используемую аллегорию, последние делают природу скорее «бабушкой», чем родной «матерью» человека.Заметим, что половые (природные) различия мужчины и женщины как раз не дают, вопреки обыденной практике, прямого повода для их социальной дифференциации, тогда как такая дифференциация на самом деле проявляется сплошь и рядом. Женщина и мужчина действительно представляют собой личности разного типа. Но, в любом случае, речь идет о социальных типах. И они, как таковые, не просто сосуществуют, но и составляет немалую долю содержания социальной реальности, на наш взгляд не вполне объясненную современными гуманитарными науками.«Дети пола не имеют», – говаривал Гегель и был прав, поскольку пол человека имеет социальную значимость. И как таковой он диктует определенный социальный статус человека, влияя на формирование определенного человеческого типа. При этом пол обусловливает причисление родившегося ребенка к той или иной социальной общности и формированию в дальнейшем на этой основе человеческой личности. Таким образом, женщина и мужчина, принадлежа различным социальным общностям, являют собой и столь же различные, я бы сказал, весьма важные и нужные обществу типы личностей, взаимоотношения между которыми составляют значительную часть содержания внутренней гражданской жизни общества.Прежде всего, речь идет об искусстве, литературе, морали, музыке и всех высших эмоционально-чувственных проявлениях социальной реальности, возвышающих последнюю над природой так высоко, как никакие другие. Тем самым ценность, интерес и смысл общественных отношений во многом определяются их гендерной составляющей. Можно предположить, что в этой области остается пока еще немало нераскрытых страниц человеческой натуры. Отношение к женщине, как и отношение к ребенку, уже сегодня является особым типом отношений. И это при сохранении в современном обществе социального неравенства!Возможно, Л. Фейербах был не так уж неправ, когда поставил в центр общественных отношений мужчину и женщину, если учесть, что семья образует наряду с трудовым коллективом основную ячейку общества. Речь, правда, идет о традиционной семье, где, как и во всем обществе, имеет место такое неравенство, при котором фамилия и отчество (которое даже не имеет женского рода) присваивается родившемуся ребенку почти исключительно по отцу. Но дело даже не в этом. Социальное неравенство женщины и мужчины носит сегодня, как правило, скрытый и завуалированный характер, что говорит об архаизме этого неравенства, подлежащего преодолению.Так, в Конституции СССР 1977 года реальный статус слабого пола прикрыт даже преимущественным правом женщины (правда, в неявной форме). Этим составители Основного закона пытались как бы исправить историческую несправедливость, про которую одна из героинь романа И.А. Гончарова говорит: «Мы не выходим замуж, нас либо “выдают”, либо “берут”». О том же говорят и слова пушкинской Татьяны: «…Но я другому отдана и буду век ему верна». В современной жизни к сохранившимся, по сути, отношениям неравенства добавляются лишь некоторые новые нюансы. Они вызваны тем, что женщина уже села за руль автомобиля, стала «бизнес-леди», появилась в армии, полиции. Да и мужчина стал «заведовать» домашним хозяйством, нянчить детей и т.д., что вовсе не означает установления социального равенства женщины и мужчины. Для решения этой проблемы недостаточно просто смешать их функции или провозгласить правовое равенство.Гендерный дуализм (назовем его так) социальной реальности вряд ли устраним, да и вообще едва ли нуждается в устранении и нивелировке без риска утраты весьма важных аспектов общественных отношений и содержания всей общественной жизни. Но социальное равенство мужчины и женщины, которое действительно необходимо обществу, неотрывно от идеала социального равенства для всех.Освобождение женщины каксоциального типа личности достижимо лишь с освобождением человека кактакового, то есть с преодолением социального неравенства. Для этого должны произойти серьезные изменения всей современной структуры социальной реальности. Разумеется, это произойдет лишь вместе с изменением всей типологии составляющих современное общество личностей.