В основе родовой системы - внеэкономическое принуждение. Внутри кровнородственное обязывающее, в патриархальном - иерархия по возрасту, в рабовладельческом - по знатности. Рабовладельческие империи выступают как организации внеэкономического принуждения. Варварская периферия, племена и роды, не достигшие союза, военной мобилизации служат питательной средой за счет которой империи достигают процветания.
Жесткому скрепу по крови, превращающий родовые союзы в империи соответствуют жесткие верования. Языческие боги, не знающие пощады - это боги стихии, не только качества, но и характера - все соответствуют жестокому характеру войны. Языческой стихии - производные жестокости природы.
Первые боги -это боги природы. Они не воспринимается как одно универсальное, а разделена на стихии, каждой стихией - дождя, огня, ветра, солнца, урожая, потом удачи, победы, любви, войны - соответсвует какой-то "бог-чиновник". Чиновник у природы. Поэтому, если вопрос касается выгоды, это чиновник очень требователен и жесток. Это поздние боги стихии.
Но родовому сознанию больше соответствует "око за око, кровь за кровь". И боги такие же - кровь за кровь - кровожадные и бескомпромиссные. Эта кровожадность и бескомпромиссность позволяла удачливому родовому союзу выжить в постоянной межплеменной войне.
Природа не постоянна. Война была неизбежна. Воины обязательны. Если бы кровожадные родственники выжили до дней современных, человеческое общество ждало бы взаимное истребление. Трудно представить, но те же, оставшиеся народы, доставшиеся в наследство из прошлого, повели бы настоящую войну по своим законам. Они захлестнули бы своими понятиями "кровь за кровь" весь мир.
Хотя та же мафия - это и есть клан вне современного закона. Преступные группы скрепляют свое братство также, как и двадцать тысяч лет назад воины первобытной зари. И ничто не может им противостоять, кроме как препятствие самого времени.
Главное препятствие культуры понятий есть атмосферы цивилизации и культуры, то есть самого прогресса. Если бы они могли навербовать себе подобных родственников хотя бы в один миллион, они могли бы многое, очень многое. Но они ничего не могут. Почему? Потому что отстают в культуре. Поэтому культ преступного мира - силы,страха и жестокости не выходит дальше окраиных улиц мегаполисов и тюрем.
Это атмосфера родового строя, вернее изнанка, более подходящая подсознанию людей. Там люди с условным родовым "я" верховодят вполне естественно и подчиняются естественно. Сама культурная обстановку цивилизации позволяет им паразитировать на отсталости части бедных и необразованных слоев.
Цивилизация ставит им естественную преграду в виде массовой культуры и образования, хотя на законы этих цивилизаций все мафии и все группы на основе родового принципа плюют. Закон - он для законопослушного обывателя. А законопослушность сама по себе символизирует беззащитность. Законопослушный есть жертва.
Они собирают свою жатву осторожно и озираясь. Союзы на основе кровнородственных связей могут терроризировать целые континенты. Но и тут родственные союзы собранные по этническому признаку используют международные преступные синдикаты как производные цивилизации.
Почему социумы, сохранившие родовую солидарность, более живучи в современном городе? Особенно это видно по базарам мегаполисов. Они исповедуют принцип родства или крови. Что касается евреев, то семейственность закреплена у них в религии. Базары - маленькие и стойкий корпорации собранных по этническому признаку людей. Кто ты не был и какую бы пользу не приносил, в собрании лиц одной национальности у тебя нет голоса, не права, если ты не свой, ты - чужак. Но если бы люди родовой общины умели бы рассуждать самостоятельно... Но они не имеют такой возможности с рождения.
С момента появления на свет они приучаются к порядку. Инициатива наказуема и рассуждение не приветствуется. Вот оно - смирение - обратная сторона войны. Поэтому людей с родовой привычкой легко загнать в мафию, хоть экономическую, хоть мировоззренческую. При родовом укладе родовым союзам легко, а клану не трудно в любом мегаполисе. Их сотрудники напоминают походную единицу, они связаны круговой порукой.
