Российский консерватизм "эпохи перемен"

Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года

22948 | Официальные извинения

962

96560 | Становление корпоративизма в современной России. Угрозы и возможности

231

77819

Российский консерватизм "эпохи перемен"

Николай Работяжев, Эдуард Соловьев

12431

Интерес исследователей к феномену российского консерватизма в последнее время возрастает. И это связано не только с тем, что в России наблюдается «консервативный ренессанс», консервативные идеи доминируют в политическом дискурсе и первые лица государства заявляют о своей приверженности ценностям консерватизма.

Дело также и в том, что российский консерватизм все еще остается сравнительно мало исследованным феноменом, что не в последнюю очередь связано с тем, что консервативная система ценностей выходит за рамки той рационалистической традиции , которая утвердилась в отечественной и западной политической науке.

Российский консерватизм

«эпохи перемен»

Интерес исследователей к фе-

номену российского консер-

ватизма в последнее время

возрастает. И это связано не только с

тем, что в России наблюдается «кон-

сервативный ренессанс», консерва-

тивные идеи доминируют в поли-

тическом дискурсе и первые лица

государства заявляют о своей привер-

женности ценностям консерватизма.

Дело также и в том, что российский

консерватизм все еще остается срав-

нительно мало исследованным фено-

меном, что не в последнюю очередь

связано с тем, что консервативная

система ценностей выходит за рамки

той рационалистической традиции,

которая утвердилась в отечественной

и западной политической науке.

Таким образом, на фоне наблюда-

ющегося в России мощного сдвига

общественных настроений в сторону

консервативных установок (стабиль-

ности, порядка, социального патерна-

лизма, сильного государства) ясности

с тем, что же представляет собой рос-

сийский консерватизм, особенно не

прибавилось… Так что вполне можно

согласиться с мнением политолога

Л. В. Полякова, что «адекватный по

своей всесторонности и методоло-

гической обоснованности анализ

современного его (российского кон-

серватизма. — Н. Р., Э. С.) состояния —

очевидная лакуна в российской поли-

тической науке»1.

Между тем история отечественно-

го консерватизма началась не вче-

ра, и сам этот феномен насчитывает

уже как минимум двести лет. Однако

консервативная рефлексия в нашей

стране не развивалась по пути орга-

нической преемственности — после

Октябрьской революции 1917 года

на протяжении многих десятилетий

консервативная мысль могла сущест-

вовать только в русском зарубежье.

Легальное возрождение консерватиз-

ма в России как в философском, так

и политическом аспектах началось

лишь на рубеже 1980—1990-х годов.

Таким образом, формирование пост-

коммунистического консерватизма

в России происходило после крайне

РАБОТЯЖЕВ Николай Владимирович — ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, кандидат политических

наук.

СОЛОВЬЕВ Эдуард Геннадьевич — заведующий сектором ИМЭМО РАН, кандидат политических наук.

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 12-03-00599 «Консерватизм в совре-

менном мире: кризис или возрождение»).

Ключевые слова: консерватизм, политическая идеология, традиция, Россия, славянофильство, визан-

тизм, евразийство, консервативная утопия, социализм.

1 Л. В. Поляков. К изучению российского кон-

серватизма: история и метод. — «Полития». 2012.

№ 4. С. 43.

НИКОЛАЙ РАБОТЯЖЕВ, ЭДУАРД СОЛОВЬЕВ

длительного разрыва с консерватив-

ной традицией.

Российская консервативная мысль

далеко не во всех аспектах обнаружи-

вает соответствие как англосаксон-

ской, так и континентальной евро-

пейской консервативной традиции.

В частности, на отечественной почве

зачастую оказывается весьма пробле-

матичным четко и последовательно

разграничить консервативные и ли-

беральные воззрения, а в последние

десятилетия, как ни парадоксально,

даже консервативные и левые (КПРФ).

Объяснение этому явлению лежит не

в специфической «широте русских

натур», а в конкретных обстоятель-

ствах российской истории, оказав-

ших влияние на эволюцию ее обще-

ственно-политической мысли.

К числу подобного рода обстоя-

тельств относится прежде всего дей-

ствующий на протяжении по мень-

шей мере трех последних столетий

фактор так называемого догоняюще-

го развития. При всей относительной

популярности идеи «догоняющего

развития» в отечественной литера-

туре существует не слишком много

работ, рассматривающих в контексте

этой проблемы эволюцию различных

течений общественно-политической

мысли в России. И как раз примени-

тельно к анализу консерватизма эта

идея оказалась совершенно невостре-

бованной. Между тем ряд особенно-

стей русской консервативной мысли

(в частности, знаменитая антитеза

«Запад — Россия») труднообъяснимы

без учета означенного фактора.

Понятие «догоняющее развитие»,

как правило, прочно ассоциируется

с положениями теории модерниза-

ции. Однако это не вполне коррект-

ная ассоциация. В России, например,

гонка за лидерами экономического и

цивилизационного развития началась

задолго до развертывания процесса

модернизации. Ведь «модернизация» в

общественной науке понимается в ос-

новном как создание предпосылок для

развития «современной» или, исполь-

зуя терминологию формационного

подхода, «буржуазно-капиталисти-

ческой» цивилизации Нового време-

ни. Общество в ходе модернизации

неизбежно сталкивается с проблемой

прогрессирующей социальной ано-

мии, отличительной особенностью

которой выступает стремительная

девальвация общественных норм, вы-

движение новых индивидуальных и

групповых целей и требований. Идео-

логическим противовесом этим кри-

зисным процессам в обществе и вы-

ступает консерватизм.

Между тем массированные куль-

турные рецепции были характерны

для нашей страны как минимум с на-

чала XVIII века. Они в принципе обес-

смысливали понятие «традицион-

ности» в российском контексте: для

вестернизировавшейся элиты «тради-

ция» (дворянский кодекс чести, стиль

мышления, правила поведения и т. д.)

заимствовалась вместе с табаком,

картошкой и армейскими артикула-

ми. Такой «традиционализм» имел до-

вольно опосредованное отношение к

действительной русской националь-

но-культурной традиции. Именно по-

этому просвещенный XVIII век пред-

определил как постановку вопроса

о «беспочвенности» русской культур-

ной и политической элиты, так и по-

следующие довольно умозрительные

и произвольные попытки воссоздать

в ретроспективе отечественную тра-

дицию2.

