ХХ съезд КПК расставил точки над «и» не только во «внутренних китайских делах», но и в некоторых вопросах геополитической ситуации [13]. Вопреки категоричным сентенциям ряда экспертов о скором вооруженном конфликте в Тайваньском проливе очевидно, что захватывать Тайвань с применением военной силы, а тем более воевать за него с США КНР в ближайшее время не собирается. И это несмотря на укрепление в компартии и стране в целом позиции консервативных сил, которых можно условно назвать «традиционалистами», т.е. приверженцами традиционных идеологических ценностей, в отличие от «глобалистов» -- сторонников глобализации и широкого «открытия» Китая внешнему миру, столь характерного для него до последнего времени.
Как помним, в августе 2022 г. спикер Палаты представителей Конгресса США Нэнси Пелоси посетила Тайвань, подняв этим визитом очередную бурю в китайских и мировых СМИ и поспособствовав дополнительному резкому обострению и дальнейшему ухудшению китайско-американских отношений. Газета «Вашингтон пост» предрекла тогда, что после ее отъезда с острова военно-политическое и экономическое противостояние Тайваня и КНР еще более усилится, и в их отношениях начнется настоящий кризис. В то же время источники в американской администрации утверждали, что китайские лидеры попытаются избежать конфронтации из-за Тайваня, а реакция Пекина «предположительно должна быть поэтапной».
Некоторые известные и авторитетные российские политологи и международные наблюдатели тоже не исключили тогда военных действий, грядущих якобы между островом и материком, с вероятностью подключения к ним в том или ином формате боевых сил США. Подобный поворот событий грозил их перерастанием в войну, чреватую приобрести глобальный характер. Однако этот прогноз оказался недостаточно обоснованным.
В то же время влиятельный китайский ученый, профессор Народного университета КНР Цзинь Канжун утверждал, что сценарий вооруженного объединения Тайваня и материка если и может стать реальностью, то лишь после партийного съезда с завершением всего «процесса» в 2027 г., т.е. к 100-летию основания НОАК [14].
Избрание Си Цзиньпина генеральным секретарем ЦК КПК на третий срок «развязало руки» китайскому лидеру в решении целого комплекса вопросов внутренней и внешней политики, включая дальнейшие действия в отношении Тайваня как части проблемы, касающейся дальнейшего ухудшения или наоборот, улучшения китайско-американских связей.
* * *
Как известно, более полувека назад, в феврале 1972 г., президент США Р. Никсон совершил исторический визит в КНР, открывший новую эпоху во взаимоотношениях двух стран. От вражды и противостояния США и коммунистический Китай сделали первый шаг к взаимодействию и сотрудничеству – поначалу на почве сколачивания неформального антисоветского альянса. Но вскоре преодолели эти узкие и шаткие рамки в результате осознания более глубокой и разносторонней взаимной заинтересованности друг в друге, нежели совместное противоборство с СССР [5].
Хотя восхваление каждым из них достоинств нового партнера длилось недолго, обоюдный итоговый выигрыш разыгранной Китаем и Америкой «пинг-понговой партии» впечатлил не только самих «игроков», но и многочисленных внешних наблюдателей, породив у сторон взаимные надежды.
США сочли, что в результате состоявшейся сделки избавились, хотя бы на обозримую перспективу, от опасного, демографически доминирующего врага в Азии, приобретя взамен не просто партнера, но и огромные производственные мощности с дешевой рабочей силой для бесперебойного снабжения своего населения разнообразным ширпотребом.
Планируя приступить к экономическим реформам, КНР, в свою очередь, остро нуждалась в новейшем промышленном оборудовании, мировых передовых технологиях, крупных финансовых инвестициях и рассчитывала в этом на американское содействие.
Предоставляя Китаю в обмен на его товары то, в чем он был крайне заинтересован, американцы тогда, видимо, не задумывались о совершаемых ими минимум двух явных и непростительных просчетах. 1) Не учитывали стремительность прогресса КНР по пути освоения глобальных экономических и технологических новаций. 2) Руководствуясь ошибочным постулатом о неизбежности краха авторитаризма и триумфе либерализма в среде, живущей по законам рыночной экономики (которую и сам Пекин активно развивал, пестовал и лелеял), надеялись (как оказалось, зря), что смогут путем «политики вовлечения» превратить Китай в «миролюбивую и ответственную демократию», легко встраиваемую в возглавляемый Америкой миропорядок.
