Будучи одной из трех мировых религий, буддизм наименее обласкан российской документалистикой и остается по сути непознанным   пространством  для подавляющего большинства непосвященных россиян, не имеющих непосредственного  отношения к отправлению культа. 

И автору фильма, и зрителю интересно проследить, как в голове героя борются две несовместимые идеи    -   традиционного для восточного общества почитания старших и осознание пагубности навязываемых ими норм поведения. Режиссер предоставляет слово и женщинам,  спутанным по рукам и ногам  обязательствами, которых они сами на себя не брали, но навязанными родителями.

Тому, кто сразу вспомнил учебник истории за шестой класс, где про испытания огнём в дохристианской Руси, напоминаем, что действие происходит в горном Непале в наши дни.  Ощущение мистики усиливается, когда раскаленное железо не оставляет ожогов на ладонях выигравшей суд вдовы.  За 16 минут экранного времени разыгрывается полноценная социальная драма, и даже хэппи-энд не может избавить от тяжёлого послевкусия

Уморительно смешная  история о вещах совсем не смешных   -   о взаимоотношениях уборщика нечистот, представителя касты неприкасаемых, с окружающим его социумом,  приправленная  горькой иронией на тему взаимной неприязни бенгалиязычных и урдуязычных бедняков, которым, собственно, нечего делить, но они упорно делят,   -  злая ирония на тему укоренившихся кастовых пережитков.  

Место действия ограничено тесной комнатой-парикмахерской, в кадре всего лишь три персонажа, ёмкий хронометраж в 78 минут, которые герои тратят на нервную и раздражённую болтовню не пойми о чём, а в финале почти неизбежная человеческая трагедия, предотвратить которую под силу лишь четвертому персонажу, случайно забредшему побриться.

«Разум» - широчайшая панорама социальных реалий Индии и её стремительно растущей фашизации под руководством правящих бал правонационалистических радикалов. В самой Индии это называется «шафранизацией» - по шафранно-оранжевому цвету, маркирующему всё, связанное с хиндутвой - националистической доктриной превосходства хиндустанцев. Нынешнее правительство Моди навязывает стране культы идеолога человеческого неравенства и поклонника Гитлера - Голвалкара, а также Саваркара - крайне противоречивого политика-реформатора, с одной стороны, ставшего автором и идеологом хиндутвы, одного из участников убийства Ганди, а с другой стороны, выступавшего за отмену кастовой системы.

Собственно, в том, что авиакатастрофа на самом деле была спланированным убийством, никакой особой сенсации нет    -   невзирая на то, что в 60-е следствие быстренько свернули,  общественное мнение во всём мире и так было уверено, что крушение подстроено американскими спецслужбами.   Но неуёмный Брюггер в поисках документальных подтверждений очевидного вгрызается в такие бездны, попутно вытаскивая на свет Божий одну сенсацию-бомбу за другой, что поневоле начинаешь беспокоиться за его жизнь и здоровье.

На встрече Линдена с журналистами я спросила режиссёра, не кажется ли ему симптоматичным, что до наших дней дожили все женщины и лишь один мужчина, на что режиссер ответил, что если бы женщины не взяли управление  плотом в свои руки,  команда бы не доплыла до пункта назначения и просто погибла. 

Достаточно подробно,  в шершавой чёрно-белой хронике  показаны  самые громкие судебные процессы  с участием героини.  Дело «сирийского подполья» (оно же дело «Красного арабо-еврейского фронта»), когда впервые целую группу марксистов, евреев и арабов, во главе с Уди Адивом и Даудом Турки, после страшных пыток в тюрьме обвинили в связи одновременно с сирийскими спецслужбами и Народным Фронтом Освобождения Палестины и посадили на большие срока   -  именно тогда была обнародована методическая брошюра ШАБАК о том, как правильно пытать заключённого, не оставляя следов.

Так получилось, что в программу ММКФ-2019 «Свободная мысль» попал целый ряд докфильмов о правозащитниках и подвижниках в юриспруденции: несовершенство национальных правовых систем давно превратилось в глобальную проблему. Не случайно, например, остроактуальная лента датчанки Катрин Филп «Ложные признания» получила специальную премию жюри кинофестиваля в Лос-Анджелесе, приз зрительских симпатий на недавнем калининградском первом международном кинофестивале «Край света. Запад» и вызвала взрывной интерес - в России, как известно, суды выносят всего лишь 0,2% оправдательных приговоров, безраздельно царствует обвинительный уклон.

