Зимняя запойная спячка, в которую так упорно законодательно вгоняют население РФ его власти, была оборвана бандой из далёкого и морозного Сыктывкара. Пока народ-обыватель лежал в алкогольной коме и в своих ваннах пил чашечки кофэ, в Коми четверо (вместе с директором – пятеро) парней сели в миниван и приехали, чтобы выступить в таганском подвале с братьями по панку. Напротив «театра на Таганке» - через Садовое Кольцо, а точнее тоннель… Само по себе событие на фоне шумного обретения сырьевой империей гражданина Депардье – казалось бы, незаметное, но не всё так просто.
То есть, наверное, очень просто, и могло бы быть именно так – но я забрёл в этот самый подвал, впервые. Повеяло девяностыми из подвала. Тишайший переулок – Большой Дровяной. И место малоизвестное – тут поблизости разве что Red Fox обитал, где «Анклав» выступал, да Катя Гордон в FM-café выступала неоднократно… Но это было внутри Садового Кольца. А меня вытянули наружу. Пока даже не знаю – кто, прохожу инструктаж у дедульки-охранника. Ему это всё молодёжное бурление глубоко культурно противно, однако и другая его сторона – рабочее место, заставляет исполнять обязанности не только привратника, но и силовика. Чтоб никто не бил друг друга, ведь территория рока всегда чревата повышенной энергичностью (и никогда не говорите это мерзко-приевшееся «энергетикой», не путайте электрификацию с мистикой, чёрт её дери, но учитель русского языка отвлёкся, а дед говорит прозой жизни девяностых:)
- С бутылками на улицу не выходить. Жильцы ближайших домов с нами конфликтуют иногда, так что группами у здания не стойте, проходите по одному. Вы на какое мероприятие пришли?
- На концерт.
- Тогда первый зал. Оружие для самообороны? Повернитесь, пожалуйста.
- Нет.
- А вообще у нас разные мероприятия проходят – поэтические вечера…
Спускаюсь по лестнице чьей-то славы (так и мы полагали, группа «Отход», входя в каждый новый клуб). За стеклянной дверью – громко и накурено, барная стойка, столики. В таких «чулках» мы и провели душные девяностые. Здесь поют что-то очень вкусно по-панковски аранжированное про любовь, про чувства. Поражаешься – зачем столько грохота и мышечных усилий тратят парни, чтоб спеть скупые, чужие слова в неизбежно уже использованной комбинации? Наверное, из молекулярного упрямства. «Живое к живому тянется» - «Алёшкина любовь» (с). Впрочем, плывём по течению в девяностые, берём тёмное пиво и вливаемся в давно забытую атмосферу.
Это как раз вопрос, который я исследую в процессе написания 3 и 4 частей «Поэмы Столицы», вопрос социальности времени. И тут я его, времячко, нашёл совершенно неизменённым, нетронутым в материальной его выраженности, даже в запахах и цветах, стоптанности досок сцены, во взглядах – точнее, в скорости фокусировки внимания. Это лишь одно из убежищ-прибежищ этого дня, дающее тепло и питьё, но в нагрузку – звуки. Вход бесплатный, зато пиво дорогое, ну – капитализм, всё же…
Группа «Отпуск в никуда», выдержанная в этаком бэби-панк духе, однако, стяжала слэм – хотя, после прихода моего скромного быстро ушла со сцены. И мы так выступали – двадцать человек группа собирает, и это уже нормально. По пять групп в сэте набирала «абонент Татьяна», так её по пэйджеру находили. А? Знакомые слова? Но экскурсия только начинается.
Забавно чувствовать себя ветераном этой атмосферы, но так оно и есть. И есть куда плыть – весело взбежали на сцену новые парни. А зачем для такого подвальчика-чулка больше, чем трое? И они могут наполнить помещение запредельным грохотом, что и начинают делать, пока их фаны в том самом количестве – торопят у сцены. Юные кожи, скомканные в ирокезики волосы – да, это уже иные судьбы и годы рождения, постсоветские. И слова у них победнее, как ни крути – ну, с нашей, конечно, колокольни если смотреть.
