«В Луизиане нет диктатуры. Там - совершенная демократия, а совершенную демократию трудно отличить от диктатуры».
Так говорил кумир Америки 1930-х, сенатор от Луизианы Хьюи Лонг. Лонг, который шел к власти под лозунгами фактически американского национального социализма. Он основал движение за справедливый раздел богатств («Share Our Wealth» с более чем 7,5 миллионами сторонников) и должен был выиграть президентские выборы 1936 года, по рейтингу далеко опережая Ф.Д.Рузвельта. Но он был весьма кстати для Рузвельта застрелен врачом-евреем Вайсом в сентябре 1935 г. Кстати, фигура Лонга очень почитаема Билом Клинтоном, президентом США в 1992-2000 гг.
Впереди – эра краха пресловутой демократии под натиском и глобокризиса, и нового варварства. Так что советую не питать ложных надежд. «Конец истории» по Фукуяме выливается в начало новой эпохи. Дюже, я бы сказал, жестокой. И нужно определить свои место и роль в реальности Жестокого века.
Каким может быть мир без либерально-буржуазной демократии?
***
Будущее даст нам несколько вариантов тоталитаризма.
Кстати, вы знаете, что это такое – «тоталитаризм»? В сознание простецов и профанов прочно впечатано представление о том, что это – непременно отряды штурмовиков, бьющие всех несогласных. И во главе – диктатор, Великий Вождь, управляющий страной с помощью исключительно пирамидального бюрократического аппарата.
Но это не совсем так. Запад еще в 1920-е годы воспринимал слово «тоталитаризм» как вполне положительное. Ибо в чем главная идея тоталитарного строя? В том, что народ (или нация, если вам так нравится) представляет из себя не просто сумма эгоистичных индивидов, а нечто цельное. Некий сверхорганизм, гигантское живое существо – со своим национальным характером, стремлением к выживанию, расширению, «питанию» в виде получения доступа к ресурсам. Согласно воззрению обществоведов и философов тех времен, нация, как громадный живой организм, проходит через стадии детства, юности, зрелости и дряхлости. Суперорганизм может умереть или погибнуть в борьбе с другими организмами-нациями. А значит, отдельный человек – часть, клеточка колоссального организма. Как во всяком организме, в нации все должно быть подчинено интересам выживания и развития народа-сверхорганизма. Поэтому интересы целого должны преобладать над эгоизмом отдельных людей. И все должны уметь работать слаженно, во имя высшей национальной эффективности.
Иное название тоталитаризма – «органическое общество». Здесь – как в организме, все – на своем месте. Нет в организме конкурирующих сердец или пищеварительных систем. Все – функционально и рационально. Как говаривал Муссолини, в таком обществе каждый ощущает себя на своем месте, каждый тут окружен вниманием, каждый находится внутри государства, и ни один ребенок здесь не брошен на произвол судьбы.
Вот в чем – смысл тоталитаризма. Интересы нации – превыше всего. Меньшинство подчиняется воле большинства. И все могут быть как один. И один – за всех, и все – за одного. В этом отношении тоталитаризм может соответствовать воле большинства нации. Именно в этом духе и высказывался луизианец Лонг. А подробнее о том, какие симпатии к тоталитарным режимам испытывал американский прогрессистско-либеральный истеблишмент в 1920-1930-е годы, можно прочитать в американском бестселлере Джоны (Ионы) Голдберга «Либеральный фашизм» (2007 г.). С убийственными фактами, которые после 1945 года всячески замалчивают.
***
Надо сказать, что современная наука дает немало подтверждений такой теории. Действительно, сообщества индивидов ведут себя как гигантские надличностные, разумные существа. (Неразумные муравьи или пчелы в рое тоже составляют один коллективный сверхорганизм). Вспомним теорию големов Лелика-Лазарчука, равно как и подобные им теории. Големы обладают чувством самосохранения, стратегией поведения, борются жа ресурсы и жизненное пространство, защищаются и нападают. Впрочем, об этом мы с Сергеем Кугушевым изрядно писали в «Третьем проекте» (2006 г.)
Само понятие «национальный характер» - в том же духе. Ибо оно предполагает, что нация – огромное существо, обладающее таковым характером. Само существование национальных характеров отрицать невозможно, сие – вполне эмпирическая реальность. Одновременно и теория этногенеза Льва Гумилева льет воду на мельницу тоталитаризма. И у Гумилева этносы – сверхсущества со своими стадиями жизни.