Этого не произошло. Углублявший рыночные подходы в экономике Пекин, вместо принятия на вооружение идеологии либеральных ценностей и смирения с сохранением статус-кво в виде глобального доминирования США, ужесточил в политике собственные идеологические постулаты и усилил внешние амбиции [5].
Америка совершила практически те же ошибки, что в 1950-е гг. СССР, распахнувший перед КНР «объятия великой дружбы» и лишивший себя многого ради того, чтобы у «младшего китайского брата» появилась передовая по тем временам промышленная и военная база. А затем внезапно обнаружила, что взрастила собственными руками опасного соперника, обошедшего ее не только по ряду экономических параметров, но беззастенчиво посягающего на самое святое для США – вожделенное место глобального лидера.
Удивляться было нечему. Наивно верить, что после того, как Запад во главе с США принялся активно накачивать КНР деньгами и современными технологиями в надежде сделать ее своим союзником и противником СССР и одновременно подкрепляя издревле существовавшие великодержавные амбиции ханьской нации, Китай вдруг откажется от главной своей цели - стремления к статусу главной мировой державы.
Главной ошибкой и СССР, и США в выстраивании взаимоотношений с Китаем было отсутствие предварительного серьезного и глубокого анализа китайской ментальности. Другими словами, неизученность, недостаточная осведомленность о психотипе той нации, с которой планировалось выстраивать серьезные и долговременные отношения на базе взаимодействия, взаимодоверия, сотрудничества и партнерства.
И Москва, и Вашингтон занялись исследованием этого важного аспекта уже «постфактум», т.е. после того, как соприкоснулись на практике с присущими китайскому менталитету поведенческими особенностями, оказавшимися во многом неожиданными. Их, возможно, удалось бы учесть и принять в расчет, зная или предвидя эти особенности заранее.
Но в середине 1950-х гг. «братский дух» отношений с Китаем, похоже, настолько одурманил «пост-сталинское» руководство СССР во главе с Н. С. Хрущевым, - хотя сам Сталин относился к Мао Цзэдуну с большой настороженностью, - что поначалу оно не придало серьезного значения зарождению «особой позиции» Пекина, отходу КНР от «совместной генеральной линии». Не осознало оно, к чему это может привести, и рассматривало «отклонения» как «специфически китайскую особенность» в рамках «единого курса социалистических стран», обусловленную исключительно «восточным складом ума азиатского товарища по оружию».
Гораздо позже, в том числе и к Хрущеву, пришло осознание того, что «никакая идеологическая установка не в силах противостоять самоощущению нации. Напротив, …(ее) менталитет легко подминает под себя любую теорию, переделывает по своему образу и подобию, подгоняет ее под свое историческое самосознание» [18. C.296].
Одну из первых серьезных попыток анализа произошедшего с позиции более глубокого осмысления китайского менталитета советские лидеры предприняли лишь после 1964 г., когда хрущевскую эпоху сменило т.н. «коллективное руководство» во главе с Л. И. Брежневым. В 1966 г. по решению директивных органов в системе Академии наук СССР был создан Институт Дальнего Востока, первейшей и важнейшей задачей которого стало изучение Китая и т.н. «китайской специфики» во всех аспектах, видах, формах и проявлениях.
Что касается США, то, изначально располагая более обширной, информативной и богатой научной базой по китайской тематике, имея в своем распоряжении, помимо отечественных, широкий круг зарубежных источников, достаточно точно воссоздававших ментальный склад и национальные поведенческие особенности китайцев, они поддались эйфории. Она царила в Америке в начале 1970-х гг. в результате успехов, достигнутых благодаря практическому применению во внешней политике США киссинджеровской концепции «баланса сил».
Ведь именно в силу этого удалось тогда не просто внести раскол в социалистический лагерь, но заиметь в лице одного из двух главных его лидеров пусть не 100-процентного союзника, но заинтересованного во взаимном и долговременном сотрудничестве партнера. А это не позволяло США трезво оценивать и представлять последствия, которые через много лет породил для них тот сиюминутный триумф. Вот почему размышления на тему особенностей китайского менталитета были тогда надолго отложены.