Поворотным событием для эво-

люции отечественной обществен-

но-политической мысли оказалась

Французская революция, под влия-

нием которой в России формируется

2 Подробнее об этом см. Э. Г. Соловьев. У ис-

токов российского консерватизма. — «Полис». 1997.

№ 3. С.138.

РОССИЙСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ «ЭПОХИ ПЕРЕМЕН»

относительно самостоятельная кон-

сервативная идеология, постепенно

подменившая европеизированный

традиционализм XVIII века. Револю-

ция в корне изменила облик той ци-

вилизации (или, во всяком случае, ее

центра, каковым тогда была Франция),

частью которой притязала быть Рос-

сия. Русское дворянство пережило на-

стоящую духовную драму, цена вестер-

низации — революция — не могла не

показаться ему чрезмерной. На рубеже

столетий появляются первые признаки

отказа значительной части правящей

элиты от духовного родства с Европой.

Если ранее своеобразным культурным

эталоном было стремление к полному

отождествлению российских инсти-

тутов и самой русской истории с ев-

ропейскими образцами, то отныне «в

моду» входило утверждению субстан-

циальных отличий России от Европы.

Общественно-политическая мысль

начала ХIХ века уже не могла отвлечь-

ся от того факта, что, «прорубив окно

в Европу», русские впустили в свой

дом вместе с духом Просвещения

также и джинна революции. Поэто-

му на знаменах охранительно-кон-

сервативного направления с тех пор

было начертано: мы — не Европа, у нас

есть собственная история и традиции

(Н. М. Карамзин и др.). Каждый шаг по

пути реформ и европеизации страны

отныне воспринимался российскими

консерваторами чуть ли не как уступки

новой «пугачевщине» и революции.

Но дворянский консерватизм

Н. М. Карамзина или мистика князя

А. Н. Голицына очень быстро стали

анахронизмом. По существу, идейные

контуры «охранительного» направле-

ния консервативной мысли были зало-

жены в 1833—1849 годах министром

народного просвещения графом

С. С. Уваровым, сформулировавшим

знаменитую триаду «православие, са-

модержавие, народность». А видными

представителями государственно-ох-

ранительного консерватизма стали

историк М. П. Погодин, литератор

С. П. Шевырев и др. Основой русского

«охранительства» стали, как известно,

три основные идеи: самодержавной

монархии как надклассовой силы,

защищающей интересы каждого из

сословий и общества в целом, право-

славия и народности. Каждая из них

особым образом выражала неприя-

тие политической элитой тенденций,

возобладавших на раздираемом клас-

совыми противоречиями и «поражен-

ном изнутри» рационализмом Западе.

Но стержнем подобного мировоззре-

ния явилось утверждение об особом

пути России и уникальности ее куль-

турно-исторического опыта.

Особое внимание при этом уделя-

лось реконструкции неповторимых

истоков или «начал» истории рус-

ского государства, отличающих ее от

истории Запада. Западная Европа —

завоевана немецкими племенами.

Россия — занята исконно населявши-

ми ее славянами. Корни европейско-

го христианства — в Риме, россий-

ского — в Византии и т. д. Раз Россия

не знала завоевания (в том смысле,

в котором его испытал латинско-

римский мир в середине I тысячеле-

тия н. э.), то в ней не существовало

ни своевольной феодальной арис-

тократии, ни третьего сословия, а

следовательно, отсутствовал фактор

сословной, или классовой, борьбы.

Православная церковь, в отличие от

соблазнившегося мирской властью

католичества, не вступала в конфликт

с государ ством, а добровольно подчи-

нила свои интересы светской власти.

История России, таким образом, была

определена как поистине «бесконф-

ликтная»: в ней не было «ни рабства, ни

ненависти, ни гордости, ни борьбы»3,

в силу чего она представляет собой

3 М. П. Погодин. Историко-критические отрыв-

ки. М., 1846. С. 62.

НИКОЛАЙ РАБОТЯЖЕВ, ЭДУАРД СОЛОВЬЕВ

100

совершенно иной тип цивилизации.

А раз установлен ценностный смысл

исторических начал в государстве, то

тем самым доказывается необходи-

мость его сохранения, более того —

становится очевидной потребность в

бережной консервации сложивших-

ся социальных отношений и полити-

ческих институтов, венцом которых

является, разумеется, самодержавие.

В те же самые годы в России сфор-

мировалось и другое направление

консервативной мысли — славяно-

фильство. Хотя между славянофиль-

ством и охранительным консерватиз-

мом и существовали определенные

точки соприкосновения (те и другие

верили в самобытный, незападный

исторический путь России и высту-

пали против заимствования запад-

ных институтов), представители этих

направлений по-разному трактова-

ли ключевые ценности российской

цивилизации и расходились по во-

просу о том, что из них прежде всего

нуждается в консервации. В то время

как для консерваторов-государствен-

ников важнейшей ценностью высту-

пало самодержавное государство,

славянофилы стремились в первую

очередь сохранить неповторимое ду-

ховное и социокультурное своеобра-

зие русско го народа. В отличие от ох-

ранителей, они делали акцент прежде

всего на первом и третьем элементах

«уваровской триады», то есть на пра-

вославии и народности (под которой

мыслители этого направления пони-

мали «личность народа», «народный

облик»4, говоря более современным

языком — русскую идентичность).

Ключевыми постулатами славяно-

фильской доктрины были самобыт-

ность России и ее фундаментальное

отличие от стран Запада (парадок-

сально, но при этом именно на ми-

ровоззрение славянофилов оказали

сильное влияние немецкая классичес-

кая философия и немецкий роман-

тизм — Г. Гегель, Ф. Шеллинг, И. Гердер,

вплоть до рецепции самого понятия

«духовность» (нем. Geistigkeit)). Сла-

вянофильский мировоззренческий

комплекс отличало довольно слож-

ное переплетение элементов консер-

вативного романтизма и умеренного

либерализма, ориентаций на поддер-

жание ряда архаичных социальных

институтов и своеобразной идеоло-

гии «консервативного прогрессизма».

