Официальные издания принялись публиковать не только антисталинские книги, но и антиленинские. Лидер пермского Демократического Союза Сергей Быченков удивлялся: "Такую чушь пишут про Ленина, что, видно, нам же и придется его защищать..." Удивительно другое. С чего это стихи Пастернака стали запрещенными? Ведь именно это его стихотворение, которое "тайно" цитировал Катаев, сто раз пропечатано во всех советских сборниках! Обнаружилось, что в "Котловане" Платонова нет ровным счетом ничего антисоветского. Как и в "Докторе Живаго". Как и в стихах убитого в концлагере большевика Владимира Нарбута. Оказалось, что в ранее якобы запрещенных книгах неофрейдиста Эриха Фромма содержалась как раз критика капитализма, да и то невесть какая.

У Станислава Лема была гениальная идея - в тех случаях, когда сюжет важнее психологии, ограничиться рецензиями на несуществующие романы, в которых и излагать идею. Если бы я был Акуниным, то написал бы авантюрно-исторический роман «Принц Иудейский». Фандоринского цикла, как бы финал «Турецкого гамбита». Его контуры пришли мне в голову, когда я созерцал всеобщий захлеб по поводу свадьбы принца Уильяма и Кейт Миддлтон.

Так уж сложилось, что одни в этой стране из своих низменных корыстных интересов разрабатывают все новые и новые законы, вступающие в прямое противоречие с Основным Законом, и противоречащие общечеловеческим нормам. Другие - называющие себя избранниками народа, не приходя в сознание, эти самые глупые законы принимают. Третьи, громко именующие себя правоохранителями, грубейшим образом эти самые законы попирают, используя их исключительно избирательно, исходя из своих личных потребностей и своих личных соображений. Четвертые, как послушное стадо, бредут неведомо куда за своими пастухами, лишь изредка робко блея и все больше и больше подставляя спину под плети взращенным из своей же среды хозяевам.

Наша страна с ее скоро уже четвертью века национального предательства всего лишь наиболее ярко выражает пугающую глобальную тенденцию: элиты всего мира, которым народы вверяют свое будущее и самих себя, все чаще продают их, причем не только цинично, но и удивительно дешево. В свое время Горбачев дал нестерпимо соблазнительный пример того, что сотрудничество с Западом против своей страны обеспечивает личное благополучие и полную безнаказанность. Однако последние годы показали: ситуация изменилась. Лишившиеся власти лидеры - от Пиночета до Милошевича - идут под суд или прямо на тот свет, а сдавшим своего руководителя в теплые руки «мирового сообщества» приближенным вместо всех земных благ публично отрывают головы (как это было с окружением Саддама Хусейна).

Господа десталинизаторы нашли друг друга. Либералы, единороссы и нацисты могут ругаться друг с другом по отдельным частным вопросам, но когда возникает угроза капитализму, они все объединяются против прогресса. Уж если либерал Радзиховский снял свой головной убор перед Геббельсом - значит, "ЕдРу" в виде ли партии, в виде ли антинародного фронта, ничего не осталось, кроме фашизации. И скоро мы ее увидим, думаю. Важно отметить здесь, что до Геббельса нацистской версии расстрела поляков в Катыни (естественно, списывающей своё преступление на большевизм-сталинизм) не было и быть не могло - как пишет историк Юрий Мухин, как подтверждает историк Юрий Жуков и еще ряд исследователей, это был типичный пропагандистский ход нацистов.

Но как же обижен в Бердяеве старый мир на большевиков! Вроде ловко дурача софизмами читателя близкого ему (а это не только бело-, но и красноэмигранты, то есть те обитальцы перестройки, что давно искали опоры в критике «казарменного социализма», уравниловки и прочих проблем в СССР), он приходит к самой что ни на есть классовой основе, к глубинным мотивам своих размышлений: «Только в «буржуазных» классах социализм может быть благородным и бескорыстным движением человеческого духа, может быть идеей. В классах «пролетарских» социализм делается интересом, а не идеей; он роковым образом приобретает материалистический характер, в нем не может быть уже жертвенности. Облагородить социализм может только «буржуазия». И благородство есть только в социализме платоновского типа, в аристократическом социализме». Снова молодец Бердяев! Прямо в тон ему взахлёб смеётся Табаков в михалковской экранизации Чехова: «Ага, мистификасьён! Ну не может чумазый играть!..»