Впоследствии Г. Киссинждер посвятил одну из своих книг мыслям о Китае [7], о его философских принципах, природе национального характера и ментальных особенностях китайцев. Но плоды его откровений были облечены в итоговые выводы уже спустя много лет после американо-китайской «сделки», вдохновителем и «мотором» которой он являлся. Поэтому на страницах припозднившейся с выходом книги оставалось лишь констатировать допущенные промахи и огрехи.
* * *
Повторим, что при прогнозировании или определении модели глобального поведения той или иной страны не последнее место принадлежит результатам анализа ее национального психотипа, или ментального склада образующей ее нации. Характеризуя Китай, следует, прежде всего отметить, что это однородная страна, 95% населения которой составляют ханьцы – народ с собственной, в корне отличной от других человеческих типов психологией. Одной из главных ее черт является прагматизм. Китай – страна умных и хитрых прагматиков. Говорить одно, думать другое и делать третье характерно для их ментальности [17].
Казалось, американцы – сами прагматики по натуре – должны легко находить с китайцами взаимопонимание и общий язык. Но американский прагматизм не чета китайскому. Его формирует и подпитывает культивируемое с пеленок у граждан США чувство неограниченного превосходства (superiority complex) над всеми другими нациями и народами, зачастую лишь добавляющее «американскому характеру» примитивизм, усугубляющее его ограниченность и лишающее дальновидности.
Осознание чувства собственного превосходства свойственно и китайскому менталитету. Но оно совсем иного рода. Если у американцев оно опирается на культ богатства и индустриально-технологическую мощь их страны, то у китайцев покоится на историко-философском фундаменте. А он позиционирует Китай как древнейшую земную цивилизацию, исток всего сущего, центр мироздания, Срединную империю (Поднебесную) – прародительницу всего и вся, вокруг чего вращается мир, заселенный помимо ханьцев, согласно китайским представлениям, исключительно «варварами». Это - люди более низкого культурного и интеллектуального уровня, ибо «только Китай является Солнцем, согревающим Землю, а двух солнц на одном небе нет и быть не может» [17].
Другим различием в национальных характерах американцев и китайцев является степень их агрессивности. В отличие от Америки, готовой реагировать на все события, затрагивающие ее интересы, сверхактивными действиями, зачастую с применением угроз и даже силовых выпадов, для Китая, наоборот, свойственно отсутствие излишней импульсивности. Характерны более сдержанные реакции, осмотрительность, приоритетность уговоров и предупреждений и обращение к силе, лишь когда ничто иное не возымело действия.
С точки зрения управления Китай, в отличие от США, – жестко структурированное иерархическое общество, давшее миру модель, в которой бюрократия, не в пример другим системам, работает не на себя, а на государственный строй. Запад же постулирует демократию, главенствующими принципами которой являются свобода личности и права человека, а наивысшей ценностью – человеческая жизнь.
Китай – страна, которая старается не торопиться, избегая скоропалительных решений. Поэтому у знатоков китайского менталитета не вызывает вопроса поведение КНР во взаимоотношениях с Россией в сложившейся ныне ситуации, когда заявленная ею на словах поддержка на первый взгляд плохо коррелируется с реальными действиями китайской стороны. Китайцы считают своим уделом всегда быть наверху, откуда наблюдать за развитием событий, чтобы вмешиваться в нужный критический момент, когда их действия станут определяющими.
Китай мало похож на другие страны своими подходами к пониманию жизни, истории и окружающего мира. Все, что он делает, совершается с долгосрочным прицелом и, одновременно, с учетом памяти о своем историческом прошлом, которое не забывается никогда. Историческая память у китайцев очень долгая: они помнят и не прощают обид, веря, что расчет за них непременно наступит. За некоторые он для них уже наступил: с Британией - за Гонконг, а с Португалией - за Макао.
Неизбежен он и с США за Тайвань. Более того, в 1995 г. КНР уже схлестывалась с Америкой всерьез и впрямую, устроив военные учения у тайваньского побережья во время президентских выборов на острове. В ходе этих учений испуганный Тайвань обращался за помощью к США, которые направили к острову корабли своего Тихоокеанского флота, но скоро возвратили их, убоявшись опасных последствий.