Консервативный характер славя-

нофильского мировоззрения опреде-

лил свойственный ему антизападни-

ческий комплекс. Для А. Хомякова и

И. Киреевского Запад отождествлялся

с современной (в узком смысле этого

слова) цивилизацией со всеми прису-

щими ей пороками — от рационализ-

ма и индивидуализма до индустриа-

лизма. Россия в данном философском

контексте становилась воплощением

космоса, «органического», «едино-

го» и т. п. мира, которому, как верили

славянофилы, принадлежит будущее.

И хотя никому из славянофилов не

пришло бы в голову сравнивать Ев-

ропу с еще живым, но уже тронутым

тлением организмом (как это сделал

консерватор-охранитель С. Шевырев,

введший в оборот метафору о «гние-

нии Европы»), тема гибельности ев-

ропейского пути была обозначена

ими достаточно определенно.

У славянофилов речь шла скорее не

о превосходстве, а о преимуществах,

присущих России из-за ее отстало-

сти (неразвитости капиталистических

отношений), которые дают ей воз-

можность двигаться по особому пути

исторического развития. Антизапад-

ничество славянофилов не сводилось

к стремлению дистанцироваться от

4 См. К. С. Аксаков. Простой народ — разумная

стихия России: передовые статьи из газеты «Мол-

ва» (1857). — «Просвещенный консерватизм: рос-

сийские мыслители о путях развития Российской

цивилизации. Политическая антология». М., 2012.

С. 523—524.

РОССИЙСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ «ЭПОХИ ПЕРЕМЕН»

101

Запада (игнорировать Европу в эпоху

расширения, в терминологии И. Вал-

лерстайна, «мир-системы» и развития

машинной индустрии было просто

невозможно), но предполагало готов-

ность к сопротивлению «внутренне-

му Западу», то есть разрушительным,

с точки зрения консервативного со-

знания, проявлениям современной

цивилизации. Полезным и допусти-

мым, с их точки зрения, можно было

считать «только техническое — тех-

ническое в самом широком смысле

этого слова — заимствование образ-

цов и идей из-за границы; такое за-

имствование, которое может быть ус-

воено национальным организмом, не

причинив особого вреда»5.

Важнейшей характерной чертой

российского социального и нрав-

ственно-духовного уклада, отлича-

ющей его от раздробленного и ин-

дивидуалистического европейского

общества, славянофилы считали со-

борность, то есть гармоническое со-

гласование личных и общественных

интересов. С их точки зрения, като-

лицизм означает принудительное,

авторитарное единство верующих,

основанное на внешнем авторитете,

протестантизм — свободу изолиро-

ванных индивидов, не связанных вы-

сшим единством, в то время как в пра-

вославии осуществляется «соборный»

синтез свободы и единения. Вопло-

щение принципа соборности славя-

нофилы видели и в русской сельской

общине, ставшей «как бы светскою,

исторической стороной церкви»6.

Исключительное, если не ска-

зать ключевое, место в теоретиче-

ских построениях славянофильства

занимала категория органичности.

Славянофилы полагали, что жизнен-

ный уклад московской Руси стоял на

органиче ских, соборных основах, в

то время как реформы Петра I озна-

чали разрыв с ними. При этом они

идеализировали и даже мифологи-

зировали российское прошлое (что,

впрочем, остается характерной чер-

той отечественного консерватизма

до наших дней). Смысл консерватив-

ной утопии, однако, вовсе не сводил-

ся для славянофилов к возвращению

в допетровскую Русь, как это пыта-

лись представить многочисленные

их критики. Теоретики славянофиль-

ства не были склонны игнорировать

проблемы модернизации общества, и

в этом смысле весь комплекс их идей

выходит далеко за рамки дефиниции

«ретроспективная утопия», предло-

женной П. Чаадаевым.

Консервативный утопизм славяно-

филов отличало осознание потреб-

ности трансформации социально-

политических отношений в стране,

но в равной степени и стремление

осуществить эту трансформацию в

наименее болезненных и травмирую-

щих сложившуюся социальную струк-

туру и элементы национальной куль-

турной традиции формах. По словам

А. Хомякова, консерваторство «есть

постоянное усовершенствование,

всегда опирающееся на очищающу-

юся старину. Совершенная остановка

невозможна, а разрыв гибелен»7.

Эти представления об органич-

ности и эволюционном характере

исторического процесса в сочетании

с очевидным неприятием западно-

го опыта капиталистической модер-

низации и отрицанием полезности

революционных трансформаций

привели к активному поиску специ-

фически российского пути обще-

ственной эволюции. Требование со-

хранения национальной специфики

7 А. С. Хомяков. К А. Н. Попову. — Он же. Полное

собрание сочинений. Изд. 3. М., 1900. Т. 8. С. 211.

5 М. М. Карпович. Лекции по интеллектуальной

истории России (XVIII — начало XX века). М., 2012.

С. 112.

6 Ю. Ф. Самарин. Сочинения. Т. 1. М., 1877.

С. 64.

НИКОЛАЙ РАБОТЯЖЕВ, ЭДУАРД СОЛОВЬЕВ

102

в ходе модернизации позволяет ха-

рактеризовать славянофильскую кон-

сервативную утопию не просто как

разновидность автохтонной «поч-

веннической» идеологии, но как одну

из первых в истории мировой соци-

ально-политической мысли попыток

теоретического обоснования «треть-

его пути» общественного развития, то

есть модернизации общества без ин-

дустриализации западного типа.

Таким образом, отечественный

консерватизм уже на первых этапах

своего развития обладал рядом ха-

рактерных особенностей. Во-первых,

когда закладывались основы консер-

вативного идейного комплекса, в нем

отсутствовало единое понимание

«традиции», а представления о «тра-

диционных», «исконных» элементах

культуры носили весьма умозритель-

ный характер. Строго говоря, старо-

московская политическая и культур-

ная традиция к началу XIX века во

многом была безвозвратно утрачена.

Неопределенность понятия «русская

традиция» и, соответственно, эфемер-

ность традиционализма как мировоз-

зрения позволяли трактовать «тра-

дицию» очень произвольно, относя

ее генезис в допетровские времена

(славянофилы), указывая на ее истоки

в своеобразно трактуемом «византиз-

ме» (Погодин и ряд теоретиков «ох-

ранительного» направления), или же

находя ее в некоем самобытно рос-

сийском характере политического и

государственного устройства (охра-

нительное направление).

