Ещё в средней школе, когда я ходил по предприятиям города с лекциями по линии общества "Знание" я почувствовал всю пережиточность позднесоветской бюрократии и убогость созданной ею системы..

Когда в неполные пятнадцать лет я читал лекции о Парижской Коммуне как первом опыте диктатуры пролетариата, я убедился, что и Советскому Союзу ох как не хватило этой самой диктатуры, что бы там ни говорили апологеты антисталинизма.

В девяти случаях из десяти, когда я являлся с путёвкой от общества "Знание" в торговые организации и мне прямо предлагалось отметить путёвку без всякого прочтения лекции, что якобы я эту лекцию прочитал, а взамен получить на шару пару килограммов дефицита.

Мои отказы воспринимались болезненно - мол, нашёлся тут белый ворон.

Уже тогда в ранние 70-е я почувствовал, что в стране всё глубоко не так.

А отличие от большинства интеллигенции меня не потянуло тогда к западным либеральным ценностям. Я попытался определить, что же и как пошло не туда с нашим социализмом.

Я перечитал знаменитую, но малодоступную в те годы книгу Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир". Книга эта потрясла и мой мир. Я прочитал в книге знаменитого американца друга Страны Советской, что оказывается у революции октября 1917 было два отца - Ленин и Троцкий, а о Сталине ни пол слова, как будто тогда такого и не было.

С вопросами я обращался к своим родителям, но те не смогли мне толком объяснить, хотя и были грамотными по тем меркам людьми.

Я стал читать всю мне доступную литературу, а главное общаться с ещё тогда живыми участниками событий ранней советской истории.

В результате уже к ранним 80-м я пришёл к выводу, что ошибались как сталинисты, так и троцкисты.

Первые слишком рано отказались от полновесной диктатуры пролетариата, перейдя в 1936 году к конституции, закрепившей зародыши будущей реставрации капитализма в виде буржуазных по своей природе выборов только от территориальных округов. Кто не знает- до 1936 выборы были и от производственных округов, что являлось одной из форм диктатуры пролетариата.

Троцкисты же, как мне рассказывали многочисленные ещё бывшие тогда в здравии участники гражданской войны, были самыми жестокими и негибкими сторонниками и реализаторами тотального террора против действительных, а очень часто и мнимых врагов народа.

Уже в перестройку я стал сторонником "Рабочей оппозиции", созданной в начале двадцатых Шляпниковым и Коллонтай.

Мой опыт общения в начале 90-х с заезжими к нам в Полтаву троцкистами убедил меня, что, хотя они намного лучше разбирались в рабочем движении по сравнению с оппортунистами из СПУ и КПУ, но в целом всё же были далеки от реальных, а не книжных потребностей реального рабочего движения того же тогдашнего Донбасса. Шахтёры Донбасса очень хорошо встречали заезжего аргентинского троцкиста Пабло Слуцки, но им очень не понравилось его троцкистские окружение из Москвы и Киева. Именно тогда в первой половине 90-х мы с Геннадием Захаровым стали неаольными участниками создания вместе с Пабло Слуцки так называемой Международной Рабочей Партии под эгидой троцкистской Международной Лиги Трудящихся.

Честно говоря, обсуждение первых программных документов той МРП, проходившее в начале 1994, вызвало у меня стойкую аллергию к троцкизму. Громкие суперреволюционные фразы и неспособность к реальной практической работе "на земле" среди тех же шахтёрских стачкомовских активистов.

Именно поэтому уже после переезда в РФ в конце 90-х я стал избегать плотного сотрудничества с российскими троцкистами, помня о безуспешных попытках сотрудничества с ними на Украине в первой половине 90-х.

Сейчас, когда РРП опять пытается поднять свою очередную голову, я обращаюсь к потенциальным её жертвам.

Товарищи, будьте бдительны.

Не позволяйте авантюристам втянуть вас в заведомо провльные прожекты, не имеющие ни малейшего отношения к подлинным нуждам возрождаюшегося рабочего движения, этой первоосновы нового социализма 21-го века.

Сергей Гупало, ветеран рабочего движения СССР и Украины