* * *
Последние события, усугубленные визитом Н. Пелоси на Тайвань, показывают, что Китай, исходящий из того, что материк и остров принадлежат единой нации, решительно настроен на его возвращение под свое «крыло». Существует государственная программа, в которой намечены меры, направленные на реализацию этой цели в ближайшее десятилетие. Последовательность и этапность ее осуществления усложнило и обострило резкое ухудшение американо-китайских отношений, начатое ещеТрампом с развязывания т.н. «торговой войны» и продолжившееся при Байдене.
Если прежде США безоговорочно соглашались с тем, что «существует только один Китай, а Тайвань является его частью», то ныне они стали все более явно демонстрировать возможность отхода от этой позиции. Оценив эффективность использования метода внесения раскола в единый, в общем-то, славянский народ на примере Украины и России, американцы предприняли попытку взять его на вооружение и в случае с Китаем для ослабления усилившихся в последние годы геополитических позиций последнего.
При Трампе начался, а при Байдене продолжился курс на «нормализацию» военно-технического сотрудничества США с Тайванем. «Если раньше сделки с ним рассматривались американским Госдепом “специальным образом” с учетом возможной реакции Китая, а решения по ним принимались “с учетом динамики американо-китайских отношений”, то теперь они стали одобряться в рутинном порядке наравне с поставками оружия союзникам США из числа международно-признанных государств. Таким образом, США… перестали создавать даже слабую видимость исполнения обязательств в рамках американо-китайского коммюнике 1982 года» [6].
К тревожным для Пекина изменениям в американском поведении можно отнести ставшие регулярными с начала президентства Трампа и продолжившиеся при Байдене проходы американских боевых кораблей через Тайваньский пролив, а также принявшую открытый характер работу американских военных советников и инструкторов на острове [20].
Так, еще до поездки Пелоси, 14 апреля 2022 г. делегация американских конгрессменов во главе с руководителем сенатского комитета по международным делам Робертом Менендесом побывала на Тайване с необъявленным заранее визитом. Министерство обороны КНР сочло его «серьезными и неправильными сигналами тайваньским сепаратистам», подаваемыми США вопреки данным КНР обещаниям «не поддерживать остров». В ответ Китай направил 20 апреля 11 своих военных самолетов в опознавательную зону ПВО Тайваня, в том числе два бомбардировщика, которые вошли в ее юго-восточный сектор [8].
Примем, однако, во внимание, что с заявлением протеста от военного ведомства КНР выступил тогда старший полковник У Цянь – офицер, который по званию и, видимо, по должностному положению не представлял самый высокий уровень военных властей в армейской иерархии Китая, что свидетельствовало о наличии определенного «резервного пространства» для эскалации сторонами вербального и силового пикирования.
Более того, посещения Тайваня высокими должностными лицами США случались и ранее. В 1997 г. там побывал тогдашний спикер Палаты представителей американского Конгресса Ньют Гингрич. Реакция Пекина тоже была бурной, но кроме заявлений других шагов не последовало.
Американские аналитики обращают внимание на высказывания посла КНР в США Цинь Гана. Тот заявил в интервью американскому радио, что Китай и США могут оказаться в состоянии военного конфликта, только если США будут поощрять независимость Тайваня, поскольку проблема Тайваня – «самая большая пороховая бочка между Китаем и Соединенными Штатами» [8].
При этом эксперты США сохраняли уверенность, что Си Цзиньпин совершал бы ошибку, если посчитал, что «внезапное вторжение на Тайвань… не будет иметь катастрофических последствий для Китая». По их мнению, после такого вторжения «мировое сообщество объявило бы КНР изгоем и наложило на нее жесткие экономические санкции». Другими словами, ситуация могла бы зеркально повторить российскую.
По мнению американских специалистов, «уже сейчас китайская экономика находится в напряжении», а если объединенные силы Запада начнут действовать против Китая, «последствия для него будут катастрофическими, и китайцы не захотят этого. В конечном счете, КПК окажется в …опасной ситуации, и ее смерть станет неизбежной» [8].
В борьбе вокруг Тайваня тяжело может оказаться не только Китаю, но и самим США, преимуществом которых остается пока их военно-морской флот. Он способен перекрыть океанские транспортные пути для китайских судов и лишить КНР жизненно важных поставок сырья и продовольствия, парализовав торговлю [6].