Другим специфическим признаком

российского консерватизма, во мно-

гом обусловленным «догоняющим»

типом развития страны, стали попыт-

ки совмещения нередко взаимоис-

ключающих положений в рамках еди-

ного мировоззренческого комплекса.

Стремление завершить трансфор-

мацию наиболее архаичных обще-

ственных институтов соседствовало

с негативным восприятием западного

опыта капиталистической модерниза-

ции и желанием сохранить характер-

ные черты национальной культуры.

Третьей особенностью отечест-

венного консерватизма, также явля-

ющейся прямым следствием «догоня-

ющего» типа развития страны, стала

постановка проблемы взаимоотно-

шений России и Запада (геополити-

ческих, культурных и т. д.). При этом

Европа выступала объектом неприя-

тия в рамках бинарных оппозиций,

прочно закрепившихся в структуре

консервативного мышления (рацио-

нализм — органическое развитие, ре-

волюция — эволюция, хаос — космос,

атомизация — соборность и т. д.), и

антитезой спроецированной на буду-

щее «консервативной утопии». Реак-

цией на этот своеобразный «западный

комплекс» стали и традиционалист-

ское, во многом антимодернизацион-

ное «самобытничество» теоретиков

официальной народно сти, и поиски

славянофилами особого пути исто-

рического развития.

Таким образом, вопреки устояв-

шимся представлениям, отечествен-

ный консерватор, пожалуй, в не мень-

шей степени, чем либерал, являлся по

преимуществу кабинетным мыслите-

лем, взращенным на идеях западной

философии, но предлагавшим весьма

избирательное восприятие западно-

го исторического опыта. Этого ока-

залось достаточно для укоренения

мифа о его глубокой «традицион-

ности» и косности. Русский консер-

ватизм XIX века, как и консерватизм

европейский, стремился к смягчению

болезненных сторон модернизаци-

онного процесса. Однако, опираясь

не столько на реально сохранившу-

юся традицию, воплощенную в соот-

ветствующих институтах и обычаях,

сколько на довольно абстрактное и

спекулятивное представление о ней,

отечественные консерваторы объек-

тивно оказались в ситуации выбора

между косным охранительством или

РОССИЙСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ «ЭПОХИ ПЕРЕМЕН»

103

оторванным от жизни утопизмом.

Драма русского консерватора в ко-

нечном счете была драмой «догоня-

ющего» общества, где органичность

и эволюционизм зачастую выступали

синонимами стагнации и регресса8.

Под пером же консерваторов более

позднего времени некоторые из харак-

терных особенно стей отечественного

консерватизма стали

приобретать гипербо-

лизированные фор-

мы. И если русские

консерваторы конца

XVIII века, Карамзин и

даже Уваров, считали

себя европейцами, то

в последние два-три

десятилетия XIX века

«антизападничество

стало чем-то вроде на-

вязчивой идеи у мно-

гих российских кон-

серваторов: источник

всех болезней России

они видели в Европе и

европеизированных

русских»9. В те годы и позднее идея о

едва ли не онтологической враждеб-

ности Запада по отношению к России

развивалась целым рядом эпигонов

славянофильства.

Так, в историософских построе-

ниях Н. Данилевского и К. Леонтьева

представление о России как само-

бытной цивилизации сочеталось с

радикальным антиевропеизмом и

изоляционизмом. Данилевский под-

черкивал, что европейская (герма-

но-романская) цивилизация — лишь

одна из многих, причем она клонит-

ся к упадку, на смену ей идет славян-

ский «культурно-исторический тип».

Смешение же европейской цивили-

зации с цивилизацией всечеловече-

ской породило в России «пагубное за-

блуждение, известное под названием

западничества»10. «Европейничанье»,

то есть стремление подражать Западу,

философ считал болезнью русской

жизни. Вытеснение форм русского

народного быта иностранными, пе-

ресадка на русскую почву западных

институтов, взгляд на вопросы рус-

ской жизни с иностранной, европей-

ской точки зрения — все это казалось

автору «России и Европы» его пагуб-

ными проявлениями11. Данилевский

не только отрицал принадлежность

России к Европе, но и полагал, что За-

пад видит в Руси и славянстве чуждое

себе и враждебное начало. Поэтому

Россия, с точки зрения мыслителя,

обречена на борьбу с Европой.

С изоляционистских позиций вы-

ступал и К. Леонтьев, полагавший, что

либерально-эгалитарный прогресс

Нового времени ведет Европу к смеси-

тельному упрощению и разложению.

Историческое призвание России, со-

гласно Леонтьеву, состоит в том, что-

бы противостоять разлагающейся

Европе и преграждать путь уравни-

тельному прогрессу. Поэтому Россия

должна «совершенно сорваться с ев-

8 Подробнее об этом см. Э. Г. Соловьев. У исто-

ков российского консерватизма. С.146—147.

9 Р. Пайпс. Русский консерватизм и его критики.

М., 2008. С. 154.

10 Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. СПб.,

1995. С. 398.

11 См. там же. С. 226.

Опираясь не столько на реально

сохранившуюся традицию,

воплощенную в соответствующих

институтах и обычаях, сколько

на довольно абстрактное и спе-

кулятивное представление о ней,

отечественные консерваторы

объективно оказались в ситуа-

ции выбора между косным

охранительством или оторван-

ным от жизни утопизмом.

НИКОЛАЙ РАБОТЯЖЕВ, ЭДУАРД СОЛОВЬЕВ

104

ропейских рельсов»12 и укреплять свои

консервативно-византийские нача-

ла — монашески-аскетическое пра-

вославие, крепкую монархическую

государственность и крестьянскую

общину. Некоторые отечественные

консерваторы — например, извест-

ный дореволюционный публицист

М. Меньшиков — считали желатель-

ной и экономическую изоляцию Рос-

сии от Европы13.