Личность и обществоКак уже не раз отмечалось, личность – действительный и неизменный партнер, антипод и аналог (Alterego) общества. Других нет. В отличие от общества, у личности, как у человека, есть биологическая основа. Вопрос лишь в том, как эта основа влияет на формирование личности. Уже выяснено, что – никак, если не считать, что в отличие от животного, человеческий организм лишь «позволяет» ему стать личностью. Все остальное – за обществом и другими людьми, осуществляющими эту миссию по формированию человеческой личности, названную нами «вторым рождением».И все же биологическая основа – существенно-важная предпосылка человека и его сознания. Чтобы стать личностью, надо быть живым существом; недостаточно быть роботом, электронно-вычислительной машиной и тем более «плесенью на камне», поскольку это живое существо должно быть высокоорганизованно. Мало того, сама эта организация должна быть следствием эволюционного процесса, достигшего своего предела, за которым биологическая (природная) реальность закономерно переходит в социальную.Этот эволюционный контекст необходим для понимания перехода биологической организации в социальную. Иначе говоря, в появлении социальной реальности есть своя логика, и эта логика диктуется организацией и самоорганизацией материального мира сначала на природном, а следом за ним – на социальном, как более высоком, уровне.Исследование социальной реальности на индивидуально-личностном уровне позволяет обратиться к ее биологической предпосылке. Пока человек жив, эта предпосылка содержится в нем самом, чего не скажешь об обществе. Но именно через человека социальное связано с биологическим.Интересно посмотреть на эту связь более пристально и внимательно. О «втором рождении» как переходе от природного к социальному бытию человеческого дитя уже говорилось. Этот переход обязателен для всехлюдей, если они становятся таковыми. Мозг ребенка должен быть социально детерминирован, чтобы стать мыслящим мозгом. Эта детерминация осуществляется в ходе социального процесса, каковым является сначала воспитательный процесс ребенка, а затем индивидуальная жизнь взрослого человека в обществе. При этом внешние для индивида формы и функции общественной жизни как бы «накладываются» на нейрофизиологические процессы в мозгу человека и становятся таким образом внутренними, мыслительными.Две ипостаси социальной реальности – общество и личность, – состоят в тесной «родственной» взаимосвязи, в которой ведущая роль принадлежит обществу, как в семье, где взрослые члены семьи опекают и растят детей. Общество меняется; поколения сменяются; личность рождается и умирает, но при этом всегда остается зависимой от общества во всех аспектах своего личностного бытия. Без этого невозможна преемственность в развитии социальной реальности. Таким образом, «родительские функции» общества, осуществляемые спонтанно, являются важнейшими после трудовых. Это касается, прежде всего, «второго рождения» человека, но затрагивает и рождение «первое», природное, хотя бы тем, что регулирует этот процесс. Человек не «дитя природы» как его часто называют. Он – «дитя общества», которое «бессмертно», пока эти функции осуществляются исправно, при всем том, что человек смертен. Но это «свойство» личностного бытия, опять-таки, вытекает из связи этого бытия с природой. Если бы этой связи не существовало, человек был бы, как и общество, «бессмертен» (в том же смысле и измерении).В связи с этим, знаменитые слова А. С.Пушкина («Нет, весь я не умру – душа в заветной лире // Мой прах переживет и тленья убежит …») было бы неверно понимать как чистую условность или претензию на исключительность в аллегорическом оформлении. Человек осознает себя личностью (и становится ею) только в отношениях с другими людьми. И само его существование как личности неотрывно от их существования. Если при этом человек «уходит» из жизни с прекращением своего биологического бытия, а другие люди остаются, то и он «остается» как часть их личного бытия. И дело не только в памяти о нем. Важнее то реальное участие в социальном движении, которое он принимал раньше и которое оказало влияние на последующий ход событий. Это влияние не только остается, но и «продолжается» в деятельности других людей, формируя тем самым направление и ход социального процесса, который и есть, собственно говоря, процесс существования социальной реальности.