Несмотря на значительный прогресс в развитии Китаем своих военно-морских сил, на наличие в их составе двух авианосцев, нескольких специальных судов для мобильного десантирования и многих видов другой техники, а также на достижение количественного превосходства китайских ВМС над ВМФ США по боевым кораблям, стратегически КНР еще не готова бросить американцам реальный боевой вызов на океанских просторах.
Не испытав свою реальную боеспособность в столкновении с могучим и грозным противником, - а с учетом упоминавшихся китайских взвешенности, осмотрительности и неторопливости этого в ближайшее время ожидать не приходится, - военных действий в зоне Тайваньского пролива, грозящих перерастанием в мировую войну, сам Китай не начнет.
* * *
В советское время в нашей стране много рассуждали о будущем, о том, как хорошо заживет СССР, построив к 1980 г. коммунизм. Разуверившись в несбывшихся мечтах и идеалах и живя исключительно настоящим, россияне все чаще обращаются в прошлое, вспоминая о славе тех времен.
Китайцы относятся к прошлому с почтением, но критично. Китаецентризм на показ не выставляют, не афишируют свою избранность, но постоянно «держат ее в уме».
В США и на Западе в целом развал биполярности, упразднение конкурирующей модели мироустройства и стимулов к противоборству с нею породили застой. Все больше дает о себе знать тяга к загниванию и деградации через пропаганду эгоизма и вседозволенности, культивирование ЛГБТ-сообщества, однополых браков, смены пола или тотальной бесполости и тому подобных извращений.
Нынешнее мироустройство, которое с распадом СССР на протяжении 30 с лишним лет остается нестабильным, переживает турбулентность и трансформации вследствие геополитического противоборства. Притязания США на мировое лидерство на монопольной и постоянной основе решительно отвергаются двумя другими крупнейшими державами – КНР и Россией, отстаивающими достигнутый между ними консенсус в отношении необходимости формирования многополюсного мира.
При этом каждая из них преследует собственные цели. Устремления Китая, прочно занявшего положение второй глобальной державы после США, подкрепляются не только экономическими достижениями, но уже упоминавшимся, свойственным ему принципом «китаецентризма», требующим демонстрировать стремление к завоеванию лидирующего места в мировой иерархии (хотя в высказываниях китайского руководства это отрицается). Более того, в заявлениях Си Цзиньпина в ходе встречи с Байденом на Бали содержался намек на то, что и нынешний миропорядок КНР вполне устраивает.
Россия в качестве правопреемницы СССР, утратившая статус «великой державы», не намерена выпадать из глобальной элиты и стремится добиться восстановления своего положения, прежде всего, укреплением силовой мощи. Не случайно президент В. Путин на Валдайском форуме в октябре 2022 г. фактически признал, что спецоперация России на Украине – это не только региональные боевые действия против неугодного РФ преступного киевского режима. Речь идет о конфликте с Западом, о развертывании борьбы между «старым» и «новым» мирами за переформатирование мироустройства.
Сегодня мир для России поделен на врагов и друзей. Предпринимаются попытки воссоздания некой новой биполярности с использованием статуса и инструментов ШОС. При этом, несмотря на заверения об отсутствии гегемонистских амбиций, попытки КНР добиваться позиции мировой сверхдержавы, по сути равной США, становясь все более явными, усиливают ее претензии на ведущую в этой новой биполярной конструкции роль. Характерным признаком реальности приближения состояния глобальной стратегической неопределенности является ослабление эффективности деятельности ООН, без непосредственного участия которой все чаще принимаются значимые для мира решения. Это также свидетельство того, что прежний миропорядок, механизмами «отладки» которого являлись Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности этой главной всемирной организации, все чаще перестает удовлетворять его основных «архитекторов» - США, Китай и Россию.
Перенастройка мировой архитектоники более явственно проявляется и в начавшемся соперничестве цивилизационных систем в парадигме, условно именуемой «Восток-Запад», обозначившем окончательный коллапс выстраивавшейся Америкой под себя структуры с целью превращения мира в однополярный. Этот происходящий на наших глазах разлом породил у Запада чувство нетерпимости, желание расправляться с теми, кто не согласен с ним, не осознавая, к чему это может привести.