Трое парней под названием Bona Sens начали под такой восторг своей группы поддержки, что остаётся лишь завидовать. Помню, так же задумчиво и затяжно (принято там курить, там не воздухом дышат), я в «Свалке» завидовал группе «Спатула», когда их процесс включения в комбики сопровождался возгласами девочек: «Спатула - отстой!». Это так хвалили панковато-стёбно. А потом другая девочка из другой группы (Outlet она, что ли, звалась) с медвежонком таким для мобильничков в руке – пела нечто в духе Кортни Лав. Страна эпигонов – страна, едущая по чужим рельсам то ли в своё позапрошлое, то ли в прошлое капиталистической рок-культуры. Но выводы – потом.
Впрочем, тут пора воспроизвести приходящие именно в таком месте и в такое время мысли. Раньше мы сами играли на сцене – даже вот в 2006-м в «Жести», тогда что-то начинало придумываться в этом направлении. Громкий, примитивный драйв – совершенно нездешнего панка, октавные ползания по гитаре, басовый рубёж, но именно это и делает собравшихся едиными. Даёт ритм. Вот ключевое слово. Сперва трясут головами (шутили где-то по первости, критикуя рок, «вытрясают остатки серого вещества»), потом начинают прыгать, следующая стадия – стэйдж-дайвинг. Это когда прыгают не вертикально («Пепка, прыгни!»), а друг на друга. Нет, я не хочу транслировать угрюмые мысли деда-охранника, возникающего, когда слэм обретает угрожающую амплитуду – я просто анализирую визуальное поле, используя лонгитюдный метод. То есть, сопоставляя с образцами десятилетней и более давности. Ведь в это неподвижное «время» именно моё поколение погрузило страну (впрочем, это - в книгах, тут покороче).
Итак, люди в минимальной массе. Минимальный смысл (sense), вполне даже созвучный идейно не только этим деткам из школ и первокурсникам, но и нашему брату. Ди-Ай-Уай, DIY or die, как пели грозные Slaughter2017 – сделай сам, как учили советские журнальчики и телепередачи. Да, это именно тот девиз атомов социума, к которому приходит минимально мыслящий школьник-панк. На общество рассчитывать не стоит, оно, нынешнее (а Летов постулировал, что и советское), априорно враждебно – отсюда стратегия индивидуализма. Спустя двадцать лет, Егор пел о том же уже чужими словами – «помоги себе сам». Но вернёмся к деткам. Милый такой упитанный бассистик – форма колков бассухи напомнила Ньюстеда в Тушино. В газетке «Глагол» мы оказались на одной полосе – «Отход» и Metallica, спасибо главреду «независимой от взрослых газеты» Некрасову А. Вот-вот, 1991-й год…
Слэмящаяся масса, точнее человечков пять, а больше не надо – сталкивается лбами и локтями – так, чтоб не повредить друг друга, но и чтобы не давать спокойно стоять. Это и есть молекулярное пульсирование, самое тут главное – метафора, объясняющая сразу всё. Только ли ритм?
Нет, у группы с нерусским названием - русскоязычные тексты, и это радует. Парни вбрасывают мысли в ритм, и там они перемалываются, вот почему трясут головами – кивают, а не просто считают такты. Юные молекулы социума сталкиваются в слэме, это идеи пытаются организоваться в новее качество, в идеологию, это идёт строительство жизни – как было с самого начала времён, когда из одной клетки возникала вся фауна. Но – делением. И потом настала энтропия. Лежание в отдельных ваннах. А тут – сшибаются не только локти, но и идеи. И потому это, на первый взгляд, болото – не безжизненно! Там маловато идей, уж тем более революционных, но стоит их, как в пробирку, подбросить, и молекулы могут организоваться в ином качестве, их структурно, социально, биографически даже – ничто не отделяет от железных батальонов пролетариата, сколь это ни неожиданно слышать некоторым скептикам. Да-да, они готовы. Но пока поют о своём ближайшем круге – видимой несправедливости, любви. Да, и о любви…
Я сижу и дую своё хмурое пиво маленькими глотками (как бы смакуя и мысли об окружающем) меж целующимися. Яростный драйв не нарушает их вёсен, перетекающих взасос из минуты в минуту… Девочка с тоненьким, неоформленным ещё профилем, подбородочком точёным получила нежно упакованную розовую розочку от парня - мяконького такого тоже, свеженького. И вот они весь вечер размеренно целуются. Иногда паренёк выходит пописать, и снова. И справа целуется панкушка с косой чёлкой с бесполым на вид пареньком - но это всё вырастет, главное начать. Это иное слияние соцмолекул, но оно лишь выражает диалектику того уровня бытия, на котором находится завтра постсоветского общества. Jump and love: мужское, очень похожее на драку, но лишь её имитирующее у сцены противоборство-братство и уже межполовое общение, чреватое зарождением новой жизни. За это боролись все контркультурщики – невиданно для этих детей образованные? Пожалуй, да, фиксирую завоевания. Им есть, где целоваться - причём, под такую музыку, от которой завяли бы губы у поколения «машины времени». Ну а мы в наших неразрывных лихих 90-00-10. Звоните!