Многое, конечно, зависит от масштаба личности и ее деяний, повлиявших на ход исторического движения. Но сказанное относится ко всем личностям, ибо феномен социальной реальности – это, в конце концов, феномен человеческой личности.«Феноменальность» того и другого состоит, прежде всего, в их творческих способностях, то есть в способностях создавать новый, отсутствующий в природе мир звуков, красок, вещей, форм движения материи и, если можно так сказать, движения мысли. Способность творить и способность мыслить уравнивает человека с Богом. Вывод этот, сделанный еще Л. Фейербахом, служит шагом вперед в самопознании человека и является скорее комплиментом не человеку, а Богу, делая его (если бы он был) творцом новой реальности. Но и человеку он позволяет, взглянув на себя с этой стороны, прийти к неожиданному результату. Этот результат заключается во вселенских масштабах феномена человеческой личности, когда, по Марксу, глаза и уши, зрение и слух человека становятся «зеркалом и эхом Вселенной».Связь личности с обществом, а через него и с Вселенной, это связь с бессмертием и бесконечностью, что почти одно и то же. Сам человек смертен, но вне этой связи он не существует. И если общество делает человека своим полномочным представителем во Вселенной, то Вселенная находит в человеке существо, не совсем верно воплощенное в «боге», но все же способное с помощью разума осознать свое земное бытие и через него – бытие в целом. Неотъемлемой составной частью этого бытия становится тем самым социальная реальность в лице человека и общества, вселенская миссия которых вырастает до масштабов бога. Как «богочеловек», живой человеческий индивид совмещает свое вселенское и земное, общественное и личностное, материальное и духовное, объективное и субъективное бытие, находясь в центре всех этих разномасштабных координат.В данном случае я опущу ответ на сложнейший вопрос обо всех координатах, в которых существует человек, и смыслах, которые имеет это существование. Но центральное положение человека в них делает его самоцелью, то есть высшей целью и смыслом всего общественно-исторического процесса. Будучи первой и последней, а значит, единственной целью этого процесса, человек делается тем самым субъектом всей социальной реальности. Другого субъекта в обществе (кроме самого общества) нет. Но субъективные черты и свойства общества носят уже вторичный и производный характер по отношению к отдельному человеку.Общество не является чудовищем Левиафаном, сформировавшимся на основе человеческого материала и живущим своей собственной жизнью. Жизнь социума протекает в тесной взаимосвязи и строится на основе жизни человека. Более того, все изменения, происходящие в обществе, производятся в результате правильно или неправильно понятых интересов человека. Вопрос состоит только в том, какого человека? В условиях неравенства и отношений господства и подчинения преобладающими чаще всего становятся интересы господствующей общности людей, политической элиты. Почти всегда она составляет меньшинство, тогда как подавляющее большинство людей составляет гражданское общество. Возникающие между ними противоречия разрешаются политическими средствами.Политические, правовые и прочие аспекты гражданской общественной жизни связывают ее с государством, которое в современных условиях формирует значительную часть этой жизни, но все же далеко не всю ее. Индивидуальная сфера жизни личности в значительной мере принадлежит гражданскому обществу, которое отличается тем, что не связывает отдельного человека с государственными регламентами и с формализованными ими правилами поведения людей. Единственный регулятор жизни человека здесь – мораль и исходные человеческие ценности, не «испорченные» и не деформированные политикой.Гражданское общество не является иерархичным. Уже отмечалось, что в нем нет «выше» и «ниже» лежащих слоев и групп. Личность предстает такой, какова она есть, в ее адекватном виде, и может рассматриваться как субъект мысли и действия отдельно от общества, оставаясь при этом его партнером и «соучредителем». Иными словами, гражданское общество – это социальная реальность в ее «очищенном» от неадекватных наслоений и искажений виде.