Вот почему тоталитаризм в завтрашнем мире станет обычной реальностью. Не в последнюю очередь потому, что тоталитарные системы прекрасно работают в условиях острых и глубоких кризисов, при чрезвычайных ситуациях и глобальных форс-мажорах. Весь опыт человечества говорит, что в критических ситуациях все должны подчиняться воле армейского командира или капитана корабля. Все, кто пробовал обратное в таких обстоятельствах, просто не выжили. Принцип единоначалия написан кровью. Тоталитарные системы действительно могут мобилизовать силы и средства, выволакивая целые страны из лап смерти, из ловушек страшных кризисов.
Сейчас наступает время глобального форс-мажора. Причем на десятки лет вперед. Это вполне сравнимо с войной. Причем и горячие войны тут неминуемы. А значит, второе пришествие тоталитарных режимов неизбежно.
Но подчеркну особо: режимов именно тоталитарных, которые соответствуют интересам большинства народа и превращают его в единый сверхорганизм. Не всякий диктаторский режим тоталитарен. Например, путинщина – совсем не тоталитаризм. Ибо она представляет из себя всевластие враждебной русским, компрадорской «элиты». Точно так же тоталитарными режимами не были диктатуры латиноамериканских генералов-«горилл». А вот Гитлер, например, был вполне себе тоталитарен: его власть всем сердцем поддерживало большинство немцев. Тоталитарной властью были правления Сталина, Муссолини и Новый курс во времена Рузвельта. (Иона Голдберг обоснованно считает, что первый в мире тоталитарный – но временный - режим был создан администрацией президента США Вудро Вильсона в 1913-1921 гг., причем очень многое из его практики взяли себе и Муссолини, и нацисты, и советские коммунисты). Тоталитарные системы всегда опираются на массовую низовую поддержку, на рати энтузиастов и добровольцев.
***
Да и чего там греха таить? Дай сегодня в РФ полную свободу и честность выборов – и к власти очень быстро и вполне законно придет националистический диктатор с сильными социалистическими началами в политике. Наш аналог Х.Лонга.
Об этом свидетельствуют социологические зондажи. Русские – вообще народ монархический. Любим мы сильных правителей. (Монархизм нашего общества доказывается даже тем, что главным лозунгом «демократической оппозиции» зимой 2011-2012 гг. на уличных митингах в РФ был «Россия без Путина!». Как видите, даже расейские «демократы» исповедуют наивный монархизм наоборот: все дело – не в системе, а в «плохом царе»). Русские сегодня проголосуют за того, кто обеспечит им работу, карьеру, высокие заработки, жизненные перспективы, безопасность на улицах. За того, кто реально начнет новую индустриализацию и создаст миллионы рабочих мест. За того, кто реально перевешает воров и коррупционеров последнего двадцатилетия, кто вернет народу награбленное, кто отнимет у олигархов и высших чиновников захваченную собственность. За того отдадут голоса, кто не только посулит, но и реально начнет уничтожать преступность, наркомафию, этнические и прочие мафии. За того, кто оградит наших детей от растления, от навязчивой пропаганды гомосексуализма, распущенности, культа Золотого тельца. Людям наплевать на «святые каноны демократии» - им важнее вышеописанное. И неважно, как это будет обеспечено. Путин мог бы спокойно править хоть тридцать лет, сумей он все это сделать. При полной поддержке большинства народа, который бы в клочки рвал оппозиционеров. Но он этого не может – и в этом заключается главная причина неизбежного падения режима.
И не надо думать, будто в этом русские сильно отличаются от западников. Они – такие же. Согласно проведенным в марте 2010 г. опросам, 80% жителей Восточной Германии (экс-ГДР) и 72% обитателей Западной ее части заявили о том, что не прочь жить в социалистической стране, если им гарантируют всего три вещи: работу, безопасность и социальную защиту. 23% восточников (осси) и 24% западных немцев (весси) признались в том, что время от времени мечтают о воссоздании Берлинской стены. Лишь 28% опрошенных осси считают либеральную свободу главной ценностью. Каждый седьмой на Западе и каждый 12-й из опрошенных весси заявили, что за 5 тысяч евро готовы продать свой голос на выборах в пользу любой партии.
Таким образом, четвертьвековое господство либерал-монетаристских, ультрарыночных сил (начиная с Гельмута Коля), воссоединение Германии, наплыв азиатских иммигрантов и нынешний Мегакризис довели немцев до ручки. Теперь они готовы жить в социалистическом государстве. (Или – национал-социалистическом?) Ведь, в общем, три главных чаяния нынешних осси/весси – это, по сути, гитлеровская поп-программа. Воскрешение памяти тоталитарного Третьего рейха.