Октябрьская революция 1917 года

прервала традицию консервативной

рефлексии в России, и в течение не-

скольких десятилетий российская

консервативная мысль могла сво-

бодно развиваться только в русском

зарубежье. Впрочем, отношение кон-

сервативно-националистической

эмиграции к коммунизму было далеко

не однозначным. Некоторые из мыс-

лителей этого направления увидели в

революции 1917 года и большевизме

определенные позитивные черты —

ведь революция прервала процесс

вестернизации России и уничтожила

в ней те элементы модерна, к которым

они сами не питали особенно добрых

чувств. Консерваторам подобного

толка в какой-то мере импонировали

большевистские антииндивидуализм,

антилиберализм, установка на «силь-

ную» государственность и ненависть

к «буржуазной» Европе. А некоторые

представители народническо-сла-

вянофильского лагеря верили, что

революция уничтожает в России ис-

кусственно навязанную ей «механи-

ческую», заимствованную на Западе

цивилизацию и возвращает страну к

допетровской «органичности».

Неудивительно, что в среде рус-

ской националистической эмигра-

ции в 1920—1930-е годы наряду с «бе-

лым», жестко антикоммунистическим

консерватизмом, адепты которого

(И. А. Ильин, П. Б. Струве и др.) счи-

тали Октябрьскую революцию 1917

года национально-государственной

катастрофой, возникли и иные, «по-

революционные» разновидности

консерватизма. Их приверженцы по-

лагали, что революция и коммунизм

не означали разрыва с российской

традицией, но представляли собой

своеобразное национальное искание

социальной «правды». К числу этих

направлений можно отнести «смено-

веховство», национал-большевизм,

евразийство. Основоположник наци-

онал-большевизма харбинский про-

фессор Н. В. Устрялов утверждал, на-

пример, что Октябрьская революция

была русским бунтом против навязы-

вавшейся России западной рациона-

листической культуры и «либераль-

но-эгалитарных принципов 1789

года», который, несомненно, вызвал

бы одобрение К. Леонтьева14.

Левые консерваторы ставили в за-

слугу революции разрыв с петербург-

ским периодом русской истории, ко-

торый, с их точки зрения, был чужд

коренным русским началам. Инте-

ресно отметить, что идеология «по-

революционных» течений русской

эмиграции по ряду параметров пред-

восхитила возникший в постком-

мунистической России левый, или

социальный, консерватизм, представ-

ленный в 1990-е годы прежде всего

«державно-патриотической» фракци-

ей в руководстве КПРФ.

Возрождение политического и фи-

лософского консерватизма в России

началось в годы «перестройки». Рупо-

рами консервативной мысли в то вре-

мя стали освобожденные от цензуры

журналы «Наш современник», «Моск-

ва», «Молодая гвардия», «Кубань», газе-

ты «Литературная Россия», «День». Вме-

сте с тем в России в конце 1980-х — 12 К. Н. Леонтьев. Письма о восточных де-

лах. — Он же. Собрание сочинений. М., 1912. Т. 5.

С. 441.

13 См. М. О. Меньшиков. Из писем к ближним.

М., 1991. С. 31—56.

14 См. Н. В. Устрялов. Национал-большевизм. М.,

2003. С. 540, 544—545.

РОССИЙСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ «ЭПОХИ ПЕРЕМЕН»

105

начале 1990-х годов возник целый

ряд партий и организаций, апелли-

ровавших как к левому, социальному

(и даже социалистическому), так и

к правому, «белому», консерватизму.

И, как мы увидим, формировавшийся

в годы перестройки и постперестрой-

ки российский консерватизм унасле-

довал многие черты мировоззренче-

ского комплекса дореволюционного

русского консерватизма.

Возрождение консерватизма в Рос-

сии начала 1990-х годов столкнулось с

серией трудностей и должно было от-

ветить на целый ряд вызовов. Прежде

всего необходимо отметить, что оте-

чественный консерватизм восстанав-

ливался после длительного периода

разрушения традиций (в том числе и

традиции консервативной рефлексии),

религиозных чувств, историче ской па-

мяти и национального самосознания,

что, естественно, не могло не наложить

на него своего отпечатка. Не было яс-

ности и в отношении того, что именно

в посткоммунистической России нуж-

дается (в институциональном плане)

в консервации. Можно даже сказать,

что заданный Максом Вебером в на-

чале XX века вопрос: «что можно счи-

тать в сегодняшней России подлинно

“историческим”?»15 — оставался столь

же актуальным и в конце столетия.

Распад российской традиции за

семьдесят лет коммунистического

правления привел к тому, что на рубе-

же 1980—1990-х годов общественные

деятели, философы, публицисты, при-

числявшие себя к консервативному

лагерю, были вынуждены приступить

к ее умозрительной — то есть доста-

точно произвольной — «реконструк-

ции». В результате возникали самые

различные интерпретации отечест-

венной традиции: одни консервато-

ры рассматривали советскую версию

последней в качестве части россий-

ской, в то время как другие считали

коммунизм антинациональным яв-

лением, разрушившим нравствен-

ные, духовные, религиозные основы

русской цивилизации. Столь разные

трактовки российской традиции свя-

заны, впрочем, не только с тем, что к

концу 1980-х годов она в значитель-

ной мере лежала в руинах, но и с тем,

что сама эта традиция является поли-

вариантной и многослойной.

Отношение к советской традиции

разделило отечественных консерва-

торов на две группировки — условно

говоря, левых и правых консервато-

ров. Правые, продолжавшие интел-

лектуальную традицию славянофилов

и И. А. Ильина, принципиально отри-

цают советский период истории на-

шей страны, но не с либеральных, а с

национально-государственных пози-

ций. Они полагают, что коммунизм не

имеет ничего общего с отечественной

традицией, он — продукт западной

культуры, насильственно навязанный

России радикальной интеллигенцией.

С правоконсервативной точки зре-

ния Советский Союз ни в коей мере

не был преемником исторической

России. «…Переход от дооктябрьской

России к СССР есть не продолжение,

но смертельный излом хребта, кото-

рый едва не закончился полной на-

циональной гибелью. Советское раз-

витие — не продолжение русского, но

извращение его, совершенно в новом

неестественном направлении, враж-

дебном своему народу…», — утверждал

А. И. Солженицын16, и этот постулат

разделялся большинством адептов

«белого» консерватизма.

Аутентичной российской традици-

ей правые консерваторы считают до-

революционную. Для них характерны

ностальгия по досоветской России и

вера в возможность ее полного или

частичного возрождения — при том,

15 См. М. Вебер. О России: Избранное. М., 2007.

С. 14.