Составы условных коалиций, обозначаемых как «западная» и «восточная», делятся на группировку во главе с США и НАТО, включающую и некоторых их союзников, географически, традиционно и культурно относящихся скорее к восточному ареалу, но политически входящих в западный альянс – Японию, Южную Корею, Турцию.
К «восточной» коалиции, состав которой еще менее однороден, по экономическим критериям и цивилизационной принадлежности могут быть отнесены страны Восточной и Юго-Восточной Азии, включая, естественно Китай, поддерживающий с ними обширные торгово-экономические и иные связи. В то же время некоторые из них, в том числе Индонезия, Сингапур, Филиппины, Вьетнам и ряд других, по политическим или иным критериям отстоят от Пекина и даже соперничают с ним, проводя независимый, а порою антикитайский курс. Особняком стоит Индия, за расположение которой развернулась борьба обеих группировок.
Наконец, Россия, связи Китая с которой именуются стратегическим партнерством и взаимодействием, хотя и склонна присоединиться к «восточному блоку» политически, имеет в отношениях с КНР расхождения по целому ряду вопросов.
Имеются в виду различия во взглядах на экономическое развитие Средней Азии, деятельность ШОС и других региональных структур, особая позиция Китая по Крыму и в отношении наших территориальных споров с Японией, совсем недавняя его солидарность с США по арктической тематике, нежелание участвовать в многосторонних переговорах по разоружению. Китай не поддержал Россию в блокировании резолюции Совбеза ООН по химическому оружию в Сирии, а МИД КНР при Трампе солидаризировался с американскими акциями в адрес Пхеньяна, одобрив проект заявления США с осуждением северокорейских ядерных испытаний.
Не поддержал официально Пекин и российскую спецоперацию на Украине, постоянно призывая остановить войну и сесть за стол переговоров. Во время визита в КНР 4 ноября 2022 г. канцлера ФРГ О. Шольца Си Цзиньпин недвусмысленно заявил ему о поддержке Китаем позиции Германии и ЕС «в их важной роли» в продвижении мирных переговоров и содействии созданию сбалансированной, эффективной и устойчивой системы европейской безопасности.
В конфигурации нового миропорядка, если таковой сформируется на стабильной основе, России предстоит занять место под чьим-либо «флагом», и почти наверняка при воссоздании некой «новой биполярности» она естественным образом примкнет к Китаю. Тем более, что между РФ и КНР на протяжении 20 лет действует договор, регламентирующий дружественный характер их отношений.
Главное для нее - не ослабляя связей с Пекином, не превратиться в то же время в его «младшую сестру». Как добиться этого с двумя процентами мирового ВВП против 24% у США и 16% у Китая? [12]. Либо обеспечить восстановление экономического роста, либо, «не оборачиваясь спиной к Азии», попытаться вернуться и в Европу, что в нынешних условиях тотальных санкций со стороны ЕС вряд ли возможно в принципе.
Еще до украинских и тайваньских событий, неоднократно звучала мысль о заключении между Россией и Китаем полноценного военно-политического союза. Руководителями двух государств было официально заявлено, что хотя такой шаг пока не рассматривается, его не следует исключить полностью. Ключевой вопрос состоял в том, стало бы в результате создания такого союза в мире безопаснее, спокойнее, лучше и надежнее? Или ситуация еще больше усугубилась бы, и скатывание в пропасть новой «холодной», а за ней и «горячей» войны приняло необратимый характер?
В случае заключения такого союза часть российского суверенитета оказалась бы в руках КНР, и пришлось бы выстраивать принципиально новые отношения более высокого уровня со страной, население и ВВП которой десятикратно превосходят наши. При этом российская граница с КНР имеет протяженность свыше 4000 километров.
Кроме того, инвестиции Китая в экономику России поступают почти исключительно по государственным, а не по частным каналам, и за последние 10 лет при росте объема российско-китайской торговли более чем в 1,65 раза они практически не увеличились. В сложившейся для экономики России непростой обстановке число китайских компаний, действовавших до нынешнего года на ее территории, сократилось на 79% [19].