Да и в Соединенных Штатах начала 2012 года 70% населения горячо поддержали планы президента Обамы по увеличению налогов на богачей, считая их виновниками постигшего страну кризиса и катастрофической по последствиям деиндустриализации. Как видите, это – своеобразная реинкарнация политики Хьюи Лонга 1930-х с его идеей справедливого раздела богатств. За 70 лет психология американцев не изменилась. Они тоже пойдут за возможным тоталитаризмом, что обеспечит и стройки новой промышленности, и новой инфраструктуры. Конечно, у Обамы (далеко не Ф.Д.Рузвельта) на то кишка тонка, но общественный запрос на фюрера есть – и он еще будет удовлетворен.
Вы думаете, западные либерасты этого не чуют? Еще как чуют! Они отлично понимают, что власть большинства станет сильно смахивать на диктатуру. Макс Вебер, светило западной социологии, еще в начале ХХ века создал теорию плебисцитарной вождистской демократии, опирающейся на большинство. Именно поэтому либерасты Запада изо всех сил пытаютсявнушить нам, будто демократия – не власть большинства, а «защита прав меньшинств». Но они никого не обманут. И на этом же крупно погорят.
Есть и опыт истории. Как только Запад сталкивается с чрезвычайщиной (суперкризисом или войной), то моментально отбрасывает прочь всякие демократические нормы, вводя те же механизмы, что и СССР, и гитлеровская Германия. Стремительно появляются ограничения личных свобод, тайная полиция, устанавливается слежка за неблагонадежными, вводится цензура. Советую вспомнить и 1917-1921 гг., и тридцатые, и Вторую мировую, и 1950-е с маккартизмом, и попытку Никсона ввести имперское президентство в 1973-1974 гг., и полицейские нововведения Буша-сына после 2001 г.
Вы думаете, нынешний кризис, когда наберет силу, не вызовет подобного? О-о! Мы еще увидим много удивительного….
***
Думаю, что в этом веке мы увидим антикризисный тоталитаризм двух типов.
Первый – тоталитарные режимы старого вида, известные по 1917-1945 годам. Тогда еще не было современных технологий соционики и управления. Потому высшим воплощением нации-суперорганизма становилось государство с разветвленным административным аппаратом, старавшимся по мере возможностей прислушиваться к мнению масс. Но это – действительно устаревшая и не вполне эффективная модель тоталитаризма.
Второй тип тоталитаризма еще предстоит создать. В нем власть вождя совмещается с совершенной машиной формирования общественного мнения, с антибюрократическими механизмами госуправления (автоматизация, «электронное правительство», мухинская делократия вместо бюрократии), с сильным самоуправлением в городах и сельских районах и на крупных предприятиях (участие работников в собственности). Сюда же парадоксальным образом ложится и та система Советов на нейропринципах, о которых мы много раз писали.
Ну, а параллельно мы увидим и череду нетоталитарных диктатур – судорожных попыток старой капиталистической «элиты» сохранить свою власть над массами.
***
А теперь подведем первые итоги.
Таким образом, успешным в первой половине весьма турбулентного и кризисного XXI столетия станет тот, кто первым породит тоталитарный режим нового типа. Очень высокотехнологичный, инновационный. Поистине демократический, народный. Ибо новые варвары, хвала небесам, еще долго не будут составлять большинства народа.
Такой народный тоталитаризм должен развернуть не только новую индустриализацию, но и начать целую гамму смелых, прорывных проектов, буквально создающих высокоразвитую цивилизацию Будущего, вырывающих человечество из объятий нового варварства. Все это должно сопровождаться массовой перековкой человеческого капитала, уничтожением условий для генезиса нового варварства, наделением нашей жизни высшим Смыслом и Общим Делом. По сути дела, придется возвращать общественную значимость честного, упорного труда, творчества, учения, научных исследований. Придется зачастую насильно превращать новых варваров в полноценных граждан, сажать их за парты, ставить к станкам.
Цель – создание новой эры и нового человечества, следующей ступени эволюции (а не деградации).
Это, по сути дела, философия новой опричнины и цивилизационного прорыва, хорошо известная читателям прошлых моих книг. Такой демо-тоталитаризм станет временным, переходным явлением. Он расторится в той новой реальности, что сам породит. Ибо опричнина, охватив всю страну, прекратит быть чем-то «опричным» (особым). Она станет новой, победившей действительностью.
Вот – стратегический план победы над новым варварством и Темновековьем. Мой СССР-2 (он же – Русский союз, Неоимперия, Сверхновая Россия). Это – мечта автора сих строк. Та участь, которую он желает для своего народа.