16 А. И. Солженицын. Слово на приеме в Гуве-

ровском институте. — «Нева». 1992. № 9. С. 242.

НИКОЛАЙ РАБОТЯЖЕВ, ЭДУАРД СОЛОВЬЕВ

106

что «белые» патриоты «“Россию, кото-

рую мы потеряли”, никогда не видели

воочию, она возникла в их вообра-

жении как прекрасная греза», проти-

вопоставляемая вначале советскому,

а потом — посткоммунистическо-

му режиму17. Таким образом, в пра-

воконсервативном мировоззрении

присутствуют явные черты ретроуто-

пизма, и в этом отношении постсо-

ветские консерваторы весьма сходны

со своими интеллектуальными пред-

шественниками — славянофилами.

Иначе видят советское прошлое

левые консерваторы (социал-патри-

оты), к которым можно отнести не

только «державно-патриотическую»

фракцию КПРФ (Г. Зюганов, Ю. Белов

и др.), но и ряд политиков и теоре-

тиков левопатриотического направ-

ления и многих членов Изборского

клуба, объединяющего интеллекту-

алов-государственников. Левокон-

сервативный мировоззренческий

комплекс схематически может быть

описан следующим образом. Рос-

сия — это особый мир, самобытная

цивилизация, отличная от западной.

Ее духовные основы являются общин-

но-коллективистскими, для нее орга-

ничны такие ценности, как социаль-

ная справедливость, коллективизм,

солидарность, поэтому российский

народ едва ли не генетически пред-

расположен к социализму. Вместе с

тем одной из ключевых ценно стей

российской цивилизации является

сильное государство, держава. Из этих

мировоззренческих предпосылок со-

циал-консерваторы делают вывод,

что социализм органичен для России.

С их точки зрения, советская тра-

диция является продолжением рос-

сийской, православные и советско-

социалистические ценности близки

друг другу, СССР был формой суще-

ствования исторической России, а

советская идентичность тождествен-

на русской. При этом советская ци-

вилизация представляется многим

из них вершиной достижений циви-

лизации российской. Левые консер-

ваторы полны ностальгии, но не по

дореволюционной России, а по СССР,

так что они тоже по-своему ретроуто-

пичны — и Советский Союз кажется

им воплощением утраченной в годы

либеральных реформ органичности.

В рамках левоконсервативного

дискурса даже большевистская рево-

люция вписывается в контекст рос-

сийской традиции — несмотря на

то, что отечественные и западные

консерваторы всех направлений яв-

ляются, как известно, противниками

любой радикальной и тем более рево-

люционной социальной инженерии.

С точки зрения левых «державни-

ков», Октябрь 1917 года был не ради-

кальным разрывом с отечественной

традицией, но, напротив, ее восста-

новлением и продолжением. Заслу-

гу революции социал-консерваторы

видят не только в том, что благодаря

ей была воссоздана сильная импер-

ская государственность, но и в том,

что она прервала в России процесс

либерально-капиталистической мо-

дернизации, чуждый, по их мнению,

русским общинно-коллективистским

началам. В этих рассуждениях слы-

шатся отголоски идей Н. Устрялова

или даже К. Леонтьева.

Столь различный подход к Октябрь-

ской революции и дореволюционной

России «белых» и «красных» патрио-

тов лишний раз демонстрирует, на-

сколько произвольно трактуют они

россий скую традицию. В то же время

мировоззренческому комплексу всех

отечественных консерваторов — как

правых, так и левых, — присущ ряд об-

щих или типологически сходных черт,

позволяющих рассматривать их взгля-

ды именно как консервативные. Это

касается, прежде всего, признания ци-

вилизационной самобытности России

17 С. М. Сергеев. Пришествие нации? М., 2010.

С. 16—17.

РОССИЙСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ «ЭПОХИ ПЕРЕМЕН»

107

и ее фундаментального отличия от За-

пада. Консерваторы всех оттенков рас-

сматривают Россию в качестве особого

мира, обладающего неповторимыми

духовными основами и развивающе-

гося по своему собственному (то есть

незападному) историческому пути.

Православная Россия противопо-

ставляется ими католическо-протес-

тантскому Западу: Россия как носи-

тель духовности — Западу как оплоту

потребительства, Россия как тради-

ционное общество — Западу как тех-

нологической цивилизации, Россия

как носитель соборно-органических

начал — Западу как воплощению ли-

берального индивидуализма и т. д. Ин-

тересно отметить, что в программах

ряда консервативных политических

партий, возникших в России в 1990-е

годы, и выступлениях их лидеров и

идеологов нередко подчеркивалось,

что духовные основы западной ци-

вилизации (индивидуализм, рацио-

нализм, либерализм, приоритет прав

человека и др.) совершенно чужды

российской национально-культур-

ной и религиозной традиции.

В сущности, современные отече-

ственные консерваторы противо-

поставляют Россию как религиозную

культуру Западу как безрелигиозной

цивилизации (если использовать тер-

мины «культура» и «цивилизация» в

том значении, которое вкладывал в

них О. Шпенглер).

Под пером отечественных консер-

вативных мыслителей современный

Запад предстает как воплощение всего

декадансного, постмодернистского,

упаднического. При этом большин-

ство российских консерваторов вос-

принимают Запад не только в качестве

метафизического «Другого», но и как

источник различных вызовов и угроз.

Современный русский консерватизм

исходит из актуальности представле-

ний о западном экспансионизме. При-

чем по всем возможным направлени-

ям — экономическому, политическому,

идеологическому. Проявлением этой

экспансии, с точки зрения отечест-

венных консерваторов, является гло-

бализация, в которой они усматрива-

ют прежде всего стремление Запада к

установлению своей гегемонии или

даже «глобальной диктатуры»18, повсе-

местному насаждению либеральных

ценностей и массовой культуры и раз-

рушению существующих националь-

но-культурных идентичностей.