Если отжать всю сентиментально-семейную часть видеоряда, то «Полночный путник» мог бы рассматриваться как приговор бюрократическим и репрессивным системам  азиатских и европейских стран, от Таджикистана до Венгрии,  крайне недружелюбным и даже враждебным к непрошеным гостям, ставших такими не по своей воле.  Примечательно,  однако,  что сам Фазили никак не педалирует свое возмущение, недовольство, усталость, его описание маршрута и невзгод в пути абсолютно бесстрастно и скорее напоминает какой-то игровой квест...

Авторы фильма подобострастно лепят из Гинзбург главную «железную леди» американской истории,  а чтобы образ не получился уж совсем железобетонным, пытаются его «очеловечить»  съёмками у семейного очага,  в залах оперных театров, куда РБГ ходит со своим коллегой и злейшим политическим оппонентом  -  судьёй Скалиа   -    и сама исполняет роли без вокала в любительских постановках, но при этом между  молодой адвокатессой и правозащитницей Рут Гинзбург  и  судьёй Верховного Суда по президентской квоте РБГ дистанция огромного размера.

Постепенно из полубессвязной нетрезвой болтовни Кейт и резонёрских замечаний Кемпа вырисовывается горечь американского «потерянного поколения», «лишних людей», сбежавших от реальности в придуманный мирок альтернативной «американской мечты», разочарованных и опустившихся, издевающихся над телекартинкой, глумящихся над политиками, но не теряющих веры в лучшее: «Наконец-то с завтрашнего дня не надо будет слушать херню, которую несёт Трамп», - щёлкает пультом Кейт, записывать монологи которой авторы фильма приехали аккурат в ночь президентских выборов.

Не знаю, насколько уместны такие сравнения применительно к людям нехристианского вероисповедания, но ветеринар Шмулик и его коллеги действительно выглядят всемогущими богами для страдающих собак, гиен, попавших в приют с огнестрелом, пингвинёнка, за аппетитом которого с тревогой следит вся больница, отравленных в озере Кинерет птиц, успешно с помощь Шмулика разродившейся оленихи с неправильным предлежанием плода, искалеченного отморозками ёжика. Добрый доктор Шмулик исходит каким-то внутренним свечением, когда много месяцев подряд терпеливо делает массаж газели, на которую уже все махнули рукой и рекомендовали к усыплению, и чудо происходит - она встает и идёт, и есть в этом исцелении подлинно библейские смысл и мораль: доброта лечит и способна творить чудеса.

Казалось бы, нет более остросоциальной и злободневной проблемы для сегодняшней документалистики, чем судьба людей, вынужденных не по своей воле перемещаться по земному шару.   На мой взгляд, с такой «вкусной» темой  Габриэль Брэйди не справляется совершенно. 

Крайне редко так бывает:  по экрану поплыли титры, слышишь первые аккорды, в первом кадре видишь лысого дядьку, дирижирующего мужским хором, на разные голоса распевающим  «I'm an asshole!»  («Я  мудак!»), и сразу понимаешь   -  вот он, победитель конкурса документального кино.

Американец советского происхождения Гейб Польски верен себе: пять лет назад Московский Международный Кинофестиваль открывался его «Красной армией» - одой советской хоккейной школе. В этом году в документальном конкурсе участвует его новый фильм, также о спортсменах - «В поисках величия».

Вот следующий, уже внутрироссийский этап саморазрушения - акция «Рок на баррикадах» в августе 1991-го - в кадре молодые и глубоко нетрезвые Кинчев, Крупнов и Гарик Сукачёв кричат «Мы победили!», и тут же архивные кинокадры перебиваются крупным планом сегодняшнего Сукачёва, постаревшего, со слезящимися глазами, говорящего с горечью: «Когда мы прыгали на баррикадах, под землей шел банкет с красной икрой, делили власть… Никто не победил, все проиграли….»

В психиатрическом киноисследовании Львовой мы видим людей, в оболочке которых уживаются сразу несколько особей, и несмотря на то, что они абсолютно спокойны, шутят перед камерой,  ведут неспешные беседы,  спина покрывается липким потом от ощущения абсурда происходящего на экране.  Противоречие между скупыми средствами художественной выразительности  (их, собственно, практически и нет вовсе   -   в кадре только говорящий человек)  и силой эмоционального воздействия и давления  на психику зрителя  пугающе велико. 

Безусловно, за время четырехлетних съемок режиссеру удалось совместить приятное с полезным   -   проникнуть в весьма закрытый аристократический мирок, завести нужные знакомства, параллельно обеспечивая своей картине статусный промоушн.  Собственно, почему бы и нет.