Сможем мы совершить такое – спасем себя, а заодно и весь мир, указав ему верный путь. Не сможем – нам придет аминь. И тогда победителями могут оказаться какие-нибудь «КНР-2» или Сверхновая Америка. Или вообще – некая новая структура с плавучими городами в океане и боевыми вирусами, уничтожающими миллиарды неполноценных и ненужных двуногих.
Если же этого не выйдет ни у кого, то Землю окутает мрак нового варварства. Со смертью миллиардов лишних людей, с откатом к реалиям не то, что феодализма – а уже неорабовладения и родо-племенной дикости. К тому, о чем предупреждал в «Анафеме» умный Нил Стивенсон.
От редакции: Автор, конечно, прав - все, имеющее начало, имеет и конец. И буржуазная демократия не представляет собой исключения. Но что здесь является изжитым и конечным - буржуазность или народовластие? Или все вместе?
Представляется логичным, что буржуазная система, пришедшая на смену феодализму, должна смениться на более совершенную - назовем ее коммунизмом, нейросоцем, постиндустриализмом или как угодно. Но что отличает более совершенную систему от менее совершенной? Очевидно, что большая степень свободы в самом широком смысле, от свободы от стихийных природных факторов в древние времена до социальных и политических свобод нового времени.
Максим Калашников прав - переход от более примитивного уклада к более совершенному часто связан с кризисными явлениями, и вовсе не приводит к немедленному улучшению качества, в том числе и качества жизни. Скорее на начальных этапах перехода наблюдается снижение этого качества. Так, раскопки в древних культурных слоях в Передней Азии показали, что переход от позднего неолита к первичному рабовладению и формированию государства как такового сопровождался резким ухудшением климата, ухудшением услових жизни людей, очень зависевших от природных факторов и резким снижением антропометрических данных - первобытный охотник был выше ростом, сильнее, здоровее и дольше жил, нежели обитатели первых городов-поселений, подданные первых государств.
Есть и более близкий пример: прежде, чем перейти от царизма в эпоху освоения космоса и социалистического строительства, гражданам России пришлось пережить и гражданскую войну, и разруху, и голод, и репрессии.
Однако описание мира будущего как царства "хорошего тоталитаризма" может привести к мысли, что целью построения нового общества является не обретение человечеством новых степеней свободы, а наоборот, их сокращение. Мол, вместе с "водой" буржуазности непременно нужно выплеснуть и "ребенка" - достижения либеральной демократии. А достижения несомненно имелись, причем цивилизационного масштаба.
Начнем с тезиса автора о какой-то особой монархичности русского народа. С чего бы? Во-первых, Россия, в отличие от остальной Европы, не значал периода римского владычества, то есть института императорской власти - в этом мы "отстали" от Европы на тысячу лет! Русские стали впитывать имперскую культуру Рима не как порабощенных народы, которым свет культуры принесли на своих калигах римские легионы, а из положения победителей, прибивших щиты на ворота Царьграда. И Владимир Святой принял христианство, предварительно взяв Херсонес силой.
Все средние века Европой правили варварские короли, главной мечтой каждого из которых было захватить хоть на день Рим и провозгласить себя "императором" очередной "римской империи". В то время как на Руси князья не имели своих столов, своих вотчин, перемещаясь вместе дружинами от стола к столу в порядке старшинства - монархией такой режим назвать очень трудно, это классическая военная демократия. Более того, почти до самого нового времени существовали могущественные Новгородская и Псковская республики, где князь вообще не был никаких монархом, а приглашался вечем исключительно в целях национальной обороны.
Так же ситуация складывалась и в "альтернативной Руси" - Великом княжестве Литовском, которое на финал вовсе объединилось с Польшей и приняло на себя название Речь Посполитая (Республика) с шляхетским феодальным парламентом (сеймом) и выборным королем. А Литва и Украина управлялись выборными гетманами (атаманами).
Формирование монархии началсоь на Руси примерно с Ивана Третьего, но и при нем, и при его преемниках, включая сюда и первого в истории России царя Ивана Грозного, сохранялись феодально-демократические институты - боярская дума, где жалованье первого боярина было выше, чем у царя, и различные соборы - по сути, нижние палаты парламента, которые утверждали царей. А со смерти царя Федора Иоанновича и вовсе 7 царей подряд были выборными - это уже была настоящая антифеодальная революция (всего на 2 года позднее первой, Голландской), только революциями такие события назывались в Европе, а у нас - смутами.
По сути монархия в России начала отсчет всего лишь после избрания Михаила Романова - в то время, когда Европа уже начала отказываться от абсолютизма. И это - врожденный монархизм русских?