Даже не союз, а просто единый российско-китайский полюс в грядущей мировой архитектонике представить сложно, ибо между двумя странами с их внешними амбициями неизбежно возникала бы проблема «ведущего и ведомого», способная обострить разногласия. В соображениях китайских сторонников идеи союза центральное место занимали конъюнктурные цели вывода с его помощью КНР в мировые лидеры.
В их аргументах о полезности его для России проглядывал подтекст некой вспомогательности ее роли, и была закамуфлирована мысль о выгодности такого альянса для самого Китая. России отводилось место не столько равноправного экономического и политического партнера, сколько «подпорки», способной помогать КНР противостоять враждебным действиям США в АТР и на глобальном уровне. Очевидно, что в таком виде союз Китая и России вряд ли продержался бы долго. В конце концов, на нынешнем этапе от его идеи пришлось отказаться.
* * *
Очевидно, что главное «боевое острие» российско-китайской связки в нынешних условиях должно было быть нацелено на США, но ХХ съезд КПК породил целый ряд вопросов, на которые исследователям «треугольных взаимоотношений» придется в ближайшее время искать ответы. Что же произошло на съезде? В докладе Си Цзиньпина действительно впрямую не говорилось подробно о внешних связях и взаимоотношениях КНР с конкретными странами, включая Америку и Россию [13].
Одним из главных итогов съезда стало переизбрание Си Цзиньпина партийным главой на третий пятилетний срок с безусловным последующим продлением высших государственных полномочий. Оно не просто закрепило его позиции во власти, но усилило единоличный характер руководящего режима в Китае.
Не случайно незадолго до съезда на одном из партийно-государственных форумов Си Цзиньпин был объявлен новым «кормчим» - вторым в истории КПК и КНР. В КНР многое зависит от первого лица, а по существу и определяется им. Антисоветизм, бывший «козырем» Мао Цзэдуна, дал возможность КНР получить доступ к передовым достижениям Запада. Прагматизм Дэн Сяопина расширил масштабы этого доступа. Курс Цзян Цзэминя позволил вернуться на путь улучшения отношений с Россией, способствуя восстановлению баланса. Глобализм Ху Цзиньтао стимулировал заоблачный рост темпов китайского индустриально-технологического прорыва на базе стремительного расширения внешних связей в условиях развития глобализации.
Нынешний руководитель Китая нацелен на ужесточение идеологического контроля, преодоление сложностей и защиту от опасностей, связанных с внешним миром. Прежняя широкая открытость Китая вытесняется усилением его обособленности, связывается ограничениями, вводимыми под благовидными предлогами типа «борьбы с ковидом». На самом деле они нацелены и на то, чтобы «заставить отечественный бизнес не столько заботиться о собственном обогащении, сколько работать, в первую очередь, на государственные интересы и укрепление социалистического строя в стране» [19].
В этой связи возникает любопытная коллизия. О ней заявил директор Института стран Азии и Африки МГУ Маслов, подчеркнув, что «Китай глубоко связан с американской экономикой», и в 2021 г. его товарооборот с США приблизился к 800 млрд. долл.. Кроме того, «он связан с США интеллектуально технологически», поскольку «многие китайские технологии -- это переработанные и развитые американские технологии, а многие американские научные лаборатории работают на базе американских университетов в Китае». Для достижения полной технологической и индустриальной независимости стране требуется еще не менее 10-15 лет [19].
Возникает вопрос: целесообразно ли в такой ситуации Китаю напрочь рвать его американские связи и, тем более, ввязываться в военные действия в Тайваньском проливе, рискуя спровоцировать начало Третьей мировой? Вряд ли.
Для сохранения удобной геополитической позиции и того мироустройства, которое их устраивает, США в случае с Тайванем прибегают (вторично) к уже испытанной тактике – внесению раскола под идейно-политическим предлогом в нацию, которая, как и народ, состоящий из славян – русских, белорусов, украинцев – является единой по крови. Если то, что случилось на Украине, произойдет с Китаем, глобального конфликта не миновать. Но сам Китай хочет его в последнюю очередь, не готов к нему и понимает, что в случае военного столкновения с США будет нуждаться в поддержке России, которая не может ее сейчас предоставить, завязнув в борьбе с НАТО на украинском плацдарме.