В этом контексте глобализация

рассматривается не как объективный

процесс, а «как попытка унифици-

ровать человечество по североаме-

риканским стандартам»19, сформи-

ровать «новый мировой порядок», в

котором не будет места христиан-

ским представлениям о человеке,

добре и зле, разрушится традицион-

ная семья, будет демонтирован ин-

ститут национального государства

и исчезнет понятие национального

суверенитета20. Некоторые правые

консерваторы, впрочем, утверждают,

что не приемлют только современ-

ный Запад, утративший, с их точки

зрения, связь со своими духовными

корнями, но высоко ценят великую

европейскую культуру, рожденную

«вовсе не “правами человека”, а вели-

кими табу, кровавым потом Францис-

ка Ассизского и слезами блаженного

Августина»21. А философ А. С. Пана-

рин даже призывал «отстоять идеал

европеизма (Просвещения) порою

и в противоборстве с самой “первой

Европой”», культура которой пораже-

на релятивизмом постмодерна22.

18 См. Г. А. Зюганов. Глобализация: тупик или

выход? М., 2001.

19 С. Н. Бабурин. Современный русский кон-

серватизм — это национальная власть и социальная

справедливость. — «Наш современник». 2002. № 7.

С. 213.

20 См., например: А. Фефелов. Куда нас толкают,

и куда мы не пойдем. — «Завтра». 2013. № 25.

21 Н. А. Нарочницкая. Русский код развития. М.,

2013. С. 277.

22 А. С. Панарин. «Вторая Европа» или «Третий

Рим». — «Вопросы философии». 1996. №10. С. 28.

НИКОЛАЙ РАБОТЯЖЕВ, ЭДУАРД СОЛОВЬЕВ

108

Простое заимствование западных

институтов и культурных веяний все-

гда оценивалось русскими консерва-

торами как разрушительное и опасное,

угрожающее российской самобытно-

сти. Неудивительно, что процесс вес-

тернизации, начавшиеся в 1992 году

«радикально-либеральные» реформы

стали для отечественного посткомму-

нистического консерватизма не ме-

нее драматическим вызовом, чем про-

цесс либерально-капиталистической

модернизации для славянофилов XIX

века. Преобразования 1990-х годов,

которые (по крайней мере, отчасти)

тоже можно рассматривать как обу-

словленные фактором «догоняющего

развития», превратились на страни-

цах национал-патриотической пери-

одики в излюбленную тему рефлек-

сии, причем неприятие их было в этом

сегменте российского политического

спектра практически всеобщим.

И «красные» патриоты, и «белые» дер-

жавники видели в «радикально-либе-

ральных» реформах слом отечествен-

ной традиции и попытку переустроить

жизнь России по западным лекалам,

навязать чуждые ей институты, ценно-

сти и жизненный уклад. По этой причи-

не правитель ство Б. Ельцина, провоз-

гласившее курс на возвращение России

«в мировую цивилизацию», взявшее на

вооружение неолиберальные эконо-

мические концепции и обращавшееся

за рекомендациями к американским

экспертам, представлялось многим

отечественным консерваторам про-

западным и антинациональным, если

не «оккупационным». А результатом

реформ 1990-х годов, с точки зрения

отечественных консерваторов, стала

победа западной цивилизации над рос-

сийской и даже «духовная оккупация»

нашей страны. «То, что с нами произо-

шло, — утверждает, например, И. Р. Ша-

фаревич, — это… победа одной цивили-

зации над другой, ей чуждой…»23

Однако из того обстоятельства, что

отечественные консерваторы отри-

цательно относятся к политической и

экономической вестернизации России

и нередко склоняются к изоляциониз-

му, отнюдь не следует, что они являются

также и противниками модернизации

страны. В той или иной степени они

выступают за нее. Но при этом подчер-

кивают, что российская модернизация

должна находиться в соответствии

с отечественными национально-куль-

турными традициями и духовными

ценностями, развиваться органично

и не основываться на заимствовании

западных идей или институтов. В сущ-

ности, они воспроизводят давнюю

идею Хомякова — «совершенствова-

ние с опорой на старину». Однако на

какую именно старину надо опираться

и какие традиции сохранять — по этим

вопросам между российскими консер-

ваторами нет консенсуса.

Левые консерваторы являются

принципиальными противниками

либерально-буржуазной модерниза-

ции России. Русский народ, утвержда-

ет Зюганов, — народ антибуржуазный,

«свято хранящий ценности общинно-

го коллективистского образа жизни»,

и он «всегда всеми силами сопротив-

лялся капитализму с его торгаше ским

духом и рыночными нравами…»24.

Зюганов и его единомышленники

выступают за иную, «социалистиче-

скую модернизацию», опирающуюся

на русско-советские ценности (они,

как уже говорилось, склонны ставить

знак равенства между понятиями «со-

ветский» и «русский»). К числу этих

ценностей сторонники левопатрио-

тических взглядов относят коллекти-

визм, взаимопомощь, справедливость,

верховенство духовного над матери-

альным, отвержение индивидуализма

и культа выгоды. При этом предлагает-

ся опираться на традиции и достиже-

ния советского прошлого и учитывать

24 Г. А. Зюганов. И вечный бой! Отстоим рус-

скую культуру — спасем Россию. М., 2007. С. 5.

23 И. Р. Шафаревич. Будущее России. — «За-

втра». 2005. № 7.

РОССИЙСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ «ЭПОХИ ПЕРЕМЕН»

109

опыт советской модернизации25. По

мнению левых консерваторов, для но-

вой фазы модернизации потребуется

создание значительного государст-

венного сектора, охватывающего ос-

новные природные ресурсы России и

стратегические отрасли экономики.

Иначе видят проблему модерниза-

ции России право-консервативные

круги. Они также полагают, что оте-

чественная модернизация должна

опираться не на заимствованные на

Западе идеи, а на отечественные тра-

диции и ценности — но, разумеется, не

советско-социалистические, а доре-

волюционные, православно-русские.

Они, как правило, позитивно оценива-

ют социально-экономические рефор-

мы, проведенные в 1906—1911 годах

П. А. Столыпиным, — и главным об-

разом потому, что премьер-министр

Российской империи стремился ре-

формировать страну, «не трогая при

этом национальной, корневой сущ-

ности нашей цивилизации», «искал

путь в национальных демократиче-

ских традициях»26. Сильную сторону

Столыпина «белые» консерваторы ви-

дят также в том, что он — в отличие от

большевиков и радикальных либера-

лов — «не был готов ради каких-то на-

думанных кабинетных теорий жертво-

вать национальными интересами»27.