Добавим сюда, что весь 18-й век на восток от Волги казачество вело войну с Петербургом за свое местное самоуправление, за право избирать себе атаманов (гетманов), включая сюда провозглашение своего "царя" - Емельяна Пугачева, принявшего имя Петра Третьего.
Как таковой абсолютизм в России имеет всего 200 лет истории - от Петра Первого до Николая Второго, причем сопровождался постоянными восстаниями против абсолютизма, от бунтов на окраинах до просвещенного восстания декабристов всего через 100 лет после установления абсолютной монархии - и дальше непрерывная череда революционных движений: дворянского, разночинского, пролетарского. И так получается, что всего абсолютной монархии в России сроку две сотни лет - и ни дня не было, чтобы русский народ (в самом, кстати, широком смысле) против нее не боролся.
А теперь вернемся к образу будущего и месту народовластия в нем.
Надо сказать, что в среде русской революционной интеллигенции на рубеже 19-20 веков бытовали взгляды, подобные тем, что высказывает Максим Калашников - собственно в этом русская интеллигенция мало отличалась от немецкой, итальянской или французской. Самый наглядный пример - фантастические романы Петра Богданова, кстати личного друга Ленина. Именно в работах Богданова прогресс человечества описывался как отказ от свободы воли индивидуума в пользу человечества-муравейника, именно Богданову принадлежит сравнение роли человека в обществе с функцией шестеренки.
Собственно, логика построений Богданова практически безупречна - в условиях внутривидовой конкуренции наиболее успешными будут сообщества "тоталитарного" типа, то что Максим калашников описывает как "сверхорганизм, гигантское живое существо – со своим национальным характером, стремлением к выживанию, расширению, «питанию» в виде получения доступа к ресурсам. (...) Как во всяком организме, в нации все должно быть подчинено интересам выживания и развития народа-сверхорганизма. Поэтому интересы целого должны преобладать над эгоизмом отдельных людей. И все должны уметь работать слаженно, во имя высшей национальной эффективности".
Вот только за этот успех придется заплатить отказом от свободы - у Богданова это совершенно откровенно, у Калашникова немного гуманистичнее: "власть вождя совмещается с совершенной машиной формирования общественного мнения, с антибюрократическими механизмами госуправления (автоматизация, «электронное правительство», мухинская делократия вместо бюрократии), с сильным самоуправлением в городах и сельских районах и на крупных предприятиях (участие работников в собственности). Сюда же парадоксальным образом ложится и та система Советов на нейропринципах..." Но по сути то же самое.
Это логический тупик, "дурная последовательность" - сообщество муравейника всегда сильней, чем стрекоза. Вот только человечество - не муравейник.
Что предлагал Ленин? Ленин, а за ним и Троцкий, и Сталин и несть им числа предлагали убрать из системы внутривидовую конкуренцию - в экономической и социальной жизни общества конкуренцию за источники питания, в международных вопросах - конкуренцию стран и народов. "Жить единым человечьим общежитьем" (Маяковский). В этом логика и цель.
Собственно, это примерно предлагал и Гитлер, и национал-социалисты, только метода была несколько иной - доминирование одного из "муравейников" над всем остальным человечеством, да еще с правом выбраковки "некачественного" человеческого материала. Примерно то же самое предлагает миру сегодняшняя Америка - Pax Americana (разумеется, без нацистской экзотики). Вполне приемлемый вариант, если бы для его реализации не требовалось создать "самый муравейный" из муравейников, с самым максимальным обезличиванием "шестеренок" как главным конкурентным преимуществом.
Решение большевиков было, на мой вкус, более изящным - мировая революция. То есть снятие противоречия вместо его тяжелого и неблагодарного преодоления. И тут, правда, по Калашникову, возникает проблема видовой ограниченности homo sapiens и необходимость перехода к формированию иных видовых признаков - как я писал не так давно в комментарии к тому же Максиму Калашникову, нашему биологическому виду предстоит уникальная задача - осознанного изменения собственных видовых признаков, в том числе снятия внутривидовой агрессии, снятия инстинкта собственности и ряда других признаков, которые держат нас в предыдущей общественно-экономической формации, не дают обрести новых степеней свободы.
В противном случае нас ждут даже не "темные века" раннего средневековья, а еще более темные тысячелетия, аналогичные периоду формирования рабовладельческого строя из мира свободных пастухов и охотников позднего неолита - жуткий мир насилия и людоедства в прямом и переносном смылах.
Анатолий Баранов, главный редактор ФОРУМа.мск
Начало:
Добро пожаловать в Темновековье
Жестокий век - смерть демократии
Канун войны молодых со старыми?
|
|