Можно сказать даже, что гражданское общество – это истина социальной реальности, в том числе и в его отношениях с личностью5. Только здесь мы можем рассматривать личность, насколько это вообще возможно, в отрыве от привносимых идеологической надстройкой политических, правовых и прочих деформаций и официальных регламентов в отношениях между людьми. Правда, и в гражданском обществе есть свои предрассудки и стереотипы, выработанные не всегда адекватным обыденным опытом и традициями мышления и поведения.Так или иначе, пережитый исторический опыт и сложившийся политический строй играют свою роль и откладываются главным образом на «конечном» результате – формируемом типе личности.. Различия между ними носят, на наш взгляд, преимущественно духовный, то есть идеологический характер.Но идеология – важнейший, хотя и не материальный, фактор социальной реальности. В обществе, как уже не раз отмечалось, это коллективное самосознание; в личностном бытии – это субъективное человеческое «я». И в том и в другом случае мы имеем дело с руководящей всей жизнью человека или общества духовной силой. А этим как раз и отличается социальная реальность от всякой другой. Бытие социальной реальности всегда являетсяосознанным.Другое дело – масштаб и глубина, полнота и истинность этого осознания. Мы еще не научились измерять эти параметры духовного бытия, но уже знаем, что они существуют. Они также являются параметрами социальной реальности, делающими эту реальность в большей или меньшей степени истинной или ложной. В этой области всем нам предстоит узнать в дальнейшем много нового. Но уже сейчас можно утверждать, что духовно-идеологический фактор может быть не только ошибочным или откровенно ложным, но и более или менее глубоким, поверхностным, крупномасштабным или мелким, частным, индивидуальным, тождественным субъективному человеческому «я», и вообще иметь массу других измерений. А ведь от него зависит во многом, иногда даже в решающей степени, содержание материальной жизни человека и общества, а также всего исторического процесса. Отсюда важный вывод: идеологически детерминированное социальное бытие может быть искаженным, деформированным, ложным, а также фальсифицированным, «неистинным», оставаясь при этом реальносуществующим. В этом – одна из самых «странных» черт социальной реальности, в отличие от природного бытия, идущая от ее идеологической составляющей. Идеология (включая индивидуальное человеческое «я») редко бывает вполне адекватной. А это значит, что детерминированное ею социальное бытие может быть (и бывает), как его еще называют, «неправдой» – «ложным», «неправильным» и, стало быть, подлежащим «исправлению» явлением.«Дуализм» (в данном случае материально-духовная двойственность) социальной реальности намного усложняет ее существование и серьезно затрудняет ее изучение. Но человечество, несмотря на все трудности, упорно продолжает следовать сократовскому завету: «познай самого себя». Человек – не просто центральный пункт и главная составляющая общественного целого. Он – концентрированная социальность или, иными словами, квинтэссенция социальной реальности, связанная, однако, с природой своей биологической жизнью.Сложнейшая взаимосвязь между биологическим и социальным в человеке весьма затруднительна для изучения и понимания. Ясно только то, что человек (Homosapiens) полностью социален, но имеет при этом биологическую (скорее всего внешнюю) предпосылку. В таком случае можно сказать, что он – «надстройка», которая есть часть социальной реальности, «привязанная» к индивидуальной биологической основе человеческого организма и управляющая ею.Человеческий организм без этого управления – не более, чем биологическая, растительно-животная единица. Искать в нем какие-либо социальные начала было бы бессмысленно и бесполезно – все равно, что искать в телевизоре содержание воспроизводимого на экране изображения.