В цивилизованных местах, где население пытается строить отношения по интересам, по культуре, по закону, в конце концов по "человек человеку друг - сосед-компаньон", клановые организации по "чужой - соперник и враг".
Все замешано на родстве и крови. И клятвы тоже скрепляются кровью. Родители тоже любят смирного послушного ребенка. Они как воины, а дети - тыл. Строптивое непокорное дитя, рожденное в нижней касте и социальном слое, обречено тут же на гибель. Его необходимо сломать заранее, любыми средствами и побыстрее. Ребенок "смирных" обречен, потому что выходит из семьи на конфликт с общиной, с племенной иерархией.
Касательно мужчины, спасительным моментом может быть только война, как форс-мажор, когда иерархия пропадает, но сменяется иерархией военной.
Традиционные общины весьма косны. Встряхивает и перетряхивает все касты только общая беда. Беда - она как предел косности. Эту беду они создают сами конформизмом и негибкостью. Как же так? Именно мужество и дисциплина были слагаемыми успеха. Все верно. Всему свое время однако.
Родоплесы видят начало, но не видят конца. Это передается из поколения в поколение. Мужество реально переходит в смирение, терпение. Община родовая должна вовремя сломать своих "детей". Поэтому некоторые путают мужество со смирением. Это не случайно, хотя смирение есть продолжение мужества, смирение и покорность существует в социальных низах. Так смирные во власти приучают новых смирных к повиновению. Это становится основным поведением.
Система использует смирных, использует кровнородственные связи в дисциплинарном виде. Так родовая система возрождается на современный лад и превращается в тормоз.
Если бы в те далекие времена кровь за кровь превратилась бы в смирение за смирение, это племя вырезали бы очень быстро. На современный лад смирение используется только государством. Но и это означает, что с этим согласны соседи. Смирные пропагандируют смирность для своих целей.
В это самое время цивилизация, которая есть серия превращений родовых коллективов, объявила войну культурой. Роду нечем ответить, кроме как администрацией. Чем больше будет цивилизации вокруг, тем больше будет автократии, чем больше демократии, тем больше тоталитаризма. Это симметричный ответ рода.
Демократия может присутствовать в роду только военной сутью. Поэтому это скрытая, но военная демократия. А если только военной сутью, значит требуется состояние вечной "войны", точнее замены настоящей войны на войну внутреннею. Это не под силу обычному родоплесу. Это под силу его элите. Именно в элите должна происходить вечная война. Естественно, человеческая жизнь тут не имеет значение. Также как не имеет значение человек сам по себе, даже родственник, близкий человек.
В самые ранние периоды человека нет вообще. Он был в стаде. Он часть целого. Расцвет родового общества приходится на рабовладение. Рабовладение как выражение человеконенавистничества (вернее и точнее - черствости). В это время человек груб, не в той степени, как человек неолитический, но грубость есть выражение системной войны. Грубость дает возможность выжить. Война, как внеэкономическое принуждение, составляет систему воспроизводства, процветания рода. Слабейшие платят всем.
Цивилизация, приучая любить цветастых бабочек и пушистых кошечек, дорого платит всем грубиянам из сообщества РОДа. Человек рода в этих делах нечувствителен, не сентиментален, у него нет гуманистических полутонов, да и вообще полутонов, то, что он хочет, он получает - грубо, точно, инстинктивно и "по родственному". Он быстро находит себе подобного, не важно, может это будет мещанин другой национальности (это самый распространенный способ), но лучше своего земляка (вариант - друга детства, однокашника, товарища по прошлой работе).
В результате , если это "общество социализма", то правители будут сплошь из посредственных троечников - хороших бесхребетников и исполнителей. Если это общество передового рынка, то мафия будет из интернациональных мещан. А самые нижайшие ступени родовых корпораций в системе "род-государство" займут реально этнические родственники, они же торговцы или бандиты.