Правые консерваторы призна-

ют частную инициативу и рыноч-

ную экономику, однако, по их мне-

нию, частнопредпринимательская

деятель ность должна быть подчинена

христианским нравственным идеа-

лам. С их точки зрения, использова-

ние собственности должно служить

не эгоистическим интересам ее вла-

дельца, а высшим духовным ценно-

стям, добру, общему благу. Консерва-

торы выступают против копирования

западного капитализма, выросшего

из протестантской этики, поскольку в

православной России хозяйственная

система не может базироваться на

чуждых русскому духу религиозно-

этических основаниях28. Они призы-

вают взращивать и всячески поддер-

живать национальную буржуазию,

национальный капитал, который они

противопоставляют капиталу «ком-

прадорскому» (экспортно-сырьево-

му и банковско-финансовому). При

этом государство, как предполагается,

должно играть важную социальную и

экономическую роль — как в сфере

народнохозяйственного регулирова-

ния, так и в сфере поддержки нацио-

нального бизнеса.

Консерваторы в той или иной сте-

пени отстаивают экономический

изоляционизм, не одобряют сотруд-

ничества России с МВФ, членство

России в ВТО и т. д. Таким образом,

экономический идеал «белых» кон-

серваторов — это национальный

капитализм с сильной социальной

составляющей. То, в какой мере это

соотносится с реальными экономи-

ческими процессами, — понятно и не

требует комментариев.

В результате — работоспособной

программы действий отечественны-

ми консерваторами предложено не

было. Дальше смутных пророчеств,

мрачных констатаций и хлестких

деклараций они так и не пошли. Ли-

беральные реформы 1990-х годов

стали своего рода тестом на способ-

ность к действию и проявление поли-

тической воли. Ни того, ни другого в

политиче ских арсеналах российско-

го консерватизма не оказалось. Оте-

чественный консерватизм просто не

25 См. Г. А. Зюганов. Социалистическая модерни-

зация и ее духовная основа. — «Правда». 04.03.2010.

26 «Отец непопулярных реформ: Опыт Пет-

ра Столыпина может помочь в обновлении рос-

сийской экономики». — www.izvestia.ru/hystory/

article3147477/

27 Н. А. Нарочницкая. Русский код развития.

С. 75.

28 См. Ю. Бородай. Почему православным не

годится протестантский капитализм. — «Наш совре-

менник». 1990. № 10. С. 5.

НИКОЛАЙ РАБОТЯЖЕВ, ЭДУАРД СОЛОВЬЕВ

110

смог отметиться практически суще-

ственными и адекватными ситуации

рекомендациями и политическими

действиями (в том числе — конверти-

ровать свой антизападный комплекс

в политически эффективные и при-

влекательные для граждан програм-

мные установки).

Отсюда очевидное для любого

непредвзятого наблюдателя проти-

воречие нашей современной обще-

ственно-политической жизни. Об-

щественная среда в России, по резуль-

татам многочисленных социологи-

ческих исследований, выглядит в це-

лом националистичной и довольно

консервативной (в плане поддержа-

ния традиционных семейных, религи-

озных и иных ценностей российским

гражданам точно нет равных в Европе).

Однако политический консерватизм в

целом непопулярен. Социал-патрио-

ты (в лице зюгановской КПРФ) умуд-

рялись набирать в лучшие годы более

20 процентов на выборах; но надо

прямо признать, что львиную долю

голосов избирателей они получали в

качестве рудимента советского про-

шлого, как следствие ностальгии зна-

чительной части населения по СССР

с его предсказуемостью, понятными

(пусть и не всегда рациональными)

социально-политическими нормами

и правилами, либо в силу банального

протестного голосования. Консерва-

тивная риторика и программатика ос-

тавались в этом случае в значительной

степени невостребованными.

Что касается правых консервато-

ров, то их идеи долгое время пре-

бывали на глубокой политической

периферии, а затем были частично

инкорпорированы чередой пропра-

вительственных партий и даже «пар-

тий власти» («Наш дом — Россия»,

«Единство», «Единая Россия», «Родина»

и др.). Виной тому сразу несколько

причин. Глубокий непреодоленный

раскол современного отечественно-

го консерватизма на «красное» и «бе-

лое» течения (неспособность к пре-

словутому «красно-белому» синтезу в

консервативных рядах). Размытость

понятия «традиция» и спекулятивная

реконструкция традиционных начал

жизни российского общества и госу-

дарства. Слабость и оторванность от

реальности социально-экономиче-

ской платформы, при которой «крас-

ные» смотрят назад, в советское про-

шлое и черпают там вдохновляющие

примеры если и не экономической,

то технологической и политической

эффективности, а «белые» довольно

абстрактно размышляют о преиму-

ществах и духовных основах дорево-

люционной России. Отсюда проис-

текает неспособность дать внятное

видение перспектив страны при вы-

раженном обличительном пафосе.

В последние годы на наших глазах

формируется новый политический

тренд. Россия позиционирует себя

ныне как консервативная мировая

держава. Причем во всех смыслах: от

поддержания существующих норм

и принципов международного пра-

ва (суверенитета, территориальной

целостности, нерушимости границ

и т. д. — в противовес активно продви-

гаемой странами Запада их ревизии)

до консервативного традиционализ-

ма семейных ценностей. Это вроде

бы открывает новые возможности для

консервативной рефлексии. Вопрос

в том, способна ли подобная форма

государствоцентричного консерва-

тивно-охранительного направления

обеспечить политически эффектив-

ный и морально приемлемый для

общества компромисс, синтез дого-

няющего развития и стабилизации,

модернизации и традиционализма,

свободы и ответственности, баланс

социальной направленности реформ

и предпринимательского духа, «пра-

вого» и «левого». Но это — уже тема

совсем другой статьи.

комментарии - 1

Pefdyday 18 марта 2018 г. 21:36

поездка за город на setours .ru <a href="http://setours.ru/">поездка за город</a>

setours. ru
как провести выходные с пользой setours .ru <a href="http://setours.ru/">как провести выходные с пользой</a>
поездка за город на setours .ru <a href="http://setours.ru/">поездка за город</a>
<a href="http://setours.ru/">Ребята какой отдых вам нравится</a>

Мой комментарий

Архив

выпуск журнала

читать

Российский консерватизм "эпохи перемен"

свежий номер

Подписка

Наша блогосфера

Популярные статьи

облако тегов