Своего рода «демонстрационным экраном» человеческой личности, вернее – ее внутреннего духовного мира, – является лицо человека. Если есть вообще возможность какого-либо внешнего выражения мира, то он запечатлен и материализован, прежде всего, выражением человеческого лица. В первую очередь, это касается экзистенциально-чувственнной, а затем – и рационально-разумной стороны личностного бытия, которые надо еще уметь расшифровать. Но и это «умение» в принципе не может дать объективной трактовки субъективного мира личности. Тем не менее, именно лицо человека играет свойственную только ему представительскую функцию во всех взаимоотношениях между людьми и, стало быть, исполняет свою, специфическую роль в обществе. Эту роль условно можно было бы назвать «натурализованной социальностью», когда все представления о другом человеке (да и о самом себе тоже) по большей части есть представления о его лице.В индивидуальном бытии к внешнему выражению лица человека добавляется внутреннее состояние человеческого «я». Что бы ни говорили психологи, «я» – это чисто человеческий продукт его индивидуального бытия, рафинированная субъективность, свойственная в разных формах всей социальной реальности. Точно так же, как материальному бытию свойственна объективность, от бытия духовного неотделима субъективность с его сакраментальным и загадочным «я».«Я» идеально-духовно. В какой бы форме ни рассматривалось идеальное, в нем обязательно присутствует субъективное «я», носителем которого является тот или иной социальный субъект. Наиболее характерными являются, пожалуй, индивидуальное и общественное «Я», аналогичные друг другу, пожалуй, в такой же степени, в какой аналогичны личность и общество. В этой аналогии, как отмечалось выше, важны не только сходство, но и различие. А различие в том, что индивидуальное «я» персонально и субъективно конкретизировано личностными параметрами бытия, которых нет у общества.Выражаясь определенным образом на лице человека, это самое индивидуальное «я» остается его внутренним состоянием, причем, настолько малопонятным, что сам человек не может о нем сказать ничего определенного, кроме того, что оно существует. Тем не менее, это «я» не только существует, но и становится центральным пунктом индивидуально-личностного бытия, его идеально-духовным ядром. Можно было бы даже предположить, что так же, как в ядре живой клетки организма, зашифрованы основные отличительные черты его биологического бытия, в субъективном личностном «я» сосредоточены свойства личности.И. Кант серьезно заблуждался, когда непознаваемой «вещью в себе» объявлял объективную реальность. Скорее, такой «вещью» является субъективное «я» – реальность, для познания которой нет твердой опоры, как при познании объективного мира, где такой «опорой» служит практика. К. Маркс был прав, утверждая, что человек – не фихтеанский философ, который смотрит в зеркало и говорит: «Я есмь Я»; он смотрит на другого человека и осознает себя как человека. Но, погружаясь в собственное «я», он не имеет уже такой опоры, беря для сравнения лишь внешнее, чужое «я». Свое же собственное остается при этом смутным, как во сне, осознанием своего индивидуального бытия, скорее чувственно-экзистенциального, чем рационального порядка.Утрата разума, говорил Лабрюйер, несовместима с осознанием этой утраты. Осознание собственного «я» – сходная с этим процедура, но только с положительным знаком, когда предмет и средство познания имеют место, но при этом совпадают, «толкаясь» и «мешая» друг другу. Отсюда видно, насколько затруднительным для человека является исполнение сократовского завета «познай самого себя», особенно применительно к личностному «я», но также и при распространении его на всю социальную реальность. Будучи весьма затруднительной, она все же осуществима с помощью так называемого социального познания. Процедура социального познания выделяется из общенаучного познавательного процесса и играет в научной философии специфическую роль, состоящую в обобщении и завершении всего гуманитарного направления в науке, являющегося, по сути, процессомколлективного самопознания общества.* * *Одной из актуальнейших проблем современного философского материализма за последние годы и десятилетия стала проблема его дальнейшего развития. По разным причинам сам этот материализм сделался невостребованным даже тогда, когда был провозглашен официальной государственной идеологией. Следствием этого вместо развития стала его догматизация и вульгаризация, а все, даже робкие попытки движения вперед, заранее объявлялись «ревизионистскими» и подвергались гонениям. Это была «плата» за превращение передовой научной философии в служанку консервативной государственной надстройки и ее противоестественное сочетание с реакционной культовской политической системой.