Поэтому, ставя во главу угла безопасность и заявляя о вооруженном столкновении лишь как о самом крайнем средстве, команда Си сразу после окончания съезда приступила к «наведению мостов» с США. Глава МИД КНР Ван И связался по телефону с госсекретарем Блинкеном и призвал американское руководство «прекратить руководствоваться идеологическими схемами во внешнеполитических связях, в том числе и в отношениях с Китаем»[3].
Это сигнал Вашингтону о том, что Пекин не намерен и дальше рушить китайско-американские связи, готов к их улучшению и ждет от американцев того же. В ответ Блинкен подтвердил, что партийный съезд в КНР постоянно находился в центре внимания в США. Он заявил также о готовности Вашингтона к сотрудничеству.
«Экспертам и аналитикам», кто продолжает вынашивать грезы о российско-китайском «братстве», видимо, невдомек, что на протяжении всей истории Китай никогда не был «за кого-то», а всегда, и прежде всего, был только «сам за себя», заботясь в первую очередь о своей выгоде. Это нормально и не должно стать поводом для осуждения. Просто следует иметь в виду, что России, отстаивающей собственную линию на мировой арене, не стоит надеяться на кого-либо, кроме себя самой.
Литература
1. Бжезинский Збигнев. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М.: Международные отношения, 2000.
2. Галенович Ю. М. Россия-Китай-Америка: от соперничества к гармонии интересов? М.: Русская панорама, 2006.
3. Глава МИД КНР призвал США не ставить идеологию во главу внешней политики. https://topwar.ru/204335-glava-mid-kitaja-van-i-prizval-ssha-ne...
4. Гордиенко Д. В., Камаев Р. А., Морозов Ю. В., Забелина С. А. Глобальная и региональная политика стран «стратегического треугольника» США, КНР и Российской Федерации: обеспечение безопасности России. М.: МФЮА, 2021.
5. Давыдов А. С. Пекин, Вашингтон, Москва – взаимоотношения в контексте трансформации глобальной архитектоники. М.: ИДВ РАН, 2015.
6. Кашин В. Б. Тайваньская проблема: военно-политические аспекты. https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/tayvan...
7. Киссинджер Генри. О Китае. М.: Астрель, 2013.
8. Китай не будет «завоевывать» Тайвань, но может ударить по США. https://www.pravda.ru/world/1701102-taivan_usa/.
9. Лексютина Я. В. США и Китай: линии соперничества и противоречий. С-Петербург: Санкт-Петербургскийгосударственный университет, 2011.
10. Лузянин С. Г. Россия-Китай: формирование обновленного мира. М.: Издательство «Весь мир», 2018.
11. Морозов Ю. В. Пути нейтрализации угроз России в рамках стратегического треугольника «РФ-США-КНР». М.: ИДВ РАН, 2020.
12. Накануне распада СССР его ВВП составлял в 1990 г. 12,1% от мирового, в то время как ВВП США – 26,1%, а ВВП КНР – 5%.
13. Си Цзиньпин. Высоко неся великое знамя социализма с китайской спецификой, сплоченно бороться за всестороннее строительство модернизированного социалистического государства. Доклад на ХХ Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая 16 октября 2022 года. Пекин. Агентство «Синьхуа» (на русск.яз.).
14. Тайвань после Олимпиады. https://zavtra.ru/blogs/tajvan_posle_olimpiadi
15. Титаренко М. Л., Петровский В. Е. Россия, Китай и новый мировой порядок. Теория и практика. М.: Издательство «Весь мир», 2016.
16. Тренин Дмитрий. Верные друзья? Как Россия и Китай воспринимают друг друга. М.: Центр Карнеги, 2012.
17. Фитцджеральд Ч. П. Взгляды китайцев на их место в мире. М.: Издательство «Прогресс», 1964.
18. Хрущев С. Н. Никита Хрущев: pеформатор. М.: Время, 2010.
19. Чеботарев Алексей. Си в созвучии с Россией. Аргументы и факты. №43, 2022.
20. Lubold G. U.S.Troops Have Been Deployed in Taiwan for at Least a Year//The Wall Street Journal, 07.10.21, https//www.wsj.com/articles/u-s-troops-have-deployed-in-taiwan-for-at-least-a-year-11633614043.
Ранний опыт государственного строительства большевиков и Конституция РСФСР 1918 года
7