Внезапно к слэмящимся парням добавляется их собрат постарше, обликом нездешний – хотя, это едва уловимо. Взявшись за бейсболку, словно очертя голову, как говорится, он тоже бьётся об них телом своим погрузнее и погрустнее – мол, эх, и я вспомню молодость, это басист сыктывкарской группы. Юные молекулы дружественно отталкивают его, толкают друг на друга, сближаются, разгоняют, что показывает возможность образования зиготы и прочих межклеточных связей… Но угарные школьники закончили, и их зал (всего в «чулке» человек тридцать) скандирует: «порно сэкс!», это так нам, невеждам слышится их название. Молодцы, пареньки – по крайней мере разуверили меня в том, что под бэби-панк-саунд можно петь лишь девочкам мантры мужеских веков.
Панков сменил растафарай «Пора изобилия» (это о современности?), умиротворяющий, себе дудящий под «минус» гитарный и барабаны офисного педанта – ну, тут можно всё предсказать смело. «Йога – верная дорога, а ты всё сидишь нога на ногу». И панки делают под рэгги «каноэ», разделившись на сидячие команды по пять, я бы назвал сие групповое действо поточнее - «академическая гребля». И по-советски звучит! Надо, надо привносить революционное сознание в эти массы. Забросили мы их, а это нехорошо, товарищи! Самокритика…
Следом за «каноэ», наконец, появился хэдлайнер – по всему именно она, практически единственная группа, соответствующая незападному и некоммерческому пониманию панка. И это было жизненноважно для всего этого панк-рождества. Сыктывкарские парни вышли, настроились – и дали того самого сибирского саунда, без которого вообще весь москво-питерский панк свёлся бы к копирке, к «Наиву» и «Тараканам»-пруссакам. Но жив летовский саунд – и прорастает струнами там, где никто и не ждал.
Привёз их Андрей Фетисов, второй радикал-реалист (если б выдавали партбилеты), за что ему всевышний генералитет обязательно внесет благодарность в грядущем. А пока - слушаем, вникаем. Увы, большинство панк-школьников разбежалось, едва их группы перестали играть – всё тот же индивидуализм и энтропия, время действия на них таблетки единения кончилось. И чужая группа - чужая. И пример подала организатор концерта – 14-летняя милочка. Завтра в школу, наверное, а время-то к девяти, спят усталые игрушки…
Мои гадания на любовной гуще оправдались, остались слушать парней из Коми именно те, кто целовались. Для группы было жизненно важно стяжать внимание ну, как минимум, той публики, что была весь концерт, и проявить тут солидарность было не сложно – просто поставить её в начало или середину… Но это стариковский укор тинэдж-организаторочке. Мужики же отыграли мощно – не мудрствуя в игре, но втягивая в тексты. И такого богатства, конечно, и быть не могло в бэби-панке. Вот так неожиданно состоялась встреча сибирской суровости рефлексивного панка и игрушечных интонаций первых выступавших – впрочем, не для них, так как они-то сбежали ещё раньше.