Прежде, чем человек грубый стал человеком феодальным, перед глазами его этноса пролились потоки чужой и своей крови. Эти перипетии кровавого общения и красных потоков и дали человека рабовладельческого, прежде чем рабовладение перестанет иметь экономический смысл. И грубое сердце стало мягким.
То же самое в больших городах, когда обеспеченность дает импотентное "слабое" население, существует жестокость преступного мира как реакция на кризис. Иногда преступный мир заменяет тут закон. Значит тут господствует род.
Цивилизация приучила есть замороженное мясо из магазинов, а при виде крови - падать в обморок. "Практическое применение права человека на свободу есть право человека на частную собственность". Как известно родовая община имеет коллективную собственность и индивиды ее имеют только личные вещи - талисманы талисманов. Индивидуальную свободу отрицает сама жизнь. Это выстраивающийся в любою минуту военный строй или выступающих для откочевки тележки.
Родовой строй возникает на лимите материального воспроизводства. Вообще на лимите. Это война всех в первую очередь с природой и злыми соседями, страдающими от природы. Поэтому, подобно капитализму, вынужденному национализировать банки и сырье на момент военных действий с другим империалистическим государством, родовая община "национализирует", вернее обобществляет все материальные возможности. И происходит это через дисциплину и иерархию.
Что такое талисман? В одиночестве, после боя или охоты он переносит переживания на неодушевленный предмет. Он шепчет какие то заклинания. Он трет целует маленькую чурку, зуб или камень. Это успокаивает. Это дает вдохновение на следующий день, для следующей охоты. Так появляется талисман, предтеча талисмании. Талисман - это религия одинокого человека. Язычество - религия язычника. Никто не может ему посочувствовать. Сочувствовать можно только больному, немощному. Коллектив родственников - это коллектив помощников только в момент опасности. Остальное время определяется этой опасностью в строю.
В мирное время строй превращается в иерархию. Иерархия - это вероятность опасности, значит неизвестное что-то впереди. Переживание - не стихия воина. В любую минуту он мобилизован на защиту - рода, семь, территории. Он знает приказы и место в строю. Он знает свою силу.
Вне боя и боевых действий заняться нечем. Тут он одинок. У родового есть семья, есть родственники, он человек клана. Но он выглядит одиноким. Почему?
На самом деле он рад помощи, но не может доверить свои страхи. Он - воин. Мужество - добродетель древнего язычества. Еще раз, воин дисциплинирован и одинок. Это биологическая машина для войны. Его одиночество определено суровостью жизни и обеспечено системой родства.
Происходит все объективно при малом вмешательстве свободного разума. Отец передает сыну навыки повиновения, потому что он отвечает за сына перед коллективом до момента взросления. Круговая порука родственников также имеет экономическую и социальную посылку. Каждый отвечает за каждого. Отец за сына, кровь за кровь, око за око. В генах это информация как в музее. И поэтому консервативные элементы всевластия старого поколения на современный лад легко просчитываются. Молодые умолкают и устраняются, старые возвращаются в круг и ведут воспитательную беседу.
Беседа - это условность. По другому - активный образ жизни. Современный кризис таким образом не может не вызвать рецидивы анахронизма. Потому что при родовом строе старость - это не только признание дисциплины, это вероятное доверие жизненному опыту. Музеи выстраиваются один за одним. Культ павших, культ предков цветет. Все обращено назад. Впереди вождь, а сзади культ. Посредине пустота. Никого нет.
Жившие в обстановке долгой стабильности при постоянстве окружающей среды, не нуждаются в личной инициативе и мышлении одиночек. А нуждаются в дисциплине и подчинении тоже из-за суровости того же самого климата и обстановки. Старики, как только им дается слово, снимают с себя какую - либо ответственность, в худшем случае перекладывают ее на далеких предков, в лучшем случае на вождя, а вернее на оба фактора одновременно. Но на вождя - это не значит, что они его изобличают. Нет. Они говорят, что доверяют его мудрости. Так получается диктатура, воспроизводящая очень древнюю ситуацию.
Продолжение следует
|
|