Со времен Античности хорошо известно, что первой предпосылкой рождения и развития научного знания становится вольнодумство и свободомыслие, ставшие неотъемлемой чертой гражданской жизни общества. Такие предпосылки еще только зреют в современном мировом и российском политическом пространстве. Они уже сегодня дают повод для обращения к истокам тех знаний, которые заложены марксизмом и другими передовыми научными школами, но, увы, остались за прошедшие годы пока еще только истоками.Вопреки широко распространенному в научной среде мнению, философское познание не только существует, но и играет решающую роль, особенно на «переломных» этапах познавательного процесса. Это происходит тогда, когда налицо смена парадигм, фундаментальных оснований познания, а наука переживает период разброда и шатаний, будучи не в силах решить новые задачи старыми средствами. Такая ситуация наступает в истории познания все чаще. Похоже, что она имеет место и сегодня, когда мы вынуждены прибегать к «слабо» или вообще ничем не обоснованным гипотезам при попытках объяснить явления природы, необъяснимые на современном уровне знаний, не говоря уже об обществе. Выше говорилось о некоторых из них. Вместе с тем, более правильным (и честным) было бы изменение самой концепции познания, руководящей нашим познавательным процессом. Одним из результатов этого стало провозглашение в настоящей работе «старой-новой», идущей еще от Сократа, концепции, «узаконивающей» прирост незнания, как естественного и неизбежного следствия роста знания. Незнание становится тем самым «равноправным» участником познавательного процесса и предпосылкой появления нового знания.Наименее разработанной остается до сих пор философская научно-материалистическая теория общества. С тех пор, как марксизмом были сформулированы первые фундаментальные положения материалистического понимания истории, наука об обществе, можно без преувеличения сказать, переживает период затяжного застоя. Выход из этого состояния, по мнению автора, – в разработке учения об обществе и человеке, как об особом типе реальности, принципиально отличной от природы, – социальной реальности. С этим связано и особое положение этой реальности во Вселенной, побудившее автора обратиться к рассмотрению вопросов бытия, пространства и времени мегамира.1 Социальная субстанция - термин Маркса, обозначающий социальную реальность, плоть, социум, в отличие от всего остального. 2 «Дуализм» в данном случае обозначает материальный и духовный характер социальной реальности одновременно, что не лишний раз подчеркивает ее феноменальность. 3См. об этом: В. И.Пернацкий.. Философия политики и права. М.: ИОР ИНФРА-М, 2012. 4 Справедливости ради заметим, что право обеспечивает достаточно широкую свободу во взаимоотношениях людей, живущих в правовом обществе, что отличает последнее от общества неправового. Роль права в регулировании отношений гражданского общества и государства мы здесь не затрагиваем. комментарии - 21
Зачем печатать такое? Гуманитарная филозофия, что тут сказать. Какой кошмар! Автор пишет о преодолении неравенства, да ещё Маркса приплел! Стыд и позор! Статья очень верная и очень нужная и это своего рода как ликбезг,но сначала надо читать таких как Франсуа Рабле, Эразм Ротердамский, Оноре де Бальзак, Эмиль Золя, Ремарк, Марк Твен, Дюма, М. Загоскин, Лажечников, М. Салтыков-Щедрин,Достоевский, и обязательно Пушкина, В обязательном порядке читайте Джек Лондона, Джеймс Олдриджа, Говард Фаст, Фенимор Купер,а также многих,многих других. Глубокая и верная статья, спасибо автору. Настоящая философия! wh0cd448868 <a href=http://buyviagra2017.com/>india viagra</a> s9278ajk0b1g2d3bdf 1k47ob3y5kc9aqyx29 aysx2f7wr1spifj3k6 2w7uex11f12lqh1pao b71jpo32kj0xtl1w86 wnwrxhtr53doklptfd jeo79x0rdzs769wist 5upwsz5y9iuvbyerg3 84b0ru35qvc0pfy81i jy43ahkxigjg2e3gok y6vbwpy3fawnnldz9z заказать продвижение сайта зекслер логин в скайпе SEO - PRO1 <a href="https://cialiswithdapoxetine.com/#">cialis dosage</a> cialis coupon Мой комментарий
|
Подписка
|
Феноменальная по глупости статья, уже поэтому должна быть залита в анналы.