Из соседнего зала через наш, сквозной, прошли участники литвечера – это их организатор и, наверное, читавшая, сидела тут некоторое время у бара в эротической раскоряке на высоком стуле... Но сцена жгла жизненноважным – из песни в песню. Из-под низкого потолка, как на первых видео Sex Pistols. Парни, конечно, у себя дома собирали больше вниманий – но им неведомы вакуумы наших рок-клубов девяностых, они с низкого старта квартирников взяли за несколько месяцев с места в карьер. И ожидали от Москвы угара, конечно, побольше… Однако если б был слэм и прочее выражение одобрения, не было бы видеозаписи… А песен сыграли они не менее десяти, и все удалось записать, почти. Это ценно. Это иногда важнее непосредственного восприятия – так всё тот же сибирский панк охватывал неведомые ему масштабы, количества ушей, умов…
В песнях «Жизненноважно» - много работы над ошибками для рок-коммуны (ну, и самим есть что подделать - по прибытии домой, с утра «за дрэль браться», примитивно-летовские солячки усложнять, на такой трэшерской гитаре можно и поинтереснее побегать пальцами). Да, наш рывок нулевых ныне слился с общим течением, неразборчив. Концерты «Эшелона» с «Обороной», Горбушку-2003 и прочие места нашей боевой славы помнят лишь пара поколений, но самые младшие, входящие в рок-контекст уже не в теме, поэтому так приятно сидеть в подобных местах инкогнито. А работу надо продолжать – и молекула сопротвиления, вроде бы затухшая и в Омске, и в Москве, взяла да и обнаружилась в Сыктывкаре. Её вытащил из квартирников Фетисов, и как его однофамилец-хоккеист наподдал клюшкой по ледяной стране, и попал в маленькие ворота таганского рок-клуба. Уверяю вас, коллеги из «Жизненноважно», первые нью-йоркские квартирники и концерты Ramones имели не больше слушателей, а вот видео там снимали куда хуже, и чёрно-белое, конечно…
Из песни в песню переливается энергия сопротивления обывательщине, течению безвременья – пока неполитическое, но и такое дорого. И летовские раскаты гнева в вокале – всё правильно! И всё это должно быть, есть, и не только здесь, и не надо бояться повторений – если энергия сближения «молекул» группы сильнее энтропии вне её. Если отчаяние (всегда диалектически сопутствующее оптимизму в песнях и вне) не победит, не остановит рывок этот (пространственно оформившийся коротким «взрывом» в Москве), то «будут новые победы, встанут новые бойцы». Кстати, в наших рядах недавно была тяжелейшая потеря... Будут новые Антикапы - обязательно позовём! «Революционное знамя» зажигается в новых песнях – своё, пусть цвета иного, там больше чёрно-анархистского, чем коммунистически-красного, но звука узнаваемого, контркультурно-кодового. Христос с автоматом - лучше, чем без. Ведь это из пулевого ранения «алая капель падала с креста».
«Все, кто может держать винтовку» - берут гитары и жарят правду в самой преемственной прежнему рок-реализму форме. Вектор не потерян, бэби-панк тоже подрастает умом, это доказало юное трио «порно секс» в песенке про DIY и про президента-мизантропа. А дозревший до революционных рефлексий мужик с морозных окраин сырьевой империи, самый что ни на есть пролетарий, на своём автотранспорте - штурмует Москву, но не с огнестрельным, а с мыслестрельным оружием. Его ждали в массе весь год, марша на столицу путинизма, а он вот отрядами пока добирается и тотчас возвращается - ещё не держит его новая соцмолекулярная структура, способная вообще сплачивать целые континенты, не только республики и десятилетия, в строительстве коммунизма...
Всё тот же Егор Летов – наезжал в Москву в конце 1980-х, будучи тут совершенно неизвестен, об этом мы узнали лишь по фотографиям, а до концерта в МЭИ докопались лишь к концу 90-х… Что поделаешь – воронка времени тормозит восприятие действительности и её анализ… Но жизненно важное будет услышано и слышится уже!
Материалы по теме:
Русский рок мёртв? А кто ещё жив?
|
|
